Король умер, да здравствует король!

                1
-Слушай Раек, чиф сказал мне в ультимативной форме - если в эти три дня я не уйду в отпуск, то пойду только через два года, - Эдуард нацедил в пузатую рюмку для шампанского рисовой водки, и одним махом опорожнил ее. 
Штык - ножом привычно взрезал банку кальмаров, и пальцами выудил из жестянки фрагмент моллюска.
- А ты ему что? - Раиса и ухом не повела на это шумное действо, продолжала вязать носок младшему сыну, старший уже щеголял в гетрах дикой расцветки.
- Что я, что я…  - Сказал, что  у тебя отпуск через три месяца. По графику. А это  приходится на июнь. Я не виноват, что так наложилось...
- Кучу ты кладешь сослепу мимо очка в общественном сортире. Если говорить правильно, как учат в пятом классе, то - сложилось. А он что?
- Плевать говорит, на твои домашние графики, а на тех, кто их составляет — особенно смачно.
- А ты ему что?
- Пересказал один к одному твой ультиматум. - Если меня не отпустят с тобой, то ты уедешь одна, и вернешься с новым мужем, или не вернешься вовсе.
- А он на это что?
- Кричал, бесновался, выражался непотребно. Дескать, кадровая политика моей неполной семьи ему до фени.
- Почему неполной?
- Говорит - мозгов у нас с тобой один комплект на двоих.
То есть неполные  черепушки у нашей первичной ячейки, у тебя половина, у меня половина. А в конце сказал… если не может прищемить мне хвост по трудовому законодательству, то забьет на меня болт, или забьет болтом, точно не помню. Или обойные гвозди в крышку гроба. По периметру. Друзья, мол помогут…
- И на меня? - встрепенулась Раиса. - Забьет...
- И на тебя тоже. - Правда, сказал он это с уголовной жестикуляцией, матом трехэтажным все сопровождал.
- И ты не набил ему морды?
- Как же я набью, у него другая весовая категория? - Мне с ним не сладить. Ко-всему — он мой босс. Он тут же распнет меня на кресте. А перед этим - уволит без выходного пособия.
- Дурила ты бездумная, законы на твоей стороне.
- У нас законы, у него — понятия. - Если что, натравит на нас своих братков со стаффордами...
- А ты от страха струю пустил. - Выходи на тропу войны. Купи рекурсивный арбалет, он дешевле блочного, шестьдесят тысяч — не деньги! Начни его ватажку ядовитыми стрелами сводить «на нет». Отраву я сварю из беладонны и клещевины. Отправишь на тот свет пяток его боевиков, он враз стухнет. К бабке не ходи.
- Ты это серьезно?
- А то!
- Ладно, пока то да се, пойду в ущелье, черемши накопаю. Время.
- Будь осторожнее. - Чеченцы еще с войны в Тарском свои мины разбросали. А может это наших мародеров работа…  Сколько охотников за медвежьи луком не вернулось с тех мест!
- Не впервой. - С детектором пойду, он не подведет.
Эдик отправился за черемшой. Добирался он до ущелья на велосипеде. Сначала трясся двенадцать километров по разбитому асфальту, потом съехал с трассы, и пилил по тропе, пока она была видна. Километра два вел велик на ощупь, ориентируясь на середину прогалины. После чего замаскировал байк в кустах, на орешине ленточку приметную оставил, чтоб не искать долго.
Начало дела следовало отметить, для этих целей у него в рюкзаке металлический термос с аракой. Ко всему — два копченых цыпленка да трехдневной давности лаваш.
Вытянул он из заплечного мешка видавший виды «миноискатель» средней чувствительности, настроил его, и побрел меж грушевых деревьев, с почерневшей от недавних морозов дичкой. Шарил глазами перед собой, не дай бог на «попрыгунчика» нарваться. 
Кое-где еще лежал снег, местами видны ростки черемши, внешне  похожие на подснежники. Кто знает — не спутает. Отвлекаться на три побега Эдик не стал, искал богатую диким луком поляну…
Вот она. Судя по-всему, на ней можно накопать его с килограмм. Чтобы выйти на многообещающий пригорок, надо спуститься в крутой ров, что опоясывал его, и преодолеть полосу препятствия — кучку размокшего снега на дне.
Детектор Эдик держал перед собой, водя им из стороны в сторону. В наушниках ни звука, что говорило о безопасности в радиусе двух метров. Поднимаясь на теневой склон, он наступил на скрытый снегом сучок. Были бы у него на ногах вибрамы, он бы эту корягу и не почувствовал, но кеды со стертыми подошвами… Ногу подвернуло, и его завалило вбок.
Детектор выпал из рук, и заскользив по снегу, зарылся в него рамкой. Эдуард с трудом дотянулся до него, и вытолкнул сколько мог на сухое место. Чертыхаясь, стал подниматься на четвереньках к вожделенной черемше. Его левая рука, наткнулась вдруг на что-то металлическое и холодное, он замер, кожей ощутив смертельную опасность.
Однако, было поздно. Снег ослепительно и громко брызнул из-под него, Эдуард безболезненно и мгновенно ушел в свой внеплановый и нескончаемый отпуск.
                2
- Значит так, - ставил задачу майор Зеленчук старшему лейтенанту Сорокину. По мнению полковника Типуна, лучшего снайпера чем вы, на всем Украинском фронте не сыскать. Честно говоря, я в этом не уверен. Выполните приказ командования, снИмите двух немецких асов у реки, вас ждет правительственная награда. Лично от меня — пятидневный отпуск на родину. Не считая дороги.
Два фашистских филина, уже три недели держат подступы к замку, где по нашим сведениям базируется полковой штаб мотопехоты. Самого замка давно нет, но есть его глубокие подземелья и катакомбы. Охрана штаба — зенитки. Самолеты они не подпускают, все попытки переправиться через реку одиночками — пресекаются снайперами. На их счету уже шестнадцать наших бойцов. Здесь самое узкое место реки — около трехсот метров. По левую и правую стороны — их укрепрайоны, прорваться там — невозможно.
Уничтожить выродков предстоит вам, Сорокин. Берите с собой трех человек на свой выбор, они должны обеспечить вас „гнездом“, продуктами и боеприпасами. Приступать к задаче можете уже сейчас.
Семен не рискнул подходить к реке, засел в кустарнике, стал обозревать окрестности в командирский бинокль, он получил его на все время операции. Через пятнадцать минут он имел представление о своей и вражеской диспозиции. Начало операции старлей наметил на восемь вечера. Луна скрыта облаками, и это ему на руку...
                3
- О чем она раньше думала! - главный врач родильного дома взбешен. - Делать аборт в пять месяцев!
- Как ее винить, Сергей Никандрович! - его заместитель в растерянности. - УЗИ поздно провели. А там — не приведи господи! Поперечное, дефекты обеих рук… Показано только кесарево…
- Делайте что хотите! - главврач махнул рукой и углубился в бумаги.
Через восемь дней молодая женщина выписалась из больницы.
                4
По улице, включив сирену, мчалась санитарная машина. Несколько минут назад у станции метро, у киоска Роспечати был подобран лежащий на асфальте человек. Мужчина лет пятидесяти, скромно, но аккуратно одетый, лежал на боку, не подавая видимых признаков жизни.
Впрочем, был нитевидный пульс и подергивание конечностей. Как при инсульте или спазмах головного мозга.  Приняты первичные меры, до больницы  пять минут езды…
                5
В этот день у Игоря Володина — юбилей, ему исполнилось двадцать пять лет. Гостей он не ждал, телефонных звонков тоже. Сидя в инвалидном кресле  в своей обычной позе — полулежа, он подводил итоги прошедших лет. Свои умственные способности он оценивал как средние, их хватало на то, чтобы увидеть всю убогость нынешнего бытия при полной бесперспективности будущего. За прошедшие годы он всего несколько раз погружался в подобные безрадостные размышления, итогом которых было как правило, сильное опьянение и следующая за ним многодневная депрессия.
Сиделка молча убирала за ним, потом кормила капризного в еде пациента.
То ему хотелось непременно лобстеров или омаров, то он тяготел к икре разых цветов, то к стерляжьей ухе… 
 Читать Игорь мог, Интернет помогал ему познавать мир. Он знал, что полушария  включаются волевым усилием, но протестировать свой интеллект не мог физичеси.
Писать левой рукой как амбидекстр… Хорошо бы, но не выйдет - вместо руки у него костлявый отросток с подобием большого пальца. Вместо правой — немыслимо вывернутая конечность с большим и указательным выростом. С их помощью он управлял тележкой, при желании мог выехать на площадку, спуститься с девятого этажа в лифте, выехать по пандусу на тротуар… И что?
На улицу он выезжал только в сопровождении сиделки, которая появлялась в определенные часы, или через пятнадцать минут после того, как он нажмет тревожную кнопку. Сиделка требовалась ему для отправления естественных надобностей, принятия пищи и укладывания в постель. Прогулки по улице были очень редки, они лежали на совести сиделки. Захочет — прогуляется с ним, не захочет — сидит у телевизора.
Своих мать и отца Игорь практически не знал.
Отец появлялся у него несколько раз, в сопровождении строгих мужчин. Молчал, хотя у Игоря с коммуникативной связью нет проблем. Михал Михалыч в меру напивался, и часа через три уходил. Мать он никогда и в глаза не видел. О родственниках, если таковые и были, не имел представления. Все, что он знал о себе и своей семье — со слов сиделки.
Его отец — крупный бизнесмен, обласканный властью. Мать — известная певица, в шоу-бизнесе до сих пор. Игорь у них второй ребенок, первенец — замужняя женщина тридцати двух лет. Живет в Испании и видеть братца не испытывает желания.
Когда на свет появился дефективный Игорь, родителям предлагали его эвтаназию, чтобы не мучить ни родителей ни ребенка. Мать была согласна на усыпление, но отец категорически воспротивился.
- Я не так беден, чтобы не обеспечить своего отпрыска до конца его дней, - будто сказал он.
Купил для него полнометражную квартиру, нанял сиделку, обеспечивал лекарствами и едой не скупясь.
Ноги Игоря без тренинга усыхали, и со временем превратились в две костлявые безвольные конечности, изначально лишенные нервной проводимости. Лазая по Интернету, Игорь видел примеры: люди с его заболеванием, обретали подвижный статус, переходя на самообслуживание. Это было его мечтой, но у него не поворачивался язык, просить об этом сурового отца. 
Он подъехал к холодильнику, открыл дверцу, и присосался к одной из силиконовых трубок, торчащих из бутылок с напитками. Это был «кагор», по его просьбе разбавленный джином.
Через какое-то время, позывы известного рода, заставили его приспособить воронку в нужное место — жидкость из мочевого пузыря перетекла в сосуд под сидением. С малой нуждой Игорь справлялся сам. Быстро утолять голод он тоже научился.
Выехал на широкий и длинный балкон, проехал по нему взад-вперед, заглянул за перила. Кивнул довольно. Выбрал место, напрягая свои слабые силы, подтянулся и перевалил через ограждение… 
Холодильник он так и не закрыл.
                6
- Наконец-то, я нашел что искал. - Все так зашифровано…  Тысячи людей многие годы, днем с огнем ищут эту связь и не находят.  А мне открылось… , - психиатр Бочаров задавал риторические вопросы коллеге Зинченко.
Перед ними стояли полные рюмки, дольки лимона, мензурка со спиртом и минеральная вода «ессентуки — 4».
- Думаю, здесь высшие силы вступили в игру. Правда, ни подтвердить ни опровергнуть это невозможно, - Сергей Зинченко мягко касался ребром ладони журнального столика, придвинутому для удобства к дивану — боялся опрокинуть рюмки.
Николай Сергеевич Бочаров согласно кивнул.
- Не иначе. - Тому подтверждение — детальное повторение сказанного. Я все записываю на диктофон, копирую запись, и прокручиваю оригинал и копию параллельно. Один к одному.
- Я слушал тебя старик вполуха, сосредоточился на эпизодах, что остались в памяти пациента. Не сочти за труд, повтори его историю болезни. Если только это болезнь…
- Анатолий Александрович Колотилин, учитель истории в школе. 54 года. Женат. Один ребенок. Прежде преподавал историю КПСС и диалектический материализм в институте.  После того, как правящей партии дали отставку, он впал в депрессию, стал заговариваться. Уволили как несостоятельного.
С год не работал, приходил в себя. Как будто пришел. Вычеркнул из головы все, что касалось его прежней работы, Поскольку исторически подкован, приняли в школу учителем. Работал исправно, нереканий не было. Потом…
Потом что-то с ним случилось, стал на уроках «травить байки». Якобы из своей прежней жизни. По свидетельству коллег, рассказывал ярко, образно. Однако байки и в Африке байки. Не мог же он быть участником боев на Одере. Ни кем-нибудь — снайпером высшей квалификации. У которого на счету полторы сотни фрицев. Если ему верить - в последней операции его снял с дерева немецкий ас.
Потом, будто на мине в Северной Осетии подорвался…  В клочки. Сказки Шахерезады.
Он физически здоров, но когда рассказывает и показывает, как был инвалидом, слеза прошибает от достоверности. Как в это поверить!
- Не знаю что и сказать, - Зинченко в раздумьи. - Как он к нам попал? Буянит?
- Нет, ведет себя тихо. Его жена привела.
Понимает что с ним, сам хочет обследования. Если его не трогать, может целый день промолчать. Читает много. Книга за книгой. Впитывает видимо… Стоит коснуться каких-то событий, его начинает пучить воспоминаниями. Будто он сам их участник. Интересно слушать парня, но тягостно - он вовлекает в полемику.
 Как можно говорить с ним на равных, когда он рассказывает о своей клинической смерти. Будто смотрит на себя со стороны...
- Тут реинкарнация, - подал голос Зинченко, - однозначно. Ты Коля с этим осторожнее. Мы с тобой можем за рюмкой чая об этом разговоры разговаривать, другие нас не поймут. У нас с 17 года сугубый доморощенный материализм. В богов и пришельцев мы не верим, полтергейст у нас в игноре, с берегинями из  бани общаемся наедине, не афишируя связей.
Просеки Колян ситуацию. Материал у тебя богатый, если не возьмешься за диссертацию, я перестану подавать тебе руку.
- Как скажешь, Серега.