Воспоминария. часть 6. лиап, целинный дневник

                Л И А П
                ЦЕЛИННЫЙ ДНЕВНИК (1963 г.)

        Позади сессия; я – пятикурсник. Наша группа отправляется на практику в Киев, Вильнюс, Рыбинск… А я «откололся» от группы, опять подаюсь в сторону казахских степей. От практики меня, как и других целинников, освободили. Сейчас заканчивается подготовка целинных строительных отрядов. Наш отряд едет в совхоз «Имени 22-го съезда КПСС» Кокчетавской области Кзылтуского района; начальник отряда – Симонов Сергей, я – комиссар (замполит), завхоз – Юрий Хамилевич. Из «старых» целинников в этот раз едут: Журавский Юрий, Зенович Леонид, Хамилевич Юрий, Силантьев Геннадий, Суслов Валерий, Аверьянов Анатолий, Андронников Вячеслав, Чернецкий Александр, Семёнов Игорь, Коковицын Владимир, Зиновьев Александр, Зуева Валентина, Крылова Валентина, Широкова Лида (ЛМИ), Левакова Татьяна (ЛМИ), Панов Виктор (ЛМИ), Красс Борис (ЛИСИ) и я. Все они распределены по разным отрядам (всего от ЛИАП едут четыре ССО). Уже ушёл товарный состав, из лиаповцев его сопровождают Слава Андронников и Пашкевич Володя. Числа восьмого уедем и мы. Скучно нам, конечно, не будет, воспоминания о прошлой целине живы и теперь…
        01 июля
        Сегодня узнал в комитете комсомола, что мне предстоит ехать в Целинный край квартирьером. Известие не обрадовало, т.к. отправляться надо сегодня же. Времени в обрез, а у меня нет ещё ни билета, ни командировочных. Договорились с Сергеем Симоновым, что билет и деньги привезёт мне на Московский вокзал Валера Васильев, квартирьер отряда совхоза «Толбухинский». Дома «обрадовал» тётушку, что через пять часов отходит поезд, на котором мне надо уезжать. Она чуть не упала в обморок, потом бросилась собирать чемодан, а мне нужно было ещё сбегать кой-куда. Как бы то ни было, к 18 часам всё было готово. Не успев проститься ни с кем из друзей, я сел в электричку. В 19-40 я должен был встретиться с Васильевым в вестибюле Московского вокзала, но электричку долго продержали в Обухове, и на встречу я прибежал с опозданием на 10 минут. Вот это да! Я даже не знаю в лицо Васильева, а поезд отправляется в 20-10. Что делать? Решил: сяду в любой вагон без билета, а потом разыщу ребят. И наконец-то, при выходе из вестибюля встретил Толика Аверьянова. Он радостно сверкнул очками, но с огорчением сообщил, что на сегодня отъезд отменяется: кто-то из Петроградского района не успел подготовиться с отъездом. Вот проклятье, вот организация! Аверьянов сообщил, что уезжаем третьего числа, а завтра к 16-00 надо явиться в Смольный к Ежелеву.
       
               
                2
        02 июля
        Утром съели все подорожники, что были приготовлены. В 15 часов отправился в Обком комсомола. Ежелев толкнул пламенную речь и сообщил, что уезжаем сегодня ночью! Красноярским поездом в 0-25! Помилуй нас, Господи, чёрт побери! Несусь домой собирать подорожники. Не успел ни помыться, ни подстричься, ни побриться. Но сегодня-то уж точно уедем – билет в кармане…
        Нас, квартирьеров, оказалось 37 человек. Провожать приехали райкомовцы, пришёл мой «босс» Симонов. Нет только нашего Саши Иванова (едет квартирьером в совхоз «Жанааульский»). Но всё же он появился за пару минут до отправления, держа в руках гитару. Теперь всё в порядке. Несколько напутственных слов, прощальная песня, тёплые рукопожатия… Поезд медленно движется вдоль перрона. До свидания, Ленинград! Мы  (лиаповцы Саша, Валера и я) едем в десятом вагоне, всего в нашем вагоне 12 квартирьеров, остальные – в третьем вагоне. Итак, в путь! А пока – спокойной ночи!               
        03 и 04 июля
        Проснулись мы с Валерой рано, ему что-то нездоровилось: болело горло, поднялась температура; глотал таблетки. У меня настроение бодрое. Саша надолго «отдал концы». Уже 10 часов, 11, а он всё не поднимается. Мы решили подождать, когда пройдёт ровно полсуток его глубокого сна, и только тогда разбудить. В нашем купе оказались ещё два парня: казах Куаныш (студент МГУ) и Боря, который ехал в Красноярск. Быстро познакомились, и наша компания жила весело всю дорогу… Саня, наконец, подал признаки жизни после того, как я пощекотал его пятки. Решили позавтракать и заказали чай. Мы достали жирную копчёную колбасу и с аппетитом стали её уплетать, а Куаныш наотрез отказался от жирной колбасы, как мы его не уговаривали. Оказывается, казахам не положено употреблять свинину. Приедем – проверим. Проводница быстро сдружилась с нами, это была пожилая простая и весёлая женщина, мы её называли «мамаша». В вагоне было прохладно. От Ленинграда и почти до самого Петропавловска шёл дождь, но мы этого не замечали: пели песни, играли в карты. В соседнем купе ехал контуженый дед, «курлыкал» на баяне, более древнем, чем он сам… Третий вагон жил ещё веселее, чем наш. У них 25 человек, даже две девушки, оказавшиеся в квартирьерах. Здесь-то в шумной студенческой компании на вторые сутки путешествия родилась песня, «гимн» квартирьеров. Автора, как такового, нет, все вносили часть своих мыслей в первое творение, посвящённое студенческой целине. Придумали напев, выучили слова, и на каждой остановке над вокзалом звучали наши весёлые голоса:

«Предложили мне поехать в Кокчетав, друзья.                Был мечтателем студент, и вот – целинник я!
Припев 1: Из Ленинграда в Кокчетав, из Ленинграда в Кокчетав                Везёт, везёт меня состав!
                3
С разных нас концов собрали в шумный эшелон                И напутствие нам дали: «там сухой закон»!
Припев 1.
«Стук, стук, стук», - стучат колёса, как по крыше град.                Покидаем мы с путёвкой город Ленинград!
Припев 1.
В эшелоне, в самом деле, думали мы все:                Вот уж, где мы потолстеем, так на целине!
Припев 1.
Вылезаем из вагонов – степь да степь кругом.                Ишака нам не подали – топаем пешком!
Припев 2: Из Ленинграда в Кокчетав, из Ленинграда в Кокчетав                Примчался вихрем наш состав.
До совхозов мы добрались, где же тут наш рай?                А казахи отвечают: «Вот он, ваш сарай!
Припев 2.
В Ленинграде заходили в «Три ступеньки вниз»,                А теперь, как жеребята, мы сосём кумыс!                                .                Припев 3: Ах Кокчетав, ах Кокчетав, ах Ленинград, ах Ленинград,                А чем мы хуже жеребят?
Чем же плохо мне живётся в ласковом краю? -                Я кумыс в своём сарае вместо пива пью!
Припев 3.
        Перед Свердловском все рванулись в тамбур. Ещё бы! Покидаем Европу, впереди – Азия. Несколько десятков минут ожидания, и вот он – белый четырёхгранный столб! Браво гаркнули: «Ура!». Многие впервые оказались в другой части света… В этот же день у нас появилась приятная попутчица Марина. Конечно, мы ей понравились, ведь парни – что надо! А завтра утром – Петропавловск. В последний вечер долго не ложились спать. Попросили «маму» разбудить нас перед Петропавловском.


                4               
        О5 июля
        На горизонте – солидный издали город. Белые дома, вышка телецентра, дым от заводов, мост через реку. Скоро расстанемся с уютным десятым вагоном. В дороге нам сопутствовал талисман: козлёнок (а может, ослёнок) из монтажного провода, он всю дорогу покачивался на ниточке, прикреплённой к оконной скобе. Расстались с козлёнком, подарили его Марине. Всё, приехали. Всем – до свидания! Собрались на привокзальной площади у ресторана, все 37 человек. Старший – Анатолий Ченчевич. Поезд трогается дальше, все машут нам руками, мы машем: «До свидания, тётя Катя!» (это проводница третьего вагона), «Прощай, Марина!», «Мама, не забывай сынков!»… Поезд исчез, а наш путь ещё далёк. Багаж свалили в камеру хранения. Теперь надо осмотреть город, и прежде всего, - на Ишим! Целиком забили автобус и двинулись в путь. Прохожие с улыбкой смотрели вслед гремящему «дилижансу», мы играли в четыре гитары и пели маршевые песни. Одна из наших девушек оказалась хорошей солисткой. В общем, в Петропавловске сочли нас за артистов. На автобусе доехали до кольца, дальше пошли пешком. Первая встреча лицом к лицу с местным жителем была странной, он набросился на нас с бранью: «Ах вы, … (такие-растакие)! Это вы мой лук повыдергали? Комсомольцы, вашу мать…», – и т.д. Мы в том же духе огрызнулись и пошли дальше. Вид у нашей «шары» был внушительный: 35 здоровых парней (меня можно не считать), две девицы (атаманши); одежда пёстрая и помятая… С песнями и со смехом пришли на Ишим. Пляж отличный: белый песок, несколько кустов ивы, водичка – прелесть! Жара, воздух сух, а мы сидим на берегу сибирской реки, играем в камушки; в любое время можно встать и погрузиться в прохладную воду. Потом мы, голенькие, сфотографировались коллективно на фоне большого моста через Ишим. Долго отводили душу на пляже, пели песни, привлекая местную молодёжь. Наконец, кто-то вспомнил, что мы давно уже не ели и неплохо было бы (очень неплохо!) найти столовую. Поехали обратно в город. Ничего примечательного в Петропавловске не оказалось, небольшие домишки, зелени мало, песок, пыль, жара… Столовых попадалось много, но все не для тридцати семи человек. Бродили около часа, пока не нашли подходящее заведение. Пришлось изрядно помаяться в очереди. Обед оставил незабываемое впечатление. Поразительной была «окрошка»: препротивнейший квас, отдающий в нос, над которым вились мухи; немного картошки и лука. Второе тоже многие оставили, не тронув, а остальные просто не могли его «перемолоть». Заплатив за «обед» по 80 копеек, тихо удалились. Пришлось дообедывать шашлыками на вокзале. Затем сходили в городской парк. Дорожки в нём асфальтированы, пыли поменьше. Посреди парка – грязный омут, в котором барахтались ребятишки, несколько неплохих скульптур, – вот и всё. В кинотеатре «Заря» шёл фильм «Три мушкетёра», хотели было пойти, но вспомнили, что нас ведь ждут в Кокчетаве! Несёмся на вокзал. Поезд уже стоит; сели, поехали. Теперь все – в одном вагоне. А вот появилась и первая жертва путешествия: одному симпатичному парню придавили несколько пальцев дверью в тамбуре. О, эти проклятые двери! В прошлом году трое поплатились таким же образом. Нашёлся и врач среди нас (среди студентов можно найти кого угодно). Вспомнил я про свой глаз: два дня уже плачу, что-то попало, а тут – врач!
                5
Скорей к нему! «Врач» вымыл руки, вывернул мне веко, чуть не вырвав ресницы. Но соринка так и осталась на месте!... Показался Кокчетав. Собираемся, готовимся к торжественной встрече, репетируем наш «Гимн». В окне показались кокчетавские сопки и огромное озеро, окаймлённое бисером огней (уже вечер). А я здесь «старожил»: третий раз посещаю Кокчетав. Приехали, выходим. Но туда ли мы приехали? Где же торжественная встреча, обещанная Ежелевым? Ещё лучше: никто не удосужился приехать не из обкома, не из райкома комсомола; в общем – никого, и мы сами себе хозяева. Времени уже 20 часов (по местному - 23). Нам не привыкать! Уселись на площади около садика, наладили гитары, поём. Подходили люди, смотрели, слушали. Мы для них – загадка. Один хитрый дед с усами назвался племянником Чапаева. Не знаю, как Чапаев, а Куйбышев в Кокчетаве жил. В почёте музей Куйбышева, здесь живёт его сестра. В прошлом году наши ребята (Зиновьев и Хамилевич) ездили к ней в гости… До обкома не дозвонились, отправили туда Ченчевича. Много ли, мало ли мы шумели, но, наконец, показались людьми подозрительными. Нами заинтересовалась одна парочка: несколько раз прошли мимо, основательно нас рассматривая. Кто-то из нас спросил: «Вы не из райкома случайно?» - на груди у них были комсомольские значки. Узнав, что мы из Ленинграда, они всплеснули руками: «Ой, а мы вас ждали вчера утром! Извините! Ждите, мы сейчас!» - и убежали. Комсомольцы поставили всех на ноги. Прибежал Володя Шейман, главный инженер ленинградского целинного отряда. Распределили нас в две кучи и повели, кого – налево, кого – направо. Пока получается, как в нашей песне: топаем пешком! А мне так надоел проклятый чемодан! Шли-шли, пришли – все, и «слева», и «справа», --  в КИТ (Кокчетавский индустриальный техникум). Нам предоставили «светлое, тёплое, просторное помещение» - спортзал техникума. Светлое оно только ночью, когда горит электрический свет; тёплое до того, что дышать нечем; а что просторное, так это правда: хоть в футбол играй… Шейман сразу сел на рюкзак (попросту – всегда с народом!) в центре зала и устроил «торжественный» митинг. Определил наши задачи, дал план действий, кучу фамилий и телефонов – кричите, звоните! И чтоб к 8-му июля был отчёт о положении дел в совхозах! Оказывается, днём в Кокчетаве были все руководители совхозов на своих «Волгах», но вот беда: они все уже разъехались. Придётся добираться «восвояси» самостоятельно. Правда, Шейман пообещал дать телеграмму в Кзыл-Ту, и нас там должен встретить Борис Красс с машинами, но мы уже ничему не верили… Было около двух часов ночи, но нам ещё не до сна. Прежде всего – на озеро! Повёл нас местный комсомолец Дима, отлично знающий Кокчетав. Какая была ночь! Тишина, огромная Луна, и – ни комарика! Озеро оказалось в двух км от техникума. Ночью стесняться было некого, купались мы, как хотели и в чём хотели. Тёплая вода, лёгкий ветерок, - нам сейчас больше ничего и не надо! Пошумели, пошутили и – назад в КИТ. Нам уже на полу постланы одеяла с простынями. Аппетитно закусив мечтами о завтрашнем дне, все улеглись вповалку. У меня перед носом болтался здоровенный набалдашник спортивного каната. Сделали форточку, выбив тапкой пару стёкол, - и тишина до утра.
       
                6
        06 июля
        Мы вызвали большой интерес у студентов КИТ. Конечно: вторглись к ним ночью, а теперь расхаживают, как дома! Узнав, что мы – ленинградские студенты-целинники, стали смотреть на нас как-то хитро и перешёптываться. А наши ряды постепенно убывают: кое-кто уехал на попутках в свои совхозы, кто на автобусах. Осталось человек 20, кому следовало ехать через Кзыл-Ту. Шейман решил отправить в Кзыл-Ту нас местным поездом, который уходил в 15-20. Образовалось свободное время, и мы решили ещё раз позагорать на озере. Гитары в руки – и с песнями по Кокчетаву к озеру. Погода стояла отличная, озёрный пейзаж был великолепным. Слева – сопки, под которыми в зелени утопали белые домики; прямо перед нами и справа – само озеро, вдали чуть виднеется другой берег; Солнце сияет радостно, на небе – ни облачка. Мы «дорвались», заплыв далеко за красные буи, но это «безобразие» пресёк спасательный катер, категорически предложив нам вернуться. Недалеко от нас купались ребятишки из пионерлагеря, мы достали со дна для них ракушек, они были очень довольны. Вдруг Валера Васильев завопил: «Рак! За ногу!». И действительно, в озере оказались раки, мы поймали одного и отдали пионерам в аквариум. Озеро чем-то напоминает наш Финский залив: так же далеко бредёшь, медленно погружаясь в воду, такие же красные буи и спасательный катер. На память всей группой сфотографировались на пляже. Нам понравился Кокчетав, с Петропавловском его и не сравнить, хотя Петропавловск такой же областной центр. Здесь больше зелени, меньше пыли, современные здания, прекрасное озеро и сопки. Нам хотелось подняться на ближайшую сопку, но времени уже не оставалось. Жаль: в прошлом году мы уже «ползли» вверх на обратном пути с целины, но подняться не успели также… Обедали мы в студенческой столовой. Удивительно: в буфете студенческой столовой продавалось вино! Может быть, это в честь выпускного дня в техникуме? Мы же блюли «сухой закон»… Пора отправляться на вокзал. Наши руководители решили показать себя хоть сейчас, велели нам сидеть и пообещали машину. Тащиться с вещами до вокзала было далековато. Но скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. До отправления поезда осталось полчаса, а машины так и нет. Плюнули мы на неё, взвалили свои вещи на плечи и пошли на автобус… Опять оказались в третьем вагоне. Салон вагона был удивительным, такие есть только в поездах Москва-Ленинград и в самолётах: кожаные мягкие кресла, откидные, с выдвижными столиками. Хорошо спать в таком кресле! Шейман ещё раз пообещал нам, что даст телеграмму Крассу в Кзыл-Ту, и помахал нам ручкой. Поезд едва плёлся, останавливаясь у каждого телеграфного столба, у каждой одинокой хибары, поневоле приходилось дремать. Вот станция Даут. Она мне хорошо знакома: сюда нас в прошлом году привезли в целинном эшелоне. Тогда ещё не было железной дороги до Кзыл-Ту, здесь мы бродили по ночной степи, поражаясь звёздной тишине. Отсюда же отправлялись в Ленинград, эту степную тишину взорвало мощное троекратное «Ура!», когда эшелон тронулся с места… В Дауте расстались с ребятами, которые ехали в Ленинградский район, дальше они поехали автобусом. Осталась «чёртова дюжина» ребят из Октябрьского района Ленинграда: студенты ЛИАП, ЛИТМО, ЛКИ, ЛИИЖТ. Однако… В Кокчетаве нас насчитали 13 человек,
                7
а сейчас оказалось лишь 11. Как не искали пропажу, её не было, что-то опять напутали… Издалека узнал Кзыл-Ту по элеватору, плывущему, как корабль, в знойном мареве степи. По-русски «Кзыл-Ту» -- это «Красное Знамя». У вокзала стоит ряд машин: легковые, грузовые, с крестом и т.д. Настроение поднялось: Боря Красс нас встречает! Но что это! Все машины исчезли, не успели мы ещё сойти. Остался один паршивенький грузовичок, и тот не за нами. Вспомнили Шеймана!!! Потом и песню свою вспомнили, сразу стало веселее. Некоторым ребятам повезло: ещё в поезде они встретились с парторгами своих совхозов (те возвращались с совещания) и уехали с ними. С поезда, правда, сошёл и Первый секретарь кзылтуского райкома комсомола. Но что он мог сделать? Ему тоже предстояло топать пешком. От станции до самого города километра полтора. Уже ночь. Нас это, правда, не волновало: степь гостеприимна, можно и в степи у костра переночевать. Но секретарь нас не бросил, уговорил последнюю «транспортину» подкинуть всех в центр. Странствуем теперь всемером, «великолепная семёрка», жаждущая попасть в совхозы «Комсомольский», «Жанааульский», «Озёрный», «Степной», «Чеховский», «Черниговский» и «Имени 22-го съезда». Побрели мы по ночному городку с тюками на плечах. Троих взял к себе какой-то представитель райкома, мы же, четверо лиаповцев, потащились за первым секретарём, он даже помог мне справиться с чемоданом. Бродили, бродили, - пришли к какому-то дому. Опять неудача: дома никого, все ушли на «ночную операцию». Отправились дальше, и попалась на пути гостиница. Ура! Вот место, где нас ждали! Уже два дня, как на нас здесь забронированы места, причём, самые хорошие (для этой гостиницы)! Хозяйка обрадовалась, что всё же дождалась нас. Гостиница – громкое название: комнаты хилые, воняют дустом, кишат мухами. Умылись мы с дороги и – звенеть гитарой по ночному посёлку (это уже традиция). Мы договорились встретиться с остальными нашими парнями, вот эта встреча состоялась без проблем. Узнав, что есть места в «отеле», они мигом перетащили вещи к нам и поселились в соседней комнате. Она оказалась уже обитаемой, и наш шум разбудил обитателя. Очевидно, ребята сразу познакомились с ним, т.к. сразу раздался их крик: «Все сюда!». Мы влетели к ним в комнату, на койке сидит Борис Красс и улыбается во всю ширину лица! А как мы хотели найти его и поколотить! Но Боб оказался не причём. Шейман просто «выпихнул» нас из Кокчетава. Неизвестно, сообщал он кому-нибудь о нашем приезде, но Красс ничего не знал. Борю я знаю по прошлому году, он был в нашем отряде мастером, причём, хорошим. Со злостью запихал я чемодан под кровать; хорошо ещё, что не взял с собой рюкзак! Хозяйка вскипятила чайник и заварила нам чай. Увы! Наши запасы оказались скудными. Съели, что имели, и – на боковую…
        07 июля
        Воскресенье, день веселья. Проснулись довольно рано: назойливые мухи начали свою трапезу, спеша попробовать «жирных» и свеженьких студентов. Но мы не дали себя на съедение, быстро оделись и пошли в «Чайхану». Цены здесь, как в ресторане, позавтракали на 70 копеек… Приходим в райком комсомола. Мы всё же стремимся скорее попасть в свои совхозы, дел ведь много. Володя Шейман поставил перед нами
                8
задачу, от выполнения которой зависел не менее, как семилетний план СССР: отчёты о положении в совхозах должны быть представлены не позднее восьмого! Встретились с Первым секретарём, он позвонил, куда смог. Но было воскресенье, все молчали; машин попутных нет, автобусы в наши совхозы, по словам секретаря, не ходят. Что ж, мы пожелали Шейману всего хорошего в его кипучей деятельности и решили во что бы то ни стало найти озеро, где можно искупаться… Странные всё же здесь люди. Две девушки пообещали отвезти нас на озеро на машине, ждали их очень долго, пока не надоело. Позже случайно их встретили, они хмыкнули: «А мы не едем!». Потом ещё две подруги взялись показать нам озеро, этих ждали недолго, но получили ответ: «Мы сами не знаем, где озеро». Взяли мы гитары, фотоаппараты и отправились сами на поиски таинственного озера во главе с Крассом. Спросили встречного казаха: «Батя, где бы здесь выкупаться?». В ответ непонятное мычание и взмах руки куда-то в сторону севера. Мы спрашиваем, хорошее ли озеро, он опять буркнул что-то неопределённое и показал на юг. «Так там или там», - переспрашиваем. Взмахнув руками, он замычал ещё громче и показал в третью сторону. Мы отстали от него и пошли в четвёртую сторону. Пытались остановить машины в степи – они летели мимо. Наконец, самый смелый шофёр показал нам истинное направление. Километра через два мы увидели зелёную поросль и воду. Подошли ближе – озеро, и кто-то купается в нём. Быстро разделись, разбежались… Озеро оказалось большой лужей, вода была немного выше колен, но чистая. Но и этой луже мы были несказанно рады. На такой жаре – это как бы кусок хлеба голодающему. «Плавали» до тех пор, пока не продрогли. Обратно нас подбросил шофёр, который тоже заезжал «купаться». Приходим в гостиницу – о радость! За мной из совхоза «Им. 22-го съезда» приехала машина. Но… она не дождалась меня и уехала обратно, -- кто знал! Пришлось «зимовать» дальше. Вечером сходили в кино. Смотрели «Маскарад» (по Лермонтову). Кинотеатр («Колос») хороший, широкоэкранный. Зрители, правда, ведут себя странно: посреди фильма входят и уходят. После кино прошлись по посёлку.
        08 июля
        Пораньше направились в Управление. Надо как-то найти транспорт. До моего Бурсукбая (центральной усадьбы совхоза)  85 км, пешком не дойдёшь. Нам секретарь сообщила, что к 9 часам в Кзыл-Ту приедут все совхозные агрономы. Теперь живём! Хотя ещё рано радоваться. Часов в 10 появился первый «козёл», не наш. Потом второй – тоже не подходит. И так мы просидели до 12 часов. Красс уехал в совхозы по делам, он в этом году – старший мастер всего строительного отряда на студенческой целине. Наконец, «поймали» машину Саша и Валера, затем - Толя Аверьянов. Хотя не было ещё ясности, когда они уедут. Мы продолжали слоняться из угла в угол, пока не надоело. Я остался на стрёме, а ребята пошли в райком партии. Там дали сводку: из «22-го съезда» приедет представитель на парткомиссию; из «Озёрного» здесь главбух; в «Комсомольский» дали телеграмму, приедет машина, и т.д. Вскоре ребята уехали, а я остался курсировать между Обкомом партии и Управлением и ловить «представителя», интересуясь у всех прибывающих, откуда они. Случайно столкнулся с кассиром из моего совхоза, он приехал
                9
на грузовике. Шофёр оказался хорошим парнем. Он 7 лет жил в Ленинграде, там же служил в армии. Я долго рассказывал ему про современный Питер. Он был прямо удивлён, когда я сказал, что город уже «поглотил» мясокомбинат на Московском шоссе. Когда Толя (так его звали) был там, от Ленинграда до мясокомбината было больше трёх км. Кассир тоже бывал в Ленинграде. Я в пути рассказывал им о строительстве, о метро, о встрече Фиделя Кастро. В пути я пересел в кузов, уступив место женщине, в кузове собралось много народа. Они засыпали меня вопросами, довольны, что к ним едут студенты. Я тоже о многом у них расспросил. Плохое, говорят, нынче у людей настроение: хлеба сгорели почти везде, дождей не было с апреля. Во многих местах поля перепахивают. Картошки, по-видимому, тоже будет мало; сейчас мешок её стоит уже 15 рублей, а в предыдущие годы самая высокая цена была – 3 рубля… Ехали мы примерно два часа, кругом бескрайняя равнина, как океан. Попадаются места, где сплошной зелёный ковёр; и ни бугорка, насколько хватает глаз. Эта вот колоссальная равнина до недавнего времени пустовала, просто невероятно. Горячий ветер трепал мой плащ. Набежали тучки, закапал очень редкий дождик. Уже перед самым посёлком с меня ветром сорвало шляпу, пришлось останавливаться… Бурсукбай. Правление совхоза. Встретил меня представитель Рабочкома (рабочего комитета) Саша Беккер, сразу отвёл меня в комнату на втором этаже Правления. Позвали каких-то женщин. Узнав, что я и есть ожидаемый «представитель», схватились за голову: в комнате, говорят, пол не вымыт и бельё не постелено. Быстро это дело поправили, притащили мне настольную лампу, новенький стул, книгу «На сопках Манчжурии». Всё в порядке. Через некоторое время пришёл заместитель директора. Директор (Пивоваров) ещё не приехал из отпуска; завтра меня познакомят с прорабом и начнут знакомить с объектами, которые мы будем строить. А пока мне показали столовую и пожелали хорошо отдохнуть. Теперь я на месте! Добирался пять дней! Сходил посмотреть Бурсукбай: посёлок большой, есть три магазина, клуб, кино. Рядом – большая берёзовая роща, но в ней днём от жары скрывается скот. В роще нет никакого кустарника, если присесть и посмотреть, роща светится насквозь, как частокол, низ обрезан (или обглодан), как по линейке. Недалеко вырыты два котлована, но сейчас воды в них нет ни капли… Только я вернулся, пришли две девушки посмотреть, хорошо ли я устроился. Потом заглянул армянин  с приятным ровным загаром. Оказалось, что здесь работает строительная бригада из Армении в количестве 20 человек, а это – их бригадир Андрей. Интересовался, когда приедет отряд, и что мы будем строить, где будем жить. Вечером прибежали пацаны, заглядывали в дверь, кричали: «Гостинец приехал! Гостинец приехал!»; оказывается, я живу в гостинице. Отбой!
        09 июля
         Выглянул в окно. Боже ж ты мой! Хлещет дождь, всё небо заволокло. Дождались здесь дождя, поливало всю ночь. Но мне от этого не весело: на улице лужи, грязь. А я ведь без сапог. Чудеса: хотел умыться, а умывальника нигде нет! Пришлось протереть глаза кулачками. Снова пришёл зам. директора, сообщил, что сейчас с прорабом Белоусовым поедем на объекты в отделение совхоза. Вот и прораб, знакомимся. Его зовут
                10
Юрий Николаевич – мой тёзка! Он рассказал про объекты, которые нам предстоит строить, они, в основном, уже начаты. Стройматериалами обеспечены примерно на 40%, что для начала достаточно, но мне надо посмотреть всё своими глазами. Белоусову сейчас надо ехать в район на пленум, поэтому на объекты поедем завтра… Сижу. Как в заключении. Дождь льёт, грязь поднимается, как тесто, но что-то предпринимать надо. Надел кеды, пошёл в магазин. Ближайший магазин оказался закрытым, пришлось сходить в аул, расположенный рядом. Что стало с моими ногами! На подошвах налипло пуда по два, и грязь упорно поднимается по моим брюкам, как по лестнице. Заляпался до колен. А что делать? Плюнул на всё, пошёл напрямик. Магазин тоже оказался на замке, выходной день – вторник! Прогулка оказалась бесплодной, только промок до нитки. Но всё же я «пролез» в столовую, чтоб не умереть с голоду. Все подозрительно смотрели на мои ноги. Сразу «попал в плен» к армянам, они уже знают, что едут студенты. Прежде всего их интересовало, едут ли девушки. Забалякали по-своему, подняли шум, как на базаре. Потом похлопали меня по плечу и ушли работать. После обеда сидел без дела в своём «номере». Мысли невесёлые. А что если всю неделю будет такая погода? До приезда ребят осталось шесть дней, но что можно приготовить на такой погоде? И что я могу придумать? Тоска зелёная. Но судьба улыбнулась мне: где-то застрял автобус, и шофёра привели ночевать в мой номер (в углу стояла вторая койка). Теперь есть с кем поговорить. Парень оказался с Украины, здесь с 1958 года. Видать, здорово устал: говорит, а у самого глаза не смотрят. Как только прикоснулся к подушке, сразу засопел… Дождь всё барабанит. Потолок около печки отсырел, а в совхозной конторе уже шлёпнулся кусок штукатурки. Ждём дальнейших неприятностей… Ура! Появились надежды на спасение: на западе образовался просвет! Солнце бросило свои прощальные лучи. Какие краски! Дома стали бордовыми, степь сразу преобразилась, заиграв огненно-рыжими красками; как бриллианты, рассыпанные в траве, засверкали капли дождя; тучи – как зловещий красноватый дым пожарища. Здорово! Утро вечера мудренее!
        10 июля
        «Дождь капут!» (услышал от немцев, их здесь много). Грязь великая и непролазная, но сквозь облака проглядывает солнце. Скоро будет и «грязь капут». Пришёл Нургали Нуркин (это и есть зам. директора по хозяйственной части). Приехал «сам» Пивоваров и ждёт нас у себя. Быстро прихорошился, как мог, захожу к Пивоварову (далеко ходить не надо: вся контора у меня на этаже – и директор, и парторг, и гл. инженер, и комитет комсомола). Этажом ниже – бухгалтерия, рабочком, почта, телеграф. У директора уже сидят парторг, Нургали, Белоусов. Быстро обсудили основные вопросы, после чего мне предложили поехать в отделение совхоза. Пивоваров против того, чтоб мы жили в палатках, поэтому предлагает отряд разделить пополам: половину оставить на центральной усадьбе, половину – в отделении. Тогда все будут жить в нормальных условиях. Но я хотел, чтоб все мы жили вместе: легче организовать нормальную жизнь отряда, меньше будет «бездельников» (поваров, дежурных и пр.). Надо, чтоб все хорошо узнали друг друга и крепко подружились. Вообще-то директор не настаивает на своём
                11
мнении… Поехали с Белоусовым в отделение, называемое «Тельмановским», очевидно потому, что там живут и работают одни немцы. Уже в нескольких километрах от центральной усадьбы панорама меняется. Из-за горизонта правильными прямоугольниками всплыли отдельные рощи и как бы повисли в воздухе, оторвавшись от земли. Ведь степь – «генератор» миражей. Островков становится всё больше; вот – впереди сплошная зелёная полоса. Великолепно! Здесь самый север Казахстана, до границы с Россией всего несколько сот метров. До самого Омска идут сплошные сухие и густые берёзовые рощи, в которых, как говорят, есть земляника и костеника… Мы въехали в рощицу, посреди которой довольно просторная поляна, на которой располагается контора отделения – отличный дом из трёх комнат с коридором и кладовкой, крытый шифером. Я сразу сказал, что это место нам подходит, и здесь мы разместим весь отряд. В доме поместятся 25 человек, рядом есть место для палатки ещё на 25 человек. Вблизи – сарай из самана, подойдёт под кухню. Белоусов не возражал, он сказал, что служащих конторы переселят в другое место, а для приготовления еды пригонят армейскую походную кухню. Замечательно! Территория лагеря с трёх сторон будет окаймлена рощей, если ещё сделать ограду (чтоб скот не проникал), будет совсем нормально. Прораб дал указание управляющему в отделении: чтоб к тринадцатому июля всё было подготовлено! Лагерь будет приличным, только вот купаться негде. Переживём! Местный посёлок называется Бостандык. Предупредили, что здесь много сектантов, по этому поводу Белоусов рассказал несколько историй. В Муртуке, в том самом, где в прошлом году работала бригада нашего отряда, произошло следующее. Старики вышли на поле молить Бога, чтоб послал дождичка. Молились, молились – вдруг на горизонте показалась туча. Воодушевлённые, сектанты решили принести жертву: живьём закопать одного из молящихся. Беднягу лишь случайно спасли. А в другом совхозе получилось комично. Председатель, проезжая по полям, увидел подобное поклонение на кукурузном поле. Он не лишён был чувства юмора и воскликнул: «Что вы в кукурузу молитесь? Пшеницу спасайте!»… В 20 часов снова собрались у директора. Человек он деловой, договорились почти обо всём. Он сам съездил в отделение, всё осмотрел и дал указания. Согласился, чтоб мы все вместе жили в «Тельмановском». К сожалению, я не смог вовремя известить Красса о положении дел у нас, напишу завтра письмо или сам съезжу в район. Вечером ко мне зашли девушки Катя и Галя, долго болтал с ними. Они из Белоруссии. Рассказали, как строились здесь совхозы, много при этом погибло людей. Осенью бывало так: шёл холодный дождь, люди промокали до нитки; неожиданно налетал снежный буран, всё леденело. Кто находился далеко в степи, не возвращался. Попросил девчонок достать мне зеркало, не видел свою физиономию уже с неделю.
        11 июля
        Проснулся – слышу какой-то шорох. Смотрю – на пороге сидят два сорванца, такие забавные, чумазые. Мгновенно познакомились (оба оказались Колями) и стали закадычными друзьями. Они не отходили от меня ни на шаг, оба без умолку щебетали, потом, развеселившись, подняли такой шум, что кто-то пришёл и прогнал их. Но они
                12
тихонечко опять ко мне пробрались. Днём я бродил с ними по посёлку, лучших экскурсоводов и не найти. Через каких-то пару часов я уже знал, где живёт директор, радист, киномеханик…, кто заведует складом лесоматериалов, сколько в совхозе машин, комбайнов; у кого есть собаки, кошки, кролики; где пасутся овцы, коровы, -  и много ещё чего… Вечером опять пришли девчата: Аня, Нина, Зоя. Их направили сюда на год в командировку, они учатся в сельскохозяйивенном техникуме (г. Куйбышев). Пошёл с ними играть в волейбол. Народа собралось много, но сетка оказалась в школе, а ключи от школы не могли найти; играли без сетки в круг, пока не стемнело. Потом пошли гулять вокруг Бурсукбая. Всё же, какие отличные здесь вечера! Прохладно, ни ветерка, никаких насекомых! Теперь у меня много знакомых. Девчонки огорчились, что студенты будут жить и работать в отделении, в 20 км от центра.
        12 июля
        Из Ленинграда перевели на нас газеты «Комсомольскую правду» и «Правду». Теперь совсем хорошо, имею связь с «Большой землёй». Хотел поехать в отделение, но Нургали повёз в Кокчетав больную девочку и вернулся только вечером, а всё, что мне требовалось, находится у него на складе. Замечательна сегодня была гроза. Весь день солнце пекло так, что земля потрескалась. Гром ударил неожиданно – и началось! Подкравшаяся чёрная туча низвергала водопады, всё сверкало и гудело. Я решил «выкупаться» и вышел под дождь. Ветра не было, капли падали прямо за ворот, крупные, холодные. Освежился первый раз за всё время. Вот гром тявкнул обрывисто, и наступила тишина, сразу высветились две радуги, и едва заметной была даже третья радуга! Примерно через час всё повторилось в том же темпе… Пришёл парторг, ему кто-то звонил из района. Только и могли понять: «Студенты… студенты…» Кто звонил и по какому поводу? Наши ещё не должны были приехать.
        13 июля
        Сегодня надо всё перевезти в лагерь и подготовить полностью жильё. Выписали мне машину, шофёра ждали три часа. Наконец, он приехал на дряхлом кособоком ЗИСе с красным крылом. Пока искали зав. складами, прошёл ещё час. Первую машину загрузили койками, взяли все, сколько было, не хватило семи коек. Семь коек пообещал Яков Швайцер, завхоз в отделении. Приехали в отделение, опять долгие поиски Швайцера. Нашли, привезли всё на место, а рабочих никого нет, нет на месте и управляющего. Швайцер привёз на мотоцикле двух женщин и девушку. Они-то и стали устанавливать койки. Дом для нас отделали хорошо, кухню тоже. Яков сам взялся обеспечивать фронт работ, а мы с Нургали поехали обратно в Бурсукбай… Был уже третий час, столовая была закрыта, и Нургали пригласил меня к себе домой. Впервые я в местной хате: что-то вроде сарая; пола нет, на земле постланы ковры; ни стула, ни скамейки, пришлось сидеть по-казахски. О Боже! Хозяйка тащит нам по здоровенной пиале кумыса! Неужели я выпью? Отказаться – значит обидеть их. Кумыс я пил и раньше, но не в таком количестве.
                13
Попробовал с хлебом; к счастью этот кумыс оказался хорошим. Выпил всё, хотя под конец он мне казался уже противным. Интересно, что перед обедом не мыли руки. А вокруг нас по ковру бродила всякая живность: кошка, собачонка, маленькие гусята, гусята чуть побольше, большие гуси и куры. Здесь же старушка качала в люльке, похожей на корыто, малыша. Я поблагодарил за кумыс, никто не ответил… Вторую машину доверху нагрузили матрасами, одеялами, простынями. Я удобно устроился на этой «постели». Привезли мы и армейскую палатку. Палатку расстелили на земле, никто из местных не представлял, как её ставить. В конторе разместили 33 койки вместо ожидаемых 25, причём, коридор остался свободным. Сделали всё, как следует: новые простыни, одеяла с пододеяльниками; на каждое место – по полотенцу и по две наволочки… Так вот зачем мы привезли палатку! Не ней уютно расположилось начальство и резалось в карты! Кажется, успели уже «хватить»! Подошёл я к ним, молча смотрю; очевидно, им неудобно стало, кончили игру… На палатку надо два больших центральных кола и штук 30 коротких, а где их взять? Сегодня суббота, работяги вкалывать отказываются. Наш шофёр ругается: весь день торчит в отделении, ничего не ел. А уезжать нельзя, пока не поставят палатку. На помощь позвали стариков-казахов. Они пришли с острыми топорами, Нургали послал их в рощу срубить два столба и жердей на клинья. Покачали головой (лесник мог поймать), но пошли. Нуркин опять утащил меня к кому-то на кумыс. Накумысился до тошноты… Берёзы уже срублены, старики старательно их очистили и распилили на колья. Стали ставить палатку. До чего же неорганизованный народ! Смотрят, как я один поднимаю почти всю палатку и качают головами. Рассказал им, что и как надо делать. С горем пополам центральные колы поставили, держали их пацаны, человек 15, а я показывал, как ставить боковые (их хотели вбивать в землю заострёнными концами!). В конце концов несколько растяжек установили, палатка уже сама держалась «на ногах». Как следует мы установим уже сами… Было уже пол-одиннадцатого вечера, мы собрались уезжать, но вдруг приехал Пивоваров с Кенжигариным Куряке (парторгом) и Милой (комсоргом). Всё же директор – человек! Чуть ли не каждый день он сам всё проверяет и даёт указания. Сейчас он осмотрел лагерь, спросил, что нам ещё надо, – я сказал. Он поручил Томасу Фуксу (управляющему) закончить все приготовления завтра к обеду. Я думаю, что завтра к вечеру наш отряд прибудет. Скорей бы! На ночь поставили в лагере сторожа и поехали на центральную усадьбу… Чёрт! Казахи опять что-то затеяли: попросили шофёра подъехать к какой-то хате. Приглашают в дом, я похолодел: кумыс пить больше не могу. Но куда деваться? Входим. Комната оказалась вполне приличной, очевидно, гостиная. На полу и на стенах – ковры. Притащили  и поставили в центре стол, все уселись. Столик разборный, высотой около 30 см, не более. Я сел, как и все, поджав под себя ноги; плохи мои дела. Исподтишка осматриваю комнату: в углу стоит оттоманка; рядом на чемодане – патефон и радиоприёмник; у стены – высоченная, ростом с меня. кровать, на ней до самого потолка здоровенные подушки. Интересно, как забираются на кровать, по лестнице, что ли? У стены с другой стороны стоит сервант; сквозь стёкла видна швейная машинка и ткани на полках. В углу висит большая рамка со стеклом, под которым наклеены фотокарточки разных размеров. На тумбочке светит керосиновая
                14
лампа, хотя посёлок электрифицирован… Младший из казахов принёс тазик и воду в чайнике, стал лить её всем на руки. Я тоже с нетерпением протянул руки, но Нургали шепнул: «Сиди, поднесут!». Когда все ополоснули руки, подали длинное полотенце, одно на всех; вытерли руки, полотенце положили на стол. Убрал всё тот же казах. За столом – шестеро: шофёр Лёша, я, Нуркин и ещё трое казахов. Вдруг – я рот открыл от удивления – вносят на огромном подносе зажаренного барана, разделённого на четыре части. Младший разрезал части барана на мелкие куски, на подносе под мясом виднеются лепёшки или блины, плавающие в жире. Я обрадовался, что пока нет кумыса. Потом принесли хлеб, не хлеб, а хлебище диаметром около полуметра, разрезали его на небольшие полоски, всё свалили в кучу вместе с бараниной. «Вот так-то, Юри», - сказал мой сосед (все казахи звали меня почему-то «Юри»). Как же едят это блюдо? Нет ни вилок, ни ложек. Но руки-то не зря, оказывается, мыли! Все берут руками мясо, заворачивают его в блин и – в рот. Пытаюсь сделать то же самое, блин – как резина, не оторвать; жир горячий, пальцы обжигает, течёт по усам. Стало смешно, вспомнил фильм «Хождение за три моря». Интересно, что казахи не угощают: поставили на стол блюдо – и ешь, сколько хочешь. Принесли бумагу, все вытерли бумагой пальцы и усы. Теперь тащат бутыль и чашки, слава Богу, не кумыс. Разливают напиток, явно пахнущий спиртом. Молча налили всем, поднимают чашки. Я нарочно задерживаюсь, не тут-то было: все меня ждут. Чокнулись, все выпили и не поморщились. Будь, что будет! Прости меня, отряд, что я нарушу «Сухой закон», против обычаев не попрёшь! Гадость порядочная, аж мурашки по спине побежали. Чашки поставили на пол около себя. Обслуживал всё тот же молодой человек: убрал чашки, снова принёс воду и тазик, дал полотенце, сполоснули руки. Появилась хозяйка с чашками, она же затем принесла самовар. У меня отлегло: кумыса не будет! Хозяйка села около самовара и молча налила всем чай. Принесли сахар и конфеты в стеклянной чашке. Все пили с блюдечек, в одной руке чашка, в другой – блюдце. Понемногу подливают в блюдце и пьют с сахаром вприкуску. Пил так же и я, пообжигав пальцы. Чай был отличный. Я выпил две чашки, но никто ещё не закончил чаепитие. Я слышал, что надо опрокинуть чашку, если напился, иначе – дело плохо, запоят! Ведь хозяйка не произнесла ни слова, видит пустую чашку - и сразу заполняет её. Я не решился первым опрокинуть свою пиалу, дождался, когда это сделал Лёша, после чего сразу сделал то же. А казахи долго ещё «гоняли чаи». Наконец, все встают. Благодарим, говорим «до свидания», опять никто не ответил… Я здорово вспотел. Сели в машину, поехали. Холодный ветер влетал в открытое переднее окно, а я был в одной футболке с короткими рукавами. Боюсь простыть, но молчу. Всегда я такой! Хорошо, что Лёша догадался и прикрыл окно. Приехали уже за полночь.
        14 и 15 июля
        Сегодня приезжают наши ребята. С утра я пошёл «по машины». К часу дня  пришло пять машин. Я выехал раньше колонны, не терпелось. В телефонограмме из Кзыл-Ту говорилось, что эшелон прибудет в 16 часов. Около «Черниговского» машина встала – заклинило поршень в двигателе. К четырём часам мы опоздали, но поезд не пришёл ещё.
                15
Выяснилось, что опять нам дали неверную информацию, поезд придётся ждать до 24-х часов. Вот это да! Сегодня же воскресенье; шофёры ругаются, но их не отпускают, сидят, злые, в кабинах. Собрались здесь все «октябрьские» квартирьеры; встретили также Володю Пашкевича и Славу Андронникова, похохотали в степи, слушая их рассказ о путешествии в товарном составе. По этому поводу Пашкевич сочинил выдающееся четверостишие, которое я здесь привести не могу – одни точки будут. Уж этот ли Пашкевич! Сходили в знакомую чайхану, вывернули все карманы и купили лимонаду. Дрянь порядочная, вода-то солёная!... К встрече всё готово. Прибыл пионерский духовой оркестр. Все машины с плакатами и знамёнами выстроились в ряды. Наладили громкоговорящую связь. Вот, наконец, показался и эшелон. Мы рванули к последним вагонам, где ехал ЛИАП. Первым я встретил Игоря Семёнова, с ним с разбега столкнулись так, что я фотоаппаратом разбил губы. Потом – шум, ликующие крики, объятия… На площади начался митинг, оркестр заиграл гимн целинников «Зарю встречает поезд наш»… Сидели везде: на крышах вагонов, на рельсах, на заборе; стояли в тамбурах; высовывались в окна. И всё гремело: «Ура! Ура! Ура!». Начались танцы при свете прожекторов. Нас, глядя на ночь, не отпустили по совхозам. Бедные шофёры: и выходной пропал, и ночёвка в кабине. Приглашали их в вагоны, они отказались; пришла только Мила, комсорг нашего совхоза… Наша братия, конечно, не спала. Украли с ближайшего склада дров, развели шикарный костёр, пели, смеялись. Пошли искать озеро, нашли несколько луж. Потом потопали в Кзыл-Ту до гостиницы, умылись там (только там оказалась вода) и вернулись обратно. У костра сидели до самого рассвета. Поступила команда: «По машинам!». Быстро погрузились, развернули флаг ПИАПа и двинулись с песнями. Пыль лезла в глаза, нос, уши; трясло так, что переломались скамейки… В совхозе нас встретили без помпы, Пивоварова не оказалось на месте. Все ребята помылись в бане (кроме нас с Игорем – мы грузили недостающие койки), сходили в столовую на «праздничный обед», после которого дружно плевались. Я распрощался со своей «конурой», забросил вещи в кузов. И вот теперь, после бани, снова едем, глотая пыль.  Вот и приехали. Место ребятам понравилось, чему я был очень рад. Устроились неплохо, все довольны. Нет пока только продуктов, завтра Хамилевичу (нашему завхозу) с утра придётся заняться основной проблемой – снабжением. А пока уничтожили всё, что осталось с дороги. Про нас, вроде как, забыли: никого из местного начальства нет. Все устали, но ещё немного поработали в лагере, закрепляя как следует растяжки палатки. А я, можно сказать, не спал две ночи. Побродили по рощам; все восхищались вечерней тишиной.      
        16 и 17 июля
        Обустраиваем лагерь. Небольшой бардак. Обещанных машин пока нет. Уже намечаются две категории  людей: большинство беспокоятся о своём быте, но многие болтаются, ничего не делают. Чекова просто пришлось принуждать мыть посуду на кухне. Там сегодня дежурят Нина Бугоркова и Галя Анкудинова. Юра Хамилевич занят «добыванием» провианта. Устанавливали походную кухню, получается всё как-то не так.
                16
Решили сделать для неё кирпичный пьедестал, когда появится цемент. Машины так и не появились, без машин на объекты не пошли. Играли в русскую лапту, набегались вдоволь. Потом перешли на волейбольную площадку. Провели первое собрание, определили составы бригад. От производственных работ освободили только начальника отряда Сергея Симонова. Мы же с Хамилевичем (его замы) в свободное от своих обязанностей время тоже должны работать в бригадах. Меня определили в бригаду Карла Зарубина; завтра 5 человек из нашей бригады во главе с Карлом уезжают на бетонный завод в Тальщик. Я остаюсь за бригадира… Начались уже ночные гуляния; посмотрим, что будет дальше.
        18 июля
        Первый раз вышли на объекты, все, кроме нашей бригады. Мы строим самый ответственный объект – туалет! Наши же девушки работают на кухне. Работа не ладится: на объектах нет воды и цемента, у нас нет досок, привезти их не на чём; загораем. Похоже, туалетная эпопея растянется на пару дней. Сергей Симонов поехал ругаться с начальством: где обещанные машины? Мы с Толей Орловым («идеологом», как его прозвали девчонки; его «приставил» к нам Смольнинский райком комсомола в качестве политинформатора) ходили в Омскую область. Ему очень понравились рощи. В нашей бригаде все ребята и девушки хорошие, сильные, все рвутся на работу. Чтоб не было мелких бригад, вливаемся в бригаду Димы Фёдорова. Завтра – большой бригадой на зерносклад!
        19 июля
        На кухне помогать поварам остался Орлов, а все мы работаем на зерноскладе. Завезли нам цемент, воду и необходимый инструмент. Заложен уже фундамент зерносклада на 5000 тонн зерна, мы теперь поднимаем цоколь. Снизу на фундамент кладём серый плиточный бут в опалубку и заливаем цементным раствором. Камень укладывается  вперемежку с шутками. В одном углу работает бригада Валерия Каминского, там «поднимают дух» Нонна Галамага и Валерий Краев («Шурочка»); взрывы хохота дробят камни. В другом углу – бригада Жоры Лисенкова, там ребята посерьёзнее, но тоже «откалывают номера». Миша Алексеев завладел вниманием всей бригады: на вид ему лет 15-16, худенький, стройный. А камни таскает «бригадирские»; все его величают «Михал Михалычем». Всем весело, особенно Вале Волковой. В двух оставшихся углах – наша «сборная». Не бригада, а анекдот ходячий. Мне вообще-то всегда везёт на коллектив. Игорь Семёнов, Валерий Репкин, Саша Рудницкий (хотя и «философ»), Люда Яйленко («Яшка»), Таня Степанова – хохмачи высшего класса. Вообще у нас нет ни одного «чёрствого»: смеёмся все хором, за животы держимся от смеха все вместе, перекуриваем тоже дружно. В общей сложности нас на одном зерноскладе 40 человек – многовато. Веселились, веселились и вдруг – слёзы. Нечаянно обидел Иру Макарову: в шутку назвал её обидным для неё словом - по привычке, т.к. в нашей группе это слово «ходячее». Она
                17
обиделась и ушла от меня работать к Димке. Ребята, узнав, в чём дело, хохотали до упаду, особенно Димка: он знает, как мы «крестим» друг друга в группе. Иринка же сидела в стороне от всех, отвернувшись в степь, и хныкала. Нехорошо, конечно, получилось. Вечером извинялся перед ней, она всё ещё сердится… Пели песни в роще, отлично поётся! Пора заняться подготовкой концерта.
        20 июля
        Работаю на зерноскладе в паре с Зиной Пугачёвой, получается неплохо. На перекуре посмотрели на нашу работу издалека – столбы уклоняются кто влево, кто вправо, а некоторые имеют конусность. Но ничего, позже выправим… Вечером сняли опалубку с первой заливки по периметру, стена смотрится нормально. Наша бригада сделала всех больше. После работы мылись в бане. Баня – шедевр на колёсах. Она сварена из листов железа на прицепе к автомобилю. В неё запускают по 5 нормальных человек, а мы залезали по 10! Жара невыносимая, к стенкам не прикоснёшься – шипят. Помывшись, быстро натягиваешь трусы и вываливаешься наружу. Переведя дух, одеваешься за машиной. Помылись всё-таки неплохо: все красные, симпатичные… Играть в мяч сегодня не стали, боялись запылиться. Но эти предосторожности напрасны, завтра можно мыться уже снова: на улице страшная духота и пыль, выкупаться же негде. Завтра решили устроить первый выходной, т.к. все с непривычки устали. В субботу отбоя нет. Все разбрелись в разные стороны, в лагере – никого. В прошлом году у нас было всё же веселее. В этом и наша вина, конечно.
        21 июля
        Завтрак приготовили к 11 часам. Девчонки пока перестирали всё грязное, развесили сушить. Говорят, с окна в комнате девушек «свистнули» 4 рубля и ещё что-то. Этого нам не хватало! Может, сами потеряли? Толя Орлов специально повесил на сук берёзы свою белую рубашку и долго не снимал её: хотел поймать вора, но напрасно… Начинает надоедать меню в нашем «трактире» «Пынгвын» (кто-то придумал это прозвище нашей кухне): всё каша да каша, которую я терпеть не могу… После обеда Сергей привёз кое-что из «Толбухинского»: спортивную форму, кители старого образца, канцтовары. Теперь живём! Гоняем футбол, облачившись в новенькую форму. Серёге подбили ногу, хромает. Вечером повезли народ купаться на котлован, о котором разведал Сергей. В машину набился полный кузов, все хотели купаться. Приехали. Это же настоящая лужа: воды буквально по колено! Мутная, но всё же вода! Барахтались, как младенцы; умудрялись даже нырять с бочки, потом смывали с себя грязь в сторонке. Больше сюда не поедем, т.к. здесь купаются овцы, коровы и чёрт знает кто… Перед отбоем пели песни. Сергей куда-то (с кем-то) удалился. Мы с Хамилевичем решили разобрать его койку (мы втроём живём в кладовке), чтоб Сергей «загремел» после возвращения. Так и получилось! Симонов рассердился и сломал койку Хамилевича. Не успел Серёга собрать койку и лечь, как Юрка встал и перевернул его вместе с койкой. Собрав койку, Серёга потребовал пить, т.к. употел, собиравши. Я пошёл за водой в одних трусах, сунув ноги в чьи-то сапоги.
                18
Возвращаюсь – моей койки нет! Я думал, они уже успокоились, ан нет! Вылил воду под Серёгу, он вскочил, и снова началась потасовка. Но делать нечего – пошёл искать койку. Подхожу к комнате ребят, слышу – травят анекдоты. Открываю дверь – мёртвая тишина. Спрашиваю, не видели ли мою кровать? – Дружный хохот потряс дом, оказывается, никто не спит. Кто-то сквозь рыдания сказал, что она с кем-то ушла в степь. Смеются, а бедный комсорг, растерянный, стоит в одних плавках. Влез я к девчонкам, тоже не спят. На мой вопрос последовал такой же хохот. Включили свет, пришлось мне срочно удирать. Нашёл, наконец, свою койку в коридорном шкафу; собрал, а у Хамилевича развалил (он-то думал, что до утра не проснётся). Притащили молотки и топор, грохали часов до трёх, собирая койки. Теперь-то, кажется, все проснулись. Девчонки шутят: начальник это цепи куёт, в 23 часа всех будет к койкам привязывать… Все остались довольными.
        22 июля
        Сегодня – День рождения у Льва Кандзюбы. Я совсем с ночным тарарамом забыл про это, на утренней линейке не поздравили его даже. Но вечером отпразднуем… Работаю снова с Зиной. С Ириной помирились, она мне даже раствор подносит. С лёгкой Игоревой руки прозвали её «Мухой» (весёлая, жужжит). Бригада мне нравится: сачков нет, все трудятся по-честному. Чеков, правда, какой-то непонятный, высокого, по-моему, мнения о себе. Работает он в паре с Юрием Китаевым. И вот случилось пренеприятное. Юрка немного грубоват, что-то у них в группе с девчонками не заладилось, и он послал Майю Пискунову «к хорошей матери», а она влепила ему пощёчину. Правильно сделала! Вечером долго разбирались по этому поводу. Собрали штаб отряда, пригласили девочек. Китаева, конечно, осудили, но все хором буквально восстали против Чекова: он и высокомерен, и хамоват, разлагает других. Дело у них дошло до того, что хотели облить его помоями! Припомнили несколько неприглядных историй с Чековым в институте. По мнению девчонок, он – зазнайка, каким не место в комсомоле. Мне не понятно, зачем его тогда взяли на целину? Мы решили предварительно: исключить Чекова из отряда, а Китаеву вкатить выговор. Исключение из целинного отряда равносильно исключению из комсомола, но этот вопрос должен рассмотреть Комитет ВЛКСМ института. А исключение из комсомола влечёт за собой и исключение из института. Каминский защищает Чекова, считая, что девчонки «переборщили». Окончательное решение примем на общем комсомольском собрании, Валерка пока что заболел – подождём до выздоровления… Девчонки всё же «одумались», очевидно, они поговорили со своей группой. Ко мне подошла Зина Пугачёва, выяснила, что влечёт за собой исключение из отряда. Видно, что её пугают такие строгие меры… А Саня Чернецкий загулял с Нонной Галамагой! Не досыпает.
        23 июля
        Сегодня с утра рабочее настроение. Всё время был раствор, на замес встали Саша Михайлов и Игорь Семёнов, работали с энтузиазмом. Ребята в бригаде сдружились, с работы всегда возвращаемся последними, строем и с песнями: Фёдоров, Репкин,
                19
Семёнов, Чернецкий (в командирских галифе) и я; а сбоку делают наскоки на нас Танька с Людкой (Степанова и Яйленко)… На ужин, как всегда, нет воды, и хлеба – по кусочку. До сих пор неразбериха с машинами, воду приходится таскать вручную не весть откуда. И продукты не на чём привезти, Хамилевич ничего поделать не может. Сегодня на стройки заглянул управляющий отделением, Томас Фукс. Он поднял шум по поводу наших «нарядов»: мы работаем в плавках и купальниках, а здесь это считается неприличным. Как не доказывали ему, что иначе мы не можем -- ни в какую. Хоть ходи, как они, в зимней шапке на жаре в 30 градусов.
        24 июля
        Сергей уехал за инструментом. Машин опять нет, а надо воду… Не работали до 11 часов: не было электричества. Дурачились: пока девчонки спали, обложили их бутом, натаскали большие кучи; сколотили деревянные кресты и поставили в изголовья, «похоронили» Иринку Макарову, Яшку и Эмму Рябинцеву. Когда «покойники» проснулись, началась драчка, особенно активной была Яйленко, посадили её в яму… Наша бригада закончила кладку цоколя серым бутом и взялась за белый. Теперь дело пойдёт быстрей: белый бут много легче и мягче, его можно пилить и тесать топором. Сменились повара на кухне, ими стали Женя и Оля Сидоровы, в первый день обед приготовили на «отлично». А сколько шума было вчера на кухне! Схватились с Хамилевичем Саня Чернецкий и Димка. Сытыми сполна мы ещё не были, да и хлебом Юрочка нас не балует: к обеду по кусочку рабочему люду – смешно!... Вечером все «весельчаки» собрались на кухне. Загадывали «армянские» загадки, травили анекдоты; потом стали играть в «балду». Меня Симонов забрал на совещание. Снова собрали «штаб», пригласили Чекова и Китаева, говорили до поздней ночи. Всё же Чеков – скользкий парень, язык у него «подвешен», а самомнение слишком высокое. Китаев много прямее и проще, но послать девушку на … - это уже хамство. Решили пока оставить их в отряде под ответственность бригады, и если снова произойдёт что-то подобное –       «нах хаузе». Каминский попросил перевести их в его бригаду, где, в основном, и работала их группа 460… Хамилевич попросил меня подежурить сегодня ночью; сижу и пишу эти строки.
        25 июля
        Наконец-то получили инструмент: мастерки, молотки, топоры… Сейчас мы поднимаем один участок стены на 2,5 м, далее пойдут окна. Работать становится интересно, но дневная выработка пока маловата: в день выходит по 1 р на брата, а съедаем по 70 коп, заработок – 30 копеек в день! Дальше так работать нельзя, надо брать другие объекты. Толкаться всем на одном объекте бесполезно… Опять Иринка в обиде. Во время перешуток Игорь сказал: «Не смотри на меня своими нахальными глазами!» Она подходит ко мне, говорит, что Игорь её обидел; объяснила, как. Я посмотрел на неё и не думая, тоже в шутку, сказал: «Ага, немножко нахальные». Всё пропало! Ира щёчки надула,
                20
чуть не плачет. Ну не понимает шуток!... Сегодня – «партийный день». Работу закончили на час раньше. Толя Орлов читал письмо нашего правительства китайцам. Потом он ещё о чём-то много говорил, слушали его неважно, много хихикали. Толька обижается, что его зовут «идеологом». Парень он, конечно, хороший, но больно уж идейный! На работе говорит девушкам «спасибо» за каждый поданный ему камень, девчонки на него обиделись и не хотят с ним работать. А мы с Зиной Пугачёвой хорошо сработались, она вкалывает, как настоящий каменщик и даже сама выполняет кладку… После «партийного дня» немного попели и разошлись.
        26 июля
        «Идеолог» уехал с шофёрами в Тальщик ловить карасей. Ему сказали, что там их можно брать почти голыми руками. Зачем Сергей отпустил его? Во время работы пошёл дождь, все промокли. Девчата были в одних купальниках и продрогли. Наконец, у нас появился второй объект: бригада Жоры Лисенкова уехала в Тургуль, будут строить жилой одноэтажный дом из камня. Хорошо они работают, все ребята сильные, а девчонок в бригаде мало. А у нас компания развесёлая. Разучили нами же сочинённую песенку «Дай на маленькую» (на мотив песни из «Бродяги» Раджа Капура) и «Сапоги» Окуджавы. Без песни на обед не ходим… По итогам первых десяти дней мы заработали больше других бригад, но всё же мало. Я чувствую, что бригада Лисенкова скоро нас обойдёт.
        27 июля
        Сегодня опять заказали баню, помоемся! А то волосы уже не расчесать… Утром на стройке я совершил беспримерный полёт: на камни с трёхметровой высоты с вёдрами раствора в руках! Упал так удачно, что даже не поцарапался. Пока летел, отбросил вёдра и даже успел обдумать, куда приземлиться. Долго шутили по этому поводу. А ведь правду говорят, что во время опасности время течёт по-другому, я успел расставить руки и ноги между камнями. Опять шёл дождь, но работу продолжали. Во всю длину нашего участка стены поставили опалубку, Димка стоял на козлах, мы с земли бросали камень, он ловил бут и укладывал в опалубку. Затем заливали в опалубку раствор, мы только успевали таскать вёдра. Раствор готовил Саша Чернецкий с девушками. Получилось быстро, но надёжно ли, увидим, когда снимем опалубку… Заболели Зина и Ирина; очевидно, вчера простудились. После работы грелись в бане… Вечером приехал к нам Саша Беккер (председатель Рабочкома), привёз нам лектора. Все вместе поехали в клуб. Прослушали лекцию по специальности: «Достижения современной радиоэлектроники», товарищ лектор преподнёс её интересно, долго потом отвечал на наши вопросы. Потом стали смотреть фильм «А если это любовь?» про школьников. Не могли высидеть: духота, звук паршивый и аппарат ещё трещит. Вышли из клуба, прокатились на машине и снова пошли досматривать кино. На танцы не остались, после бани хотелось спать. Возвращались на машине; началась гроза; пели и орали, пытаясь заглушить гром. Завтра у Серёги День рождения, поздравили его, т.к. уже перевалило за полночь. Завтра выходной, берегись, начальник, будем «рожать», как следует!
                21
        28 июля
        На линейке поздравили «новорожденных». Оказалось, у Володи Малышева тоже сегодня День рождения. Всё торжество будет вечером… День прошёл не блестяще, шёл дождь. Обедали под навесом, капало прямо в миски. Здорово готовят Сидоровы, не то, что первая пара! Выпустили с Репкиным стенгазету, назвали её «Лопух». Продёрнули Хамилевича за то, что до сих пор не может накормить нас хлебом. Досталось Нонне Галамаге. Она однажды завладела телегой, на которой старик-казах возил нам цемент, и пустилась с грохотом и визгом по степи. Сбежались все девчонки, облепили телегу, как мухи сыр, едва их успокоили. Галамага на колымаге! Это и нарисовали в газете (Валерка великолепно рисует карикатуры)… Решили сделать Серёге подарок от бригады похитрее. Пошли в рощу (Димка, Репа, Писаренко и я) – ловить гуся. Долго пытались загнать стадо в кусты, а они, хоть и гуси, но соображают – не идут. Но всё же мы их перехитрили, загнали. Все залегли, стали ждать, когда гуси приблизятся. Счастье улыбнулось Володе Писаренко: бросившись на гуся, как заправский вратарь, он схвати за лапу здоровенного гусака и засунул его голову под крыло, чтоб не гаркал. Задними путями вернулись в лагерь, тихонечко прошли в нашу комнату и посадили «подарок» в большую хамилевичеву коробку, перевязав её красивым шнуром. Но, когда пришёл Сергей, гусь (дурак такой!) выдал себя с головой: гаркнул так, что напугал именинника. Серёга сразу догадался, что без Репкина это дело не обошлось, и вызвал его «на ковёр» (я сижу на койке и давлюсь от смеха), спрашивает невозмутимого Репу: «Что это?» -- из коробки торчала гусиная голова.     – «Коробка». -- «А это что?» -- «Перья» (с равнодушным видом). Тут гусь снова гаркнул. Репа дал ему по голове, но дело уже пропало. Но ничего! Мы прогнали начальника из комнаты и стали снова упаковывать «подарок». Голову гуся спрятали под крыло, на крылья натянули резинку. На спине красками написали: «На память Серёге», шею выкрасили красной краской, хвост – синей, бока – зелёной. Получилось симпатично…           Всё уже готово, отряд выстроился по линейке, столы накрыты. Но мы решили ещё помучить начальника. Я заманил его в нашу комнату, где его поджидали с верёвками Писаренко, Димка, Игорь, Репкин. Они набросились на Серёгу, запеленали в простынь, связали и понесли ногами вперёд. Игорь впереди всех нёс соску на подушке, Репкин тащил коробку с подарком. Рявкнули традиционное «Рады-рады-рады!!!», под общий смех и шуточные припевки распеленали «новорожденного» и сунули в ротик соску. Он мычал, яростно сопротивлялся, мотая головой, но напрасно – пришлось пососать. После речи Димки Репа медленно развязывает коробку и вытаскивает за шею гуся. Гром хохота, девчонки приседают, держась за животики. А гусак, размалёванный, как жар-птица, встряхнулся, гаркнул во всё горло, важно прошествовал мимо строя и пустился наутёк.        Сергей и Малышев поздравили друг друга с рождением; девчонки сделали им свои подарки. Все за стол! Именинников посадили на торцы стола – на сорокалитровые бидоны. Колоссальный ужин «закатили» Сидоровы! Они испекли 400! блинчиков, подали с вареньем, а для новорожденных специально приготовили по огромному блину. Потом танцевали под приёмник Хамилевича, получился настоящий бал. Позже мы в составе «штаба» собрались в нашей комнатухе и подняли кружки за здоровье начальника.            
                22
Пили местный «Медок». Эх, хотя бы пива по кружке «дёрнуть»! После этого кваса неделю есть не захочется… Все, кто желал, пошли в лес, где развели костёр. Пели допоздна, пока не охрипли. Понемногу разошлись, кто когда хотел. А начальник с кем-то куда-то спрятался. Спрячем его койку когда-нибудь!
        29 июля
        Утром хлестанул дождь, работали мало. Сергей съездил на центральную усадьбу к Пивоварову и привёз оттуда новость: к нам едут Журавский (начальник целинного штаба) и Богданов ( замполит) – будет взбучка. Грязь не остановила их, прибыли поздно вечером, промокшие и продрогшие: Юрка в вельветке, а Толя в пиджачке. Перед сном просто побазарили, о делах – завтра. В нашей конуре пристроили Юрия Николаевича (на одной койке с Серёгой), а Богданова «поселили» в комнату к ребятам (пусть послушает анекдоты).
        30 июля
        Утром накормили гостей. Журавский с Сергеем поехали по объектам, а меня взял в оборот Богданов. От него я получил кучу указаний (по сути пустяковых) и ряд задач. Позже собрали всех на «Большую беседу». Делами нашими не довольны: все работаем на одном объекте, шума много, а толка мало, заработок паршивый. Это мы и сами знаем. Но совхоз не спешит нам давать новые объекты почему-то. А мы ведь ехали сюда за три с половиной тысячи км не только ради романтики. На многие объекты никак не могут завезти обещанные стройматериалы. Симонов получил выговор за то, что отправил людей в Тальщик без ведома районного штаба. Но если бы он это не сделал, мы вообще сидели бы без цемента. Меня «пронесло», просто пожурили за плохо поставленную работу «по воспитанию». А мы сетуем на то, что совхоз плохо заботится о нас. Поехали к Пивоварову, застали его на месте. Беседа была категоричной, «нажимал», в основном, Журавский: если нас не обеспечат в короткий срок материалами и объектами, отряд снимут со стройки. Договорились о принятии новых объектов: двухквартирного дома и магазина. Директор приказом закрепляет за нами машину. Вслед за Журавским и Богдановым сюда приедут Боря Красс и Володя Шейман, чтоб совсем «дожать» руководство совхоза. Директор обещает многое, посмотрим, что получится на деле, в отделении есть своё начальство. Гости наши ушли в столовую и распрощались с нами. Пятого августа приглашают нас с Сергеем на совещание в Кзыл-Ту. Решили, что 4-го поедем к Коковицину в «Толбухинский», а утром от них – в Кзыл-Ту.  Видел Милу, комсорга. Договорились встретиться в ближайшие дни, надо решить вопрос с лекциями, которые у нас запланированы, о концерте, с отрядом «Спутник» и т.д. Возвращались в отряд с невесёлыми мыслями… Нашим девушкам гости не понравились. Журавский, говорят, словно не свой, не из ЛИАПа. Не поговорил с людьми, даже не со всеми поздоровался. А на зерноскладе спросил девушек, готовящих раствор: «Соотношение выдерживаете?», - и всё. Нехорошо!
                23
Вечером устроили комсомольское собрание. Долго говорил Сергей, потом я. Разбирали письма районного штаба. Дело касается несчастных случаев: на целине уже шесть жертв, причём, двое зверски убиты из ружья. Дело дошло до ЦК. Если будет ещё хоть одна бесполезная жертва, будет рассматриваться вопрос о снятии с целины всего шестнадцатитысячного отряда студентов… Решали также вопрос с Чековым и Китаевым. Девчата не так уже яростно выступали против Чекова, а Зина вообще молчала. Ребята опровергали их доводы и обвиняли в случившемся самих же девчат. Видать, в их группе нет настоящей дружбы. Я, честно говоря, сначала во всём был настроен против Чекова, но толком прояснить ситуацию так и не удалось, много противоречивого. Шумели долго, но ни к чему не пришли. В результате я предложил объявить по выговору Китаеву и Чекову за нарушение «Устава целинника»; все проголосовали «за», на этом и остановились. В институте об этом будет известно… Договорились также организовать соцсоревнование между бригадами, критерии выработаем позже. Избрали и утвердили редколлегию, физорга, комсоргов бригад; теперь у меня «штат» большой.
        31 июля
        Сегодня насовсем отправили  в Тургуль бригаду Лисенкова на строительство дома. всего 12 человек. Жаль, что с ними уехал и гитарист Витя Соколов. А мне теперь совсем «труба»: 12 человек в Тургуле, 5 человек в Тальщике, 4 – на центральной усадьбе, остальные  -  здесь в отделении. Вот и попробуй организовать концерт художественной самодеятельности! Надо ведь и репетиции проводить… Передал привезённые нами книги в местную библиотеку. Это подарок от наших студентов, о чём я долго пытался втолковать библиотекарше, которая по-русски ни бельмеса не понимает; думала, что мы хотим поместить их на лето. Договорились только через переводчика; забавно, что в переговорах участвовали русский, немка и казашка. Библиотекарша всё понимает по-немецки, но плохо говорит; немка (переводчица), наоборот, не говорит по-казахски, но всё понимает. Тараторили на трёх языках… Каминский вызвал нашу бригаду на соревнование по волейболу. Вызов принят; мы быстро определили команду, собрали болельщиков, их у нас больше. В двух первых партиях мы разнесли «в пух» бригаду противника, великолепно играл наш бригадир, Димка Фёдоров. Каминский не хотел сдаваться, играли до пяти партий. Уже стемнело. Мы расслабились и проиграли две последующие партии, несмотря на шумную поддержку болельщиков. Последнюю партию играли в полной темноте, сидя на корточках, чтоб мяч увидеть на фоне ещё светлого неба. Всё же выиграли со счётом 3:2. Теперь противник жаждет реванша… Сидоровы сегодня дают «прощальный ужин». Приготовили великолепные шницеля. Вот это да! Всю неделю они работали с душой, не то, что первая пара. Как всегда, после ужина пели, играли в «чепуху», «чистую совесть».
        01 августа
        Целый месяц уже пишу настоящий дневник, и ровно месяц, как я уехал из дома…
                24
Нарисовал на линолеуме «Таблицу показателей». Всё подсчитали за период с 14 по 31 июля. Средний заработок в день на человека получился 1,5 рублей, в день съедаем по     70 коп. Не густо, но дело идёт на поправку: сегодня, 1 августа, наша бригада заработала по 3,42 руб, а бригада Каминского – по 1,86. Теперь буду каждый день выставлять заработки на всеобщее обозрение, это должно подхлестнуть ребят. Бригада Каминского должна перейти на двухквартирный дом, и мы на зерноскладе останемся только своей бригадой, это здорово! А в понедельник привезём из Тальщика Карла с бригадой, они встанут ещё на один новый объект – магазин. После этого наши дела должны поправиться!...  Начали шахматный турнир. Сегодня – очередной «партийный день»: сначала ругали китайцев, потом Толя-идеолог по газете «зашарил» про Второй съезд РСДРП. Было скучно, надо говорить своими словами.
        02 августа
        На зерноскладе мы провели «летучку», распределили рабочие места более рациональным образом. На замешивание раствора встал Толя Орлов (один!), он дал слово девчонкам, что справится, - и это у него получилось, выстоял целый день. Нам тоже приходится напрягаться: песок приходится таскать с 50 метров, камень – метров с 30. На это уходит много времени и энергии. Но сделали мы в первый же день немало. На «нашей» стенке работает 7 человек, выложили 7 кубометров, - впервые «выдали» по кубу на человека. Димкина группа выложила 5 кубометров, у них по кубу не получилось. Вечером всё точно подсчитали: и в нашей бригаде и у Каминского заработали по 4,34 рубля на человека. Темпы с каждым днём растут. Сергей в шутку сказал, что так мы и до 10 рублей в день дойдём, и будем получать больше его, тогда и он перейдёт в каменщики. А мы и постараемся это сделать!... Девчонки сегодня рано улеглись спать, т.к. вымылись в бане. Погода паршивая, делать вечером нечего.
        03 августа
        Дождь. Работаем с перерывами. Вдруг на штабной машине прикатил Боря Красс. Рявкнули ему наше «Рады-рады!».  Боря всё осмотрел, обо всём расспросил. Вот – человек дела! Нашёл нам кучу источников дохода, о которых мы не догадывались. Чтоб камни в кладку ложились плотнее, мы отёсываем крупный бут, а оттеска стоит 1,4 руб за кубометр! Песок таскать можно не напрямик, а по периметру зерносклада (входы и выходы якобы завалены камнем) – это в нарядах так писать… Так, полушутя, мы увеличили свои заработки раза в полтора! Боб сделал замечания по качеству работ, выслушал наши жалобы и поехал к директору совхоза. Сергея он не нашёл, собирался намылить ему шею… У нас наметилась нехватка цемента, и мы с Игорем Семёновым поехали за ним на склад. Кто имел дело с цементом, тот знает, какой это кошмар. От него нет спасенья, как бы ты не увязывался. Выручает только противогаз, о котором здесь говорить не приходится. На цементе техника безопасности почти никогда не соблюдается. Первую машину мы грузили для себя. Ветер задувал порошок цемента назад, в склад (склад – небольшая комната в жилом доме, набитая до потолка). Сверху цемент
                25
 затвердел, как камень. Образовалась «пещера», из которой мы по очереди выгребали пригодный порошок, меняясь местами через каждые 10 минут. Рот и нос были замотаны марлей, но вскоре дышать стало нечем, и я сорвал маску. Игорь заметил, что я стою под огромной свисающей глыбой. Действительно, пора что-то предпринять, иначе она рухнет. Я ударил сверху лопатой, и глыба весом в несколько тонн грохнулась вниз. Меня чуть не выбросило из комнаты, ничего не было видно. Я выскочил на воздух, похожий на привидение: весь белый с ног до макушки, нос полон пыли, чернели только щели глаз. Я долго чихал, продувая нос. После меня вовнутрь полез Игорь. Еле-еле нагрузили самосвал, выбрав цемент из всех углов… Второй рейс – на центральную усадьбу, цемент нужен был и в Тургуль бригаде Лисенкова. На складе в Бурсукбае цемента почти нет, грузим тонну за два часа, выгребая из всех углов. Во второй склад, где цемента много, наш самосвал не пролезает – узки ворота! С тем, что раздобыли, приехали в Тургуль, начался дождь. Ребята здесь устроились оригинально: спят вповалку на полу все 12 человек; комната тёплая и чистая, кухня настоящая, с новой плитой; всё закрывается на ключ. Дом, который они строят, находится в 10 метрах от жилья; все бодры и рвутся на работу, только подавай материал… За цементом больше не поехали, хватит маяться! За такую адскую работу платят гроши. Поэтому совхоз и не хочет снабжать нас цементом, рассчитывают на нас, дурачков. Но мы не грузчиками приехали работать, а строителями. Сегодня идём в баню, это нас очень радует! Димка с бригадой работают под дождём. Девчонки замёрзли, злые, но бригадира слушаются; работали, пока не «прикончили» раствор… Помылись в «душегубке», оставили не стенках свои «похвальные» отзывы. Вечером с бригадирами подсчитывали заработки. Результат неожиданный: за неполный день (ещё и под дождём) наша бригада заработала более чем по 5 рублей, а бригада Каминского – по 9,5 рубля на нос! Спасибо Крассу и талмуду «ЕНИР» (единые нормы и расценки), который нам Боря подарил. Каминскому наряды, очевидно, не подпишут (по нарядам они таскали камень с расстояния 120 м. а оплачивают максимум 50 метров), но для поднятия духа мы в сводке поместили вышеназванные цифры.
        04 августа
        Сегодня мы с Сергеем должны выехать в «Толбухинский», переночевать в отряде Коковицина, а пятого утром к 10 часам явиться на совещание в Кзыл-Ту. Выходной. Погода гадкая. О жаре говорить не приходится: чуть ли не две недели идут дожди с небольшими перерывами… Придёт ли за нами на такой погоде машина? Сергей договорился на 18 часов. Пока устроили турнир в шахматы. Я выиграл у Николаева (доктора) и у Симонова. Саня Чернецкий сыграл три партии и все выиграл, Игорь Семёнов ещё не играл. Выпускаем с Репкиным второй номер «Лопуха». Продёрнули «тургулят»: они сделали в доме окна и двери не на месте; Красс заставил их всё переделать, старые проёмы заделывали, новые пропиливали пилой. Досталось Чернецкому за «застольные» речи, портящие аппетит девчатам; снова «тряхнули» завхоза. Круто покритиковали (за дело, конечно) прораба Белоусова. Карикатуру на него решили повесить в правлении совхоза. Газета опять имела успех… На 12 часов была намечена «лекция» Орлова «Симфоническая
                26
и оперная музыка». Начали в 14 часов, ждали, пока из магазина придут девчонки. Мероприятие прошло отлично, только жаль, что без музыкального сопровождения. Потом просто поговорили о музыке; получилось что-то вроде диспута. Орлов предложил ещё ряд лекций аналогичного содержания, я попробую через Милу раздобыть грампластинки. Составили список кинофильмов, которые хотелось бы посмотреть, отдам Беккеру, может, что-нибудь привезут. После обеда – снова шахматы и волейбол. Но в мяч игралось неважно: было скользко; подурачились немного и кончили. Вечер же был весёлым. Сначала танцевали в комнате у ребят, пока не погас свет. Стали петь. Серёга с девчонками притащили с поля белую свёклу. Попробовали и решили, что для нас это не продукт, хоть мы и студенты. Для борща же надо красную свёклу, которой в поле нет. Перепели все песни, которые пришли на ум, потом, как это часто бывает, поцапались с девчонками. Достаётся всегда больше всего Людке (Яшке-Ленке) и Таньке. Вот забияки! Ложимся спать. Моя соседка через стенку – Майя Пискунова. В стенке имеется небольшое круглое отверстие, заткнутое бумагой. Бумагу вытащили, начались «шуточки в дырочку». Слышимость – отличная. Вообще-то девчонки подслушивают все наши разговоры и присутствуют, не присутствуя, на заседаниях штаба. Мы уже повесили в связи с этим плакат: «Ребята, не будем ругаться матом!». Майя просунула нам в дырку две печенины, за что в ответ получила две конфеты «Ленинградские» (Серёге прислали). Просят ещё! Заставили их петь песенки. Таня спела «Колыбельную» из «Гусарской баллады». У неё отличный голосок, она поёт в хоре ДК «Им. Капранова». В сентябре уедет с целины на репетиции, затем – на выступления в Москву. Вместо конфеты завернули в бумажку щепку и просунули в дырку, -- подняли шум, и Майя предложила «прекратить сношения через дырку». Сказали им несколько «ласковых» слов, хором объяснились в любви сразу ко всем. Потом мы с Сергеем проорали «Дубинушку» и спели ещё какую-то арию, после чего послышалось посапывание Майи. Слава Богу, хоть одну усыпили! Да! Мы никуда не уехали, машина за нами не пришла. Придётся завтра сматываться рано утром.
        05 августа
        Этот день запомнится надолго… С утра пошли в контору за машиной. Поймали сразу, поехали в Бурсукбай, погода нам улыбалась. Пивоваров оказался у себя, объяснили ему ситуацию, потребовали машину. Он позвонил в гараж, сказал, что машина придёт через 20 минут. Как всегда, 20 минут превратились в два часа, шофёр, к тому же, отказывается ехать в Кзыл-Ту – машина неисправна. Нам надо быть в целинном штабе в 10 часов, а мы ещё сидим в конторе совхоза. Позвонили в штаб; приказывают выезжать. Нашли автомеханика, он осмотрел машину: течёт бензин, пробит трубопровод. Пошли в гараж за другой машиной, прошло ещё несколько часов. На горизонте нарисовалась чёрная туча, которая шла прямо на нас. Это уже тревожно. Вскоре грянул сильнейший ливень, за которым последовал град, буквально за 5 минут водой заполнились все сточные канавы, дороги развезло. Ну куда теперь уедешь? Идём к директору, снова звоним в штаб. Богданов в резкой форме приказал выезжать немедленно, на чём угодно, и несмотря на непогоду. У него не голова, а «дом советов»! Небо всё заволокло. Выпросили у Нургали
                27
плащи и брезент. Едем на «ЗИСе», шофёр – Иван; он не уверен, что доедем. С нами едет и Тырин Анатолий, наш мастер (мастер он «никакой»). Его усадили в кабину: поехал в одном пиджачке. Мы с Сергеем закутались так, что хоть из брандспойта поливай – сухими останемся. Сидеть на железяках только неудобно, но ведь ехать-то каких-то 100 км! С собой мы на всякий случай взяли чемоданчик, уложили в него колбасу, сгущёнку, хлеб. Отъехали в 14 часов, если поедем быстрее скорости света, к 10 успеем! Машина по грейдеру ползёт осторожно, как бы не слететь с него вверх колёсами. Дождь, ветер, а мы - поём… Километров через шесть – развилка. Подождали идущих сзади машин. Шофёры посовещались, по какой дороге ехать: по грейдеру или по полевой. В одной из машин ехал товарищ милиционер, его слово и оказалось решающим: едем по грейдеру. Но что такое грейдер в дождь? – Ползучее тесто. Не могли мы сделать и 100 метров, как всех снесло на край к обрыву. Вылезаем из машины, толкаем. Ничего не выходит, только увеличивается вероятность загреметь вниз. На наши подошвы налипло по пуду грязи, ходим подобно коровам на льду. О удача! Навстречу идёт почтовый вездеход, а за ним и трактор! Товарищ милиционер уехал обратно с почтой, вовремя смылся. Остались два Ивана: один с металлоломом, другой – со студентами. Трактор развернул нас на 180 градусов и вывел на полевую дорогу, ехать по грейдеру не имело смысла. Но и полевая дорога не лучше: липкая грязь и вода, куда ни сунься. Едва ползли, регулярно, минут через 10, застревала то одна, то другая машина. Прыгали в грязь, толкали, выводили машину на колею. У колёс нет никакого сцепления с землёй, они крутятся с бешеной скоростью, аж дым идёт; грязь шипит, а машина едва-едва ползёт. Моторы всю дорогу ревели на пределе, останавливались и давали им остыть. Выполняем приказ целинного штаба!... Самая «камедь» началась после «Майского». На 3 км мы затратили 3,5 часа! Раз 50, как заводные, мы прыгали с машины, толкали, подкапывали лопатами, снова толкали, забирались обратно в кузов. Устали, как никогда. А кто бы видел наши рожи и одежду – это не описать. Молодцы мы с Серёгой всё-таки: взяли с собой ватники и плащи. А Толя Тырин сидел в кабине в своём пиджачке и боялся попадаться нам на глаза. Но и ему иногда приходилось «проветриваться» и «опускаться» в грязь. По бокам дороги стояла пшеница. Решили пожертвовать ею, но спасти себя. Последними силёнками вытолкнули нашего Ивана в пшеницу. Вот это да! Здесь машина бежит, как по асфальту (наверное, показалось после грязи). Но что это? Ваня, разогнавшись, вдруг сиганул обратно в грязь. Оказывается, он увидел встречную «Волгу», а на ней обычно ездит «руководство», за пшеницу могли бы сильно наказать. Увы! Это – такси из Омска, и шпарит по пшенице. А мы опять засели. Шофёры хохочут. Ага, смешно до слёз!... Всё же мы совершили настоящий подвиг: через полчаса снова затолкали в пшеницу нашего Ивана. А второй Иван с грузом металла не смог вырваться из грязи… Стемнело. Мы ехали нормально, по пшенице ехать осталось примерно полкилометра. Дальше вновь поперёк высился грейдер. Выехать в таких условиях на грейдер и развернуться на нём на 90 градусов почти невозможно. Мы разогнались, но по инерции перескочили через грейдер. Вот досада! Хотя колёса и были развёрнуты для поворота, машина проскользила по прямой. С большим трудом мы развернули машину и стали пытаться снова штурмовать грейдер.
                28
Полчаса пытались мы это сделать безуспешно… Неожиданно подъехал Иван с металлоломом. Кое-как он вытащил нас на Грейдер. С трудом мы развернулись и помогли «вскарабкаться» на грейдер ему. Теперь можно и отдохнуть! Но расслабляться нельзя, скоро будет совсем темно. Поползли дальше. Нужна чертовская осторожность, машину водит из стороны в сторону; бесконечные остановки. Не машина везла нас, а мы машину… Впереди – очередной поворот под 90 градусов. Так вот где нам приготовлено место для ночлега! Нас снесло на самый край грейдера. Попробовали подниматься – плохо дело: чем больше буксовала машина, тем ближе к обрыву ползла, как по льду. Всё, с приездом, товарищи! Иван разразился в несколько этажей. Потом помолчали. Не хочется ни о чём говорить, предстоит «весёленькая» ночка. Сюда бы наших районных деятелей! До Кзыл-Ту около тридцати километров. Если и завтра дождь, нам труба… Все четверо забрались в кабину, заделали щели, чтоб не замёрзнуть. Пытались заснуть, одно мученье: со всех сторон торчат рычаги, ноги и руки затекают. Время тянется ужасно медленно. Иван дремлет – клюёт носом, регулярно роняет голову на баранку, при этом машина жалобно издаёт «би-и»; Ваня поднимает голову и т.д. Представляем, как в лагере все завалились в тёплые уютные койки, от этого ещё тоскливее. Да и пожевать уже хочется. Я всё же вздремнул немного под утро. Проснулся часов в 6 от какого-то шума. Ищу свои ноги, не чувствуются. Тяну обеими руками одну ногу вверх – не идёт, за что-то зацепилась. Завернулась под 90 градусов и застряла между рычагами. Ну ни капельки не чувствую! Смотрю, приближается машина. Мартын из нашего совхоза! Он выехал в 24 часа и умудрился по грейдеру доползти до нас. Пересели мы к нему, а два Ивана остались ждать « у моря погоды». Проехали мы не долго; опять пришлось лезть в грязь. Сняли по колесу с задних пар, тяжеленные, еле забросили в кузов. Остались на четырёх скатах. Вот как надо было ехать! Колёса врезались в грунт и не буксовали. Останавливались всего несколько раз, но всё закончилось благополучно. По дороге попадались застрявшие машины. Один из шофёров из нашего совхоза «сидит» уже 5 суток, везёт какой-то мощный двигатель. И всем – наплевать на беднягу, он несколько раз посылал вести, но никакой помощи не дождался. За 6 суток ел только 5 раз. Парень говорит, а на глазах блестят слёзы. От души жаль этого человека. Отдали ему кое-что из наших запасов. От «Черниговского» грейдер был хорошим, дождя сильного здесь, очевидно, не было. Прибыли мы как раз к 10 часам с опозданием на сутки… Позади 27 часов дороги, но мы решили всё же в первую очередь явиться в штаб в «натуральном» виде, грязные до ушей. Потом двинем в «Чайхану». В штабе были Богданов и Лёшка Зенович. Сразу начались пристрельные вопросы, а в общем – ничего дельного. И стоило ради весёлой болтовни тащить нас сюда. Идиотство! Оказывается, на вчерашнем заседании Коковицына тоже не было. Вот молодец! А ему можно было пешком прийти – всего-то 18 км, и дорога хорошая. С Ирочкой Руденко пошли на квартиру наших «деятелей». Устроились они неплохо: две комнаты и кухня. Помылись у них, почистились и – в Чайхану, Журавский отвалил нам 3 рубля командировочных. Сергей задержался, мы взяли на всех три обеда, сидим, ждём Серёгу, слюну глотая. Вдруг он вваливается с Вовкой Коковицыным, вот здорово: нас уже четверо! Только собрались мы отметить нашу встречу, как вошёл Толик Аверьянов  с папкой под
                29
мышкой и направился к меню. Мы быстро звякнули стаканчиками. Смотрю и глазам своим не верю: рядом с Аверьяновым стоит Карл Зарубин! Подхожу к нему, радостно обнимаемся. Карл, похудевший, обросший, улыбающийся, приехал с директором бетонного завода. Поговорили об их житье-бытье, туго в Тальщике ребятам. Сегодня будем решать, оставлять их на заводе или нет… Пришли в штаб. Журавский и Коковицын сразу поссорились, Юрка даже стукнул кулаком по столу. Но Вовку этим не заденешь.  Пришёл директор бетонного завода. Уговорил штаб оставить наших ребят, ссылаясь на шибко государственное дело, которое они ведут. Наши ребята освоили и поддерживают новую линию; если их отозвать, она встанет, а бетон надо на все наши стройки. Жаль ребят, тем более, что платят им по самому низкому разряду. Попрощаясь с начальством, пошли побродить по Кзыл-Ту, но у Карла болела нога, и мы взяли курс на медпункт Иры Руденко. Грязь солидная, а Карлуша приехал в кедах. Пришлось мне возить его на своих плечах. В поликлинике протрепались около часа; проверили зрение, поинтересовались насчёт С2 Н5 ОН. Пришёл Лёшка Зенович проглотить таблетки, всё равно, какие – ездил в Кокчетав и простудился. Умора: поехал за инструментом, а привёз три ящика с игрушками! Теперь на все стройки можно повесить по колокольчику, камни обтёсывать аккуратными блестящими молоточками, а потом перемалывать в миниатюрных «мельницах» на муку… Подлечившись у Иры, снова пошли в штаб. Очень хотелось ещё раз попрощаться. Особенно трогательно раскланялись Журавский и Коковицын… Приехал наш Иван! Всё в порядке, сегодня уедем обратно. Погрузили на складе причитающиеся нам бушлаты, накидки, ломы, сокола, полутёрки; купили лимонада девчонкам и – в обратный путь. Дорога уже подсохла, добрались быстро и без приключений. Познакомили народ с приказами районного штаба. Вскоре Журавский с Крассом снова посетят нас с инспекцией, а 12 августа вызывают нас опять в Кзыл-Ту. У них возник вопрос «О качестве строительства в совхозе «Им. 22-го съезда»». Послушаем, что они                придумали.  11-го августа все поедем в «Толбухинский» на спортивный праздник, это всем по душе! Коковицын обещал нам приготовить грандиозную встречу с пивом! А в наших планах – украсть там у «молодогвардейцев» кинотехнику и дать Аверьянову по башке за то, что эту технику конфисковал в свою пользу.
        07 августа
        Так как нам 11-го выступать на спартакиаде, после обеда устроили тренировку. На работу никто не пошёл. Играли в футбол и волейбол, хило мы выглядим. Завтра привезём тургулят и сыграем все вместе. Вернулись наши ребята, которые работали на центральной усадьбе, делать там стало нечего. И сразу возникли неприятности: приехали зав. клубом и участковый милиционер, которые утверждают, что эти ребята в воскресенье в местном клубе плохо себя вели, их следует посадить на 15 суток. Вот так дела! Вопрос разбирали на «штабе». Оказалось, что это чепуха, сработало «сарафанное радио». Ребята были весьма удивлены этим обвинением.  Решили пригласить на наше общее собрание милиционера и зав. клубом, чтоб окончательно разрешить этот вопрос. На сегодня всё.

                30
        08 августа
        Сегодня день рождения Люды Яйленко. У неё – выходной, пусть прихорашивается. Да и мы работаем до обеда: будем тренироваться, чтоб всех побить на спартакиаде. Приехали ребята из Тургуля, стало веселее. Снова играли в мяч. Мне поиграть не удалось, было много отчётной писанины… Вечером чествовали Ленку-Яшку. Выстроили «почётный караул», поздравили, преподнесли подарки. Потом я «оттаскал» её за уши (19 раз), завели музыку и танцевали. А что было потом! Наша бригада решила провести «маёвку».  В 22 часа тайком, по одному, стали расползаться в разные стороны. Собрались в роще за сеновалом, пришёл весь цвет отряда: начальник, замполит, бригадир, комсорг бригады, редколлегия, доктор. Двинулись в Омскую область, нашли густую рощу, расположились на поляне. Наломали дров, развели костёр, была полная тишина. Разлили всем поровну из бутылки (кумыс), ещё раз поздравили Люду и раздали праздничный ужин: копчёную ленинградскую колбасу, конфеты «Ленинградские», сгущенное молоко (всё из посылки Серёге). Потом обсудили волнующие вопросы… Расходились поздно, уже под дождём. Незаметно исчезли несколько человек. В лагере не оказалось Зины Пугачёвой, Орлова и Писаренко. Подождали – не идут; пришлось идти искать их. Настроение у всех упало, куда их занесло? Нашли. Чудаки они, пошли в другую сторону от костра; хорошо, что услышали наши крики и вернулись. Опасная эта штука, ночная «маёвка», придётся прекратить ночные вылазки. Теперь в нашей бригаде день рождения не скоро.
        09 августа
        С утра поехали с Сергеем в Бурсукбай. Мне надо было найти комсорга Милу. Как это часто бывает, съездили напрасно. Зато после возвращения я чуть не объелся конфетами: Гале Анкудиновой прислали из дома 50 рублей, она на радостях купила нам полкило конфет, и мы с Хамилевичем вдоволь полакомились… В Тургуле закончили кладку дома, приступили к оштукатуриванию. В первый день у них не клеилось: раствор не приставал к камням. Учились до седьмого пота, пробовали даже бросать раствор с разбега. Потом стало получаться, нашли требуемую вязкость цементного раствора. Молодцы ребята, дом закончат в срок. А у нас зерносклад поднялся на 2,5 метра, кое-где – до упора (3,3 м). Мы взяли ещё один объект, нас поджидавший, - магазин. Зерносклад теперь пойдёт медленнее, но всё равно крышу ещё и не думают привозить. Магазин принадлежит не совхозу, а кооперативу; материалами обещают снабжать своевременно. Посмотрим, каков новый хозяин… Бригада Каминского залила фундамент под новый дом и начинает «лепить» цоколь. Районный штаб сообщил, что в связи с большими перевозками людей и т.д., празднование «Дня строителя» студенческим коллективом в «Толбухинском» отменяется. А сколько подготовки было! На пленуме (на который мы рвались через грязи, но так и не попали) как раз обсуждали сценарий праздника, договорились о поставке на праздник пива и т.д. Как будто нельзя было раньше почесать голову относительно этих перевозок… Сегодня у нас политинформация. Докладывала Майя Пискунова, получилось
                31
неплохо.
        10 августа
        Восемь человек, в том числе и я, работали на строительстве магазина. Выкопали траншеи под фундамент, стали укладывать плиточный камень. По проекту глубина закладки 1,1 метра. Начали заливку, песка не хватило. Сначала раствор носили вёдрами, потом стали ёмкость с раствором опрокидывать прямо в траншею, получалось быстрее.    Завтра, несмотря на праздник, зальём остальное… В баню идти лень, почти никто не пошёл.
        11 августа
        Итак, сегодня – День строителя. В совхозе празднуют. Мы – тоже, но торжество будет вечером. А что делать с утра? Объявили, что будем убирать лагерь, так нет же: все хотят работать на объектах. Наши девушки обиделись, что мы решили дать им отдохнуть, и втихаря ушли на работу. Кончилось тем, что на магазин пошла вся бригада, кроме Некрасова. Залили весь фундамент. День получился весёлым. Сначала вдоволь посмеялись над ишаком. Увидев его, заулюлюкали; такая интересная зверюга: маленькая, лопоухая, а груз прёт не хуже лошади! Шутя приценились, оказалось, что продадут вместе с телегой за 60 рублей! Тут-то и возникла идея купить эту скотинку. Когда Орлов это предложил, все уставились на него недоумённо, потом покатились со смеху: уж больно потешный вид у ишака. А что нам стоит сброситься по одному рублю и двадцать копеек? Представляете, Хамилевич едет в магазин за продуктами на собственном ишаке! Или, скажем, являемся мы с Сергеем в штаб, – все падают от смеха! Предложений было много, сыпались со всех сторон. Кто-то предложил размалевать ишака под зебру, телегу отремонтировать  и разрисовать, чтоб все знали, что «летит» ЛИАП! Назовём его «Гвын», т.к. у нас есть уже «Пын» (маленький щенок). В общем, пошумев, решили послать завтра на переговоры с хозяином Орлова. Потом хохму отколол Пын. Взяли мы его у казахов совсем маленького, почти слепого. Сейчас он уже вырос с  хорошую кошку, растолстел, как бюрократ на хорошем месте, стал походить на колобка. Он даже кур не боялся и научился удирать от гусей. Репкин научил его хитрости: раздразнить гусей и пуститься наутёк. Пын несётся, гордо помахивая хвостиком, гуси – за ним вереницей, крыльями машут, вот-вот догонят. А он вдруг упадёт на землю, хвост опустит, голову лапами прикроет. Гусь-вожак думает: умер, негодник, гаркнет победно и отойдёт. Пын же бочком, бочком – и на кухню. Подкрепится – и снова на «хитрости». Была только беда: не мог он по-собачьи разговаривать, т.е. лаять. Мы уж сами демонстрировали ему, как это делается, ползая перед ним на четвереньках. Привели ему даже взрослую собаку, а он её – шасть лапой по морде! Она обиделась и убежала. Так Пын и оставался немым, а ведь Хамилевич мечтал сделать из него ночного сторожа. И вот, сидим мы сегодня около кухни на брёвнах, рядом «безмолвствует» Пын. Репкин суёт ему в морду сапог, тот кусается. Мимо шла женщина с огромным тюком за спиной. Увидев её, Пын вдруг сделал «страшное» выражение морды, поднял хвост и ринулся к женщине, заливаясь звонким
                32
лаем. Что тут было! Все, кто это видел, свалились замертво. Все остальные сбежались на кухню, вышли из дома даже больные. Все заорали дружно: «Ура!». Теперь Хамилевич может спокойно спать ночью… Потом я решил побриться. Только намылил бороду, как кто-то истошно заорал: «Верблюд!». Прямо в мыле, схватив фотоаппарат, я выскочил на улицу. Со всех сторон уже бежали ребята. Двугорбое чудовище, гордо подняв голову, двигалось мимо нашего лагеря. Дорогу ему загородили, пытались залезть на зверя, дружески хлопали его по морде. Девчонки визжали от удовольствия: сфотографировались у ног такого «кавалера»! Сгоряча хотели купить и верблюда, ведь его накорми раз, а потом хоть месяц держи голодом! Наконец, по настойчивой просьбе погонщика, освободили дорогу верблюду, и он важно «поплыл» дальше…  В 15 часов все выстроились на торжественную линейку.  Сергей зачитал приказ, в котором отмечались лучшие наши строители, и поздравил всех с праздником. После праздничного обеда решили сделать генеральную уборку лагеря, убрали весь мусор, подмели территорию. В 18 часов – встреча по волейболу между 1-й и 2-й бригадами за «Приз начальника» - шесть бутылок пива! Приз привезли из Омска (один ящик). Дрались отчаянно под рёв болельщиков, мы выиграли со счётом 3:0. Нас построили, Серёга вручил всем по бутылке пива, остальное пиво выставили на стол. Впервые за два целинных лета прикоснулись к «Жигулям»!      Сегодня мы пилим дрова для кухни. Завели такой порядок: вся бригада помогает дежурным на кухне из своей бригады. Мы уже почти неделю чистим картошку и готовим дрова. Наша вторая бригада очень дружная, всегда все вместе. Наш бригадир, Дима Фёдоров, хоть бывает грубоват и любит иногда «показать себя», прям и справедлив, за это его и любят. Писаренко Володя, комсорг бригады, -- отличный парень, правда, иногда горяч; работает здорово, играет на гитаре. Репкин Валера, Игорь Семёнов, Саша Чернецкий, -- на них всегда можно положиться. Рудницкий Саша, любитель «пофилософствовать»; работает хорошо, играет на мандолине. Толик Слепнёв сделает всё, что ни попросишь. И все остальные парни не выпадают из коллектива, вот только идеолог, Толя Орлов, не во всём нас поддерживает. Но ведь ему уже 28 лет, ему нянчиться с «детьми» не интересно. Все девчата тоже работают великолепно (Зина Пугачёва, Эмма Рябинцева, Валя Левтеева, Ира Макарова, Женя и Оля Сидоровы, Люда Яйленко, Таня Степанова). Самые весёлые – Танька и «Яшка», забияки; им тоже от нас достаётся. Работаем обычно с одним перекуром, всегда весело, с шутками… На 10-е число я подготовил очередную сводку, мы в день зарабатываем по 4,5 руб на человека. Это не то, что в прошлом году! Если б ещё не было простоев из-за хронической нехватки материалов!
        12 августа
        Едем в Кзыл-Ту отчитываться о «качестве работ в совхозе «Им. 22-го съезда»». Нам требовалось привезти из Кзыл-Ту толь и гвозди, поэтому взяли с собой Фёдорова и Репкина. Поехал также и наш доктор Валерий Николаев за лекарствами. В Бурсукбае выяснилось, что необходимо послать кого-то в Тальщик к нашим «бетонщикам». Командировали туда Репкина на нашей машине, сами поехали на «Газоне», захватив с собой на всякий случай
                33
полбуханки хлеба. И не напрасно! Сначала всё шло хорошо, мы улеглись в кузове вздремнуть. Вдруг из-под левого борта необъяснимым образом стала вылетать грязь и, поднявшись в воздухе метров на 10, падать далеко позади нас. Машина неслась во всю прыть по грейдеру. Серёга, глядя на комья, летевшие вверх, буркнул: «Ого!», -- и перевернулся на другой бок. Но через некоторое время послышался противный всё нарастающий визг. Мы поднялись и высунули свои носы через борт. О ужас! Левая полуось вместе с парой колёс выехала за борт на полметра и визжала, готовая выскочить. Мы молча смотрели, как она выползала всё дальше. Наконец, все сразу забарабанили по кабине, но тормоза уже не сработали, и машина долго ещё катилась, пока не остановилась. Ось чудом удержалась на самом кончике. Ещё б немного, и мы на полной скорости загремели бы с грейдера. Долго все чесали загривки, стоя перед редкой картиной, перекидываясь шутками. У нас не оказалось ни домкрата, ни набора нужных ключей. Попробовали втроём приподнять кузов – мало каши ели! Стали останавливать все встречные машины, пока не раздобыли домкрат. Сергея отправили на попутке в штаб, а сами остались помогать шофёру. Произошло самоотвинчивание полуоси, вся резьба теперь разбита, стопорные гайки не навинчиваются; шофёр ругается, руки у него дрожат. Мы тоже все по очереди пробовали наживить гайки. Уже когда у нас грозились отобрать домкрат и ключи, одна гайка «сдалась» и встала на место. Живём! Вторую гайку (контргайку) просто поставили на место кувалдой – всё равно резьбу надо нарезать новую! Ха! Оказалось, что мы встали на том самом месте, где недавно ночевали в грязи. Странное местечко!... Доехали до Кзыл-Ту на «своей». Наша поездка в очередной раз оказалась напрасной. Всё «начальство» уехало в совхоз «Кайрат», там что-то случилось. Нас просят приехать в среду. «Приятно» услышать! Неожиданно встретили Карла Зарубина, он здесь уже два дня. Они, ничего не зная об отмене «Дня строителя», приехали на праздник!... От нечего делать съездили к Суслову в «Черниговский», привезли его в Кзыл-Ту. Все вместе сходили в «Чайхану», потом с Валерием Ивановичем – в аптеку, где встретили и Коковицина. Где мы только не встречались с Коковицыным, только не в районном штабе; похихикали по этому поводу. Ира Руденко болела, в аптеке её не встретили, но в штаб она всё же сегодня пришла. Сфотографировались все вместе. Попрощавшись с Карлом и Володей, мы уехали. Со склада захватили рукавицы, рубероид и 44 ящика гвоздей… Навстречу попалась машина, в кузове которой сидел Саня Иванов, обросший, как Фидель Кастро. Только и смогли помахать друг другу рукой; а в кабине маячила шляпа, по-видимому, «пана Анатолия» (Аверьянова). Недавно «молодогвардейцы» получили «Переходящее знамя». Вообще-то у нас с ними отношения натянутые: забрали они себе киноаппаратуру, обоих кинорепортёров, корреспондентов и не выпускают их никуда; зазнался Аверьянов. Наши первые друзья – «толбухинцы», только не удаётся к ним вырваться… Доехали благополучно. Вечером долго просидели у костра, перепели все песни. А концерта пока не получается, да и получится ли вообще? Все наши силы разбросаны на большие расстояния друг от друга.

                34
        13 августа
        На линейку сегодня опоздал. И как раз с сегодняшнего дня установили порядок: опоздавшие получают наряд на кухню, с чем меня и поздравили (но со мной ещё несколько человек опоздавших). Репкин всё ещё не вернулся из Тальщика. Что с ним? Работаем все на зерноскладе. В перерыве устроили быстрое комсомольское собрание. Обсудили систематические опоздания Саши Рудницкого на линейку. Решили не помогать штрафникам вечером на кухне. Потом поговорили об Орлове, он игнорирует все коллективные мероприятия бригады. Ни разу не чистил картошку, в воскресенье все убирали лагерь, он же спал; на линейку тоже не выходит. Считает, что мы ещё дети, а он не ребёнок. Грозится поставить на «штабе» вопрос об освобождении его от всех наказаний. А мы что, хуже его? В отряде все равны… Потом разбаловались, посадили Таньку с Людкой в глубокую яму; когда их «извлекли», все улеглись штабелем под стенкой, спрятавшись от солнца. После обеда работал с девчонками на кладке. Медленно у них получается, много копаются. Зато всегда весело. Игорю Семёнову заехали в ухо, оно распухло. Сразу присвоили ему звание «Рваное ухо». С работы шли, как всегда, дурачась. Репа приехал! Намучился, путешествуя. Ребята в Тальщике живут в тесной комнате; бельё им не меняли уже 4 недели. Питаются паршиво, едят щи с горохом или горох с капустой. Работы нет. К чёрту! Завтра еду забирать их… Вечером сидели у костра до полдвенадцатого. Попробовали отправить всех спать – не тут-то было! Татьяна с Репкиным устроились на одеяле, очевидно, опять будут ночными сторожами; Игорь тоже не хочет спать, откалывает шуточки. Мы с Серёгой ушли спать.
        14 августа
        Предстоит очередная поездка: Сергею – в районный штаб отчитываться за качество работ, мне – в Тальщик за нашими ребятами. Машину нам опять не прислали, пришлось добираться до Бурсукбая на попутном мотоцикле. И там нет ни одной машины. Удалось всё же разыскать «нашего» шофёра Гришку, он менял «обувь» на машине. С резиной здесь завал, все ездят на пяти или на четырёх колёсах. Мы привезли с собой из Ленинграда пару комплектов новой «обуви» и решили, что пора пожертвовать одним из комплектов. Поставили условие: вам -- комплект резины, нам – машину. Тут же оформили и подписали приказ о закреплении машины ГАЗ-51 за начальником отряда, так что Гришка стал постоянным шофёром в нашем отряде… Выехали поздно, поэтому изменили планы: решили не показываться в штабе (всё равно не успеваем), а ехать в Тальщик вместе с Сергеем; Тырина отправили в отряд. С нами поехали Саша Беккер и завхоз Андрей, они были «навеселе», успели уже обмыть новую «обувь». Гришка жил в России, в д. Бобрищи Омской области, совсем недалеко от Бурсукбая, и попросил нас заехать к нему в деревню. Мы устроились все в кузове и стали играть в карты. Гришкина деревня отличается от соседних аулов, в ней чувствуется «русская душа». Гришка притащил из дома много свежих огурцов и каравай белого хлеба. Григорий – здоровенный детина, наш ровесник (с 41-го года); говорит басом, медленно, с украинским акцентом; очень любит матерно ругаться… В Кзыл-Ту мы всё же зашли в штаб. Все «деятели» налицо. Спокойно обсудили
                35
возникшие вопросы, получили ряд инструкций. Красс просил не забирать ребят с завода, обещал сам поехать туда и разобраться во всём. Но мы твёрдо решили забрать ребят…   И вот – Тальщик, бетонный завод. Ребята играли в теннис. Я не сразу узнал Володю Пашкевича, он за месяц зарос капитально; рука его была забинтована: бежал ночью по надобности и налетел на что-то острое. Пришли все наши молодцы: Карл, Альфат, Вася Андреев, Володя Сумерин, Альбин Елисеев; радуются и удивляются неожиданному нашему появлению. Они собрались на охоту. Ещё немного – и мы их бы не застали. Объявили им «отвальную», они мигом собрали шмотки. Жили ребята в маленькой комнатушке около 8 кв.м., боролись с мухами, бельё стирали сами в небольшой речке. В столовой мяса не видывали (поэтому и охотились, у Альфата было ружьё, стреляли уток). Работы хватало часа на два, дальше  делать было нечего. У всех переболели животы, в «домик» выстраивалась очередь; шутник-Альфат выбегал с ружьём, разгонял всех и ставал первым. И вот теперь, радостные, они покидают это место. Прибежал комендант посмотреть, не забрали ли они чего лишнего. Прощаемся с «молодогвардейцами», они опечалены, остаются здесь впятером… Гришка не знал прямую дорогу  в Бостандык, ехал медленно, а мы веселились в кузове. Уже смеркалось. Для охотника сейчас – самое время. Альфат зарядил ружьё, надел шлем и, подняв ружьё, всматривался вперёд с таким неподдельно серьёзным видом, что все мы пришли в восторг. Долго стоял так Альфат, но утки не появлялись, и он, наконец, опустил ружьё и прилёг. Получалось забавно: как только он ложился, птицы взлетали с луж из-под самых колёс. Мы кричали: «Альфат, стреляй!» Пока он со своим невозмутимым спокойствием поднимался (а происходило это так: Альфат медленно переваливался на живот, поднимал нижнюю часть туловища, вставал на четвереньки, потом на левое колено и, наконец, высовывал нос из-за борта) и прикладывал ружьё к плечу, никаких уток уже не было. Решив, что мы шутим, он слёг насовсем… В темноте проскочили нужный нам поворот на «Майский». Понеслись куда-то в сторону. Дорога вела всё левее и левее, мне показалось, что мы едем уже обратно. Заблудились! Впереди показались какие-то домики. Подъехали – никого. Очевидно, это стан, днём здесь доят коров, а сейчас пусто. Развернулись и поехали назад, надо искать поворот на «Майский». Была уже глубокая ночь, когда мы выбрались на дорогу… Проезжая Тургуль, несколько раз крикнули наше приветствие «Рады…», в ответ кто-то помигал фонариком. Перед Бостандыком все встали, приготовились к встрече. Вдруг со всех сторон к машине рванулись неясные фигуры, крича и размахивая руками. Это оказались «тургулята», они играли у нас в волейбол и пошли к себе пешком, т.к. машины не было… В лагере поднялся шум, когда узнали, что приехали «ссыльные» из Тальщика. Ребят обнимали, жали им руки. Дважды бабахнули из ружья. Для нас был оставлен ужин, ребятам после заводской столовой наш ужин показался шикарным. А была лишь отварная картошка с красными помидорами. Развели костёр и долго ещё сидели, несмотря на то, что сегодня предстоит играть в мяч с «Черниговским».

               
                36
        15 августа
        Сегодня 30 человек (спортсменов) едут в «Черниговский»; остальные работают, как всегда. В «спортсмены» попал и я (футбол, баскетбол). В футбол-то как-нибудь сыграю, а вот мяч в руках давно не держал. Да и все ребята в таком же положении… Ребята из Тальщика (Альфат и Володя Сумерин) с утра пошли за грибами, вчера Хамилевич нашёл отличные подосиновики. Нам пообещали ужин с грибами, если вернёмся с победой. За нами приехал Толя, тот самый, с которым я ехал впервые из Кзыл-Ту в Бурсукбай. Кое-как уселись, поехали; надо ещё в Тургуле забрать 6 человек. Мы с Сергеем, как всегда, сидели у заднего борта по углам. Кузов был с трёх сторон закрыт тентом, но пыль клубами неслась за нами, и мы всю дорогу глотали её. Когда приехали, все так и ахнули: мы с Серёгой с ног до головы сплошь покрылись чёрной пылью, в ушах, глазах, на зубах – песок. Пошли умываться. Я снял футболку – спина, как у поросёнка после лужи. Никто из «сусликов» нас не встретил. Поехали к ним на стройку – там всего два человека. Пришёл Суслов, какой-то «затюканный». Оказывается, они ждали нас в воскресенье; наварили обед на всех, потом два дня его ели. А нас никто опять не предупредил о воскресении! Сходили в местную столовую, меню и обед  - отличные, не то, что в Бурсукбае. Значит, слухи о великолепной черниговской столовой правдивы… Была ужасная жара, пошли на котлован, выкупались. Котлован – хорошо, но наш лес всё же лучше. А здесь – ни кусточка. Мылись и полоскались до тех пор, пока не пришла за нами машина. Приехали в лагерь черниговцев. Несколько раз гаркнули приветствие, но на это мало кто прореагировал. Все «суслики» сидели в своих каморках; жили они в нормальном общежитии, по 4 человека в комнате. Атмосфера скучная, вроде как нам и не рады; правда, ворчат, что надо было приезжать в воскресенье. Есть у них теннисный стол и бильярд, но никто не играет! По рассказам, нет у них ни политбесед, ни танцев, ни концертов. В начальника бросают кружки за обедом. Не завидую Валере Суслову. Пока хозяева готовились к «битве» с нами, мы отдохнули и познакомились со многими. Саня Иванов появился в странном наряде: огромные сиреневые трусы, синяя футболка; на лице – чёрно-рыжая бородища, которой мог бы позавидовать каждый. Ребята шутят: «таких трусов, как у нашего завхоза, на всей целине нет!»… Играть начали в шестом часу. Первыми играли в волейбол девушки, играли, в основном, на подачах. У нас хорошо играли Тамара Игнатенко и Нина Бугоркова; наши выиграли 2:1. Мужская сборная хозяев выглядела перед нами совсем «хило», мы выиграли со счётом 2:0. Теперь – самое интересное: футбол на стадионе. Приехали; на трибунах уже полно народа. У черниговцев не было бутс, поэтому и нам пришлось играть в кедах. Я играл правого защитника и полузащитника (менялись с Карлом). Игра в первом тайме была равной, но в ворота черниговцев был назначен пенальти, который точно пробил Жора Лисенков. В перерыве наши болельщики радовались неимоверно, кричали «Ура» во всю мощь. Второй тайм шел интереснее: мы освоились с полем, активнее бегал и противник, но наш Димка прекрасно стоял в воротах. А Чеков забил второй гол! Все нас поздравляют, обнимают: ведь мы обыграли «сусликов» по всем статьям! Правда, баскетбольной площадки у них не было.
                37
Теперь дорога в «Толбухинский» на спартакиаду нам открыта! Там придётся тяжелее, особенно девушкам: у них две девушки из сборной по волейболу института… Прощались тепло, пригласили их к нам в гости. Всю дорогу пели всё, что на язык попадёт. Вернулись в 12 ночи, нас ждал сюрприз: жареные грибы с картошкой и помидорами! Грибов ребята наискали три ведра!
        16 августа
        Спали на час дольше, чем всегда. Мы работали на зерноскладе, а часть ребят во главе с Димкой ушли принимать новый объект: карусельную доильную установку. Наконец-то дошло дело и до неё… Работается отлично, легко и быстро. Все шутят и поют. Мы сочиняем новые куплеты к «Проклятой целине»:
«Отправляли Карла в Тальщик ,       Был нормальным он вполне.                – Расфилонился наш мальчик  На проклятой целине!»                «Он каменьями питался,   А раствором – запивал,                И поэтому скончался, Целины не увидал!»                «Бац! – кирпич упал со стенки, Трахнул Димку по груди.                Только     звякнули      коленки,    Словно       звонкие          рубли!»               
«Проклятая целина» появилась в прошлом году. Теперь поём её почти каждый день. Сочиняем подобную чепуху, весело получается. Появляются всё новые куплеты, их уже несколько десятков… Сегодня я один выложил 2,3 кубометра стенки. Если бы каждый день так! Всё же за период с 10 по 16 августа наш заработок упал до 2,1 руб на человека за день; сказались выходные и полувыходные (тренировки). Вечером я собрал ребят, чтоб поговорить о художественной самодеятельности. Наш идеолог-затейник не делает в этом плане ни черта. Будем сами готовить концерт. Выяснилось, что есть, что показать! Наш милый доктор Валерий Иванович за вчерашние победы угостил нас (избранных) напёрстком спирта, сразу потеплело. У костра разучили несколько песен.
        17 августа
        С утра сильный ветер. Сергей приказал не подниматься на стены зерносклада. Но без этого и делать нечего; пошли и отлично поработали. Девушки начали штукатурить стены. Сначала получалось медленно и плохо. Штукатурили три девушки, Орлов подносил раствор. Не знаю, как это получилось, но Орлов поспорил с ними, что один за час оштукатурит оставшуюся часть стены, т.е. один сделает больше, чем они втроём. Употел Анатолий, но сделал! Показал, что может работать, если захочет. Впрочем, не стоило демонстрировать свою «мощь», обижать девчат. Скоро и они «набьют руку». На обеде я развеселил девчонок. В туалете оказалась книжка стихов на немецком языке, и я начал декламировать, сидя в будке. Судя по тому, что собрались послушать почти все, получилось неплохо. Вечером были в бане. Серёга залез «наверх», поддал пару; все посыпались из «мыльного отделения», как горох. Пар в этой «бане» «поддавался» весьма
                38
оригинально: открывался кран, и вода лилась в небольшую дырку, откуда уже клокотал пар… После бани за ужином выпил 5 кружек компота, такое – впервые в моей практике. Не знаю, куда влезло. Наверное, Таня такой вкусный компот сварила. Теперь на кухне свои – Татьяна и Людмила (Яшка-Ленка). Вчера был скандал на кухне: в мясе обнаружили червей. Повара спросили завхоза, что им делать, а он ответил: «Срезать жир и варить!»      А за обедом ребята обнаружили в борще червя. Влетит же Хамилевичу! Ночью «скрутило» сразу троих, сильно мучился Чернецкий Саня. Это уже второй случай с продуктами: однажды в мешке с манной крупой нашли крысу. Пришлось списать всю оставшуюся крупу… Сегодня ночью я дежурю в лагере.
        18 августа
        В «Толбухинском» сегодня собирается институтский целинный штаб. Гришка приехал за нами в 9 часов. Очень не хотелось вставать после дежурства. Ночью дежурят по 4 часа: с 23 до трёх и с трёх до семи, а в семь уже встают повара. Я дежурил после Слепнёва. Толик разбудил меня в 4 часа вместо трёх, за что я его поблагодарил. А он смеётся: его в 23 часа на дежурство никто не разбудил, он сам проснулся в 4 часа, удивился и побежал будить меня. Вот такая история… Поехали мы с Сергеем, Хамилевич и Карл Зарубин. Как всегда, заехали в Тургуль. Молодцы ребята: на доме уже стропила стоят… По дороге горланили песни, лёжа в кузове на подстилке из гороха. Перед «Черниговским» развернули наш флаг, из «сусликов» никого не увидели… Впереди – «Толбухинский». Интересно посмотреть, что здесь изменилось за год. Даже волнение какое-то охватило! Въезжаем в знакомую рощу: здесь мы жили. Здесь же сейчас и лагерь Коковицына. Ребята играют в волейбол. Встретили нас отлично, окружили, подошли «старички». Суслов тоже здесь. Вслед за нами приехала машина «молодогвардейцев»: Силантьев, Аверьянов, Левакова, Широкова, Панов. Все «второгодники» собрались вместе, нас фотографируют; шум, гам… На горизонте – «Козёл»; это – Журавский, приветствуем его. Никто не ожидал такого «Съезда», все довольны. «Молодогвардейцы» приехали играть в футбол и волейбол; отлично – посмотрим своих соперников. После футбола планируется грандиозный обед, девушки жарят на костре… уток! «Кафе» у них называется «Что-нибудь», открытое с двух сторон. В роще очень тихо. На столе стоит прошлогодний приёмник «Люкс», выдаёт весёлые мелодии. Живут ребята в двух больших палатках, как и мы жили. В одной из них находится «резиденция» Вовочки Коковицына. А у завхоза Валеры Васильева – свой «дворец»: маленькая палатка, в ней же всё его хозяйство…У них отличная волейбольная площадка и теннисный стол. Здесь, конечно, веселее, чем в «Черниговском»… Начался «большой» футбол. В команде играли «сам» Коковицын и «сам» замполит, Слава Соловьёв. «Молодогвардейцы» выглядели много лучше, и счёт 4:0 в их пользу. Но мне до конца не удалось досмотреть: Журавский повёз командиров в «Степной» показать отличную организацию хозяйства в нём и живописную природу. Сергей судил футбол, поэтому ехать пришлось мне. У нас, кажется, не было ещё ни одной поездки без приключений, не обошлось без этого и сейчас. Отъехали мы всего 6 км, как заглох мотор. Не заводится – и всё тут! Копались около часа, так и не нашли причину.
                39
Разобрали карбюратор и обнаружили лопнувшую пружинку, бензин не подаётся в двигатель. Ещё час пытались исправить пружину, но напрасно старались. В конце концов решили отказаться от бензонасоса, хотели пустить бензин напрямую из ведра, пристроив его на капоте, но не смогли открыть бензобак! Пошли в ближайшую бригаду, но и там бензина не нашли. Суслов вдруг развеселился: второй раз уже едет в «Степной», и снова неудачно! Пошли пешком обратно, голодные и холодные. Пришли, когда уже все разъехались. Бушлат, который я одолжил Лиде Широковой, тоже уехал. Вот Писаренко задаст мне (бушлат-то я у него взял)! Уехали и Карл с Юркой, остался только Сергей меня поджидать. Нас накормили, стало веселее. Потом поехали за «Козлом», но его не обнаружили. Наверное, попутка утащила его в Кзыл-Ту; этим пусть занимается Юрий Николаевич (Журавский)… В волейбол, оказывается, выиграли «толбухинцы». Отлично! В футбол играть мы поедем в «Молодую гвардию», а «толбухинцы» приедут к нам. Мы пошли «заседать» в палатку Васильева, а девчата сидели в «кафе» и распевали частушки на мотив «Проклятой целины», сочиняя на ходу. Пели что-то про Журавского и про нас с Серёгой. В общем, весело у них. «Заводила» - Валюша Крылова. После совещания сидели с ними, пока не погас свет. Журавский пошёл пешком в Кзыл-Ту – печальный случай! Сергей ушёл к Коковицыну, Суслов лёг на место дежурного, а мы со Славой (два замполита) устроились на его койке.      
        19 августа
        Сегодня у Карла Зарубина день рождения, а мы ещё в «Толбухинском». Подъём здесь в 6-30. Построились быстро; мы с Сусловым тоже стали в строй. А Сергей «игнорировал», решили наказать его. Коковицын перекличку не делает, просто называет фамилии и указывает рабочие места на текущий день. И ещё деталь: перед строем Володя сказал:     «Здравствуйте!» - это надо учесть. На работу уходят в 8-00. Девушки пошли с песней «А море Чёрное…»  Мы прошли по всем объектам. Основной у них объект – фундамент для школы. Траншеи длиной по 70 метров в длину, по 2 метра в ширину и высоту. Фундамент бетонный, бетон возят с растворного узла; там работают самые сильные ребята во главе с замполитом, раствор делается вручную. В «нашем» прошлогоднем доме настилают полы, в этом сезоне его сдадут. Выглядит он отлично… Затем прошлись мы по нашим прошлогодним стройкам. Милый наш арочный коровник стоит без единой щели. На телятнике искал надписи, сделанные нами на столбах; столбы покрашены, надписи исчезли… Котлован «усох» метра на четыре, но вода в нём ещё есть, можно купаться. Я пытался найти Колю, нашего прошлогоднего тракториста, но никто не знает, где он…      Володя раздобыл машину и отвёз нас в Кзыл-Ту. Сходили в шашлычную, зашли в «Штаб». Журавский уехал в «Жанааульский» - у кого-то из студентов там сотрясение мозга. А у киевлян перевернулась машина с людьми, печально! Скучали в посёлке до 16 часов, потом уехали в каком-то автобусе. Вот это техника! Тащился он с визгом и грохотом; мы сидели сзади, растрясло чуть ли не до потери сознания. В лагере опять ЧП, никто не работает. С утра шёл дождь, а за обедом опять обнаружили червей в борще! Хамилевич ходит угрюмый. Червями решил вплотную заняться наш доктор, он-то и нашёл причину!
                40
На полке над плитой лежал редис. Когда Валера разломал одну репку, внутри оказались сплошные черви. Отсюда они и лезли во все продукты! Значит, мясо хорошее. А ребята хотели сгоряча выбросить всё мясо, заодно и Хамилевича побить. Ещё перед этим «открытием» поймали двух гусей – не сидеть же голодом! Гусей здесь огромное количество. На ужин ели гусятину! Выяснилось, что вчера Хамилевич с Карлом в лагерь не вернулись, ночевали в Тургуле; когда же утром вернулись, сразу уехали зачем-то в Омскую область, прихватив с собой Чекова. Собрали штаб, обсудили эти фокусы Хамилевича. Он, по его словам, привёз оттуда свежие продукты… Димке пришла телеграмма: у него родился сын! Все бросились поздравлять его, он сияет! Значит, у нас в бригаде двойной праздник, два дня рождения. По всему по этому отправили Димку в магазин. После ужина вся бригада поползла в рощу на известное место. Первый тост (условный, с пивом) – за Димыча (как звать – ещё не знаем), второй – за Карла Петровича… К костру вернулись поздно. Пели до хрипоты. Веселились до рассвета. Тяжело сегодня будет!
        20 августа
        Димка не встал, он вообще не шевелится. Не ест, не пьёт… С утра я сколотил козлы для высотных работ на зерноскладе. Затем занялся писаниной; надоели уже все эти бумаги. Вечером опять сходил поработать. Погода отличная, работается хорошо. Штукатуры заделали сегодня 100 кв.м, это отлично. Заработали сегодня по 5р 70 коп!  Вечером хотели устроить репетицию концерта, но многие ушли на танцы в местный клуб. Просто пели песни до часа ночи у костра. Потом перебрались на кухню, оставив у костра Таньку с Репой. Ещё добрый час пропели. Всех развлекала Нонна Галамага, как выдаст «последний трулляйбус», так все за животики держатся. Сергей куда-то смылся. Подъём завтра делает Тырин.
        21 августа
        Дождь, сидим в лагере. Вот такие «выходные» и портят всё дело. Я что-то начал чихать, простыл, наверное, когда ехали с футбола. Принесли в коридор стол и резались до обеда в пинг-понг и играли в шахматы. Потом принялись рисовать, пример подала Оля Сидорова, изобразив трёх «весёлых поросёнков». Вместе нарисовали карикатуры и повесили на двери девчонкам и ребятам. Я нарисовал Оле на память ёжика с палочкой (у неё прозвище «Ёжик»)… Димка решил ехать в Ленинград, мы его отпускаем. Летит самолётом, сегодня вечером – проводы. Пока же он пошёл с ватагой копать в поле картошку. После этой «диверсии» отправились за яблоками, но не нашли сад. Заболел Репкин, температура 38,3; уложили его в кровать. Чувствую, что и у меня температура. Из носа потекло, как из крана. Оля тоже под вечер слегла, и за ней ещё несколько человек!   После ужина – танцы, право «закрыть» их предоставили Димке. Он уедет в 4-30, можно танцевать до этого времени. Оформили ему от имени отряда «Почётную грамоту» за хорошую работу (бланки грамот я привёз с собой), написали открытку с поздравлениями
                41
Валентине, его жене, с нашими автографами. Отсылаю письмо с Димкой Голубкам (Валерию и Тамаре Гоубевым – старосте и профоргу нашей 409-й группы)… Собрали весь отряд в комнате девушек, тепло простились с бригадиром. Долго потом баловались. Димка и Серёга решили совсем не спать, меня разбудят… Димка был хороший, толковый бригадир. Теперь бригадиром будет Володя Писаренко. Игорь Семёнов будет ответственным за доильную установку.
        22 августа
        Мне снились какие-то кошмары. Спал всего 2 часа, разбудили полпятого. Трещит голова, вспотел; но проводить бригадира до Антоновки надо. Пробовали разбудить Сашу Чернецкого: мычит что-то непонятное. Спрашиваем: «Пойдёшь?» - кивает утвердительно-отрицательно. Оставили его в покое. Из девушек встала только Зина Пугачёва… Присев на прощание, нагрузившись рюкзаком и чемоданом, мы двинулись в сторону России: Дима, Сегрей, Володя Писаренко, Игорь Семёнов, Зина и я. Дорога была ужасная: лужи, липкая грязь, густой туман. Из тумана всё появляется как-то неожиданно и сначала кажется гигантским, а через несколько шагов принимает свой обычный вид. Я плёлся позади всех, мокрый, как мышь. Вот и Антоновка, отсюда ходит автобус до Омска. Выяснилось, что вечером автобус не пришёл – печальный случай! Машину найти не смогли, т.к. кругом непролазная грязь. Делать нечего – пошли обратно. Вернувшись, я улёгся «болеть»…         Димка уехал на директорском «Козле» в Щербакуль, оттуда легче попасть в Омск. С ним поехала Зина, отправили её чинить наш аккордеон. Зина вернулась после обеда, Димка ещё не уехал в Омск. К вечеру температура у меня спала; увидим, что будет завтра. Репкин пока не встаёт.
        23 августа
        Смерил температуру: 36,6! Ура! Иду на работу. Уже заливаем фундамент под опоры для крыши, которой так и нет. Сначала моё самочувствие было нормальным, но к обеду зачастил пульс, я сильно вспотел. Во время обеда за градусник взялись ещё несколько человек: Семёнов, Чернецкий, Андреев, Чеков. Чертовщина – у всех одинаковая температура: 36 градусов! Доктор в недоумении. Всё же все пошли на работу; было тяжело, ползали, как сонные мухи. Из 24-х человек работало только 14! Остальные – сидят в лагере, «инвалиды великой стройки». А тут ещё Серёга послал троих человек из нашей бригады за водой. Затем пришли машины с кирпичом, отправили двоих на разгрузку, потом ещё двоих. Вдобавок отправили и меня в лагерь: вид у меня был «не геройский». И что же осталось в результате на зерноскладе? Несмотря на это, заработали по 4 руб на члена бригады! Ребята с разгрузки вернулись поздно. Девчата ушли мыться в баню. Вернулись – и спать. Меня тоже уложили в постель. Уже сквозь сон слышал, что собрался «штаб». Что-то шумели по поводу кирпича, вроде как кто-то кому-то отгрузил «на сторону». Сергей ругался, завтра узнаю.

                42
        24 августа
        Сергей не пустил меня на работу. Велел отлежаться, чтоб завтра быть здоровым: едем в «Молодую гвардию» играть в футбол. Надо бы «потрепать» Аверьянова, но кто будет «трепать»? Димки нет, в ворота встанет Чеков; Репкин, Николаев и я – больны; играть будет «сбродная»… Сергей с Карлом уехали в Тальщик, чтоб окончательно получить расчёт за нашу работу там, Карл уже раз съездил, но неудачно: не подготовлены были документы для расчёта. Пришла радиограмма:  мне явиться 27-го в районный штаб с отчётом. Вслед за этим, 31-го, надо опять выезжать уже всему штабу отряда… После обеда я остался  помогать на кухне вместо Сумерина, «стрярала» одна Татьяна, т.к. «Яшка» заболела. Сегодня последний день нашего дежурства… Приехала Эмуля! Она во вторник уехала в Кзыл-Ту «драть» зуб и пропала. Сергей хотел уже ехать на поиски. И вот Эмма снова «вкалывает» в бригаде со здоровыми зубами… Сегодня на зерноскладе уложили последний камень! Сдадим мы объект или нет, зависит от крыши. Бригада Лисенкова тоже заканчивает дом в Тургуле, осталось уложить только пол! Вечером, когда я жарил мясо на ужин, подкатила машина. Коковицын! А в лагере никого нет, все уехали в баню. Накормили мы их с шофёром, потом поехали на поле воровать картошку. Накопали им 3 мешка, пусть помнят нашу «доброту»! Привезли фильм «Сверстницы», но доктор прогнал меня в кровать. С Писаренко подсчитали мы заработок и составили расписание на завтра. Володя Коковицын уехал обратно, как мы ни уговаривали его остаться.
        25 августа
        Сегодня я – дежурный по лагерю. Встал пораньше, чтоб «сыграть» подъём. Повара удивились, что я так рано встал. Объявил им московское время: 7 часов 30 минут. Они переполошились, их только что разбудили! Альфат, который должен был разбудить поваров, усердно раздувал огонь в топке. Такое случилось впервые; сейчас поднимется весь отряд, -- и что же? Пришлось отложить подъём на полчаса, потом ещё на столько же. Помогаю поварам, суматоха. Альфат оправдывается, что не смог разжечь дрова, т.к. они сырые. Но поваров-то надо было будить вовремя! Этот случай на его совести. В 9 часов за нами придёт машина, но не ехать же нам в «Молодую гвардию» не евши! Сидим с Хамилевичем, держась за головы, думаем, отпускать ребят или нет (Серёга всё ещё в Тальщике). Решили: приедет Гришка, посоветуемся с ним… Отряд поднимается уже самостоятельно; впервые поспали вдоволь. Я включил музыку и «простучал» подъём. Вчера мы узнали, что наш отряд в соц.соревновании занял второе место, я объявил об этом на линейке, эту новость встретили шумно. Завтрак прошёл нормально, почти никто не интересовался, почему так поздно был подъём… Машину прождали до десяти часов, очевидно, уже не дождёмся. Пошли работать. Нам осталось оштукатурить наружные стены зерносклада, внутри всё закончено. «Ляпать» раствор уже научились, получается неплохо. Сегодня отдохнувшая Эмуля наготовила столько раствора, что на обед ушли лишь в 17 часов, ели всё остывшее. Сразу после обеда мы с Писаренко и с Тыриным сели за подсчёты месячного заработка. Наша бригада заработала на человека около 100 рублей (по 3-50 в день). До конца не досчитали, т.к. у Тольки заболел зуб, и он слёг.
                43
Я тоже бухнулся в кровать, ртуть в термометре поднялась выше нормы. Вечером проснулся от радостных криков: приехали ребята из Тургуля. Устроили танцы, шумели, как никогда. Я послонялся из комнаты в комнату, но чувствовал себя неважно; ушёл болеть. На улице дождь и ветер, Сереги всё нет. Как они с Карлом доберутся на такой погоде? 
        26 августа
        На линейку не встал: ужасный насморк и кашель, голова гудит. Хотел идти завтракать, но Игорь принёс мне кашу, поставил миску передо мной, взял ружьё и приказал: «Ешь, стрелять буду!» Пришлось всё съесть… До обеда рисовал зайца, подарил Нонне Галамаге; себе на память выпилил из розового бута миниатюрную книжечку с надписью «Целина – 1963». Теперь все девчонки изъявили желание приобрести какой-нибудь мой рисунок или сувенир из камня! Придётся рисовать! Периодами идёт дождь. Не ожидали мы нынче такой немилости от небес. Давно уже не загораем… После обеда поговорили о жизни нашего отряда, скучновато становится. Сегодня же решили провести «Вечер поэзии», посмотрим, что из этого получится. За обедом расплакалась Ася Якушева (они с Ритой Смеловой  -- повара).  На первый раз у них получилось не так здорово, но все всё съели, не высказав недовольства. Ася же почему-то решила, что все голодные, просто не говорят об этом, -- и заплакала. Пришлось успокаивать всеми средствами. Странные девчонки, ей Богу!..  На «Вечер поэзии» в комнате девушек собралась, в основном, наша вторая бригада; девчата многие просто лежали по своим койкам. Орлов читал стихи, мы отгадывали автора и обсуждали. Поговорили об Есенине, Евтушенко, Агееве, Окуджаве. Поспорили о «Наследниках Сталина» Евтушенко: от души написано или нет? Многие считают, что нет, а Валера Николаев высказал мысль, что Евтушенко не имел права писать эту вещь. Но все согласились, что сильная это вещь. Самые-то споры начались уже после окончания «Вечера». Девчонки подняли такую трескотню в своей комнате, что стенка дрожала. А нам всё слышно! Потом они успокоились, Майя сунула в дырку нам конфеты и печенье.  Мы уже почти спали, когда девчонки закричали: «Серый приехал!» («Серым» они зовут Сегрея). Ждали мы с Хамилевичем его, ждали, так и не дождались. Первым к нам вошёл… Борис Красс. Он-то и привёз Сергея. Как кстати: у нас кончаются стройматериалы, а Боря, надеемся, в этом поможет. А вот и «Серый», пропавшая душа! Привёз сигарет и немного колбасы, которую у него отняли девчонки. А Карл снова уехал в Тальщик, всё не выбьют заработанные деньги… Продемонстрировали Боре работу «дырки»: получили яблоко и по бублику. Наконец, устроились спать. Серёга лёг со мной, вдавив меня в стенку.
        27 августа.
        Сегодня надо ехать в штаб, но я отказался из-за болезни, пообещал прислать письменный отчёт к первому сентября. Красс уехал на объекты. Обещал нас «поднатаскать», чтоб мы смогли отобрать у «молодогвардейцев» Красное Знамя. Но у нас завал со стройматериалами и машинами, трудно удержаться и на втором месте. Доктор
                44
пришёл с новым градусником, который сразу показал, что у меня 37,4; Валерий Иванович объявил меня больным. Надо было ехать в Бурсукбай договариваться о лекциях; поехали Орлов с Сергеем… До обеда я лежал, пытаясь поспать. После обеда уселись рисовать с Репкиным (он тоже болел). Расставили гуашь, разбросали бумагу, притащили банок-склянок – места свободного не было, как в настоящей мастерской. Закончили, когда уже стемнело… Потом занялись на кухне чисткой картошки. Хамилевич подсчитал, что в последние дни мы питаемся на 1,3 рубля в день. Это катастрофа. Повара как-то не экономно расходуют продукты; сахар стоит на кухне, все грызут его, сколько душе угодно. Особенно быстро всё исчезает ночью, кто-то лазает даже в погреб. Когда дежурили наши Сидоровы, на кухне был полный порядок. Решили просить их, чтоб они подежурили до конца нашего пребывания здесь. Все радовались, когда они согласились. Однако через некоторое время ко мне подошли Каминский и Китаев, они против того, чтоб их девчонки постоянно были поварами: они не для этого ехали на целину. Позвали Женю и Олю; они молчат, но видно, что не хотят кухарить. Пришлось оставить всё по-старому: дежурства по неделям поочерёдно. Но какие-то меры надо предпринимать. Игорь предложил отделить саму кухню от столовой перегородкой, и на кухню посторонних не пускать. Пока что «прежде всего учёт», и никуда от этого не денешься. А Хамилевичу – на всё наплевать; спит, как сурок, его как бы это не касается… Девчонки разбушевались за стенкой, хохочут до истерик. Я их предупредил, что был уже отбой, они не унялись. Тогда я схватил топор и бахнул обухом несколько раз в стенку, после этого только они успокоились. Но зато весело стало нам… Сегодня ночью решил подежурить Сергей, а завтра с утра поедет ругаться с Пивоваровым: нужны новые объекты.
        28 августа
        Снова не работаю. С утра занялся рисованием, потом писал песни девчонкам. Помог Карлу на кухне. Вчера проверяли дымоходы печек в доме, в порядке только один, в комнате у ребят. Я решил затопить эту печку к вечеру. Сначала сильно дымило, но постепенно «раскочегарилось», и всё пошло нормально. Вставил разбитое стекло в раму, в комнате стало тепло. Ребята остались очень довольными: пришли в сухое помещение, можно сушить одежду. А в нашей «келье» сыровато и холодно, ходим греться в большую комнату. Наши заработки упали из-за дождей. Сегодня за обедом упала с гвоздей «Доска показателей», кто-то нашёлся, воскликнув: «Поднимем наши показатели!»… Пришли местные ребятишки; играл с ними в шахматы, дал им мяч. Они остались очень дольными. Наш общий друг – Султангали, он приходит в лагерь ежедневно, иногда даже на стройку наведывается. Сегодня за ним пришёл отец, нашёл его в нашей комнате… Ночью буду дежурить в лагере. Пока на кухне были ребята, я затесался к девчонкам, обсудили весёлые студенческие истории, смеялись до хрипоты. На дежурство вышел уже во втором часу.
        29 августа
        Снова иду на работу после солидного перерыва. Сначала было тяжело, застучало
                45
сердце; потом всё устаканилось. Впервые я попал на доильную установку, выложили с Сашей Михайловым по кубометру за два часа. Доильная установка – «карусель» диаметром около 12 метров. В центре стоит металлический шест, наш «контролёр»; к нему привязан шнур «радиус», по которому мы и выкладываем кирпичную круглую стенку. Класть кирпич – одно удовольствие, но … скоро и здесь работа кончится: нет перекрытий, кирпич на исходе. Здесь девчонок нет, у нас полная свобода слова и действий. На перекурах шумим так, что кирпичи от страха падают со стены. После обеда трактор привёз нам 5 ковшей с кирпичом, мы его быстро «съели». Отправили Репкина и Елисеева штукатурить зерносклад, на «карусели» всем уже делать нечего… Серёга привёз бочку для воды, которая щурит по всем швам, заставил нас ремонтировать. История течи весьма печальна: однажды на всём ходу оторвалась скоба, которой лафет бочки крепился к машине, и бочка «загремела»: несколько раз перевернулась, вылетели заклёпки. А ведь была у ребят привычка ездить «верхом» на бочке. К счастью на этот раз никто не баловался… Бочку кое-как починили. Съездили за водой, потом все приехали в лагерь… Ужин задерживался, играли в теннис. В 21-00 будем «громить китайцев» (политинформация). Гришка привёз «тургулят», всех до единого! Давно мы не были в сборе всем отрядом. Они все такие забавные! Волкова похожа на Швейка -- примерно в таком же мундире, только на голове «лондонка». Она весь вечер гоняла по лагерю Сергея и Карла. Шум, гам… Миша Алексеев загорел, выглядит здорово. Он в отряде – самый маленький и молодой, но все его уважительно называют «Михал-Михалыч». Хороший он парень, старается изо всех сил, к тому же неплохо рисует. Я отдал ему сегодня гуашь, кисти, краски, бумагу… Толя Орлов рассказал о политике Китая, о всех «Заявлениях» и «Ответах» американцам. Было интересно, но в то же время скучновато: не умеет он живо излагать мысли, много повторяется; кое-кто даже дремал в это время. Затем утвердили наше «Соцобязательство», возражений не было. Хотели потанцевать и попеть, но приехал Гришка в спешке, как всегда. Пришлось ребят проводить.
        30 августа
        Проснулся – дело плохо, горло дерёт, как от перца; кашель. Сергей обозвал меня «дохлятиной», напустил на меня бригадира и доктора. Приказали: на работу не ходить, сидеть на солнце, тепло одевшись. Валерий Иванович притащил мне кучу таблеток и горчичники, выслушал меня со всех сторон и сообщил: лёгкий бронхит, с чем мены и поздравил. Лежал с горчичниками, пока они не ослабли; весь взмок… На кухне дежурил Игорь, пошёл ему мешать. Туда же пришёл Султангали, болтали с ним на разные темы, забавный он малый… С самого начала нашего пребывания здесь у нас иногда исчезали мелкие вещи и даже часы. У нас всё открыто, а в лагерь приходит постоянно местная шантрапа. Наконец, Толя Тырин обнаружил первого воришку – подсказали хорошие ребята вроде Султангали. Пришли мы к нему на дом, пригрозили родителям: если не вернёт наши вещи, сообщим в школу, и учиться там он больше не будет. Перепуганная мама перетрясла всё его барахло, но нашла только китайский фонарик, который пропал у нас очень давно. Второго вора привели к нам сами ребята, они видели у него портсигар
                46
и пилотку, но дома у него ничего не нашли. На след часов пока не напали. Султангали обещал нам помочь. Вообще-то странный здесь народ: таскают всё, что плохо лежит, даже песок с волейбольной площадки… Поиграли с Игорем в шахматы. Потом я решил сходить за грибами, но повара отказались их варить, и я не пошёл. А грибы здесь хорошие: всегда чистые (не червивые), крепкие, легко ищутся, и в основном – белые (луговики). Казахи и немцы их не едят, поэтому после дождей грибов много, хоть грибоварню открывай… Юрка привёз мешок риса, пришлось его перебирать… Срочно прекращаю писать, т.к. на кухне образовался избыток горячей воды, предлагают постирать бельё. От этого нельзя отказываться: тёплая вода у нас – дефицит… А с рисом вот что случилось. Гришка по дороге подсадил в кузов женщину с керосином. На ухабе банка с керосином опрокинулась прямо на мешок. Гришка перепугался, ведь мешок риса стоит денег. Обещал «подработать» на машине и вернуть нам деньги. Половина риса оказалась сухой. Перебирали мы целый час. Вынюхивая каждую горсть. Когда закончили – рассмеялись: кончики носов, губы, щёки, - всё было в рисовой муке. Сначала хотели плохой рис сжечь, потом нас «осенило»: будем уезжать, сдадим его как остаток, а пока пусть проветривается в кладовке! Потом мы (все больные, завхоз и повар) играли в настольный теннис… Сергей приехал из Кзыл-Ту. Журавский не отпускает Таню Степанову в Ленинград (она должна ехать с хором в Москву). Таня написала заявление и приложила к нему справку от ДК Капранова. Но что для нашего Журавского какая-то печать ДК! Он так и написал на заявлении Татьяны: «Отказать!», но автограф свой забыл поставить. Поэтому мы его «отказание» не будем считать за приказ. Хотели отправить с Татьяной Репкина в областной штаб, но вспомнили, что в воскресенье в «Толбухинском» состоится районная спартакиада, куда приедет и областное начальство, и можно будет попытаться утрясти этот вопрос там.  Если не получится, отправим Татьяну тем же путём, как Димку… Пришёл доктор лечить меня. Всадил укол в самое удобное место; здорово это у него получилось. Я даже ничего не почувствовал… Вечером сели с Писаренко подводить итоги на первое сентября. Вдруг пришёл Мишка, заведующий местным клубом, хотел поговорить с Сергеем. Сергея не было, поэтому поговорил с нами; это кончилось тем, что мы оказались в гостях у казахов. Познакомились, сели за стол. Один казах оказался мне знакомым, мы с ним встречались ещё 13 июля; он (Исламбек) тоже узнал меня и стал считать своим другом. Все они были навеселе, разговор шёл оживлённо, иногда даже слишком. Мишка назвал Исламбека Болтаем, т.к. тот много болтал, и они «завелись». Едва их утихомирили, заставили извиниться друг перед другом. Хотели нас усадить играть в карты, но мы отказались: было поздно, а Володе завтра дежурить на кухне… Когда домой пришёл Сергей, мы с ним вышли на улицу поговорить. Смотрим – над крышей нашего дома что-то шевелится, похоже на стаю птиц на антенне. Осветили фонариком: чудеса, на антенне развешено бельё девчонок! Кто-то подшутил. Эмулина шапочка была надета прямо на трубу! Весело завтра будет утром! … Всё же заработок мы подсчитали: заработали по 90 рублей. Может, что-то упустили, голова уже чугунная.

                47
        31 августа
        На линейку не встал. Слышал смех и крики по поводу ночного разбоя (бельё на антенне). Развешенной оказалась вся спортивная одежда девчонок. Подозревают Чернецкого с компанией… С Володей Писаренко нагрели снова воды на кухне, выстирали всё, что ещё осталось со вчерашнего дня. На обеде Чернецкий собрал по 2 рубля с членов нашей бригады (Серёга выдал «аванс» как раз по 2 р), решили отметить начало учебного года в институте, тем более, что сегодня суббота и баня. Послали Толика Слепнёва, который тоже болел, ловить гуся. Он взял мешок с собой, но вернулся ни с чем. Потом обошёл весь посёлок вокруг – опять ничего, наверное, гуси его уже боятся. Жаль: на кухне как раз «свои» люди, можно было гуся сварить. После обеда Санька (Чернецкий) и Игорь (как самые здоровые) вымыли полы! Слепнёв подстриг нас с Хамилевичем, неплохо получилось. Я помолодел, как заметили девчонки, на 10 лет: у меня была трёхнедельная щетина и поповская шевелюра… Пошли в баню. Игорь сегодня хандрил, весь день ничего не ел, да ещё полы помыл, – утомился. В бане духота ужасная; помылись, стали одеваться, Игорь вдруг воскликнул: «Ой, ребята!» - и упал на пол. Подняли его, ничего не соображает, качается, как пьяный. Понемногу оклемался. Нам повезло: мимо ехал какой-то автобус, довезли Игоря до лагеря и уложили в постель… Вот и вечер. Народ собрался на танцы в клуб, а наша бригада – в рощу, заявив, что тоже придёт в клуб. Кто-то иронически переспросил, в клуб ли? У Альфата на плече покоился топор, у Репы бушлат раздулся, как рюкзак, у всех из карманов торчали кружки… Пришли мы на обжитое уже место. Сходили на запущенное мусульманское кладбище, притащили дрова. Уже позже, когда мы лежали у костра и пели под гитару, из кустов выполз Сергей. Осмотрелся подозрительно, взял фонарик и раза три обошёл вокруг, тщательно шаря в кустах. Мы подбадривали его, улюлюкая хором. Ничего не найдя подозрительного, он изрёк: «Всё ясно; не ясно только одно: зачем у вас буханка хлеба?»… Со стороны лагеря послышался визг. Очевидно, девчонки балуются на сене, мы решили их припугнуть. Подобрались тихо и вскарабкались на скирду, и сразу же наткнулись на что-то живое. Вытащили из сена Эмму, Ирину, Валю, Люду, Зину, началась потасовка. Гитарой кто-то кого-то колотил по голове, аккорды получались звонкие; Зина поколотила Володю Писаренко; Саню столкнули со скирды вверх тормашками. Вдалеке вдруг закурлыкал баян, во всё горло пел хор: это наши возвращаются из клуба, и тоже держат путь к сену. Мы залегли по всей скирде, Сергей устроился на краю и замигал фонариком. Послышался торжествующий рёв атакующих: нас обнаружили, враг полез со всех сторон. Первые ряды девчонок мы «подавили» сразу, бросившись из засады. Рёв был слышен, наверное, даже в Кзыл-Ту. Потом прибыли «основные силы», начался жаркий рукопашный бой. Галамагу столкнули со скирды, и сразу же на её голову съехал ещё кто-то. Яйленко слетела так, что долго охала и не могла встать. Иринка потеряла туфли и прыгала босиком. Доктор ползал по всей скирде, пытаясь найти свои очки. Жертв было много, и решили прекратить войну, объявили перемирие. Устроились все в общей куче, укрывшись в сене, и запели… В результате военных действий на землю спустили, наверное, полскирды. Завтра влетит нам! Ночь была лунная, тихая, таинственная. Домой пришли уже под утро.
                48
Люда еле шевелилась, держась за голову. Опять переборщили!
        01 сентября. Воскресенье.
        Сегодня – большой праздник. Во-первых, начало учебного года, а мы «филоним».   Во-вторых, студенческая районная спартакиада, едем в «Толбухинский». Оставшиеся ребята пойдут в местную школу поздравлять малышей с началом учёбы, в 10 часов – торжественная линейка. Гришка прикатил вовремя. На правах больного я поехал в кабине. Как водится, опоздали часа на полтора. Минуя стадион, проехали прямо в лагерь Коковицына. А они сегодня работают: им выделили несколько грузовиков – не отказываться же от такой роскоши. Мы сразу бросились к «домикам», т.к. дорога-то была длинной, но они оказались закрытыми. Мы остановились в недоумении. С растворного узла донёсся смех и ликующие возгласы. Специально, черти, подстроили! На растворном узле трогательно встретились со старыми друзьями, здесь вкалывали во всю силу Валя Крылова с девушками и ребята во главе с Соловьёвым, замполитом… Спартакиада была в разгаре. Лёгкую атлетику мы пропустили. Быстро «состряпали» команды по футболу, волейболу, баскетболу. Проиграли вдрызг по всем видам и ребята, и девчонки. На другое мы и не надеялись… Толбухинцы пригласили нас к себе на обед, хотя на нас и не рассчитывали. Получилось забавно: миска первого (или второго – на выбор) на троих, да и ели чайными ложечками. Нам стало как-то неудобно «объедать» хозяев, мы поблагодарили их за гостеприимство и вышли из-за стола. Купили в магазине сигарет, печенья, конфет и буханку хлеба. Припрятали это «на всякий случай», т.к. машина уже сломалась, и неизвестно, удастся ли починить её. Встретился со «стариками». Лида Широкова заняла первое место в беге на 800 метров, молодец, маленькая да удаленькая! Тамара Левакова уже уехала. Из Тальщика вернулись «молодогвардейцы», встретил Пашкевича и Славу Андронникова. Саша Зиновьев и Валя тоже приехали; у Вали причёска под блатного мальчика. Журавский, Богданов, Зенович, Руденко – все «киты» здесь. Позже приехал Суслов со своими «сусликами», они в спартакиаде не участвуют совсем. Нет Аверьянова, они «вкалывают». Оказывается, у нас одних праздник! … После спартакиады мы снова приехали к Коковицыну, собрались в их кафе «Что-нибудь» около бочки «Пыво»; долго пели, выхваляясь друг перед другом… Гришка всё же починил машину, уедем (далеко ли?). Со всеми трогательно простились. Вслед за нами выехали и «черниговцы». Машина стреляла, как пулемёт, всё время останавливались и заливали воду в радиатор, которая быстро испарялась. Ко мне в кабину забралась Зина Пугачёва, всю дорогу дремали, отсидели всё, что можно было отсидеть. Гришка всю дорогу матерился, нервничая. Еле дотянули до Бурсукбая, было два часа ночи. Пошли искать другую машину, «одолжил» Толя, знакомый шофёр, свою (№ 48-68). Пока ругались со сторожем гаража и меняли машину, замёрзли. Касьян и Миша Алексеев не выдержали, пошли пешком; мы догнали их перед Тургулём. Все были рады, что всё же добрались до дома. Съели всё, что было на кухне, а оставили нам блинчики со сметаной. Объедение, я их чуть не проглотил вместе с тарелкой!

                49
        02 сентября
        Надо отправлять в Ленинград Татьяну. А на чём?  В центральную усадьбу не попасть, будем надеяться на случай. Из штаба пришла бумага «Положение о наградах», пошёл изучать её. Затем сходил в бригады, выяснял «передовиков»; вечером фамилии утвердим на «штабе» отряда. В Омск из Тальщика мимо нас пойдут машины! Две уже прошли, а мы об этом и не знали. Во что бы то ни стало надо поймать машину. Я пошёл сторожить к клубу, а Репа с Орловым стали дежурить у лагеря. Репкин проводит Татьяну, а Орлов сдаст в Омске в ремонт аккордеон… Машин мы так и не дождались. Только вечером отправили ребят в Щербакуль на нашей машине. Осталось в отряде ровно 50 человек… Мы, больные, поиграли в настольный теннис, пока не раскокали последние шарики. Пробовали играть моим арабским мячом, но ничего не получалось. В 23 часа «засел» штаб, обсуждали передовиков. Игоря Семёнова представляем к «Почётной грамоте ЦК ВЛКСМ», Чернецкого Сашу – к «Почётной грамоте Краевого Совета», многих – к награде значком ЦК «Молодой передовик производства» и грамотами местных Советов. До поздней ночи сидел с керосиновой лампой, оформляя наградные листы… Чуть не забыл! Сегодня в 11-45 по местному времени весь наш рабочий народ собрался на зерноскладе. В это время в ЛИАПе начинается первая лекция. В аудиторию входит лысый профессор, торжественно произносит: «!!!» Все хлопают, садятся, растопырили уши и слушают… А мы трижды рявкнули «ура» и немного «поиграли» в школу.
        03 сентября
        На линейке не показывался. После завтрака поехал с Малышевым в Бурсукбай: во что бы то ни стало надо раздобыть сокола, иначе нечего делать будет двум бригадам. На стройке завал: нет ни песка, ни кирпича, ни камня, ни машин. Толкаемся толпой, у нас три сокола, у Каминского – всего один на всех! На центральную усадьбу мы с Володей приехали с пустыми руками, надо было найти или готовые сокола, или материал, из которого их сделать. Перво-на-перво стащили на базе 3 листа оцинкованного железа – материал есть! В слесарном цехе оказалась ножница, и вообще весь цех отдали в наше распоряжение. Сверлильный станок, молотки, плита для загиба металла – всё есть. Первый сокол получился, как первый блин – комом, но потом дело пошло. Мы изготовили 9 соколов, как нам кажется, неплохих. Просверлили дырки для шурупов, а вот шурупов не оказалось. Ничего: как прикрепить рукоятки, придумаем на месте. Сокола есть! Мне пришла посылка из дома. Пошли на почту, получили. На радостях не заметили, что печать из сургуча сорвана. Полпосылки куда-то исчезло. Идиотство! Тёплые носки, слава Богу, остались, т.к. крышку скрывали с другой стороны. Ещё раньше у Жени Сидоровой из посылки украли свитер и брюки. Но мы поздно узнаём об этом: до письма из дома не знаем, что было в посылке. Как поймать воров? Мне должны ещё что-нибудь послать. Мы ещё не обедали, поэтому съели все яблоки, что были в посылке, на дне нашли пару конфет. Прикупили на Вовкин рубль пряников, полакомились вдоволь. Сидим, ждём, когда придёт за нами машина. Смотрим, приближается знакомая фигура: Журавский! Он приехал с Зубом (начальником производственного управления района) на партсобрание.
                50
Стали вместе думать, как попасть в отряд. Выяснилось, что к нам отправляется бензовоз, Юрка уехал с ним. А мы решили уехать с мастером цеха Андреем. Но он, идиот, проехал другой дорогой, хотя знал, что мы его ждём. Пришлось тащиться на «большак», там нас подобрал знакомый ГАЗ № 48-78. Выяснилось, что Гришка всё же уехал за нами… Сергей с Журавским приказали ехать на партсобрание и мне. В дороге нас застал дождь, все промокли. В Тургуле нас снабдили накидками. После дождя дорогу развезло, Гришка застрял, но уже в Бурсукбае. В клуб пробирались пешком по колено в грязи… Собрание началось в 21 час вместо 20 запланированных. Половина коммунистов не явилась, многие на собрании спали, в головных уборах, хотя выступал директор совхоза. Я тоже чуть не уснул, развезло в тепле. В перерыве поговорили с начальством. Завтра пообещали прислать нам 5 машин, Зуб пообещал прислать ещё несколько из Кзыл-Ту. Больше слушать ораторов не было желания, пошли играть в бильярд. Мы с Серёгой «надрали» Журавского. Когда бильярдную закрыли, пошли дремать в машину Зуба. Сначала было тепло, но потом поднялся ветер и стало сквозить. Мучились до трёх часов утра, пока не закончилось собрание. К себе поехали на грузовике. Продуло до мозга костей, хотя я и укутался по максимуму. На улице, похоже, мороз.
        04 сентября
        Продолжаю чихать и кашлять. Валера начал колоть меня пенициллином. Утром всадил мне иглу, а она погнулась! Неужели я такой твёрдый? Хороших игл больше не было, пришлось вытерпеть толстую иглу… Альбин предложил художественно оформить нашу кухню. Как раз Оля Сидорова не работает, у неё начало пошаливать сердце. Весь день занимались с Олей рисованием. Над столовой появилась вывеска: «Трактыръ «Чаво изволите-с?»», приколотили рамку для меню («Мюню»), повесили два плаката: «Ешь – потей, работай – мёрзни» и «На ошибках учимся» (это для поваров). Я склеил из бумаги Альбину шикарный поварской колпак, в котором Альбин выглядел великолепно. Рамку меню разрисовал бронзой, даже самому понравилось. Составили юморное меню («Щи из топора», «Борщ из осенних листиков», «Чанахи, хи-хи», «Погуляш по лагерю», «Битки на пороге», «Чай без сахара и без заварки», «Компот из нету-фруктов», и пр.) за подписями: Шеф-повар – Пугач-Макарова, Поварёнок – Альбин Борисыч, Куркульлятор – Хам-и-Левич.  Ребята признали, что на сегодня меню составлено удачно… Приехали в кино «тургулята» и сразу отправились за грибами. Сегодня смотрели «Золотой зуб». Аппаратуру расставили в комнате у девчат, выгнали всех казашат и залегли по койкам. Лучше и не придумаешь: своё домашнее кино. Киномехаником был я. После кино доктор принудил меня к противостолбнячной процедуре, т.к. я серьёзно поранился сегодня на кухне. Прибивая плакаты, в левой руке держал четыре гвоздя; один приставил к стенке и ударил по нему топором. Удар получился сразу по всем гвоздям, и один прошил насквозь мою ладонь. Теперь я – комплексный больной: насморк, бронхит, забинтована рука. Доктор грозит больницей. После кино остались у девчонок. Краев рассказывал, как он смотрел кино, и как ему в армии аппендицит вырезали. Катались со смеху. Весёлый Валерка парень!   Завтра повезут меня к врачу в Бурсукбай, ой-ё-ёй!
                51
        05 сентября
        Поехали с Олей Сидоровой в больницу. Врача там не оказалось, нас направили в амбулаторию. Ждали больше часа, пока не пришла какая-то дама. Посмотрела нас, послушала; выписала рецепты – те же таблетки и уколы, которыми нас лечил Николаев. Мне велела сидеть в тепле, а Оле порекомендовала не болеть в 18 лет. Вразумительно! Радиограммой вызвали к нам нашего районного врача Иру Руденко… Пока мы были в амбулатории, Хамилевич получил свежий, ещё тёплый, белый хлеб; лакомились всю обратную дорогу. Наконец-то к нам пришла техника! Машины возят на объекты камень и песок. Сегодня же наши ребята уехали в Амангельды строить домик из самана (впятером). Также часть «тургулят» уехала в Одну Берёзку, тоже на саман. Работа появилась, а я «филоню» уже две недели… Вечером была политинформация, докладывал доктор. По его указанию сегодня переселяюсь в большую, более тёплую, комнату к ребятам. Поменялись местами с Володей Писаренко. Весёлым получился вечер! Сначала я заснул у девчонок. Когда пришёл к ребятам, там уже готовилась провокация против спящего Сани Рудницкого: раздвинули койки, чтоб можно было его «выносить». Решили подождать, когда улягутся и заснут девчонки. Организатором этой затеи был Альфат Макашев, но юмор был в том, что Альфат сам заснул, и в назначенное время его не могли растолкать. Сане гуашью размалевали усы и бороду, но он проснулся, когда стали выносить его. Кто-то не растерялся и зашипел на Сашу: «Ш-ш-ш! Саня, мы Альфата будем выносить к девчонкам!» - все мы полегли со смеху. А Саша спросонья ничего не понял и активно включился в «операцию». Альфат отключился накрепко, поэтому его без труда внесли в комнату девчонок и поместили рядом с Женей Сидоровой. Мы улеглись, хихикая по поводу завтрашнего пробуждения Альфата.
        06 сентября
        Вчерашняя наша затея провалилась. Альфат ночью имеет привычку просыпаться и выходить во двор. Да и штаны его забыли припрятать. А утром провокацию приготовили против доктора: надёжно спрятали его штаны и китель. А за неявку на линейку – наряд на кухню… Не мог утром найти свои синие галифе и Чернецкий, так что в штрафниках оказался не один доктор. Ещё до завтрака в лагерь пришли машины с камнем, и часть ребят, не евши, поехала на разгрузку… Я почти весь день учился играть на гитаре (даже мозоль натёр), а Оля играла на отремонтированном аккордеоне. Сегодня День рождения у Горемыкина. Купили ему книгу «Емельян Пугачёв» и какую-то сказку на казахском языке – пусть учится! Как всегда, я пишу поздравление и собираю автографы. Поварам работа – печь блинчики. Собрали всех музыкантов (Орлова, Краева, Рудницкого и Китаева) и заставили их отрепетировать «Туш». Праздник начался в 21 час, получилось все прекрасно. Наши шофёры включили фары с трёх сторон, отряд выстроился в свете фар. В исполнении Орлова (аккордеон) и Рудницкого (мандолина) прозвучал Гимн Советского Союза. Трижды кричим: «Ура!», звучит «Туш», дарим подарки под традиционное «Рады-рады-рады!». Получилось очень торжественно, особый эффект – от яркого света фар.   462-я группа подарила Валере набор приборов туалета, запихав его в огромную коробку,
                52
заполнив свободное пространство камнями и бумагой. Славным получился и ужин – спасибо Зине и Ире. Именинник сидел, как принято, на сорокалитровом бидоне и уплетал яства. После ужина много пели, всех развлекала Нонна своими сногсшибательными номерами. Я попал в плен к девчонкам, на меня навязали тёплый шарф, чтоб не простудился… Напоследок устроили общее собрание. Материалом сейчас нас завалили, надо работать в полную силу, чтоб выполнить план. Несколько изменили распорядок дня, чтоб успешнее работать. А надо сделать чуть поменьше того, что было сделано за полтора предыдущих месяца. После собрания начали переселение к девчатам. Дело в том, что кокчетавские машины, прибывшие к нам, базируются в нашем лагере, для шофёров надо освободить шесть коек в большой комнате. Меня заодно тоже к девчатам поселили, койку установили в самом центре рядом с Ёжиком (Олей сидоровой). Вот мы с ней завтра поболеем! Переселились также Репкин, Семёнов, Рудницкий, Макашев, Сумерин. Судя по всему, будет весело. Подъём решили делать так: сначала будить ребят (пораньше), а девчата будут вставать, как и прежде. Завтра, наверное, «камедь» получится.
        07 сентября
        В 6-20 тихонько разбудили ребят, кое-кто ещё повалялся, потянулся. В 6-30 – общий подъём. Девчонки выгоняют ребят, а они ещё не обулись, медлят нарочно. Парни на линейку успели, а девчонки все, как одна, не явились – не успели прихорошиться. Вынесли им приговор: всех – на хозяйственные работы! Ребята довольны, подшучивают. Чуть до драки дело не дошло. А мы с Олей не вставали, болели потихоньку… ЧП на кухне: ночью исчезло ведро мяса и часть маргарина. Дежурили Чернецкий и Репкин, они утверждают, что всё время были на кухне. Значит, «свистнули» во время смены караула? Маловероятно. Каких только предположений не было! Сначала решили, что съела собака. Но собака не могла слопать мясо так аккуратно: ни крошки по сторонам; из ведра просто взято. На маргарине ясно видны следы зубов, но не собачьих – какие-то гладкие. Неужели «пятерня»? Подумали на шоферню, но они спали все вместе с ребятами. Так и осталось это загадкой ночи. Приходит на ум, конечно, что маргарин взяли, чтоб поджарить мясо. Кем? Обвинять в этом дежурных не хочется. Решили сгоряча поставить следующей ночью ещё одно ведро с мясом и посадить в засаду Альфата с ружьём. А пока остались баз мяса на завтрак… Помогаю поварам готовить обед. Нажарили котлет, очень вкусно. Почтальон принёс мне вторую посылку из дома: опять без печати, что-то бренчит внутри. Вскрыл в присутствии почтальона – явно чего-то не хватает. Пошли в магазин, попросили взвесить посылку – 4,6 кг! Меня смех разобрал: по извещению она должна весить 4,4 кг. В магазине – тоже жулики. Всех здесь надо тряхнуть как следует. Наш почтальон считается честным, посылки вскрывают где-то раньше. Договорились с ним, что он не будет больше брать на почте посылки с сорванными печатями, и разбираться будем ездить вместе на почту центральной усадьбы… Приехала Ира Руденко, сразу осмотрела меня: хрипота со всех сторон. Направляет меня в больницу, Олю оставляет пока в отряде. О жалкий жребий мой! Лежать в центральной усадьбе! Это не больница, а гроб с музыкой! Как не уговаривал Иру, дома меня не оставляет. Нужен режим, тепло, покой…
                53
Договорились с Валерием Ивановичем, что он заберёт меня оттуда не позднее четверга, сегодня – суббота. Пообедали; я сыграл траурную мелодию на гитаре и пошёл прощаться со всеми, кто был в лагере. Пын даже лизнул меня в физиономию… Вот и знакомая больница в Бурсукбае: неказистый домишко. Врача не оказалось, он уехал в Кокчетав; приняла меня сестра. В палате два места, одно пока будет пустовать. Радио нет (гроб без музыки). В больнице всего 10 мест. Наши уехали обратно, Сергей пообещал заехать завтра… Сразу же начали колоть меня. Притащили кучу таблеток, напоили хлористым кальцием (второй раз в жизни пью эту гадость). Скучно. Читаю Чехова. Уколы делают через четыре часа. Вспоминаю Валеру Николаева, как он прекрасно делал уколы: игла согнётся, и всё равно не больно, комар сильнее кусает, а здесь – не то. В коридоре всё время плачут малыши, бродят мимо дверей… На ужин подали манную кашу и два стакана чая. Пришлось почти раздетым идти в туалет (на улицу), одежду-то всю отобрали; на улице вечером холодно. Вот и лечись! Спать лёг в 22 часа, предварительно «приняв» горчичники. В 24 часа разбудили, всадили укол.
        08 сентября.
        Моё одиночество скрашивают только мухи. Палата два метра на два. Стены и потолки дощатые; из щелей, возможно, двинутся клопы – видны их «следы»; доски все поцарапаны, краска облезла; плохо прикрывающаяся дверь; кусок грязной электропроводки, такая же грязная лампочка; небольшое не открывающееся окно. Не хватает только паутины! Между койками, как полагается, тумбочка (на двоих), в неё я не рискнул что-либо положить, всё разместил на подоконнике… Вечером приехали ребята: Сергей, Игорь, Володя Писаренко, Карл, Эмма и Женя. Развеселили меня. Они договорились с местным начальством и Милой, что в среду даём здесь «концерт» -- без единой репетиции! Как бы мне удрать на концерт? «Артисты» пообещали в среду ко мне зайти. А пока меня накормили жареными котлетами, оставили печенье и конфеты. Я заказал ребятам привезти мне предметы первой необходимости… Опять буду скучать сутки. Хоть бы радио принесли или дали бы полотенце мух бить.
        09 сентября
        Часов в 10 сёстры подняли ужасный шум – что-то не поделили между собой, спорили около часа, даже забыли сделать мне укол! От скуки начал «творить» куплеты для концерта на местные темы. Вот что получилось:
Пусть без конца рабочий наш денёк,                Дорога к дому пыльна и длинна.                Суровой жизни не боится паренёк,                Эх целина ты, целина!                Бывало, ветер, слякоть и мороз,                Иль хлещет дождь подряд четыре дня,                Не унывали мы, не вешали свой нос,              Эх целина ты, целина!                Не стужа нас изводит и не зной              И настроенье портит иногда,                А волокита – недостаток основной,                Эх целина ты, целина!               

                54
Мы зерносклад ввести хотели в строй -   На первый взгляд задача не трудна.                Но крыши нет не первый год и не второй,                Эх целина ты, целина!                Рабкоп построить магазин молил,                Материал грозился дать сполна,                Но вот беда: про это кто-то позабыл,                Эх целина ты, целина!                Подхвачен вмиг передовой почин -                Качаются, дрожат рекорды дня!                Но нет песка, цемента нет, машин,                Эх целина ты, целина!                Студент любому указанью рад                В работе сложной, не знакомой нам,           Однако, редкий гость у нас прораб,                Эх целине ты, целина!                Теперь кончаются каникул наших дни,                Уже дорога в Ленинград видна.        Нам, наконец, материалы подвезли!                Эх целина ты, целина!                Посылка нам из дома дорога:                Кусочек сердца матери она,                Но побывала в ней нечистая рука,                Эх целина ты, целина!                Живём доверием, не вешаем замков,                Гнилых  душою совращает Сатана,  Толкая их на кражу мелких пустяков,                Эх целина ты, целина!    Короткий год, как птица, промелькнёт -                Студентам стройка вновь повелена.  Как встретишь нас,  узнать бы наперёд,                Эх целина ты, целина!!!
        Можно петь на мотив «Охотного ряда» Окуджавы…  Зашёл Сергей, он едет в Кзыл-Ту; отдал ему «сочинение». Потом я вышел погреться на солнышке. Смотрю, идут трое, завесились газетами, читая на ходу: Тырин, Писаренко, Слепнёв. Конфисковал у них газеты… Ко мне подселили соседа с язвой прямой кишки. Он не может спокойно сидеть, охает, не ел уже трое суток, исхудал до предела. Теперь я не один. Жена принесла ему транзисторный приёмник! Слушаем новости и музыку!
        10 сентября
        Скука та же. Соседу так плохо, что он не может разговаривать… С утра написал письма во все концы. С удовольствием порисовал бы, но нечем и не на чём. Зашёл Беккер, поругал меня, что болею. А Сергей почему-то не зашёл, хотя был здесь. Скорее бы убраться отсюда!
        11 сентября
        Днём приехал Сергей, привёз мне бумаги, кисти, краски. Сразу же принялся писать объявления о нашем концерте. От неожиданной «работы» даже вспотел. Позже пришла Мила, немного посидела и пошла вешать объявления. Итак, сегодня в 21 час – концерт… Погода паршивая, не знаю, как ребята доберутся до Бурсукбая. Вечером ко мне никто не зашёл, хотя обещали. Был ли концерт?
        12 сентября
        Погода ужасная. Ни одна машина не пришла и не ушла из Бурсукбая… Ура! Меня выписывают из больницы! Но… сидеть здесь ещё придётся до хорошей погоды. Принесли нам по ватному одеялу, т.к. в больнице холодина. Сосед мой, бухгалтер Валентин
                55
Борисович, разговорился и даже стал понемногу есть. А не ел он целых 7 дней! Как только мне приносили обед, у него начинался мучительный приступ рвоты (от запахов еды), доходил он до изнеможения. Сегодня он рассказал мне о своих мытарствах с болезнью, страшно слушать… Вечером читал ему вслух Чехова, даже посмеялись немного…  Кормят здесь паршиво: жидкий суп без мяса, каши, чай. Вчера мне вместо хлористого кальция (кальций хлор) принесли соляную кислоту (аш хлор)! Вовремя спохватился.
        13 сентября
        Приехал Сергей!  Молниеносно собираюсь и покидаю больницу. Сергей остался в Бурсукбае, а я поехал в Бостандык с Геннадием Алексеевичем, директором совхоза. Проезжаем мимо Тургуля. Дом у Лисенкова готов, стоит свежий, белый, словно улыбается. «Молодцы ребята, - говорит Пивоваров, - много бы сделали, если бы были материалы. И главное – дисциплина!» Конечно, тут и спорить нечего. Он говорит как-то удивлённо. Очевидно, в памяти студенты-медики из Перми, которые несколько лет назад дебоширили в совхозе, оставив дурную славу о себе…  Все наши на работе, радостно встречаемся с поварами. Вдруг я вздрогнул от неожиданности: на берёзе в нашем лагере висел человек! Девчонки со смехом рассказали историю этого «повешения». Чучело привезли откуда-то на машине. Сделано оно великолепно: сапоги, военные брюки, сверху плащ; белая рубашка, шляпа. Размеры натуральные, набит соломой, части связаны внутри верёвками, лицо нарисовано. Его сначала повесили ночью на проходе при выходе из дома. Утром девчонки с визгом возвращались обратно в дом, здорово перепугались. Это чучело особенно поражает издалека: натуральный «висяк». На его груди красуется дощечка с надписью: «Он поднимал нас на «линейку» (это в наш адрес). Внизу подпись: «Мститель из Бостандыка». Даже местные жители не сразу поняли, что это шутка. Они подходили осторожно и читали табличку, потом качали головами. Так начал действовать «Мститель из Бостандыка»… Завтра концерт здесь в местном клубе. Сегодня хотели провести «генеральную репетицию», но вечером долго чистили картошку, а девчата после бани  залегли спать. Решили завтра поработать до обеда и немного подготовиться к концерту.   Поиграли с Писаренко в шахматы, играли долго и упорно, пока не погас свет, я проиграл. В нашей комнате раздаются какие-то шумы, стоны, крики в темноте. Очевидно, работает «Мститель». Так и есть: с моей койки исчезло всё спальное имущество.
        14 сентября
        «Приятная» новость из районного штаба: уезжаем не 22-го, как предполагалось,           а 24-го… Бюллетень у меня до 15-го, так что помогаю на кухне поварам; на кухне дежурит Саша Чернецкий. Играем с ним в шахматы. Поиздевались над «Мстителем», притащили его на кухню, усадили за стол, поставили перед ним миску. Сидит, как живой! Прокатились на машине. Наша шоферня уехала в Кокчетав, а ключи от машин оставили Сергею – грех не воспользоваться «подарком». После обеда все ребята залегли в кузов, трое больных влезли в кабину, и – в баню окольными путями, чтоб местное начальство не «засекло». Так же вернулись обратно… Уже 19 часов, в 21 – начало концерта. Приехали
                56
ребята из Тургуля, стали «стряпать» концертные номера. Кто-то подал идею инсценировать «Хирургию» Чехова. Приготовили поповскую одежду и крест, дали 15 минут Хамилевичу для вхождения в роль, и – баста! Вспомнили ещё несколько весёлых сценок из студенческой жизни, за них взялся Репкин. Саша Некрасов выступит в роли «факира». На прошлом концерте в Бурсукбае, как мне рассказали ребята, опаршивился Орлов. Его упросили вести концерт. Он долго ломался, но согласился всё же: «Ну хорошо, только слушаться меня беспрекословно, чтоб никто не заикался, -- засрамлю!» Но заикался только он один, нёс на сцене какую-то чепуху. Не зная текста, всё читал по бумажке на виду у всех. В довершение ко всему выдал: «Песня Сольвейг из музыки к драме Петра Ибсена «Пётр Гюнт»»! Неужели он считает всех здесь полными профанами (а себя кем?)? Его, конечно, осмеяли. Весь концерт испортил. На этот раз никто не просил Орлова ни о чём, предложили ему участвовать в концерте, он отказался… Немного на концерт мы опоздали, извинились перед народом. Зал набит до отказа, малыши сидели на полу перед сценой. Концерт вёл Репкин. По-моему, лучше его это никто не смог бы сделать. Всё у него получалось легко, весело и непринуждённо. Мы радовались за сценой, как Валерка «оседлал» зрителей. Когда стали показывать фокусы, настроение поднялось ещё больше. Получилось всё превосходно, без единой помарки, мы этого сами не ожидали: фокусы готовились на ходу. Особенно смеялись над Султангали (он нам помогал с большой охотой). Его посадили в большую коробку, закрыли со всех сторон, а «факир» с завязанными глазами шпагой проколол коробку насквозь в двух направлениях (этот номер заранее репетировали). Потом факир Некрасов спросил Султангали: «Жив?»    «Жив!» - послышалось из коробки, и сияющий Султангали выскочил на сцену – все так и покатились со смеху. «Хирургия» чуть не сорвалась: Хамилевич боялся выходить на сцену, т.к. начисто забыл текст монолога. Он упирался руками и ногами, но мы вытолкнули его за занавес, и стали ждать, что же будет дальше. Юрка от страха помолчал немного, потом, увидев доктора (Валерий Иванович), поклонился ему и вместо длинного набожного монолога (у Чехова) тихонько сказал: «Здрасте!»  У нас за сценой раздался взрыв хохота, я держался за живот, а кто-то от радости прыгал на стенку! Потом Юрка, опять же со страху, так кричал, когда Валерий Иванович «тащил» его зуб, что зал гремел. А зубы дёргались эффектно: Валерка в одной руке держал плоскогубцы и несколько белых камешков, а локтем другой руки давил на свой карман, в котором лежал пустой спичечный коробок. Плоскогубцы лезут в рот, раздаётся хруст коробка, Хамилевич истошно орёт, доктор бросает выдранный зуб (камешек) на пол, камешек-зуб катится по сцене, весело подпрыгивая. Бедный Антон Павлович! Мы несли такую чушь! Но, кажется, Чехова здесь давно не читали… Шумный успех имел и номер Репкина со шпаргалкой без штанов. Когда он произнёс с ужасом: «А шпаргалки-то я в штанах забыл!» - опять мощный импульс смеха. Смеялись так, что глаза у всех были влажными, а лица красными.  И только Нонна Галамага немного запуталась в частушках. Но выручила её сообразительность и задорный характер: забыла слова, так пошла в пляс. Со всех сторон ей мы подсказывали слова частушек, а она услышит строчку, споёт её и – снова в пляс и т.д. Репа как-то умело извинился за этот номер, и всё сошло за шутку. В заключение все пели «Песню о
                57
Ленинграде» Соловьёва-Седого у «костра», сымитированного с помощью фонаря, красной бумаги и вентилятора. Получился мировой концерт продолжительностью 1 час 40 минут! Затем были танцы. Весь вечер пели, плясали, хохотали. С песней и из клуба вышли… А в лагере за это время набедокурил «Мститель». В нашей комнатухе стояла бутылка из-под водки со стаканом и висел плакат: «А где сухой закон?». У Валеры Николаева под подушкой обнаружилась бутылка из-под «Портвейна», чем-то наполненная и запечатанная сургучом. У Чернецкого была перевёрнута вверх ногами кровать, рядом лежала бумага: «Китайская месть № Х. Рука Пекина». Саня почему-то сразу набросился на Альфата и чуть не задушил его. А тот спросонья поднял шум, развеселивший всех. Потом уже все вместе облили водой простыни под Слепнёвым, написав «Китайская месть № У». Толика растолкали, и ему было весьма неудобно! Долго ещё не могли успокоиться, судача, чьи это «Китайские мести». А тут на машине подъехали Краев с Галамагой; во всё горло вдвоём пели за целый хор. Опять пошла потеха. Съели всё, что нашли на кухне. Завтра подъём на час позже.
        15 сентября
        Подъём, на часах 7-30. Это нам не нравится, вчера подъём обещали в 8 часов. Объявили «спячую» забастовку по поводу отсрочки отъезда с целины. Поднялись в 8 часов, когда за нами пришёл Репкин, дежурный по кухне. Серёга с Хамилевичем тоже не вставали в 7-30… Сразу узнали об очередных «Китайских местях» «Мстителя». Слепнёва с ног до головы обсыпали зубным порошком. Толик проснулся, потянул носом, чихнул и сразу побежал отомстить кому-то (вроде как Чернецкому), но комнату предусмотрительно закрыли изнутри, и Толя остался «с носом». На койку Сергея пристроили чучело, он хихикнул и переложил его к Хамилевичу. За обедом выяснилось, что Чернецкий подложил кому-то в миску таблетку пургена. Валерий Иванович, не желая попасть впросак, принял «противоядие». Ха-ха! Все шутят, что доктор долго теперь в туалет не сходит… Утром Репа разжигал печку бензином. Грохнуло так, что опалило ему волосы и обожгло лицо. Ведь пишут не напрасно: «С огнём шутить опасно!»… В комнате сегодня остались больные: Игорь, Эмма, Женя, Валя Левтеева и я (примкнувший). Болтали весь день. Вечером натопили печку, испекли картошки. Давно я не ел печёной картошки – вкуснятина!... Ездили с Сергеем в Антоновку. Хотели договориться о концерте, но не нашли зав. клубом. Несколько дней назад у нас пропала целая команда: Карл, Ирина, Альбин. Они поехали за песком в Тальщик с нашими шофёрами. Идиоты-шофёры отказались почему-то ехать назад и удрали в Кокчетав. Карлу ничего не оставалось, как ехать с ними в Кокчетав. Ирина вернулась на следующий день, сейчас вернулся Карл, а Альбин где-то застрял… Двинулись в поход на безграмотность: мне по этому поводу пришла директива из районного штаба. Сделали перепись всего населения Бостандыка, то же самое – в Тургуле. Ужас: больше половины жителей имеют начальное образование (2 - 4 класса), только один – высшее (учитель)! Здесь живут только казахи, русского нет ни одного. Очень интересно было ходить по дворам; встречают по-разному, но везде дружелюбно, нас теперь «уважают». Цель нашего прихода уясняют минут через пять,
                58
очень плохо понимают по-русски, особенно старики. Честно говоря, я этого не ожидал. В Тургуле нашим ребятам при обходе надавали яичек, сметаны… Их там хорошо знают. Написал отчёт о проделанной работе, уморился.
        16 сентября
        С утра поехали в Бурсукбай – повезли больных: Эмму, Некрасова, Левтееву, Сумерина. Володю Сумерина положили в больницу; Эмма наотрез отказалась, руками и ногами отбивалась от больницы. Очевидно, подействовали мои рассказы о пребывании в этом заведении… Куряке (парторг) подписал все мои отчётные бумаги, Пивоваров должен написать отзыв о нашей деятельности здесь. Нет только Милы, которая тоже должна подписать мне бумаги. На 20-е намечаем общее собрание, на котором будем награждать отличившихся – опять надо списки готовить! Пока мы оформляли официальные бумаги, все больные разбрелись в разные стороны, пришлось их искать, как гусей в роще. Наконец, мы уехали из Бурсукбая… За ужином решили устроить «Китайскую месть» Сане Чернецкому. Майя Пискунова просыпала нечаянно соль в кашу, сверху соль сняли в миску, тут-то и появилась идея «угостить» Саню хлористым натрием. Получилось так, что когда Майя понесла кашу Чернецкому, погас свет, поэтому он не видел, кто подсунул ему миску. Саня заглотил ложку каши, изобразил возмущённую мину и сразу бросился «мстить» Слепнёву. И что это они так «любят» друг друга?... После ужина переписывал на чистовой лист всех грамотных и неграмотных, адская работа! Сергей повёз банду на операцию «Яблочко», завтра полакомимся.
        17 сентября.
        После длительного перерыва, закутавшись во всё, что было, я вышел на работу. За это время объекты все «повзрослели». На доме у Каминского уже стоят стропила, и ребята начали делать фундамент для следующего дома. У магазина стены поднялись почти на полтора метра. «Рука Пекина» дотянулась и до объектов: ящик, в котором готовился раствор (весом около 100 кг), лежал вверх тормашками на цистерне, на нём была возведена пирамида из самых крупных камней… К нам в гости пришла Нонна Галамага; поговорила с нами и незаметно стащила сапог у Чернецкого, который отдыхал, разувшись. Сане пришлось прыгать на одной ноге, а на улице холодно. Взяв в руку увесистый камень и изобразив угрозу на лице, он двинулся в сторону первой бригады. Нонна осторожно вышла к нему навстречу, сейчас будет «великая битва». Но нервы Галамаги оказались слабее, она не выдержала и бросилась наутёк, оставив сапог на нейтральной полосе. После этого началась плодотворная работа, раствор исчезал мигом, как хлеб на нашей кухне; камни сами становились на место. Мне сначала было тяжеловато, болели руки. Потом все механизмы «приработались». Сильно мешал ветер, завывал, как зверюга; пыль лезла в глаза, в нос, в уши. Стенку воздвигали с Толиком Слепнёвым, он отличный партнёр… После обеда на стройку не пошёл, надо было «изводить» бумагу. Да и доктор услышал у меня «хрип в глубине груди», завтра снова буду в числе больных. Проиграл с Игорем в шахматы, бумагами так и не занялся. Зато
                59
провёл приятно время в весёлой компании полубольных и больных на одну четверть. Вечером доктор всех колол; об меня сломал две иглы (всего уже три). Свет погас, виноват, наверное, ветер. Всё скрипело и трещало, наша огромная палатка трепетала, пытаясь улететь. На всякий случай ребята привязали все растяжки к своим койкам: улетят, так все вместе! От нечего делать спать легли в 21 час.
        18 сентября
        Ужас: из 22-х человек в бригаде работоспособных всего 10! Весело же у нас! После завтрака все больные вдруг снова захотели есть. Я принёс с кухни буханку хлеба и миску с сахарным песком, вмиг проглотили! Пошёл дождь, все вернулись с объектов, и после обеда никто уже не работал. Как некстати этот дождь!... Чёрт побери! В совхозе никто не мог написать отзыв о нашей работе! Как это ни парадоксально, отзыв пришлось писать мне самому. Но всё равно: его надо утвердить в совхозе… Альфат вслух читал Чехова, всех уморил. Решили сегодня подшутить над Чернецким и Яйленко, как раз ночью дежурит Альфат. Перед отбоем устроили собрание бригады, обсудили вопрос о распределении зарплаты… Бедный Валерий Иванович! Решил поучаствовать сегодня в поимке утки, бросился на неё, как тигр, но неудачно: поскользнулся и тяпнулся головой о чурбан – чуть не расколол и чурбан, и свой череп! Забинтовали доктора, уложили в кровать: пусть поправляется! А вчера вечером подобная история случилась с Ирой Макаровой. Возвращались мы вечером с Карлом домой; вдруг в коридоре наткнулись на чьи-то конечности. Карл чертыхнулся: опять «Мстителя» подбросили в коридор. Неожиданно «Мститель» простонал: «Карл!». Подняли Ирину, она на ногах не стоит, держится за голову. Оказывается, бежала в темноте и со всего хода врезалась лицом в ребро открытой двери. Но всё сошло благополучно, отлежалась…
        19 сентября
        Дождь всё льёт. Отряд не работает. Организовали шахматный турнир. Я проиграл Чернецкому, а Игорь зевнул фигуру и сдался Малышеву – упали два претендента на пути Саньки к чемпионству… В дверях появился Валерий Иванович с грозным оружием в руках: огромным шприцем. Вид его вызывал ужас, все попрятались под одеяла. Первым доктор колол меня, я заорал истошно, чтоб напугать девчонок, хотя наш доктор колет безболезненно. Он бросает шприц, как дротик, в мягкое место, и укол совершенно не чувствуется… Весь вечер распевали песни. Начали с революционных, перешли на песни времён Гражданской, потом Великой Отечественной войн, на русские народные; выдохлись, приблизившись к 50-м годам. Потом меня совратили игрой в карты, я сразу же остался в «дураках». Наказание: пойти к Хамилевичу и заявить, что играл в карты (Юрка ненавидит карты и пресекает эту игру в отряде). Потом проиграла Яйленко, вынесли ей приговор: поцеловать Васю Алексеева. Притащили с кухни Васю, «напустили» на него Ленку. Ухохотались, когда смущённый Вася всё же подставил для поцелуя щёчку. На кухне же оказался и Хамилевич, привели и его, я при всех заявил о «нарушении». Он махнул
                60
на наше безобразие рукой. В комнате ребят Орлов разливался соловьём перед Рудницким, т.к. другие его игнорировали. Начали с политики, потом перешли к высоким материям. Потом взяли аккордеон и мандолину, уселись рядышком и заиграли «Позабыт – позаброшен». А мы продолжали веселиться. Голоса «отошли», хором стали «исполнять» вальсы Штрауса и даже «1-й концерт» Чайковского. Пришёл Серёга, «оттянул» меня за карты (что играл без него!); в чем же дело – пошли играть в нашу комнату в «козла». Мы играли с Карлом, Сергей – с Игорем. Хамилевич проворчал и демонстративно повернулся к стенке. Закончили в 12 часов ночи. Тут-то всё и началось: проснулись «Китайские мстители». Откуда-то притащили часть лошадиной ноги с копытом, завернули в тряпку, потащили Ленке. Но пока мы шумно готовились, Ленка проснулась и выставила из-под одеяла свои хитрые глазёнки. Пришлось звать подмогу: собрали всех ребят вокруг её койки и запихали незаметно ногу в её сапог, после чего все бросились из комнаты врассыпную. Саня Рудницкий во всю свою длину растянулся в проходе, наш дружный хохот разбудил всех, кто ещё не проснулся. Люда (Ленка) с Ирой тоже встали и решили «мстить». Долго искали сапоги, увидели бумажку с надписью «Нога Китая, подарок от Мао». Вертели бумажку в руках, ничего не понимая. Наконец, Людка протянула руку за сапогом, а из него торчала… белая кость! Что с ней было! Когда извлекли из сапога копыто, девчонки от страха попрятались под одеяла, а мы попадали от смеха. Люда схватила ногу и с ужасом выбежала из комнаты. В коридоре завязалась битва, на подмогу Ленке бросилась Иринка. В это время Альбин снова запихал ногу под одеяло Ирине. Повторилось всё с начала. Ни один человек уже не спал. Погас свет, бегали с фонариками. За окном вдруг кто-то завыл страшным голосом. Девчонки притихли. «Волки!» – закричали мы и попрятались под одеяла. Всё завывало и завывало, сверкали какие-то огни. Ася закричала: «Боюсь, дайте мне кто-нибудь руку!»…  Володя Касьян, который приехал вечером к нам из Тургуля и остался здесь ночевать, не поленился встать и разогнать эту «китайскую» компанию. Успокоились окончательно около 2-х часов. Улеглись, предварительно поставив у порога девчонок шайку с водой. Засыпая, услышал, как кто-то заплескался в ней.
        20 сентября
        Итак, всё кончено. Судьбой неумолимой я осуждён рожать отчёт. Ещё вчера имел я вид терпимый, сегодня же из носа всё течёт! (Шутка)… Сегодня всё же немного поработали, собрали инструмент и закончили свою трудовую деятельность на целине. Сотворили мы следующие объекты:               
Зерносклад на 5000 тонн (не смонтировали крышу);  два жилых дома;  овчарню из самана;    доильную установку «Карусель» (не смонтировали крышу);  малую электростанцию.         Остались незаконченными: магазин;  третий жилой дом. Кроме того, месяц работали на ЗЖБИ в Тальщике; монтировали ток на центральной усадьбе; давали концерты; читали лекции… Результаты соц. соревнования между отрядами неизвестны до сих пор. …  В лагере целый день веселье. Мы же с Сергеем засели за отчётные документы, которых   
                61
целая гора, -- самая напряжённая работа. Приехал Рихтер с ведомостями оплаты, заставил всех расписаться, выдал деньги (две тысячи шестьсот рублей) и уехал. Какие деньги, за что – толком не объяснил. На кого выписано по 70 рублей, на кого по 20, на кого по 7 – хитрая ведомость. Будем разбираться. Деньги спрятали Юрке в чемодан. Затем я долго писал тексты во все «Почётные грамоты»… Вечером пели до хрипоты. В суматохе чуть не забыли, что сегодня день рождения у Аси. Срочно организовали подарок, расписались все на поздравлении. Немного потаскали Асю за ушки… Валерий Иванович напоследок всадил мне последний укол. Эмма тоже почти поправилась, слабовата пока ещё Оля. Завтра из больницы приедет Сумерин. Нам пора спать, а «Мстителю» - работать.
        21 сентября
        Пробуждение было интересным. Слышалось ворчание и кряхтение: Альфат привязан к койке, взывает о помощи. Игорь перебрал вдруг всех апостолов: на шее у него висел внушительный крест. Прошёл слух, что ночью «мстили» Галамага с доктором… Вернулся Володя Сумерин, не совсем ещё здоровый, исколотый так, что сидеть не может. Но лучше ходить больному, чем лечиться в местной больнице. Он проклинает всё на свете!   Бригадиры с мастером ездили в центр, разбирались с заработками. Вернулись невесёлыми: с наших нарядов много «срезали». Если бы у нас был нормальный мастер, всё было бы хорошо, а Тырин – тюфяк, ничего не может провернуть. Красс всыпал ему «по первое число», но было уже поздно; надо было контролировать прохождение через бухгалтерию всех нарядов регулярно… В лагере – никого, все разбрелись по рощам, наши захватили ружьё. В полдень к нам пришла большая весёлая компания, оказавшаяся студентами из Караганды. Они только что приехали на уборку картошки, всего 20 человек. Жить будут в наших «хоромах», а пока пришли ознакомиться… Сборы, уборка лагеря до вечера. Вот и вечер, время потехи. «Осенило» вдруг Альфата! Украли у Чернецкого галифе. Прикрепили к ним дощечку с надписью: «Штаны передовика производства. Руками не трогать, руки не вытирать! Привет от дяди Ходжа из Албании!» - и повесили их в туалет девчонок. С этого и началось! Хамилевич ушёл гулять с Галкой Анкудиновой, койку его разобрали и спрятали. Альфат ночью должен дежурить, сейчас спит; с его койки сняли спинки, поставили ложе на пол. Иринкину койку поставили на «взвод»: как только ляжет – грохнется. После этого стали укладываться спать, но не спится! Стали рассказывать страшные истории, сопровождая их шумовыми и световыми эффектами. Бедная Ася! Она дрожала и вскрикивала при каждом шорохе, пришлось взять её за руку. Но когда Репа шёпотом произнёс: «… из камина появилась чёрная кисть в кожаной перчатке и потянулась к горлу хозяйки», - Ася не выдержала (её койка рядом с печкой) и убежала к Рите Смеловой. В это время что-то забарабанило в окна и завыло. Шум разбудил всех до единого. Девчонки вышли на улицу и прокричали: «Подъём!» Саня Рудницкий пошёл в палатку разбирать койку у Альбина, но Альбин уже проснулся и сам пошёл «мстить». Не долго думая, Сергей, Санька и Альбин подожгли «шашку» из киноплёнки и бросили её в нашу комнату . Клубы едкого дыма, шипение плёнки – ничего не видно и не понятно. Игорь в одних трусах (а ведь мы в «гостях» у девушек) бросился
                62
исправлять положение, но было уже поздно. Чего-чего, а этого никто не ожидал. У нас же есть больные, некоторые девушки со слабым сердцем, они глотали теперь ртом воздух, как рыбы на суше. Меня это разозлило, я выскочил из комнаты в одних трусах, перевернул койку Чернецкого, вспугнув при этом доктора. Он посмотрел на меня ошалелыми глазами, протёр их кулаками и, ничего не поняв, лёг спать снова. Дальше на пути была палатка, я влетел в неё, предварительно въехав в лужу. Перевернул койку Альбина, при этом что-то повалилось с треском. Кто-то включил свет с криком: «Наших бьют!» Грянул хохот: я стоял в трусах и большущих сапогах, грязный, как чёрт, и злой, как туча. Затем вернулся к себе и расправился с ложем Серёги, выбил стекло, чтоб вышел дым. Все завернулись в одеяла и выбежали из комнаты девчонок на улицу. А провокаторы решили устроить дымовую завесу и в палатке, но я там всех уже разбудил, и авантюристы попались. Малышев, Каминский, Слепнёв набросились на Серёгу, за него вступился Писаренко. Потом на сторону палатки перешёл и сам провокатор Альбин; все вывалялись в пыли, как поросята. Досталось же начальнику, намяли ему бока! Кое-как улеглись в 5 часов утра. Но всего ещё можно ожидать!
        22 сентября
        Ночью больше ничего не случилось. Хамилевич долго ворчал, разыскивая свою койку, обозвал нас глупцами и детьми. Но что делать, у нас – демократия! И внутренний климат в отряде – самый лучший, как говорят в других отрядах. Но начальнику отряда я всё же сделал «втык»: демократия демократией, а поступать так легкомысленно командир не должен… Приехали ребята из Тургуля – насовсем! Весь день прошёл в сборах. Вытащили на улицу целый ворох тряпья, сапоги, рукавицы. Этот ворох вечером предадим огню. В местную школу передали физические приборы и спортинвентарь, специально привезённые для этой акции. Директор школы остался очень доволен, тепло попрощался с нами; просил не забывать пионеров и помочь им (это уже для следующего года). Дело в том, что здесь сильны сектанты, детей не пускают в школу и не дают вступать в пионеры… Наконец, всё подготовлено. Заколотили ящики, перемыли всю кухонную посуду. А когда собрались разводить прощальный костёр, за нами приехал Беккер, пригласил на торжественный ужин («бешбармак»). Надеваем «парадную» форму, идём: Сергей, я, все бригадиры (Лисенков, Писаренко, Каминский, Касьян), Тырин – весь актив, кроме Хамилевича. В полной темноте подошли к какой-то хибаре, там нас уже ждут. Всё начальство совхоза здесь: Пивоваров, Томас Фукс (управляющий в отделении), Яков Швайцер (завхоз), Беккер, Белоусов, Кенжигарин Куряке (парторг), Нуркин… Разулись, прошли в светлую комнату. Кругом – ковры. Расселись вокруг стола, ноги протянули, кто как смог. Сейчас будем приучаться к казахским обычаям (я с ними немного знаком). Швайцер притащил чайник с водой, тазик, полотенце. Всех обошёл, помыли руки. Я уже видел такое: на огромном подносе плывёт зажаренный баран, утопающий в жиру. Сверху лежит совершенно лысая голова. Хозяин принялся резать мясо на куски, роем вились мухи. Куряке взял полотенце и принялся активно хлестать по мухам, пока всех их не разогнал. Неожиданно голову барана подложили Сергею как самому уважаемому гостю.
                63
Он не знал, с какой стороны к ней подступиться, вертел её, противную, и так, и сяк. Пивоваров на ухо подсказал: если всю не съешь, откуси кусочек и передай остальное соседу. Таким образом, голова оказалась у меня, а Серёга радостно хихикнул. Я быстренько отправил её Писаренко. В конце концов голова оказалась у Куряке, он её и прикончил (чувствовался его навык в этом деле). Вслед за этим всем нам дали по огромной кости. Кость – тоже признак уважения. Чем белее она будет (т.е. чем тщательнее мы её обгрызём), тем приятнее будет хозяину. Обглодали и кости. Появилась водка, чего мы больше всего опасались. Но расторопный Томас Фукс уже искусно её разливал. Директор произнёс короткий тост в нашу честь. Вскоре все повеселели, сбегали за гитарой. Володя Писаренко сыграл несколько мелодий, мы спели… Нас всё время усиленно потчевали: «Ешьте! Ешьте!» Объяснили, что если гости не съедают всё (а это считается нетактичным), хозяин распределит остаток поровну, а если и после этого не съедят – силой затолкает в рот. Но ведь всему есть предел! Говорят, что Белоусов один может съесть целого барана, а тут сидит, как на именинах. Остался один белый жир, который никто брать не хочет. Тут-то хозяин и спохватился: всем нам плюхнул по пригоршне белого, как снег, отвратительного сала – ешьте, гости дорогие! И ни кусочка хлеба нет! И этим жиром приходилось заедать водку. Б-р-р! Я с трудом проглотил половину своей «дозы», остальное удалось незаметно (все были уже «хороши») подсунуть в грязную миску. Теперь я сыт до тошноты. Потом пили чай… Парторг «отдал концы»: заснул сидя и грохнулся на пол. Прощаемся, наконец. В лагере горит костёр, но мне не до костра. Добрался до койки, и больше ничего не надо. Улёгся на Иринкину, моя была кем-то занята.
        23 сентября
        Разбудили в 6 часов! Не дали отоспаться; голова трещит по швам. Ага! Ложился-то я на Иринкину койку, а проснулся на Асиной. Ничего не помню… Заправили койки, вынесли вещи на улицу. Все улеглись на траву, поют под аккордеон и гитары, настроение чудесное (только не у меня). Я хожу, как не свой. Надолго запомнится мне этот «бешбармак»… Пришли машины. Погрузились. Мои вещи упаковывал и транспортировал Игорь. Меня посадили в новенький «ГАЗ-53». Машина чудесная: просторная кабина, эстетично смотрятся приборы. Вот и уплывает Бостандык, машем руками провожающим, кричим «ура»! Прощайте берёзовые рощи, степь!... Бурсукбай. Здесь – торжества по поводу проводов студентов. Мы все собрались около клуба, поём. Директор совхоза открыл собрание, тепло и трогательно сказал прощальную речь, пригласил приезжать на следующий год. Затем зачитали приказ по совхозу. Многих наградили «Почётными грамотами», а некоторых – денежными премиями. Я тоже «отхватил» 5 рублей! Далее читают: «За высокие показатели и производственные успехи отряду студентов Ленинградского института Авиационного приборостроения присудить переходящее Красное Знамя совхоза»… Под гром аплодисментов получаю знамя. Все кричат: «Покажи!», я развернул знамя, на нём надпись золотом: «Переходящее знамя. Лучшей бригаде». Вдруг что-то затрещало, запело. Открылась дверь, из клуба вышли пионеры при
                64
горне и барабане, в парадной форме. Мы стоя приветствуем их. Потом ребятишки поочерёдно продекламировали текст, да такой, что слёзы выступили на глазах. Это были самые волнующие и запоминающиеся минуты. Они отдали нам «салют» и ушли под бой барабанов, мы им долго хлопали. В заключение выступил Сергей… Попрощались с руководством, разошлись по машинам. До свидания, Бурсукбай! До свидания, совхоз «Имени 22-го съезда КПСС»! Поём прощальную песню… Мы с Ёжиком едем в кабине. Впереди – бригада Жоры Лисенкова, все чумазые от пыли. В Кзыл-Ту прибыли в 20 часов. Эшелон уже заселён. Вот это удар: нам оставлены три купе (на 50 человек!) в вагоне ЛИИЖТа. Споры, ругань… Пока пришлось довольствоваться этим: по 16 человек в купе! Оказалось, что «железнодорожники» устроились по 6 человек в купе, и ни за что не хотят потесниться. Это по-товарищески? Хотя их понять можно: так им пообещал Журавский! Они, окончив работы раньше других, хотели самостоятельно уехать через Омск. Но Журавский отговорил их, заверив, что у них даже третьи полки не будут заняты, т.е. поедут с комфортом. Поверили. И вот теперь – нервотрёпка. Притащили «самого» Журавского, но что он теперь сможет сделать? Лиаповцы обиделись на него не на шутку. В институте будет ему на орехи! Отправились в 00 по Москве под рёв «Ура!»  всего состава.
        24 и 25 сентября
        В 5 часов прибыли в Даут. Здесь прицепили новые вагоны, и мы перебрались в 7-й вагон. Здесь же поместилась часть «толбухинцев». Теперь здесь все свои, в купе по 8 человек – свобода! Наше купе – «Краснознамённое», знамя стоит в свёрнутом виде; обитатели: Сергей, я, Игорь, Карл, Репа, Альфат, Женя и Оля Сидоровы. С нами и чемодан с деньгами, который мы охраняем неусыпно, в нём ведь более четырёх тысяч рублей. Я обитался на третьей полке, там тепло и не дует. В последний раз подшутили над Альфатом: крикнули: «Подъём!» -- он вскочил и тяпнулся лбом о верхнюю полку. Сразу понял, что «подъёмы» остались в Бостандыке, перевернулся на другой бок и снова захрапел. Всю дорогу в вагоне – дым коромыслом: песни, пляски, хохот. В Кургане все высыпали на площадь за мороженым, обросшие, в рваных сапогах. Слышал, как местные девчонки изрекли: «С Колымы, что ли, рванули?» … В Свердловске проводили Касьяна, Волкову, Виноградову… С Карлом сходили в «Молодую гвардию»; разгромили Пашкевича и компанию в домино, но проиграли в «гоб-доб». После этого часа два нашивали на рукава эмблемы ЛИАП. Подобные эмблемы появились у каждого института. На остановках на перроны высыпает такая разноцветная и «разношёрстная» масса, что невольно улыбаешься… В Котельниче вышел Краев. Качнули его на платформе, спели ему песню. Доиграли оставшиеся партии в шахматном турнире. Победителями стали сразу двое: Чернецкий и Писаренко. В эшелоне вышла газета «Степной маяк», в ней напечатали нашу песню «Эх целина ты, целина!»…  Всё ближе Ленинград. Уже въехали в московский часовой пояс. Репкин отсыпается, встаёт изредка. С нами едет и Коковицын, они с Сергеем всё время шатаются по составу… Последняя ночь в вагоне.  Едем между двумя расписаниями, стремясь «догнать» одно из них. Когда прибудем, неизвестно.
                65
        26 сентября
        Всё до мелочей надо просчитать, рассчитаться со всеми. Сергей сидел даже ночью, возился с кучей цифр. Вологда. Провожаем Олю Сидорову. Меня почему-то не встретила сестра, хотя я подавал телеграмму… Итак, расчёт. Бригада Лисенкова получает по 90 рублей чистыми; наша бригада – по 79; бригада Каминского – по 56 рублей на человека, Правда, сюда добавляются ещё премии совхоза, но всё равно не густо. Кстати, наш мастер уже получил свой оклад и смылся ещё в Кирове. Могло у нас и солиднее получиться, будь с нами грамотный мастер, да был бы сентябрь не столь дождливым и холодным (пол-отряда болело). Собрали бригадиров, объявили результаты, немного поспорили, но все согласились с «раскладом». Договорились о городском банкете; выбрали ресторан «Приморский», 6-го октября… Подъезжаем к Ленинграду, всё беспокойнее становится на душе, на месте уже никто не сидит, бегают от окна к окну, из тамбура в тамбур. Последние сборы. По радио объявляют порядок выхода из вагонов. Репетируем песни, у всех блестят глаза в ожидании встречи с родными, друзьями. Вот они, 52 «пынгвынёнка», радостно возбуждённые (за исключением ранее вышедших):
Алексеев Михаил,            Андреев Василий,           Анкудинова Галина,                Бугоркова Нина,                Виноградова Нина,                Волкова Валентина,  Горемыкин Валерий,                Григоров Владимир,                Галамага Нонна,       Елисеев Альбин,                Зарубин Карл,                Игнатенко Тамара,        Кашкаров Анатолий,                Кандзюба Лев,                Китаев Юрий,              Краев Валерий,                Касьян Владимир,                Каминский Валерий,     Лисенков Георгий,                Левтеева Валентина,                Макашев Альфат,        Михайлов Александр,                Малышев Владимир,                Макарова Ирина,    Николаев Валерий,                Некрасов Александр,                Орлов Анатолий,     Пискунова Майя,                Павлов Вячеслав,                Пугачёва Зинаида,     Писаренко Владимир,                Репкин Валерий,                Рудницкий Александр,  Рябинцева Эмма,                Симонов Сергей,                Семёнов Игорь,         Сумерин Владимир,                Соколов Виктор,                Степанова Татьяна,                Сидорова Евгения,                Сидорова Ольга,                Слепнёв Анатолий,     Смелова Маргарита,                Тырин Анатолий,                Хамилевич Юрий,           Фёдоров Дмитрий,                Чеков Валерий,                Чернецкий Александр, Шадриков Юрий,                Щербаков Леонид,                Яйленко людмила,            Якушева Анна.               
        Приехали! Ликующее «Ура!», заглушающее всё! По платформе бегут встречающие. Я первым, со знаменем в руках, выхожу из вагона и попадаю в объятия. А вот и наша 409-я: Ира Шлеханова, Валя Горячёва (Фёдорова), Тамара Шуманская (Голубева), Валера Голубев, Женя Степанов, Виктор Шестаев, Ира Кучерявенко, Игорь Косенков, Виталий Евсеенко… Хватают, качают, теребят. Не могу опомниться, снова качают. Валера (староста) достал откуда-то бутылку «Фраги» и рюмочки. Образовали круг, поём, смеёмся. Подходят
                66
всё новые и новые знакомые. Играет оркестр, мигают вспышки. Вот Суровцев Гена (комсомольский секретарь), Рябцев (редактор институтской газеты). Да! Встреча великолепная… Только через час поехали по домам. Я нашёл Саню Чернецкого, его встретили Люда, мать и сестра Надя. Меня встретили тёти Надя и Нина, после встречи тётя Нина поехала к себе в училище, а мы с тётей Надей, Игорем Косенковым и Чернецкими поехали в Колпино… Это ещё не конец целины. Впереди – весёлые встречи, вечера. Ещё долго весёлое «Рады-рады-рады!» будет звучать в стенах института. Надолго останутся в памяти эти целинные будни и праздники.

                Целинный край, Кокчетавскаяобласть,                Шадриков Ю.Н.                совхоз «Им. 22-го съезда КПСС».