Читая Эренбурга Люди, годы, жизнь. Ксанти

  Когда я читал впервые книгу Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь», меня раздражало в ней обилие имен людей, с которыми он встречался.
Я не понимал, зачем заполнять целые абзацы фамилиями, причем обязательно с инициалами тех, кто потом вообще исчезал из жизни автора и не привносил в содержание книги ничего нового.
И тогда я начал опускать эти абзацы, не обращая на них никакого внимания.

Сейчас же я прочитываю их все, потому что нет ничего приятнее для меня, как увидеть в этой правдивой книге фамилию человека, которым когда-то восхищался или, наоборот, которого ненавидел, а иногда, правда, весьма редко, с которым встречался. Но некоторые из этих фамилий уже стали забываться, и не только мной.

Так я очень обрадовался, когда прочел у Эренбурга о поэте Семёне Гудзенко, чьи стихи поразили меня в молодости своей правдой и силой, и которого я уже не вспоминал, потому что он как будто исчез из нашей литературы, а ему на смену пришли другие поэты, может быть, и талантливые, но не трогающие мою душу . (Янадеюсь написать о нем и еще о некоторых поэтах и писателях военной поры отдельное эссе).
То же самое чувство я испытал, читая об Исааке Бабеле, Анне Ахматовой, Ольге Форш, Максе Волошине и многих других , любимым мною авторах.
Затем я был поражен воспоминаниями Эренбурга о предателе генерале Власова, ибо власовцы сыграли большую роль в гибели моего отца.

Но совсем неожиданно для меня оказалось, что я встречался с человеком , о котором писал не только Эренбург, но и Хемингуэй, и многие другие малоизвестные авторы. Литература о нём достигает несколько десятков книг.
Правда, встреча с ним длилась не более трёх минут, но самое главное, что именно он ответил на вопрос, мучивший меня: почему именно испанцы и только они решились на гражданскую войну против фашизма.
Это было задолго до написания Эренбургом книги «Люди, годы жизнь». Я учился тогда в педагогическом институте в столице Северной Осетии городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ), следовательно, эта встреча произошла где-то в промежутке между 1957-ым и 1962–ым годами, я точно не помню.
Вместе со мной в институте учился мой одноклассник Юрий Баскаев, только он был студентом исторического факультета, а я – филологического. Его отец занимал высокий пост Председателя Совета министров Северо-Осетинской автономной советской социалистической республики (СОАССР), и жили они в большом особняке на тихой улице, куда мой друг часто приглашал меня в гости.

Я помню, что в тот день мы задержались в институте, так как там проходило первенство городских ВУЗов по вольной борьбе, и Баскаев участвовал в нем, будучи, как и многие осетинские юноши, ярым приверженцем этого вида спорта, традиционного в Северной Осетии. Он занял первое место в своей весовой категории, и предложил мне зайти к нему, чтобы отметить победу за кружкой горячего чая с тортом.
Раздеваясь в прихожей , я увидел в открытую дверь , что за столом в гостиной сидит отец Баскаева, а напротив него мужчина в генеральской форме. Мы посчитали, что нарушать их беседу будет невежливо и, даже не поздоровавшись с ними , проскользнули в Юркину комнату.
- Кто этот генерал? – спросил я его.
- Ксанти, - ответил он кратко.
- Это его фамилия?
- Нет, военный псевдоним. Ты должен знать его. Прожить всю жизнь в Осетии и не знать, кто такой Ксанти, это позор для человека, который считает себя высоко культурной личностью. Ты читал «По ком звонит колокол» Хемингуэя?
- Конечно, читал.
- Так вот прообразом главного героя в нем, подрывника Роберта Джордана, был «майор Ксанти», как его называли в Испании. И еще он был известен там как «Хаджи». Потому что его полное имя Хаджи – Умар Джиоевич Мамсуров. Ты в последнее время помешался на войне в Испании, так вот, когда он придет сюда, ты можешь задать вопрос участнику той войны.
- А почему ты так уверен, что он зайдет сюда?
- Потому что, что у осетин есть такой обычай: когда гость собирается уходить, он обязательно спрашивает о здоровье детей хозяина и заходит посмотреть на них. Ты помнишь, как я часто приходил в школу не выспавшимся и засыпал за последней партой? Тогда и родился этот анекдот средней школы №6: учитель математики, заметив, что я кемарю на «Камчатке», закричал: «Баскаев! Какие бывают треугольники?!». Я вскочил с места, продрал глаза и, увидев на доске нарисованные мелом чертежи, спросонья тоже закричал : «Треугольники бывают большие и маленькие!» Класс загрохотал от смеха, а учитель поставил мне «двойку»… Так вот, недосыпал я по той причине, что у нас всегда было много гостей, и застолье обычно длилось до полуночи. А потом гости шли в детскую , чтобы посмотреть на нас с братом и, естественно, будили нас своими громкими разговорами. ..

И, действительно, спустя какое-то время раздался стук в дверь ив комнату вошли генерал и Юркин отец.
- Ну как, студент? – спросил Мамсуров. – Успехи есть?
- Есть, Хаджи – Умар Джиоевич, сессию сдал без троек, а сегодня стал чемпионом города среди студентов по вольной борьбе, - ответил мой друг, протянув генералу диплом первой степени, полученный за победу.
- Молодец! – похвалил его Мамсуров и посмотрел на меня, спросив: - А это твой друг?
- Да, мы учились вместе в школе и сидели за одной партой . Кстати, он интересуется гражданской войной в Испании и хотел бы задать вам один вопрос.
К этому я был совсем не готов, поэтому стушевался и покраснел. Но генерал посмотрел на меня участливо и без насмешки.
- Ну, что же, валяй, задавай свой вопрос! – бодро сказал он. - Но только один. Я спешу…
Я собрался с духом, и мне сразу пришел на ум вопрос, давно волновавший меня.
Слегка заикаясь, я спросил:
- Почему из всех стран Европы только одна Испания объявила войну фашизму?
Мамсуров раздумывал не более пяти секунд и ответил четко и кратко, но совершенно непонятно для меня
- Потому что это страна Дон-Кихотов.
Сказал и сразу ушел, не прощаясь…
А мы с Юркой остались сидеть за столом, оба пораженные этим ответом

А как вы думаете: почему военный человек, сражавшийся в Испании, не раз смотревший там смерти в глаза, услышав мой вопрос, первым делом вспомнил не о мужестве испанских республиканцев и не о жестокости фашистов, а о каком-то рыцаре печального образа, бывшим для нас неудачником и почти шутом, бедняге Дон-Кихоте?
Трудно ответить на этот вопрос, и я, честно сказать, был разочарован встречей со знаменитым Ксанти, несмотря на то, что о нём писал мой любимый Хемингуэй. Хотя и гордился этим знакомством.

Прошло несколько лет, и я прочел вышедшую в 1967-ом году книгу Эренбурга «Люди, годы, жизнь», в которой войне в Испании посвящено сотни страниц .
Но по причине, указанной выше, наткнувшись на абзац, пестревший десятком незнакомых мне имён, я не стал читать далее, посчитав не достойным моего внимания то, о чем будет рассказывать автор о каком-то совершенно неинтересном для меня Сурице, и пропустил несколько страниц, посвященных именно Ксанти.
Но зато я нашел там несколько напоминаний о Ламанче, родине Дон-Кихота. Эренбург говорит об этой области Испании, как о средоточии сил, противостоящих фашизму.
И тоже связывает это с именем рыцаря, боровшегося с ветряными мельницами.
Дон-Кихот – неисправимый романтик, но он не терпит насилия и обмана, и потому является любимым героем своего народа.
И народ, объявивший войну фашизму, был похож на него
Чтобы узнать, что такое для испанцев Ламанча, надо только услышать, как они произносят это слово.
Я, следуя примеру моего отца, со студенческих пор начал изучать испанский язык. Работая переводчиком в порту, я общался с капитанами иностранных судов только на английском языке. Но, когда капитанами были испанцы, я задавал по-испански лишь один вопрос: «Что такое Ламанча?» И все они, без исключения, поднимали глаза к небу и отвечали:
«La mancha… Еste es el coraz;n de Еspa;a… Don Quijote… Sancho Pancha… Dulcinea..» (Это сердце Испании… Дон-Кихот…Санчо Панса… Дульсинея…)
Вы заметили, что название «Ламанча» испанцы пишут и произносят, как два слова?
La - это артикль, служебная часть слова, не имеющая значения, mancha – это пятно.
Когда я открываю в Интернете карту Испании, я вижу на ней пятно ярко-красного цвета на фоне коричневого однообразия. Это цвет борьбы и противостояния фашизму…
Но это было не всё, что я узнал, вновь перечитывая эту книгу.
Теперь я прочел пропущенный мною отрывок о Ксанти, и понял, наконец, смысл его ответа на мой вопрос, почему испанцы боролись в одиночестве против фашизма.
Но сначала я вкратце расскажу о биографии этого человека. Она необычна и интересна, потому что он прожил жизнь , полную борьбы и приключений. Кто захочет узнать о ней более подробно, может зайти в Интернет и найти массу биографического материала и воспоминаний о встречах с ним.
Но прежде всего, я советую всем, кто заинтересуется его жизнью и подвигами, прочитать книгу Хемингуэя «По ком звонит колокол».
Итак, Хаджи-Умар Джиоевич Мамсуров родился в 1903-м году в крестьянской семье в селе Ольгинское, которое находится всего в пятнадцати километрах от Владикавказа. Я часто бывал в нём, не зная, что это село является родиной героя, и только недавно узнал, что там 1980-м году был открыт мемориальный дом- музей семьи Мамсуровых.
О неудержимом характере молодого Хаджи можно судить по тому, что в 1918-м году, то есть, в возрасте пятнадцати лет он уже сражался против белогвардейцев в составе кавалерийского полка Красной Армии, а в 1929-м году стал его командиром.
Затем он закончил курсы при Военно- Политической Академии и начал работать в Разведуправлении Красной Армии. Именно здесь Мамсуров стал опытным специалистом по борьбе с явными и тайными врагами народов всего мира, то есть, фашистами.
В 1936-м году его направляют в Испанию, где идет непримиримая гражданская война между республиканцами и коричневой чумой. Там проверяются силы перед великим противостоянием – Второй Мировой войной, миновать которую было нельзя, потому что Гитлер, провозгласивший арийскую расу единственной полноценной расой на планете, мечтал о мировом господстве. Он начинает испытывать в Испании последние образцы германской военной техники, в частности, авиации, управляемой лучшими асами «люфтваффе». На окопы республиканцев, вооруженных стрелковым оружием времён Первой Мировой войны, ползут мощные танки , произведенные на заводах Круппа.
Фюрер бережет свою армию от атак на позиции испанцев, эту «грязную работу» выполняют итальянские чернорубашечники, которые вскоре начинают понимать, что дуче хотя и является главным идеологом мирового фашизма, на самом деле слепо подчинятся Гитлеру.
В Советском Союзе хорошо видят и понимают, что на Пиренейском полуострове идет подготовка к войне, главной целью которой будет первая в мире страна рабочих и крестьян, и Сталин посылает туда своих людей и технику. Правда, делается все, чтобы сохранить это втайне, так как вмешательство нашей страны в испанские дела может способствовать созданию антисоветской коалиции в Европе.
Но, тем не менее, к осени 1936 г. на полях сражений в Испании, Германия и СССР фактически выступали как противники: на стороне франкистов выступали свыше 25 тыс. солдат и офицеров нацистского вермахта, а на стороне республиканцев выступало около 3 тыс. советских добровольцев.
Среди них был и Мамсуров, которого все в целях конспирации называли «македонским террористом Ксанти», потому что своей внешностью и характером он очень походил на балканских горцев. Иногда его принимали за болгарина или серба, а на передовой его считали испанцем, особенно после того как, женившись на своей переводчице Паулине- Марианне, он почти свободно заговорил по-испански.
И вскоре его уже никто не называл «македонским террористом», во всей стране Мамсурова знали как «майора Ксанти», а спустя некоторое время как «полковника Ксанти». Причем, эти звания совсем не зависели от тех, что присваивались ему в Советском Союзе, он получал их за свои боевые заслуги от испанского народа.
Испанцы любили его не только за его храбрость. Он был для них своим, когда сражался рядом с ними в окопах, и когда играл с детьми на площадях разрушенных городов. Если бы кто-нибудь сказал, что этот жизнерадостный человек с весёлыми глазами – советский разведчик, испанцы посмотрели бы на этого человека как на сумасшедшего.

Не знал об этом и Хемингуэй, тоже бывший в то время в Испании. С Ксанти его познакомили советские журналисты М. Кольцов и И. Эренбург. Они стали друзьями, но, когда Мамсурова попросили дать интервью американскому писателю, тот ответил отказом, сказав о нём: «Он много пьет, и много говорит». Многие возмущаются , когда читают об этом, но я понимаю, что это говорит не друг Хемингуэя полковник Ксанти, а разведчик Мамсуров. Он хорошо знал цену каждого слова, сказанного им, и потому всегда был немногословен.
«Но ведь они сражались бок о бок в той первой войне против фашистов!» - возразите вы мне. Да , это правда… Но папа Хэм бесстрашно рисковал своей жизнью, добывая материал для своих репортажей, чтобы все люди тех лет и даже их потомки узнали из них о том, что такое фашизм, а Мамсуров шел в бой, чтобы все народы и их потомки не жили в фашистском рабстве.
Интервью, от которого отказался Ксанти, всё-таки состоялось. Перечитывая его, я не перестаю удивляться мудрости и дальновидности этого человека.

После интервью он говорит Кольцову о Хемингуэе; «Он мне не нравится». И я закончу эту фразу так: «… потому что я не был с ним рядом в бою». Я уверен, что Ксанти мог подумать только так.
И именно Ксанти способствовал тому, что Хемингуэй принял участие в опасном деле.
Одна рота из его отряда идет в тыл фашистов, чтобы взорвать мост, и американец спрашивает инструктора-минера: «А можно мне с вами?» - «Если Ксанти разрешит», - отвечает тот. Ксанти разрешил, и Хемингуэй прошел своё первое боевое крещение. При его непосредственном участии мост был взорван вместе с проходившим по нему поездом. И еще одна деталь: в течение всей этой многодневной операции папа Хэм был абсолютно трезв. Но это была не его заслуга. Просто Ксанти, соглашаясь на его участие в деле, предупредил командира отряда: «Только пить ему не давайте».

Но Хемингуэй ничего не знал о том, с какой предусмотрительной осторожностью относился Мамсуровк его особе, и старался при всяком удобном случай вызвать его на откровенный разговор. Он многое узнал о Ксанти, даже постиг особенности его сложного характера, что и позволило ему сделать Мамсурова главным героем своего романа «По ком звонит колокол». Правда, некоторые биографы отрицают это, утверждая, что черты характера Ксанти воплощены в нескольких действующих лицах романа, но это утверждение кажется мне абсурдным. Представьте себе «Пиковую даму» Пушкина, в которой есть несколько героинь с характером княгини Голицыной, ставшей прототипом мистической старухи – графини, или «Трёх мушкетеров» Дюма, где и Атос, и Портос, и Арамис похожи на графа Шарля де Кастельмора, прообраза Д’Артаньяна. Поэтому я считаю, что только один главный герой романа, Роберт Джордан ,списан с Мамсурова.

В 1938-м году Мамсуров возвращается в Москву на свою прежнюю работу, а когда начинается война с белофиннами, командует подразделением лыжников - разведчиков
Когда однажды у нас зашел разговор о нём с Дзамболатом Георгиевичем, отцом моего друга Юрия Баскаева, я удивился тому, что Мамсуров так быстро освоил лыжи. На что старший Баскаев с улыбкой сказал: «Если бы ему приказали командовать авиационным полком, он бы научился летать на самолёте за одну неделю. Такой он был человек».
Да, это был решительный и умный человек, способный преодолеть всё ради победы. Труднее было доказывать свою правоту в штабах и даже Сталину.

В феврале 1940-го года Мамсуров был вызван в политотдел, где член военсовета Лев Мехлис поставил перед ним задачу «преподнести финнам подарок к годовщине Красной Армии», то есть устроить громкую диверсию именно 23 февраля. Хаджи-Умар пытался доказать штабистам, что именно в этот день финны утроят посты, усилят бдительность. Но его не послушали. В итоге группа из 50 лыжников, посланных в финский тыл, была полностью уничтожена.
Обо всем этом Хаджи-Умар Джиорович рассказал апреле 1940 года в Москве, на совещании начальствующего состава Красной Армии.

И когда сидевший в президиуме Сталин задал ему вопрос: «Скажите, а вам кто-нибудь мешал командовать?», командир лыжной бригады произнес: «Порой, товарищ Сталин, мешали. И сильно мешали».

И он тут же назвал имя Мехлиса, прекрасно зная, что этот всесильный в армии человек обид не прощает. Этому удивился даже сам Сталин, но в решении этого вопроса стал на сторону Ксанти, благодаря чему тот и выжил. А начальник автобронетанковых войск РККА Герой Советского Союза командарм 1-го ранга Павлов, соратник Мамсурова ещё по Испании, спросил после совещания: «Ксанти, ты дурной или бессмертный? »

После того апрельского совещания многие ожидали если не ареста, то уж, как минимум ,перевода Мамсурова с понижением куда-нибудь на периферию. А он стал начальником 5-го отдела Разведуправа Красной Армии и был направлен на курсы усовершенствования командного состава при Военной академии им. М.;В.;Фрунзе.

Когда Мамсурова просили рассказать о его участии в Великой Отечественной войне, он говорил кратко: «Полвойны – партизан, полвойны - кавалерист»

Он создавал первые партизанские отряды в Белоруссии, о героических делах которых вы хорошо знаете из книг и кинофильмов, а в 1942-м году возглавил Штаб партизанского движения на Северном Кавказе.

И здесь я опять хочу коротко сказать, как всё-таки связана моя судьба с именем этого человека.


А в марте 1943 года полковник Мамсуров вступил в должность командира 2-й гвардейской Крымской кавалерийской дивизии, с которой воевал до Победы.

Герой Советского Союза генерал-полковник Хаджи-Умар Джиоевич Мамсуров умер в 1968-м году в возрасте шестидесяти пяти лет и похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

А я хочу привести в свооем эссе отрывок из заключительной части романа «По ком звонит колокол», чтобы показать несгибаемую волю человека, прототипом которого был Мамсуров.

Роберт Джордан лежит один на горном склоне у дороги, по которой должен пройти отряд фашистов. Ему надо во чтобы то ни стало задержать их, чтобы спасти своих товарищей, отступающих в горы. И он думает:

«Теперь уже можно это сделать. Я тебе серьезно говорю, уже можно.
Но если ты дождешься и задержишь их хотя бы ненадолго или если тебе удастся хотя бы убить офицера, это может многое решить. Одна вещь, сделанная вовремя…. Ладно, сказал он. И он лежал спокойно и старался удержать себя в себе, чувствуя, что начинает скользить из себя, как иногда чувствуешь, как снег начинает скользить по горному склону, и он сказал: теперь надо спокойно, только бы мне продержаться, пока они придут».

И закончу я этот рассказ на оптимистической ноте.
Ежегодно посещая могилу отца, я останавливаюсь в осетинских селах, в каждом из которых есть свой герой. И мне нравится сидеть со стариками на брёвнах у школы и слушать неторопливый разговор о людях, прославивших их народ. Мальчишки, уставшие играть в футбол, вскоре присаживаются рядом и тоже слушают их, внимательно и с гордостью за своего земляка. И кто-то из них обязательно спросит: «Дедушка Сослан, а ты знал его? Какой он был в детстве?» И Сослан, которому уже восемьдесят лет, с улыбкой ответит: «Когда он погиб, мне было всего пять лет. Но отец мой говорил мне, что был он пацан, как пацан… Как ты сейчас…»
И я думаю: «Мудрые эти осетинские аксакалы. Казалось бы, ничего особенного Сослан не сказал. Но на самом деле он подарил мальчишке надежду. Потому что, услышав эти слова, тот подумал: «Если наш герой был таким же, как я сейчас, значит, и я могу стать героем…»