Как я второй раз стал октябрёнком

                Симбирск-Ульяновск, 1982

        - Ленин? Владимир Ильич? Симбирск? -я подпрыгивал на месте. - Он же здесь родился и учился. Мы едем к нему в гости?
        - Да, сынок. Это родина вождя Великой Октябрьской Социалистической революции, - отец пригладил мой пробор. – Мы остановимся в Ульяновске на несколько часов.
        С первых книг я влюбился в историю, читал о преданьях старины глубокой и не только и слово Ульяновск невольно резануло слух.
        - Папа, как ты думаешь?  Город Симбирск ближе в дедушке Ленину, чем Ульяновск, пусть и названный по его фамилии?
        Отец улыбнулся, всматриваясь в берег реки.
        - Сынок, Ромаша, а свой вопрос про Ленинград ты помнишь?
        - Помню, - я понизил голос, оглядываясь. – Я люблю и уважаю Владимира Ильича и революцию, но не согласен, потому что я за основателей, за места и за исконные названия. Новые города нужно называть в честь Ильича!
        - Ох, и любишь же ты придумывать неудобные вопросы. Вот наступит вечер, будем писать дневник, тогда всё и запишешь. А подрастёшь, сам ответишь и напишешь об этом рассказ.
        Пароход «Афанасий Никитин» торжественно взревел. Туристы плотней прижались к леерам. Пароход ткнулся в пристань.
        Сердце с грохотом провалилось и пропало где-то глубоко.
        На мгновение я закрыл глаза и громкий шепот заполнил голову «Родина Ленина!»
        Глубокий вдох погрузил меня в день вчерашний, мы сидели семьёй в каюте у карты нашего маршрута и слушали рассказ отца о городах его детства и юности.
        Ежегодно, а то и два раза за год папа начинал учиться в новом классе, новой школы, нового города на Волге. Судьба школьника из театральной семьи была сродни судьбе ребенка из семьи военного.
        А я? Я сегодня стоял на берегу Симбирска и сдерживал распирающие меня чувства!
        - Рома! – папа взял меня за руку. – Ты об этом мечтал?
        - Папа, это же родина Владимира Ильича Ленина! Это центр нашей страны!  Ты тоже здесь учился. Значит Ульяновск и мой город, - от волнения я глотал окончания слов.
        - Мы посетим домик, в котором жил, учился и становился личностью наш вождь, - отец улыбался. – Ты тоже будешь хорошо учиться?
        Я что-то буркнул, схватил стоящего рядом брата за руку и потащил к зданию речного вокзала подальше от «темы школы на каникулах».
        - Коля, следи за братом. Встречаемся у автобуса, - зазвенел рядом с нами мамин голос.
        Мы стояли посреди гостиной Дома-Музея Симбирска и рассказ о картинах быта семьи действительного статского советника Ульянова Ильи Николаевича, его супруги Марии Александровны, их шести детей, гулом парадной торжественности учащал сердцебиение.
        Экскурсовод говорила о деревянных домах, о керосиновых лампах и непоседливых детях,  которые все играли и учились в одной комнате, о частых пожарах в городе и о переездах, о кабинетах инспектора народных училищ Ильи Ульянова, об общем столе, за которым дети делали уроки, о любимых книгах каждого, о предметах столетней давности, дубликаты которых наполняли тот дом, тот интерьер и являлись убранством той эпохи.
        Сверкнувший огонёк под абажуром светильника вдруг начал стремительно расширяться и тёмное пятнышко из основания языка пламени за доли секунды расширилось и затмило солнце матовой пеленой грозовой тучи.
        Глухой громовый раскат барабанным боем ударил из поднебесья. Я смотрел в окно.  Первая капля дождя подбросила высоко вверх щепку. Подоконник на это ответил дробью неритмичной мелодии.
        Я улыбнулся. «У меня точно такой же светильник с абажуром, но вместо фитиля лампочка-свечка под белым матовым кожухом».
        Ослепительная вспышка молнии сморгнуло моё воспоминание, и я обернулся.
        Здесь жил и учился Ленин. Учился, учился и ещё раз учился.
        Благоговейный трепет заключил меня в свои объятия. По плечам поползли мурашки.
        Я уже не слышал экскурсовода, перед моими глазами лучились пять великих букв Л Е Н И Н и я чувствовал их тёплый свет в моём сердце. В сознании менялись кадры фильмоскопа, в которых торжественной чередой проходили фотографии, фильмы, рисунки, портреты, художественные рассказы, которые я уже когда-то читал и видел.
        Этот человек перевернул историю.  Он сделал всех равными, освободил угнетенных и дал людям землю, накормил голодных и научил неграмотных. Это наш Ленин»
        Мама трепыхнула моё плечо. Я вздрогнул.
        - Рома, ты о чём думаешь? Что ты будешь в школе рассказывать?
        - Мама, опять Вы с папой со своей школой? Я на каникулах. Я всё равно больше рассказчицы знаю. А то, что не знаю, дочитаю.
        - Ладно-ладно, думай. Не отвлекаю, - рассмеялась мама.
        Я шел по Ульяновску-Симбирску на пароход и каждый шаг мне казался историческим событием.
        Сладкий звенящий после грозы воздух раскатывался по телу, будоражил, звенел и распирал.
        Я обернулся и замер. Дети стояли у калитки. Вдоль забора прыгала лягушка.
        Первой взмахнула рукой Анна, потом Саша, Володя, Оля. Дима вдоль забора бежал за лягушкой с занесенной ладонью, согнутой горбиком.
        Маленькая Мария Ильинична, до этого момента смирно лежащая на руках у мамы, повернула голову, посмотрела на братьев и сестёр и тоже подняла руку.
        Я улыбнулся и помахал замечательной семье.
        Последний солнечный луч блеснул в окне, отразился на лице Володи, и оно стало стремительно уменьшаться. За доли мгновения Володя стал ослепительно-звенящей искоркой и ещё через секунду эта звёздочка заблестела на лацкане моей парадной рубашки прямо над сердцем.
        В каюте папа положил передо мной школьную тетрадь (дневник туриста) и снял с ручки колпачок.
        Я взялся за грудь.
        - Сердце?
        Тревога в теплых родительских словах помогла мне улыбнуться.
        - Звёздочка Ильича, - прошептал я устало.