КалАшникова по косточкам о себе сам!! 1 ч

Предисловие
Эта книга выходит в свет накануне
моего 85-летнего юбилея.
За ее основу взяты мои предыдущие книги:
 «Записки конструктора-оружейника»,
«От чужого порога до Спасских ворот»,
 «Я с Вами шел одной дорогой».

Кроме того, в нее вошло немало нового материала,
     подготовленного совместно
с моей дочерью Еленой Калашниковой,
ставшей моим соавтором, литературным обработчиком
    и составителем новой книги.

Судьба всех моих предыдущих книг в какой-то мере
 созвучна с судьбой России последних лет.
   Вспоминать и делать записи
   о своей жизни и творчестве
я начал еще в середине 1970-х годов.
Возможно, это было связано с нарастающим интересом
к моей биографии сначала военных журналистов,
а затем и гражданских. Я замечал, что каждый раз,
    рассказывая им о своей жизни,
я находил в ней что-то новое, еще не высказанное,
но интересное и важное. И после этих встреч
я садился за пишущую машинку и вспоминал…

Над второй книгой «От чужого порога
до Спасских ворот» я работал вместе
с литературным обработчиком писателем Гарри Немченко
и моим помощником-референтом Николаем Николаевичем Шкляевым.
Она вышла в 1997 году в издательстве «Военный парад»
перед юбилейной датой – 50-летием создания автомата АК-47.
Часть материала нами была взята из первой книги
(особенность написания автобиографических книг).

В новую книгу вошли и неопубликованные страницы
 моих записей о семье, о детстве, о юности.
  Впервые был открыт и мой «черный ящик» –
включен рассказ о трагической истории высылки
     раскулаченной многодетной семьи.

Но, к сожалению, упущен довольно интересный материал
о моих коллегах-оружейниках, о некоторых перипетиях
моей творческой жизни – литературный обработчик
посчитал этот материал излишним.

Так, две мои автобиографические книги вышли в свет.
Совершенно разные книги, как по своему содержанию,
так и по стилю и литературному языку.
Доволен ли был я ими? Что-то нравилось,
а что-то и нет. Они как дети, которые наследуют
  не только черты своих родителей,
но и черты тех, кто их воспитывает…
Поэтому я иногда чувствовал, что не совсем моим языком
говорится в книге и не всегда правильно выражены мои мысли.
Но все это – особенности литературного сотрудничества,
его «издержки», которые, увы, неизбежны…

Третья книга вышла в 1999 году к моему 80-летию.
Выпустил ее Издательский дом «Вся Россия».
Название книги само говорит о ее содержании:
«Я с Вами шел одной дорогой».
В ней я написал о тех людях,
с которыми был связан по работе и по жизни.
О руководителях государства, промышленности, заводов.
О тех, кто оставил в моей памяти след.
О тех, кому благодарен за понимание и поддержку.
Я рассказал о них короткими историями из своей жизни,
вспоминая то главное, что нас связывало.

По-человечески связывало, не официально.
 Есть в книге и воспоминания о моих поездках в США,
о встречах с коллегами-оружейниками Юджином Стоунером,
 Биллом Рюгером и Узи Галом. Помощниками при написании
этой книги были моя дочь Елена Калашникова
и мой давний соратник по работе Николай Николаевич Шкляев.

И вот, в конце 2003 года возникла новая идея –
создать и опубликовать в некотором роде «книгу-итог».
 Такую, которая бы в равной степени рассказала
и о моей личной биографии, и о биографии творческой,
и о моих взглядах на некоторые события или ситуации.

То есть книгу, прочтя которую можно было бы считать,
что состоялось знакомство читателя с конструктором
стрелкового оружия, дважды Героем Социалистического Труда,
генерал-лейтенантом Михаилом Калашниковым.
С гражданином Советского Союза
и России Михаилом Тимофеевичем Калашниковым.
С человеком, прожившим 85 лет в нелегкое
и беспокойное время в стране, которая выстояла
и победила во Второй мировой войне, в стране,
которую не раз разрушали, восстанавливали, перестраивали…

  \\\\   Детство ////   
О жизни нашей семьи мне часто писали
и рассказывали старшие сестры – Гаша и Нюра.
Многого из того, что мне стало известно
о наших предках, я не знал. Хорошо, что память
моих сестер сохранила подробности тех лет.
Я очень благодарен им за помощь в написании этих страниц!

Предки наши жили на северном Кавказе в станице Отрадное.
   Как вспоминали мои сестры,
фамилия прадедов по отцовской линии
якобы была не Калашниковы, а Калашник,
а во второй половине 19-го века они,
    добавив окончание «ов»,
  изменили ее на русский манер.

  Дед мой, Александр Владимирович Калашников,
был единственным сыном в семье сельского учителя.
Мой отец, Тимофей Александрович, родившийся в 1883 году,
тоже был единственным сыном
у Александра Владимировича и Катерины Тимофеевны.
1
Моя мама, Александра Фроловна, была из многодетной,
зажиточной семьи Кавериных, имевших в роду даже священников.
Замуж за Тимофея Калашникова она вышла по любви,
но вопреки желанию своих родителей –
семья моего отца была хотя и работящая, но небогатая.

Поженившись в самом начале двадцатого века,
мои родители сразу же стали строить свой дом –
обычный для тех мест саманный (турниковый)
дом – «мазанку», завели скот.
В 1903 году у них родилась первая дочь Рая,
в 1905 – вторая, Агафья (Гаша), а в 1907 – сын Виктор.
   Жизнь молодой семьи была хоть
и в согласии да любви, но трудная.
Да и не бывает на селе жизни легкой, беззаботной –
не будет у крестьянина достатка без мозолей
на руках да бессонных ночей!..

Постепенно семья Калашниковых вставала на ноги –
крепло хозяйство, росло подворье. У них появилась
и своя сельскохозяйственная техника –
веялка «Зингер» и молотилка.
Отец всегда мечтал о больших урожаях,
но пахотной земли у него для этого было маловато…

   Время больших перемен в России
не обошло стороной и станицу Отрадное.
Когда в начале 1910 года пошел слух о раздаче крестьянским
семьям земли в далекой Сибири, многие станичники задумались.
Ведь тут, на северном Кавказе, земля хоть и плодородная,
но наделы маленькие – большую семью не прокормить!

  В том же году только из Отрадного
  уехало несколько десятков семей –
......искать свое счастье
«за тридевять земель» от родных мест.

Решились на великое переселение и Калашниковы:
 молодая семья и родители моего отца –
Александр Владимирович и Катерина Тимофеевна.

Конечно, жаль было покидать родную станицу
     и навсегда расставаться
с многочисленными родственниками,
но стали они собираться в дорогу.

Дорога предстояла дальняя, и брать с собой нужно
только самое ценное, основное: крестьянскую технику,
 зерно и одежду. Остальное они отдали родным
«на хранение» – до той поры, как в Сибири
разбогатеют и вернутся домой, в Отрадное.
  Им тогда очень хотелось в это верить…

Так мои родители с двумя стариками,
тремя маленькими детьми – 3,5 и 7 лет от роду –
и крестьянским скарбом рискнули отправиться
в дальний путь, в новую неизвестную жизнь!
Думаю, не просто было решиться на переселение
   моему отцу Тимофею Александровичу,
  ведь он, как глава большой семьи,
брал на себя все заботы, все волнения, все тревоги.

И наверняка за долгое время пути он не спал
ночей, задавая себе одни и те же вопросы:
«Что за земля там, в Сибири? Плодородна ли она?
Можно ли быстро поднять хозяйство на новом месте?»
К тому же, в их семье ожидалось рождение 4-го ребенка,
а значит и прибавление хлопот…

Мои родители всегда мечтали о большом
и крепком крестьянском хозяйстве,
о многодетной семье с множеством сынов.

    Поэтому они очень надеялись,
что на новом месте у них родится мальчик,
     на которого они получат
дополнительный надел пахотной земли.

Ведь землю выделяли только на мужские души!
Не знаю, сбылись ли тогда их мечты насчет земли,
  но про сынов знаю точно – сбылись.
     Правда, значительно позже.
А тогда в октябре 1910 года на Алтае
  у них родилась третья дочь Анна.

  Как рассказывала сестра Гаша,
   до будущего места жительства
семья добиралась очень долго, месяца полтора:
«Сначала ехали на поездах в «телячьих» вагонах
до Ново-Николаевской (Новосибирска),
а потом уже до места добирались на конях.
Тятя (так мы звали нашего отца), наверно,
   их купил в Ново-Николаевской…»

Вот так наша семья, покинувшая родные места
в поисках лучшей жизни, и оказалась на моей родине
в алтайском селе Курья! Почему именно в Курье,
сейчас сказать трудно. В тот год многие переселенцы
из родной станицы осели именно там.
Некоторые из них даже свои дома с Кавказа перевезли!..

Выбрав участок земли для строительства дома
на берегу небольшой, быстрой речки Локтевка,
родители начали обживаться на новом месте:
    строить дом, подворье, возделывать
полученную пахотную землю, выращивать скот.
Огород разбили за домом, с выходом на речку:
     и с поливкой удобно,
 и дети всегда будут под присмотром.

Работали всей семьей с раннего утра и до поздней ночи,
стараясь поскорее поднять хозяйство.
В семье, наконец-то, один за другим появились
долгожданные сыновья – Иван и Андрей.

  За многочисленными крестьянскими проблемами
и заботами и не заметили Тимофей Александрович
и Александра Фроловна, как в 1917 году в Россию
пришла революция. Та самая, которая обещала
 «освободить их от каторжного труда
   и дать волю, землю и счастье».

.........Революция – обещала,
а крестьянское хозяйство – обязывало!
Некогда было Тимофею Александровичу вникать
   в революционные изменения...
Главная забота крестьянина – прокормить семью.
  А семьи у многих тогда были большие –
ведь в то время дети появлялись без особых
   раскладок и планов, «как Бог даст».
Они, конечно, добавляли родителям забот,
но и давали надежду на будущее: когда подрастут –
 работников в хозяйстве будет больше!

Моя мама, Александра Фроловна, родила 18 детей!
Но из них выжило лишь 8 – две девочки Агафья (Гаша)
  и Анна (Нюра) и шесть мальчиков –
Виктор, Иван, Андрей, Михаил, Василий и Николай.

 Моя старшая сестра Рая умерла от тифа
в возрасте 8 лет, вскоре после переезда семьи
на Алтай; остальные дети умирали, часто не дожив
и до года; сейчас в это трудно даже поверить,
но тогда детская смертность в России была высокая...

Помню, как мама, приехавшая в гости к нам в Ижевск,
рассказывала о тех временах, о моих детских годах
    и о себе моим маленьким дочерям.
Отвечая на их вопрос, сколько же всего у нее было детей,
она принималась считать с помощью пальцев рук,
   называя каждого ребенка по имени:
– Параня, Гаша, Николай, Виктор, Иван, Нюра,
 Николай, Иван, Николай, Андрей, Михаил,
     Василий, Татьяна, Николай…

Девочки удивленно возражали ей:
– Бабушка, ты почему-то назвала
  двух Иванов и трех Николаев!

Мама с грустью объясняла им:
– Да это потому, что те, первые, умерли!..
  Да и ваш-то отец чуть не помер!
  Миша в детстве был очень слабым,
все болезни к нему так и приставали.
  Благо, в рубашке родился !..

В нашей семье часто вспоминали о моем рождении,
говоря: «Наш Миша родился в рубашке… прямо в сенях»!
    Вот так, холодным осенним днем
10 ноября 1919 года, я и пришел в этот мир…

 Моя мама всегда жила в постоянных
  и нескончаемых работах по дому.
И в тот день, принеся воду из колодца,
она едва успела поставить ведра на привычное
  место и повесить коромысло на гвоздик,
как тут же в сенях и произвела на свет
  мальчика, которого назвали Мишей.

Родился я хилым и очень болезненным ребенком.
Как говорили родные, не было такой болезни,
которой бы я ни болел. Все детские болезни,
буквально одна за другой, а то и сразу несколько,
 уживались в моем и без того слабом тельце.

Будучи еще совсем маленьким, я чуть было не помер.
Настолько тяжело я тогда болел, что наступил момент,
когда родители стали сомневаться, дышу ли я?
Они поднесли легкое куриное перышко к моему носу,
проверяя дыхание. А так как оно даже не шелохнулось,
 то решили, что жизнь моя остановилась…

  Тут же, как часто бывало в деревнях,
в нашем доме появился деревенский плотник
  и, замерив палочкой мой рост,
 вышел во двор мастерить гробик.
И вдруг я начал подавать признаки жизни.
    Что тут началось !!!
 Бабушка бросилась к иконам читать
благодарственные молитвы, а радостные родители
побежали к плотнику со словами: «Жив! Жив!»
  Тот же, прекратив стучать топором,
даже выругался в сердцах – не то на меня,
не то на родителей, которые не могут
   определить, жив ли их ребенок?

Этот случай не прошел для меня без последствий.
    В Курье о нем вспоминали не раз.
    И мне всегда было очень обидно,
если кто-то, рассердившись на меня, вдруг говорил:
«Ты уже с детства научился притворяться!»

Еще одна детская болезнь оставила о себе долгую память:
 когда мне было около пяти лет, заболел я оспой.
 Все мое тело покрылось мелкой сыпью,
 не дававшей покоя ни днем, ни ночью.
Мне очень хотелось ногтями расчесать,
 разодрать все эти пузырьки на коже.

Родители, пытаясь меня остановить, повторяли:
   «Если ты будешь чесаться,
  то станешь таким же рябым,
  как соседская девочка Соня».

  А лицо у той Сони мне всегда казалось похожим
на терку, которой терли картошку на крахмал для киселя.
      Зуд же был настолько велик,
что иногда я был согласен походить и на Соню…
 Видя, как я потихоньку ковыряю болячки,
  родители стали связывать мне руки.
И, несмотря на их старания и мои мучения,
эта болезнь все-таки оставила свои отметки на моем лице.

Уже взрослым юношей я проводил малоэффективные
опыты по избавлению от этих немногочисленных
   следов оспы. Расскажу, как это было.