Йогурт, чернуха и профессия

Эти трое появились в гостиничном холле, окутанном облаками сигаретного дыма и пара от горячего кофе. Сначала вошла пара — бледная светловолосая дама постбальзаковского возраста и крепкий господин с усами и твёрдым пузиком, выпирающим под серой курткой. За ними маячил юный джентльмен лет двадцати.
   Почему-то невозможно было называть этих людей по-простому — тётка, мужик, парнишка. Они были иностранцы. Причём из самого дальнего далека — куда не добраться поездом, автобусом или автостопом. Я поняла это сразу, хотя одеты иностранцы были просто и даже скромно. Что-то неуловимое в строении челюсти, складках губ, привыкших артикулировать звуки ненашенской речи.
   Отельная обслуга тоже поняла. Администратор, беллбой и служанка забегали, зашуршали, залопотали на исковерканном английском:
— Добро пожаловать! Проходите, садитесь! Хотите чая, кофе?
   Чужеземцы расположились на диване и одном из бархатных кресел. Второе кресло задолго до них оккупировала я — единственное, кроме вновь прибывших, белокожее существо в этом маленьком отеле. Иностранцы заметили меня и расплылись в любезных улыбках:
— Доброе утро! Рады встретиться с вами!
— И я очень рада! — с такой же лучезарной улыбкой ответила я, отметив про себя, что мои собеседники говорят на австралийском английском.
   И держались они чисто по-австралийски — сразу после приветствия погасили улыбки и воздвигли вокруг себя незримый забор. Никого не видим, никого не слышим, мы в домике. И говорим между собой вполголоса, чтобы никого не тревожить.
    Я делала вид, что листаю сообщения в смартфоне, а сама слушала жалобное бормотание бледной дамы. У неё болел желудок. Она сомневалась, что здесь смогут найти подходящую ей еду. К разговору подключился и сын, которого сжигал здоровый юношеский голод.
— Ваш номер будет готов через полчаса! — любезно объявил администратор. — Подать завтрак?
   Дама залопотала, что недавно перенесла операцию на желудке, и ей нельзя есть обычную пищу. Может ли отель предложить что-нибудь диетическое — например, йогурт или желе?
   Администратор не понял. Улыбка на его губах стала похожа на стремительно увядающую розу. Вот-вот лепестки осыплются, обнажив голую цветоножку. Почему-то мне стало жалко администратора, а не больную даму. На её счёт думалось одно — зачем после операции шастать по всему земному шару и создавать проблемы другим людям. Я обернулась к администратору и сказала по-арабски:
— Отправь мальчика в магазин напротив. Пусть купит ей какой-нибудь йогурт подороже. А мужчинам принесите обычный завтрак.
   Администратор просиял. Австралийцы тоже. Незримый забор вокруг них мгновенно рухнул, и они оживлённо заговорили со мной.
— Откуда вы? О, из России! Это же так далеко! И так холодно!
  И, конечно, глава семейства спросил:
— А какая у вас профессия?
— Я писатель.
   Они снова хором воскликнули: «О!». Вполне искренне, без вежливого притворства. Я уже несколько раз наблюдала такую интонацию у людей, когда они слышат эту простую самопрезентацию: «Я писатель».
   Странно, почему? Чай, на дворе не девятнадцатый век, когда лишь два процента населения держали в руках гусиное перо. Сейчас умеют писать поголовно все. Даже дошкольники и седовласые старцы научились щёлкать клавишами компьютеров. Каждый второй выкладывает в Интернет «посты» — мудрые мысли, уморительные хохмы, слащавые вирши и безграмотную чепуху.
   А я пишу медленно, никому не показывая. Переделываю сто раз, перекраиваю, выворачиваю фразы во все стороны, как кубик Рубика. До тех пор, пока каждая страница не превратится в живую  картинку.
— Баба у меня такая странная. Какие-то книжки пишет!
   Это было семнадцать лет назад. Так говорил своим приятелям молодой человек, вытянувший в генетической лотерее нестандартный приз — стать отцом моих детей. Я тогда отмахнулась презрительно — да что он понимает!
— Кому нужна твоя писанина! Сплошная чернуха, все персонажи — наркоманы и шлюхи!
  Это было пятнадцать лет назад. Приговор без права обжалования произнесла моя мать. От обиды я долго плакала. Ничто не ранит сильнее, чем уничтожающие слова от самых родных людей.
«Мы не можем опубликовать ваш рассказ, поскольку он не соответствует нашей редакционной политике».
   Двенадцать лет назад я получила такой ответ от солидного литературного журнала. Спокойно отправила письмо в электронную «корзину» и вбила в адресную строку имейл другого уважаемого издания.
— Наша директриса сказала, что ты ушла от нас потому, что зарабатываешь написанием развратных рассказов! — захлёбываясь от возбуждения, сообщила приятельница, бывшая коллега.
   Это было пять лет назад. Я минут пять хохотала, что глубоко удивило приятельницу.
«Ваша книга «Большие воды» вошла в шорт-лист Литературной премии имени Н.В. Гоголя 2020 года», — сообщал имейл, пришедший три месяца назад.
   И я улыбнулась с тихой радостью, потому что всегда знала — это придёт. У меня будут тысячи читателей, восторгающихся моими книгами. Многие из них станут моими верными друзьями. Я встречу своего прекрасного редактора, который будет печатать меня, поощрять и выдвигать на премии. И на вопрос: «Какая у вас профессия?», я буду честно отвечать:
— Я писатель.
   Правда, пока не могу подарить австралийцам свою книгу. Она ещё не переведена на английский. Но всем, кто говорит, читает и пишет по-русски, показываю три магазина, где продаётся моя книга. Всё очень просто — идёте на мою страницу и внизу находите ссылки. Да, это завуалированный призыв — но ведь профессия предполагает заработок!
А что касается австралийской дамы, то она получила свой йогурт. Благие небеса каждому посылают то, что очень нужно — йогурт или автомобиль, любовь или талант. Главное — правильно попросить!
Медынь
16.02.2021