Если я не вернусь, дорогая... 3

    С е н т я б р ь.
      _________________
      «Привет из Действ. Красной Армии
      Здравствуй, Мусик.
      С приветом Алексей.
      Мусик, твоё письмо получил, благодарю.
      Из письма узнал, что ты изменила курс направления в работе. Ну, что же, работа налогового инспектора связана так же с работой с людьми. Когда-то не так «давно», примерно, конец 1937-начало 1938 г. я работал налоговым бухгалтером Рай. фин. отдела. Я очень рад, что ты теперь несколько устроилась. Самое главное, в пределах своего родного района.
      Мусик, ты пишешь, что от сестры Кати нет писем. Я советую тебе попытаться написать в гор. милицию и управдому, может быть, что ответят. Одновременно напишу и я.
      Я не пойму, почему ей не эвакуироваться, ведь на это есть полная возможность. Моя тётя при эвакуации забрала почти все вещи из выходного платья и даже часть рабочего.
      Пару слов о себе.
      Я живу, как всегда писал, — неплохо. Работа идёт так же. Готовлюсь для повторного выполнения боевой задачи. Только иногда бывает скучно, но ничего, сразу же иду к бойцам и вместе с ними провожу время.
      В Ленинграде побывать не приходится.
      Не знаю, придётся или нет в дальнейшем.
       Мусичек, писать особо нечего.
      Прошу писать и быть откровенной. Как можешь смотреть на в/жизнь и могут ли быть изменения со/вр. по отношению ко мне.
      Война, она не может дать определённого срока нашей встречи, а может случится, что и совсем не придётся встретиться, или может случиться, что буду вечным калекой никому не нужным, но и в тот период, когда от меня откажутся все кроме моей мамы, прошу, Мусик, всё же не забыть о встрече. У меня лично такие мечты, чтобы я при таких обстоятельствах мог встретить тебя, поскольку бьётся моё сердце.
      Буду ли я слеп, пусть уши мои услышат твой голос.
      Не буду слышать, пусть хоть твоя рука коснётся моей головы, но чтобы я знал, что ты вспоминаешь меня, милая.
      Мусик, я всего этого не боюсь (смерть, ранения), ибо знаю, что на то и война, а за Родину и помирать не страшно.
      Привет своим, а особо мамаше, ведь она первая отозвалась на моё письмо в трудную минуту, дружески благодарю.
      Пиши, жду. Крепко целую». (3.09.1942 г.).
      _________________
      «Здравствуй, Мусик!
      С приветом Алексей.
      Мусичек, сегодня я получил ряд маленьких брошюр, в числе которых попалось одно обращение к вам, девушкам, а также и к жёнам. Оно описывает ту истину, что может происходить с любым воином на фронте. Прочитав её, ты поймёшь, почему я вынужден был обижать тебя в минуты, когда от тебя не было писем.
      Посылая эту книжку, я хочу, я хочу, чтобы не только ты одна её почитала, а дала прочесть и своим знакомым девушкам или женщинам — (не важно)...» (05.09.1942 г.)
      _________________
      «Привет из Действующей Красной Армии
      Здравствуй, Мусик!
      С приветом Алексей.
      Муся, письмо твоё получил, сердечно благодарю.
      Из твоего письма видно, что жизнь твоя идёт без особых перемен. Конечно, не без некоторых трудностей. Что ж, война даёт знать и в глубоком тылу.
      Мусик, в отношении того, что тебе приходится много работать, это ничего, что же, нужно! Но вот, в отношении того, что в осеннюю воду лезешь, за это ругать надо, да и крепонько. Ты же знаешь за своё здоровье. И так самой себя совершенно в ненужное время подвергать ненужным испытаниям.
      Наше дело, если лезешь под пули, и то выбираешь, чтобы это было не зря. Не лезешь, как баран, а смотришь, есть ли от этого польза, чтобы если придёт смерть, то эта смерть дорого обошлась и для противника.
      А тебе разве нельзя обождать несколько минут или даже и часов, конечно можно! Правда, настойчивость твоя мне больше, чем известна.
      Припомни, как настойчиво действовала, когда шли по берегу Канала Грибоедова.
Правда я «бродяга» сильней оказался тебя и доказал, что я прав, как никогда. Но ведь то было начало.
      Я постараюсь доказать, что вообще я прав. Не так ли?
      Ну а ты докажи своим поведением.
      Пошёл 2-ой год, как мы с тобой совершенно по-простому, как будто на несколько дней расстались на лестнице комендатуры управления. Ждали долго, может быть, осталось меньше. Но ничего, даже если и столько, то можно ещё ждать. Ну, а если совсем не придётся встретиться, вот это уже никак от меня не может зависеть. Потому что война. А поэтому планов, конечно, строить нельзя, ибо выполнение их не может от нас зависеть.
      Не правда ли?
      Я лично пока живу хорошо сегодня, а завтра как буду жить, или вообще буду ли жить, неизвестно...» (22.09.42 г.)
      _________________
      «Привет из Дейст. Кр. Армии.
      Здравствуй, Мусик!
      С приветом Алексей.
      Мусик, письмо твоё получил, за что остаюсь искренне благодарен. Читая твоё письмо, я невольно вспомянул то прошлое. То простое знакомство, а затем откровенный разговор. и само поведение, слово «понятно», это же часто применимое тобой слово, ещё «силён бродяга» и т.д. Почему «невольно», да потому что хорошо вспомянуть прошлое, проведённое вместе. Вот второй год как только вспоминаю прошлое. Подчас оно разгонит грусть, а подчас ещё грустнее становится.
      Но, ничего, Мусик, я считаю, что если останусь жив, то ждать осталось куда меньше, чем ждали...» (24.09.1942 г.)

      В сентябре 19 КСП, в котором находился Алексей Петухов, а также оперативно-подчинённые 90-ой дивизии подразделения, — по прежнему, во втором эшелоне; 173 и 286 полки — на переднем крае.
      Снайперы из подразделений дивизии ежедневно выполняли на передовой задачу по истреблению гитлеровцев, за сутки потери врага от снайперского огня составляли от нескольких вражеских солдат до десяти и более. 
      Вражеская авиация в сентябре участила одиночные и групповые полёты над участком расположения дивизии, в основном, разведочной ориентации. 1 сентября перед фронтом 286 СП были сброшены листовки, они были собраны и уничтожены. 3 сентября в небе над полосой обороны зенитчиками 173 СП сбит самолёт типа Ю-88, который упал восточнее Слуцка и сгорел. [18] 28 сентября группа вражеских бомбардировщиков (18 самолётов) летела курсом на Ленинград, и была обстреляна зенитной артиллерией дивизии. [19]
      Артиллерия дивизии активных боевых действий не производила, за исключением поддержкой огнём разведывательных групп и силовой разведки 8 СР. В основном, её действия сводились к уничтожению инженерных сооружений и живой силы противника, а также подавлению и ликвидации его огневых точек. Враг практически ежедневно нёс потери от артобстрелов 90-й КСД: разрушались землянки, блиндажи, ДЗОТ-ы; рассеивались и частично уничтожались группы пехоты противника, в том числе — проводившие инженерные и геодезические работы на своём переднем крае.
      В сентябре сдались в плен три перебежчика, солдата вермахта. 1 сентября перешёл на сторону Красной Армии ефрейтор 407 полка 120 пехотной дивизии, по национальности чех (фамилия в Журнале боевых действий не указана). [18].
      Два других перебежчика были испанцы. Первый, Феликс Корнисеро (по протоколу допроса от 9.09.1942 г. — Феликс Кормин), солдат 2-го батальона 250-ой испанской «Голубой дивизии», добровольно перешёл линию фронта 8-9 сентября и сдался. По утверждению Феликса Кормина, с 1936 года он являлся членом испанской коммунистической партии. Отсидел при режиме Франко 16 месяцев в тюрьме. Добровольно вступил в «Голубую дивизию», имея намерение попасть на восточный фронт и перейти на сторону советской армии. По его показаниям, в частях испанской дивизии ходили разговоры о том, что до зимы 1942 года им предстоит прорвать линию обороны и взять Ленинград. [18]
      Ранее по агентурным данным, по сведениям авиаразведки было установлено, что противник сосредотачивает перед фронтом крупные силы, проводит смену, усиление и пополнение частей.
      На основании распоряжения штаба армии командир 90-й дивизии приказал активизировать разведку и усилить наблюдение во всех звеньях для установления намерений гитлеровского командования. С целью проведения ночных разведпоисков в полках были созданы небольшие группы — разведвзводы. Такие группы проводили разведку, к примеру, в ночь на 4, 7, 19 сентября и в другие дни.
      Были сформированы также небольшие группы сапёров (инженерная разведка) для изучения деталей в строении инженерных сооружений противника.
      Наиболее крупные операции, называемые силовыми, осуществляли крупные отряды — разведроты.
      Для укомплектования разведвзводов СП и разведрот дивизии привлекались лучшие бойцы и командиры. В операциях разведки в сентябре, находясь в 8-ой СР, принимал участие политрук Алексей Петухов. Об этом упоминается в «Отчёте о боевых действиях 90-й КСД за сентябрь». [20] О подготовке к сентябрьской операции от писал Марии в письме от 3 сентября: «Готовлюсь для повторного выполнения боевой задачи».
      Силовая операция, проведённая в ночь с 14 на 15 сентября усиленной 8-ой стрелковой ротой и приданными ей подразделениями, была наиболее крупной из операций 19-й КСП. В ней участвовало 110 бойцов и командиров. Планировался бросок к траншее противника на участке перед фронтом 286 СП в направлении Ипподрома (северо-восточная окраина Пушкина), с целью захвата пленного и документов. Задачу не удалось выполнить. Разведгруппа, преодолела проволочное заграждение, совершила бросок к траншее, но была встречена автоматным, пулеметным и миномётным огнем врага, и забросана гранатами. Понеся большие потери, бойцы залегли, вторая попытка захвата траншеи успеха также не имела. По приказу разведрота отошла на исходное положение. Из-за сильного огня противника с поля боя не удалось эвакуировать  часть убитых и раненых, на месте боя осталась группа прикрытия. Потери роты: убитых — 21, раненых — 30 солдат и офицеров. [21]
      В эту же ночь действовали ещё две мелкие разведгруппы: 173 и 286 СП. В первой группе после проделывания проходов в проволоке при броске к траншее были тяжело ранены командиры разведвзвода. Младшие командиры из-за растерянности не справились с задачей и группа отступила. Во второй группе комвзвода с помощником и одним красноармейцем совершили бросок к траншее противника, а остальные красноармейцы, под огнём противника, отступили. Группа отошла в исходное положение без потерь. [19]
      Причинами неудач вышеописанных операций явились, в первую очередь, — нарушение на начальном этапе их проведения внезапности и скрытности, а также неопытность и нерешительность некоторых командиров и бойцов. 
      Второй испанец, перебежчик из этой же 250-ой испанской «Голубой дивизии» — Бенито Дель-рио Баутруге, рядовой 263-го ПП, осуществил переход линии фронта 22 сентября. При опросе испанский солдат сообщил сведения о некоторых деталях в строении линии обороны испанской дивизии, о количестве бойцов в своей части, а также фамилии командиров: дивизии, полка, батальона и других более мелких подразделений. [19]
      Всего боевые потери 90-й стрелковой дивизии за сентябрь были гораздо меньше, чем в летние месяцы и составили на 1.10.1942 г. 268 человек убитыми и ранеными. Более 50 процентов бойцов и командиров погибли при выполнении разведопераций (47 человек из 78)  [20].

                *                *                *
      О к т я б р ь
      _________________
      «...Муся, письмо твоё получил, за что сердечно благодарю. Из твоего письма я понял, что не все ещё живут фронтовой жизнью, есть отделения, да при том военные, далеки от этого и мечтают совсем иное. Посмотрел бы я этого, что тебя приглашает на работу, имея в виду большее. Как он вот здесь бы стал щеголять, перед противником. А на тысячу километров от фронта он, конечно, «настоящий вояка».
      <...> Фронтовик, идя в бой и даже находясь в обороне, не думает о том, что думает «приглашающий». Здесь одна мечта, как бы скорее выполнить поставленную задачу, а при этом может случиться, что и не вернёшься. Но ведь это не всегда и не со всеми случается. Бывает, что и на печке сидя смерть можно получить, а которые всю войну на фронте, неоднократно в бой ходят остаются невредимы.
      <...> Мусик, в отношении поступления на работу, это смотри сама. Конечно, я вполне согласен, чтобы ты работала на бухгалтерской работе, оно будет спокойнее.
      Мусичек, писать особо нечего. Я не намерен тебе напоминать о чём-то. Вроде терпеливого ожидания нашей встречи, ибо не настолько мы недоверчивы друг к другу. Отлично помним друг друга и знаем характеры. Встреча наша и сама дружба произошла не в силу каких-либо материальных выгод или ради карьерной точки опоры. А в силу великой любви с обоих сторон.
      Так будем же верны друг другу до конца…» (10.10.1942 г.)
      _________________
      «...Муся, письмо твоё, напоминающее прошлое, и, самое главное, день начала войны, я получил. И больше меня интересует вот то непонятное для меня слово, которое вы знали только с Тосей. <...>  Прошу, чтобы ты написала непонятные для меня слова, т.е., вернее, твои мысли того времени, неизвестные для меня до сего момента.
      Мусичек, в одном из писем ты так разочарованно писала по отношению своего края. По-моему, это всё напрасно. Климат прекрасный, куда лучше ленинградского. А для мирного населения по данной обстановке самое благоприятное место. Да и вообще, я не сказал бы, что там плохо, что это «пустынный уголок».
      Милая Муся, ты пишешь, насколько ты рада бываешь моим письмам, а я разве могу описать ту радость, когда получаю твоё письмо. Этот день для меня проходит мало заметным. Но, ничего, Муся, может придёт и то время, что встретимся, и будем вместе в общем нашем семейном кругу.
       Муся, я живу пока что хорошо. Пусть тебя сны не смущают. От Кати получил письмо, в свою очередь писал и ей. Она пишет, что трудно что-либо сделать в отношении эвакуации. Правда, я писал в Свердловский РВК, поможет ли чего, не знаю.
      Муся, ты писала, что почему-то не получаешь писем от моей сестрёнки. Всего вероятней потому, что она очень занята на колхозных работах, а написать письма нужно много времени. Поэтому она и мне не пишет…» (20.10.42 г.)

      В октябре 1942 года боевые порядки частей 90-й КСД четвёртый месяц оставались прежними: 173-й и 286-й стр. полки находились в первом эшелоне, эти части вели ответный ружейно-пулемётный огонь по замеченным целям и расположениям врага, несли службу боевого охранения и пр. 19-й КСП — во втором эшелоне, красноармейцы несли службу боевого обеспечения, наблюдали за противником, строили тыловые укрепления.
      Дивизия занимала в этот период полосу обороны шириной 8,2 км, глубиной — 4-4,5 км. [22]
      Продолжались работы по усовершенствованию противотанковой и противопехотной системы огня и по созданию опорных пунктов и узла сопротивления Московская Славянка, способных вести круговую оборону в условиях полной изоляции.
      Вражеская артиллерия активности не проявляла, вела методичный огонь по частям дивизии, усиливающийся к ночи.
      После многочисленных действий советской разведки в предыдущие месяцы гитлеровцы были настороже: ночью изредка освещали местность на подступах к своему переднему краю ракетами и прочёсывали автоматным огнём.
      Немецкая авиация изредка совершала одиночные полёты над полосой дивизии.
      На сторону Красной Армии в октябре перешло три перебежчика, испанца. 7 октября перешёл линию фронта и сдался Хуван Хино Руано; [23] 15 октября — Хуан Дуеньяс Салдани, оба — рядовые 263 пехотного полка 250 испанской пехотной дивизии. В ночь на 18 октября перешёл на нашу сторону солдат 2-го сапёрного эскадрона этой же дивизии Валензуэла Гомес. При опросах перебежчики сообщали сведения о местонахождении и структуре их подразделений, о времени их прибытия в дивизию, о режиме несения службы и пр. По информации одного из перебежчиков Валензуэла Гомеса никаких данных о готовящемся к зиме наступлении в частях вермахта не имеется. [24]
      В течение октября было осуществлено четыре разведоперации: три — разведгруппами полков и одна — разведротой дивизии. Вылазки к траншеям противника как и в предыдущий период, проводились с целью захвата контрольного пленного для уточнения данных о группировке врага. В октябре операции (по сути — боевые действия) совершались небольшим составом: 8-12 человек.
      Разведгруппа 19 СП действовала в ночь на 2 октября. Красноармейцы успешно преодолели проволочное заграждение, ворвались в  траншею врага и забросали гранатами амбразуру ДЗОТа. Но гитлеровцы предприняли контратаку, в завязавшемся бою группа понесла потери (1 убитый, два раненых) и отошла.
      Неудачными были также атаки разведгрупп 173 полка (в ночь на 12 октября) и 286 полка (в ночь на 21 октября). Обе группы были обнаружены противником: первая — при подходе к его переднему краю; вторая — при нападении на часового в траншее. Красноармейцы понесли потери и отступили, не выполнив задачи.
      Разведрота дивизии совершила вылазку в ночь на 14 октября. Группа преодолела первое проволочное заграждение, но при разминировании второго — по неосторожности сапёра произошёл взрыв мины. В завязавшемся бою были израсходованы все боеприпасы, погибли два человека, в том числе — командир группы, четверо красноармейцев получили ранения. [22-25]
      Вероятнее всего, Алексей Петухов участвовал в боевых действиях одной из разведгрупп.
      Вылазки разведгрупп и сведения, полученные от перебежчиков, позволили составить представление о расположении частей 250 испанской пехотной дивизии перед фронтом 173 и 286 СП. Советскому командованию стали известны номера пехотных полков, батальонов, развед. эскадронов, месторасположение Штаба 250 ПД, расположение артиллерии, а также фамилии командиров дивизии, подразделений и другие сведения.
      В октябре заметно уменьшились в сравнении с предыдущими месяцами суточные потери: ежедневное количество убитых и раненых лишь в отдельные дни превышало 10 человек. В некоторые дни убитых не было. Общие потери за месяц (убитые и раненые) составили 216 командиров и рядовых (из них убитыми — 33 человека). Но за месяц существенно выросло в сравнении с сентябрём количество бойцов, подорвавшихся на собственных минах: с 25 человек до 43 (часть из подорвавшихся — ранены). Жестокая правда войны: один боец был расстрелян по приговору военного трибунала за членовредительство. [25]
      Несмотря на наличие бань и дизкамер (бойцы проходили через бани по 2-3 раза в месяц), среди личного состава появлялась вшивость — непременная примета войны.
      В октябре резко выросли потери гитлеровцев в результате работы наших снайперов. На 1 ноября 1942 г. в дивизии насчитывалось 418 снайперов, более половины из них — коммунисты и комсомольцы. Некоторых снайперов обучали в снайперской школе 55 армии в Ленинграде, большинство получали подготовку на снайперских стрельбищах, на дивизионных и полковых сборах. За октябрь уничтожено снайперами трёх полков 90 КСД 1252 фашиста (для сравнения — в августе 243). [25]
      Наибольшее количество снайперов числилось в 173 СП. В 19 полку, где воевал Алексей, снайперов было немного, но среди них были рекордсмены по количеству уничтоженных врагов (А.А. Щербаков и Г.И. Бугаев). Оба снайперы были родом из сельской местности, оба имели начальное образование 3 класса сельской школы. Число уничтоженных ими фашистов на 1 ноября 1942 г.: у Александра Щербакова — 101, у Григория Бугаева — 97. [25] 
      Батареи дивизионной артиллерии проводили действия на подавление живой силы и  огневых средств врага, за октябрь уничтожено: 2 пулеметных гнезда, I миномет, 3 пулемёта, I пульДЗОТ, 5 блиндажей, рассеяно и частично уничтожено 5 групп пехоты.

                *                *                *
      Н о я б р ь
      _________________
      «...Муся, хотя я и не получил на сегодня от тебя письмо, но решил тебе написать, т.к. несколько дней тому назад послал тебе 250 руб денег. А поэтому о получении прошу сообщить. <...>
      Муся, в отношении сестры Кати. Я писал в Свердловский РВК. Но получил чисто отрицательный ответ. А поэтому, как видно, придётся ей жить в Ленинграде. Посылаю справку, которую я получил из Свердловского РВК.
      Мусичек, писать особо нечего, так как жизнь моя идёт без особых изменений. На днях получил письмо от своего товарища Андреева Николая Андреевича, с которым служил ещё срочную службу. Очень был рад. Конечно, и он, узнав обо мне, также был рад.
      Мусичек, пиши, жду с нетерпением…» (25.11.42 г.)
      _________________
      «...Муся, сегодня я получил два твоих письма, в которых ты пишешь о своих планах и намерениях в прошлом. Ты пишешь, что остаются они и по настоящее время.
      Да, Мусик, предосторожность, конечно, нужна, особенно в таких делах. Ведь это очень важный шаг в жизни для того, кто к жизни не безразличен.
      В отношении Саши. Он для меня хороший друг, но за его поведение я много его ругал. Ну, в общем, это дело такое, кто как решает, так и живёт. А мы пока что жили и живём своим умом. Самое главное — постоянность. В жизни можно встретить людей всяких. Но нужно помнить одно, что такое дело решается один раз, и оно должно быть неизменно.
      Я считаю, что ты меня вполне понимаешь.
      Муся, ты писала, что долго не получала писем от моей сестры. Это всё потому, что ей совершенно некогда, она работает зав. МТФ (молочно-товарная ферма — Т.Г.) и ей очень трудно. О тебе она была и есть очень хорошего мнения…» (30.11.42 г.)

      В ноябре все боевые позиции частей дивизии остались без изменений. В начале месяца бойцы восстанавливали ранее разрушенные огнём артиллерии противника минные и проволочные заграждения.  [26]
      На фронт пришла зима. В Журналах боевых действий появились записи типа: «Части дивизии несли службу боевого обеспечения, строили убежища и очищали от снега траншеи и хода сообщения». В подразделениях дивизии шла подготовке к зиме: утеплялись землянки и блиндажи; готовились к работе в зимних условиях техника, матчасть, оборудование боевых порядков. [27]
      Продолжало расти количество снайперов, за ноябрь в трёх полках открыли счёт истреблению гитлеровцев 136 новых снайперов. [28]
      Дивизионная артиллерия довольно успешно вела огонь по вражеским объектам на переднем крае противника и в глубину его обороны: по землянкам, блиндажам, траншеям, ДЗОТ-ам, пулемётным гнёздам, отдельным группам пехоты и пр. К примеру, 5 ноября батарея артиллерии вела прицельный огонь по обозу из 15 повозок, подбив две из них и уничтожив 4 лошади и два солдата; 15 ноября огню артиллерии подвергся дом, в котором находилась кухня противника, отмечены попадания. [26]
      Артиллерия врага в ноябре существенно понизила активность — бывали дни, когда противник ограничивался лишь автоматно-ружейным огнём, артиллерийский и миномётный огонь отсутствовали. Причиной относительно низкой активности артиллерии, возможно, являлись временное отсутствие боеприпасов либо частичной перегруппировкой подразделений противника. [28]
      За ноябрь было проведено восемь разведопераций: по две в каждом полку и две — разведротой всё с той же целью: уточнения группировки врага через захват контрольного пленного. Ни одна из групп задачу не выполнила. Группы преодолевали минные поля, проделывали проходы в проволоке, но, не достигнув траншей, были обнаружены и обстреляны. Иногда разведчики несли потери, но гораздо меньшие, чем в предыдущие месяцы. Разведгруппа 19 КСП провела боевые действия в ночь на 7, а разведгруппа разведроты — в ночь на 16 ноября. Не исключено, что в этих операциях принимал участие Алексей Петухов. Причиной очередных неудач, помимо нескольких серьёзных препятствий и заграждений, являлась чрезвычайно высокая бдительность противника. [28]
      В ночь на 13 ноября на участке обороны 173 СП перешёл на нашу сторону солдат вермахта, испанец Хосе Вери Гутиерес, служивший во взводе эскадрона разведотряда 250 испанской дивизии. [29]
      Через несколько дней, 17 ноября перешёл линию фронта и сдался ещё один испанец, из 263 пп этой же дивизии, солдат Валерьяно Гаутер Фернандес. Перебежчик принёс с собой пистолет «Парабеллум». При опросе он поведал много интересных деталей не только о расположении, структуре и режиме службы своей и соседних частей, но также — о быте и взаимоотношениях в боевом коллективе. «Траншеи очень грязные, много воды»; «горячую пищу получают один раз в сутки часов в 19, в это же время получают паек на следующий день»; «хлеба 400-500 грамм в сутки»; «с офицерами живут раздельно, натянуто и плохо»; «офицерство бьет солдат...». [29] Очевидно, в моральном отношении «климат» в частях Красной армии существенно превосходил таковой в «добровольческих» подразделениях вермахта. Об этом свидетельствуют строки писем, в которых старший лейтенант Алексей Петухов упоминает о своих подчинённых: «...здесь дело приходится иметь с людьми и отвечать за них» (25.03.42 г.); «нужно пойти проверить как мои ребятки стоят» (15.08.42 г.); «иногда бывает скучно, но ничего, сразу же иду к бойцам и вместе с ними провожу время» (3.09.42 г.); «...в гуще бойцов своего подразделения, которые также оставили жён, знакомых девушек <...> все вместе находим разговоры и временно забываем...» (22.12.42 г.)
      Боевые потери личного состава за ноябрь в сравнении с летними месяцами оказались намного меньшими: с 1 по 25 ноября убитых — 19 чел., раненых и контуженых (с эвакуацией в госпиталь) — 172 чел. Приказы, запрещающие передвижение вне траншей, способствовали уменьшению неоправданных потерь от подрыва на своих минах. [28]
      Заметно, что с приходом холодного времени года, участились заболевания, не связанные с боевыми действиями; число заболевших в некоторые дни превышало количество раненых. Отмечаются болезни: истощение 1-й и 2-й степени, пневмония, туберкулёз, бронхит, флегмона, обострение трахомы, фурункулы, энтероколит, обострение хронического гастрита. Больных (с эвакуацией в госпиталь) за ноябрь — 122 чел. [28]
      Месячные потери матчасти в дивизии сравнительно невелики: разрушен взводный КП, землянки, выведен из строя трактор и пр.

                Продолжение: http://proza.ru/2021/02/23/1301

Источники:


[18] Журнал боевых действий 90 сд с 1.09.1942 по 10.09.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 102.

[19] Журнал боевых действий 90 сд с 21.09.1942 по 30.09.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 104.

[20] Отчет о боевой деятельности 90 ксд. Описывает период с 01.09.1942 по 01.10.1942 г. Дата создания документа: 01.10.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 128.
 
[21] Журнал боевых действий 90 сд с 11.09.1942 по 20.09.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 103(2) .

[22] Журнал боевых действий 90 сд с 21.10.1942 по 31.10.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 108.

[23] Журнал боевых действий 90 сд с 01.10.1942 по 11.10.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 105.

[24] Журнал боевых действий 90 сд с 11.10.1942 по 20.10.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 106.

[25] Отчет о боевой деятельности 90 сд. Описывает период с 01.10.1942 по 31.10.1942 г. Дата создания документа: 04.11.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 411, Опись: 10189, Дело: 352.

[26] Журнал боевых действий 90 сд с 01.11.1942 по 15.11.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 109.

[27] Журнал боевых действий 90 сд с 28.04.1942 по 30.11.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 111

[28] Отчет о боевой деятельности 90 сд. Описывает период с 01.11.1942 по 30.11.1942 г. Дата создания документа: 03.12.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 411, Опись: 10189, Дело: 352.

[29] Журнал боевых действий 90 сд с 16.11.1942 по 24.11.1942 г. Архив: ЦАМО, Фонд: 1253, Опись: 1, Дело: 110.