90 год. Гл. 16. Суд

Глава 16. Суд.

И всё-таки не один я так думаю. Как само собой разумеющееся, отстаивать свою правоту, пусть даже в суде, считает Надежда Васильевна Пильникова – мой главный бухгалтер, – человек цифр, которые, следуя логике её профессии, всегда складываются в лаконичный и выверенный баланс. Она конечно, понимает, что и в царстве цифр находятся ушлые умники, которые могут безапелляционно выдавать очевидное – за невероятное, белое – за чёрное. Но сталкиваясь с такими утверждениями, как правило, при проверках и ревизиях, которыми часто грешат ревизоры, (не найдёт недостатков – какой прок от их работы?), она до конца отстаивает естественный оттенок цвета своих дел – реальный, как есть. И ей, владеющей магией цифр в совершенстве и убеждённой в их несокрушимой силе, и логичности – это всегда удаётся.

В моем случае цифр нет – есть Правила, но ведь они тоже оттиснуты на бумаге и имеют логическое толкование. Почему эти Правила, мы разрешим, интерпретировать не специалистам – пусть даже облачённым в мантии судей? Нет, мы должны на любых уровнях, если сами верим в правоту своих решений – должны их сущность растолковывать и отстаивать любыми доступными методами, кому бы то ни было.
– Я уже вам и адвоката нашла – сообщает мне Пильникова. – Ведь там, в суде не просто надо что-то говорить в своё оправдание – там ведь свои процедуры, свой порядок, который необходимо соблюдать. Нет, без адвоката вам не обойтись! Есть у меня хороший адвокат на примете, составим с ним трудовое соглашение, заплатим ему 15 – 20 рублей и пусть защищает наши интересы, если юрист Управления связи не может.
Я соглашаюсь – адвокат, так адвокат…

К назначенному в один из дней времени, мы являемся в здание суда – начальник, главный бухгалтер, начальник абонентского отдела, и адвокат. Являемся вооружившимися необходимыми документами, с заранее определёнными и особо помеченными ключевыми пунктами этих документов, которыми руководствуемся в работе.
Здание суда, – здание как здание. Но внутри его царит особая атмосфера. От решений, здесь принимаемых, судьбы конкретных людей зависят и чаще всего – ломаются…
Наши судьбы здесь не причём. Но странное волнение охватывает и меня и моих спутников – держит всех в напряжении. Асия Хасановна как всегда, профессионального своего лекарства – валерьянки, наглоталась. Все вместе – и она, и мы, пока ещё на нервы не жалующиеся, сидим, примолкнув, с каменными лицами и ждём – когда вызовут.

Наш оппонент – является в зале ожидания, запоздав на четверть часа. Асия Хасановна кивает в его сторону – вот, явился наш герой!
Обыкновенный человек лет эдак тридцати пяти. Действительно, герой! Держится уверенно, как будто не один процесс выиграл, мельком здоровается с нами кивком головы – весело усмехнувшись, как с закадычными приятелями. Ну, повздорили, мол, немного – подумаешь! Отдадите мой телефон – и дело с концом! Вы все для меня вообще-то – милые люди. Но вот, на пути моем к удовлетворению насущной потребности, почему-то стали.
Нас приглашают в зал. Звучит выражение известное по фильмам. Встать – суд идёт! Заседание началось и… пролетело мгновениями, – стремительно и скоротечно.
В слове, мне предоставленном, я разложил логику действий и решений так чётко – как самому и сотрудникам моим показалось, так убедительно, – что даже никаких наводящих вопросов и уточнений в свой адрес не получил!

Мой оппонент Степанов, буркнул невнятно, всё-таки тоже, явно робея, перед судом, выдавил из себя лишь одно предложение
– Мне нужен телефон, которого лишили меня, нарушив мою законную очередь. И замолчал.
Адвокат наш в защиту протараторил скороговоркой что-то невообразимое. Такую, к моему изумлению, чушь стал городить, что лишь морщился я досадливо при его «защитной речи». Что он несёт? Уж не Степанова ли защищает, или просто – с глупа?.. Лучше бы уж – молчал в тряпочку.
И вопреки всякой логике – вынесла судья решение.
– Удовлетворить иск Степанова – установить ему телефон?!!
Как бомбу взорвала…

Мы проиграли процесс вчистую! Ошеломлённые и растерянные выходили из цитадели высшей справедливости…
А ну их всех к черту! Меня переполняли обида и стыд, растерзывало отчаяние. Мои соратники угрюмо возвращались со мной на предприятие притихшими, и пристыженными, и лишь Надежда Васильевна чертыхалась вслух и всё грозила кому-то
– Ещё не вечер…