Он- из рода шляхтичей!

Друзья!

Великие исследователи не умирают в памяти потомков,  они свято чтят первооткрывателя  суровых горных систем Северо-Востока Сибири Ивана Дементьевича Черского.

"...Именем Ивана Черского названо не менее десяти географических объектов в бескрайних сибирских просторах. Среди них горные хребты, вулкан, ледники. Во время своих экспедиций Черский обнаружил несколько видов ранее не известных животных и даже первую в Российской Империи палеолитическую стоянку первобытного человека возле Иркутска. Исследования Ивана Дементьевича положили начало научному исследованию природы Сибири.

Иван появился на свет 15 мая 1845 года в Свольно — имении Черских в Северо-Западном крае (сейчас это д. Свольно Верхнедвинского района Витебской области). Носил он тогда совсем другое имя. Полностью оно звучало так: Ян Станислав Франтишек. Черские были одним из знатных и богатых шляхетских родов в Беларуси, который своими корнями восходил к аристократическим семействам Великого княжества Литовского.
В 1855 году отец мальчика скоропостижно скончался, и заботы о воспитании наследника легли на плечи матери. Она постаралась дать ему преимущественно «салонное» образование, включавшее знание французского, немецкого, английского языков и латыни, а также игру на фортепиано и рисование.
В 1860 году Иван Черский поступил в Правительственный (Шляхетский) институт в городе Вильно. Через три года на территории Беларуси и Литвы вспыхнуло восстание, направленное на восстановление независимости Северо-Западного края. Предводителем восстания был национальный герой Беларуси, Польши и Литвы Кастусь Калиновский, в отряд которого вступил Черский. Простой народ не присоединился к этой борьбе, и восставшие потерпели поражение. Шляхтичи-повстанцы были лишены своих владений, часть из них казнили, остальные были сосланы в дальние уголки империи.
Иван Черский ввиду своего возраста был приговорён военно-полевым судом Витебской губернии к бессрочной рекрутской службе в Сибири. Имущество семьи подлежало конфискации, а сам он был лишён дворянского звания. Во время ссылки Черский познакомился с земляками, разделившими ту же участь. Среди них были учёные, которые пробудили в нём интерес к исследованию природы Сибири. Они же предоставляли научную литературу и содействовали дальнейшему самообразованию Ивана. В этот период Черский встретился с известными географами Г. Потаниным и А. Миддендорфом, которые в будущем немало помогли становлению учёного-первопроходца.

В 1869 году фельдфебель Западносибирского линейного батальона Иван Черский был признан негодным к службе по состоянию здоровья. Затем в Омске, по месту окончания службы, он подрабатывал частными уроками и рисованием портретов на заказ, одновременно с этим восполнял пробелы в образовании.
В 1871-м учёный переехал в Иркутск, где вплотную занялся исследованиями сибирской природы. Благодаря помощи товарищей он публиковал свои работы в изданиях Восточно-Сибирского отделения Географического общества Российской Империи и Академии наук. Последующие годы Черский провёл в экспедициях по горных системам Сибири, а также рекам Иркут, Селенга и озеру Байкал.
В 1985 году, уже будучи известным учёным, Черский был амнистирован и восстановлен в дворянстве. В этом же году он с семьёй переехал в Санкт-Петербург. В столице Черский издал свои самые значимые работы, в которых систематизировал и обобщил результаты геологических и биологических наблюдений Сибири от Уральского хребта до озера Байкал, включая Новосибирские острова.
В 1891 году вместе с женой и шестилетним сыном Иван Дементьевич Черский отправился в очередную экспедицию по берегам рек на северо-востоке Сибири. Он скончался 7 июля 1892 года в полевом лагере на берегу реки Колымы после тяжелого приступа туберкулёза.

Памятник в виде железобетонного четырёхгранного обелиска с бетонным глобусом на вершине был установлен на могиле Черского в 1947 году. Сам монумент стоит на квадратном пьедестале с многоступенчатым основанием. На каждой из четырёх плоскостей пьедестала расположены памятные таблички:
* Металлическая мемориальная доска с барельефом И.Д. Черского и рельефной надписью: «Установлен в 1947 году Колымским Речным Управлением Дальстроя МВД СССР».
* Медная доска с выгравированной надписью: «Установлен в 1947 году Колымским Речным Управлением Дальстроя МВД СССР».
* Металлическая мемориальная доска с барельефом И.Д. Черского и рельефной надписью бронзовыми буквами: «ID. Czerski od wdziecznych potomkow» (И.Д. Черский от благодарных потомков).
* Медная доска с барельефом герба Польши и надписью рельефными буквами: «Wielkiemu polskiemu uszonemu Janowi Czerskiemu w 110 rocznice smierci. Rodacy» (Великому польскому учёному Яну Черскому в 110-летнюю годовщину смерти. Родственники).
Вокруг мемориала установлено металлическое ограждение.
В 1960 году памятник был взят под охрану государства и сейчас находится в списке культурно-исторических ценностей федерального значения.

Черский был дважды награждён Русским Императорским географическим обществом: в 1876 году серебряной медалью, а в 1878-м малой золотой медалью. Также в 1886 году ему была вручена золотая медаль Ф.М. Литке «За геологические исследования в Восточной Сибири».
Иван Дементьевич похоронен на территории Российской Федерации в Республике Саха (Якутия), в Нижнеколымском улусе (районе), в селе Колымское".https://ritual.by/
...Верю:  бессмертный Дух-душа Ивана Черского когда-то снова воплотится на планете Земля! Чтобы опять идти и открывать ее непознанные уголки. Их еще много!

Вл.Назаров

***********
До самой смерти: последняя экспедиция Ивана Черского

Иван Черский продолжал исследования до последнего дня своей жизни, завещав жене и сыну непременно довести экспедицию до конца. Открыл новые хребты, месторождение каменного угля, передал в Академию наук пять дневников с наблюдениями. Его называют первым исследователем палеолита, в его честь названы ископаемые животные, хребты и долина. 12 февраля Черский выехал в Колымо-Индигирскую экспедицию, из которой ему не суждено было вернуться.
Семейный подряд
Спокойная жизнь в Петербурге чете Черских была не по душе. Обрабатывая коллекции мамонтов и сибирских носорогов, за монографию о которых Иван Черский получил медаль Русского географического общества, учёный вынашивал план очередной экспедиции. Чтобы выяснить, можно ли считать Крайний Север родиной доисторических животных, путешественник решил исследовать Колымский край. Академия наук одобрила проект учёного, и в феврале 1891 года он вместе с женой и сыном отправился в путь. Ещё одним участником экспедиции стал племянник Черского, Генрих Иосиф фон Дуглас.

"Моя жена, наблюдавшая уже целый год в Преображенске на р. Нижней Тунгуске, взяла на себя производство метеорологических наблюдений и собирание энтомологической коллекции вместе с сыном; к тому же она недурно препарирует шкурки птиц. Прусский подданный Генрих фон Дугляс оказался великолепным стрелком и упражняется с успехом в препараторском деле, которому и я не прочь отдавать свободные минуты дня. Что же касается ботанизирования, то оно будет распределяться между всеми, смотря по возможности".
Из письма Ивана Черского к Фёдору Плеске от 7 мая 1891 г. из с. Качуг на р. Лене
Задачи участников экспедиции были обширными. Они производили маршрутную съёмку, нанося на карту доселе неизвестные территории. Собирали зоологические, ботанические и геологические коллекции. Изучали этнографию и историю края. Двенадцатилетний Саша, сын Черского, выполнял исследовательские задачи наравне со взрослыми: "Экскурсия к ближайшим окрестностям Качуга дала кое-что небезынтересное в геологическом отношении (озёрные и эолические послетретичные отложения), а Саше удалось найти здесь (сейчас же ниже деревни, в террасе правого берега Лены) изделия каменного периода неолитические, что его крайне обрадовало и усилило страсть к разрыванию и осмотру песков и глин", — писал Иван Дементьевич академику Фёдору Плеске.

Не было бы счастья, да несчастье помогло
Путешествие по суровым северным местам требовало серьёзной подготовки и вдумчивой организации. "Для того, чтобы затруднить и замедлить наше передвижение, казалось, сочетались все неблагоприятные условия, вообразимые в таких случаях; это своего рода тройственный союз, в котором участвовали: болезнь, голодные лошади и невообразимо скверная дорога", — отмечал Черский. Путь из Качуга к Якутску оказался тяжёлым из-за холодов и ветра, берега реки Лены "усеяны были громадными льдинами". Но внимание исследователя куда больше занимали наблюдения — верховья реки на тот момент были практически не исследованы, Черский отметил, что на постилиоценовые осадки его предшественники практически не обращали внимания. Даже неблагоприятные погодные условия в итоге оказались на пользу научной работе: "В одном месте недалеко от Якутска (30 вёрст), благодаря сильному ветру, нас прибило к склону утёса, в котором удалось найти ископаемые раковины, неизвестные до сих пор из этой местности".

Из Якутска путешественники шли на восток, через южные отроги Верхоянского хребта к Оймякону. Там выяснилось, что нанятых лошадей не хватает для экспедиции: Черский заключал контракт на вьючных и верховых животных для учёных, не предполагая, что в их число входят также лошади для проводников. Плюс ко всему багаж оказался заметно тяжелее, чем ожидалось. В результате учёному пришлось разбираться с финансовыми проблемами — вместо 20 лошадей понадобилось 27, перерасход составил бы 1575 рублей. Подрядчик — пожилой якут Николай Кривошапкин — пошёл навстречу путешественникам, узнав, что экспедиции покровительствует император и столичное начальство. Он согласился не брать деньги за "лишних" лошадей и безвозмездно починил упряжь, вьючные сумы и чемоданы. Позже в Верхне-Колымске стало известно, что цена найма одной лошади была завышена примерно вдвое, так что подрядчик лишился всего лишь небольшой части прибыли. Однако к этому моменту Черский в письмах с отчётами об экспедиции успел походатайствовать о предоставлении Кривошапкину государственной награды — купец получил орден Св. Станислава 3-й степени.
Тяготы пути
"Оймекон это половина дороги к Верхне-Колымску, которую мы совершили в сорок дней. К зимовке можем попасть, следовательно, только около половины сентября. К неблагополучиям следует отнести дожди, преследующие нас в последнее время и затрудняющие переправы через реки. И в настоящее время уже третий день выжидаем убыли воды на Индигирке, а между тем она только прибывает и выходит даже из берегов. <...> Не малые убытки мы потерпели от густоты леса, по которому доводится прокладывать дорогу нашему большому каравану: ломается всё, что только может быть изломанным. Не обходится без порядочных царапин на лице или руках проезжающих, а был даже случай, в котором ездок (Г. Дугляс) должен был повиснуть на дереве, настолько наклонившемся над дорогой, что под ним могла пойти только лошадь, выскользнув из-под повисшего путешественника".
Из письма Ивана Черского к Александру Штрауху, 29 июля 1891 г., г. Оймякон

Дорога от Якутска до Верхнеколымска заняла два с половиной месяца, за это время путешественники преодолели больше 2100 км. За Нерским плоскогорьем они обнаружили горные хребты, сложенные гранитами, — Черский назвал их Тас-Кыстабыт, Улахан-Чистай, Томус-Хая. Дальше начался спуск к долине Колымы, растянувшийся на 200 км, — после "поражающих своим грозным величием котловин... угрюмых ущелий, оглушительно ревущих водопадов, — система широких и очень пологих долин". На притоке Колымы, реке Зырянке, Черский открыл месторождение каменного угля, которое разрабатывается вплоть до наших дней. В Верхнеколымске участники экспедиции остановились на зимовку, которая продолжалась восемь месяцев и оказалась тяжёлой.
"Без сахара мы жили с 22 октября, т.е. ровно 3 1/2 мес., а без свечей с 15-го января; муку получим только в апреле, а у нас ныне всего лишь 1 1/2 пуда. Даже расточительный богач может здесь просидеть иногда без предметов почти первой необходимости; наш священник, напр., курит теперь махорку, да и муки и свечей у нас почти нет — в срок не доставили — вот и всё; ржаной хлеб я никогда не любил и не ел, а теперь он служит дессертом, только жаль, что такой дессерт подаётся не более одного раза в неделю. Тем не менее живём весело и не унываем. Здоровье вполне удовлетворительное".
Из письма Ивана Черского к Фёдору Плеске от 6–18 февраля, г. Верхнеколымск
Черский продолжал работу: обрабатывал собранные материалы, систематизировал записи, фиксировал данные метеорологических наблюдений и геологических исследований, даже выехал как-то на собачьей упряжке в горы к северу от города. Услышав, что некий Михаил Санников обнаружил в окрестностях реки Яны хорошо сохранившиеся останки мамонта, связался с ним, чтобы уточнить информацию. "Так как одна из главнейших целей экспедиции заключается в геологическом изучении почвы, в которой встречаются остатки мамонтов и других ископаемых животных, то понятно, что приобретение более или менее хорошо сохранившегося трупа мамонта (или другого какого-либо животного того времени) имело бы громадное значение для науки, в особенности, что такое желание выражено было самим государем императором, всемилостивейше даровавшим средства на снаряжение этой экспедиции", — писал Черский Санникову. Впрочем, рассказы о мамонте оказались неправдой. Тем не менее учёный надеялся, что подробные инструкции, которые он дал в своём письме на случай находки доисторических животных, помогут в дальнейшем сохранить их для науки.

Жизнь и смерть в экспедиции
Тем временем племянник Черского — Генрих Дуглас — влюбился в одну из дочек местного священника, Екатерину Степановну Попову. Учёный забеспокоился, что личная жизнь молодого человека может повредить его работе, и когда тот обратился к нему с просьбой одобрить брак, потребовал официальное письменное подтверждение, что Дуглас продолжит участие в экспедиции.
"Нежданно-негаданно свершилось "событие", выходящее из ряда обыкновенных. Вообразите, Г. Дугляс, в одно прекрасное утро, объявил нам, что, влюбившись в одну из дочерей местного заштатного священника, он во что бы то ни стало решает на ней жениться!! — Не желая, с одной стороны, подготовить шансы на нелестные воспоминания о пребывании здесь экспедиции (семейство это образцово нравственное и дружно живущее — до удивления), а с другой стороны, вполне сознавая, что успех дела экспедиции не должен стоять в какой-либо зависимости от наших узко-житейских вожделений, понятно, что на такое заявление я мог ответить только "официальною бумагою", выставив в ней те условия, без соблюдения которых данное лицо не может оставаться членом экспедиции. Копию этой "бумаги", как равно и копию данной мне затем подписи, препровождаю Вам как документ — на случай представившейся в нём надобности. Доживём — увидим, а в крутых делах я всегда твёрд и решителен".
Из письма Ивана Черского к Фёдору Плеске от 6–18 февраля, г. Верхнеколымск
В конечном итоге опасения Черского оказались справедливы: к весне, когда пора было отправляться в путь, Екатерина Степановна уже ждала ребёнка и отказалась уезжать. Муж остался с ней, вызвав серьёзное недовольство своего дяди.
Зимовка в холодном доме подкосила учёного — начался кашель, обострился туберкулёз. К концу мая он так ослаб, что не мог даже писать самостоятельно — диктовал письма жене и сыну. При этом он продолжал работать — понимая, что ему осталось недолго, торопился привести в порядок дела и записи. Когда Колыма вскрылась, экспедиция продолжилась — вниз по реке отправились два карбаса. На носу одного из них полулежал Черский, продолжая наблюдения за характером берегов и определяя образцы пород, которые ему приносили с берегов реки Мавра и Саша. "Я сделал распоряжение, чтобы экспедиция не прерывалась до Нижне-Колымска даже в том случае, когда настанут мои последние минуты, и чтобы меня все тащили вперёд и даже в тот момент, когда я буду отходить, — писал он. — Я радуюсь тому, что успел познакомить жену с целью моих исследований и подготовить её настолько, чтобы она сама могла после моей смерти закончить экспедицию до Нижне-Колымска, а там уж экспедиция должна считаться законченной".
25 июня 1892 года великого исследователя не стало. Присутствовавший при его смерти священник Сукачевский вспоминал, что перед этим Мавра давала указания сыну, что делать с бумагами, если она тоже умрёт — она сама была слаба. Находившийся при смерти Черский успел дать последнее напутствие своему наследнику: "Саша, слушай и исполняй". К счастью, этого не понадобилось — Мавра смогла исполнить волю мужа сама.
"Мне хотелось похоронить мужа вблизи какого-нибудь селения. Однако из-за бури, мешавшей плаванью, простояли у устья Прорвы трое суток. 28 июня карбазы спустились до заимки Колымской, несколько выше устья реки Омолон, где и было решено похоронить Черского. Из бревна, принесённого течением, было наскоро сооружено некоторое подобие гроба, куда были положены останки покойного мужа. Затем стали рыть могилу, но на глубине 1/2 аршина земля оказалась настолько мерзлой, что лопаты пришлось отбросить и рыть могилу исключительно при помощи топора. Только 1 июля состоялись, наконец, похороны, а позже на могиле были поставлены крест и ограда".

Под руководством Мавры Черской экспедиция продолжила идти по намеченному маршруту до Нижнеколымска, а оттуда — в Иркутск и Петербург. Все собранные коллекции и материалы были переданы в Академию наук. Наблюдения Черского в дальнейшем использовали его последователи, исследовавшие геологию в бассейнах рек Колымы, Яны и Индигирки.

https://www.rgo.ru/ru
*****************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
16 февраля 2021 год