Застолье

 
„Никогда не возвращайся в места, где тебе было хорошо“
                житейская истина

                1
Юрий Кожин не был на родине предков лет шесть. Не тянуло его почему-то к оградам, крытых как под копирку черным лаком. Серые гранитные обелиски навева-ли на него скуку смертную, рябые постаменты и бордюры из бетонной крошки, прямо сказать - доводили до нервного тика.
Языческое поклонение идолам и мощам, что в народе по неразумению зовут христианством, он относил к пережиткам средневековья. Каменные ступы острова Пасхи, на его взгляд, ничем не отличались от ликов святых угодников в золоченом обрамлении, слепящих своей навязчивой роскошью.  Разве что своими деталями и специфичной техникой исполнения… Суть в веках оставалась одуряюще неизменной — богов создал страх! И только! Не нами сказано. 
Те, кто был с ним знаком шапочно, считали его угрюмый афронт святыням - богохульством, больше того - выходящим за рамки психиатрии. Он же, на критику космологической концепции Рериха и Блаватской взирал свысока, мало ли кто там ножками сучит. Пусть их…
А тут будто за ягодицу щипнули, голос потайной и навязчивый в ушах отдался:
Езжай на свою родину, турман перекормленный, Джонатан Ливингстон ново-явленный. Хватит в небесах кувыркаться, чайку из себя изображать, спустись на землю, проведай мать свою болезную. Не отлеживай бока Емеля, не жди с моря погоды, может статься в следующем годе ее не увидишь. Стара Максимовна, время ее подходит… Нешто сердце ничего не подсказывает… 
Его «второе я» согласно кивало головой на эти мысленные позывы: от  реаль-ности не спрятаться ни скрыться — он и вправду не видел мать шесть лет. Чего лукавить, предоставил самой себе болезную женщину. Писать фантазийные картины маслом, исповедовать философию Гражданина Мира много ума не надо… Это всего лишь оправдательная демагогия, ни больше ни меньше. 
До матери восемьсот верст по-прямой, по нынешним временам - рядом, а вот поди же, не находил времени навестить…  Быт заел, текучка стреножила.
Стал он жену свою Алевтину, загодя готовить к хаджу в родные места. Сове-стил ее, без вины виноватую: надо к мамане дескать, съездить, поддержать ее духовно и материально…  Один он у нее мужичок… Дочке не до старой, у той очередная «лав стори», конца-краю им не видать. Молодится молодица!
Жене возразить на его постулаты нечего, схорониться от вездесущего шишиги некуда — вся территория их малой родины простреливалась. Смирилась девка. Поминая ругательным шепотом его родных и близких по всему древовидному спектру, стала она его трофейный чемодан полнить всем, что под руку попало: майка, трусы, градусник, ложки алюминиевые (не мельхиоровые же), клеенка, простыня, носки, кроссворды, детская присыпка… 
Пробег в четыреста восемьдесят пять миль (так написано в проспекте для ин-туристов) он одолел в двухэтажном автобусе за одиннадцать часов. Однако, быстро...
 Testina lente. Торопись не спеша.
Свалился Юрий мамане на голову, будто птенец из гнезда сорочьего выпал. То-то было радости у бабки. Улыбчивая, ходила старая по ближним соседям, подарки сына в лицо им совала: пимы с аппликациями медведей да оленей, узорами нацио-нальными расшитые, роскошный оренбургский платок.  Старушки окрестные завистливо натягивали на свои подагрические ноги меховые угги. Нам бы так…  Все допытывались божьи одуванчики, чьих рук обнова: оленных чукчей или все-таки оседлых? А может вообще юкагиров работа, а?
Невдомек бабкам: узоры на сапожках доподлинно говорят — кто шил, где шил, какого роду-племени скорняк.  Читай, не ленись…
- Я мать к тебе одной ногой. Хочу напоследок со своими друзьями детства свидеться, если они еще живы. Ты их должна помнить, все у нас в доме перебывали. Пройдись по соседям, вызнай кто-где живет, телефоны запиши. Потом я…
Каково матери слышать такое…  Друзья на первом месте… Нет чтобы - «я к маменьке родной с последним приветом, спешу показаться на глаза...».
Юрий, в меру сил заполнял пустой холодильник матери продуктами. Бутылка ряженки, пакет творога и банка покупного малинового варенья — все что в нем было на момент его приезда. От такого убогого ассортимента на глаза наворачивались слезы.
Много в Саратов не поместилось - мал агрегат, вот уж без малого двадцать лет ворчит без передышки, и за старостью недобирает своих градусов. Шиковать Юрий не стал, поскольку был стеснен в средствах: Алевтина не  охотница тратиться там, где ее нет по умолчанию, в мужниных компаниях то есть. На смешанных вечеринках она не скупилась, могла паюсной икры граммов триста прикупить, и на литровую бутыль виски брендовой марки раскошелиться. 
Два дня дорогой гость тешил свою плоть, смакуя крымские вина. Не какие-нибудь — крепленые. По трезвой голове еще мельтешило в сознании ренегата: сей хмельной продукт - ратная добыча невидимых боевиков из Иваново и Воронежа, нетей, по-простому - мародеров. Таких в военное время без суда и следствия сводили «на нет» не сходя с места. Сейчас другие времена и понятия. Как там… - наказание невиновных, награждение непричастных. Вчерашний мародер и убийца по высочайшему указу - герой России.
Банзай! Славься Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!
Для Старого и Нового света, пузырится иная бездрожжевая легенда, внешне богобоязненная и на первый взгляд - человечная. Но мы-то знаем историю вопроса…
После третьего бокала пахучей янтарной жидкости, изнывающие душевные комплексы потребителя, растворились в подлунном эфире, как лед в тонике.  Истина в вине, нет?
Баба Вера, в это отрешенное для гостя время, собирала разведданные на «мо-лодогвардейцев», что проходили много лет назад спецподготовку в школе №14.
Сын с матерью мирно пили в ее кухне чай с бергамотом, мазали на булочные ломти черную и красную икру с калорийностью мороженой картошки, искусствен-ную то-есть. Совещались. Перед Юрием листки с фамилиями, адресами, телефона-ми.
- Докладываю по инстанции, - отчитывалась баба Вера, (она же Вероника, Ни-ка, Училка, Директрисса) для убедительности постукивая сухим кулачком по стертой до опилок столешнице, - есть среди твоих дружков снятые с довольствия, по-другому — охотники в стране вечной охоты, как говорят в кине.
Витьке Седову как бес в ребро ткнул - оженился старый, вскорости  развелся и в Москву прямиком - карьеру делать. Какая карьера, мужику за шестьдесят!  Где жить? На что жить? Отговаривали его, он и слушать не хотел. В итоге - замерз пьяный у самого аэродрома в Домодедове. Говорили, в коробке из-под холодильника ютился, кругом веселые пузырьки из-под боярышника…  Витькины кости окаменеют со временем, а пузырькам хоть бы что. Какая-накакая, а память. За бортом, что характерно -  околонуля.
Семка Вихарев клялся-божился жене и мамане своей, понизу разбитой, что привезет с сахалинской путины чемодан денег и два пуда муксуна вяленого. Ни денег ни рыбы ни Семена. Утоп по пьяному делу в море-окияне. Только и нашли в затоне его липовый коробок с трубкой и мокрым кисетом дорогого табака.
Савелий Лыков получил инвалидность на абразивном, силикоз одолел мужика. На двух работах трудился, машину мечтал купить. Купил ладу приору, а через полгода ушел на небо в долгах и судорогах.
Тамара Богачева по весне провалилась в колодец с кипятком. Разварилась в кашу, хоронили в закрытом гробу. Оставила после себя безногого мужа-афганца и двух девчонок выпускного возраста.
Остальные, кто здесь корни пустил, живы покамест. Таких набралось человек пять. Вот список с их адресами и телефонами...
                2
Юра со звонками одноклассникам не спешил, деловые почины он начинал обычно с петухами. Как оказалось, не все ровесники рады его слышать и видеть. Были и такие, кто уходя от истинных причин отказа, озвучивали надуманные: командировка, понос, золотуха, двухсторонняя грыжа, престольный праздник, семейные неурядицы…
 «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли». 
Мать подвела сына к битому жучком комоду, выдвинула ящик.
- Здесь у меня шестнадцать тысяч. - На всякий случай. Вот и повод — ваш грядущий мальчишник. Трать их по своему усмотрению, расходы у тебя предстоят немалые. Не стесняйся сынок, они у меня не последние.
Лукавила Директрисса - это все, что у нее было. Ну как не порадеть родному человечку! У Юрия потеплело на душе: приятно сознавать, на обратную дорогу ему хватит, если даже он спустит свои двадцать четыре…
На пати, что затевал Кожин, после долгих переговоров отважились трое — Сашка Переверзев, Олег Дубцов и Ефим Кулагин. По телефону обговорена продук-товая и алкогольная тема, с подробным ее ассортиментом. Олег предлагал привести с собой одноклассниц, Юрий, по недолгому размышлению,  этот вариант отверг.
- Нам, образно говоря, предстоит плавание Баб — эль — Мандебским проли-вом, а он, как известно — самое гиблое место на земле. Карты нет, лоцмана нет, глубины не промерены. Молодая и красивая леди на борту в мажорных условиях — яблоко раздора, старая — отчасти тоже… В зависимости от степени опьянения. Хотя… в нашем возрасте о другом надо думать… Есть река Стокс…   
Юрий Янович и Вера Максимовна, волнительно ждали условного дня и часа. С утра они уже накрыли стол, пакеты холодной пиццы томились в микроволновке. Мясные блюда заказаны в ресторане зараннее, и мгновенно, то есть по российским меркам в течении часа, доставлены на  квадротрицикле.
«Продвинутые парни в «росконцерте», - заключил про себя Кожин. - Наверня-ка розничную стоимость байка включили в оптовую цену бараньих отбивных». Монополисты, твою мать…
Образы давних друзей детства виделись ему трепетными и загадочными,  узнает ли пацанов... 
Переверзев. Прикрыв глаза, Кожин вызывал в памяти образ непоседливого рыжего восьмиклассника, (это максимум, что он помнил) с подвижными чертами лица. Лицом Санек уродился в маманю: тощую, вечно лохматую, одетую в не снимаемое неделями черное платье, уступчивую уличную «красавицу»... Сашка был единственным в трех классах, кто умел делать сальто-мортале вперед, и единствен-ным в школе, кого обошла  подростковая напасть — возрастные прыщи. Даже девчонки завистливо косились на него в шестом классе.
Мальчишка подолгу ходил на руках, кружок циркового искусства во Дворце пионеров, развил это его умение до совершенства. В проворстве и гибкости за ним не угнаться, освобождение подростка от физкультуры было естественным - чего ему там…  Отличником Санек не был, в олимпиадах по математике и химии не участво-вал. Каждому — свое. 
Олег Дубцов. Белобрысый, длинноволосый, хиппующий двухметровый под-росток. С пятого класса он уже прилично играл на гитаре и пел под нее, собирал приемники прямого усиления, давил барельефы на медной и алюминиевой фольге, рисовал углем на заказ одноклассников. Подтягивался на перекладине двадцать три раза. Классический профиль римского сенатора, загадочный взгляд, и берущий за душу голос Джо Дассена, заставлял трепетать не одно девичье сердечко . 
Кулагин. Черноглазый добродушный увалень со школьной кличкой «Кулак», даденой ему за способность держать удар. Пошел по кривой спортивной дорожке. Ходил в секцию бокса и борьбы одновременно. В десятом классе имел уже взрослый спортивный разряд, по какому виду спорта неясно.
Для полноты картины осталось нарисовать нынешний образ Кожина, (Кожух, Кожемяка, Кажанова, комманданте Ко, Юрек,) и можно приступать к дегустации винной ягоды, и копченой грудинки с маринованными опятами…
Среднего роста и слегка облысевший. Нестандартного сложения, если говорить округло, если рубить правду-матку - узкоплеч и брюхат, как борец сумо. Рост — 172 сантима, вес — 96 кил. За возраст говорить нет смысла,  все занятые в пьесе лица  - ровесники.
В отрочестве Юрек — книгочей, каких поискать, был записан в три (нота бене) библиотеки. В четвертом классе подросток готовил по классической китайской технологии порох, и запускал на орбиту ступенчатые ракеты. Щелкал как белка орехи, любые кроссворды. 
Первым, в ворота частного сектора Веры Максимовны Кожиной стукнул Ефимка. Коренастый крепыш возник на веранде скромного жэктовского домика, под зеленым от сырости шифером.  Держал он себя уверенно, будто сроду жил здесь. Стиснул в своих объятиях Ко, тоже не юношеского сложения.
- Таким тебя и представлял, - сказал радостно, и его слова казались искренни-ми. Друзья детства не стали ждать остальных, нетерпеливо пригубили пару стопок «Старейшины», пить водку не стали — хина, левомицетин... 
У Кулака такие же как в детстве смоляные волосы, сильно припорошенные на висках. От всей его фигуры исходила уверенность и сила. Неслабый загар и сеть морщин на скуластом якутском лице, говорили о его возможной причастности к морю и яхтам.   
На телефоне Кожуха сообщение Олежки Дубцова:
- Вы когда мне дверь откроете? - Сколько можно ждать!
Девичий кумир в своем репертуаре оригинального жанра, в смысле - непохо-жий на других. За дверью стоял только что не Филя Киркоров… Тот же рост, та же броская внешность, стрижка как у братка - наголо. Видимо, чтобы скрыть обильную седину.
Были цветы и торт бабе Нике, был объемистый пакет — его доля в общий стол.
- Тебя еще не раскулачили Кулачок ты наш небьющийся? - шутил Олег. В оди-ночку тебя не осилить, но батю бьют гурьбой. Жди…
- Ефим,  ты судя по всему, не местный, - вслух рассуждал хозяин. - И приехал сюда к родичам. На побывку едет молодой моряк… О командировке не говорю, не тот возраст...
- Угадал, - подтвердил Кулак. - Я тут за четыре сотни камэ осел с семьей. Строюсь. Хочу отца с матерью к себе сманить. Буду продавать их фазенду. Как им одним… Сестре  Лариске не до них, они с мужем взялись за  демографический проект по-взрослому. Уже четверо поднимаются у них с четверенек и колен...
- Что вы все о деле да о деле, - суетилась у стола старая. Как говорит мой сы-нок - «в лесу о женщинах, при женщинах о лесе». Вот, пригубите моего холодца, - подкладывала на тарелки гостям. Хоть с горчицей, хоть с хреном.
- Годится! - запоздало хохотнул Ефимка. - Я о присказке.
- Ни слова о женщинах! - обозначил свою позицию Кожух. - Чукчи неспроста по весне меняют свое ПМЖ, перебираются на окраину своего поселения, заново строятся. Уже без скво, поскольку они отвлекают. Или дело, или одно из двух… Разливай Олег.
- Санька завис где-то, - подал голос Ефим, приняв на грудь очередную порцию горечи. То ли в пробке застрял, то ли в заложники взяли.
Шутил.
Во входную дверь заскреблись.
- Санек! - возрадовался Дубцов и поспешил к двери. Как есть — Перверзий, (кличка юношеского периода) собственной персоной.
Александр прошел мимо него, даже не взглянув. Обиделся. Слово не воро-бей… Обнялся с Юрием и Ефимом.
- Штрафная! - молвил Кожан. - За встречу.
И рассадил гостей. На стулья с высокой матерчатой спинкой, взятых взаймы у соседей, усажены Ефим Кулагин и хозяйка дома. Впрочем, она не сидела, бесконечно сновала из гостинной на кухню, за очередной порцией съестного. На табуретах разместились остальные.
- Угомонись мать, - тщетно уговаривал ее сын. -На столе всего вдоволь.
Сашка быстро нагнал своих ровесников, достаточно было трех рюмок чая, принятых одна за другой. Перекрестная беседа оживилась.
Истонченный временем рыжий волос на голове бывшего акробата взял верх над сединой, потому Санек казался моложе своих лет. По-прежнему стройный, даже перегибистый, он одет скромно: китайский деним, такого же цвета пиджак из немнущейся джерси, темная водолазка, видавшие виды, некогда дорогие мокасины. Неброское еще в детстве лицо заматерело, стало неформатным, однако здоровый цвет и гладкая кожа, говорили о первой группе крови на рукаве, иначе - здоровом образе жизни.
Из друзей детства Переверзев был для Кожина ближе всех. Саня знал это, и платил той же монетой. Хоть и не виделись они много лет, взаимная их симпатия имела место. Как говорят коммерсанты, то был «отложенный спрос».
                3
- Друзья мои, - Ко начинал конференцию своих бывших подельников стоя, с бокалом в руке (дальновидный ход), у других были унизительно малогабаритные стопки, - мы с вами уже на берегу реки, сами знаете какой...
Вера Максимовна бесшумно убралась в свою комнату; ожидались мужские разговоры с рискованными анекдотами, обсценной лексикой и прочими гусарскими закидонами…   
- Пришла пора излить каждому из нас свою душу. Кое-кто отказался от встре-чи, что  тому причиной - не могу знать.
Подозреваю, у пацанов медвежья болезнь, трудно решиться в нашем возрасте на откровенность. Давайте поделимся друг с другом наболевшим и неправедным, пересилим в себе ложный стыд и скромность.
Решайте сами, кому начать первым. Лично я не отказываюсь от этой рас-стрельной роли.
- Флаг тебе в руки! - скрестив ноги, откинувшись на спинку стула, Кулак  давал отмашку грядущему монологу.
- Ну что вам сказать про Сахалин, -  начал Юрий, - на острове нормальная по-года…
- Не темни! - торопил его Ефим. - Давай по делу.
- Лады. - Кто не знает - у меня за плечами горный техникум и такой же инсти-тут. После этого пошло — поехало… Где я только с семьей не был. Надым, Ханты-Мансийск, Костомукша, Новосибирск, Питер, Мурманск…
- Что на месте не сиделось? - спросил Дубцов. Романтика в одном месте свер-била… Ты - ладно, а каково твоей жене работу каждый раз менять? Детям садики и школы… О них у тебя болела тыковка, или ты только о своих амбициях пекся?
Кожуху не по душе такие упреки.
- Ты мне Олег не судья. - Чтобы судить бокс, надо иметь представление о ку-лачном бое.
- Олег, - Сашка, подняв руку как на уроке, просил слова, - Юра тяготеет к бро-дяжничеству еще с малых лет, у него это в крови. Вспомните - он прогулял столько уроков, сколько мы все вместе взятые. Слава Василия Пескова, Димы Шпаро и Федьки Конюхова не дает ему покоя. Пусть продолжает в том же духе. Пока не набьет на ногах шпор и сухих мозолей, пока есть деньги на свободный полет, трекинги…
- Перекати- поле, - сказал кто-то. - Не пришей рукав к этой самой… 
- Детей у меня двое, - продолжал Ко, зло ища глазами автора реплик. - Оба па-цаны. Уже взрослые внуки…
- Я что думаю Кожемяка…, - Олег держал начатую тему в своих руках. - В том, что ты колесил по стране нет ничего плохого. Военные тоже кочуют по гарни-зонам, но они растут, меняют на погонах звездочки. В Иваново у вчерашнего кур-санта погоны литера, в Кирове — старлея, в Соликамске — капитана, в Сыктывкаре - майора… Приходит время, и вот вершина карьеры — генеральское звание. А это - обеспеченная жизнь. И детей и внуков.
Если у тебя похожий сценарий, я обеими руками за него. А если нет?
- Тогда надо бежать пруду? - Юрий заводился.  - В Иваново я- слесарь ЖКХ, в Кирове — электрик полиграфического комбината, в Соликамске — корреспондент заводской газеты, в Сыктывкаре — ювелир, в Диксоне — суперкарго… Приходит время, и я на конечной остановке. Никому не нужный брикет древесного угля, дотла выгоревший, отдавший свое тепло среде обитания. Пенс с убогой пенсией сто восемьдесят долларов.
Нет старики, хочу жить по Карнеги. Не можешь влиять на ситуацию, плыви по течению, иначе захлестнет приливная волна. Его слова.
- За спорами мы совсем забыли о кавказских тостах, - встрял в разговор  Ефим «… так выпьем же за то,  как бы высоко мы не поднимались, никогда…
-Опля! - Переверзев глянул окосевшим глазом в телефон. - Юрец, тут Валька Дмитриенко на рейде. А мы не ждали вас, а вы приперлися! 
Валентин (школьная кличка Енка) был одним из тех, кто долго и нудно отне-кивался от встречи с одноклассниками. Видимо одумался…  Кто старое помянет… 
Валя вошел в прихожую осторожно, боком. Окинул цепким взглядом присут-ствующих, церемонно обнял каждого. Кого молча, для кого нашел слова по случаю. Водрузил на стол сумку с продуктами, и стал выгружать содержимое. Освобождал он ее медленно, держа подолгу упаковки в руках, следил за реакцией окружающих, переводя взгляд.
Его в школе не любили за манерность и высокомерие. Учился он хорошо, даже более чем, и своими знаниями просто так не делился. Никто не мог припомнить случая, когда Валя давал списать домашнее задание или контрольную работу. Он не стыдился брать за это деньги, пончики и чебуреки. В старших классах его приятель-ские отношения с одноклассниками ослабли, со слабым полом — стали носить эротический характер.
Покажи сосочек… Что там у тебя в трусиках… Дальше…  Еще…  Можно по-трогать… У меня рубль…  А что за три...
О своих эротических поползновениях Валя ни с кем не делился. Не от стесне-ния, найденная ниша была его собственностью. Танька Муромцева и Нелли Лепехи-на, первые пали тогда жертвами юного сутинера, у них был тайный бизнес-проект с красавчиком.
Неизвестно, как повернулось бы дело, приведи Олег однокашек к Юрию на мальчишник. Их очная ставка с Дмитриенко могла бы закончиться потасовкой, где Вале быть битым. Сказано — ищите женщину… 
- Нашего полку прибыло! - провозгласил хозяин застолья, чествуя вновь при-шедшего. - Предлагаю выпить за продолжение школьной дружбы. Давайте дружить домами. Обменяемся адресами, и объединимся в социальных сетях. С кем еще не подружились… Есть возражения?
Возгласов не было, одни согласные кивки головами.
- Принято единогласно. С Богом! Кто еще хочет поделиться своим сокровен-ным. Олег…
- Особо хвалиться нечем, - начал Дубцов. - Папаня мой, земля ему пухом, был человеком деятельным, дослужился до главного городского учителя. Мать трудилась в смежной отрасли — здравоохранении. Она у меня фармацевт по жизни, так что лекарствами я  обеспечен под завязку. Если кому по блату пурген, рвотное, ректаль-ные вкладыши или фуросемид пролонгированного действия — добро пожаловать. Можете рассчитывать на  скидку процентов сорок.
Бурные аплодисменты.
- Вы будете смеяться - я повар. Наслушался Гену Хазанова и пошел по кули-нарной стезе. Жил в нескольких городах, работал в нескольких первоклассных ресторанах. Профессия, как вы понимаете - востребованная, и дома я нарасхват.
Женат, у папиной дочки уже своя дочка. Так и живем. Судимости и приводов в околоток нет. Родственников за границей тоже. Беспартийный. Атеист. Некурящий, но умеренно пьющий. Есть вопросы?
-Конечно есть! - возмутился Санек. - Помнится, ты прилично играл на этих… как их…  укулеле и банджо, и пел под них. Про гусли, мандолину и губную гармош-ку не говорю, это само-собой. Не забыл?
- Было дело, - Олег смущенно потупился. - Моя Наташка подхватила эстафету, закончила консерваторию по классу режиссуры. Организовала с моей помощью вокально — инструментальный ансамбль. Сейчас ездит по стране.
- Ай да папаня! - захлопали за столом. - Молодца! Могем! Будем знать! Значит праздники живота по твоей части? Оставь координаты.
- Кто еще хочет выступить? - Кожин, призывая к вниманию привстал. Впро-чем… , - глянул на часы, - уже поздно и нам пора по домам. Завтра продолжим. Предлагаю начать в десять. Давайте  на посошок и рассосемся…
                4               
- Как погуляли? - поутру мать чистила на кухне картошку. Сын отобрал у нее нож и принялся за дело сам.
- Мне по душе ваша мирная встреча, - старушка доставала из холодильника сыр, колбасу, копченую рыбу, нарезала на ломтики, раскладывала по тарелкам.  - У других пьянки с драками, поножовщиной…
- Нам мать нечего делить, - не приученный к домашним делам, сын неумело чистил клубни, срезая излишне толстый их слой.
Женщина с улыбкой следила за его манипуляциями, не говоря, впрочем ни слова.
- У каждого своя жизнь, наши пути не пересекались, никто ни у кого на дороге не стоял. Разве только…
Замолчал.
- Ты что-то не договариваешь сынок…
- Это я так… - Есть люди обидчивые, они несут в себе комплексы с третьего класса до глубокой старости.
Вот пример. В Интернете, я как-то вышел на своих однокурсников по техни-куму. С тремя уже переписывался, то были очередные. Люди не сразу выходят на общение: у кого-то нет компьютера, у кого-то сложности с проводной связью, кто-то вообще не может овладеть высокой технологией, кто-то не дозрел до контакта…
Была у нас там «сладкая парочка» - Витек и Тома. Они дружили с первого кур-са,  на последнем — окольцевались. Витя встретил меня прохладно, Тамара вообще в диалог не вступала. Я не мог понять — что не так? Спросить впрямую не осмели-вался, все равно не скажут правду…
- Старые обиды, сынок. - Кому-то ты дорогу перешел. Или они тебя как лич-ность не восприняли.
Юрий отложил нож, сцепив руки в замок положил локти на колени. Слушал.
- Твои манеры, поведение, увлечения… много чего могло набежать…  Пом-нишь, ты  как-то про своих дружков рассказывал: с этим пошел бы в разведку, с этим - тоже, а вот с этим - ни за что… Вот и здесь. С кем-то ты пошел бы в разведку, а он от тебя открещивается всеми четырьмя лапками. Тебя бы это удивило, меня — нет. Субъективное восприятие личности. Я знаю что говорю, все-таки пятнадцать лет детским садом ведала.
- Наверное, ты права маманя, -  сын окунулся во вспоминания. - Помнится хмельной, я хотел Томку поцеловать, она тогда уже дружила с Витьком. Девчонка могла рассказала о моей попытке, и парень внес меня в «черный список». Теперь они меня оба на дух не переносят. И ничего здесь не исправить, с этим мне жить.
Я еще легко отделался. Не дай бог повторить судьбу возлюбленной  Валерия Золотухина…
- О чем ты?
- Есть история его домогательства одной молодки. Пацан в молодости был безбашенный, и девушка его притязания отвергла. В отместку он наложил кучу у ее двери. Не думаю, что с возрастом Валера поумнел… 
- Ты все правильно понял Юра. - Чтобы прийти к этому, надо дожить до пен-сии. К сожалению, мудрость приходит к нам когда в ней уже нет нужды.
Телефонный звонок Кулагина.
- Кожан, как ты там? - Мы тут созвонились с утра, и решили начать день с пи-ва. Здесь есть бар «Шайба», мы в него нагрянули ватагой. Хорошо сидим, а там как пойдет… Конец связи.
- Что-то случилось? - встревожилась старая.
- Ничего особенного.  - Мужики расслабляются как могут. После вчерашнего их немного мутит. Лечатся...
Шумная компания ввалилась во дворик Кожиной ближе к полудню, намерева-ясь продолжить распитие баночного пива, что принесли с собой. Однако, уже через несколько минут стали поводить носами, пытаясь уловить источник неприятного запаха. Долго размышлять не пришлось — вонь шла из переполненной выгребной ямы сортира.
Бросив укоризненные взгляды на Юрека, компания спешно покинула дворик, прихватив с собой уже вынесенные стулья.
«Маманя могла бы предупредить, что септик полный», - сердился в душе гость. 
Откачку ямы баба Вера проводила каждый год, приглашая в помощь соседей. Когда-то ворота были бездумно сшиты одним полотном посаженном на большие амбарные петли. Была и калитка, в которую элементарно входил человек, но не проходила даже детская коляска. 
Когда приглашался ассенизатор, требовалось снимать ворота с петель. Полный септик — два кубометра сточных вод, один рейс бочки, то есть чуть ли не половина пенсии старушки. Чтобы опорожнить колодец в два кольца, Петровна должна полгода копить на эту процедуру деньги. Не считая литра самогонки соседям за демонтаж-монтаж ворот.
Всего этого Юрий не знал, поскольку его мать всегда тактична и ненавязчива, оберегая сына от неприятных известий и дел. И в этот раз она хотела утаить от него эту житейскую неурядицу.
Не случилось! Тему доверху полного септика развил Ефимка — натура чув-ствительная, и в отличии от остальных — некурящая.
- Когда я плавал на «Товарище», - заметил Кулагин, - у нас гальюны блестели как золотые. В любое время года и суток. А ведь на корабле полторы сотни прожор-ливых мужиков!
Мы были готовы принять в любом порту самую высокую комиссию, любого инспектора и санитарного врача, не говоря об экскурсиях. А ты Кожемяка развел тут навозных мух… Для начала поставим тебе просто на вид.
- Ты плавал на «Товарище»? - восхитился Переверзев. - Надо же, как  повезло!
- Как посмотреть…, - скромно потупился Фима. - Греческие черепица и обли-цовочная плитка не страшны, когда их по сотне на нос, а когда триста пятьдесят тонн на четырех матросов. Вручную, рычажная лебедка (трюм — палуба) на три тонны не считается. Когда получасовой простой оборачивается тремя тысячами фунтов штрафа. Из зарплаты грузчиков конечно… Не завидуй. 
 Кто у нас на очереди? - прозвучал вопрос тамады. - С чего начнем застолье? Есть джин, виски, мадера, текила и абсент. Голосуйте.
После трехминутного перешептывания, слышен вкрадчивый голос Енки:
- Пацаны хотят джин...
- Могу я, - подал голос Саня Переверзев.  Ваш покорный слуга по образованию механик. Закончил политехникум. Служил в саперных войсках. Так вышло -  мой армейский друг стал энергетиком тоннелестроительной компании в Сочи за два года до Олимпиады. Мы списались, он пригласил меня к себе, обещая выбить двухкомнатную для семейной ячейки. Слово свое он сдержал, через восемь месяцев я получил жилье в Хосте, рядом с Сочи.
Друг помогал расти по службе, я стал его заместителем. После Олимпиады пошла полоса невезения: приятеля подсидели и заставили уволиться, он уехал в Эстонию на родину жены. Пришли новые люди, нашли юридические нестыковки — моя квартира оказалась ведомственной, то есть числилась за мной, пока я работаю в «Таране», так называлась фирма.
 Полноценно работать мне не давали, совали палки в колеса, и когда условия стали запредельными, я уволился и выехал на родину жены. Невольно повторив судьбу приятеля.
Кое-какие средства у меня были, я собрал рядом с тестем бревенчатый сруб восемь на восемь. С мансардой. Живем, не жалуемся. Сейчас я пенсионер, на всем готовом, а каково оказаться в расцвете сил на улице? Жене, с ее универсальной профессией бухгалтера проще. Пытался найти работу по специальности, перебрал десяток предприятий — везде отказ, больно специфичная у меня  профессия — метростроевец. Где оно, метро…
Сунулся в цирк. Для пробы меня нарядили клоуном, я работал на батуте, тра-пеции, ходил по проволоке… Мне было не по себе от такого занятия, но как ни крути, надо кормить семью. Я гримировался, поэтому меня не могли узнать. Так я проработал пять лет. Ездил по приглашению на кастинг в область. Как будто прошел его, но предложения были невыгодными, я отказался. Приезжали из гильдии каска-деров. Предложили интересную и денежную работу дублера в кино. Согласился. Дали квартиру. Так доработал до пенсии. Впрочем, наш брат уходит на нее в сорок пять.
- Интересно девки пляшут! - Ефим слушал приятеля затаив дыхание. Впрочем остальные тоже, время от времени, словно очнувшись от гипноза, опрокидывали стопку, и уперев  подбородки в кулаки, продолжали внимать рассказчику.
- Да Саня, о такой полной до краев жизни, можно только мечтать, - Юрий ува-жительно обошел стол, и наполнил рюмку Переверзева зеленой жидкостью из квадратной бутыли.  - Выпьешь, и тут же запей капустным рассолом, иначе тебе несдобровать. Или меда глотни… Это абсент.
- Как дети относились к твоей профессии? - спросил Дмитриенко, до поры молчавший.  Маленькими и подросшими? Клоун и шут всегда считались участника-ми ролевой игры. Подчеркну — ролевой, акцентирую — игры. 
Зная Валентина, можно быть уверенным — вопросы задавались каверзные, издевательские, с подначкой…
Переверзев молчал секунд двадцать, осмысливая сказанное.
- Как посмотреть, - начал неторопливо. - Маленькими они хлопали в ладоши, прыгали и смеялись,  видя меня на арене. Правда, их мама не сразу меня рассекрети-ла, опасалась истерической реакции. На пятый или шестой раз она решилась, перед этим поговорив с ними.  Все прошло нормально.
Есть один момент Валя, - Александр направил палец в грудь спрашивающего. - Будь я чистым клоуном с примитивными опциями: эквилибр, конферанс, детям это скоро приелось бы и они заскучали. Я же работал в стиле экшн: тройные сальто на батуте, задние сальто на проволоке, полеты с перехватом под куполом… Это впечат-ляет, нет? - уставился вопросительно на Дмитриенко.
Тот опустил глаза, тем самым соглашаясь с рассказчиком.
- Вот и я говорю… , - продолжал тот. Когда же стал каскадером… Там не было нужды прятаться за грим. Скажу как на духу - дети гордились своим отцом, а я гордился такими детьми. Бумеранг возвратился!
- Смотрю Санек, твои собутыльники сохнут на глазах, на столе много съестно-го, но они слушали тебя, и это отбило у них аппетит. Надо заканчивать это лечебное голодание. На этом слушания закончим, ударим по почкам и печени, - Кожемяка продолжал вести заседание.
На правах хозяина задам вопрос присутствующим. У кого есть собака и какой породы? 
- У меня кот персидский, - ответствовал Валентин. - Дети хотели, но жена ка-тегорически против. Даже ставила вопрос ребром — или она или собака.
- Тут двух мнений быть не может, - хмыкнул Фимка. - Собака тебе трусы не постирает и твою похоть не купирует. Я бы на твоем месте тоже…
- Оставайся на своем! - Валя резко отреагировал на шутку.
- Остаюсь, - Кулагин спокоен как удав. - Я счастлив уже тем, что в моей квар-тире нет мускусного запаха кошачьей мочи. Кошатники привыкают к нему,  и не чуют их с ног сбивающего эффекта.
Поделюсь - пришлось как-то быть в доме одной важной особы. У нее две вы-сокопородные виверы. И что я вижу? Состоятельная леди, богатая обстановка, но в квартире... невозможный запах.  Это не каприз свежего человека с улицы, это психологическое неприятие окружения. Я бы не смог иметь с ней никаких дел, даже интимного свойства. Пусть этот плод аппетитен и сочен, и сам падает в руки.
Таким вот образом Валек!
- Это ты уже дурочку валяешь! - Енка хлопнул рюмку, отодвинул стул и воз-бужденный подошел к окну, пытаясь успокоиться. Если бы за стеклом был лес, река, на худой конец клумба с цветами, это ему удалось. Однако там были видны лишь приоткрытые двери сарая и отхожего места.
- У тебя комплексы,  -  Валя не успокаивался. Не скажу врожденные, скорее приобретенные, возрастные. Как говорят врачи — прогноз здесь неблагоприятный.
Доктор, я буду ходить? Будешь! Под себя.
Где-то я читал, что старческие болезни вроде Паркинсона и Альцгеймера, в большинстве случаев, одолевают людей низкого образовательного ценза, - продол-жал Енка. Грубо говоря: человека с восьми классами, кондрашка разобьет раньше, чем человека со средним техническим образованием. Ты знал о таком или для тебя это новость Фима?
- Знал так давно, что уже забыл. - У тебя же дорогуша это на слуху, тебя эта тема волнует, ты погружен в нее по самую маковку. Мысль — материальна, и ты должен это знать. Когда долго смотришь в пропасть, пропасть начинает всматри-ваться в тебя. Сегодня ты задумался об эпилепсии, завтра забьешься в припадках с пеной на губах. Жди...
- Тьфу на тебя! - сказал Енка, и стал аппетитно поедать приготовленных на фритюре креветок — одно из немногих блюд  Олега Дубцова, сработанных у бабы Веры. 
                5
Кожанова с умилением смотрел на друзей детства. Кто мешал ему снестись с ними еще тридцать лет назад? Впрочем, тогда не было интернета и мобильных телефонов….» Однако, была Горсправка и почта…
- У меня  кабанчик из гладкошерстных, -  радостно делился своим наболевшим Переверзев. Шестилетний ротвейлер, ротик. От них не пахнет псиной, это достоин-ство породы. Таких немного: шарпей, эрдель, ризен. Ризинки хоть и шерстяные как овцы, а тоже без запаха. Правда за ними нужен особый уход, они блохастые.
- Мой фокс тоже не пахнет, - вступился за своего четвероногого  Дубцов.
- Олег,  наверное так и есть, но пойми одно, -  запаховое восприятие каждого человека уникально и неповторимо, - Саня делился своим видением проблемы.  Смотрел фильм «Запах женщины»?
Скажу за себя. Когда-то давно я познакомился с женщиной. Молода, привлека-тельна, неглупа, но… ее ферментный запах был невыносим, он отбивал всякую охоту приближаться к ней. Было впечатление, что леди вышла не из душа, а с цеха рыбообработки на Шикотане. Ко всему, этот  струйный оргазм… 
Леди чистоплотна и гладко выбрита, но она ничего не могла поделать с этим своим качеством. Мы с ней оказались несовместимы. До этого она была замужем пятнадцать лет,  и родила двоих - девочку и мальчика. Как это объяснить? Очень просто — для ее мужа этот ферромон не был отталкивающим, возможно он даже возбуждал его. Они были физиологически совместимы.
Запах Олег, это  очень индивидуальная тема.
- У меня пинчер, - Ефим и не думал прерывать поглощение нежной севанской форели, находя в этом неземное наслаждение.  Собаки — отдельный и большой разговор. Вот мои пять копеек в общую копилку…
- Смотрю я на вас други мои, и на ум приходит стишок…, - перебил Кулагина Юрек. Как там… «Юра ел, Олег молчал, Валентин ногой качал...»
- Неправда! - громко сказал Енка, - я занят холодцом бабушки Веры.   Пре-красным, я вам скажу, холодцом. Качать при этом ногой, значит отвлекаться от процесса.
- Я все слышу! - из-за двери просочился слабый старческий голос. - Высоко сижу, далеко гляжу.
Продолжаю… , - Кулак садился на своего конька.
Однокашники его внимательно слушали, не забывая мешать ром с пивом, за-пивая одно другим, а не то, что вы подумали…
- У меня богатый опыт собачника, по правде сказать, я заводчик моей породы, через мои руки прошли сотни щенков. Не скрою, это занятие денежное, и не совсем праведное. Утешением служит понимание - псинки размножались бы и без меня. Разница в том, что я создаю щенкам условия: кормлю их, лечу… В противном случае, они окончили бы свой путь под колесами машины или от пули догхантера.
Люди думающие берут собаку определенной породы, под свой темперамент и характер…
- С этого места, Фима подробнее, - голос кошатника Енки. Характер пинчера сопоставь со своим характером, и дай сравнительный анализ.
- Как скажешь Валек. У добермана, да будет тебе известно, бойцовый характер, я тоже боец по жизни. Собака взрослых статей безумно красива, я тоже не урод. Были бы здесь Лепехина и Муромцева, они это подтвердили.
Енка насторожился, и какое-то время сидел скованно, погружаясь в былое и думы.  Очередная рюмка спиртного,  отчасти релаксировала его напряг, он рассла-бился, перешел на другую дырку брючного ремня. 
- Само-собой, я своих предков супружеской парой пинчеров обеспечил. Се-мейных не случАю, не порчу породу. Мальчика выхолостил, девочку знакомлю с другими кобельками на стороне. Не два раза в году как некоторые, через раз.
- Я слышал им хвостики рубят и ушки подрезают, - задал вопрос комманданте Ко. - Я своей ризинке ушки оставил как есть.
По хмельной своей рассеянности ответа не ждал.
- И правильно сделал, я тоже оставляю. - В Соединенном королевстве, как знаю - не режут, в Штатах - стригут. На выставки мы не ходим, но родословную имеем.
Как телохранителю псу нет равных, в Германии доберманов используют в охране, полиции, таможенной службе. Собака домашнего содержания, об этом даже  спорить неловко.
- К своему фоксу я тоже привязан. - Разведением их не занимаюсь, не мое это, - в разговор вступил Олег Дубцов. Но про содержание псинок могу кое-что сказать.
Щенка можно брать в дом, если есть кому за ним следить все двадцать четыре часа. Это же дитя неразумное: ни двери открыть, ни воды попросить… По-хорошему пса надо выгуливать три раза в день. Кормить маленького тоже три раза, с пяти-шести месяцев можно перейти на два.
С самого начала у щена должен быть один хозяин. Собака — стайное животное и подсознательно приучено к иерархии прайда. В стае должен быть один вожак. Если муж и жена будут тянуть в разные стороны псинку, у нее могут появиться отклонения: злоба, своеволие, замкнутость… Полезны для четвероногого игры и общение с разнополыми соплеменниками.
Слушай Валек, слушай, тебе это полезно, - Олег покосился в сторону Енки с наигранным укором. Как знать, может завтра ты поставишь ультиматум своей жене — или я или Барсик? 
Если честно, стирать носки и трусы ты мог бы и сам. Или нанять для этого си-делку из Пенсионного фонда, есть у них такая опция. Треть пенсии, и… пахни себе на здоровье скипидаром и белизной.
За столом одобряющий ропот.
- Ты задался целью вывести меня из себя? - сердился Валентин, не переставая жевать. - Не перейди только границ дозволенного, не касайся моих семейных отношений немытыми руками.
Перед ним  глубокое блюдо с печенью трески, с холодцом он уже счеты свел.
- Пока ты у миски, тебя можно брать голыми руками, - продолжил пикировку Дубцов. Хоть чистыми хоть грязными. В это время ты миролюбив и беззуб, макси-мум, что можешь себе позволить — не подпускать к своей сахарной косточке посторонних.
-Кажется дождь собирается…, - задумчивый Переверзев стоял у единственного окна, упершись взглядом в щербатый асфальт двора. - Надоело водку пьянствовать, делом  бы каким заняться… 
-Завтра септик откачаем и можно подводить итоги мальчишнику, - Кожин, сам себе удивляясь, необычно конструктивен.
- Мы еще Олега не слышали. Завтра начальник транспортного цеха доложит о своих успехах и промашках. Если будет трезвый, конечно…
Сегодняшний день осталось завершить интеллектуальной игрой, вроде лото. У тебя мать есть лото? Я так и знал. А карты имеют место? Надо купить… Домина конечно тоже нет. Это уже мое упущение. Удочек, закидушек, острог и сетей тоже…
Кто там дверью хлопнул, глянь Олег…
- Ну и ветры у вас, твою мать… , - возмущался Дубцов. Как у нас, в Австра-лии..
За столом стихло.
- А ты что… прямиком из этой… Тасмании? - спросили из теневого угла.
- Нет, это у меня присказка такая. - Для релаксации окружающих.
- Понесло тебя Ко… не в ту степь…, - Сашка обнял сидящего приятеля сзади, поцеловал его в родничок. - Кожанове больше на наливать! Сколько там натикало… Двадцать три двадцать… Скоро комендантский час… Я бы не прочь поспать. Вера Максимовна, бросьте телогрейку у холодильника… Спокойной ночи малыши…
- Э, братцы, тут кое у кого уже белая горячка… Таперича не то что давеча… осталось по капустному рассолу на посошок, и по домам, - на фоне квелых однока-шек, Дубцов смотрелся огурчиком, спортивное прошлое давало о себе знать.
Завтра у нас господа офицерА тяжелый день. Септик надо исчерпать — кровь из носу. Беру не себя самую тяжелую работу — руководство.  Енка будет черпать исходный продукт ведром и подавать наверх. Работа у него ответственная, не побоюсь - опасная для жизни. Ты Валя плавать умеешь? Учится уже поздно… 
Случись, дрогнет рука, и ты весь в этом самом…  С ног до головы. Что де-лать… Русская рулетка. Подвесим мы тебя на стропах парашютных. Нет их? Не беда — на шпагате. Верно Санек, как марионетку. На скамье запасных у нас будет… ,  - Олег в раздумье почесывал темечко, - Кулак. С довольствия мы его снимем, чтобы не вышел за пределы своей весовой категории. Баня потом… 
- Оставь Олег Валентина в покое, он и без того перед трагическим выбором — Барсик или любимая жена. Поставь себя на его место..., - артистично сокрушался Кулагин.
Вышедший из себя Енка, рыча как разбуженная собака, набирал обороты, пе-реходя от пиано к фортиссимо.  Наконец, он нашел свою куртку, сунулся в левый рукав, и раздраженно хлопнул дверью, защемив правый. 
Уже со двора донеслось его глухое:
- Завтра меня не ждите, я вышел из игры. Вы превысили ее уровень, а призна-ваться в том не хотите Ауфхёнген!  Кулака ввести в игру вместо меня. Что означает это слово? Повесить, если по-немецки. На шпагатах. Арбайтен! Ауфвидерзейн!
- Довели пацана, - Кожемяка горестно сложил руки меж колен. - Перегнули палку.
- Кто виноват, что у Енки с юмором нелады! - сокрушался Санек. - То, что он легко сносил в пятнадцать, в пятьдесят восемь — не сдюжил. Сломался Валек. Будем лечить… Банки, пиявки, порошок мухомора, отвары беладонны и клещевины…  Глисты тоже дают о себе знать.
- «Глеб Жеглов и Володя Шарапов, за столом засиделись не зря… , - Фимка начал было отбивать чечетку, но его повело и он плюхнулся на  диван. У нас есть еще пиво?
Юрий достал из холодильника литровую банку «жатецкого гуся».
- Ладно, на этом закончим. Завтрашний график — по состоянию здоровья участников застолья, - Кожин давал указание наемным работникам как прораб.
Чьерт поберьи! - тут же спохватился. Завтра же суббота, о золотаре не может быть речи, значит работа откладывает до понедельника. Доживем ли…
«День, может разбиться как стекло, кто же не знает, кто же не знает...»
                6
Дубцов, Переверзев и Кулагин вышли в душную июньскую ночь.
- Предлагаю ночевать у меня, - предложил Олег. - У нас сейчас просторно, ве-щи родителей я уже отправил. Вы в гамаках покачаетесь, я в своем полярном спальнике перезимую. Идем, тут огородами километра три.
- Никогда в жизни не спал в гамаке, - Саша довольно раскачивался в одно-спальном плетенном, Ефим раскинулся на двухспальном полотняном.
- Я тоже, - Фима вслушивался в свои ощущения, они становились все более сонными, все более глубокими…
У Переверзева тоже слипались глаза, до фазы быстрого сна оставалось еще несколько минут.
- Гамак я плел сам, - Олег гордился этим. - Это была моя первая, и надеюсь последняя работа. Несколько месяцев утомительных восьмичасовых дней, вымотают кого угодно. Второй раз я на это добровольно не пойду, хоть убей. Впрочем, если говорить  честно, второе изделие было бы много лучше первого, опыт много дает. Третий гамак был бы совершенством, если был… если был… если…
Хозяин дома забылся глубоким снов праведника.
- Лечиться идите в «Шайбу», больше некуда, дома у нас — шаром покати, - слегка помятый Дубцов наставлял поутру друзей. Я сегодня должен быть трезвый, повезу мать и отца к себе. К вечеру вернусь. Вам в пустом доме делать нечего, топайте к Юреку. А там и я подскочу. Как ни крутись, на нашей совести септик. Потом можно расползаться по лежбищам.
-Пойду к своим, - Переверзев для тонуса отжимался от пола, закидывал ноги за голову… Кожемяка пусть тоже отдохнет от нас.
- Хорошая идея! - Кулак вел бой с тенью. Я рассмотрю ее на досуге.
- Как знаете, - Олег не настаивал. - По-любому, вам „Шайбы“ не миновать. Посмотрите на себя в зеркало. Первый же полицай заберет вас как ярковыраженных  алкоголиков.
- Я бы не сказал…, - стоя перед стертым наполовину зеркалом, криво пове-шенном на стену,  Ефимка задумчиво брал в щепоть свою трехдневную щетину.
- Лицом к лицу — лица не увидать. - Слыхал? Идем, я вам представлю своих.
В стареньких креслах у старого телевизора сидели старики, воспринимая дей-ствительность как данность. Уже одетые в дорогу, они тем не менее, накрыты общим пледом.
- Это мои друзья детства Саша Переверзев и Ефим Кулагин. Я вам о них рас-сказывал.
Старики уважительно привстали с кресел. Молчали.
- Это мой папа - Алексей Пантелеймонович и мама — Ирина Васильевна. Се-годня их последний день в этом доме, через час мы отправимся ко мне.
Так же молча, старые люди уставились в голубой экран. Трудно сказать, какие мысли теснились у них в голове. Тяжело покидать насиженное гнездо, делать это при посторонних — невыносимо.
Друзья распрощались у порога.
- В „Шайбу“?
- В „Шайбу“!
Сцепив руки над головой, однокашники салютовали Дубцову.
- Позвоню когда вернусь, -  тот молодо вбежал по рассохшим от дождей и солнца ступенькам.
                7
Спустя три часа, наполненные до краев живым пивом Ефим и Александр рас-стались, каждый пошел своей дорогой, у каждого были отец и мать, регентами которых они уже добрый десяток лет числились.
Они отзвонились Кожину, посвятив того в события начала дня. В понедельник условились встретиться. За Юрой — ассенизаторская  бочка.
- Енка конечно не придет, - то был не вопрос Фимы — утверждение.
- Не придет, - скорбел Ко. - Он же не знал о нашей отсрочке. Не пришел сего-дня, его не будет и послезавтра. Аминь, прости меня господи.
- Была без радости любовь…, - Кулак прервал разговор.
- Пойду снимать ворота, - заявил сын матери. - До понедельника далеко. Успею.
-Да как же так! - всплеснула руками старая. Один. Без помощи. Ты что заду-мал?
- Увидишь.
И пошел в магазин строительных материалов.
Выходил он из него с набором такелажных снастей: 8-мм веревкой, одинар-ными и  сдвоенными блочками, ввертными крюками, брусками 50х50, вязальной проволокой.
Бруски спарил проволокой, закрепил их на стойках. Ввернул крюки в торец ворот, подвесил двойные блоки к перекладине, продернул в них канат…
Все! Оставалось только поочередно подтягивать веревки, постукивая молот-ком по петлям, чтобы стронуть их с места.
Мать тут же. Любопытно ей. Только головой качала, удивляясь сыновьей сно-ровке. И как это он все в голове держит… Она бы не смогла.
- Ты мать тоже в деле. - Принеси пару пива. Сомлел я…
Мать вернулась с пивом и стулом.
- Садись. В ногах правды нет.
Следовало довести дело до логического конца. Сооружены две петли (для схватывающих узлов), Юрий видел такие на скальных соревнованиях в скалодроме. Запомнил. Обвязал ими вспомогательные веревки.
Подтягивая одну сторону ворот, он продвигал узел вверх. Потом переходил к другой стороне. Петли заржавели и сдвигались с места трудно. Молоток делал свое дело. Вот, одна из петель выскочила из гнезда. За ней другая.
- Мать, оттяни низ ворот, у меня нет третьей руки. Немного, чтобы не попасть в гнездо при спуске. Теперь слева. Все. Ты свое дело сделала, можешь пригубить «старопрамена».
- Не люблю я… Ликеру можно.
- Идем в дом. Налью.
- Ворота ветром не снесет?
- Нет, я их под углом поставил. -Устойчиво и канаты страхуют…
- Молодец ты у меня. - Золотые руки.
- Скажешь тоже, - засмущался Юрек. - Аля думает не так.
- Мне виднее, - упрямилась старая. - Материнское сердце подсказывает.
- Да уж…, - сын вышел во двор, но стоялый запах скотного двора не давал ему шансов, он вынес стул за ворота, прихватив из дождевой бочки несколько банок.
Уперев стул в стену дома, стал озирать окрестности. Он будто первый раз был в этих местах, не узнавал окружения. Хотя строений здесь нет и быть не могло: холмистая, изрезанная оврагами местность отпугивала потенциальных купцов.
Мальчишкам здесь раздолье, уходили гурьбой утром, приходили вечером. Грязные, со сбитыми коленками, голодные. Помнится отец, воротясь из депо, он водил тепловозы, первым делом атаковал большую глиняную миску макарон с тушеным мясом, и только потом шел под душ. Мясо в семье не переводилось: когда сами тушили, когда китайскую «красную стену» потребляли, в магазине при депо она шла за милую душу. На питание и одежду жаловаться не приходилось: глава семьи подрабатывал на ремонте подвижного состава и вел курсы для ремесленников.
Сестра Юрия - модница еще та! С четвертого класса уже начала форсить, сек-ретничать с подружками, на одноклассников глядя. Рано выскочила замуж, … только ее и видели. Укатила с мужем в Архангельск. Приезжайте к нам на Колыму…
Один брак, второй, третий… Брак и в Африке брак.
Юрий грустил, сознавая - все это время мать жила как бы в душегубке. Он же об этом и ведать не ведал. Если ничего не изменить, так и будет продолжаться. Без вариантов.
Впрочем… можно взять мать к себе. А дом продать, лишняя копейка не поме-шает. Правда Алевтина упрется всеми четырьмя копытами, должен быть убийствен-ный довод за материн переезд.
Если не выйдет с переездом, вся статья обустроить ему туалет для матери. Унитаз, смыв, пропиленовая труба, герметизация септика… Вот и работка грядет на следующий год. А там и крышу профилем перекрыть.
                8
Бочку Юрий заказал в жилищной конторе с самого утра, обещали подъехать после обеда. Кулагин и Переверзев подтянулись к десяти часам.
- Олега не будет, - уныло сообщил Фима Кожину. - У него в дороге маманю укачало, пришлось ее в больницу везти и капельницу ставить.
- Скорблю, - Юрий в самом деле скорбел.
- Ты я смотрю сам ворота снял! - восхищался Санек.  Ай да умница козел… Я в хорошем смысле…
- Зря ты Шурик в затрапезное переодевался - отбой. В смокинге ты бы смот-релся.
- Еще не вечер. -Девочки будут?
- Ты еще не покончил с ними счеты? - искренне интересовался Кулагин. -Что до меня...
Молчание — знак согласия. И не то чтобы да, и не то, чтобы нет.
Ввечеру септик был откачен на все сто, ворота навешаны, друзья принялись за старое. Две бутыли текилы,  дюжина банок пива, кусок отварной говядины и салат оливье.  А ну-ка парни…
- Вы еще приедете? - небескорыстно интересовался Кожан.
- Приеду в следующем, - заверил собутыльников Александр. - Кое-что под-правлю у стариков, вспашу участок, может теплицу поставлю.
- Не приеду точно, - Фима пытался скрыть свой тайный восторг, - дочь хотим на учебу в Суоми отправить. Не до пьянок нам.
- Я не про застолья, - рассердился Кожин, - про мать и отца речь веду. О них у нас должна душа болеть, нет…
 О, господи! - всполошилось задним числом его «второе я». Нешто до печенок пробрало. Сколько лет о старой матери не вспоминал, и вот…
Кулак смутился.
- Если упустим момент, вовек себе не простим. - Дочь одна у нас.
- А матерей у тебя как пальцев на руках? - подступился к нему хозяин.
- Сдай назад Кожемяка. - Сам-то не больно думаешь о своей. Если бы Олег не ткнул тебя носом в дерьмо, ты сделал вид, что проблемы нет. Для твоей матери  есть, а для тебя нет. Оба на! Где истина? В вине?
- Это не твоего ума дело! - Юрий взбешен. - Разбирайся со своим подворьем, и не суй свой пятачок во все щели. Пахнет — не пахнет, полный — не полный…
- Как скажешь, - Ефим хлопнул дверью. - Быть посему. Чао бамбино!
- Что это вы тут…, - встревоженная баба Вера появилась как чертик из таба-керки. - Водку не поделили… Так я мигом… , - дернулась к двери.
И все-то она слышала.
- Тут маманя не в спиртном дело. - Полемика. Заспорили — есть ли жизнь на Венере.  Я говорю — нет, Фима считает — есть. Не договорились. Отложили до греческих календ.
- Все шуткуешь, - старая вышла из комнаты.
- Я пойду Ко, - Переверзев взялся за ручку двери. -Ты обошелся без нас. И один в поле воин. Летят самолеты — привет Мальчишу, плывут пароходы — привет Мальчишу, идут пионеры — салют Мальчишу…
- Ладно тебе.
                9
- Небось все деньги прокутил, - утвердительно спрашивала жена.
- Не все, матери чудок оставил. А теперь информация к размышлению: хочу взять к себе  бабку? Как ты?
-Мою?
-Нет, мою. - Твоя для меня теща.
Ты вконец рехнулся! - жена в ярости сбросила с кровати его чемодан, вещи рассыпались по ковру.
Бог с вещами, треснула коробочка с присыпкой, палас покрылся инеем магне-зии. Все домашние неурядицы шли в пассив Юрия, записывались на его счет, вычитались из его пенсиона, становились камешками за пазухой Тины.
Ему ничего не оставалось, как направить свои стопы к одному из местных со-бутыльников, и загудеть с ним «по-черному». С ночевкой на его раскладушке.
- А куда бабкины аппартаменты девать? - как ни в чем ни бывало интересова-лась Алевтина у мужа, по его возвращению на зорьке.
Следов вечерней бомбежки нет, палас как новый…
- Продать. - Что на него смотреть. Как-никак тридцать шесть метров, Кожин налил себе из супницы еще теплый борщ.
Обычного куска мяса там не оказалось, пришлось довольствоваться малым, размером с рафинад. Если бы не васькина тушенка…
- И что дальше?
- Сколько у нас квадратных метров?
- Сам знаешь, тридцать два.
- А комнат?
Секундное размышление.
- Не считала. - Кажись восемь. Без двух ванных и трех гостевых.
- Не дури. Просто так спросил… Проверка памяти.
- А свою тыковку водянистую на утрату памяти не проверял? У психиатра был? Может ты на учете в диспансере и скрываешь этот факт…  А?
- Ладно, замнем, - Юрий выходил на рабочий режим. - Прикинь. Мы меняем нашу двухкомнатную на трехкомнатную. Доплачиваем. На это может уйти до трех четвертей мамашкиных денег. Оденемся, обуемся…
Ты тут про свою мать заикалась. Просто так или с умыслом?
Аля махнула недовольно рукой, и убралась по-быстрому на кухню. Уже оттуда донеслось:
- Мои мать с отцом на это не пойдут. - Детей у них трое, и мы не самые бед-ные. До нас очередь может вообще не дойти.
- Это я знаю. - Вот и держи язык за зубами. Мать… Ни она тебе не нужна ни ты ей.
Алевтина переключила канал.
- Рассказал бы как время провел. Кого видел, с кем хороводился? Как здоровье матери? Помнится, у нее было три сотки при доме. Что у нее растет? Мог бы фото-графии  привезти…
Аля говорила с ним как судья сурово, словно камни в лицо бросала.
На домашний огород он даже не глянул. О здоровье у матери не спросил. Не нашел времени поговорить с ней по душам, пьянка и дружки все затмили.
Через неделю после возвращения домой, Кожин вышел в Интернет. Не торо-пясь прошелся по развлекательным сайтам, заглянул в Ютуб, и наконец, на свою страницу в Фейсбуке.
Там ни одного сообщения. Это выглядело странным, все вчерашние собутыль-ники были его друзьями, они должны поделиться своими впечатлениями от гульби-ща. А ну-ка…
Валентин Дмитриенко, Валька, Енка. Кожин у него в «черном списке». Быть того не может! Очередная попытка доступа на его страницу — тщетна. 
Олег Дубцов. Он в его «черном списке».
Ефим Кулагин. Тоже.
Александр Переверзев. Увы.
Голова у Кожина шла кругом, вспомнилось материнское: «ты мог бы пойти с кем-то в разведку, а он с тобой не пойдет. Хорошо если один такой, а если взвод...»
Кажанова раздраженно ткнул выключатель системника, вышел на улицу. В ма-газине нагрузился банками пива разных марок. Восемь литров это уже не по-децки, но дело того стоило.
Стоит ли рассказывать жене о деталях поездки или промолчать? Она ведь не угомонится, спросит о продолжении дружбы с однокашниками, переписке с ними. Что говорить? Он пришелся не ко двору друзьям детства. Четырем одновременно. Почему? Что тому причиной? Разрыв дипломатических отношений обычно предва-ряет военные действия. Отзыв послов  - не шуточки. 
                10
Прошел без малого год, точнее — десять месяцев. На дворе весна, и дача Ко-жиных требовала постоянного ухода, но сейчас это непозволительная роскошь, ожидался плановый приезд детей, и внеплановый переезд матери.
Сыновья должны появится на своих авто, никто не отменял молодежные пон-ты: у старшего — ауди-универсал, у младшего фолькс-транспортер. Приедут они наверняка без внуков, те уже вполне самостоятельны, и вправе планировать свое времяпровождение. Пенять им на это Юрий не имел морального права — сам такой.
К матери он намеревался отправиться на машине одного из сыновей, предсто-яло начать процедуру продажи дома, хлопотливое и долгое делопроизводство. А там - заказ железнодорожного контейнера, упаковка и погрузка домашних вещей.
Старую решение сына конечно огорошит, но это вынужденный, не самый ум-ный и демократичный ход - так выстроились звезды. Была бы у него голова на плечах, он купил мамане мобильный еще несколько лет назад. В любом случае девайс был бы полезен, мало ли что.
Кто мешал ему установить у старушки стационарный телефон до появления мобильников? Лишил себя, дурья голова, общения с матерью, так нужного обоим. Одноклассников предпочел мамане. Ай да умница козел…
Юрий прервал ход самокритичных раздумий, позвонил Якову, своему старше-му, просил захватить прицеп. Все вопросы потом.
- Ты тоже подключайся, - обратился он к жене, - мне одному не поспеть. Сходи к маклеру, пусть ищет варианты обмена. Я у матери буду крутиться, ты — здесь.
Первым заявился младший - Инок, Кеша, Иннокентий на транспортере. Из зе-леного универсала выпорхнули два розовых бутончика — погодки Ева и Селена. Томно вывернулась из салона Ира, хозяйка фитнес —клуба. Ни шага в простоте.
Кеша повторял папаню не только своей стАтью. Не очень высокий образова-тельный ценз — полиграфический техникум — все, чего он достиг. По правде говоря, заведение имело другое название, но это не принципиально, Кожин — младший трудился в типографии и сидел на верстке.
Как оказалось, милая семейка приехала всего на четыре дня, после чего они планировали податься на Валдай. В деревню к тетке, в глушь, Саратов… 
Значит, Кешу выводим за скобки, - огорченно думал Юрий. Увы мне! С Яшкой где сядешь там и слезешь. Много мы с ним наработаем на погрузке…  Если он еще и пригубит… Тогда за руль ему не сесть, и оформление мамкиного дома станет кошмаром. Пешком не находишься.  А если старший сын тоже на неделю… Страшно подумать.
Яков приехал через два дня после Иннокентия. Приехал без жены и ребенка, с прицепом, что характерно.
Отец ввел сыновей в курс дела.
- Не будем тянуть кота за хвост, завтра отчалим, - стукнул кулаком по столу, словно гвоздь вбил.
- Бабаня готова к переезду? - Ждет нас? - Кеша задал этот вопрос без задней мысли.
- Ага! Как же! - нервно выкрикнул комманданте, и уже тише добавил — нет, не ждет. Я хотел сюрпризом…
- Ничего себе сюрприз! - хмыкнул Яков. - Это у тебя театральные реплики, за ними ничего нет?  Ты в порядке отец?
Юрий угрюмо смотрел в глаза сорокапятилетнего мужчины, но не видел там былой робости и покорности. Пришла пора говорить с сыновьями на равных, не суждено ему больше диктовать свою волю и указывать на ошибки. Набираясь из года в год мудрости и жизненного опыта, отныне дети будут дергать за ниточки, которые прежде дергал он. Теперь уже ему суждено сучить ножками и ручками.
- Ладно, - старший сын на стал гнать волну, - будем решать проблемы класси-чески — по мере их поступления.
-И где ты научился такому системному подходу Якушенок? - наигранно уди-вился Юрий. - Ни в Сорбонне, ни Массачусетсе ты стипендию не получал, в их кампусах не жил, я тебе денег на семестры не высылал, а ты знаешь их  жизненные установки…
- Я в технологическом на заочном тусуюсь, - улыбался сын. - Никто меня в глаза в МТИ не видел, но я все равно там. Подметаю территорию студенческого городка, тем и живу.
- Во как! - Знай наших! Мать, ты скоро нас к столу пригласишь? - торопил же-ну хозяин. Гости с дороги голодные и злые.
- Не пройдет и трех часов… , - Аля тоже не прочь пошутить. - Голубцы уже на выходе. Жареная треска тоже. Малышей посадим за отдельный столик, нечего им взрослые разговоры слушать.
- Сейчас у нас три плюс три, через день будет три плюс два, - констатировал  Инок. Это я так…
- В огороде бузина…, добродушно ворчал крестный отец, разделывая горячие голубцы, и попутно открывая бутылку киндзмараули. - Не будем на ночь глядя злоупотреблять. Сухое и пиво в самый раз. Рассказывайте как вы там…
                11
Проводили Кешу с его семейством со слезами, страдала одна Алевтина, у Иры - ни в одном глазу. Надо понимать, свекровь - не мать родная. 
Ауди вырулил на федеральную трассу, Юрий открыл первую банку пива из за-пасов. Доставал из сумки на ощупь. Что там у нас… Балтика 7…
Какое-то время отец и сын ехали молча. Первым разрядил обстановку  Яков.
- Три года бабаню не видел. - Как она там? Ходит? Видит? Слышит?
- У нее все нормально для ее возраста.
- Хорошенькое дело. - Много лет старая жила одна, не заикалась о переезде, ее все устраивало. И вас тоже. Вдруг, вы с матерью будто проснулись. Что случилось?
-Критический возраст, - не поворачивая головы, сдерживая раздражение, отве-тил глава семейства. - Матери нужна опека, пригляд. Она ходит сейчас по магазинам вынужденно, мы ее от этой участи освободим. В любой момент она может потерять равновесие, упасть и… головой о бордюр…
Сын удовлетворился ответом, но у него уже другое на языке.
- У тебя есть план? - Как будет выглядеть перестановка слагаемых? В какой пошаговой очередности?
- Будем решать по ходу. Не забыть — когда въедем в город, поколесить по большим магазинам, там обычно складируют коробки. Где их сторожат, где — нет. Надо набрать таких пакетов побольше, будем увязывать в них домашнюю всячину.
После этого найдем толкового маклера, и запустим процесс на всю катушку. Все будет идти само-собой, мы займемся упаковкой вещей и мебели. Потом отпра-вим контейнер, и я останусь ждать конца сделки, а ты вернешься с маманей к нам. Я приеду на автобусе, когда все улажу.  Как-то так… 
- Понятно, - сын удовлетворен нарисованной картиной.
В любом большом проекте есть форс-мажорные обстоятельства: подводные камни, мели, приливные и подводные течения, саргассы…  Их не может не быть.
Об этом думал Яков, сын Юрека. Тот же не думал ни о чем. Он оснастил тяже-ловесным вооружением фок, грот и бизань-мачту домашней бригантины, ослабил бегучий такелаж, и отдался воле ветра и волн. Бросая иной раз штурвал, ставя судно бейдевинд, пытаясь ухватить скользящую по кренящейся палубе бутылку с ромом. Наполовину пустую. Пиастры, пиастры…
Мать не ждала в это время ни сына ни внука, их приезд озадачил ее.
- Что-то случилось? - спрашивала  баба Вера тревожно.
- Что может случиться? - успокаивал ее сын. -На борту все штатно!
Яков помалкивал. На трезвую голову у Дмитрия не поворачивался язык начать неприятный (как он считал) разговор с маманей. Оглушать себя и сына крепким спиртным не стал, довольствовался недешевым крепленым мускатом.
Когда на него снизошло благостное настроение, решился:
-Мы ведь мать за тобой приехали.
- Спаси и помилуй. - Как это понимать, Юра?
- А вот так. - Ты переезжаешь к нам. -Со всем своим скарбом. Будем жить втроем — Я, Аля и ты.
- Что же такое делается… , - баба Вера накинула на плечи кофту, и спешно вышла во двор. - Я сейчас, - донеслось издали.
Мужчины смущенно молчали.
Прошло минут десять, прежде чем скрипнула входная дверь.
- Давай сын все по порядку, - старая положила локти на стол, сжала ладонями седую растрепанную голову. - Кто решил... Когда...  Как это… Здесь много чего…
- Я мать не хуже твоего знаю, что переезд как пожар — весь на нервах. Собе-рись.
Мы с Алей обсудили все, и пришли к выводу — одной тебе трудно, и легче не будет. Наоборот. У тебя просто нет выхода. Сейчас ты еще себя обиходишь, завтра не сможешь. Между нами восемьсот верст, что прикажешь делать?
Старушка не мигая уперлась взглядом в стену  То ли осмысливая сказанное, то ли не понимая о чем речь…
- Баб, сама посуди, - Яков пришел на помощь  отцу, - где тебе будет лучше? - Одной вдалеке или в родной семье?
- Я вот думаю…, - дрожащий голос старой женщины полон укоризны и зата-енной боли.
Многие годы она сама принимала решения, ей будет трудно перестроиться. Сейчас за нее решают, будто она из ума выжила… 
- Хочешь мать отложим разговор? - Хотя… В принципе дело уже решенное, ты должна покориться обстоятельствам, как бы кивнуть головой. Остальное сделают за тебя, вместо тебя.
- Устала я. - Пойду сосну часика два, - женщина тяжело поднялась и ушла к себе в закуток.
На следующий день отец и сын отправились на поиски риэлтора. Рисовали в розовых тонах свою ситуацию, выслушивали снисходительные условия маклеров. Остановились на молодой и подвижной бизнес-леди: за своими комиссионными женщина не гналась, обещала подыскать покупателя за 10-12 дней. При условии - продавцы предложат умеренную цену.  Ударили по рукам.
Следовало назавтра привезти владелицу недвижимости для составления дого-вора. Про запас Юрий держал вариант оформления доверенности на свое имя. Как пойдет…
В этот же день съездили на товарный двор, заказали пятитонный контейнер. Снятый с машины. Не хотели платить за простой транспорта, если не успеют его заполнить.
Контейнер привезли, сняв ворота, установили во дворе, стали таскать в него вещи.
Бабушка Вера ходила по дому с веником и без конца повторяла:
- Как же так… Ни с того ни с сего… Вдруг…
Юрий перестал обращать внимания на ее причитания, Якушка время от вре-мени, обнимал бабушку, успокаивал.
- Тебе понравится. - Там цивилизация, не то что здесь. Телек большой, каналов море… Живи — не хочу.
Старушка как-то заперлась в своей комнате, открывать не хотела — боится, дескать  нападения.
Вспомнила бабка как девкой была…
Яков еле уговорил ее открыть дверь. После этого, ключ от ее комнаты спрята-ли от греха.
Кожин-старший решил не тянуть с отправкой матери с сыном домой. Все нужные бумаги подписаны, на всякий случай оформлена доверенность. Мало ли что…
Вызвали автоподьемник, погрузили контейнер, повезли на станцию. Юрию пришлось ехать тоже, грузовые  документы оформлялись в присутствии отправите-ля.
Отправили. Бабушкину рухлядь погрузили в прицеп, возвращение назначили на следующий день. Настоящий дом — там, а здесь  — ночлежка.
Мужчины хорошо выпили, плотно поели и завалились спать. Юрий упокоился на раскладушке со стареньким матрацем, Яков устроился на бабушкиных тряпках, брошенных на пол. Вера Максимовна, как принцесса на горошине, возлежала на купленной надувной кровати,  их возьмут домой. И бабушку и кровать. 
Черно-белый телевизор «рекорд» на один канал ждал мусорного ящика.
                12
Кожин проводил сына с матерью, втайне переживая за этот вынужденный ход, все-таки восемьсот километров. Случись что, растеряется Яшка, не удержит ситуа-цию в руках… А так вроде все логично, и ход событий единственно верный. Оста-лось получить деньги, плюнуть через левое плечо, и сесть в автобус. 
Не прошло и десяти дней, Юрек получил от маклера-посредника кэш, перевел его на карточку, забыл плюнуть через плечо, но в автобус сесть не забыл. В дорогу отоварился пивом, и каждые сорок минут просил водителя притормозить… Совал ему от щедрот своих пятихатку…
В отличии от него, Алевтина не выглядела счастливой. Матери, как и было условлено, она выделила меньшую комнату, отдала супружескую двухспальную кровать. Сама в это время спала на привезенной от бабы Веры надувной кровати.
- Сейчас, солнышко мое лесное, все устроим лучшим образом, - успокоил он половинку, собираясь в мебельный салон за кроватью и обеденным столом.
- Может и я с тобой? - жена просительно глянула на повелителя, теперь воду по арыкам распределял он. - Ты же в деле вкуса… , - постучала по подоконнику костяшкой пальца.
- Обойдусь! - Ко серчал, Тина не хотела становиться покладистой, время от времени топорщилась.
- Как мать? - спросил в спешке, заглядывать в ее комнату не спешил.
- До сих пор в себя не придет. - Замкнулась. Молчит. И еще…
- Что такое? - насторожился Кожин.
- Недержание у нее… - И там и там…
- О Господи!
Принюхался. Незнакомый доселе, перехватывающий дыхание едкий запах ви-тал в квартире.
- С тех пор как приехали. - Видимо, на нервной почве.
Жизненный тонус Юрия упал до нуля.
- Будем думать…, - снулый, как сом на кукане, он отправился за мебелью.
Что делать… что делать… что делать… Размен квартиры отодвигался, на пер-вый план выходила мать, с ее болезненными рецидивами.
Кровать он выбирал придирчиво, пришлось посетить несколько салонов, прежде чем остановил свой взгляд на роскошном дубовом исполнении. Цена куса-лась.
- Однова живем! - Кожин рассчитался по-купечески, слюнявя пальцы.
Таперича он богатый, не то, что давеча — стрелял у друганов на пиво.
Стол в этот раз он не выбрал, не успел. Кровать разбирали, собирали и затас-кивали на третий этаж, сотрудники салона. На чаевые Юрий не поскупился.
- Хороша! - опрокинулся он поперек несминаемого матраца.
- Хороша! - вторила ему Алевтина. - Наконец-то, мы будем спать как белые люди. Может кровать тебя разбередит..., - смотрела зазывно на мужа, скосив глаза.
- Зайду к матери…, - Кожин  посуровел.
Приоткрыл дверь в комнату старушки. Та лежала на кровати головой к двери, и его не могла видеть, если бы даже не спала. На столе плоский телевизор Самсунг, на стуле у кровати куча коробочек с лекарствами, пульт.
Он придвинул к кровати свободный стул, сел. Старушка смотрела не него пу-стыми  глазами, поводя языком по пересохшим губам, то ли пить хотела, то ли это у нее нервное. В комнате стоял спертый запах мочи, хотя форточка распахнута настежь
- Как ты мать? - спросил по долгу, не по нужде. 
Женщина вздохнула, сложила руки на груди.
- Лучше не бывает,  - прошамкала.
- Тебе что-нибудь надо?
- Хочется мандаринов и шоколадных батончиков. Забыла их вкус.
- Куплю. - Еще чего?
Мать качнула головой. - Не вспомню.
- Ты ходишь?
- Хожу, но мало. - Только по комнате, к невестке боюсь, качает меня. Упасть могу. Ни костылей ни манежика нет, без них не смею.
- Я подумаю над этим, мама. - Телевизор смотришь?
- Смотрю не все. - Выбираю в программе что по душе и говорю Тине. Она включает.
- Могла бы сама по лестнице спуститься?
- Наверное могла. - Не пробовала. Зачем мне это?
- Потом скажу. - Отдыхай.
И вышел из комнаты.
                13
- Завтра- послезавтра мамане коляску присмотрю, без нее она как лежачая, со-седи нас не поймут, коситься станут, - супруги ужинали на кухне. - Отвыкнет она от земного тяготения, как космонавт на орбите. Без кальция, магния и постоянного движения, остекленеет старая, рассыпАться станет на ходу. Были в истории такие случаи.
- Началось! -  нервно повела плечами Алевтина. Сегодня коляска, завтра - глю-кометр, послезавтра -  тонометр на пальчик…  И все это не считая памперсов и лекарств…  Знаешь сколько коляска стоит?
- Сколько бы ни стоила! - ставил точку в разговоре Ко. - Это самое мало что мы можем ей дать. Кончай нести чушь.
Ава удивленно подняла брови. Что это с ним? Где осторожность и расчетли-вость Плюшкина, куда делась дальновидность Коробочки, что стало с щепетильно-стью Гобсека? До психиатра дело еще не дошло, но консультация психолога мужу не помешала бы…
- Маманя фруктов просила… -Пойду подберу что-нить, - Юрий хлопнул две-рью.
Кожины лежали на новой кровати поверх покрывала, с неизведанными раннее ощущениями новизны, легкости и спокойствия.
- Чует мое сердце, не сменять нам жилья, - Алевтина задумчиво очищала апельсин от кожуры. Деньги уйдут не заметим куда.
- Как будто они сами по себе. - Куда скажем туда и уйдут.
- Твоими бы устами да мед пить…, - супруга отвернулась к стене. - Про стол не забудь. Из красного дерева с точеными ножками. Прессованные опилки со шпоном, вот у меня где…
Показывала, где именно.
 - Тумбочки прикроватные глянь.
- Ладно.
Юрий днями вояжировал по друзьям, правильнее сказать — собутыльникам. В комбинате бытового обслуживания, где он трудился много лет, их  не счесть.
В комбинате…  Много лет… Кем? А где горный техникум и институт, о кото-рых он трепался по пьяни? Где высокие должности, которые он должен обресть по их окончанию? Игде оне?
Не было их, они - плод воображения хронического неудачника. Не было Надыма, Ханты-Мансийска, Костомукши, Новосибирска, Питера и Мурманска. Все это понты кожемякинские, фантазии кожуховские. Правда, еще в  школьные времена его класс поощрили за сбор металлолома поездкой в Санкт — Петербург… На три дня.
Все, что говорилось на мальчишнике  - блеф. Включая ризеншнауцера, которо-го он будто имеет. Это ему Аля говорила — я или собака. Как и Енке жена…
Мать конечно же слышала весь его пьяный треп, но предпочла не вмешиваться. Ему лучше знать — о чем говорить, о чем молчать.
Переверзев тогда доверчиво подыграл ему,  Саня был уверен - приятель таков, каким  себя рисует: честный, романтичный, открытый. Любитель путешествий. Мореплаватель-одиночка. Гоняется за запахом тайги, а не за тем, что подумали...
Трудился Юрий Кожин в комбинате без малого восемнадцать лет. Ни директо-ром, ни пресс-секретарем — рядовым слесарем по ремонту бытовой техники подвизался. Их там два доминошника обреталось — Семеникин и  Кожин.
Тепличные технологии и гидропоника, специальность, которую он получил по бесшабашной молодости в сельхозтехникуме, ограничивала его трудоустройство. После армии его никуда не брали, а в КБО — пошли навстречу. Можешь сменить ремень в стиральной машине Вятка? Запросто. Проклеить уплотнение в холодиль-нике Свияга? Нет проблем. Заменить элемент в электрическом самоваре? В два счета.
Берем!
Как выяснилось позже, это было теплое местечко  - халтура сама просилась в руки. Получка отдавалась жене, а Юрек жил на чаевые, которые зачастую превыша-ли его оклад. Отсюда частые застолья, сомнительные разнополые знакомства… 
Со временем Кожин остепенился, остановился и оглянулся. Хвалиться оказа-лось нечем, по жизни он — нуль без палочки. Признаваясь в этом себе, он не собирался признаваться в этом окружающим.
В каждом конкретном случае рождалась новая легенда. Более или менее прав-доподобная.  При жене и детях он ее не озвучивал, иначе вся его многоходовочка рушилась как домик карточный. Его подняли бы на смех, перестали подавать руку, сняли с Доски почета, лишили квартальной премии. 
                14
Стол Юрий привез. Узрев на лице Али довольство, задним расслабленным сфинктером ощутил — в этот день ему будет многое позволено.
Коляска мамане не куплена по объективным и субъективным причинам, Ко-жемяка  затруднился их классифицировать. Одна версия для жены — из трех колясок он не нашел достойной. Другая для друзей и себя, любимого — а пошли вы все… 
Не давал покоя старший сын Яков, он постоянно интересовался здоровьем ба-бушки Веры, просил держать его в курсе всех домашних событий. Сыновний контроль нервировал Кожуха, заставляя делать нелогичные ходы.
- Мамане нужна сиделка, - сказал он, когда привез домой коляску. - Это не об-суждается.
Алевтина, по старой привычке, пыталась ему перечить, но встретив холодный, немигающий взгляд мужа, осеклась.
- Был в Пенсионном фонде, заключил с ними договор. Они выделят нам со-трудницу. С десяти утра до шести вечера. Та будет ухаживать за маманей, кормить, купать и прогуливать на коляске два часа в день. Воскресенье у сиделки выходной. Не исключена временная ее замена, они передают свои полномочия друг-другу сами, мы в этом не участвуем. У сиделки должен быть ключ от входных дверей и возмож-ность покидать квартиру не более чем на тридцать минут в день.
Мы беремся создать ей определенные условия: кормим, ставим надувную кро-вать. Не сидеть же ей часами на стуле, пусть приляжет, когда дел нет.
Услуга недешевая, но мы на это идем сознательно. Авансируем сотрудницу помесячно. Поощряются чаевые — так мне сказали в фонде.
- Какой ужас! - Алевтина заплакала. - Я этого не переживу. В доме посторон-ний. Живи и оглядывайся. Ложки серебряные станут пропадать...
- Авось не станут, - целовал ее в лоб и голову муж.
Такого не было лет двадцать.
- Пойду мать порадую.
Прошло полгода. Все смешалось в доме Кожиных. Каждая семья счастлива по-своему, несчастна - как все несчастные. Вера Максимовна своими выделениями на озоновый слой Земли не влияла, но от этого Юрию и Тине не легче. Деньги, выру-ченные за дом старушки, незаметно утекали.
Комманданте съездил в область, вернулся с репликой часов Патек Филипп и австралийским кожаным «стетсоном». Жене сказал что часы купил на распродаже за четыре тысячи, шляпу в бутике - за шестьсот. На деле отдав за механизм и кожу в двадцать раз больше.
Аля настаивала на покупке собольей шубы, горностаевой шапки и зимних ботфорт. Кроме того, на носу дни рождения сыновей, и рублевыми подарками там не отделаться.   
Появилась сиделка. Юре она пришлась по душе, Алевтине — нет. Лет сорока, высокая, фигуристая, неулыбчивая и резкая в движениях шатенка, знала свое дело превосходно. Она без видимого отвращения меняла старушке памперсы, подклады-вала ей своевременно утку, обмывала. Все необходимые процедуры сударыня делала в перчатках, Юрию это нравилось, Тине — нет.
- Фифа! - Белоручка! - хозяйка рвала и метала, не находя причин для офици-альной отставки сотрудницы.
- Аккуратна и тактична. - Трудолюбива и ненавязчива, - мнение Юрека. Профи, одним словом.
С ее приходом оздоровилась атмосфера в доме, исчез непередаваемый запах старого тела и выделений.
Ежедневно, Юрий деликатно совал банковский билет в накладной карман кар-дигана крупной вязки. Проделывал он это обычно перед уходом сотрудницы, на пороге. Лидия не произносила ни слова, лишь кивала едва заметно.
Тина не спускала глаз с сиделки. Она не боялась за серебряные ложки - опаса-лась за мужа. Кобель и пьяница — два в одном - рискованное сочетание. Однако, могло быть и три в одном — болезненным приложением шел бы мягкий шанкр и насекомые. По-отдельности или все вместе. 
Прошло полгода. Временами Лидию подменяли другие сотрудницы Фонда, это не отражалось на качестве услуги, деньги делали свое дело.
- Может займемся обменом? - Алевтина предупредительна и нежна. - Все устаканилось, здоровье у свекрови стабильное, ничто не предвещает ее ухудшения. Может к маклеру наведаться?
- Погоди, - Юрий задумался. - Надо глянуть, сколько у нас осталось. Пойду оформлю опцию Сбербанк онлайн.
- Что это?
- Баланс счета. - Набираешь код в телефоне, и смотришь на дисплей. Две се-кунды и ты в курсе.
- Ух ты! - Конечно сходи, будем руку держать на расходе.
- Наверное и пенсия моя подошла…
- Там и пенсия?
- Да.
- Иди скорее чудик, мне не терпится, - теребила Алевтина мужа за рукав, дру-гой рукой подталкивая к двери.
Домой Юрий вернулся через час. Хмельной и дважды потерянный. Фуражку где-то… Со стуком выставил из холодильника полный графин перцовки.
- Ума палата, полировку пожалей. - Подложи полотенце, мужлан.
- Плохо наше дело Алевтина, - его даже язык плохо слушался, сводило рот су-дорогой . Плохо. Половина денег. Куда ушли остальные семьсот тысяч — ума не приложу.
- Куда? - вскинулась дикой кошкой супруга. - Все туда же, на твои коньяки, джины и пивы. Сколько стоит австрийская коляска свекрови? Не 64 тысячи, как ты сказал, а 350. Часы? Не четыре тысячи а восемьдесят пять. Шляпа твоя ковбойская не в шестьсот рублей оценена, а в двенадцать тысяч. А ты куд-куда, куд-куда…  Все-то я знаю. У тебя что ни слово, то брех собачий. Вот уж пятый десяток с тобой мучаюсь и притворяюсь… Что за столом, что в постели… Будь жива моя мать, давно бы к ней сбежала.
Юрий налил полстакана едкой жидкости, опрокинул его. Угнездил меж ног двухлитровую банку с помидорами. Сунул в нее свои, похожие на сардельки пальцы, выудил две упругие «сливки», одна за другой,  они с чавканьем исчезли у него во рту.  И так много раз...
- Теперь мне шубы и шапки не видать, как своих ушей, - уныло констатировала жена. Дай сюда карточку чмо всепогодное, - вдруг потребовала решительно.  Мало ли что продали дом твоей матери, он собственность всей семье Кожиных. Твоего в этом доме — только капля из  сизого носа.
Юрий безропотно отдал жене свой денежный сертификат.
- Отныне деньги будешь получать только на продукты. - Спиртное, если в том нужда — за мной. Оформил опцию Сбербанк он лайн?
- Оформил.
- Расскажи, как ей пользоваться.
Алевтина в два раза урЕзала чаевые сиделке. Та не роптала. С Пенсионным фондом она расплачивалась сама.
Шубу, шапку и сапоги она себе конечно купила. С мечтой о смене жилья, рас-сталась не без терзаний и слез.  Пусть все идет как идет.
Бабушка Ника ее своим обществом не донимала, иной раз она и Лидия не по-казывались на ее горизонте по три дня. Запах? К нему она привыкла. Если в воду для полов добавлять чудок скипидара… Пусть лучше им в доме попахивает, чем бабки-ной мочой несет.
                15
Перед Кожиным остро стоял вопрос — где раздобыть бонусы на винцо и пив-цо? Алевтина заблокировала его «сундук мертвеца и бутылку рома». Сестра и не подумает ссужать его деньгами, как он не думал делиться с ней выручкой от бабки-ного дома. Дети — отрезанные ломти, ждать от них матпомощи, что с моря погоды.
Оставался его коллега по Дому быта — Василий. Он мог угостить его два-три-пять раз, но брать над ним шефство и не подумает, у самого дома двойняшки- малолетки. От четвертой жены.
Василий предложил вариант: коллеги по Дому быта могут взять их в долю — сплавлять для ремонта неисправную технику, которую им приносят. Их комиссион-ные — 30 процентов. Поштучно и одномоментно.
Работать у Василия дома не позволит жена, они возьмут в аренду гараж у бомжующего ныне прапорщика - бывшего служаки железнодорожных войск, ныне - «вольного каменщика». 
Дело пошло. Юрий Кожин возвращался домой стабильно в шестнадцать часов чуть тепленький. Алевтина уже махнула на него рукой, и озаботилась своим соб-ственным благосостоянием. Из небытия воспрянули давно забытые подружки, они встречались за рюмкой чая, ходили коллективно по магазинам, обсуждали покупки, делились новостями.
Порой Тина забывалась, и появлялась дома под утро. Баба Вера к тому време-ни голодная до умопомрачения, погрязала по уши в своей дурнопахнущей субстан-ции.
Такие казусы случались много раз. Юрий, чувствуя задним местом вольницу, пошел вразнос.
И грянул гром! Вера Максимовна впала в кому, ее увезли в реанимацию.
Юрий тут же протрезвел, гулена Алена вернулась в лоно своей былой добро-детели. Отношения с Пенсионным фондом прервали, выплатив им контрибуцию.
Супруги посетили врача, что «вел» бабу Веру.
- Скажу сразу, - медик не щадил психику родных, - прогноз у пациентки не-благоприятный. Нет резона копаться в ее анамнезе, наша задача — сохранить болящую. Сегодняшнее ее состояние некритичное, мы подстраховались искусствен-ной комой. На монитор выведены жизненные показатели женщины, мы следим за ними, купируя их медикаментозно.
Еще неделю мы будем делать это как страховую опцию бесплатно. Однако грядет время, и оно не за горами, когда вам принимать ответственное решение. Или вы сполна оплачиваете реабилитацию пациентки до ее оптимального и стабильного состояния, или даете согласие на эвтаназию.  Тертиум нон датур, третьего не дано.
Юрий при этих словах врача, побледнел, Алевтина закрыла лицо руками. 
- Можно пройти к матери? - робко спросил сын.
- Нет такой нужды, - поднялся врач. - Смотреть на мумию мало радости. Жду вас через неделю, - протянул визитку.
                16

-Ума не приложу, что делать! - плакался Юрек своей Тине.
Кровать у супругов - место отдохновения и принятия решений, не говоря о всем остальном.
- Остается одно — тянуть до последнего. - Я не разбираюсь в медицине, но знаю без врача — коматозное состояние свекрови не может долго продолжаться. Если до сих пор не вывели из него, значит и не выведут. Все идет к тому, что мать надо усыплять, - мнение Алевтины.
Юрий дернулся, подсознательно противясь мнению супруги, но спустя минуту, обхватив голову руками затих,  соглашаясь.
Прошел еще день.
- Завтра истекает срок, что нам дали, - Аля положила голову на грудь мужа. - Ты уже решил?
- Да. - И с кремацией тоже. Детей волновать не буду, поставлю их перед фак-том.
Неожиданно из Архангельска прилетела сестра Юрия.
- Хочу на мать взглянуть. - Как она?
- К ней не пускают. - Она сейчас как Владимир Ильич — недосягаема. Хочешь смотреть издали — смотри.
- Помощь нужна? - Ах, да, это ты должен меня спрашивать. Что врачи гово-рят?
- Говорить уже не о чем, надо решать.
- Что решать?
- Определяться в дате эвтаназии.
- Да ты что! - Неужто так все плохо?
- Проснулась девочка…
- Похоже, я зря прилетела.
- Похоже на то.
- Всего хорошего, мальчик!
- Да уж… Хорошего здесь мало.
Некогда участливая и шебутная Вера Максимовна, Училка, уснула вечным сном. Ее прах покоился в керамическом сосуде корейской выделки, на специально купленном для этой цели журнальном столике. Тот нашел свое место в необитаемом углу гостиной.
Пусть будет так! - изрек Юрий. -Сие есмь мощи, но молиться на них не в моих правилах. Это память сердца и только.
Алевтина и слова поперек не сказала, но все говорило — не по душе ей такое соседство.  Для подобных артефактов есть специальные хранилища — колумбарии.
Номинальное представительство - то немногое, что мог позволить себе Ком-манданте Ко в новых условиях.  Он был вроде королевы Елизаветы в Соединенном Королевстве, которым фактически правил Парламент.
Тина была этим парламентом. 
                17
Позвонил Яков, старший сын.
- У меня отец к тебе разговор. Не телефонный. Я приехать не смогу, увяз в де-лах по  уши. Если бы ты встал со стула… У меня есть проект проекта. С Кешей я уже говорил, он тоже в деле, если тому быть. Как ты?
--Приеду. - Дай свой адрес. Куплю билет — пробью СМСку.
- Отлично! -Как там баба Вера?
- По-прежнему,  - Юрий не стал говорить правды, опасаясь сбить ритм диало-га. Приедет — скажет. Интересно, что он там задумал…
Яков, которого отец считал тяжелым на подъем, и к жизни не приспособлен-ным, в корне подрывал эту оценку. С недавних пор у него свое видение будущего семьи и близких. Он считал:
Надо возрождать старые русские традиции, и жить одной семьей: отец, дети, внуки, правнуки… Пример — семья первого русского миллионера — Германа Стерлигова. Тот далеко продвинулся в своем подражании: пек свой, экологически чистый хлеб, качал мед со своей пасеки, из удобрений у него лишь навоз и птичий помет (гуано). Его самогонка не была самогонкой в привычном понимании - то был зерновой спирт высшей очистки (экстра), а не картофельная сивуха.
Как там у Владимира Семеновича… «и если б водку гнать не из опилок, то чё б нам было с пяти бутылок.»
Чего стоит многокомнатный сруб Германа! Сказка! У Никиты Михалкова то-же…
На этих теремах Яков остановился подробнее. У него есть куча фотографий царственных срубов. Его мечта — построить нечто подобное в хорошем месте, объединив их хозяйства и хозяйство отца. Воспарив в мечтательной выси, молодой мужчина не забывал  спускаться на землю.
Следовало продать всю недвижимость Семьи, и целиком вложить деньги в проект. Он готов даже посетить Стерлигова на предмет консультаций по части строительства.
Отдельного обсуждения заслуживало трудоустройство членов семей Кожиных. Учеба детей тоже в этом проблемном списке.
На первых порах, Яков не исключал аренду скромного жилья обеими семьями по месту работы. Взятие приличных кредитов считал обязательным. Стройкой, вся статья   руководить отцу, Юрию Яновичу. Предполагалось поселить его с Тиной в теплом модуле, купленном  для целей охраны и надзора. Есть уйма рабочих про-блем, но они решаемы, если все участники действа, проникнутся  проектом,  как своим собственным.
 Дело за Кожемякой, без него проект уподобится романтическим фантазиям Тани Канарейкиной из фильма «Шла собака по роялю».
Все дети работали, поиском нового места жительства, следовало заняться пен-сионеру Юрию. Сын снабдил его фотоаппаратом, и отправил на Валдай, к родствен-никам жены Иннокентия, в тех местах предполагалось пустить корни. Это стало возможным после того, как Яша вытянул из него одобрение своего проекта. 
- Да, - сказал Юрий, - застенчиво теребя край скатерти, - я согласный. Быть посему.  «Илы не могут, а Яки — да!» Осталось мать твою уговорить. Деньги у нее.
- Я с маманей созвонюсь. - Все вернется на свои круги. Ты только меня отец не подводи, - Яков щелкнул по горлу. Тысяч шестьдесят тебе для начала хватит? Дам из своих, мать мне  вернет.
- Если так ставишь вопрос - за глаза хватит. -Застолблю участок, согласую с тобой место. Вобью межевые колышки. Выражу нужным людям благодарность…
- Отчитаешься за каждый рубль, - сын пристально смотрел на отца, в его зрач-ках и  обличии, Юрий увидел нечто, незнакомое ему прежде. Он ощущал себя новичком на Зоне, и перед ним был Кум. Который может казнить и миловать. 
Финансовая дисциплина — основа основ. Нет ее — нечего огород межевать. Не нами сказано.


               
6 ноября 2020