Час князя

Говорят, что эта история произошла в давние времена. Но если о ней до сих пор не забыли и продолжают пересказывать, наверно, есть в ней что-то  любопытное…

Одно маленькое княжество, на которое никто не зарился, потому что отвоёвывать там было решительно нечего, тихо процветало в свое удовольствие.  Тамошний князь  имел обыкновение общаться с народом напрямую, для чего раза четыре за год устраивал у себя в терему посиделки, которые в народе назывались «Час князя».

Приходили на них всякий раз всемером. Мужики к этому относились с пониманием, надевали чистые рубахи и являлись в княжеский терем к назначенному часу. Их заводили всем скопом в парадную залу и рассаживали по лавкам, которые стояли вдоль стен. Сам князь  вскоре бодрым шагом входил в залу. После взаимных приветствий мужики снова занимали свои места, а потом князь прилюдно  говорил с каждым по очереди. Ну тут уж, понятное дело, перед князем полагалось стоять. Такие были    в расписном  терему обычаи, все их знали и чтили.

Ну, значит, расселись мужики по лавкам, ждут, с кого  разговор начнут. Князь оглядел пришедших, полюбовался здоровыми приветливыми лицами. «А славный у меня народ»,- подметил он. И тут углядел зорким оком, что в уголку стоит один, весь такой перекошенный и лицом кислый. Хворый, должно быть, подумал князь. С него, может, и начать? Но, посмотрев еще раз на это помятое лицо и поймав шныряющий взгляд, передумал. И начал разговор с могучего румяного мужика.

- Ты чем занимаешься, мил человек? - спросил князь.
- Кузнечным делом, - отвечал тот.
- И что, нравится тебе?
- У нас в роду все были кузнецы, хорошее дело - и польза, и радость.
- Ладно ты живешь,- говорит князь, а сам уже высматривает, кого  следующего спрашивать.

Тут князю снова попался на глаза тот, который в уголку стоял. «И почему он не садится? - подумал князь, - когда всем присесть было велено? Малахольный, что ли? А может, его кто выпорол, так он и сесть не может?» Но взгляд его перекинулся  на красивого кудрявого молодца. Вот он и будет следующим,  решил князь.

- Ты у нас кто будешь? - спросил  он.
- Гусляр я, на всех праздниках на гуслях играю. Еще песни пою, чтобы народу веселее было.
- Пальцы-то, небось, от струн болят? - участливо осведомился князь.
- Бывает и так, только я все равно играю, потому что не играть не могу.
- Значит, судьба у тебя такая, - задумчиво проговорил князь  и обратился к следующему.

- А ты кто будешь?
- Знахарь я, как дед и как прадед. Они мне свое ремесло и умение передали. На свете столько умных книг, что одному-то за жизнь не прочесть. А людей лечить надо с умом, чтобы не навредить.
- А вот скажи мне, можно ли вылечить человека, который сам того не желает? - спрашивает у него князь.
- Ни в коем разе… - отвечает знахарь.
 
После этих его слов из дальнего угла донёсся злобный смешок. «Пора уж и с ним поговорить, - подумал князь, - а то еще обидится, что его обходят».
- А ты, мил человек, что же не сел, когда все по лавкам рассаживались?
- А чтобы перед князем не вставать, - пробурчал тот.
- Ну, это дело хозяйское,- заметил князь, - только ведь ты все время, что другие отдыхали, на своих ногах стоял…  Но не в этом суть. Ты сам-то чем занимаешься?
 
- Я всех ненавижу, - сквозь зубы процедил тот.
- Ох, какое затейное  занятие, - усмехнулся князь, - а за что ненавидишь?
- За все.
- Нет, давай по порядку. Кузнеца, к примеру, за что?
- За то, что сильный.
- А гусляра?
- За то, что красивый и даровитый.
- А знахаря?
- За то, что умный.
- А меня?
- За то, что князь.
- А себя?
- За то, что не князь.

- А скажи мне, знахарь, лечится ли такая болезнь - ненависть? - спрашивает тут князь. - Совсем извела она человека. Гляди, как настрадался, бедный.
- Это неизлечимо, - отвечает знахарь, - только, сдаётся мне, что главная причина такого недуга не сама ненависть,  а зависть, все от неё идёт. А это такая зловредность - врагу не пожелаешь.
О чём князь говорил с остальными, мы теперь уже вряд ли узнаем.