Два человека

  Две маленькие девочки, Дина и Софочка, живут в очень большом городе с мамой и папой. Совсем точно – они живут то с мамой, то с папой, смотря чей день. Мама это объясняла Дине много раз, и теперь Дина помнит очень хорошо, что понедельник – это папин день, и каждая вторая суббота – тоже папин, а все остальные – мамины, но тут тоже не все так просто… В общем, Дина привыкла полагаться на мамины слова, потому что мама всегда говорит то, что потом делает. Обещала, например, каждое воскресенье водить дочек в кондитерскую – и водит. Правда, ворчит, что от зубов у них ничего не останется, но водит. Так что Дина маме верит. Софочка еще маленькая, поэтому ей все равно, когда чей день, лишь бы были игрушки и вкусности. Да и вообще она какая-то странная, Софочка. Сидит себе в куче игрушек, иногда пищит, если что-нибудь забрать. Дина так не может, ей всегда нужен кто-то живой – подружки, мама, ну, в конце концов, Софочка… Мама говорит, что Софочка характером похожа на нее, а Дина – на папу. Причем так это говорит, что Дине становится стыдно за такой свой промах и она жалобно просит:
  - Мама, но я тоже хочу быть похожей на тебя!
  Мама в ответ машет рукой и просит не стоять посреди дороги. Мама всегда куда-то спешит, не ходит, а летает и торопит дочек делать все быстрей-быстрей: быстро поели, быстро оделись, быстро пошли, времени нет! Вечером у нее тоже почти времени нет, она укладывает детей спать и берется щелкать по клавиатуре – это называется надомная работа. Дине очень мало мамы, она чувствует себя зажатой между двумя наползающими скалами – "папиным" временем днем и этой вечной надомной работой по вечерам. Что чувствует Софочка – кто ее знает, она скрытная и упрямая, как мама. И маленькая. Из-за того, что маленькая, в "папино" время ей можно намного больше, чем Дине – папа всегда защищает маленьких.
  - Ну зачем мне досталась такая сестра, как ты! – страдальчески восклицает Дина, когда совсем допечет.
  - Но другой же у тебя все равно нет! – резонно отвечает маленький философ и невозмутимо продолжает расчесывать куклу.
  У мамы схлопотать могут все. И Дина, и Софочка – смотря, кто кому вредил.
  Дина еще помнит, но скорее картинкой, чем словами – она же была еще совсем мелкая, как Софочка, когда мама и папа еще жили в одном доме – как папа доказывал маме, что Дина ее попросту боится, вот и делает все, что мама просит, с первого раза, а папа, сколько ни кричит, не всегда своего добивается. Потом еще папа говорил какие-то странные слова, что-то вроде "отцовская опека" (Дина так и не поняла, что это должно было значить, но звучало страшно – вроде как папа собирается кого-то печь), а мама тогда так странно и жутко засмеялась – совсем не весело, и еще изобразила папе руками какую-то штуку. Дина не знала, что штука означает, но, когда попыталась сделать такую же в игре с Софочкой, очень больно получила по рукам от папы, хотя вообще-то он никогда не дрался. И маме он тогда сказал, что она русская баба, и еще много чего сказал. Дина знает, что, если мама говорит по-русски – значит, сердится, и лучше не делать ей дырку в голове. Так мама говорит, и, хотя Дина не видит никакой дырки и уж тем более не собирается ее прокручивать, она верит на слово, потому что мама никогда зря не говорит. Это папа любит говорить просто так. Поэтому Дина уже знает, и даже Софочка уже поняла, что, если папа обещал купить им по новой кукле, или поехать в зоопарк – это еще не значит, что он на самом деле хочет купить и поехать. Просто ему надо, чтобы прямо сейчас дочки дали ему поработать. Но Дина не обижается, она уже привыкла, что папе не всегда надо верить. А мама еще иногда читает книжки на этом самом русском языке и говорит, что там очень красивые рассказы, а совсем не только для тех, кто злится. И жалеет, что раньше не учила Дину с Софочкой говорить по-русски. Папа говорит с ними со всеми на иврите. Точнее, он говорит напрямую только с девочками, а когда нужно что-то сказать маме – просит Дину передать – потом, вечером, или пишет ей письмо на компьютере.
  - Знала бы ты, сколько есть сокровищ в русской литературе! – часто говорит мама мечтательным голосом, но тут же обреченно машет рукой: - Все равно не поймешь… Что ж, по крайней мере, ты у меня красавица…
  Так все говорят, что Дина очень красивая. У нее карие глаза и кудри, как у папы, зато белая нежная кожа – как у мамы. А Софочка похожа на галчонка, так мама говорит – она смуглая и черноглазая, а вот волосы коричневые, и с каждым днем как будто светлее. Одна мамина подруга сказала Дине, что она, когда вырастет, будет самой красивой невестой и выйдет замуж за очень хорошего жениха.
  - А я не хочу замуж, - ответила ей Дина, а мамина подруга сделала очень большие глаза и чуть не подавилась тортиком – от смеха. – Зачем – все равно же потом разводиться.
  Мамина подруга как-то сразу перестала смеяться и даже забыла жевать тортик, а мама как раз засмеялась и сказала:
  - Ну, я на тебя посмотрю лет через пятнадцать…
  Потом прищурилась по-хулигански и спросила Софочку:
  - Софочка, а ты хочешь замуж?
  - Я хочу шоколадный йогурт, - бесстрастно ответила Софочка. Ей была нужна конкретика. Так мама говорит, и Дина даже знает, что такое конкретика. Свадьба – это неизвестно когда и непонятно, надо ли оно совсем. А йогурт шоколадный – вот он, и он вкусный.
  Они потом еще долго говорили, мама с подругой, и Дине было скучно, потому что мамина подруга не умеет догонять и искать, а мама сейчас тоже не будет, потому что разговаривает. Мама все пыталась объяснить тете Саре, что самое важное для человека – независимость, и когда его уважают. А тетя Сара качала головой и возражала, что одной все равно хуже, хоть и независимой. У нее самой есть дядя Мойше, он очень хороший, всегда улыбается Дине с Софочкой и всегда слушается тетю Сару.
  Когда тетя Сара в тот раз ушла, мама взяла Дину за плечи, посмотрела ей прямо в глаза долго-долго и сказала:
  - Ты сейчас не поймешь того, что я тебе скажу, но просто запомни, это важно знать. Никогда, - тут мама еще крепче сжала Динины плечи, - никому и никогда не позволяй себя унижать. Не позволяй никому себя обидеть. Никому. И мне тоже.
  Дина хотела сказать, что она вообще никогда не обижается на маму, даже когда она кричит и отодвигает с дороги. Но, пока Дина собиралась, мама отпустила ее плечи и вздохнула:
  - Эх, Мышь, какая ты у меня маленькая. Когда же ты уже вырастешь? Хоть поговорить можно будет…
  С этим Дина была не согласна, она была как раз взрослая, это Софочка – маленькая, ей всего четыре. А Дине целых шесть с половиной, и она уже ходит в школу. Правда, в школе ей не нравится. Там нужно очень долго сидеть за столом, а хочется бегать. Бегать можно на переменах, но там другая проблема: почему-то несколько девочек все время делают Дине мелкие пакости – два дня назад, например, отобрали куртку и натерли мокрой половой тряпкой. Дина рассказала об этом маме, а мама позвонила учительнице и маме той девочки, которая с тряпкой. А Дине потом сказала с укором:
  - Дай ты им сдачи! Твоя мать – "русская", в конце концов! Они же чувствуют, что ты их боишься, вот и гадят!
  Дина пыталась что-то возражать, что в школе драться нельзя, но мама сказала твердо:
  - Так и передай: твоя мама велела давать сдачи! Пусть со мной разбираются!
  В школе есть еще одна большая неприятность – домашние задания. Опять же, их нужно делать долго, а у Дины нет на это терпения.
  - Ну, я же объясняла… - мама говорит пока мягко, но голос уже подрагивает. – Вот два пальчика – видишь? А вот еще два. Так сколько будет два плюс два?
  - Четыре… - шепчет Дина.
  - Умница! А теперь скажи так, без пальцев, сколько будет три плюс один?
  Без пальцев Дине трудно, тем более что мелкая Софочка крутится рядом и предательски быстро схватывает то, что мама рассказывает. Мама всплескивает руками и обращается к малышке:
  - Скажи, Кролик, сколько будет три и еще один?
  - Четыре! – чеканит Софочка и кидает быстрый взгляд на Дину. Вылитый галчонок, черноглазая.
  Мама безнадежно смотрит на Дину.
  - Быть тебе домохозяйкой! – рубит она с раздражением, а потом, уже спокойнее: - Не дай Бог…
  Дина никогда не спорит с мамой; ей, конечно, грустно, когда мама вот так говорит, и совсем не хочется быть домохозяйкой, но она только опускает голову и молчит. Просто ей в такое время почему-то жальче маму, чем саму себя. Как будто как раз мама – девочка, вроде сестренки.
  Больше всего Дина любит как раз те несколько часов по вечерам, когда мама забирает их с Софочкой из папиного дома и везет к себе домой. Тогда можно поиграть в домино, в пазлы, а если повезет – то в прятки или догонялки, мама здорово умеет догонять и находить. Посмотреть мультики тоже можно, тогда мама стоит рядом и обнимает их по очереди – то Дину, то Софочку. Дина старается как можно больше мамы перетянуть на себя – Софочке, может, и хочется тоже, но она молчит и не плачет. Мол, не хотите – не надо. Странная она, Софочка, на самом деле. Когда Дина с сестренкой были в доме у папы, то Дина слышала, как папа говорил кому-то, что Софочку вообще никто не хотел, но она все равно родилась. Это Дина как раз понимает – Софочка уж точно бы никого не спросила, хотят ее или нет. Она же на маму похожа – характером…
  Но самое сладкое время – после душа, когда Дина влезает на мамину кровать и кладет ей голову на колени. Тогда можно поиграть в паучка: для этого маме нужно растопырить пальцы на руках и небыстро бегать ими по Дининой спине, животу, голове и вообще, по чему придется. И говорить при этом: "Паучок-паучок-паучок идет!" Дина при этом ежится и старается не смеяться – это такая игра. Потом мама отсылает Дину в ее кровать, купает Софочку и тоже долго-долго держит ее на коленях и прижимает к себе. В паучка они не играют, просто сидят молча, или мама рассказывает какую-нибудь сказку про кролика, который хотел есть только морковку, или про льва, к которому все боялись идти на день рождения. Сидят-сидят, пока Софочка не заявляет повелительным баском:
  - В кровать!
  И мама послушно несет ее в кроватку – потом, правда, еще немножко стоит там и продолжает прижимать к себе Софочку – пока та не начнет брыкаться.
  Потом Софочка укладывается и обнимает большого белого медведя, и так с ним спит. А мама еще чуть-чуть гладит ее по голове и тихонько говорит по-русски. Кстати, да – по-русски можно не только ругаться. Дина уже выучила то, что мама говорит по вечерам сестренке: "Ты моя доченька…". Это что-то очень доброе. Вообще, хоть мама и не говорит прямо так словами, но Дине кажется, что каждую ночь перед сном мама как будто извиняется перед дочками за прошедший день, особенно перед Софочкой. Может, мама ее все-таки хотела, а не так, как папа говорит?...
  Дина слушает мамин шепот и вспоминает, как сегодня, после "паучка", она вдруг задумалась и сказала маме:
  - Зря ты, мама, замуж выходила… Хотя – если бы не вышла, у тебя бы нас не было, правда?
  Мама улыбается и гладит Дину по голове.
  - Ты – Мышь! – говорит мама, и это означает что-то вроде "я тебя люблю". Дина это уже знает, но иногда ей бывает как-то не то, что обидно, а просто хочется, чтобы мама это так и сказала – "я тебя люблю". Конечно, Дина уже большая, но почему-то хочется. И вот сейчас, то есть – тогда, до того, как была выкупана Софочка – какой-то вредный чертик вселился в Дину и сказал за нее:
  - Ты, мама, такая смешная, когда говоришь по-русски! Когда я папе рассказываю, как ты говоришь, он тоже всегда смеется!
  Тут получилось как-то странно – мама гладила-гладила Дину по голове, а потом – как хлопнет! Как раз по тому месту, где у Дины завязывается хвостик. Это было почти не больно, но девочке почему-то захолонуло дыхание и из глаз само полилось – наверное, слезы, но обычно слез столько не бывает. Дина не стала плакать громко, она только уткнула лицо маме в живот, чтобы его было не видно. А мама сидела молча, не отпуская Дину с колен. Потом ее рука снова легла на Динину голову и стала ее гладить. А мамин голос сказал тихо, но так, что лучше бы уже она кричала:
  - Привыкни уже к тому, что твоя мать – "русская", и будет говорить по-русски, когда ей удобно! И мне плевать, кто и где надо мной смеется!
  Она еще немножко погладила и спросила:
  - Мышь, ты плачешь?
  Дина помотала головой и еще крепче прижалась к маминому животу.
  - Скоро твой день рождения… - задумчиво произнесла мама. – Хочешь, купим тебе большого медведя, больше меня ростом?
  Дина хотела кивнуть, но подумала, что это будет слишком быстро, тогда все будет ясно, и мама ушлет ее спать. А мамин живот был такой теплый, и рука такая мягкая. Все равно придется когда-нибудь уйти спать, но Дина старается растянуть эти несколько минут, насколько можно.
  Когда Дина засыпает, она часто видит похожий сон: как будто они все живут в большом-большом доме, и мама, и папа, и Дина с Софочкой. Мама веселая, а папа во сне похож на дядю Мойше. Но Дина знает даже во сне, что так быть не может, потому что папа никогда не станет похож на дядю Мойше, а мама слишком независимая. И Софочка будет такая же. Поэтому Дина вздыхает, поворачивается на другой бок, и ей снится уже что-то другое…