Помни. Memento mori

                Не жди чуда. Сотвори его сам.      
                Подари  другому.





                Memento Mori.

         Я давно не видел Солнца. Весь мой мир – тесный, промозглый каменный мешок. Неволя. Что им нужно от меня? Почему так долго держат? Скорей бы уж конец – хоть какой! Заунывное  пение муллы нагоняло нестерпимую тоску. Хотелось биться головой о каменную стену. Но нет сил подняться. Силы таяли вместе с надеждой  выбраться отсюда. Я уже не помнил, как я попал сюда. Перестал понимать, сколько прошло часов, дней или лет. Тело  перестало чувствовать боль, голод и только тонкая, звенящая паутинка надежды отделяло сознание  от той грани, за которой черное безумие. Дыханье безумия  леденило душу, пыталось парализовать волю. Но все же я боролся с ним, понимая, что в конце  концов оно меня одолеет. Если только смерть не вспомнит про меня раньше…

         Мне чудилась широкая, необъятная  Река. Я неторопливо парил над чистой, прозрачной водой. Я видел струящееся  золотом Солнце по тихой, спокойной воде. И тут же золотая Луна. Яркие звёзды становились то большими, то острыми, колючими точками. Иногда звёзды превращались в круглые часы, что показывали разное время. На одних часах стрелки словно застыли. На других сливались в размытый круг. Река величаво несла свои воды неведомо куда, растворяясь в мерцающем Тумане Времени. Туда, откуда не возвращаются…
 
          Девушка, невесомо- плавно шедшая по искрящейся золотыми искрами воде, с тонкой, стройной фигурой  в прозрачно – белом шёлке, с золотистыми косами до самых пят босых ног, с сияющими, бездонно – синими глазами - звёздами, осторожно берёт мою руку. «-Идём!», бесплотно, долгим эхом прошелестело со всех сторон. Я вздрагиваю и выдёргиваю свою руку: рука девушки ледяная. Холод лёг на сердце, почти остановив его. Стало трудно дышать. « - Отпусти меня!» - прошептал я. « - Я не хочу туда!». Она грустно улыбалась.  Её косы, просвечиваемые Солнцем,  сияли и переливались. « -Куда ты пойдёшь?» - прозвенел, как хрустальный колокольчик, её голос: « Ведь ты же не найдёшь без меня! Не бойся. Я выведу тебя на Дорогу» Она снова потянулась за моей рукой. Я медленно, задыхаясь, отступал : «Я пойду домой». Она печально покачала головой: « - Нельзя». Голос её всё тише: « - Тебя уже похоронили. Пути назад нет. Посмотри туда». Я оглянулся. Я увидел Горы. Из Гор передо мною вырос земляной холмик, с большим камнем вместо креста.
«- Разве только Чудо?» - продолжала она. «-Но ты же не веришь в чудеса!». Я из  последних сил выталкивал воздух из лёгких.. Воздух стал таким густым и тягучим : « Я… не хочу!.. За что?!. Мне… только… двадцать…». Она засмеялась, как будто ручей зазвенел: «-Нам здесь всем двадцать! Навсегда!». Смех её умолк. Она с состраданием смотрела на меня. «- Бедный мой! Я помогу тебе!». Одна из звёзд выросла и превратилась в большой, хрустальный циферблат часов. Стрелки на этих часах замерли и медленно, всё ускоряясь, завертелись обратно.  Глаза - звёзды  золотоволосой девушки ослепительно засияли. Вдруг река вздыбилась и  загрохотала.

           Солнце больно ударило по моим, почти ослепшим глазам, что ворвалось из открытой двери моей темницы, вместе с током пьяняще свежего воздуха и тут же я провалился во тьму…
   
            Очнувшись, я не сразу понял: что-то изменилось. Это « что –то» была полутёмная комната, с низкими, подслеповатыми оконцами. От очага веяло сухим теплом, живо напоминая детство, русскую печь и синие, морозные сумерки. Посреди комнаты стоял грубый деревянный стол. На столе стояли кувшин, большая деревянная миска с чем-то острым и пахучим.  В углу стола груда оружия. В ножку стола косо упиралась колченогая лавка, с тёмной, отполированной  верхней поверхностью.

            Справа от стола, прислонившись спиною к стене, сидел на дощатом, некрашеном полу мужчина. Руки расслабленно покоились на коленях. Прищурившись, жёстко, скорбно поджав губы, он пристально рассматривал меня. На обнажённой голове черные, с проседью волосы, подстриженные ёжиком. Овальное лицо покрыто многодневной, чёрной щетиной. Одет во все  чёрное.
          Чуть далее, сидела на стуле красивая, молодая женщина, с чёрными блестящими глазами, мягкими чертами лица. Коротко подстриженные волосы не скрывали тонкую шею с нежной кожей, придавая ей милую беззащитность. Отведя от меня взгляд, мужчина  откинул голову на стену, уставив глаза под потолок. Женщина испуганно - вопросительно глянула на него.
                “-Американка.“- почему-то решил я.
                - Как тебя зовут?- на чистом русском спросила “американка”, участливо, с лёгкой улыбкой склонившись ко мне.
Я смотрел на неё, не в силах отвести глаза, вслушиваясь в чарующую мелодию голоса, чувствуя, как жизнь по звенящей капле возвращается ко мне. Имя? Имя! А ведь у меня было когда – то имя! Какое –же?!
                -Я…н - не знаю.- растерянно, чуть слышным шёпотом выдавил я.
                -Ты не знаешь, как тебя зовут? - “американка” искоса коротко глянула на “чечена”.
Но мужчина безучастно изучал потолок.      -Мне кажется, ты  не…- начала она. Но «чечен», резко повернув в её сторону голову, гневным взглядом  оборвал ее.
                -Ты  хочешь умереть?- голос его низкий, властный, слова неторопливо цедились сквозь  зубы. Тяжёлый взгляд тёмных глаз перехватывал дыханье.
                -Н-нет!- с трудом  выдавил я.
Смерть, такая  желанная совсем  недавно, теперь, после чарующего женского голоса, казалась невозможной. Откуда-то возле меня  бесшумно возник худой, костлявый человек, с длинным кривым ножом, со страшными рыжими пятнами на иззубренном лезвии.
                -Нет!! Не надо!!!- отчаянно вскричал я.
Мерзко хихикая, гнилозубый бородач мелко попилил воздух у самого моего горла своим ножом, блеснув латунью наборной рукояти. Бородач также внезапно исчез, как и появился. ”Чечен “, не отрываясь, смотрел на меня. В глазах мелькнуло презрение, губы тронула усмешка:
                -Боишься смерти? А был такой хра-абрый!
Я  с трудом смотрел на него. Стены качались. Голова « чечена», казалось, смотрит из воды, что морщит ветер:
                -У тебя …есть… дети?- в три приёма выдохнул я.
Брови его удивленно приподнялись.
                -А у меня нет!! За что ты хочешь убить меня прежде нерождённых детей!? - Я мучительно закашлялся. На этот крик ушли почти все силы. Стало очень тихо.
Чуть слышно, еле шевеля губами, пытаясь поймать своими глазами глаза «чечена» сквозь мерцающую пелену, я спросил:
                -Командир! Ты… бы… отпустил меня?-
Погрустнев, “чечен” долго, не отрываясь, смотрел на меня. Стараясь удержать свою голову, я смотрел ему в глаза, не мигая. Неровно, захлебываясь, мое сердце мучительно раздирало грудь. Казалось, время остановилось. Медленно опустив глаза, “чечен”  чуть заметно качнул головой – нет.

                По улице аула медленно погромыхивает повозка. В вечереющем  воздухе  пахло горько-сладким дымом, жареным мясом, травами. Я сидел в пыли со связанными сзади руками. Трое моих конвоиров в ожиданье сидели на блёклой, пыльной  траве возле каменной стены. Они оживлённо, громко, как на базаре, о чём – то говорили на своём непонятном языке. По улице, свернув направо в переулок, прокатила “Ява” с высоким рулем. За рулём восседал юнец  с повязанной зеленым платком головой. Позади него, смеясь, что - то крича на своем языке,  сидела девушка, одной рукой держась за плечо юнца. Другой рукой придерживала свой  цветастый платок.
        Чужая, непонятная речь. Чужая жизнь. Я был спокоен. Предчувствие скорого конца  вселило в меня веру в чудо. Оно  непременно должно произойти! Неужели умирают вот так просто? Холодный, тоскливый ужас сковал сердце. Нет! Нет, это сон! Я хочу проснуться, проснуться! Да разбудите же меня кто - нибудь!!! Тут же фыркнула стайка птиц, словно вспугнутая этим немым криком.

               Получив приказ, конвоиры грубо вздернули меня на ноги, и повели по плавному склону вниз. Я чувствовал  на себе взгляды жителей аула: в них было все – ненависть, жалость, сочувствие. Но большинство безучастно  скользили глазами. Безо всяких чувств. Равнодушие.
 
            По пыльным камням мы спускались долго. Я с трудом держался на ногах. Поминутно оступался и падал. Конвоиры молча поднимали меня и мы брели дальше. Перешли по полуразваленному, бревенчатому мостику клокочущий поток и начали подъем в негустой лес.

                Вдруг воздух прошелестел, как будто пролетела быстрая, стремительная птица.  Один из палачей, хрипя, схватившись за горло, упал. С дерева, на веревке пронеслась пятнистая, сливающаяся с фоном фигура и ударила с лету ногами второго. Третий, затравленно озираясь, лихорадочно дергал затвор АКМ, от неожиданности и страха забыв про предохранитель. Я почувствовал, что веревок на мне больше нет, и я набросился на третьего бандита. С неимоверной силой, неизвестно откуда взявшейся в полумёртвом теле, я вырвал оружие у бандита, так что он упал. В слепой ярости я принялся колотить автоматом по голове, груди врага,- по чему попало. Оружие от страшных ударов развалилось на части. Я схватил бандита руками и неистово колотил его о землю. Вдруг он  начал рассыпаться, как глиняная кукла. Отвалилась голова, рука…Окружившие нас люди в пятнистой одежде не пытались меня остановить. Они молча, неподвижно смотрели на рассыпающийся кошмар.  Останки таяли на воздухе, не оставляя никаких следов…

               С колотящимся сердцем, я  наконец проснулся. На груди у меня сидел мой черный кот Черныш. Он внимательно, печально смотрел на меня своими жёлто – зелёными глазами. Потом что - то  мурлыкнул, лизнул меня в нос и спрыгнул на пол.

               Золотоволосая девушка, с глазами – звёздами, была права.  Сделав шаг по Дороге, от Дороги уже не уйти. Вскоре Черныш ушёл. Он больше не вернулся. Я не сразу понял, что он ушёл.  По той Дороге, -  вместо меня. Чудеса бывают! Но не всегда там, где ждёшь. Неизменный спутник Чудес – неизбывная Печаль…
                Memento Mori !


                Июль  2006г.