И вся любовь

      Света шла по лестнице к подружке. На ступеньках сидели мальчишки и во что-то играли. Один из них, чужой, поднял глаза и остолбенело уставился на девочку. Света бочком проходила мимо ребят, увидела этот взгляд незнакомого парня и, слегка смутившись, опустила голову. Даже немного испугалась прямого взгляда жёлто-зелёных глаз – как будто тигр в кустах высматривает свою жертву – так потом она могла охарактеризовать этот взгляд. А тогда подумала про мальчика: «Какой страшный!» В смысле – некрасивый.
 
      Парнишка был из соседнего двора, ходил сюда к своим друзьям. За смуглую кожу и чёрные волосы ребята прозвали его «Цыган». Имя у него было – Валентин, Валя. Это был уже взрослый парень – он перешёл в 8-ой класс. Света была младше и перешла в 5-ый класс.

      Как-то тётя послала Свету за огурцами в сараюшку. Дом был двухэтажный, с печкой на кухне, и сараюшки были предусмотрены для хранения дров. Но в них хозяева, по деревенской привычке,  держали также  кадки с огурцами и капустой, и даже кур. Вот Света бежит через двор. Её обдувает сильный ветер. Платье на Свете новое – тётя смастерила из остатков штапеля, из которого сшила себе платье. Юбка у Светиного платья была сделана из множества клиньев, что придавало ей вид раскрывшегося широкого колокольчика – «полусолнце», как тогда говорили. Девочки просили Свету раскружиться, чтобы посмотреть на это тканевое яркое полусолнце. Вот и теперь Света бежала по двору и сама любовалась на себя, видя, как трепещет на ветру пёстрая юбка. Настроение от этого было прекрасное – детство-юность. Силы неизмеримые, ветер, лето и такое красивое красно-коричневое платье с расклешённой юбочкой. Счастье! Позже мальчики, и в их числе Валя, с каким-то необыкновенно романтическим  выражением на лице рассказывали, что они видели её в окно, как она бежала в сарай. Казалось бы – что особенного? Но Света поняла, что они разделяли тогда с ней её радость жизни.

      Валя постоянно крутился в их дворе, принимая участие во всех их делах. Ребята были активные, всё время что-то устраивали: игры в мяч, лапту, городки, причём вместе с родителями. Вышагивали на ходулях, устраивали концерты и спектакли. Валя хорошо рисовал, и девчонки привлекли его к оформлению пригласительных билетов и афиши предстоящего дворового спектакля.
Иногда Валя приходил с младшим братом дошкольного возраста – очень красивым мальчиком, совсем непохожим на Валю. У братишки была светлая кожа и ярко-голубые глаза. Волосы тоже были тёмные, почти чёрные, но не такие прилизанные, как у Вали, и черты лица у мальчика были утончённее. Даже характер проявлялся совсем не такой, как у Вали, а более трепетный. Валя приходил ещё и с младшей сестрёнкой – ей было года 1,5. Она постоянно ныла, что-то требовала, не понятно что, плохо ещё ходила, но рвалась вперёд, выставляя тельце впереди рук и ног. Валька сказал, «со знанием дела», что у женщин, мол, всегда так – грудь вперёд. Свете это объяснение показалось неприятным.

      Валя принёс во двор фотоаппарат и стал фотографировать девчонок, и в первую очередь – Свету. Он перефотографировал её со всеми дворовыми подружками. Потом сказал:
- А что вы на фото все такие серьёзные? Надо улыбаться!
 Девочки стали улыбаться и, действительно, снимки стали получаться интереснее. Торопясь увидеть свои фотографии, Света согласилась прийти к Вале домой. Жил он в длинном кирпичном одноэтажном доме с отдельными квартирными выходами и удобствами на улице.
      Валя показал, как сушит и проглаживает фото – на зеркале их шкафа. Вместе они снимали высохшие фотографии и смотрели, как девочки получились. Хорошая память осталась!
      Красуясь перед Светой, Валя взял гель для укладки волос и намазал им волосы. Прямые довольно длинные чёрные его волосы совсем прилипли к голове и интенсивно отливали жирным блеском, но Валя сказал, что это красиво. И ещё сверху надел сеточку, чтобы волосы не рассыпались.  Наверное, так было модно тогда, но Света ещё не доросла до этого.

      Пришла с работы мама Вали. Увидела девочку, приветливо улыбнулась ей и сказала, что когда Света будет уезжать домой, Валя подарит ей те розы, что растут у крыльца. Света сразу обратила внимание на эти розы – три строгих кустика густо-красных роз.  В их маленьком палисаднике не было ничего, кроме этих роз. В соседних – буйно росли кусты сирени или красовались разно-пёстрые цветы, а здесь – только эти три куста чайно-гибридных роз. Они как-то сиротливо, как показалось Свете, смотрелись на голой земле, и Света подумала, что без этих роз в палисадничке станет совсем грустно. Пусть розы растут. И до отъезда ещё далеко – целое лето, рано загадывать, решила Света.
      Свете очень понравилась Валина мама. Вот, оказалось, на кого был похож младший брат – копия. Валя же был копией своего отца, в чём потом могла убедиться Света. Отец Вали был невысокий, худенький, вечно усталый, молчаливый человек. А жена его рядом с ним – необыкновенная красавица. Белокожая с огромными сапфировыми глазами, чёрными ресницами, бровями и волосами – видно, что своими, не крашеными, и с прекрасными чертами лица. Такая чудесная внешность даже для кино – слишком хороша. Родила троих детей, при этом красота её не увяла. Какая же она была в молодости? Вообще, невозможно представить – наверное, необыкновенно, просто фантастически хороша! Всё это Света уже понимала. Как и то, что, вероятно, в своё время, пылкий художник поразил девушку своими картинами, рисовал её, этим и прельстил. В то время, как Света познакомилась с семьёй Вали, отец его работал художником на хрустальном заводе.
      
      Валя пригласил Свету посмотреть вечером у них телевизор – будет какой-то иностранный фильм «до 16». У тёти, у которой Света с братом тогда гостили, не было телевизора, и Света стала отпрашиваться на просмотр, не сказав только, что фильм «до 16». Тётя, поупиравшись, отпустила её, но только в сопровождении брата, который был старше Светы на 2 года.
      Вот сидят они, смотрят телевизор – вся семья и Света с братом. Наступает щекотливый момент – героиня в трусах стоит перед героем, желающим овладеть её телом.
- Вот дура, – комментирует Валя, – у неё же от этого будут дети!
 Все остальные молчат. Брат толкает Свету в бок и горячо шепчет в ухо:
- Пошли домой, пошли!
 Но Свете неудобно покидать дом так демонстративно и она сидит. Хорошо, хоть, эпизод с героиней в трусах закончился на этой сцене, и далее щекотливых моментов в фильме не было. Больше Света решила не ходить к Вале на фильмы «до 16».

      Однажды Валя позвал Свету присутствовать на печатании фотографий. Сказал, что, если они хотят фотографий, то пусть скрашивают его скуку при этом деле. Света взяла с собой Томку.
      Томка, Тома, Томочка, была младше Светы на два года. Это была курносая, веснушчатая, русая девочка с жиденькой косицей и вечно выбивающимися из неё прядями прямых выгоревших волос. Брови и ресницы у неё тоже были выгоревшие. Подбородочек немного западал назад, что окончательно придавало Томочке внешность этакой крестьянской девочки-простушки – героини многих сказок. Вид у Томы обычно был задорный и весёлый. Она играла в дворовом спектакле подходящую к её облику героиню Анюту: «Анюта!»  –  «Что барыня? Я тута». С ней тогда случился забавный эпизод. По ходу пьесы она надела полосатые шёлковые штаны от папиной пижамы, подвязав их верёвкой. Но в самый ответственный момент верёвка развязалась, и штаны упали. Двор грохнул от смеха. Смеялась и сама «Анюта». Света же была недовольна и требовала переиграть сцену, потому что срывался сюжет. Но никто не послушался. Так и превратили спектакль в хохму из-за упавших штанов. Тогда Свете было грустно от этого, а потом она тоже с улыбкой вспоминала этот эпизод.
      Сама она тогда играла барыню-гостью и для костюма надела своё новое ситцевое, зелёное в красных розочках, платье, сшитое уже мамой, а не тётей. Дополнила наряд розовыми гольфами и, главное, обула лаковые тётины туфли-босоножки на небольшом тонком каблучке. Тётя была маленького роста, и нарядные чёрные туфельки были Свете почти впору.
 
      Так вот, пришли они с Томочкой к Вале и засели вместе с ним у него  в подполье печатать эти снимки. Сидели под красным фонарём. Валя там что-то химичил, а девочки болтали. Уже пару часов прошло, и Валя сказал, что ему надо зачем-то сходить наверх, и оставил их одних в подполье. Девочки сидят, ждут. Вдруг Тома говорит, что очень хочет писать.
- Потерпи, – велела Света.
Но Тома, указывая на маленький детский горшочек в углу, сказала, что больше терпеть не может, и, раз тут стоит горшок, значит, предусмотрено, что его можно использовать. Сняла с него крышку и сделала своё дело – по-маленькому. Света растерялась, совершенно не зная, что теперь с этим делать – такой конфуз! И ничего не стала делать. Девочки покинули дом, не сказав про горшок. Потом уж Света подумала, что, может, надо было заставить Тому самой вынести горшок, раз она туда что-то сделала? Но она так не сказала. Единственно, её утешала мысль, что, может, Валя поймёт, что это не Света сделала, а маленькая Томка.
 
      Но ничего не обошлось. Валя Свету разлюбил – охладел к ней. По крайней мере, он это показывал при их встречах. И розы из палисадника на прощанье ей не подарил.

Послесловие
В следующее лето Света узнала, что Валя поступил в Художественное училище во Владимире (он в их дворе при ней горделиво рассказывал об этом соседке). Значит, пошёл по стопам своего отца, решила Света. Валя довольно холодно относился к Свете.
- Значит, не судьба, – вздохнула Света и почему-то ей показалось, что она полюбила этого надменного мальчика.
Света сказала об этом своей подруге-ровеснице, но та рассмеялась:
- Не говори глупости!
- Действительно, глупости, – подумала Света.

      Ещё Света узнала большую новость – мама Вали бросила своего мужа, уехав с проезжим офицером. Забрала с собой двух маленьких детей. Старший, Валя, остался с отцом. Два художника, так похожие друг на друга.
      Может, кто-то и осуждал красавицу – Валину маму, называя её нехорошими словами, только не Света. Наоборот, она считала, что это справедливо. И была уверена, что с офицером мама Вали нашла своё счастье.

      Ещё, спустя пару-тройку лет, двоюродный брат Светы, ровесник и сосед Вали, сказал, что знает одного  человека, который по-настоящему любит Свету – это Валя. Но Света не поверила. Ей показалось, это было просто отголоском той прежней полудетской влюблённости Валентина. И не стоит на это обращать особое внимание.
 
      Света перестала ездить в тот городок и больше о Вале ничего не знала. Она ещё долго мысленно ругала Томку за тот горшок, который поставил Свету в двусмысленно положение. Но потом, со временем, когда стала мудрее, мысленно поблагодарила девочку и даже была рада тому конфузному эпизоду, поскольку, неизвестно, куда бы завели эти ахи-охи, и не повторила ли бы Света судьбу мамы Валентина.