От казаков черноморских до кубанских ч. 11

Своим ордером ген. Де Рибас предписал конным казачьим отрядам располагаться на зимовку «пониже Бендер по левую сторону течения реки Днестра, начиная от слободы Гаргаш Деже до Гнилого Чобруча». Дозволялось также давать отпуска казакам и старшинам, требуя, однако, присылать еженедельные рапорты о состоянии команд. Очевидцы отмечали бурную и насыщенную увеселениями жизнь в городе зимой и весной 1789-1790 гг. За Потёмкиным всюду следовала многочисленная свита из певцов, танцоров, шутов, музыкантов. При Ставке главнокомандующего числились даже два поэта, итальянский композитор Джузеппе Сарти и русский художник М.М. Иванов. Это он первым запечатлел в конце 18 столетия, прекрасные виды крепости и, он же по воле судьбы и обстоятельств оказался одним из немногих свидетелей внезапной и преждевременной кончины своего высокочтимого патрона Г.А. Потёмкина. Искренне скорбя возле князя, умирающего на обочине просёлочной дороги под Старыми Роденами (Унгенский р-он) художник не забыл о своём призвании и долге. Несколько удалившись, он набросал на бумагу детали будущей картины «Смерть Потёмкина в Бессарабских степях». Наступила зима и в этот период тогда не воевали, войска разошлись по квартирам. Черноморские казаки также стали занимать и обустраивать квартиры в городах и сёлах Приднестровья. Вероятно, по согласованию с князем Потёмкиным, в селении Слободзея был устроен войсковой кош, где казаки и встречали новый 1790 год. Наряду с обустройством жилищ черноморцы занялись рыбной ловлей, охотой и другими промыслами.

К тому их понукали и войсковые начальники – кошевой З. Чепега и судья Головатый, которым нужны были гостинцы для вельмож, заменявшие собой золотое шильце, открывавшее все двери. З.А. Чепега требовал от полковника Л. Тиховского, «для приезду его светлости Григория Александровича, наловить хорошей рыбы и держать в садку, дабы она была жива... достать зайцов и тетервей». Тиховскому пришлось брать неводы у раскольников, что вызвало нарекания от самого Потёмкина, приказывавшего не обижать старообрядцев. В Слободзею перевёз свою семью и Антон Головатый. Его двор, как писал Иван Мигрин, был открыт для старшин и казаков. По праздникам Ульяна Григорьевна с дочерью Марией и прислугой накрывали столы и угощали всех приходивших в их дом компотом. Царским указом от 24 ноября З. Чепега был произведен - в бригадиры, А. Головатый - в полковники и зимой они были приведены к присяге на новое звание ген. Ф.М. Толстым в Бендерах. В Крыму и на Кавказе в 1789 г. не произошло ничего выдающегося, и наиболее крупным предприятием было взятие полуострова Тамань отрядом, высланным для этого из Керчи генерал-аншефом Каховским. Впереди ещё была кампания 1790 г., в которой России предстояло новое напряжение сил. Это было связано с колебаниями нашей союзницы Австрии и опасением объявления нам войны со стороны Пруссии и Польши. Пришлось сформировать особый корпус на границе Польши, состоявший из 42 батальонов пехоты, 147 эскадронов и 108 орудий.

Военные действия начались с того, что принц Кобург, овладев Орсовой и, потерпев неудачу под Журжей, двинулся к Бухаресту, куда, по его просьбе, был направлен и граф Суворов. Но едва успели они соединиться, как Австрия, вновь нарушив союзные обязательства, вышла из войны, уступив сильному дипломатическому нажиму со стороны Англии и Пруссии. Войска А.В. Суворова были вынуждены вернуться за р. Серет. В 1787 г., с началом второй турецкой войны, Г.А. Потёмкин передал командование войсками на Кавказе ген.-аншефу Текелли, хотя до 1791 г. сохранял звание наместника. Текели умер в 1788 г. и вместо него был назначен генерал-аншеф граф Салтыков, через несколько месяцев отозванный в Финляндию. На Кавказе остались без общего начальника, чем и воспользовался командир одного из корпусов, ген.-поручик Ю.А. Бибиков, человек далёкий от военных дел и бесталанный. Ревнуя к славе своих, куда более одарённых предшественников, Бибиков решил незамедлительно идти воевать Анапу. Генерал с 8 тысячами солдат, дожидаться весны не стал и выступил в поход прямо в холодном январе, дабы не дать Батал-паше утвердиться в этой крепости. Предприятие это проводилось второпях (Бибикову очень хотелось отличиться) и окончилось для нас крайне печально. В тот год весна на Кубани была ранней, быстро таял снег, горные реки разлились, затопляя всё вокруг. Через день-два оттепель сменялась внезапными заморозками и снежными буранами, потом снова оттепель. По этой причине корпус двигался на юг очень медленно.

Солдаты просто изнемогали от усталости, холода и сырости, бредя по колено в стылой воде. То и дело приходилось строить мосты и прокладывать гати. Затем объявились и черкесы, которые постоянно кружили вокруг, норовя напасть на отставших и ослабевших. Спустя неделю стала сказываться нехватка продовольствия. Его и так взяли в обрез, тут ещё телеги с мукой и сухарями постоянно переворачивались в воду или вообще доставались вездесущим горцам. Пополнить запасы продовольствия было негде, а потому вскоре лошадей стали кормить рубленными рогожами. При таком начале кампании никто уже не ждал от её исхода ничего хорошего. Все стали мрачно поглядывать на генерала, а он продолжал гнать корпус вперёд. Только 1 апреля после 42-дневного марша, израсходовав все припасы, войска наконец-то добрались до Анапы. Намеревались разбить лагерь, передохнуть, но не тут-то было. Со стен крепости турки немедленно открыли сильный огонь, а затем из ворот крепости вырвался пятитысячный отряд, к которому присоединилась ватага горцев. Нападение, однако, было достойно отбито. Турки бросились обратно в крепость и Бибиков, разгорячённый боем дал войскам сигнал на их плечах ворваться в Анапу. Но, когда солдаты подбежали до стен, ворота уже были закрыты и на их головы посыпались лишь ядра, картечь да пули. Русское воинство бессильно было что-либо сделать, поскольку на весь корпус не нашлось ни одной штурмовой лестницы. Потеряв бесцельно не один десяток своих товарищей солдаты и офицеры отошли от крепостных стен.

Но с тыла их снова большим числом атаковали черкесы. Ген. Бибиков, сидя на лошади, лишь неистово крестился и плакал. Положение спасли два скромных старших офицера. Майор Верёвкин кое-как под огнём собрал два гренадерских батальона и с хода повёл их в штыки на черкесов. Любимец армии майор Афросимов выкатил свою батарею прямо перед атаковавшими в шашки горцами и в упор расстрелял их картечью. Подсчитали потери – только убитыми на месте было свыше шести сотен и больше тысячи раненых. Моральный дух воинов сломлен не был, но всем, кроме Бибикова, было уже понятно – надо уходить от Анапы и как можно быстрее. Собранный военный совет единогласно высказался за отступление. На обратном пути приходилось постоянно отбиваться от черкесов. Продовольствие отсутствовало. Лошади все пали в пути и пушки пришлось тащить на себе артиллеристам. Почти все раненые умерли в дороге. Бибиков решил вести остатки корпуса самой опасной дорогой. Майор Афросимов обратился к генерал-поручику с просьбой изменить приказ и вести старым путём. Тогда Бибиков велел отобрать у него шпагу и офицерский шарф. Но корпус встал – солдаты дружно отказались идти дальше. Пришлось Бибикову уступить, и колонна двинулась по старому маршруту. П.А. Афросимову вернули изъятое. Кое-как добрались до Кубани. Мосты были снесены, так как река превратилась в неистовый поток, а сзади уже снова напирали черкесы. Солдаты обивались огнём пока не кончился порох, затем только штыками.

Соорудив кое-как камышовые плоты, стали всё же переправляться. На стремине реки плоты распадались и тогда люди гибли, иных просто уносило в Чёрное море, и судьба их была тоже печальна. Когда войска наконец собрались на правой стороне реки, в их составе насчитывалось менее половины выступивших в поход. Узнав о страшном итоге анапского похода, Екатерина в сердцах написала Потёмкину: «Экспедиция Бибикова для меня весьма странна и ни на что не похожа; я думаю, что он с ума сошёл, держа людей сорок дней на воде, почти без хлеба». Следствие полностью доказало вину генерала и его собирались разжаловать и судить. Но в конечном итоге взяли и просто выгнали со службы. Участники же этого беспримерного по драматизму похода получили в воздаяние перенесённых лишений серебряные медали «За верность». Полковник Пищевич, служивший на Кавказе у Бибикова в своих воспоминаниях приоткрыл правду о главной причине неудачи похода на Анапу. «Начальство войск Кавказских перешло отбытием графа Салтыкова в руки генерал-поручика Юрия Богдановича Бибикова, человека падкого на деньги, и потому он положил сколь можно скорее обогатить себя выведением в расход суммы, на чрезвычайные издержки определённой; и так затеял зимой 1790 г. поход за Кубань, а потом и к городу Анапе». Увы, но во все времена на Руси водились казнокрады, которым собственная мошна была дороже солдатской крови. Умение и мужество майора Петра Афанасьевича Афросимова не осталось незамеченными, и грудь его украсил заслуженный Владимирский крест. После изгнания Бибикова на Кубани по-прежнему шла чехарда командующих.

Продолжение следует в части  12                http://proza.ru/2018/08/22/1206