Как мы с Анфисой короновирус воевали

В ноябре выпал снег и пришел Большой Порядок. Все телеканалы, радио и вся интернет-смесь были забиты сообщениями, что Короновирус бросил десант на наши земные территории. Нам, не имеющим ни оружия, ни антидота было предписано вести себя по отношению к нему вежливо и тихо.
Ведущие телеканалов постоянно бубнили о сдержанной манере поведения - не показывай Ему ни своего открытого лица, ни ног, ни рук, не кричи, не пой и вообще – затихни! А это вполне в духе нашего отношения к внешнему врагу, наши пастыри ни с кем не хотят ссориться, всех называют партнерами, наиболее близких - братьями и если уже не целуются по-брежневски с каждым и взасос, то ручки охотно жмут и все зубы в объектив выставляют.
Поэтому, когда пришла Большая Болезнь населению сразу объявили о правилах поведения: лицо закрой маской или пластиком, руки-ноги - перчатками. И следи, чтобы они были чистыми. С людьми на улице попусту не заговаривай, близко не подходи! И особо следи за руками - руки для пожатия не подавать. А про поцелуй, так навсегда забудь! А если такое несчастье случится, то сразу полощи рот одеколоном или настойкой боярышника - помогает, говорят..
* * *
Многим может показаться, что в серьезной борьбе победу приносит какие-то секретные знания, новейшее оружие, применение которого тут же повернет победу в свою сторону. Потому стараются выловить шпионов,найти незримую руку спецслужб, ищут советы экстрасенса и прочие умности. А на самом деле театр действий весь открыт, что на поле Куликовом, что под Аустерлицем, - фантазируй, планируй, где ударные полки, где запасные, откуда нанесешь свой победный удар.

У меня с Короновирусом тоже не было секретов. Он ждал, когда я откроюсь, подставлюсь, я знал, что он этого ждет. И избегал благоприятных для него ситуаций. Больше месяца я соблюдал этикет и не появлялся в красных зонах.

А потом подошло время, когда мне надо было выйти в чистое поле. Мне нужно было получить в стоматологической поликлинике справку,что моим зубам не нужны ни ремонт, ни медпомощь. За две недели я выбрал через городскую систему самое, на мой взгляд, благоприятное время – 15 часов, когда там должно быть мало посетителей.К поликлинике можно было и подъехать, но это заняло бы больше времени и опять-же опасные контакты в транспорте. Потому план нарисовался сам собой: по солнышку, по ветерку быстро проскочить эти полтора километра,забежать к врачу, взять справку и быстро вернуться домой.
Но накануне оказалось, что запланированная ситуация резко изменилась. Погода ухудшилась, пошел мокрый снег. Осеннего солнечного кросса ожидать не приходилось. А я находился на Его территории.

Прошел еще один день – ничто не изменилось, всё оставалось на своих местах. Передо мной лежала, - возьмем аналогию с Наполеоном - Старая Калужская дорога, занесенная мокрым снегом и с несчётным количеством засад. На одной из них Он должен был встретить меня.
Шахматисты, финансисты, мужья и папеньки,невесты и мамаши! Разве вы всегда, делая свой выбор, точно оценивали последствия? Разве вы не наполнялись вдруг радостной уверенностью, что все ваши худые предположения есть только перестраховка и напрасные опасения, что жизнь проще, легче и милостивее к вам? Один скажет, что это и есть тот самый русский «авось», другой назовет это ощущение жизненным оптимизмом, третий напомнит вечное « волков бояться – в лес не ходить». Вариантов для успокоения себя мы найдем немало. Одним из них я успокоил себя и вышел на заданный маршрут.

.* * *
Первую половину пути до дантиста я проделал в строгом соответствии со своим планом, порядком действия и временем. А на обратном пути началось непредусмотренное. В моем сознании стали возникать неожиданные задания. То мне привидятся что мне очень нужно немедленно купить десяток черной редьки, что продается в соседнем овощном магазине - надо только сделать небольшой крюк влево и вернуться обратно. То возникнет пачка пластмассовых скобок для крепления провода на стене в комплекте с симпатичными мелкими гвоздочками из белого металла. Надо опять-таки свернуть, купить и потом быстро домой и выравнить на стене отошедший провод. И вот я уже сворачиваю со своей улицы влев0 и иду по переулку, в сторону от моей улицы, наталкиваясь на встречные машины. Одна из них сбивает меня с ног. Я трясу головой, прихожу в себя, ругая себя последними матюгальными словами, хватаю себя за волосы, разворачиваю свою голову на 180 градусов, лбом к дому и приказываю себе – иди туда!
Взмокший от долгой ходьбы и борьбы с собой, растрепанный с промокшими ногами и вымотанной от внутренней борьбы душой, я вернулся домой и сразу залез в горячую ванну.

* * *
Ночью короновирус продолжил знакомство. Сначала он показал мне своё дыхание, градус своей жизни. Я увидел себя лежащим без одежды под ослепительным солнцем на песке и камнях. Было беззвучно и безветренно. Вокруг того небольшого углубление в песке, в котором я лежал, поднимались струи пульсирующего перегретого воздуха. Я попытался сквозь сжатые ресницы посмотреть, где я нахожусь, но смог увидеть только трепетанье вокруг меня горячего воздуха и сидящую недалеко на расстоянии вытянутой руки желтую ящерицу, которая не мигая рассматривала меня в упор. Её холодная воля и победное хладнокровие вызывали во мне внутренний протест. Мне стло не по себе, что меня бесстрастно рассматривает это  чудо природы надо было что-то сделать, отогнать её, но под рукой я не нащупал ничего, кроме песка и мелкого камня. Ожегши плечо об какое-то раскаленное тело, я бросил попытки бунта и закрыл глаза.

Проснулся я в своей комнате. Солнце с такой силой освещало её, что смотреть без рези в глазах можно было только через пальцы ладоней. Солнечный свет струился по стенам комнаты, заполнял вазоны с цветами, в которых плавала фигура Будды, только что вышедшего из купальни. А потом вся это масса зашевелилась, задымилась и из неё вышла моя кошка Анфиса, выкрашенная почему-то или кем-то? в яркий лимонный цвет. Немного придя в себя, я обнаружил, что все белое и желтое скручивается, выворачивается и превращается в лимонное: буквы и пятна на телеэкране, подоконники, страницы газет и книг, цифры телефона. И жара становилась все нестерпимей.

А потом раздался звонок у входной двери и в у комнате появилась Синяя Птица. Вообще-то она назвала свое мирское имя – её звали Лала Кудайбердыевна и прилетела она из районной поликлиники. Она была вся в бело-голубых одеждах и в шуршащей прозрачной пленке. А внутри этого оперенья сверкали черные глазки и длинным хоботом уходила вниз удлиненная черная маска.Что-то прощебетав, она поставила меня перед собой и мне показалось, что она ткнула мне в нос и в горло своим острым клювом. Мазок на короновирус был взят. Прощебетав, что через два-три дня мне по телефону сообщат о результате, она оставила похожие на  белые яички таблетки антибиотика и выпорхнула из квартиры. А я стал считать дни и ждать, когда она вернется.

* * *
Эта птица казалась мне самым добрым изящным и гуманным персонажем из свиты короновируса, который в тот же день он показал мне свой запах.Он выставил передо мной деревянную раму, на которой была растянута и прибита по краям мелкоячеистая требуха какого-то животного. Её, видимо, долго скоблили, вычищали и удаляли жир и провяливали на солнце, от чего она потемнела до темно-коричневого цвета и уплотнилась..
Если бы меня попросили, долго не думая,назвать, что это за животное, я бы уверенно сказал,что это верблюд. Но на все другие вопросы, типа: а когда я видел в последний раз верблюдов, как я отличаю верблюда от верблюдицы и др., я, конечно бы не ответил. Но для меня было бесспорно, - что это была часть верблюжьего существа.

Я получил приказ внимательно смотреть на панно из выделанной требухи и мысленно погружаться в рисунок его узлов и перемычек. Казалось, распятая требуха увеличивалась в размере, разрастаясь в высоту и ширину. А главное, из неё стал исходить и заполнять пространство неведомый до того глубинный, чревный резкий запах.
Я вскочил на ноги от того, что мне не хватало воздуха. Доска с требухой исчезла. Я бросился проветривать комнату, принес разные отдушки и парфюмы. А потом пришла жена, зажгла в комнате свечи и сказав, если мне кажется, что в комнате есть какой-то запах, то его надо выжигать свечами. Ну разве с такой умницей спорят? - свечи зажглись...

* * *
А потом меня, как мне помнится, перевезли в узбекский город Навои, что стоит в песках Кызылкума, и где апрельский день начинается с температуры в 38 градусов по Цельсию и уходит к вечеру за 40. Я знал эти места - однажды, еще при Советской власти, я оказался в этом месте по заданию союзного Минкульта. Там, через пустыню в город Заревшан, был построен через пески на высоких опорах 220-ти километровый водовод. Под нижнему этажу в город шла вода, а по верхнему обратным ходом летел золотой песок. И там построили невиданной в то время красоты и стоимости Дворец культуры. Вот туда и прислали знатоков культурного отдыха познакомиться с местными чудесами. А местному начальству тот интерес почему-то не понравился и они пытались перенаправить его в туристическое русло. Вот в эту компанию и меня добавили. Но тогда я всех тонкостей инспектирования еще не знал.

Мы набились впятером в раскаленную «Волгу», В окна залетал пережаренный на песках воздух и красное солнце, казалось, расстреливало нас в упор. А водитель, жалея нас, все цокал языком: - «Жарко, да? Вот такая погода у нас. Потерпите, через 20 километров колодец будет.» И так несколько раз. И действительно, вижу, в песках палка какая-то торчит. Водитель стал на четвереньки, покопался вокруг и принес в машину канистру с холодной водой и простынку с горячей курицей: - Угощайтесь! А как только наши прикусили курицу, то последовала заготовка: - А что это вы, гости дорогие, мясо без водки едите? И словно из рукава выскальзывает у него холодная бутылка «Московской». Наши оживились и стали потирать руки. Разлил он по стаканам и мне небрежно протягивает – махни, мол. А я самый молодой из них был, неопытный. - Спасибо, говорю, дорогой хозяин, давно такую курицы во рту не держал, хорошим зерном она откормлена и золотыми руками взрощена. С удовольствием съем еще кусок курицы, а вот водки пить не стану! - уж очень я уважаю людей которые в Магомета верят и по пять раз в сутки молитву ему творят. Но Магомет водки в рот не брал, вот и я хочу пройти по его следам - курицу съесть, а водку ни-ни!

Наши на меня глаза таращят, - ты что это, охренел, что ли ? - А давайте сначала до места живыми-здоровыми доберемся, - говорю я им, - а потом рассуждать будем. Вы уверены, что впереди ни одного больше колодца не встретится?
Уж не помню как, но мы доехали, и я свой обет исполнил. А там уже и хозяева нас встречают, нежно подняли наших на руки положили где-то в тени, и там они до вечера так и не просыпались.
А вот мне хозяева все показали, на все вопросы ответили, все хорошее показали. И тяжелую бутылку с желтым песком вручили. - Ты, говорят, водки не пьешь. Может, это тебе жажду утолит . На том и попрощались.
Наверное, об этом случае самому Горбачеву доложили, потому как вскоре он объявил свою антиалкогольную борьбу.
А ту бутылку я до Бухары кое-как довез - так все руки отмотал - тяжелая та порода, видать, не плодородная. А потом мысль удобная пришла - Ну, чего я буду в Москву песок везти? своего, что ли нет? Кого я этим удивлю? И в под окнами гостиницы по цветнику его и рассыпал.
* * *
И вот пока я по Средней Азии мотался, от золотого песка отплевывался, температура моя согласно пульсу пустыни все поднималась, а потом уперлась в число 39,3 и почти сутки застыла на одном месте. И не сразу я сообразил, что это ящерица со шкафа моей температурой управляет – вытянет голову, уставится на мой термометр и закачивает в него температуру. А как понял, откуда что идет, позвал свою лимонную Анфису и на ящерицу натравил – убери с глаз долой эту нехристь! Ну, та и погнала её по комнатам, шипела и плевалась, беркутом на неё кидалась, пока на окно не загнала и вытолкала в форточку на мороз.

А как только Анфиса с окна спрыгнула, то стала на глазах перекрашиваться: лимонный цвет её шерстки поменялся сначала на песочный, потом на желтый, а затем пошел косыми бело-синими полосками, и снова стала Анфиса снежно-белой. А у меня, глядя на неё, жар пропал и температура вниз покатилась.
Так мы с ней короновирус и победили.