Странствующий старик

«Сердце, наполненное смыслом, никогда не предадут человеческие глаза.»

Множество раз я уходил и столько же возвращался, но мир не перестал быть, мир остался тем же. Прохожие смотрели в мои глаза, и для них я был оборванным стариком, которому свойственно подать милостыню. Некоторые народы были более богаты в своём сердце, но не которые дальше своего носа ничего не могли увидеть,  о них я страдаю больше всего. И поверьте совсем не от того что они не были приветственными, а потому что я с ними мог больше не встретиться, не увидеть их внутреннюю красоту, которую я не мог разглядеть сейчас.

«Народ красит внутренняя красота, и от этого никуда не скрыться, можно лишь её потерять, занявшись непонятными бренными делами, для собственной выгоды.»
Есть такой народ, и он живёт далеко, далеко отсюда. По моим частым наблюдениям и предположениям где то в нашем сердце. Когда я встречаю хоть одного из них, то это как цветущий сад, наполненный бархатом домашнего тепла. Тогда я умилённо присутствую, и иногда слёзы прорываются, и так и хочется сказать, забери меня с собой, пожалуйста, я устал здесь находиться.
- Пожалуйста, шепчу я тихо через слёзы тогда…

Мимо проходят люди, и кто то видит во мне умалишённого, кто то останавливается спросить, как вы и почему вы плачете. Но я не могу сказать, не могу сказать, потому что здесь нет моего дома, потому что мне жалко их, заглянув в мои глаза, они ведь тоже опечалятся. Поэтому я молчу, словно у меня нет языка, словно у меня нет ничего драгоценного, и прячу от них свои глаза.

Можно встретить такого жителя везде, в дороге, в сердце человека. Когда я посмотрев в глаза человека встречаю такого жителя, я просто присутствую, меня уже нет здесь, есть созерцание величества внутренней красоты ближнего.
И тогда я улыбаюсь и говорю:
- Вы тоже, вы тоже всё знаете. И в ответ я ощущаю эту же улыбку, будто это я улыбаюсь самому себе. Затем протягивается рука и там немного бренной пищи. Я не смотрю на лицо, я смотрю в глубину сердца этого человека.
- На те покушайте, вы наверное проголодались. Но мне тогда не охота кушать и ничего больше, лишь бы быть рядом с этим человеком.

Мне дают немного пищи, утешают и уходят в океан, как уходят корабли с вечного причала. И ещё долго я смотрю вдаль, провожаю его взглядом, и только когда такой человек скрылся в толпе, я обратно погружаюсь внутрь своего сердца, и дальше странствую…

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5:7)»