История любви. Глава 1

               
Ольга стояла в выставочном зале картин, или в студии какого-то интеллекта художественного изобразиста, как она его обозвала. 
Выставка художественного интеллекта,  какой-то восходящей звезды. Как ей объясняла её тётя, которая и уговорила её пойти с ней на эту выставку.

«Хм ничего так студия. – Подумала Ольга. – Кое-что я чуть бы по-другому повесила, и шторы другие здесь должны быть, но и это прекрасно. Свет падает под правильным углом на картины. А почему не в галереи? Не слышала, чтобы она была занята.
Хотя здесь тоже просторно. И народа достаточно. Видно заинтересованность их.

Это здание ей знакомо с самого детства. Внизу был папин магазин. По-моему и сейчас он там есть. Никогда не интересовалась им, что там и как.
С детства там не была. Когда-то весь дом был наш. Здесь, наверху жили, была наша просторная квартира.
Так и к чему мне воспоминания? Прочь! Развлекайся, Оля, смотри, любуйся. –  Приказала она себе. – 
Тебя позвали оценить интеллект, а не ворошить память воспоминаниями.
Вот и давай оценивай пока его картины, а затем и его уже.

Прошлась чуть дальше, некоторые стены снесены, и было просторно. Возле широкого окна, когда-то в этом месте была гостиная, стояло мамино фортепиано.

Ох, ты! Оно целое? –  Сердце её заволновалось, и она подумала.
Уходить надо с этого места, хотя, как интересно вписываются наши вещи и мебель в интерьер студии. И картины развешены, и расставлены не броско, красиво получается. И скульптуры, а интересно, скульптуры тоже этого интеллекта, он что ещё и ваятель? Скульптуры бы я по-другому расставила.
Ладно, не моё это дело. Всё здесь красиво, но я не хочу воспоминаний, не хочу.
Не –  хо – чу! Я пришла смотреть интеллект и его картины.

Она повернулась и пошла к картинам, висевшим на противоположной стене. Медленно прохаживалась от картины к картине, вспоминая разговор с тётушкой, который и смешил её, а порой раздражал, и чуть не поссорились. Но всё же, выплыла из раздражения, научилась держать себя в руках.
И здесь не стоит расслабляться. Держись Лёлька, живём дальше. Помыслила она, вспоминая разговор с тётей.
 
– Интеллект, так интеллект, посмотрим на твой интеллект, что он там собой представляет, что так увлеклась им. Ты, что тёть Лер и вправду влюбилась в него? Он молодой или как?
– Да не то, что влюбилась, так просто встречи без обязательств.
– Ох, тётя, тётя, доведут тебя когда-нибудь такие встречи, даже не стану говорить до чего. И когда за ум возьмёшься? Вроде возраст уже.
– Ну, не все же, такие целомудренные, как ты, и не говори мне о возрасте, не так уж я и стара, всего лишь чуть старше тебя. Чуть больше десятка старше тебя, подумаешь. А ты так и останешься в старых девах. Вот, что будешь делать? 
А я выберу под себя, чтобы был по мне и тогда ребёночка рожу, мне больше ничего не надо.

– Ага, а под себя – это как? По душе и по телу? Здесь разница есть, тёть Лер.
– Пока ещё не знаю. И не называй меня тётей, сколько можно говорить? Ты нарочно это делаешь? На нервы действует это твоё «тётя»
– Хорошо, хорошо, Лера. Ты, как с цепи сорвалась, остановись Лера.
– Остановлюсь, вот пойдём со мной на выставку, посмотришь и скажешь, как он, подойдёт мне.

– Лер, я знала, что ты дура, но не думала, что настолько.
А тётушка только хохотала, отсмеялась и спросила.
– Так пойдёшь? Ну, правда, Оль, мне не с кем идти. Что мне подруг своих, Аню с Раей звать, боюсь, они его уведут у меня.
– А меня не боишься? Вдруг я уведу его у тебя.
– Ты не уведёшь, он на много старше тебя, ты на него не обратишь внимания.
– Как не обращу, а как же я буду смотреть, подходит он тебе или нет? 
Ольга рассмеялась.

– Ну, он реально старше тебя. На много.
– А тебя лет на пятнадцать? Больше, меньше? Для тебя не староват?
– Кто бы говорил. В самый раз. Пошли, Лёля, ты же любишь картины рассматривать.
– Ладно, пойду с тобой. Вот и посмотрю на твою звезду, на его интеллект.
– Да интеллект не он. И тот с кем встречаюсь, он здесь не причём, не хотела тебе говорить, это его племянник, вот он моложе его. У него несколько племянников, но мне уж понравился этот интеллект, хотя они все там с прекрасным интеллектом.

– Это ты для меня, что ли свой интеллект приберегла? Ну, тётя не ожидала от тебя такого. Тоже мне сваха.
– Да нет, Лёлька, нет, вот именно для себя, я хочу, чтобы ты взглянула на него, стоит ли от него детей рожать. Все-таки ты психолог.
–  Лер, я не тот психолог, который помогает найти пару. Специфика  у меня другая. А это по-другому подбирается.

– Ну и что же. Тот не тот, какая разница, психолог же. Ты умеешь изнутри смотреть человека, обычные психологи не могут. Мне твой бывший врач объяснял ещё давно, говорил, что ты не обычная. Только ты не хочешь этим заниматься. И не захотела с ним работать.

–  Лера знаешь, как страшно такое смотреть. В человеке можно увидеть всё что угодно, порой и не человека вовсе. А оно мне надо? Мне достаточно детей детдомовских. Вот им надо помогать. Их предали. 
Она сидела, молчала, что-то в груди вспыхивало. И она продолжила.
Как и меня. Всё оставили и ушли.

–  Олька, не говори глупости, ты ещё разревись.
– Нет, плакать уже не стану. Столько лет прошло. Всё, я спокойна. Надо только любить, любить всех, сильней, чем себя. Они обделены. Как и я.
– Лёлька! Я-то осталась у тебя, а ты у меня. Жить надо дальше.
–  А я живу, Лер, живу. И как могу, помогаю людям. Всё же альтруизм у меня проявляется, хоть моё сердце ранено.

– Вот и хорошо, живём, Олька, живём. А я хочу, чтобы у моего ребёнка был всесторонне развитый талант.
– Лер, талант могут родители не передать. Иногда у очень талантливых родителей вырастает бездарность, и даже тупость и ни к чему нет тяги, кроме развлечений. На такое надеяться, себе дороже. Так, так, постой, тётя, что-то меня осенило. А почему ты встречаешься с одним, а родить хочешь от другого? Что тот, который староват, он настолько староват, что не сможет воспроизвести качественного потомка?
– Нет, Оль, он сможет, но…., в общем, ты посмотри сначала. Ладно, а потом разъяснения, тем более там три племянника и ещё его брат. Деда ихнего я не беру в расчёт.  А так они такая мощь, их бы всех женить, как говорит мой Данила. И потом один из братьев так смотрит на меня, как будто что-то хочет сказать, или  спросить.
–  Или предложить. Себя? –  Ольга рассмеялась, но продолжила.
  Ты тётя точно дура, или идиотка. Что-то милая тётя, я так думаю, или у тебя хронический авантюризм, или ты темнишь, ох и темнишь. Рассказывай.
– Нет, Олька, я встречаюсь с одним, а ребёнка мне надо родить от лучшего из них, по всем лучшим параметрам.
– И как ты выберешь лучшего? Такое я ещё впервые слышу.
– Вот ты мне поможешь. Оля, ну помоги мне выбрать лучшего.

– Я!? Да, ты, ты, ты.  – С испугом вскрикнула Ольга. Она задыхалась от возмущения. – Ты точно авантюристка, и ты, тётя вообще с катушек съехала.
– Оль, Оль, да не о том я. Что ты испугалась. Я хочу, чтобы ты посмотрела на них, и своим умением или, как там, способностями своими, ты же умеешь вовнутрь влезть, ты же психолог-то и даже какой-то не нормальный.
– Ты хочешь сказать парапсихолог? Ой, рассмешила, тётя, так рассмешила.
Ольга рассмеялась. – Нет, я не парапсихолог, я метапсихолог.

– Ну вот, вот и я о том же говорю. Ты спокойно просмотришь их, а потом мне скажешь, какой мне подойдёт.
– Я думала, это делается по любви. Дети должны рождаться по любви.
– Это и будет по любви. Оля, я же не виновата, что они мне все нравятся, не могу выбрать сама. На самого младшего я не смотрю, не совращаю, да у него девушка есть, вот он тебе бы подошёл, хотя думаю тебе лучше старшего.

– Вот уж действительно, ты у нас выродок какой-то, как папа говорил…..
Она замерла, замолкла, дыхание задержалась, готова была заплакать. Лера с испугом смотрела на неё, думала, «как бы опять не ушла в себя при воспоминаниях о родителях»,  но Ольга  справилась с собой, продолжила. 
Что заиграла в свахи? Лера, здесь любовь должна быть, душа с душой творить. Ты вот о себе подумай. Боже всевышний, защити мою тётю Леру от заблуждений, вразуми ты ее, пожалуйста.

– Ты понимаешь мои часики скоро протикают, а мне надо родить. Мне нужен ребенок. Ты можешь меня понять? А когда мне ждать той любви?
– Нет, не могу. Такое понять, по-моему, совсем не возможно. Надо только любить, Лера. А Любовь истина божья.

– Да, где же тебе понять, ты ещё в детстве влюбилась и всё. А где он? Твой любимый? Вот, где? Наверняка всё ещё на лесоповале, а может голову, где уже сложил, а ты чудо всё ждёшь и себя винишь.
Когда ты перестанешь винить себя?
Лёлька, в чём ты виновата?

– Прекрати тётя. Не дави мне на сердце. – Жёстко произнесла Ольга, и слёзы, что только их проглотила, вновь подступили. И давно забытые слёзы с комом горечи подступил к горлу.
Я тогда совсем была ребёнком. И такого благородства, как у него больше ни у кого не видела. Уйди со своими потенциальными производителями, уйди  от меня, уйди из моей комнаты.

–  Лёля, Лёленька, прости, прости, прости, пожалуйста, но прошу тебя пойдём со мной. Прости племянница моя любимая, ведь мы вдвоём остались из всей нашей большой семьи. Оленька, прости, я разрешаю тебе называть меня тётей, но только дома. Оля не сердись, пожалуйста, прости.

– Ладно, всё проехали. Жизнь продолжается.
Ольга проглотила подступивший и стоящий в горле ком, и вытерла слёзы, что успели выкатиться из глаз.

– Пойдёшь? А? Лёленька? А заодно развеешься. Ну, что ты, как столетняя старуха. Никаких развлечений у тебя нет. У тебя только дом и работа, только работа и работа, да ещё детдомовские дети.
– Как ты не понимаешь, детям надо помочь выйти из того состояния в которое они попали. Травма на всю жизнь, попасть в детский дом. Надо в сердечках их зажечь солнышко. Они же потеряли веру в любовь, им её никто не дал.
А нянечки стараются, но они ведь только лишь на работе.

– Понимаю, понимаю, помогай, зажигай.
– Мне печально, не всегда у меня получается, чтобы поверили, что среди зла есть солнце и любовь, доброта. Добрым быть не сложно. Может у меня и не получается, что в сердце моём истинная любовь замолкла. Но верю, она пробьется, и помогу детям осознать её.

– Помогай, Оля, помогай,  а я хочу своего ребёнка иметь. Пойдём?
Слушай, меня осенило, сейчас.
Вот ты посмотришь картины, и у тебя будет лучше получаться зажигать солнышко в детях. Там есть такие солнечные картины. Прям взгляд не оторвать и в сердце становится легко, легко. Пойдём?

Я тебя ещё когда звала, два раза звала. У него те раза были не большие выставки, там такие картины были.
Вот уже бы давно своих детдомовцев восстановила. Может и в этот раз они будут. Тогда просто выставки были в одном зале, теперь же аукцион будет и в блоке и в студии. Студия большая, очень много картин. Пойдём Лёленька.
Тётушка смотрела на неё умоляющим взглядом, что Ольге стало её жалко.

– Ладно, куда от тебя денешься, не отстанешь же.
– Нет, не отстану. –
Радостно улыбнулась Лера, обнимая и целуя племянницу, и продолжила.
Для тебя тоже будет радость, вот увидишь.

И вот она стояла, смотрела на картину, что в ней изображено? Абстракция какая-то.  Но нет, а если всмотреться? Нет, нет, здесь очень даже всё живое и глубокое. Странно, эта картина о чём-то мне хочет сказать?
Подумала она.
Она отошла к другой стене, посмотрела другие картины, вернулась вновь к этой, вновь начала рассматривать её. Огляделась. Лера куда-то пропала.

– Наверное, завлекает свой интеллект. – Улыбнулась Ольга. – Посмотреть бы на этот интеллект, что он там из себя может представлять, что тётушка так запала. Где же этот интеллект? Не показывается ещё пока.
Ольга осмотрелась, ни тётушки, ни её интеллекта, но её вновь потянула картина. Рядом ходили люди, что-то говорили между собой, а ей было всё равно, она смотрела и рассматривала её. И лишь подумала.

Для чего я здесь? Хотя, действительно у этого интеллекта картины красивые, легкие. А вот почему меня притянула эта картина? Интересно.
Картина втягивала её, и ей хотелось крикнуть во всё услышание, с силой, во весь дух.
           «Отогрей моё сердце. Отогрей! Подари мне любовь»
–  Что за мазня? – Услышала она рядом.

Ольга оглянулась и увидела парня и девушку, девушке явно здесь не нравилось.
И он уговаривал её говорить тише, что её могут услышать, а он обещал другу придти сюда, ведь это его картины выставленные здесь.
–  Разве это можно выставлять? –  Вновь продолжила девушка. – Это же вообще разобрать нельзя? Неужели это можно ещё и продать?

– Каждый художник видит мир по-своему. –  Произнесла Ольга.
– А вы понимаете здесь что-нибудь? – Спросила её девушка.
Ольга не определенно кивнула головой.
Так проясните мне. – Попросила девушка.
–  Ну, здесь художник изобразил безконечность

–  А я думаю, что он просто не умеет рисовать. – Произнесла девушка.
– Ещё здесь много ярких красок. – Продолжила Ольга.
А это мечты, надежды, картина успокаивает, несет спокойствие гармонию и зовёт, зовёт вдаль. В безконечность
–  Куда зовёт? –  Спросила девушка.

–  В безконечность, я не совсем верно выразилась, зовёт не останавливаться, не стоять на месте. Здесь проявляется светлый лик, словно на иконе. Он зовёт в будущее, рассказывает, что будущее совершенно.
Думается, это сильным подвластно.
Но ещё думаю, каждый из нас по-своему прав. В будущее идти или оставаться, решать им, а будущее у всех разное.
Ольга посмотрела на парня, стоящего с девушкой. – Как вы думаете?

–  О, нет, я не объективен. –  Произнёс парень,
–  В чём не объективен Костя? –  Спросил его подошедший мужчина. 
–  А, Юра.  У твоего брата довольно таки прекрасная выставка, не совсем понимаю некоторые картины его, но вот девушка понимает, как я понял. Вот у неё свежие впечатления, а Марину не бери в пример, в живописи она ноль.
Мариночка не обижайся, для тебя любая живопись мазня, если это не эскиз   модного платья, произнес парень сопровождающий девушку, целуя ей пальчики.  А, где наш обаятельный живописец?

–  Он в соседнем зале, скульптуры свои разъясняет дяде и его пассии. Вот ему и расскажешь.
–  Но ты, тоже имеешь к этому своё причастие. Я так думаю всё же это твоя картина. Девушка! – 
Обратился к Ольге парень, что был с девушкой. – 
Посмотрите вот на эту картину, а затем на соседние картины. Что скажите? Оцените свежим глазом.

Ольга оглянулась и увидела рядом с ним высокого мужчину средних лет.
«А может, я ошибаюсь. – Подумала Ольга. –  Может моложе»
С красивой бородой. Взгляд её пролетел по его лицу, и остановился на глазах.
И она мгновенно зависла в них, в его удивительно синих глазах, что на его лице появилось удивление, затем стала проявляться растерянность.
А у Ольги задержалось дыхание, но она отвела взгляд, мысленно сказала себе.

«Я дышу в единстве со своим истинным сознанием. Я принимаю только истину и правду источника любви, что в моём сердце». 
«Что это со мной? – Спросила мысленно себя Ольга. – Отчего это у меня?
Что я глаз таких не видела? 
В том то и дело видела. Отчего сразу возникло в её сердце. Глаза, эти глаза». Сердце тревожно забилось, в виске за пульсировало.

– Вы что-то спросили? Простите, я не расслышала. – Спросила она.
– Да, девушка. –
Вновь обратился к ней молодой человек, что стоял с девушкой. –
Сравните эти картины. – И он указал на ту, которую смотрели и на другие рядом расположенные с нею. – Что вы скажите?

Ольга сделала шаг в сторону, к следующей картине, внимательно в неё вглядываясь. Проникновения вглубь, такого, как в той картине не было, затем обошла ещё следующие. И так посмотрела несколько картин, вернулась вновь к первой. Вновь посмотрела в глаза незнакомому мужчине с синими глазами, на миг что-то мелькнуло в них непонятное, и ответила.
–  Я удивлена, выставка одного художника, но здесь есть и другого мастера.
–  Да? – 

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.