Про девочку Улю, собачку Джулю и других...

                (Сказка-быль)

Наверное, Вы и сами помните то удивительное состояние детства , когда небо всегда голубое, а чудеса подстерегают сплошь и рядом. Нет? Тогда давайте будем срочно вспоминать!

                - 1 -

Жила одна маленькая девочка, хотя… почему жила? Она и сейчас живёт где-то глубоко внутри и при необходимости приходит своей хозяйке на выручку.

Итак, эта девочка, Ульянка (домашние звали её Улей) верила в волшебные сказки, магию и чудеса. Ну, как верила? Она просто знала , что все сказки существуют и живут, скажем, в смежном с нашим мире и, если правильно захотеть, можно попасть в тот самый чудесный мир. Или может быть, наоборот, пригласить его к себе.

Поехала она как-то с бабушкой на юг. Вообще-то, родители каждый год отправляли их на всё лето к морю. В Крыму жила бабушкина родная сестра, а девочке считалось полезным подышать морским воздухом и напитаться на весь год солнечным ветром. Но то лето стало для неё особенным потому, что именно там она впервые по-настоящему встретилась с волшебством. Но, наверное, лучше по порядку.

У родственников девочки в курортном городе Феодосии был собственный дом с фруктовым садом недалеко от моря. Жили они на Карантине: так называлась территория рядом с горой Митридат возле Генуэзской крепости. Сколько же об этих местах ходило баек и легенд. Считалось, что в давние времена генуэзские купеческие галеры останавливались здесь на карантине до получения от властей города разрешения войти в порт. Не потому ли местные жители, со свойственной им иронией, прозвали район Чумкой? Уле нравилось слушать рассказы взрослых о старых временах, генуэзских купцах и тайнах древней крепости. Да и сама она, когда получалось улизнуть от неусыпного бабушкиного ока, с удовольствием лазала по развалинам бастионов в собственноручно выбранной компании. Конечно, за столько проведённых (Уле было уже полных шесть) лет в Крыму, у девочки организовалась своя компания, состоявшая из дочери бабушкиного племянника дяди Гены – Ольги: рассудительной девочки старше её на пару лет, соседского мальчика Пашки: совсем мальца лет пяти, также приезжавшего сюда летом отдыхать и дворовой собачки Джульки. Сказать по правде, Джулька была не совсем их собака – точнее сказать, вообще не их. По всей видимости, соседская. Правда, каких именно соседей никто в точности не знал. Эта маленькая лохматая собачонка неясной породы с хвостиком бубликом днём бегала по улице и, по своему любознательному и добродушному нраву навещала все дома, успевая за день оббегать пол поселка, нигде не брезгуя поживиться любыми, предлагаемыми ей лакомствами. А к ночи незаметно испарялась, видимо, отправляясь домой. Никто так и не смог узнать где живёт всеобщая любимица: взрослых возможно это не особо интересовало, а детей... Кто ж отпустит со двора детвору ближе к ночи следить за собакой?

Но в свободное от побегалок и объедалок время, собачонка взяла себе за правило держаться этой маленькой детской компании, возможно добровольно решив принять на себя функцию по их охране.

Ольга считала себя девицей взрослой и, вероятно по этой причине, с Пашкой вела себя покровительственно и несколько высокомерно. А вот с Улей и Джулей она держалась на равных. Уля не задумывалась о столь сложных вещах и со всеми своими товарищами была одинаково приветливой и дружелюбной, включая, естественно, и Джульку.

                - 2 -

Утро выдалось жарким даже по июльским крымским меркам, и Уля упросила дядю, собиравшегося по своим важным взрослым делам с утра пораньше к морю, взять их с Олей с собой, не чая дождаться, пока бабушка доварит своё фирменное абрикосовое варенье с косточкой. Бабушка, поворчав для порядка, разрешила внучке пойти с роднёй на пляж, настрого запретив прыгать с волнореза и плавать дольше получаса за раз. Вечно предоставленные сами себе Пашка с Джулькой увязались следом.

На диком пляже – скорее, просто береговой полоске с какими-то складами, сараями и прочими атрибутами непонятного для детей назначения – идти до которого было совсем близко; то ли из-за жары, то ли по причине выходного, было ещё безлюдно. Дядя Гена, как и следовало ожидать, сразу направился к гаражам, где местные хранили моторки, снасти и другой нужный хлам, предоставив ребятне развлекать себя самим. И лишь время от времени кидал на резвящуюся компанию взгляд-другой, когда бегавшая с весёлым лаем по берегу Джулька уж слишком заливисто гавкала или, наоборот, подозрительно примолкала. Счастливая, что в кои-то веки осталась без строгого присмотра Улиной бабушки, детвора не заставила повторять дважды и с дружными воплями помчалась к морю, скидывая с себя на бегу шлёпанцы, шорты, футболки, панамки и прочие не предназначенные для плавания предметы одежды. И только Оля чинно уселась на берегу, даже не сняв сарафана, всем видом демонстрируя явное презрение к этакому времяпрепровождению. На самом деле местная девочка не умела плавать и боялась воды. Как ни странно, среди ребятишек этого южного края, живущих у самого моря, такое было явлением распространённым.

Улька с Пашкой, нанырявшись до икоты и синевы дрожащих от небольшого переохлаждения губ, время от времени вылезали-таки на бережок к Ольге немного погреться. Ольга, продолжая делать вид, что считает подобное купанию занятие не соответствующим своему «взрослому» статусу, тем не менее взирала на резвящихся друзей с некоторой завистью, обиженно поджимая губы.

                - 3 -

В очередной раз нырнув с волнореза, Улька заметила на дне маленький блестящий предмет, заманчиво ей подмигнувший – будто серебристая рыбка чешуйкой сверкнула. Любопытство девочки разыгралось. Что это? Вдруг серебряная монета с затонувшего корабля. Или осколок чего-то ещё более увлекательного. И она принялась заныривать в этом месте вновь и вновь, пытаясь разглядеть или нащупать блестящую заманушку. После нескольких безуспешных попыток, нахлебавшейся солёной воды Ульянке, удалось-таки нащупать загадочную блестяшку. Вытащив предмет в зажатом кулачке на поверхность, она принялась с интересом его разглядывать, но морские брызги и слезящиеся от соли глаза не позволяли этого нормально сделать. Тогда девочка выбралась на берег, откашливаясь и почти по-собачьи отфыркиваясь и, присев в некотором отдалении от товарищей, стала исследовать свой артефакт. Озорная Джулька тыкалась мокрой мордочкой и мешала как следует его рассмотреть.

- Фу, Джулька, это не еда, - с напускной строгостью сказала ей Уля. Обнюхав девчачью ладошку, и действительно не найдя в ней ничего стоящего внимания, собачонка с весёлым лаем кинулась за Пашкой, затеявшим догонялки с морским прибоем, видимо сочтя это занятие более увлекательным.


Камешек. Маленький и гладкий. Улька уже собиралась закинуть находку обратно в море и рвануть за Джулькой, но её как будто что-то остановило. Припомнились рассказы старших о кувшинах с джиннами, волшебные камни, ставших для своих владельцев амулетами и прочие талисманы. Снова крепко зажав находку в кулачок, девочка поспешила на зов дяди Гены. Он уходил и звал ребятишек с собой.

По дороге домой Уля никому не рассказала про находку, а дома быстро спрятала её себе в постель и напрочь забыла, снова заигравшись с приятелями. И только ближе ко сну, приготовившись слушать бабушкину сказку на ночь, забираясь руками под подушку, случайно наткнулась на недавнюю находку.

В ту ночь Уле приснился необычный сон. Нет, она до этого и сама немного умела играть во сне, но теперь… Она словно собственно-мысленно руководила сценарием того, что ей снилось. И раньше, пробудившись, девочка, почти сразу забывала свои ночные приключения. А сейчас… Только-только отойдя ото сна, словно немного ошарашенная, Уля поняла, что в подробностях помнит снившееся ночью. Снова никому ничего не сказав, возможно понимая, что ей вряд ли кто поверит, ни про камушек, ни про своё открытие, Ульянка вприпрыжку побежала завтракать.

«Эге-гей, а камушек-то и впрямь волшебный» - целый день крутилось в голове. А ночью удивительные сны повторились.

                - 4 -

С тех пор Уля не расставалась с амулетом. Ночью камешек навевал ей волшебные сны, да и днём не оставлял без приключений. И становились они всё волшебней и удивительней. То он покажет своей хозяйке тайную лазейку под бастион крепости, и она со товарищи весь день обустраивают в там свою штаб-квартиру. То сверкнёт девочке из травы загадочным блеском, и там неожиданно окажется «схрон» битого стекла самого яркой расцветки непонятного предназначения. И ребята потом ещё долго сооружают из этой находки «секретики» и по-другому используют в играх. То словно подскажет Ульке замереть и прислушаться, и услышит она вдруг, как морские волны поют старинные баллады. А ветер не просто шумит в кронах деревьв – будто доносит ей скрип корабельных снастей и надсадный крик боцмана со старинной шхуны «Свистать всех наверх!» А то и вовсе нашепчет странную легенду далёкой неизвестной страны. О которой девочка и не слыхивала. И стала Уля теперь не только бабушкины сказки перед сном слушать – и сама начала ей рассказывать. Бабушка только руками всплёскивала:

- И где ты только это услышала? Не припомню, чтобы я тебе о таком сказывала.

- Не знаю, ба, может, сама сочинила.

- Ну, и выдумщица ты у меня. Надо ж этакое придумать.

Улька так никому и не рассказала о своём помощнике-затейнике. А однажды талисман и вовсе спас её. Пошли как-то после обеда всей компанией прогуляться к горе Митридат. И бабушка с дядей Геной, и даже Пашкина, приехавшая в отпуск, мама. Джулька, конечно, тоже. В общем всем кагалом, как пошутил Ольгин отец. А гора та, как знала по рассказам девочка, была непростая. Говорили, что раньше на её вершине был музей древностей, основанный самим Айвазовским. Но во время Великой Отечественной войны наши его взорвали, так как гора оказалась удобным ориентиром для немецких бомбардировщиков, которые как раз над ней разворачивались, чтобы лететь бомбить порт .

Возможно потому, что взрослых на прогулке было «с перебором», может ещё почему… только не сразу заметили, что Ульки нигде не видно. Джульки по близости тоже не наблюдалось, но так как дело близилось к вечеру, решили, что самостоятельная собачонка отправилась восвояси. На юге темнеет быстро, и взрослые изрядно заволновались. Не то, чтобы водились в то время в их местах худые люди… Зато самих «худых» мест – пруд пруди. Местность сама по себе гористая да вся изрыта событиями прошлых лет: после войны ни музей, ни окрестности не восстанавливать не стали. Что если ребёнок свалился в какой овраг или, того хуже, повредил себе что-нибудь, споткнувшись о рытвины?

                - 5 -

Тем временем Улька сидела в обнимку с Джулькой на косогоре. Девочка увидела, как её любимица карабкается вверх по склону горы и, ну за ней… Застряли на самом сложном участке. Кому кого спасать? Собака-то явно знала, куда идёт, а вот Уля… И зачем, спрашивается, за ней полезла, ещё и в охапку схватила? Джулька любила всех ребят без предпочтения, убежать домой, покинув свою непрошеную «спасительницу» не могла. Да и вырываться из дружеских Ульянкиных объятий на краю обрыва – девочка могла сорваться. Так и сидели бы до утра на изрытом склоне или пока кто-нибудь из взрослых не нашёл беглецов, но тут... Улька увидела, скорее почувствовала, будто её камешек в кармашке шорт засветился мягким теплым светом. Не то чтобы, подсвечивая им с Джулькой дорогу – согревая и придавая спокойной уверенности, что ничего плохого произойти не может. И тут же девочка поняла или, скорее, снова почувствовала , как следует спускаться по склону, чтобы не свалиться кубарем. Прижав к себе крепче собачку – та и шевелиться не смела, опасаясь неловким движением навредить опасному в темноте спуску – Уля, затаив дыхание, потихоньку, шаг за шагом завершила-таки своё схождение вниз. И только тогда опустила драгоценную ношу на землю. Джулька с заливистым лаем помчалась прочь, видимо опасаясь новой «помощи» со стороны сердобольного ребёнка. Заслышав знакомый собачий голос, взрослые, разошедшиеся в разные стороны в поисках пропавшей, потянулись к месту, откуда он доносился. Где, к огромной радости, обнаружили Ульку. Живую и невредимую.

«Страж» мысленно стала после этого, как она посчитала чудесного спасения, называть девочка своего защитника.

И Уля уверилась, что камешек навсегда останется в её владении, но волшебный предмет рассудил иначе. Девочка уже не проверяла каждую минуту, с собой ли у неё чудесная вещица, полностью уверовав в его сохранность…

Но даже самое приятное волшебное лето подходит к концу. Вот и Пашка с мамой уже уехали к себе в Новосибирск. И Улина бабушка начала готовиться к отъезду. Погрустневшая девочка старалась больше времени проводить со своей остающейся в Крыму подругой-родственницей. Оля тоже заметно печалилась предстоящей разлуке. И как-то в предотъездной суматохе и лёгкой грусти расставания Ульянка забыла о своём камешке. Пару дней она о нём и вовсе не вспоминала. И только перед самым отъездом, когда чемоданы уже были собраны, а бабушкина сестра суетились, стараясь упихать уезжавшей родне с собой побольше всякой снеди; Улька вдруг спохватилась, а где ж её верный страж? Перерыв все свои вещи и не обнаружив пропажи, девочка, с плачем, кинулась к бабушке с расспросами не выбрасывала ли та чего из её кармашков.

Бабушка, занятая мыслями совсем другим, отмахнулась от приставаний Ульки, ничего толком не поняв. В конец расстроенная Ульяна вдруг как-то сразу ясно почувствовала: не видать ей больше своего талисмана. Может быть он обиделся на неё, хотя – нет, вряд ли… Девочка неожиданно поняла, что так и должно было произойти. Летнее Чудо и должно так закончиться, оставшись в воспоминаниях ясным, ничем не замутнённым лучиком чистого счастья.

Если бы камешек мог поехать с ней… Кто знает? Вдруг она привыкла бы к проявлениям чудесного и, повзрослевшая, когда-нибудь перестала верить в волшебство? А так. Так в самом потаённом уголке сознания - девочка, девушка, потом совсем взрослая Ульяна - всегда носила в себе то самое незабываемое лето, и уже сама, без чьей-либо помощи преисполнилась осмыслением настоящего Чуда.