эротическая проза продолжение

Проводив    Горемиху, Пятровна шаркая, до койки добралась. Перекрестилась,- мирно улеглась, перебирая смысл, не торопясь, осмыслила Горемихи слова. «Какая власть?». Припомнила её язвительные ноты. «Жизнь превратилась в грязь… а мы здесь? Кто ты?  Кто  я?  Священные   коровы бытия. А волки у руля. Смывают нас в «священный» унитаз… и топчут в грязь. Замордовала нас комолая порода.  Нас …все е…т, жизнь камнем давит грудь. От нужд и тяжести, слова не те рифмуем. И загибая пальцы, ложь смакуем… бесчестие – наш новый эпатаж…      
 А каменюка в весе… в «бога мать», он не подол, нам тяжесть не поднять…. Столетье как надежда   под вопросом. И новое рифмуется никак.
 Помыслила, нет счастья в декабре… а в январе хромая лошадь сдохнет. Весною пахарь от чумы, от пенья птиц оглохнет… Мысль добрая в его мозгу усохнет… найдя скелет - подобие страны. Увидит остов,- судный час «любви», и сам, как тот скелет в течь времени усохнет. Сон, дурь мою в введенье отведи. Уснуть бы до звезды…
 Сунув ручонки в теплые трусы, желая отыскать песочные часы…заснуть от мыслей жестких не могла. Мысль подросла на времена, среди порока и дерма…
- Фортуна скуповата черт возьми. Года, часы, минуты и секунды так быстро катятся, летят с крутой горы… я счастье не припомню… слов не жди. Лишь только за пульсирует рассвет… уже и вечер, в лупу посмотри: -а будущего нет, хотя   прогноз мне предвещает ежечасно чудо. Попали мы в разлом своей страны… жить в старости в такой стране паскудно.
 Течение конечно смоет нас, меня к исходу дня. Лев также, как и все…от времени страдает и стареет, уходит в никуда. А умирает, страшно посмотреть. Худой на треть.  В глазах бельмо,-нет искры.
И слеп, болеет, видимо отрыжкой. В погоне жизни победивших нет. С отрыжкой отрыгается момент,-история, судьба, любви завет. Его эксперимент. Слепым жить видно не легко. Восход   расцвечивает дали, а для него? -  уж все равно, средь черни Льву не мило, в чернь темно… Желание остыло. Сгустилась кровь и камень тянет в глубь, на дно. И в этом жизни суть. Её веретено.

Заигрывая в молодости с тенью. Желая тень от царства отогнать, он видимо не знал с чего начать…и в свете   высветил из тьмы свиные рожи. От Гоголя решил он перенять… иронию, и вовремя зачать…, и выковать две памятные розы. Из дряхлости стал в дреме куковать. Решёток не видать. А в окнах гнутся кованные розы.  В анфас, поклон, создатель ниже масс… пособники с него не сводят глаз. Изюминка, как блеск счастливых глаз, сейчас уже не в моде.
 Мир целостный, зачем его менять? Коль черт без пут, бессовестно свободен. Не любит люд мирской. Кто тещу, кто свекровь… иные негодуя хают бога … а люди хают засуху и   власть.
Минуточку постой. Остепенись стряхни пыль сор с колен и не сердись. История не в масть… в трех буковках рифмуется от власти благодать, частями гнет её, жизнь -  искривленье рога… с добавкой в /бога мать…/ Бытует сказка, будто там в верхах, осатанели все, вельможами сидят в глубоких креслах где-то в стратосфере… иные в погребах. Пьют в свете звезд насыщенный мускат,- святую воду. И нюхают амбре. На маску им как прочим наплевать.  Узда нужна не им- узда нужна народу.
 За что же дойную коровушку не любит наша власть? За то, что мало проку. Не любит «кал» по дырке горевать. И надсмехается, отсюда канитель.  А СМИ? - вертлявая сорока… отсюда с ними истинно морока.
 А что народ? - он в мире чехарды, у нужника копаясь, там в тени, источник, жилу ищет, бьется в сласть.  Греф- идиом, тут спору нет, живет, бытует его «правда» промеж нас. Страна большой гарем… гаремом кто же правит? Неужто царь зверей о том не знает?  Кто евнух при дворце? Чья львица при дворе свод чести попирает?
А «Лев» он сам построил кал…лизей? Кто издали посмотрит. Там столько вензелей… считать начнешь и взмокнешь… а вроде Лев наш не злодей, по росту воробей. Все зернышки клюет.  Поет как соловей. А Львиного дерма -  иные просят: - «Добавьте царь нам, новых вензелей.»
Тут Битструпу работа. Коль годы все прочесть, копилку его взвесить… здесь вензелей не счесть. Мечта для идиота. Не в нашу честь богатство и парад. Принижена свобода…-что люди говорят?  Хотя, как посмотреть, за ними же деньжищи -спору нет, их истинная пища.
 Нам сокола сейчас, не воробья.  Кричат потомки,-  надо соловья! - «Мы есть хотим и не дадим, прохрюкала свинья. Я думаю его поймет не каждый. А коль запнется, вензеля коснется, в жизнь окунется, в думе отзовется… почешет репу, выразится так: «Какой же я дурак!»  в дерме - живые деньги!»

Там черпает историк свежий сок. От слов его, в картофельной ботве, сок ядовит вдвойне. В предчувствии беды и чувственной вины…- лейб-гвардия его, крамолу в яйцах ищет.  А кум его в чадре, в стране ночами рыщет. И недоволен хищник… что он в родной стране…а доллары его в дерме… - неужто ими дрыщит?
Купить, вложить, а лучше уж продать…грядущий год во благо- озаренье. Нам разоренье власти благодать. За наше долгое и долгое терпенье.
С пристрастием свободу «обретя». Народ в нужде, при славе, власти зла. Совет иным, вы не тревожьтесь непорядочностью Льва… живите честно…- горе от ума.
Он бабой на коне. Она, красавица, гарцует на метле. Себя секс бандой окружая… все включено… с преддверий вижу мая, начнет литься вновь елей. Елей слащавый от б…й.

Прикрыв глаза, Пятровна задремала… и в дреме прошептала: - «Сон мой, он сладок с именами. Во дреме- сне, явись Архип,-  пространство тьмы меж нами. Не осуди!  Усох любви родник. На одре я, старуха,-грешен лик… без ласки помираю. Услышь  меня,- иное отторгаю.  Предвижу, явишься на миг, и я твоя.  Родник любви журчит, но без меня

               
                конец