Личная переписка Виктора Меркушева и Ирины Мадриги

 
Личная переписка Виктора Меркушева и Ирины Мадриги

Публикуется по обоюдному согласию

Предисловий писать не буду. Добавлю только, что продолжается наша с Виктором творческая дружба до сих пор и до сих пор мы пишем друг другу.


19 августа 2009 года

Ирина:
Еще раз здравствуйте, Виктор! Меняю электронный адрес для Ваших писем. Предыдущий у меня как бы сигнальный и официальный, который уже "засвечен" где надо и не надо, а этот я использую для переписки с друзьями и близкими людьми.
Виктор, Вы, может быть, удивились вчера моему последнему замечанию-восклицанию. Я, видите ли, в растерянности. Довольно долгое время кто-то заходит на мою страницу на Прозе из поисковых систем со странными, но "говорящими" для меня словами поиска. Вчера это опять повторилось. И некоторые моменты указывали на Вас. Если я ошиблась, простите, ради Бога. А если не обозналась, то... на Ваше усмотрение.
Я с удовольствием продолжу переводить Ваши произведения. Предложите сами, что Вам хотелось бы увидеть на украинском прежде всего. Со временем соберется на книгу, которую, может, и в Украине издать получится.
Пишите мне. Мне в самом деле приятно беседовать с Вами.

Виктор:
Ирина, Вы меня рассмешили! Но сам факт прелюбопытнейший. Хотя со мной ещё не такое бывало. Например, на моём курсе в Мухинке учился мой полный тёзка, приехавший с Урала (родины моего отца). Тёзка был престранный, чисто Бiсаврюк из гоголевской бессмертной повести. А уж виртуальному Басаврюку, полагается быть невдалеке от меня по чину, недаром отец Евфстафий в своё время упросил меня написать весь аналойный ряд икон для своего собора. Говорил, что есть во мне какая-то мистическая сила. Так что я ещё тот Хома!
Удачи Вам.

Ирина:
Везет мне с мистическими силами. Галя Пагутяк вся такая мистическая. Приятеля на Прозе встретила - Владимира Середу. Он мистически исчез после 9 августа. Получаю мистические послания через поисковики откуда-то из далекого прошлого...
 Был у меня друг - известный украинский поэт Мыкола Холодный. Когда еще жив был и приезжал к нам в Сваляву со своей Черниговщины, говаривал:"Ти, Ірцю, не журись, я в наступному житті приходитиму до тебе по скоринку хліба чорним собакою". И ведь приходит - соседский спаниель Ричи, черный, как антрацит.
И еще был в моей жизни один поэт, закарпатский, лауреат Шевченковской премии - Петро Скунць. За две недели до своей кончины он написал мне:

І коли в майбутне я порину,
Кину все: державу і сім'ю, -
Бачу в нім одну лишень Ірину,
Не мою, а все-таки свою.

"Чича" - это исполнение моего ему обещания писать. Может, Там ему стало известно, что я наконец-то собралась с мыслями о нашем общем Будущем.
Продуктивная, если можно так выразиться, мистика не мешает жить. Но иной раз случаются всплески какой-то совершенно неуправляемой силы, которая буквально сшибает с ног и заставляет экстренно совать голову под холодную струю.

Если у Вас найдется немного свободного времени, напишите мне о себе больше, чем если бы я нашла на Вашей прозарианской странице.
А я, вообще-то, далекий от всяческих мистических проявлений человек. В первую голову - журналист, потом - мать шестерых детей, четверо из которых уже только в гости приходят, а двое все ждут-не дождутся, когда наконец смогут избавиться от материнской опеки. С мужем (он у меня второй по счету) у нас так много общего в мировоззрении, что ссориться не получается - дружим. Кстати, вчера показывала ему Вашу живопись и рассказывала о своих подозрениях. Посмеялся и согласился с моими предположениями: раз дома на картинах такие шевелящиеся и бесшабашные, говорит, то очень даже запросто.
Ну, так вот, вкратце.
Всего Вам доброго.

Виктор:
Да, Ирина, интересно. Я тоже полагаю, что существует нечто, что не воспринимается нашим сознанием, хотя, как и Вы, очень далёк от мистики. У меня два высших образования, по первому образованию я – физик, однако ни дня не проработавший по своей специальности. Отслужив после вуза в армии, я спрятал свой диплом и поступил в среднее художественное училище, а затем закончил художественно-промышленную Академию, б. Мухинку. В силу своей предыстории я сильно отличаюсь от своих коллег, всё связанное с таинственным и непознанным, чего они преисполнены более чем, вызывает у меня лишь скепсис, но невозможно не признать, что и то, и другое преследует меня, как и Вас, с самого нежного возраста. Мой отец врач-психиатр обладал сильнейшим гипнозом, мог при его помощи делать такие штуки, что Кашпировский бы обзавидовался. Мама тоже врач, с очень богатой фантазией, полная противоположность моему отцу, полагаю, что по этой линии все мои художественные наклонности. Однако в отличие от неё, я очень нелюдимый человек, избегающий любого общества, отщепенец, одним словом. Несмотря на это в Питере меня хорошо знают, прежде всего, как издателя поэзии. Когда была у меня возможность помогать поэтам издаваться бесплатно, я это делал. Мои альманахи «Абрис» и «Поэтический пенал» успели «вобрать» в себя многие десятки питерских поэтов, поэты до сих пор шлют мне тексты, правда, сейчас я не имею возможностей для их издания. Зато теперь сосредоточился на своём творчестве. Писать прозу мне посоветовал Ботвинник, а Куклин даже правил и редактировал мои первые вещи. Ближе всего я сошёлся (насколько вообще это я могу делать) с Ильёй Фоняковым, он с первых дней нашего знакомства взял своеобразное шефство надо мной. Так что я хорошо знаю местную писательскую среду, чего не скажешь о художественной. Я нарочно избегаю всех художнических посиделок и «живописных и графических» друзей. Даже не слежу, кто и что делает. Правда, среди литераторов я тоже держусь особо. И мало кого из них читаю. Разве что за деньги. Я ушёл из всех издательств, в которых работал, но книжки мне на оформление и проверки дают. Это, пожалуй, всё, что меня связывает напрямую с внешним миром. Но я хотя и смурной тип, но не совсем псих-одиночка, у меня есть жена, она программист, и совсем не интересуется моими творческими заморочками. Это очень хорошо. Очень люблю путешествия, очень много где сумел побывать. В следующий раз вышлю Вам фотографии своей последней поездки. Если честно, то я ещё не вполне оттуда вернулся: просыпаюсь и бегу на лоджию, глядь, а внизу уже не Кисловодск! Трудно привыкнуть к подмене! Успехов Вам и благополучия.
А пан виртуальный Басаврюк меня крайне заинтересовал. Зайду к Вам на страницу, почитаю комментарии, может сумею понять, что он за гусь. Но, скорее всего, это какой-нибудь сумасшедший. Мало ли придурков!

Ирина:
На сегодня все задания выполнены. Могу отвечать своим собеседникам. Гале уже написала.
У меня отец тоже врач, терапевт, работает в санатории много-много лет. Он у нас все пытается продемонстрировать свои гипнотические способности, но мы не поддаемся. Он иногда бурчит, но, если болеем, лечить не отказывается, хотя и сетует, что в своих болезнях мы сами виноваты. Ему 73, но он в прекрасной форме, проезжает за раз по 100 с лишним километров на своем велосипеде, и по горным перевалам в том числе. Одним словом, он для нас образец, которому весьма трудно подражать.
А гусь из Гугла, думаю, не совсем сумасшедший. Может быть, и вовсе не сумасшедший. Сегодня он прислал мне новое послание. По-видимому, объяснение своего состояния или статуса: "стихи я кукловод марионетка". В общем и целом, "казнить нельзя помиловать". Эта гуглограмма воспринимается мной по-философски. А ведь недавно пришла куда как более болезненная для моего эго: "дивитися безплатно підглядання під чужу спідницю". Мне ведь лет уже немало - 50 стукнуло (я, правда, частенько об этом забываю), и такие послания воспринимаю как оскорбление. А ответить некому, вот беда! Таких, со скрытым смыслом, весточек мне в общей сложности за два месяца пришло не менее двадцати, некоторые в разных вариациях. Я поначалу думала, что так профессионально наши украинские спецслужбы работают, в особенности некоторые их представители. Но сейчас уже сомневаюсь, потому что ключевое слово "они" так и не назвали, хотя я давно его у них потребовала для идентификации. Довольно близки, но увы!
Все это чушь, конечно. Но жить с этой чушью иногда даже весело и забавно.
Виктор, Вы бывали когда-нибудь в Закарпатье? У нас осень в октябре - Вашей палитры не хватит. Больше всего люблю нашу осень. Галя собирается к нам в это время приехать. Закарпатского майского дива она уже отведала - потом, правда, пол лета ее лихорадило в угрюмом дождливом Львове.
Пишите из своего отшельничества. Кстати, а написано уже эссе о Солнечном Городе? Как же мне не хватает Ставрополья! И возможности туда поехать.

Виктор:
20 августа
Ирина, украинским спецслужбам до нас нет никакого дела. И до наших писаний тем более. А вот психи разных весовых категорий очень даже могут заинтересоваться. Пока я работал в издательствах, я столько психов навидался, что не видел столько даже в психушке у моего отца. Думаю, Вы имеете с человеком с повреждённой психикой. А эссе я сейчас правлю, скоро выдам. В Закарпатье не был, дальше Ивано-Франковска не доезжал. Я сейчас убегаю, напишу после более подробно.

Ирина:
Наши родимые спецслужбы ко всем имеют дело. Моего отца несколько раз вызывали в СБУ на допросы по русинской тематике. Это было совсем недавно. В пику им я и выставила "Очерки" на Прозу.
А мои закарпатские коллеги взялись за мою "раскрутку" как прозаика. Почитайте "Мою первую визитку". Интервью вышло в самой многотиражной газете нашей области. А сегодня с утра мне звонил старинный, с детства, друг Мирослав (его имя упоминается в публикации) с интересными соображениями, касающимися моего творчества, на не столь отдаленное будущее. Он тоже издатель, писатель, как и Вы. Но не художник, а журналист. Правда, журналистика у него давно на втором плане. По секрету: в юношестве я была влюблена в него, а он мне взаимностью не отвечал, но мы несколько лет переписывались (жили в разных районах Закарпатья). Потом каждый шел по жизни сам по себе, исподтишка только интересовались друг другом через третьих лиц. Но года два тому мы возобновили старую дружбу, видимо, уже оказались в той возрастной категории, когда поняли, что влюбленности нам уже не грозят, зато  приятельские отношения имеют неплохие перспективы.
Когда Галя приезжала к нам, Мирослав тоже с ней познакомился. Мы встречались у него дома еще с несколькими закарпатскими авторами. Конечно, Галя из всех выделила Мирослава. Он пишет короткую прозу. Но его новеллы - это что-то потрясающее. Я как-нибудь пришлю Вам почитать. Или сама наберу на компьютере из его новой книги "Хлеб и шоколад", или его попрошу, чтобы переслал мне электронный вариант для Вас. На украинском, правда. Но у него хороший украинский, без вычурностей и всяческих пустых изысков.
Пишите мне. Ваши письма помогают мне отвлечься от домашней суеты. Для меня это важно. Все время боюсь поглощения себя бытовой дребеденью.

Виктор:
23 августа
Добрый вечер, Ирина! Как-то с трудом вхожу в обычную жизнь, мыслями всё ещё там, за Подкумком, у Боргучанского хребта. А здесь мене кажын Божий день портят нервы всяческие придурки, поскольку вынужден стоять на площади Иоффе и писать городской вид, который мне заказал местный депутат. А что такое площадь? Помнится вегетативное: «А ты бы смог выйти на площадь?» Во, придурки, не ведали, что говорят! Вот я и вышел, только эта моя площадь – чистая арена посмешища. Что только я не слышу, что только я не вижу! А мне ещё и работать нужно, время-то не ждёт! Помнится я четыре года жил в психбольнице. Отцу не давали жилья, вот мы и жили в палате, на первом этаже. Меня психи тут же достали, у меня нет харизмы отца, и сумасшедшие быстро оседлали меня и поехали. Я начал ходить кругом, избегая общего коридора, забирался к себе через окно. Но придурки сегодняшние дадут сто очков вперед придуркам из прошлого. Сейчас пришёл с работы и бряк на диван, хочется только хрюкать и не шевелиться. А мне так нельзя, надо двигаться, поскольку я часов шесть кряду вынужден стоять как столб. Скоро попривыкну, но сейчас просто не могу, хочу опять туда, в горы!

Ирина:
Виктор, я вас не узнаю. Ни на фото, ни по стилю Вашего письма. Но, честное слово, очень весело. Кажется, нахожусь в палате номер 6. Не обижайтесь, ради Бога, это не о Вас, это  - обо мне.
Горы - это, правда, очень здорово. Мне, например, хочется, чтобы кто-нибудь пригласил меня в поездку на Тибет. Я не поеду, здоровье ни к черту в 50. Прискорбно. Но хочется, чтобы кто-то пригласил.

Набирала Вам намедни Мирослава. Так мой компьютер взбесился после третьего предложения - сам переключался после каждого слова на английский литерный ряд. Ревнует, что ли?

Я смотрю на фото. Там, внизу, женщины какие-то. Лицо которой - есть, - мне не знакомо. Та, которая за ногу спряталась, может, о чем-то и готова сообщить. Но как ее спросить?..
Вы - о площади. Не так давно Галя написала мне о невозможности перевода с украинского на русский фразы "Переведи мене через майдан". Вы, кажется, ее перевели.
Я не понимаю игры. В общем и целом - я не игривая. Хотя... Несколько поздновато.

24 августа
Виктор:
О, Ирина, как же Вы неправы! Не будь во мне врождённой иронии и желания всё вообще превратить в игру, я бы на своём майдане не выдержал и пяти минут и верно бы прямиком угодил к моему папаше в клинику уже не как праздношатающийся, а как самый настоящий пациент. Профиль санатория, где я был, – нервные болезни, и дурики там были самые настоящие. Я же не знал, куда я еду, да и всё равно мне было. Наобщался я там на славу, правда, я ещё и не таких видывал. Обстановочка там прекраснейшая, оцените экстерьер, где я на лавочке. А недавно поэтесса, которая сидела со мной за столом, прислала мне стишок и открытку с утятами:
«Кря-кря-кря-кря-кря-кря-кря!
Я пишу тебе не зря,
Потому что лучше нет –
Всем друзьям прислать привет!»
Вот так! Как после такого сохранять серьёзное выражение лица!
Ирина:
Да, веселая поэтесса. Видимо, не давала Вам скучать.
Закарпатье немного похоже на Северный Кавказ. Правда, горы у нас помельче и помягче, и зелени у нас, мне кажется, больше. Наш район, Свалявский - сельский и санаторный. И наши минеральные воды вкуснее и нарзана, и "Боржоми", и французской "Виши". Так что к нам тоже можно приезжать, чтобы просто отдохнуть.
Моя старшая дочь работает в одном из санаториев ("Квітка полонини"), а отец - в другом ("Солнечное Закарпатье"). Обе здравницы имеют сайты, можно посмотреть. "Квітка", конечно, сейчас лучше всех остальных закарпатских. Там главврач очень деятельный. Давно с ним знакома, но только недавно узнала, что мы с ним, может быть, даже родственники, у его покойной мамы была та же девичья фамилия, что и у меня. Закарпатье такое махонькое, что здесь все коренные жители друг другу родственниками приходятся.
Вчера мы были в лесу. Отметили тридцатилетие мужа моей дочери Марины. Не могу его зятем называть, он для меня просто Юра, очень хороший парень. Почему-то не совсем здоровой себя чувствовала, поэтому ушла со второй половины пикника. Народ начал пьянствовать и объедаться, мне не хотелось всего этого. Кислорода для меня оказалось слишком много (сказывается просиживание у компьютера), я от него опьянела.
Виктор, я посмотрела Ваш сайт. Удивительно, какой Вы разный в изобразительном творчестве! Графика Ваша мне очень понравилась. Собственно говоря, все понравилось. Жаль только, что не все работы можно посмотреть во весь экран монитора. Я в детстве рисовала неплохо. Но бросила, когда поняла, что хорошего художника из меня не получится. Сейчас младшим детям иногда школьные стенные газеты разрисовываю.

Виктор:
 Здравствуйте, Ирина!
Раньше я всегда недоумевал: а от чего, собственно, людям нужно отдыхать? Отвергая идею отпуска как таковую, я уж тем паче не принимал какое-то особенное поведение у отпускника, единственно предполагая, что освободившийся от забот посвятит своё время мыслям о наиболее общих принципах организации своего рабочего графика и намётке планов на предстоящее. Что-то вроде воскресения у верующих, когда они один день в неделю посвящают Богу. Максимализм юности со временем испарился, однако принцип всё же остался. Но поскольку я, как и князь Болконский, вина совсем не пью, я, также как и он, подвержен эсхатологическим размышлениям и также, как и он, не умею отдыхать. Поэтому оказавшись в Кисловодске, решил всё-таки как следует встряхнутся и освободиться и от разрушительных мыслей, и от необоснованных надежд, ведь ещё в лермонтовские времена Кисловодск абсолютно все воспринимали как место, где нужно забыть о проблемах и просто жить в своё удовольствие. И о чудо! Я попал в санаторий для лиц с функциональными нарушениями нервной системы. Вот где отдых действительно ставят на профессиональную основу. Люди вокруг попались, как на подбор, творческие: поэтесса из Питера, ставропольская хоровая дама, парочка композиторов, художник (как же без него), ещё какая-то литературная парочка и такий щирый письменнык из Мариуполя. Надо сказать, что отдыхающих с психическими нарушениями набралось очень много: были молдаване, почти не разговаривающие по-русски, страшное количество азербайджанцев, армяне, казахи и даже грузины. Скажете, а как ты-то, друг, оказался в такой замечательной компании людей с «пограничным состоянием психики»? А дело в том, что путёвочку мне сосватал за мои картины один главный врач, решив таким образом со мной расплатиться. Ну что ж, расплатился он со мной по полной. Впечатлений – море. Особенно мне понравились «их» процедуры, которые имели своей целью прекратить пациентов психовать. Не знаю, как пациенты, а я несколько запсиховал. Состояние за все эти недели у меня было совершенно истерическое, такого я что-то за собой совсем не помню. А для психов там были созданы все условия, даже лавочки были выкрашены нарядно, цветно, ведь известно же, что солдат любит ясно, а дурак любит красно. Дурики с разных сторон окружили меня подчёркнутым вниманием, от которого я постоянно пускался в бега, но преследователи, если бега не были платными, неизменно меня доставали. Все почему-то решили, что я пропаду без их опеки и, к примеру, все одновременно занимали очередь в буфет, или все одновременно предлагали мне стул рядом с собой, если я оказывался на лекции, либо на концерте. Уединиться было попросту невозможно. Одно приятно, ненормальные не любили музеев и выставок, классической музыки и экскурсий. В полном одиночестве я посетил музей Ярошенко, обнаружив у него прекрасные пейзажи, о которых раньше не имел никакого представления, побывал на концерте на даче Шаляпина, посетил местную филармонию и местную художественную галерею, изучил краеведческий музей и много поездил по различным экскурсиям, начиная от Домбая, заканчивая Нальчиком. Но, несмотря ни на что, пребывание на Кавказе мне очень пришлось по душе, даже процедуры в приятном окружении «коллег», с их неизменными выкриками и мотаниями головы. «Ты спокоен, ты спокоен, ты спокоен…», – как сейчас слышу эти слова из динамика, приправленные сильным запахом эвкалипта, распылённым в воздухе. Я – спокоен! Я спокоен, поэтому вновь приступаю к работе.


2 сентября

Ирина:
Завидую Вам. А я выбита из колеи. Вчера была на похоронах моего друга, многолетнего редактора нашей районки, который стал прототипом редактора в "Чиче". Он умер в 64 года от цирроза печени, как это обычно и случается с много пьющими людьми. Он пил уж слишком непомерными дозами и практически все то время, сколько я его знала, то есть с 80-го года. При этом деградации личности и интеллекта у него не произошло - и это удивительно. Мне приходится наблюдать многих людей, больных алкоголизмом. Практически всегда у них раньше или позже разрушается интеллект, не говоря уж о психике. А с нашим Федором Андреевичем этого не случилось. Его у нас люди любили, и он мог еще работать и жить. Но чужие карьеристские устремления сломали его. И у меня не получилось помочь ему. Пока выходила моя "Трембита", он работал в нашей редакции. После того, как "Трембита" перестала выходить, а в районку ему перекрыли вход еще до его выхода на досрочную пенсию - в 58, он очень остро почувствовал свою невостребованность и так вот, до смерти, затосковал.
Две недели тому, рассказывала вчера его жена, светился от радости, прочитав интервью со мной в областной газете о моей повести. Повесть он тоже читал, зимой, звонил мне после прочтения каждой главы, каждого стихотворения и все время советовал, как найти деньги на издание, к кому из местных издателей лучше обратиться.
Вот, и еще один друг ушел. Грустно.
Но завтра будет веселее - Мирослав, о котором я Вам писала, пригласил меня на свой творческий вечер в Мукачево. Славику исполняется 50, а нашему с ним знакомству - 35. Серьёзные юбилеи. Будем отмечать. Народа нашего творческого соберется много, некоторых наших общих знакомых я не видела уже десятилетия, только слежу за их творчеством из своего медвежьего угла, в который запроторила себя сознательно и добровольно.
Словом, жизнь продолжается. Еще немного погрущу и тоже возвращаюсь к работе.
Виктор, Вы еще не прочитали мою "Джину"? Гале очень понравился этот рассказ.

Моя "Чича" скоро выйдет отдельной книжкой, в издательстве того же Мирослава. Местная талантливая художница Лена Кондратюк предложила проиллюстрировать обложку одной из своих работ. Книга будет издана с помощью меценатов - есть у меня приятельница в Ужгороде, муж которой арт-диллер, они-то и озаботились реализацией моего творческого потенциала. Кстати, эта приятельница, зовут ее Анжела, просила передать Вам, что будут рады Вашему приезду в наши края и на любое по длительности время готовы безвозмездно предоставить Вам для работы и отдыха свое дачное олигархическое гнездо в горах. Подумайте. Я бы на Вашем месте приняла такое предложение.

5 сентября

Виктор:
Ирина, добрый день! Хотел так, в письме Вам написать то, что написал в рецензии, но что-то заставило меня выложить это на сайте. Переведите рассказ на русский! Всё-таки двуязычных на сайте явное меньшинство. Таких, например, как Полшага. Кстати о ней. Она написала мне рецензию, вернее замечание к «Зелёному солнцу» на украинском, потом убрала всё, что было написано про «смарагдовий промiнь», вероятно, предполагая, что я не пойму. А я в это время был на сайте и успел «поймать» её послание. Забавный человек. Этот сайт, по-моему, специально придумали, чтобы выпускать пар из авторов, чтобы они оставили атаку на издательства и замкнулись сами на себя. Очень хитро, по-достоевски.
А насчёт отпуска. Вы бы мне пораньше об этом написали, я бы с радостью это предложение принял. А сейчас отпуск будет уже не скоро: я не такой свободный человек, как иные художники. У меня контракты и с галереями, и с издательствами. Но отдыхать я очень люблю. В детстве прочёл книжку про Петьку и страну вечных каникуляров и долгое время эта книжка была для меня настольной.
Удачи и благополучия. На фото я у «синих камней» в Кисловодске.

Ирина:
Здравствуйте, Виктор! Спасибо Вам большущее за рецензию на сайте. Никто не пишет таких, как Вы, рецензий. Никто другой, видимо, в такой степени, как Вы, не владеет искусством чтения.
Право, очень хочется после Ваших вдумчивых и искренних слов работать.
Об отпусках. Они, уверена, еще будут. И Вы сможете приехать в Закарпатье даже не однажды. У нас территория вечных каникуляров.

Ночью еще новеллу написала. Накануне была на юбилее Мирослава, о котором Вам уже рассказывала. Остались добрые и нерядовые впечатления.

Странное дело, Полшага мне не пишет дня три, пожалуй. Наверное, занята. Может, я даже догадываюсь, почему она удалила свое замечание. Но скажу, только если спросите.

10 сентября

Виктор:
Добрый день, Ирина!
Сколько интересного и познавательного можно узнать о себе, стоит лишь слегка засветиться, да нет – просто высунуть уши напоказ, не говоря уже о более обширных частях тела. Похвалили тут меня чуть-чуть, так, почти понарошку. Но сколько дерьма в ответ полилось на меня! Жаль, что я не фермер, а то легко бы нашёл применение столь неожиданному дару небес. Знамо дело, первыми возмутились художники, им-то, ясен пень, видней, кого надо хвалить, а кто должен тихо сидеть, и о ком чирикать не надо. Потом стройными рядами двинули прочие сумасшедшие, завалившие мой почтовый ящик дурацкой и злобной корреспонденцией. Воистину, «чудище зело обло, огромно и лайяй». Пишут, что я козёл и неуч, бездарь и придурок, и лезу туда, где таким идиотам как я, делать совершенно нечего. Во, ребята! Я бы с вами спорил! Да я сам себя привычно награждаю ещё не такими эпитетами, но вот только бы поосторожнее обходился с определением моей сущности как «неуч» и «козёл». Неуч – это навряд ли, я учился без перестачи примерно столько, сколько Илья Муромец сидел сиднем на печи, лишь сидел не на печи, а за партой, последовательно заканчивая одно за другим различные учебные заведения, коих вышло отчего-то немало. А «козла» я лучше заменил бы на «барана». Ибо где баран, там и архар, а где архар, там и «архаровец». Я, разумеется, о подручных лихого генерала Архарова, готовых исполнять всё, что угодно. Вот и я тако ж. Готов выполнить любой заказ, даже нарисовать белого медведя на льдине. Да, это страсть, как нехорошо, но хотя бы соответствует определению «архаровец». Так что архаровец, пожалуй, да, но не «козёл». Козёл – это нечто упругое, резвое, самовитое. Я же, напротив, совершенно расслаблен и во всём готов сомневаться. «Козёл»-таки, в принципе, может быть «звездой», «архаровец» же – никогда. Я по типу своему родственен платоновским землекопам, неутомимо роющим котлован. А там Вощев ты, Чиклин или целый Прушевский, всё равно ждёт тебя впереди беспрестанный и изнурительный труд, сомнительный результат, непрекращающаяся нужда и никакой гамлетовской неопределённости в дилемме: «копать или не копать», ибо понятно, что – копать! Вот так, беру сейчас свою лопату, и, вперёд, – за дело!

Ирина:
Виктор, здравствуйте! Что это Вы с утра такие непонятные моему невыспавшемуся соображению словеса пишете?
Я вчера вечером измучилась на словоблудство Неистового Виссарионыча отвечать. Столько словесной руды переворотила. А тут Вы появились. И туда же - опять меня в котлован норовите утянуть.
Я, честно говоря, уже и не знаю, где бы мне окопаться. Схрон вырыть какой-то, что ли? Чтоб архаровцы не доставали. По ночам уже снятся. Мне бы заняться творчеством литературным в полном отшельничестве, в какой-нибудь землянке, а я все в эпистолярном жанре упражняюсь. Причем, на виду у всей прозовской рати.
Все. Ухожу в подполье. Там меня и Виссарионыч с Лавриком Павлушиным, пожалуй, не достанут. И даже пусть камыши шумят, ничего не услышу. Да, и мерой ожидаемого куша меня весьма трудно увлечь. Разве что - признанием.
Я что-то не так написала? Не по существу?
Отложите на пару минут лопату. Поддержите меня хоть за локоток. А то грохнусь от возмущения разума.

Виктор:
Ирина, отложу на время БСЛ (большую совковую лопату) и спешно поддержу Вас при помощи Александра Сергеича: «как загасить вонючую лучинку, как уморить курилку моего? Дай мне совет! – Да плюнуть на него!»

Ирина:
Все так же непонятно и туманно. Клонюсь, клон-юсь... Все. Упала.
Плеваться не могу. С координацией плохо. Не пойму, в какую сторону плевать...
Ну, пожалуйста, ну, хоть какую-то указательную стрелочку!

Виктор:
Ну не помог мой любимый А.С., так можно воспользоваться советом Высоцкого «лечь на дно, как подводная лодка, чтоб не сумели запеленговать». А если серьёзно, Ирина, да плюньте Вы на всех этих дуриков, Карнеги называл такую публику «поглотителями времени», не относитесь к ним внимательно, это, как правило, совершенно «потерявшиеся» в жизни люди, «цепляющие за ноги живых». П-пшли они в задницу! Ко мне, знаете, сколько таких придурков заглядывает, всё норовят со мной пообщаться. А время моё-то не резиновое: игнорирую, не отвечаю на призывный глас их одиночества и придурковатости. Почитал я Виссарионыча. Во архаровец-то необразованный! И не стоит так пописывать ему, словно он, говоря словами Гоголя, «значительное лицо». Там почти все – незначительные лица, вырубайте свой светящийся нежно-голубой ящик, и садитесь писать нетленки, а не ответы всяким лаврикам павлушиным. Лаврик! Да какой нормальный возьмёт себе столь неблагозвучный псевдоним. Я не обладаю знаниями по этому поводу своего папаши, но что-то подсказывает мне, что это сумасшедший!

Ирина:
Лаврика я придумала. Значит, это я немного сумасшедшая. Эти прозовские клоны так разбередили мое воображение, что я уже сама готова к клонированию. Мне кажется, что пишет один человек, под тремя, как минимум, никами.
Я сегодня почти ничего не сделала. Хоть и ЧП - отсутствие интернета - должно было бы настроить на рабочий лад. Никак не могла избавиться от усталости после вчерашней поездки в Ужгород и Мукачево. Немного помог дневной сон. После даже "кусочек" Булякова перевела.

Виссарионыч не сумасшедший, может быть, немного ревнив. Собственник, в некотором роде. А так - ничего. Я не ищу "значительных лиц", на кой они мне?!  Меня больше тянет к лицам светлым и обыкновенным. Вот у Вас, например, светлое лицо. И обыкновенное (без гоголевского носа). С Вами мне хочется беседовать. Я как-то Гале написала, что могла бы даже влюбиться в такое лицо. Если бы была лет на десять моложе.

Виктор:
Лаврик это здорово. А мой приятель Станислав Басараб любит подписываться Охрып Рiло. Он, кстати из Ваших мест, приехал в Питер и по-русски не знал ни слова, это после Ивано-Франковского техникума-то. Я был его личным переводчиком первое время, а потом так забил парню голову своей сверхценной идеей поступить в Академию художеств, что человек бросил свой завод и принялся писать и рисовать. Сейчас это один из наших лучших иллюстраторов Гоголя. Теперь говорит совсем без акцента.
А Виссарионыч всё же псих. Хотя и, верно, не злой. Вообще-то прозовики - люди большей частью тёмные, хотя и попадаются весьма интересные личности. Вы, Ирина, постарайтесь не принимать их всерьёз, хотя бы настолько, чтобы не мутить себе душу. Ведь душа у писателя должна быть настроена как скрипка у музыканта. И поверьте человеку из медицинской семьи: соблюдайте нормальный режим, стараясь не ложиться спать поздно.

Ирина:
А Станислав Басараб - он не Галин родственник, случайно? Она ведь тоже из Басарабов. А с ними ухо надо держать востро, они все мистификаторы еще те. И Вас могут втянуть, Виктор! Я даже начинаю за Вас переживать. Ведь они еще и переигрывают иногда, и не знают сами, на что рассчитывают в своей игре. Могут совершенно непредсказуемый для себя же результат получить.
Не псих Виссарионыч. Мне он немножко смахивает на одного знакомого, которого я только на фото видела.
А слишком уж допоздна я не засиживаюсь. Наоборот, мне нравится пораньше подниматься, поэтому давно выработался и соответствующий режим. Но приятно, что Вы обо мне заботитесь.
Хотя я ведь тоже дочь медика, кое-что в этом понимаю.
И спасибо, Виктор. Вы сегодня побили все рекорды среди всех, кто мне пишет. Но я этому, пожалуй, рада.


Виктор:
Во как! Вы тоже, значит, слышали все эти Басарабские песни! И про господарей Валахии, и про искусных характерников. Повезло же Вам! Впрочем, когда человек уезжает со своей родины, он всё-таки теряет свою идентичность. У родственников моего отца есть какие-то кавказские корни. Он туда всё время ездил на свадьбы-похороны, и его это очень напрягало. Однажды он отказался приехать, так ему пообещали в случае неприезда на похороны прислать гроб. Странно, но меня никто и никогда не беспокоил, в отличие от отца. Верно я, как герой Платонова, отчасти утратил своё лицо, вернее национальность. И правда, я никогда об этом не думаю – считаю это предрассудком.
Уезжаю сегодня писать в город. Опять на ту же площадь! Вот чёртов майдан!

11 сентября
Ирина:
Как работалось, Виктор?
Я все еще не могу отойти от позавчерашней поездки в Ужгород и Мукачево. Это для меня - как для жителя мегаполиса высадка на дрейфующую льдину в открытом море или восхождение на Эльбрус. Устаю жутко.
Наверное, устрою себе небольшой отпуск и займусь консервацией на зиму. Мои домашние устали уже от меня, говорят, что наши книжные полки еще одного классика украинской литературы не выдержат - обвалятся, а с ними и стены рухнут.
Сегодня церковный праздник - Воздвижение Креста Господнего, а у нас он называется Сдвиги, и по народным поверьям в этот день все рептилии впадают в зимнюю спячку.

Виктор:
Работалось так себе. Пристала пара-тройка безумных, один был даже очень активен. После таких контактов я обычно зол, как собака. Но сегодня ничего, даже ни с кем не поцапался. Надо заметить, что хотя Басараб по внешнему виду гораздо смурнее и внушительнее меня, но к нему больше пристаёт всякого люда, чем ко мне. Пияки ко мне вообще никогда не пристают, к Басарабу же – постоянно, хотя он горилки не употребляет. Ко мне только сумасшедшие, но им же закон не писан.
Рептилии, говорите? Рептилии – это что, вот по народным поверьям 17 октября, на Ерофеев день пропадают не рептилии, а лешие. После Ерофея они перестают бродить по лесу, и пропадают до весны. А в этот день будто с досады ломают сучья с деревьев, загоняют зверей в норы. Немного осталось, надо в лес поездить, этюды на природе пописать, а не в городе на майдане стоять, знакомых лешманов проведать, а то до весны уже можем не свидеться.
А насчёт классиков, то я Ваших домашних не одобряю: просто необходимо разбавить довольно-таки однообразную компашку классиков украинской литературы, так им и передайте!

Ирина:
А у нас после 17 октября частенько еще можно в речке купаться и загорать. Правда, не в каждом году такая благодать бывает. В последние годы у нас зимой даже снега не было. Но от этого зима, конечно, не стала лучше. Наоборот - очень сыро, уныло и грязно. Правда, эта самая зима к нам раньше декабря не приходит и держится только до второй половины февраля.
Виктор, а Ваш приятель, Басараб, он из Закарпатья или Прикарпатья? Потому что Прикарпатье для закарпатцев - это заграница. Мы прикарпатцев за своих не признаем (Галя - исключение). Если Ваш Басараб - не наш, то он просто не знает, что такое настоящая палэнка и зоривка. А если наш, тогда он правильно, патриотично делает, что не пьет горилки.
Ну, а лешие... Проведать их стоит. Однозначно. Сама постараюсь выбраться в лес, пока погода позволяет.

Виктор:
Басараб – из Прикарпатья. Хотя, если верить в его истории – его предки из Валахии. Кстати, Ирина, вот интересное свидетельство. Из тех мест, откуда моя материнская родня, самое страшное для местных девчат – это выйти замуж за «западеньця» (правильно-то, пожалуй, «захiденьця», но на такой мове разговаривает вся левобережная Украина). И нет разницы откуда сей жених – из Закарпатья или Прикарпатья. Моя мать решила не рисковать и выйти замуж за русского. И, пожалуй, правильно сделала. Меня исключительно удивляло мифологическое сознание местных жителей. Многие вещи казались мне попросту необъяснимыми. В России нигде, пожалуй, не найти места, где бы совершались языческие обряды, такие как празднование Ивана Купала, например. В Фастове жило много поляков, их обычаи были ещё более странными. С их ужасными ритуалами и почитанием умерших более, нежели живых. Очень понимаю Гоголя, попавшего из Нежина в Петербург. Тут не только майора Ковалёва носа лишишь, но и с шинелью начнёшь разговаривать. Недаром Басараб, оказавшись в Питере, записал такие странные картины. Высылаю Вам их несколько, посмотрите.

Ирина:
Да, странные картины, с каким-то муторным настроением и неживые. Только вода притягивает внимание зеркальным отражением глади. И, может, отдающие светлыми бликами волосы рыжей женщины на переднем плане.
Но я дилетант в живописи, Виктор. Я могу не заметить гениальности автора. Гениальности Малевича я в упор не замечаю.

12 сентября
Виктор:
Ирина, добрый день! Только что пришел из города, работал на Мойке, писал вид на Исаакий, с Юсуповским дворцом и Поцелуевым мостом. Устал страшно. Никогда бы не выдохся так, работай я в лесу; лешие меня любят – раздули бы все мои тёмные мысли и проветрили чувства. Это они ловко умеют. Мне кажется, что они без меня просто жить не могут, а я всё в городе торчу.
Сегодня получил от Басараба письмо: мы очень редко теперь с ним видимся. Я вообще сейчас друзей не имею, за исключением леших. Как так случилось, трудно сказать, просто, видно, на каком-то перегоне отстал от своего поезда, сел на следующий и еду теперь под мельканье лиц и полустанков в общем вагоне. Движемся вроде по одному маршруту, только ни с кем мне отчего-то не по пути. А Басараб интересен своей узнаваемостью и непохожестью на других, не то, что я, у которого в каждой новой работе всякий раз новое лицо.
Недавно принёс заказчику картину, а тот предложил мне её «обмыть». Странно, но мне бывает очень сложно отказаться от таких предложений, не обидев человека. Мой отказ всегда выглядит вызывающе, грубо. Возможно, потому, что такие предложения воспринимаются мной как оскорбление, а может, и потому, что на спиртное я всегда имел сильнейшую аллергию и, как следствие, не получал никакой приятности от такого сомнительного удовольствия. А вот тут не сумел отказаться под благовидным предлогом и чуть не умер. Это от пары рюмок коньяка. Расскажи я в мужской компании такое, засмеяли бы однозначно. Раньше у меня была только смертельная бледность и страшная слабость от любого количества спиртосодержащего напитка, а теперь у меня просто отказывают все органы, и начинает так скакать сердце, что любой его удар я принимаю за последний. Тот, кто более-менее меня знает, считает меня «негостевым», и слава Богу. Я, действительно, негостевой, только люди за это всё равно на меня обижаются, считают, что я это всё придумываю. Господи, как бывает сложно в этом мегаполисе, мне, в сущности, провинциалу, которого судьбой занесло в столицу. И когда Вы написали мне про льдину, я даже руки потёр от удовольствия, представив, как я смогу на ней поплавать месяцок-другой!
На фото я в Комарово в прошедшие выходные.
 
Ирина:
Виктор, спасибо за письмо! Я отвечу попозже вечером. У нас начинается гроза. Желательно выключить компьютер.
Озеро на снимке - чудо. Ну, и Вы тоже хороши, само собой разумеется.

13 сентября
Ирина:
Здравствуйте, Виктор! Гроза вчера прошла быстро, но я так увлеклась перепиской с Галей, что уже сил не хватало на ответы другим собеседникам.
По Вашей фотографии не скажешь, что у Вас могут быть сердечные проблемы. А аллергия на алкоголь - это, как я заметила, явление нечастое, но бывает. Вот у меня мама запаха даже не переносит. А я, если приходится выпить рюмку-другую, чувствую себя так, будто в меня бутылку из горлышка влили да еще и запить не дали.
Где-то я читала, что людям, бледнеющим после употребления спиртного, пить его попросту нельзя. Нормальная реакция - это когда на лице у выпившего человека появляется румянец. У меня появляется. Но ощущение эйфории - это ведь всегда очень нестабильное состояние и быстро проходит. Ради этой сомнительной мимолетности пить не стоит, разве - изредка.
У меня друзей, оказывается, много. Это я поняла полтора года тому назад, когда осталась без работы и без перспектив ее получить в своем городке. Если бы не друзья, я бы не написала повесть, а если бы написала, не сумела бы ее издать. Кроме того, без определенной, очень ненавязчивой и ни к чему не обязывающей дружеской поддержки было бы слишком трудно в материальном отношении прожить все это время. Конечно, и родители, слава Богу, еще рядом, и сестра.
У Вас - Басараб, у меня - Галя. Галя появилась в моей жизни не так давно, в ноябре прошлого года. Я ей написала на ее персональный сайт, она мне ответила. Так вот и общаемся до сих пор, каждый день практически.
Так, теперь приступим к теме о леших. Это кто такие? У меня муж немножко леший, потому как имеет дело с лесом по призванию и по долгу службы. Ваши лешие другие, настоящие? А графически для меня изобразить сможете ведь? Интересно посмотреть, никогда настоящих не видела.
Про дрейфующую льдину. Настоящую. Не имею понятия, как это на ней плавать, только представляю. А вот Ужгород и Мукачево, конечно, пока еще не мегаполисы. Но все равно, переизбыток транспорта уже ощутим и в этих, по сути, небольших провинциальных городках. У нас в Сваляве гораздо спокойнее, с моей окраины до центра города можно дойти, практически не услышав визжания тормозов или рокота мотора.
Хорошо, что в Закарпатье еще сохранились горы и леса, речки. И что все это - на расстоянии вытянутой руки, даже специально ехать никуда не нужно. Я могу выйти из дома - и хватит 5-10 минут, чтобы попасть во владения лешего.

Виктор:
Очень люблю грозу. А моя мама её боится, и в Фастове всегда пряталась в погреб, как только слышала гром. Странно, вроде образованный человек, а всё туда же.
У меня на спиртное аллергия, а вот у одной моей знакомой редчайшая аллергия на гречневую кашу.
Внимательно просмотрел Булякова. Скажете, а чего он меня так взбудоражил, что я его вдруг внезапно зачитал противу моего обыкновения читать только то, на чём стоит проба не менее 585? В жизни не читал бы Флорида, если бы Вы не обратили на него своего внимания. Решил я поэтому его «разъяснить», как говорили герои «Собачьего сердца». И почитал малость с его странички. Почитать удалось, разъяснить – нет. Но где-то в одном из своих произведений он написал, что не понимает одного автора, что и трех строк не сумел одолеть из его сочинений. Это меня заинтриговало: а не ко мне ли это он залез? Проверил изгородь, не повреждена ли, просмотрев список своих «читателей», но Флорида там не обнаружил. Зато посмотрел Ваш перевод. Наверное, это спорно, но на украинском он лучше звучит. Литературнее, что ли. Можно на зуб взять и пробу оценить. Ваша заслуга, это к гадалке не ходи! Ведь даже порядок слов имеет значение, и в прозе особенно. Хорошая проза или нет, легко можно проверить, прочитав текст вслух, пусть даже на непонятном языке – если он звучит как музыка – это хороший текст. В Вашем переложении это так и есть, хотя Флорид, скорее всего, даже на эту тему и не заморачивается. Гласные у него выстраиваются в одну линию как на параде планет: а – а – у – о. Или: ы – а –у – о. Да и слова со строенными согласными могут жить в одном предложении. Ну да, русский не итальянский, на котором по легенде можно разговаривать с Богом, но и украинский также в этом отношении не безупречен, но у Вас такого не бывает никогда. Хотя я коллег стараюсь не обсуждать, просто большинство авторов моя голова выплёвывает механически, прочитанное «не у того» автора я попросту не слышу и память ничего не впитывает. Зато тексты Маркеса, Джойса или Борхеса прорастают в памяти как зёрна, брошенные в жирный чернозём.
А ну их, прозовиков, к чертям, вернее к лешим, не хочу о них. Давайте лучше о леших. В России есть праздник – день работников леса. Это мой любимый праздник, исключая Новый год. Он празднуется в третье воскресение сентября, и 20-го будет мной отмечен выездом в лес, как обычно. Очень уважаю лесничих, это же первые помощники леших, так сказать. Хотя это спорно. Некоторые считают, что лешие только вредят лесничим – навалят сучьев и напугают зверей, или грибников заблудят. Но я так не считаю. Лесничие – это даже в какой-то степени существа почти фантастические и затабуированные в плане их критики, что не даёт мне высказаться о них поконкретнее. Остаётся только поздравить всех их с Днём работников леса.

Ирина:
О редчайшей аллергии Вашей знакомой на гречневую кашу, украинец сказал бы следующее: ось яка вона, навіть у гречку не скаче.
Вы меня, Виктор, зря за перевод Булякова расхваливаете. Мне кажется, тут все дело именно в языке. Помнится, как-то Илья Бек вел полемику с Юлией Мельниковой (интересное, кстати, сегодня у нее новое произведение прочитала), упомянув там и меня. Так, между прочим, он отметил одну интересную особенность украинского в сравнении с русским. Дословно не помню, но что-то вроде того, что украинский менее искусственен, нежели русский. И я, пожалуй, согласна с ним.
А что касается творчества Булякова, то я совсем немного его прочитала. Думаю, еще успею и с остальными произведениями его познакомиться, просто у меня времени не на все и всех сразу хватает. Но то, что я прочитала у Флорида, мне нравится. Местами - даже потрясло исключительной талантливостью. Я не люблю читать драматургических произведений, но, честно, взявшись за знакомство с его пьесой, которую перевожу, не смогла оторваться от текста до самого финала. Почему? Потому что он мастерски использует игру слов в диалогах героев, и благодаря этому создается непередаваемая атмосфера легкого и немного печального юмора. Очень хорошая пьеса, добрая, человечная и мудрая. Не могу поверить, что Вы всего этого не заметили. А если Флорид не ходит к Вам в гости, есть версия, что он у Вас - у себя дома. Зачем ему в гости к себе ходить?!

Раз на лесничих - табу, продолжим разговор о леших. Кроме наваливания сучьев, распугивания зверей и запутывания грибников, чем еще лешие занимаются в своей лесной жизни? Мне, например, всегда было интересно: а подруги у леших есть? Как они там, в лесу, вообще размножаются? Потому что если они мужского рода, то ведь не могут обходиться без противоположного пола? Или они плодятся вегетативно?
Позже у меня могут возникнуть и другие вопросы о жизни леших.

Виктор:
Чувствую, что лешие Вам интересны. И это – хорошо! Тогда подготовлю небольшую справочку. А пока, дабы не оставлять без ответа на животрепещущий вопрос скажу, что да, есть лешие и женского рода – лешачихи и лисунки. Но к мужским особям относятся индифферентно, хоть и в отличие от них рассекают по лесу обнажёнными. В качестве защиты от леших и лешачих человек должен иметь при себе лутовку – очищенный от коры кусок липового дерева.

Ирина:
Ну, липа у нас есть - стены резьбой увешаны! Буду ждать продолжения без страха быть совращенной лешим.

15 сентября

Виктор:
Ирина, здравствуйте! Я уже писал, что существуют лешие и женского рода, лисунки, например. Я обратился к соответствующей литературе, но лисунков не нашёл. Не обнаружил я в ней и лесанок. «Лисунки», судя по букве «и» имеют украинское происхождение. Но вот то, что я не нашёл лесанок, заставило меня углубиться в совершенно узкоспециальную литературу. И я не ошибся: с теми и другими произошла та же история, что и с гоголевским «вием». На момент, когда Николаю Васильевичу рассказывали про вия, он ещё как-то держался в народной памяти, но уже в начале двадцатого века существовал лишь как персонаж Гоголя. В Белоруссии и на Украине легенда о существе с огромными вiйками, которые нужно поднимать вилами, существовала довольно-таки долго. Церковь всегда находила неплохие способы искоренения суеверий, и успехи у неё в этом отношении были. Я просмотрел главу «Лешие», и поразился тому, что почти в каждой губернии был свой леший, в Костромской, например, лешего звали «ёлс». Этимология слова очевидна – от ели.
Странно, я считал себя образованным человеком, хорошо знающим славянскую мифологию, а тут выясняется, что я обыкновенный невежда.

Ирина:
Виктор, здравствуйте! Спасибо за письмо. Я чуть позднее вечером или завтра с утра Вам отвечу. Сейчас ко мне сестра приехала. Мне нужно с ней пообщаться часик-другой.

16 сентября
Ирина:
Здравствуйте, Виктор! А может, "лисанка" - это что-то связанное со словом "лиса"?
Я с мифологией знакома на уровне пятого класса общеобразовательной школы. Я не очень увлекалась сказками в детстве, поэтому, может, и мифология меня никогда особо не интересовала. Это теперь я понимаю, что мифология - это не просто сказки и не совсем сказки.
Сегодня у меня "выездная" программа на день. Поэтому вернусь лишь где-то ближе к вечеру. Вы же без меня не скучайте.
Странное дело, Вы вспомнили о Вие вчера, так же как и я о нем "вдруг" вспомнила, беседуя с автором под ником НеистоВИЙ Виссарионыч. Не вследствие ли одних только наших попыток думать об одном и том же, вчера на сайте творилось нечто гоголевское?

Виктор:
Эх, Ирина! Мифологию необходимо знать, чтобы понимать прошлое, свою душу и уметь предвидеть будущее, пусть не своё, но хотя бы народа, в сознании которого заложены те или иные мифы. Мифы рождаются и умирают, создаются и развенчиваются. Сейчас это происходит быстрее, чем при незабвенном Николае Васильевиче, но часть мифологии настолько вросла в душу, что уже стала вполне психологией. Вот, например, в русском языке слово «мысль» неизбежно ассоциируется с быстротой. Почему? У китайцев, напротив, «мысль» – это то, что происходит медленно. А всё потому, что в праславянском «мыслью» называли белку. Мысь, мысль – это белка, а белка – быстрая. И она может растекаться по древу, совсем как в «Слове о полку Игореве», где она, собственно, и подразумевается. А Виссарионыч – несчастный человек, как и большинство из нас. Читал как-то научный труд по психиатрии, в котором доказывается, что творчество всегда произрастает из комплексов неполноценности, даже тогда, когда оно позитивно в целом. И от избытка бывает лишь в исключительных случаях, которые там также приведены, и также отмечены печальным жребием. А я ведь всегда завидовал нехудожникам, с детства, неосознанно понимая это шестым чувством. Простым людям, с их нехитрыми радостями. Мне же дано другое, дано видеть всё, что происходит там, куда смотреть не стоит, да и не нужно, по сути, для нормального человека. Это я так, без тени превосходства над Виссарионычем и иже с ними. Виссарионыч просто «просит у Бога то, что можно ему получить от звонаря», как поётся в одной старинной французской балладе. Но он об этом не знает и с Вами спорит. Вот, балда! Ну, нехай, пусть подобно Светлане Жуковского не знает сих страшных снов, которые я вижу постоянно. А Вы с ними спорите, принимаете их всерьёз, будучи другой абсолютно. Оставьте их распрекраснейшее виртуальное братство, хотя бы понизьте градус интереса к нему. Там есть несколько любопытных персонажей, есть, как и везде, но с ними тоже не нужно вести душеспасительные беседы, ибо за спасение души отвечают совершенно иные силы.

Ирина:
Виктор, Вы меня расстроили. Может быть, даже надолго.
Ну, неук я! Що тепер маю з цим робити?! Запізно вже ставати освіченою.
Хотя все время пытаюсь чему-то учиться.
У меня своя мифология - семейная, родовая, кухонная, короче говоря. При том, что комплексов неполноценности - тьма, с самого раннего детства. А помню себя лет с двух, может, даже раньше.
О снах. О своих снах я на днях писала в дневнике. Но эти записи касаются лишь внешнего, так сказать, видимого сюжета. Я же свои сны понимаю, знаю, с чем и как они связаны, почему они такие, а не иные, из какого "отсека" моего подсознания они "выныривают". Но вряд ли кому-то захочу об этом рассказать.
Когда-то я боролась со своими комплексами. Но это совершенно бесполезное занятие. Теперь я просто живу с ними, довольно дружно, между прочим. Лет до 45-ти я была малопривлекательным человеком - угрюма, недовольна окружающими и собой, с почти маниакальным стремлением исключительно критически относиться ко всему и всем. Вдруг и сразу я, конечно, не изменилась. Но все же изменилась прошлым летом, когда работала над "Чичей". Понятно, что именно я являюсь прототипом Христины. Но по сути Христина - это я нынешняя, но не та, какой была в 30. Причем, в процессе работы над текстом приходило ощущение, что меняюсь, появилась потребность "соответствовать" своей героине. Прототип Романа - достойный человек, но не настолько цельный, каким я его изобразила. Его образу я добавила черты своего мужа. Олег Монич списан с двух людей. Но интересно, что каждый из этих двух считает, что именно с него я писала образ Монича. Им хочется быть такими, как Монич. Хотя возможно, что себе они признаются, что не такие они уж и положительные. Но после моей книги у них появилось желание быть именно такими. Я думаю, это уже неплохо.
О чем же я, собственно говоря? Отвлеклась, кажется.
Устала. С утра - беготня и масса серьезных вопросов, которые требуют моего вмешательства, хотя непосредственно меня и не касаются.
Позже вечером я еще напишу Вам. Отдохну и разберусь со своими мыслями-"не белками", увы.

Ирина:
Мне сегодня пришлось быть на похоронах мамы моей подруги. Усопшая была очень пожилой женщиной (по нашим меркам), ей недавно исполнилось 85. Свою единственную дочь, мою подругу, она родила в 35. Когда ей исполнилось 38, умер муж. После этого она жила лишь для дочери. Ее дочь, моя подруга, вышла замуж в 42 года. С мужем они понимают друг друга, но детей у них нет. Последние 6-7 лет тетя Гермина (она венгерка) уже тяжело болела (хроническая сердечная недостаточность), но дочь ухаживала за ней, как за собственным ребенком. Это была очень трогательная семья. Таким же трогательным и достойным было и прощание дочери с матерью.
Всю церемонию отпевания я пронаблюдала за их старым домашним черным котом. Покойницу еще не вынесли во двор из квартиры, а кот вышел из подъезда и уселся рядом с подставкой для гроба. Отошел лишь на тот момент, пока устанавливали на опору домовину. И сразу же вернулся на прежнее место. Я смотрела на него, он совершенно осмысленным, как бы испытующим взглядом смотрел на меня, слегка наклонив вбок голову. Он так и просидел под гробом до конца церемонии.
Когда деревище установили в кузове ритуальной автомашины, она тронулась с места и провожающие колонной двинулись за ней, - кот пристроился сбоку в конце этого траурного шествия и тихонько семенил так метров триста - до поворота на транспортный мост через реку. На пешеходной части моста сел и долго смотрел вслед своей навсегда уходящей хозяйке. Спокойный такой и несколько ироничный. Очень человечный кот.

Ирина:
Виктор,  не могу понять, почему Вас раздражает НеистоВИЙ. Вы ведь не читали его, судя по списку его читателей. Ник Иванов в этом списке присутствует, Владимир Середа, некоторые другие авторы, с которыми я общаюсь на сайте. Но Вашего имени я не нашла.
Интересно, что на моей странице Вы с НеистоВИЕМ частенько появляетесь друг за дружкой. Это у Вас что, такое соперничество?
И почему я, по Вашему мнению, "другая"? Другая - это какая же?
Виктор:
Другая, Ирина, это потому, что увидели кота,которого никто кроме Вас и не заметил, что способны очеловечивать не только его, но и даже интерьеры в «Чиче», например. Живое всё получается, поэтому не переживайте особо относительно «неука». Всякому своё. А с моим лепшим другом Виссарионычем мы одновременно выходим в инет, потому, что оба бездельника и оба не ходим на работу. Возможно, Виссарионыч и не бездельник, а находится на заслуженном отдыхе, но по факту – мы с ним оба в настоящее время бездельники. Я, правда, особая разновидность. А что я Виссарионыча не читал, так верно, не читал. Помните, что Мастер сказал незадачливому поэту Иванушке: «Да, я вас не читал, но читал других. Или вы исключение? Тогда так мне и скажите!» Я тут почитал некоторых... Чуть доктор Кондрашкин не пришёл по мою душу. Цельный день молочком отпивался. Зато прочёл внимательно Флорида и чуть-чуть Бульбулятора. Последнего я не смог осилить более двух текстов. Весёлый человек, эт-т точно. Юмор есть. Но для того, чтобы быть писателем, одного гумору мало. Флорид – тот получше, и человек он хороший, добрый. Но в Академии нас учили тому, что художник обязан создавать новые миры, а не просто быть хорошим человеком. Вот давайте честно: на одну чашечку весов положим Галю, а на другую Флорида с компанией. Чашечка-то и не дрогнет. Есть на форуме люди, кого читать можно без флакончика нашатыря: Дмитрий Ценёв, Станислав Шуляк… Но это мне тоже не близко. Вот после рыбок Галины воздух передо мной целый день колебался как марь морская и тянуло куда-то далеко-далеко, в Южную Америку, как будто я слышал голос оттуда. Оце письменик чистий і щирий! Хотя это всё субъективно, и я не люблю никому быть судьёй, но Виссарионыча читать не хочу. В полемике я уже оценил его стиль. Зачем же выпивать бочку вина для того, чтобы почувствовать его вкус? Я больше классику люблю.

17 сентября
Ирина:
Здравствуйте, Виктор!
Забыла вчера кофе купить, утро было таким постным, пока магазин не открылся. Вот, отхлебнула - и сразу счастье! Причем много счастья, полная чайная чашка.
Мне надо бы сегодня присутствовать на сессии горсовета. Но я, наверное, не пойду. Мне все эти заседания так осточертели из-за пустой траты времени. Председатель и депутаты горсовета - мои добрые знакомые. Я к ним гораздо лучше отношусь, если не вижу и не слышу, как они занимаются словоблудием на публику. А для статьи в газете мне и протокола сессии будет достаточно.
 Еще мне сегодня предстоит посетить районную прокуратуру. Там я должна сыграть роль пугала для прокурора, коррумпированного и продажного. Тут нужно настраиваться - приблизительно за полчаса до визита сделать сердитое лицо, расправить горделиво мои вечно сутулые плечи, вместо привычной сумки-болтушки посадить подмышку солидную папку и привычно-небрежно правой рукой манипулировать диктофоном, который выразительно - для прокурора - будет подмигивать красным бесовским глазком. Откуда прокурору знать, что это у меня просто аккумулятор сел. Пусть задумается...
Черный кот этой ночью мне не снился. Видимо, вчера мы с ним друг друга поняли.

Виктор, а когда это Вы с НеистоВИЕМ полемизировали? Или Вы имеете ввиду его переписку на сайте со мной? Там еще, помнится, Мирон Веклюк подключался. Так мы с Виссарионычем вообще не спорили, балагурили просто. А Мирон отчего-то решил нам подпортить праздник души. Только-только мне приспичило выяснить у Не...ВИЯ, где обитают однолюбы, как Мирон все наше однолюбье прервал совершенно по-олбански. Никогда ему этого не прощу, хоть и земляк.
Бульбулятор - веселый человек, графоманит отчаянно. Но его графомания - это просто как утренняя зарядка, или уроки каллиграфии в младших классах, когда руку набиваешь для письма. У него есть очень талантливые произведения. Хотя мне иногда его и трудно читать, и даже бывает страшно и тошно.
Не знаю отчего, но у меня сейчас явное тяготение к философии (при том, что я в ней профан). Поэтому читаю и жду нового у Владимира Середы. Нашла раздел философии у Ника Иванова, читаю, не со всем соглашаюсь. Но пока не готова сформулировать, почему не соглашаюсь. Нужно дочитать и поразмышлять.
Ну, а Галя - она, конечно же, вне конкуренции. Когда я работала над "Чичей", долго думала к кому мне обратиться, кого выбрать своим профессиональным критиком. Прочитав в Интернете Галинину "Жестокость существования", решила, что сначала - только к ней, остальные пусть читают после нее.
Вечером еще напишу.
А пока буду настраиваться на визит к прокурору.

Ирина:
С прокурором мы мило побеседовали и решили встретиться еще завтра. Ему явно захотелось взять тайм-аут и поразмыслить: что же эта безработная журналистка и недоделанная писательница бальзаковского возраста задумала?
К стилю общения, предложенному сегодня мной, он не привык. Бывший "афганец", он либо все к черту взрывает, либо сидит не дыша в блиндаже. А я его кошачьей лапкой нежно прислонила к стенке полунамеками с тысячей извинений - и он, волчара, вдруг размяк, и начал облизываться... И вдруг почувствовал, что вместо куска мяса ему в морду ткнули, как корявому снеговику, кирпично-оранжевую дурацкую морковь.
Ушла, веселясь от души. Прокурор, видимо, сегодня примет на грудь две поллитры. Чтобы завтра соответствовать.
Виктор, у меня такое впечатление, что Вы "в сговоре" с БУЛьбулятором и его Параноем, и с БУЛяковым. Не признаетесь - завтра придется прокурора просить заглянуть в "корень".

Виктор:
Ирина, Вы опять меня рассмешили: «Виктор, у меня такое впечатление, что Вы «в сговоре» с БУЛьбулятором и его Параноем, и с БУЛяковым. Не признаетесь – завтра придётся прокурора просить заглянуть «в корень».
И вот вовсе нет. Вы же знаете, что я не люблю БУЛь –БУЛь. Ни то, что подразумевает спиртное, ни то, что озвучивает перечисленных писателей. А что до Паранойя, так это же святое! Где я – там и ненормальные. А все мистические совпадения из-за моей предыстории. Если даже не держать в уме моего отца, с материнской стороны у меня все предки знались с «нечистой силой», поскольку потомственно были кузнецами. А кузнецы в народе всегда имели такую славу. Моя мать Ковальчук, а её двоюродные сёстры – Ковальские (мой двоюродный прадед – Яков Ковальский был матросом на «Варяге», а мой троюродный прадед Валерий Апполинарьевич Меркушев – офицером на «Корейце». Бывает же такое! Оба были отмечены Георгиевским крестом. Наверняка сидели друг против друга, не предполагая, что впоследствии станут родственниками. Валерий Апполинарьевич был врачом. С моего прапрадеда все мужчины в роду – врачи. Чаще военные, как и мой отец).
Прочёл Соколова. Думал, буду привычно плеваться, ан-нет, вроде даже неплохо. С поэтами сложнее: их миры обладают мгновенностью, интерьеры их текстов иллюзорны. Надо разобраться.
С художниками тоже так. По одной работе Вашей знакомой художницы ничего не скажешь, кроме того, что она прекрасно ложится к Вашей книге. С прозой попроще: прозаик должен быть или поэтом, или философом. Причем хорошим поэтом и неожиданным философом. Это понимаешь быстро, сразу после двух абзацев. Собственно с поэзией и живописью также, но эти виды искусств имеют более частый пульс, нежели проза. 

Ирина:
Детских слез пересохшие реки 
С соседом жена заведет шуры-муры 
На голове, обросшей мыслями 
Ощетинилось дымом лицо городское 

Из названий (первых строк) стихотворений Анатолия Соколова, прочитанных Вами, получилась очень выразительная миниатюра верлибром.
Мне поначалу казалось, что стихи Соколова не живым человеком написаны. Они настолько метафоричны, что, по моему мнению, один ум, даже очень талантливый, не в состоянии создать такую галерею образов. Думалось: а может, это строчки стихов множества разных поэтов, соединенные каким-то макаром с помощью компьютерных технологий?
Но Соколов мне написал, что он преподаватель философии и серьезно занимается живописью. Пришлось поверить, что это живой человек.

19 сентября

Виктор:
Здравствуйте, Ирина! На днях я получил письмо от моего давнего приятеля, который на целых трёх страницах нахвастал мне о своих литературных победах. Подумалось: раз брешешь на трёх станицах, видать, плохи твои дела! Хотя допускаю, что дела обстоят именно тем образом, каким они описаны в письме, что, безусловно, хорошо, а словесное недержание всё же происходит от его глупости. Тогда дела ещё хуже, мелькнула встречная мысль, но мне удалось избежать её осмысления, и она пробежала, почти не задев. Хотя и вызвала в памяти известное высказывание Наполеона о том, что он не боится ничего, кроме как человеческой глупости. Самое неприятное во всём этом то, что как бы я ему не ответил, всё равно окажусь сам в дурацком положении. Часто, очень часто, нам приходится исполнять те роли, которые написаны вовсе не под нас, а лишь потому, что совершенно не во время мы засветились на сцене или не успели её покинуть после очередного номера. Вчера я вот таким же необъяснимым образом оказался на семинаре по сетевому маркетингу, а если попросту, то на тренинге лохотронщиков. Боже, как грустно! Нищета, пыжащаяся одурачить ещё большую нищету, да и охмурить-то в пользу тех проходимцев, которые наблюдают всё это со стороны с язвительной усмешкой. И больно видеть, на что и как приходится всем нам разменивать единожды данную Богом человеческую жизнь. Обидно за них и стыдно за себя, что приходится видеть и принимать такое, как данность. Наполеон бы точно списал всё это на людскую глупость и перепугался бы чрезвычайно. Да я и сам дрожал там как овечий хвост!
 

Ирина:
Здравствуйте, Виктор!
И как это Вас угораздило попасть на подобный семинар?! У меня такие предложения - а их немало было с начала 90-х - вызывают только смех.
Прошлым летом меня обхаживала одна знакомая, пытаясь уговорить вложить деньги в некую страховую компанию - практически монополиста на мировом страховом рынке. Через несколько недель, кажется, именно с банкротства этой компании начался так называемый экономический кризис. Самое удивительно, что эта моя знакомая прекрасно знала, что у меня вообще нет свободных денег. И на что, спрашивается, рассчитывала? На то, что я пойду их одалживать для ее любимой страховой компании? Да, глупость иногда бывает такой дремучей, что не знаешь, как на нее реагировать: рассмеяться в глаза или бесцеремонно послать глупца куда подальше, в его же дебри. Что, собственно, одно и то же.
Но если хорошенько подумать, так элементы сетевого маркетинга присутствуют и на Прозе. А это означает, что мы, такие умные и рассудительные, тоже в нем участвуем. Я, например, поддерживаю затеи Павла Техдир Антипова. А они - чистой воды сетевой маркетинг. Но меня это не раздражает, наоборот, мне по душе веселая находчивость Павла. (Интересно, не играл ли он когда-нибудь в КВН?)
Но сегодня мне недосуг было "зависать" на Прозе - женский день, суббота, "закатывала глазки", по выражению Владимира Середы. Хотя имею "долги" - нужно дочитать роман Сергея Чернецкого и ответить ему. Но почитаю завтра с утра, сегодня уже не хочется.
Сравнить себя с дрожащим овечьим хвостом - и Вы думаете я поверила этому?! Что-то Вы не договариваете, Виктор. Что-то еще за этим хвостом осталось.


21 сентября
Ирина:
Здравствуйте, Виктор! У нас сегодня - день города Свалявы. Ухожу выполнять репортерские функции.
А вчера у нас пела Ирина Билык на стадионе. Я ее пение слушала дома, открыв окно.
Нынче - не менее насыщенная программа с кучей гостей из-за границы и других регионов Украины. Будет открытие духовного памятника Девы Марии - покровительницы города. Выставки художников, резчиков по дереву, вышивальниц. Концерты "звезд" и художественной самодеятельности. Заодно - и презентация "Чичи".
Так что я убегаю. Вечером Вам напишу.

Виктор:
Ирина, удачи Вам! Только посадите кого-нибудь продавать свои книги на отдельный столик, в стороне от толпы, но чтобы видать его было, и всё время смотрите туда. Я делаю так всегда, и после радуюсь, что моё пребывание на презентации не было бессмысленным в финансовом отношении. Меня так делать прапраправнучка Пушкина учила, герцогиня Аберкорн.

Ирина:
Прибежала домой часа на два-три. Книжки уже продают в нашем единственном книжном магазине. И покупают. Объявления по городу развешены. После обеда на стадионе будет и столик, и я -  на сцене. Городской голова решил мне грамоту и охапку цветов вручить. Придется вечернее платье надевать и туфли. А мне хотелось в кроссовках и джинсах.
Я сегодня позволю себе немного коньяку за Ваше здоровье - Вы мне помогли себя найти. Как и Галя, конечно, и Середа, и Павел Техдир Антипов, и Белый Камень, и Флорид.
Ярослав благодарит Вас за поздравление с Днем лесника. В горы с Вами с удовольствием поднимется.

...Ну вот, примчалась.  Книгу покупают. Директор одного из наших предприятий - сразу две, одну для дочери, которая живет в США. Много приходится дарить - город маленький, вокруг одни друзья. Плюс венгерскому и словацкому консулам, плюс многим почетным гостям. Грамоту и цветы от городского головы я приняла. Благодарственную речь кое-как произнесла - моя старшая дочь выставила мне за нее "удовлетворительно" и "отлично" - за то, что сбежала на "шпильках" со сцены так, будто последние десять лет только то и делала, что "вышивала" в них.
Мои еще остались на концерте, я уехала на такси домой. Коньячок был выпит еще до вручения грамоты и съеден отменный шашлык в обществе моих детей и одного местного поэта.
Звонил мой друг-издатель и слушал в трубку духовой оркестр. Завтра пообещала ему позвонить и отчитаться. Он в паузе между окончанием одного музыкального произведения и началом следующего обрадовал меня тем, что эта суета сует еще только лишь начинается и что мне еще предстоит нечто подобное в Ужгороде, Мукачево и, может, еще где-нибудь.
А завтра мне надо писать очерк о почетном граждание города и о праздновании дня Свалявы.
Как мне надоел этот конвейер и эта местная ярмарка тщеславия! Если бы кто знал! Но придется - городской голова у нас свой в доску, почти однокашник, не хочется его подводить. К тому же он искренне рад моему творению.
Словом, я жива, Виктор, и рада, что сама могу Вам об этом сообщить.

Ирина:
Журналисты о моей книге напишут. Но не в нашем районе - у меня затяжной конфликт с районным начальством, которое определяет политику в редакции районной газеты. Да, собственно, в Сваляве мне реклама не нужна, здесь меня каждая собака знает. Напишут ребята в Ужгороде и Мукачево. Там у нас побольше и книжных магазинов, и читающего народа. Еще будет презентация именно для журналистов дней через десять. Сегодня у нас была в гостях супружеская пара из Ужгорода, Михаил Белень - наиболее известный в наших краях скульптор, и Магдалина Белень-Пуглик - художница. Их заинтересовала моя книга, Магдалина ее читала, не обращая внимания на то, что происходит на сцене. А потом дружелюбно мне улыбалась. Поговорить не удалось, их там обхаживали чиновники из горсовета. А я не люблю навязывать свое общество. По большому счету, эти люди "делают погоду" в творческой среде нашей области, они - как бы законодатели моды и в прикладном искусстве, и в литературе.
Но и моя "олигархиня"-приятельница не лыком шита, она уже формирует команду, которая будет делать мне имя как прозаику. Это и журналисты, и художники, и медики, и представители крупного (по нашим меркам) бизнеса, и политики уровня облсовета и Верховного Совета.
Вообще-то, все это трудно для меня. Я совершенно камерный человек. Это я только в письмах вся такая раскованная.
Пойду-ка я спать, Виктор. Завтра ведь рано вставать, а я что-то не высыпаюсь в последнее время. Необходимо возвращаться к нормальному режиму, от меня тогда будет отдача посущественнее.

23 сентября
Виктор:
Ирина, доброе утро! Приболел я малость. Хреново себя чувствую, а в такое время мне всё нехорошо: ничего не радует, всё злит. Злит, что солнце светит, что помидор красный, что Буляков прост как вентилятор. Конечно, до чего-то мне всё-таки есть дело. Валяясь в постели, я представил, как Ярослав, утром, одевая зелёный комбинезон, молча пьёт чай на кухне и уходит в свой звенящий ломкими сучьями лес. Как Вы думаете, как бы с наименьшими потерями пережить Мукачево и Ужгород и то, что предстоит говорить тем, кто почти тебя не слушает, да и слышать-то не может? Люблю простые радости, ненавижу протуберанцы в собственной душе. Сейчас пишу историю, как я оказался на собрании сетевиков, как охмуряйлы работали с моей уязвимой психикой. Постараюсь быть смешным, а не злым. Собственно, я начал писать для Вас, как ответ на письмо, но теперь думаю, что надо в свой дневник поместить – чтоб всяк мог почитать, чего делать не стоит.

Ирина:
Виктор, добрый вечер! Я Вам с утра ответила. Но пока написала письмо, "вырубился" Интернет и "слопал" моё к Вам письмо.
Ушла расстроенная в горсовет. Там для меня собрали все черновые записки и официальные документы, из которых я должна сделать газету. Раньше предполагалось, что газета должна выйти в субботу. Но городской голова по-братски решил, что это уж слишком для меня напряженка, поэтому отложил задание до следующего вторника.
Теперь - по существу. Вы не в курсе украинских реалий. Зеленых комбинезонов у нас лесникам давно не выдают. Ярослав, например, ходит в лес в джинсах, итальянских туфлях, подаренных ему сестрой, которая в Италии зарабатывает на образование своим детям, и рубашках из коллекции, составленной для него моей старшей дочерью - она часто ездит на разные выставки в Украине и Польше, представляя санаторий, оттуда привозит сувениры и гостинцы. По утрам Ярослав пьет все чаще кофе - это я его вдохновила. А раньше, действительно, начинал день с чая. Но завтрак - это святое. И все это - не молча, а громко и весело, вместе с хронически сонными детьми, внутрь которых тоже необходимо что-то съестное впихнуть перед школой.
Мукачево и Ужгород переживу как-нибудь. Мы тут с моим другом-издателем договорились, что проведем презентацию на свалявской территории, где мне и стены помогут и - обещал- городской голова, который почти мой однокашник.
Сетевики нынче испытывали меня с утра - письмо соответствующего содержания нашла у себя в электронной почте. Подобное мне пришло года три тому, потому сегодняшнее я так же, "по знакомству", даже не читала, проигнорировала.
Дневник Ваш, Виктор, я читаю всегда, жду новенького. И сегодня уже прочитала. Вы в дневнике (как и в письмах) более раскрепощены, чем в произведениях на странице Прозы, отступаете от строго академичного стиля, становитесь более доступным для таких невежд, как я, например.

24 сентября

Виктор:
Ирина, доброе утро! Вот Вам письмо писать легко и приятно, не то, что те два письма, которые я написал вчера. Впрочем, я, конечно, мог помножить на ноль полученные письма от какой-то безумной, написавшей мне текст в плохих стихах и очередного «Флорида», не понимающего моей «зауми» и призывающего меня писать «попроще». Я Вам не говорил, что иногда получаю недружелюбные письма с «Прозы», за что и невзлюбил эту самую «Прозу», которая злобно на меня огрызается и даже желает мне разных болезней. Вот, поэтому, я, наверное, и приболел. Они, дурики, не знают, что со мной не надо связываться, это так, для их же безопасности. Ибо существуют вещи малопонятные даже для меня и от меня, скорее всего, почти не зависящие, но со мною каким-то образом связанные. Впрочем, не хочу разводить «басарабщины», мистика – это по его части, а я бы очень хотел всё время обходиться без оной. Дышится как-то просторнее в рамках обыденной привативной логики и ощущений, затёртых от общественного употребления. Всю жизнь бегу от сложности к простоте, ан, не получается, не выходит. Наверное, бегу, не глядя себе под ноги, а глядя вверх, в небо. А там привидится такое!!
Леший со всем этим. Вот Вы – молодец. Чувствуется такая упругая бодрость в Вашем мироощущении в новых условиях. Мне говорил Фоняков (это глава наших местных писателей, его, правда, уже сместили с председательского поста, но он всё равно, остаётся неформальным лидером творческой интеллигенции), что жизнь после книги – это совершенно иное, нежели «до». И требует душевных сил и выдержки. Так что придётся ещё немного потерпеть.
А вот то, что я не угадал «фотографию утреннего кофе» в Вашем доме, так это всё от уподобления самому себе. Это нормально, особенно когда хочешь увильнуть от повседневности в параллельный мир, где живут те, которые занимают твоё воображение. И верно ведь: хмурости и молчаливости я на Украине почти не видел. Да нет, вообще не видел. Балтасар Грасиан писал, что «мрачность характерна для Московии». И он абсолютно прав. Я сам на редкость смурной мужик. Чтоб меня разговорить, надо съездить мне по морде. И ещё любопытная деталь: я тоже с полгода уже, как пью кофе. А раньше пил крепкий зелёный чай. Кстати, Владимир Ильич очень любил чай с лимончиком, и никакое утро не обходился без него.
А вот то, что нет формы, это совершенно зря. У нас даже у работников парков есть не только прекрасная и удобная (скорее всего!) униформа, но и всем положены квадроциклы, на которых они разъезжают по лесу. Я на них не катался, но они ездят по любому бездорожью. У них огромные колёса и очень высокая посадка. Думаю, что они могли бы и по горам ездить. Во всяком случае Карпаты не скалистые же горы, а эти машины способны пробираться где угодно, разве что не лезть на скалы. Я заметил, что форменная одежда возвращается в нашу жизнь. Сначала переодели всех коммунальных работников, а сейчас даже некоторые институты имеют свою форму. Горный институт, например. Очень красивая у них форма, идёт даже девушкам, и шитые погоны, похоже, никого не смущают.
Сейчас пойду продолжать болеть. Непривычно для меня бездельничать, но у меня болят глаза и уши и не могу долго пялиться в компьютер и не могу долго фокусировать зрение, а значит, и работать не могу. Это очень жаль.

Ирина:
Убежало приветствие без письма! Может, к Вам, а может, и к Середе. Почему-то мой компьютер настойчиво рекомендовал мне отправить ответ для Вас по адресу Середы.
Пришлось с утра опять в город бегать. Из горсовета написала Вам весточку, но не хотела дольше занимать их оргтехнику. Пришла из города, появился Интернет. Только-только написала Вам длиннющее письмо, как он снова исчез и снова "съел" все мое эпистолярное творчество. Вот, пишу третий раз. И если и в этот раз случится то же, что уже было дважды, придется думать, что это уже вся Паутина изголодалась по моим письмам и жутко ревнует меня к Вам.
Не стоит болеть, Виктор. Хотя я тоже близка к тому, чтобы просить медицинской помощи. Устала от суеты. Хорошо хоть, что мои меценаты решили проводить презентацию в первой половине октября, ближе к середине месяца. А пока настоятельно рекомендовали мне отдохнуть в свое удовольствие. В свое удовольствие, правда, вряд ли получиться. Время осенних заготовок необходимо использовать - иначе на зиму останемся и мы, и наши гости без всякой вкуснятины.
У нас сейчас стоит прекрасная погода. Вообще, в отличие от наших гостей, которые почему-то все норовят приехать к нам летом, лучшие на Закарпатье месяцы - сентябрь и октябрь. Тогда у нас уже не жарко, но гораздо теплее, чем в соседнем Львове или Киеве. И к тому же это время, когда созревает самое ароматное фруктово-овощное ассорти. Везде витает сладкий запах созревающего винограда. Под ногами полно грецких орехов, зеленая треснувшая кожура которых так же умопомрачительно пахнет. В этом году уродились яблоки, айва и груши. А прошлый был урожайным для слив-венгерок и слив-кобылиц, из которых в наших краях варят изумительный леквар - очень густое повидло без добавления сахара.
Чай с лимоном - это вкусно.  Но еще вкуснее - компот из кизила или малины с айвой. А если до этого десерта предложить, например, бутерброды с маслом и овечьей брынзой, полную тарелку золотистого баноша (каша из кукурузной крупы, сваренная на сметане) с хрустящими кольцами поджаренной пикницы (домашняя сырокопченая колбаса) и горкой нарезанных сочными мясистыми ломтиками красной ротунды, чуть жгучей на вкус.
Облизываетесь ? То ли еще будет!

Стра-а-шный леший, на которого я как-то обратила внимание на Прозе, когда он именовался Вуком Вукетичем (может, ошиблась буковкой), превратился в Vanhа. И странно так: почему это Ванга вдруг эротикой балуется? Ну, ужасы там разные - это я понимаю, это по ее части. Но чтобы в гробу о телесных утехах думать - то же вообще жуть. До чего же невоздержанная нимфоманка, так бы и съездила ей по морде.
А мне сегодня "кто-то" из поисковика в любви признался, даже по имени назвав, хорошо, хоть без фамилии. А то сгорела бы со стыда - на виду у всей Прозы! А потом сразу еще один больной появился, тоже из поисковика, пожаловался на то, что морозит его постоянно. Я бы и рада помочь. Но как?

25 сентября

Виктор:
Ирина, на Прозе леших больше, чем в лесу! Этого «Вука» я знаю. Зашёл к нему, начал читать, но читать ЭТО невозможно. Пару предложений осилил и бросил чтение. Кстати, с такой же заставочной картинкой висит на Прозе Станислав Караджич. Он ко мне намедни заходил. Вряд ли это брат Радована Караджича. Мерзость все пишут и Ваньку валяют, представляясь разными Вуками. Сумасшедшие мне часто пишут, но пишут ещё и Буль-Були, люди, в общем-то, местами даже талантливые, только совершенно «другой системы», как бы сказал подпоручик из «Белого солнца пустыни». Я отвечаю таким в высшей степени корректно, и они мне больше не пишут. Что хорошо. Часто мне на глаза попадается Федькин. Смотрел я на Федькина, видел, что его часто в «Избранных» записывают и решил почитать, хотя сомнения большие были – что тот самый Федькин может такого написать! Выбрал самое мелкое и прочёл. Нет, верно, Федькин ещё «крепкий Розенбом»! Остался жив после читки. Прочел дневниковые записи Сергея Репина. Понравились мысли, но вот проза совсем не вдохновила, стихи – тем более. Зато сейчас читаю Грина на украинском языке! Здорово, очень хорошо!

Ирина:
Виктор, доброе утро! Мой отец когда-то говорил, что у всех болеющих людей изменяется биохимический состав крови и от этого они способны на самые странные поступки, изменяется у них и реакция на обыденные вещи. Поэтому больной, например, ОРВИ, может вдруг в период болезни почувствовать острую любовную горячку или немотивированно вдруг удариться в ностальгические воспоминания о "прекрасном далеко". Что-то подобное, вероятно, случилось и с Вами, иначе мне не понять, с чего это Вы, такой поднаторевший во всяческих сетевых авантюрах реалист, вдруг ударились в сказки об алых парусах. Честное слово, я начинаю переживать. Как у Вас обстоят дела с температурой? Не зашкаливает? Может, стоит принять холодную ванну?

Виктор:
Ирина, просто Грин – мой любимый писатель, я набрал в поисковике «Пурпуровi вiтрила» и мне выскочили несколько переводов. Честно, я хотел найти перевод Николая Тарасенко, но укранские книжные сайты сделаны плохо, полупрофессионально, переводчик не везде указан. А самоощущение у меня действительно видоизменено, поэтому лучше мне затихариться и не отвечать странным людям, которые мне чего-то написали. Не думал, что кому-то нужны мои отповеди.

Ирина:
Кто эти странные люди? Не я, надеюсь.
А я бы "Алые паруса" перевела как "Кармінні вітрила". Пурпур - это иной цвет, не алый. Что за переводчики-дальтоники. Ужас!

Виктор:
Да конечно не Вы! Есть тут пара-тройка психов. А что перевели как «пурпурові» меня не насторожило. Я не настолько хорошо знаю язык. Хотя пурпур и кармин, это не совсем алый. Во всяком случае по названиям пигментов, как они на русском, но как они на украинском я даже и не знаю. Когда я искал эту гриновскую вещь, я вообще набирал «Червонi вiтрила», не догадываясь, что это неточно. Раньше мне казалось, что я неплохо знаю язык. Но английский я всё-таки всегда знал лучше.

Ирина:
А в английском есть соответствие "алому"?
Мне приходилось сталкиваться с тем, что некоторые слова в русском не переводятся на украинский, и - наоборот. Не часто, но случается. Просто нет таких слов и все. Тогда приходится переводить близко, но, конечно, теряется многое, иногда - теряется настроение самого произведения. Я сегодня дочитала русский перевод романа Сергея Чернецкого. Изначально он написан на украинском, но Сергей почему-то прислал мне его на русском. Меня смутила стилистика русского текста, она показалась мне излишне слащавой, приторной. Мысленно я попробовала сделать обратный перевод одного эпизода на украинский - и текст сразу зазвучал динамичнее, более живо и свежо.
Я совсем не знаю английского. Учила немецкий. Так как школа, которую мне пришлось посещать, была маленькой сельской, - иностранный там был только один, выбора не существовало.
У меня сегодня продолжается заготовочная страда. Дом благоухает ароматами сладкого гвоздичного маринада и красной паприки-ротунды. Карфиола томно разлеглась на кухонном столе, требует пропарочных процедур. Вечером сын привезет айву. Фиолетовая "изабелла" от ожидания своей очереди скоро станет вяленой и зацелованной любвеобильными осами. Пока устойчивы к моим хроническим опозданиям только яблоки и груши.

Виктор:
О да! Scarlet, vermilion, crimson… Фирму дешёвой бытовой техники «Скарлет» знаете? Это «Алая», и имя такое есть, очень распространено в Англии и Америке. Я неплохо знаю английский. Писать и читать могу почти как на русском, но говорить – хуже. Много книг прочитал в подлиннике. «Сонеты» Шекспира в первом переводе Каншина я готовил к печати, и предисловие к этой книге писал. Все билингвы в издательстве также проходили через меня.
А вот про еду мне очень понравилось. У меня есть приятель, который может оприходовать с десяток блюд. А тощий – как спичка!

Ирина:
Программа-максимум на сегодня реализована. Баночки укрыты одеялом, млеют до завтрашнего утра.
А завтра сажусь за городскую газету, иначе городской голова грамоту отберет.
Что-то я устала, даже холодное молоко не бодрит. Пока бегала по маршруту кухня-комната-компьютер и обратно, голова неплохо соображала, даже Бульбулятора довольно успешно переваривала. А теперь разве что Булякова почитать.
Не хочется мне с газетой просиживать. Я с куда большим удовольствием затерялась бы на денек в лесу. Улеглась бы под лещиной и смотрела в небо, до звезд в глазах.
И про еду писать уже не хочется. Как-нибудь в другой раз. Немного отдохну - второе дыхание откроется.

26 сентября

Виктор:
Добрый день, Ирина. Болею, а тут ещё две работы надо по-быстрому сделать, человек едет в Беларусь, нужен подарок. Боже, как устал.

Ирина:
Здравствуйте, Виктор! Я не болею. Но ничего не успеваю. Не жизнь, а центрифуга. С утра злилась, потому что мои взрослые мужики ушли по своим важным делам, а меня оставили следопыткой работать - устроили пытку своими "следами", оставленными с вечера. Сейчас уже не злюсь - в основном справилась. Но устала и уже не хочется садиться за городскую газету. Я ее точно сегодня не сверстаю. Придется завтра с рассвета этим заниматься.
Мне еще на часик домашней работы осталось. А потом я Вам напишу что-нибудь веселое, от болезни отвлекающее.

...Вчера, но сегодня особенно, мне показалось, Виктор, что Вы каким-то образом следите за моим передвижением по Прозе. Странно, но, прочитав Ваш дневник и заглянув из чистого любопытства в список читателей, я заметила, что Вы открываете свои записи практически в одно время со мной. Как это получается? Может, мы с Вами уже мысленно общаемся? Это не опасно?
Если честно, то в последнее время моя голова довольно часто занята Вами. Заглядываю по нескольку раз в день в электронку единственно для того, чтобы обрадоваться Вашему очередному письму. Это не от скуки. У меня тут скуки никогда не бывает. И не от одиночества, его то мне как раз и не хватает. Я не мрачный человек, в общем, наверное, даже довольно общительный. Но когда общения слишком много, меня это раздражает и утомляет. На что уж Галя для меня интересный собеседник, но все же временами нам достаточно обменяться шестью строчками в день - по четыре с утра и две на сон грядущий. Или - наоборот. Пока появится новая, достойная обсуждения тема. С Вами же я готова беседовать, даже не зная о чем, собственно, идет речь.

Виктор:
Да, Ирина, это любопытно. Хотя, чему тут удивляться: у Вас было дурное настроение, у меня тоже. Что при этом лучше всего учинить? Ну, конечно же, зайти на «Прозу»! Говорил мне Куклин: «Чужая глупость всегда действует освежающе». Поэтому – на «Прозу», а там удастся освежиться. Ибо такого количества дуриков нигде больше не сыскать. Вот я и лазаю по авторам «буль-булям». Ну не читать же их, а так, полистать и успокоиться, что ты не последний в мире дурак. А болезни меня-таки и не отпускают. Может даже прилечь придётся.

Ирина:
Да нет же! Когда дурное настроение, лучше на Прозу не заходить. Тогда надо взять себя за ушко - и на солнышко. У нас, слава Богу, его вдоволь в эти дни. Для Вас, я так понимаю, это не актуально, а вот я могу еще сходить в соседний магазин и на террасе в нескучном одиночестве выпить стаканчик холодного бочкового пива.
А когда болеешь, лучше поспать или хорошую книгу почитать. Можно одним глазом смотреть в телевизор, а можно - в окно. Если не лихорадит, можно ванну принять и после, укутавшись в одеяло, просто отключиться от всех и всего. Я в таких случаях говорю: меня не трогать, дайте человеку поболеть.
Так что лучше ложитесь и болейте себе в удовольствие. А "буль-були" пусть сочиняют в свое удовольствие. Дались они Вам, кстати и некстати, - не припомню Ваших писем, где бы Вы обошли их вниманием. Виктор, а Вы часом не приревновали меня к Буле и Булякову? Я флиртую, правда. Но так просто веселее общаться. Или они чем-то Вас иным "достают"? Не своим же творчеством, наверное? Мне тоже иногда не все нравится в чужих произведениях, но на чужих глупостях и ошибках не зацикливаюсь - своих достаточно.

Виктор:
Да нет! Какое там. Я им завидую, что они нормальные люди, местами даже интересные. Но в меру. Такие обычно нравятся. Но в творческом отношении! Упаси Боже! Там ничего нет интересного для меня. Моя тропа по разряжённому воздуху, там, где трудно дышать. Но я-то так не хочу. Хочу быть Флоридом, у которого всё как у людей. Ну да, на своём языке, где триста слов, он занятно и красиво говорит, но не более того. А я ещё тот псих: докопался к «буль-булям», как пьяный до радио. Другой бы плюнул и гляделся в те жёлтые глаза неизвестно чего, того, что заставляет меня идти туда, куда я не хочу. Если уж другого не дано. Пришла ко мне тут недавно тень трёх фигур на стене. Преследует цветными пятнами, просится наверх… Наверное, надо написать картину с ними, иначе не отвянут. А вообще у меня голова горит. И уши ломит. Надо лечь и поспать. 
Ирина:
Виктор, это зачем же из себя лепить для меня трехмерный образ этакого кафкианского персонажа?! Пугать меня тенями с цветными пятнами? Я тут Вашему Репину посоветовала сегодня кошку покормить, чтобы черное пятно исчезло с глаз. А у Вас тень еще и наверх просится. Это на какой-такой "наверх"? У меня у самой уши начало ломить. Правда, с головой все в порядке.
Галя с Ильей в четыре руки с помощью электронки и телефонной связи сочиняют что-то про бедного Йорика. Мне кажется, что они с меня там списывают некоторые черты. Если не весь сюжет. Ладно, пусть пишут, я им доверяю. Но в этой связи подумала: а если бы из наших с Вами писем сделать, как говорит Бульбулятор, микс? Могло бы получиться очень занятное произведеньице о том, как глухой с немым разговаривают, или психиатр со своим пациентом. Как Вам идея? Ну, если уже проснулись и без кровавых мальчиков в глазах.
Виктор:
Ирина, это наверное можно. Тут у меня в Питере одной издательнице тоже такая идея пришла в голову, говорит, что надо только имена собственные повыбрасывать. Но у меня сейчас так голова ломит, что хожу тут и всех пугаю. Как тень отца Гамлета. Поправлюсь – там подумать можно. Хотя, чего там думать, Буль прав, кое-что повыкидывать по своему вкусу и порядок.
27 сентября

Ирина:
Виктор, добрый день!
Как дела с тенью отца Гамлета? Не материализовалась еще?
Мне сегодня удалось ударно поработать на благо горсовета. Правда, не все еще сделала, но кое-какие мелочи оставила на завтра - сегодня уже больше не могу писать о подготовке коммунального хозяйства к работе в осенне-зимний период, пересчитывать бульдозеры, экскаваторы и навесное оборудование, тонны щеботсева и погонные метры реконструированного водопровода и ливневой канализации.
Что-то случилось на Прозе, куда-то подевался Флорид. С утра что-то печальное написал, я ему в ответ даже стишок жизнеутверждающий экспромтом сочинила, а он не восхищается. У Були шабат вроде закончился, а его почему-то не видно. Павел Техдир Антипов со вчерашнего дня застрял на странном числе 89 и долго думает о подходящей рифме то ли к слову "будет", то ли к слову "земли". Галя безотрывно пишет роман, на мое письмо не отвечает. А я ее спросила, отпускала ли она из моего поля зрения Середу - монаха мужского монастыря, в котором, оказывается, она подрабатывает на общественных началах и только лишь благодаря личному энтузиазму аббатисой.
У меня сегодня на странице, в "Чиче" кто-то искал из "гугла" "жартівливе поздоровлення з днем вчителя". Кто-то основательно и заблаговременно к празднику готовится. Вот где правильные люди!

Виктор:
Да, Ирина, чувствую себя неважнец. А Буль празднует не только шабат, недавно ведь у них Новый год был. Наверное всё ещё под впечатлением. Мой один приятель мне звонил, верно, думал, что я его тут тоже праздную. Ага! Жди! Я очень люблю Новый год, вернее его приближение. А праздник он ведь должен быть в душе. Я-то не пью, может быть, поэтому не люблю застольные праздники. А Флорид у меня у самого вызывает опасение. Грустный он очень и всё жалуется. Как же ему просветлеть? Буде он в Питере, я бы с ним на сетевой маркетинг сходил развеяться. Прекрасно бы время провели и Флорид бы повеселел. Без меня труба! Так и будет писать о грустном. Да и Антипову я бы помог, но не сам, а сводил б его на клуб библиофилов, где бы слово ему дал. Со мной там не спорят – кого приведу, тому и слово дают. Они знают, что я таким образом занимаюсь кашпировщиной. Каждый мой приход туда – это маленький спектакль. Всем приятно, а выступающий просто обыкновенно расслюнявить меня бывает готов. И денег ни с кого не беру! И всем – помощь!

Ирина:
А что это у Вас в Питере такие внушаемые библиофилы? И Павел такой? А мне казалось, это он нам, прозовским несмышленышам, все что-то внушает и внушает. Он ведь и на фотографии, которая у него на странице, - чисто тебе Кашпировский в Новый год или возмужавший Гарри Потер с контактными линзами.
А состояние Флорида очень меня тревожит. Он почти каждый день что-то пишет, причем совершенно не в своем стиле, и только я успею прочитать и два слова ему написать, - убирает. Мне хочется перевести на украинский, чтобы всесторонне и максимально полно представить его творчество в будущей книге переводов, чтобы во всех, так сказать, стилях - ан не тут-то было, текст уже исчез, одни рецензии и комментарии остаются. Мои - тоже. Я потом не могу понять, а к чему я все это писала?
Сейчас загляну в список авторов в сети. Если Флорида не будет, придется что-то с этим делать. Акцию, что ли, организовать в поддержку эмоционального равновесия Флорида Булякова? Поддержите? Много не надо. Каких-нибудь 300 слов.

...Ложная тревога. Или передача мыслей на расстоянии. Буляков в сети. Акция отменяется. Правда, за самочувствием еще надо бы понаблюдать. Если пришлет замечание с восхищением моими стихами (это ж я от своего принципа отступила, и все - ради него; лет пять уже виршив не писала), то можно считать, что обошлось.
Может, не надо сетевого маркетинга? Вы ж его вообще в ступор введете.

...Так, я по делу.
Посидела я тут, пошевелила мозгами. Чтобы сделать что-то стоящее в соавторстве, нужен сюжет. Вчера Галя мне хвасталась, что напишет рассказ под условным названием "Виртуальная любовь на Проза.ру" и сразу выйдет на первое место в рейтинге. Она его, конечно, не напишет, у нее еще долго виртуальные заморочки с Кенигсбергом и Кантом не закончатся.
Мне вообще кажется, это она именно мне идею такого произведения подсказывала.
Так вот. Пишут двое авторов с Прозы друг другу письма (они у нас уже есть). Условно авторов зовут Витя и Ира. Они рассуждают там о разных событиях на сайте, премывают косточки другим авторам (например, Лютику Целомудренному, ники другим придумать не проблема) и иногда пишут друг дружке о своей жизни не в виртуале. А не в виртуале жизнь у них скучноватая, хочется впечатлений. И вот они задумали развлечься и в соавторстве написать роман о виртуальной любви. Пока они про эту любовь пишут в четыре руки, то каждый у себя, по месту проживания, начинает осознавать, что ведь он потихоньку начинает испытывать те же чувства, о которых пишет, к своему соавтору.
В конце концов, роман написан. Его издает под условленными псевдонимами очень солидное издательство. Роман имеет успех. Издательство организовывает и первую презентацию, на которую приглашает соавторов. Когда авторы встречаются на презентации, они с удивлением обнаруживают, что Витя - это Лютик, а Ира - это... (ник можно придумать любой, например, Гюрза) - их коллеги с Прозы, которых они активно обсуждали в своих письмах и к которым, ясное дело, нежных и возвышенных чувств не питали.
Такая фабула, мне кажется, была бы достаточно интересной.
Как Вам, Виктор?

Виктор:
Класс! Класс! Дело в том, что Галя – человек, хоть и с фантазией, но проза жизни куда покруче любви на «Проза.ру»! Меня тут давненько уже окучивает сумасшедшая с «Прозы». Какие письма я получал! О! В пору моей юности, когда я спасался от девчонок, как Остап от мадам Грицацуевой, я не получал столь пылких посланий. Но я-то заяц уже с опытом и не «вёлся». И терпение её кончилось! Какая концовочка, просто достойная пера Шекспира. Виртуальная любовь кончилась и не начавшись! А если серьёзно, то всё это очень грустно. Почему – потом отпишу, когда не буду болеть.
А Флориду надо сходить со мной. Не с Петей и Васей, а со мной. Я хоть и не имею способностей своего отца, но на Флорида их хватит.
Кстати, Ирина, вот тут штука такая – я тоже, как и Галина прошелся по «Прозе» с исследованием. А суть его – кто и что ждёт от данного проекта «Проза.Ру». И выявил такую статистику.
1. «Роман замутить» – 46%.
2. Представить свой роман или повесть публике для всеобщего и безусловного «одобрямса» – 38%.
3. Потрепаться с «коллегами» по поводу писательства – 12%.
4. Полноценно представить своё творчество на беспристрастный читательский суд – 6%.
Я не рассматривал в этом исследовании психов, которые, к примеру, пишут мне письма с угрозами покончить с собой, если я… и т.п. И тех, кто гнездит там пару-тройку месяцев и «закрывает страницу». Но сам факт того, очень интересен.
Я постараюсь поправиться, а после предложу Флориду свои услуги. Уверяю, отвязаться от меня будет ему гораздо труднее, чем от сетевиков. Он перестанет писать, пить и есть, но не перестанет думать обо мне, и как бы от меня отделаться. Проверено!
   
Ирина:
Виктор, это Вы Флориду посоветуйте. Я с ним не переписываюсь иначе кроме как на сайте. Если бы я со всеми авторами, кого читаю на Прозе, затеяла переписку, я, наверное, уже переплюнула бы по продуктивности Бальзака. А так я пока в одном только его догоняю - в количестве поглощаемого кофе. Но это еще не самое худшее. Главное, что кредиторы меня не достают. Это потому, что на уловки сетевиков не поддаюсь.
Ладно, Вы крепитесь мыслью о благополучном исцелении. А моя голова, уже традиционно, будет занята Вами. Увы, и горсоветовской газетой с погонными метрами трубопроводов.
Сочиняйте концовку.

...Да нет же, Виктор, я все равно не понимаю, зачем Вам нужен Флорид. Или, может, я не очень далека от истины в своих придумках сюжета и Вы с ним - одно лицо? Слишком уж настырно Вы печетесь о его состоянии. Как если бы оно было Вашим собственным.

Ну, а Ваша стистика - она и невооруженным глазом видна. Я не могу читать уже эти дурацкие ники и эти славословия друг дружке Оголенных Мах и Оголтелых Маховиков. Это же точно "бордельеро с любовью к таксам под патриотические песни" - цитирую почти по Бульбулятору. 


28 сентября
Виктор:
Ирина, доброе утро! Кто про что, а я – про Флорида. Мой отец всегда в толпе видел своих клиентов. Безошибочно их вычисляя. Я тоже вижу – но своих. Ведь я по-прежнему сотрудничаю с издательствами, и они иногда подкидывают мне очередных Флоридов. Я не просто делаю им книги, но и впоследствии устраиваю им презентации. Мои литературные контакты с местной питерской писательской братией несколько ослабли с того времени, когда я сиднем сидел в издательстве, но достаточны для того, чтобы представить автора публике в каком-нибудь Центре литературы и книги. Для моих Флоридов я на это время – самый лучший друг. Вот Бульбулятор – не мой клиент, это очевидно. Я ему буду неинтересен, ни в каком качестве. Поскольку я совершенно не кошерный. Да и чем я ему могу помочь теперь, разве что денег дать. Но сейчас и денег-то у меня тоже мало. А Флориды сначала, не зная меня или зная заочно, недолюбливают, что-то бурчат в мой адрес, но, связавшись со мной по их делам, а какие у них дела – выпуск очередной книги, разумеется, начинают ходить за мной хвостом. Поэтому я и забочусь об их здоровье, ибо хвост – это тоже часть меня и требует особого ухода. 

Ирина:
Доброе утро, Виктор! Особый уход за хвостом - это что? Репейники вовремя вытаскивать и следить, чтобы ненароком дверью не прищемило?
Я сегодня опять буду погружена в рутину. Думаю, почти до вечера.
А сейчас детей надо в школу отправить.

Виктор:
Хвост должен быть ухожен и не вилять отдельно от хозяина.

Ирина:
Так ведь и я о том же. Еще во вчерашнем письме.
Погонные метры городских трубопроводов посчитала. Но нет фотоснимков, не прислали еще, поэтому не могу верстать. Сижу, гляжу и извилинами шевелю.
Сегодня ранним утром появился на сайте Середа, которого я обыскалась и у аббатисы в келье, и в подвалах монастыря. Думала, он в Вечность ушел. Ан нет, жив курилка. Пыхнул два раза - и опять с глаз долой, из сердца вон. Рецензии мои прочитал, а отвечать не счел нужным. Но я уже привыкла к тому, что Середа все о животном мире радеет, а человеков к Богу отправляет.
Буля в выходные кальвадосу опился, кровь, говорит, загустевает у него. Надо бы ему нашей водички минеральной, точно полегчало бы.
Галя подалась в интернаты способных детей искать. Все переживала вчера, что изуверы-педагоги всех зеленых человечков спрячут от нее в чуланы, а оттуда ни один зеленый лучик к ней не пробьется.
Как здоровье, Виктор?

Виктор:
Да, так, всё больше лежу, хотя не люблю я этого. Голова – моё слабое место, всё в ней болит и уши, и глаза, и мысли.

Ирина:
Мысли-то отчего болят? Мыслям нельзя болеть. Вы их - под одеяло, согревание действует как анальгетик.

Виктор:
А вот заглянул-таки в Середу, что за фрукт, решил разъяснить. Ухватил за самое маленькое, мысли то и заболели. Всё – лежу и Флоридов сегодня не читаю, а то никогда не поправлюсь. А Ф.Буля мне всё же жалко почему-то. Его критикуют, а он обижается. Сразу видно, что любитель, а не профи. Когда я поступил в Академию, на Дне первокурсника нам сказали, что главная цель предстоящего обучения – это выбить из вас, самодовольных болванов, всю спесь, дабы сделать из вас профессионалов. И верно, вот Пушкин: «Поэт, не дорожи любовию народной; хулу и клевету приемли равнодушно» и т.д. Я до обучения очень переживал, если кто говорил, что я – бездарь. А теперь мне попросту всё равно, кто и что по этому поводу думает. Обижаюсь только на «невежду». И то только потому, что это неправда. А то, что я – бездарь, то очень даже может быть, ибо таланты раздаёт Всевышний, тогда когда хочет, и тому, кого сподобит. И что ж на это обижаться: не мы в том виноваты, что талантливы, и не наша в том заслуга, что лишены дара.

Ирина:
Виктор, Середа - экзотический фрукт. Его страсть как хочется, а боишься - как бы аллергии не случилось. Но когда до него дорываешься, то, грубо говоря, готов обглодать все, до последней косточки.
Это удивительный автор. Благодаря ему я собственно думать научилась. Правда.

Виктор:
Тогда ещё почитаю, может что не понял.

Виктор:
Прочитал ещё немного Середы. Не разделяю Вашего восторга. И писанина его смахивает на стишата Гришки Распутина. Одна моя знакомая имела бабушку, которая была фрейлиной у Александры Фёдоровны. Поэтому видел живьём Гришкины каракули на салфетках. Не понимаю, зачем хранить этот бред? Это только для моего папаши представляло бы ценность, да и то сугубо в истории болезни.

Ирина:
Я сначала читала философские эссе Владимира. Потом почитала раздел о Ветхом Завете, хотя ужас, как упиралась - я не религиозна и всякая подобная литература меня ужасно утомляет и раздражает. Но оказалось, что Середа прочитывает Ветхий Завет не как сельский поп с вечно сизым носом. Его толкование Ветхого Завета достойно называться открытием. Может быть, даже великим открытием. А стишата его - это мыслеупражнения, я так понимаю, для него самого. Но я тоже их читаю и пробую разбирать его аллегории. Иногда мне это даже удается. Это не литература типа Булякова, это нечто иное. Даже его грубоватые стихи, на первый взгляд, вульгарные, - это только с первого раза так может показаться, потому что не готов увидеть в них нечто совершенно иное, тонкое, еле уловимое, неосязаемое почти как душа.
Я ничего практически не знаю об этом человеке, хотя он иногда мне пишет в электронку. Но он немногословен. Да мне и не очень важно знать о его реальной жизни, гораздо важнее то что он существует как автор. И никакой он не Распутин. Чуть не написала: "очень даже Путин".

Виктор:
Не знаю, я очень редко ошибаюсь в людях. По-моему его философия очень даже поповская, оттенённая слабым рефлексом от Ницше. Только при этом «батюшка» сумлевается. А Ветхий Завет он читал сзаду наперёд, как Чёрную мессу. Петр Первый всегда заставлял нового для него человека сказать несколько предложений «от себя». После чего делал вывод о его умственных способностях и талантах и никогда не ошибался. (Пушкин писал о почти пророческом взгляде на людей у Петра в своих «Анекдотах»). Я не могу похвастаться такой проницательностью, хотя все говорят вокруг, что мне бы в контрразведке надо было работать – никто бы не ушёл, ни один шпион. Я этого Середу даже внешне увидел. Хотя его «экстерьер» – вещь весьма спорная, зато вот «интерьер» у него бедноват, право, если не сказать большего.

Ирина:
"Рефлекс от Ницше" наверное есть. Но меня это не отпугивает. Я не очень проницательна, а в разведке или контрразведке не работала бы ни по наитию, ни по принуждению, но меня редко подводит интуиция и мои рефлексы, почти кошачьи. Поэтому Владимиру я готова доверять, даже не зная о нем практически ничего.
Что-то мы во вкусах не сходимся, Виктор, и спорим о них, вопреки известному почти аксиоматичному выражению. О Флориде никак дискуссию не закончим, о Середе - начали. Чувствую: то ли еще будет! А как же сложится с соавторством? Мы ведь из споров к сюжету не доберемся.

Виктор:
Да что о них спорить? Мне и спорить ввиду самоочевидности обоих обсуждаемых не хочется. Спорить можно о Ценёве, например. Сложный автор, с противоречивыми мировоззренческими установками. А Флорид – просто прекрасный и добрый человек, всегда таким завидовал, а Середа мог бы быть похожим на меня, если бы я лишился своего ироничного отношения к действительности и двух своих высших образований. Середа напоминает мне одного моего знакомого, который за жизнь прочитал одну единственную книгу, но правда от корки до корки, и потом написал три своих. Там попадались совершенно замечательные мысли, похожие на «футуристические замыслы» Середы в его послании «Они животные, мы – люди». Честно, я такого повидал, когда работал в редакции – одних только проектов спасения мира прочитал пару десятков. Спаси себя сам, хочется сказать таким терминаторам и тираноборцам, и штаны замени, ибо лоснятся и поросли катышками. Я часто говорил на эту тему с Александром Кушнером, тот ещё более категоричен. Хотя мне они никак не мешают жить – пишите, ребята, бумага всё стерпит!

Ирина:
Да, мне кажется, проблема самого Середы - в том, что его не отпускает быт. Но он умен и оригинально мыслит. Хотя и писал мне как-то, что образования ему не хватает. Мне его тоже не хватает. На то есть объективные и субъективные причины - как у меня, так, очевидно, и у Середы. Моя бабушка из Межгорского района всю жизнь читала один лишь Псалтырь, писать не умела. Родила и воспитала девятерых детей, один из которых - мой отец, еще четверо закончили университет и четверо (дочери) - средние специальные учебные заведения. Папа рассказывал мне, что мечтал стать писателем, но бабушка заставила его поступать на медицинский факультет. Когда он попробовал с нею спорить, говорил, что у него душа к медицине не лежит, она ему ответила: любую работу можно и нужно делать качественно, на совесть - тогда и душа к ней склонится. Бабушка была умнейшей женщиной и очень сильной харизматичной личностью, которая дисциплинировала и облагораживала всех и вся вокруг себя одним лишь своим присутствием. Таких людей немного, общение с ними не забывается, и, например, таким "в облаках плавающим" людям, как я, оно просто необходимо - по медицинским показаниям.
Мне привезли из горсовета флэшку с фотографиями. Так что перерыв закончился.
Вечером вернусь.
Виктор:
Вам удачи в деле! А насчет харизматиков в родне, так это проблема третьего поколения, что у Вас, что у меня. У меня бабушка тоже особа весьма харизматическая и бывший высокопоставленный партийный работник. А я, правда, как и Вы, в облаках плавающий. Это есть и хорошо, и не очень.
 Ирина:
Виктор, у меня воображение разыгралось. Оно у меня неплохо разыгрывается, когда Интернет не работает.
Нужно придумать, какую причину Витя назвал в письме Ире по поводу того, что не сможет встретить ее сам. Ее же, например, встретит представитель издательства - она не знает города, никогда в нем не бывала. Ей, наверное, закажут гостиницу.

«Как же мне хотелось его увидеть неспешно идущим мне навстречу, когда выйду из вагона. Я встану,  растерянно озираясь, на незнакомом мне перроне, в ожидании его опущу на серую асфальтированную полосу дорожную сумку. И когда он подойдет неожиданно ко мне, в темно-синем пуховике, я удивлюсь: как так, а где же знакомая полосатая тенниска?! Но пуховик – это здорово, это доминанта, сулящая обворожительное нетерпение, когда обжигающий январский мороз гонит  юркнуть в сухое тепло взбитых перин или, на худой конец, укутаться с головой в кошлатый, пропахший его мужским естеством, клетчатый плед.
Обидно. Нет, он, конечно, во всех подробностях написал мне, почему не сможет встретить. Он и так еле успевает к началу презентации. Обидно, потому что не будет этих двух-трех часов привыкания друг к другу – удивленными глазами, слегка вспотевшими руками, едва заметным движением уголков губ. А без этого – все равно что запрыгивать сразу на  пятую ступеньку, минуя нижние».

29 сентября

Виктор:
Ирина, Вы – поэт. Какой-нибудь письменник всенепременно бы добавил, что это Ваше достоинство, и Ваш же недостаток. Я так делать не буду, потому что это неправда. Вот смотрите, хорошо бы в Вашу поэтическую ткань повествования вплетать обобщения экзистенциального плана: она – мечтательная, воздушная, неприспособленная к миру, он – лишённый фантазии, земной; они рядом, но не вместе, он – земля, со всеми запахами и характером земли, она – непостоянна и текуча, как воздух. Это должно быть скрыто, не декларироваться, но читаться. Вы же поэт, Вам двумя мазками это легко обозначить. Тогда их невстреча может из этого же и проистекать, ведь они могут встретиться лишь на горизонте, то есть никогда, никогда не встретиться по-настоящему. Посмотрите, какие зацепки могли предвещать эту невстречу в прошлом, одно-два слова подскажут, даже если это не видно читателю. Не надо о нём думать, ибо, обретая рядового читателя, писатель теряет себя, если ему было, что терять. Поэт не может писать землю от себя с натуры, но он может создать её в контрапункте со своей природой, тогда это получится ещё более выпукло.

Ирина:
Виктор, я, конечно, посмотрю все "зацепки". Но мне интересно: а что будете делать в этом общем проекте Вы? Всю оставшуюся жизнь болеть, продолжать меня считать поэтом и попутно читать мне лекции по мифологии, касающейся теней о трех головах и стихий, встречающихся лишь на горизонте?
Я вчера собрала в единый файл свои к Вам письма. Если Вам недосуг или все еще мысли болят, могу дополнить этот файл и Вашими. Чтобы было с чем работать. Но позже. Потому что сейчас убегаю в горсовет.
Я еще почитаю это Ваше письмо внимательнее. Оно меня чем-то смутило. Но пока некогда об этом думать.

Виктор:
Да разве мы определяем наше место в проекте Бога? Он сам всё расставит по местам. Вас, Буль-Булей, меня, быть может. Хочу Вам напомнить о такой забытой ныне фигуре, как Фёдор Миллер. Он писал много и пафосно. Написал кучу пьес, сочинений моралистического характера, стихов, поэм, сказок, а осталась от него лишь единственная строчка, которую мы все знаем: «Пиф-паф, ой-ей-ей, погибает зайчик мой!» Бог располагает всем, и сам разберётся. Мне очень нравится девиз рыцарей-тамплиеров: «Делай, что должно, и будь, что будет!» Хотел послать Вам записочку о моём посещении сетевиков, но не удержался и выложил это в дневник. Так, может быть, Флорид прочтёт, если со мной сходить туда не сподобится.

Ирина:
Виктор, в следующем письме я отправлю Вам фотопейзажи нашего городского головы. Оказывается, он у нас не совсем мэр, а в первую голову - поэт и художник. В общем-то, я давно об этом знала. Но не было у меня подтверждений этому исключительно интересному факту. А теперь есть.
Пока шла в горсовет (а это два километра пешком, есть время и помечтать, и логически поразмыслить под 300-летними липами, посаженными во времена Илоны Зрини), в моих кудреватых извилинах вызрела совершенно иная развязка сюжета, отличающаяся кардинально от той, которую я предполагала ранее. Но эту развязку я вам преждевременно в подарок не отправлю. Потому как повода нет. Когда у Вас день рождения, - я не знаю. До Вашего любимого Нового года еще далековато. Попридержу, пригодится "на потом".
Что касается стихий. Стихи-Я - огонь. Без воздуха мне, конечно, трудно. Но, слава Богу, дома он есть, в лице моих близких, рожденных под знаками воздуха. Все ж земля меня, само собой, тушит. Но я попробую найти землю, где осталось после вырубки леса много хвороста, и потихоньку буду его "убирать". И доберусь к водному источнику, может быть, даже морю, где горизонт вообще неразличим и о нем можно догадаться разве что благодаря "Полум'яним Вітрилам".
И Федор Миллер сколько бы с берега не пиф-пафкал - умирающих зайчиков не будет. Зайчики останутся живы. И Бог возрадуется.
Дневник прочла. Мысли правильные. Пойду пива на террасе выпью.

30 сентября

Ирина:
Виктор, простите, что все больше зимние пейзажи. Только эти снимки в том размере, с помощью которого их удобно пересылать. Другие обработаю и позже тоже Вам пришлю.
Я уверена, Вам наши пейзажи понравятся и полезны будут, хотя бы для того, чтобы мысли не болели. Глазам приятно - и мыслям не больно.

...Виктор, я Вас, наверное, обидела. Простите, пожалуйста. Ниже - письмо, которое я Гале отправила. Вы поймете, в чем дело.
"Про мера. Та тому й причепилася, що класні фотки. Я знала, що він любить фотографувати, але не думала, що він ще й поет, хоч і віршів не пише То він учора мені зізнався про свій сайт і показав зі свого комп"ютера в кабінеті. І то - вже бігом, як завжди, кудись поспішав. За цим дурним життям гарних людей не помічаеш.
Вчора дзвонила Анжела, просила ще книжок передати. В Ужгороді до неї вже черга за моею книжкою. Гаврош їй казав, що моя "Чіча" значно краща за перероблений роман Михайла Рошка, який там якусь відзнаку отримав на Коронації. Сергій Федака, наш професор всіх наук, прийшов до Анжели по мою книжку і чекав її під воротами, поки вона не повернулася з роботи. А він до Анжелиного кола знайомих не входить. Вона здивувалася його появі страшенно.
У Сваляві я вже не можу спокійно пройти, народ збігаеться на одну мою появу. Хтось вже читав, то враженнями діляться, хтось - питає, де купити. Вже, уяви, не просять подарувати. Славіка вчора перестрів чоловік тієї нашої знайомої, що взялася спробувати трохи продати книжок, каже, що вже все продала. І довго тиснув Славкові руку і вітав його так, наче то Славко книжку написав
Таня Ліхтей, вона викладае на кафедрі слов"янознавства і також пише поезію та написала повість "Лялька", свалявчанка, телефонувала Мар"яні Нейметі. Каже, що в захваті і напише рецензію.
Ну, та то все суєта суєт. Меркушев підказав мені дуже цікаву розв"язку до майбутнього роману. Здаеться, він мене спонукав до його написання, але не мав наміру бути співавтором. Я ж учора зрозуміла це по-інакшому: мені здалося, що він надумав використати мене як літературного раба. І ми переписувалися з цього приводу туманними фразами, і геть усе так затуманили, що й не знаю, як з того туману вибиратися".
Вот обещанная ссылка на сайт нашего мэра .
Мне кажется, Вам понравятся некоторые снимки.

Виктор:
Ирина, добрый день! Да, фотографии хороши, но выдают в нём человека несколько разочарованного, не понимаю, как при этом можно быть городским головой. Я такими и представлял Карпаты, хотя их и не видел. В Заречье, под Фастовом (Киевская область) есть интереснейшая деревянная церковь начала семнадцатого века. Один снимок мне её напомнил, хотя ваша церквушка – очевидный новодел. Это заставило меня задуматься о ценностях истинных и мнимых, и от этих мыслей мне стало не по себе.
Ирина, я никогда не обижаюсь, это не мой стиль. Не потому, что я такой добрый, а потому, что меня невозможно задеть. Нет, наверное, можно, но надо знать, куда бить. А этого мало, кто знает. Я могу злиться на того, кто полагает, что я чего-то да не знаю, неук, одним словом, но такое недоразумение довольно быстро проясняется. Да и то не обида вовсе.
А церковь в Фастове весьма интересная. По моим изысканиям она одна из первых деревянных церквей с грушевидными куполами – одной из особенностей украинской храмовой архитектуры.
А что «голова» знает венгерский, так это нестранно для Западной Украины. В Ивано-Франковске, где я был, моим гидом был Стас Дорош. Фамилия не украинская, а венгерская. Вот его друг – Твердохлиб, тот явно где-нибудь в Хортице фамилию получил.

Ирина:
Я ждала, Виктор, что Вы пришлете мне сформулированную концовку к сюжету, как обещали. Думала, будет что-то с сарказмом, может, в стиле Ильфа и Петрова. Вы же писали совсем иное. И я прикинула ситуацию к себе самой. Словом, известная история с отравлением Бовари у Флобера. Отсюда и мои протуберанцы. Но и иная развязка к сюжету, что хорошо, думаю.
Такая. Ира приезжает в большой город на презентацию. Электронкой ее пригласило издательство. Витя ей написал, что сам встретить ее не сможет, потому что обязан где-то быть и успеет разве к началу презентации. Но издательство гарантировало, что их представитель ее встретит. На вокзале же ее никто не ждет. Она там бродит. Видит книжную раскладку. На ней книжка с тем же названием, которое она придумала, но фамилия автора - совсем другая, и тоже явный псевдоним. Она ищет названное Витей издательство. Но не находит. Такого издательства просто не существует. Тот, кто ей писал, оказался аферистом чистой воды. Придуманный Витя, придуманное издательство, придуманные адреса, телефоны "вне зоны". Она - в отчаянии. В издательстве, которое реально выдало ее роман, ей не дают никакой информации о том, кто принес им текст. На этот роман она положила жизнь, разругалась с родственниками, ушла от мужа, ему не расскажешь о своей беде. Денег нет даже на то, чтобы вернуться обратно. Ей обещали заплатить гонорар. Она рассчитывала обрести любовь, деньги и славу. Но ничего нет. Бродит по абсолютно незнакомому, становящемуся все более ужасным городу. В конце концов разум ей отказывает, и она сходит с ума.
...И обо мне. Ужасно плохо себя чувствую, если в моей голове вдруг появляются необоснованные подозрения в отношении людей, которым симпатизирую. Когда осознаю, что эти подозрения явно мной надуманы и что совершенно незаслуженно оскорбила человека, становится вообще невыносимо. Я, правда, места себе не находила, пока Вы не ответили. А вчера не могла написать "по живому", Интернет практически не работал, электронка "зависала" и невозможно было ничего отправить. 

Виктор:
Не надо лишать героиню разума. Не могу пока ответить, как надо с ней поступить, но только не это. С НЕЙ ТАК нельзя, надо иначе. А так всё здорово. Возможно, метафизическим росчерком надо завершить, неким странным поворотом судьбы, но не так.
Ещё раз говорю: меня невозможно оскорбить, т.к. то, что можно у меня уязвить, спрятано надёжнее чем Кощеева смерть. Я не очень откровенный человек, как это может показаться.

Ирина:
Откровенным Вы мне и не показались.
А странный поворот судьбы - не могу представить, что же это может быть в такой ситуации. Может, случайная встреча со старым забытым другом? Такое случается. Но это банально, мне кажется.

Виктор:
Может, и с другом, но с не другом тоже можно. Не знаю как, но после всего такого, что Вы «отпустили» героине, и развязочка должна быть тоже как удар бича. Но не для неё. Для читающего. А друг – это, по-моему, очень мягкая посадка.
А у меня вот тут есть непридуманная история об одной знакомой поэтессе, которая в сердцах пошла выбрасывать свою пишущую машинку (есть же люди не уважающие компьютер), и встретила у мусорных баков бомжа, которого пустила к себе жить. Её чувство к нему, сначала близкое к материнскому, а затем и не очень, изменило бывшего уголовника и сделало их пару счастливой. Я бы никогда в это не поверил, если бы не знал её лично. Это поневероятнее любых Стругацких. Вот что, порой, подбрасывает нам жизнь!

Ирина:
Виктор, доброе утро! Не поверите, но вчера вечером я подумала, что человек с фотографии мог бы оказаться бомжом. И героиня могла бы его встретить на вокзале, куда вернулась бы после своих тщетных поисков. А когда-то этот бомж мог быть кем-то. Потому где-то в редакционных корзинах и сохранилась его фотография. Его интересы и профессия в бывшей жизни могли быть связаны даже с ее интересами. Поскольку она сидит на вокзале в состоянии полнейшей беспомощности, он сам к ней подходит. Такие люди обычно "своих" сразу определяют. Разговор, вопросы, объяснения, фотография. Он быстро находит своих соратников по бомжеванию. Они проникаются ситуацией и помогают ей возвратиться домой. Дом у нее остался, может, наследственный, родительский. Хоть она и ушла от мужа, все же женщины, как правило, мужей не бросают, если у них нет "запасного" дома. В тот дом она возвратится с бомжом. Это нормально, психологически мотивированно, потому что она узнала в нем человека с фотографии и он в общем-то оказался таким, каким она его и представляла.
Самое интересное, что ведь случилось еще одно землетрясение - на Суматре.

2 октября
Ирина:
Доброе утро! Конечно же, я не могу сказать, что вот завтра в таком часу случится землетрясение. Но после Спитака я поняла, что что-то чувствую. Я с детьми жила тогда на съемной квартире. Приблизительно за сутки до той катастрофы я вдруг ни с того ни с сего явственно представила себе, как это происходит, как рушатся стены, как сыпется пыль, как трещат перекрытия, не выдерживают напряжения трубы и вода хлещет, шипит газ, от электрических искр вспыхивает пожар. Я тогда, на всякий случай, перепробовала все дверные косяки, не рассыпаются ли - дом был старый, построенный из "валек", глиняных кирпичей без обжига. Странная предусмотрительность, не правда ли? Тем более, когда через несколько часов пришло известие о той трагедии.
А когда у нас это было, то - неравномерно в разных частях города. В центре порядочно тряхонуло наш "белый дом", чиновники выбегали оттуда почти в панике. Я в то время была дома, дети завтракали, Ярослав уже два часа, как уехал на работу в Мукачево. Мы с детьми что-то не в меру веселились, подтрунивали друг над дружкой, работала стиральная машина-автомат, она немного вибрирует. И вдруг я вижу, как на стене над машинкой дрожит навесная полка. Но работа стиралки не могла произвести такого эффекта - это я сразу поняла. И спокойно так детям сообщаю: землетрясение, ребята. И сразу же по мобильнику позвонил Славик: Ира, в Мукачево - землетрясение. Знаю, говорю, у нас тоже.
Я собрала все письма, Виктор, в один файл. Кроме сегодняшних. Посылаю Вам, посмотрите на досуге. Может, идея какая-нибудь появится.
Я сегодня - в горсовет и в Поляну к родителям. Но вечером, конечно, буду.

...У меня корзины тоже переполнены. Но, как когда-то написал для меня Петро Скунць, нельзя так не по-хозяйски относится к своему творчеству. Иногда можно и нужно все это перетряхнуть, перебрать и много чего занятного найти и пустить в дело. Мне хотелось бы все же, чтобы мы вместе поработали с этими текстами. Я понимаю, что соавторство Вам ни со мной, ни с кем либо другим в общем-то и не нужно. Ваше творчество самодостаточно и не нуждается в подпитках идеями, исходящими от таких невежд, как я. Но если попробовать построить текст именно на контрастах, в том числе, и интеллектуальных, - это может получиться очень интересно.
Виктор, Вы оказались правы по поводу психов на Прозе. Меня они тоже попробовали вчера достать. Я не знаю, может, они это делают из благих, по их мнению, побуждений. Только у меня осталось от всего этого металлическое послевкусие. Самое неприятное, что меня опять склоняют к тому, чтобы у меня возникли сомнения в порядочности людей, которым я искренне симпатизирую. Но сейчас мне просто некогда об этом Вам рассказать подробнее. Вернусь ближе к вечеру и тогда изложу.


Ирина:
Я не против, Виктор, согласна быть клоуном, неопределенного окраса .
Горсовет сегодня "торчал" от Ваших сайтов, созерцания Вашего творчества. Не удивляйтесь количеству "неизвестных читателей". У нас зам. главы - архитектор и тоже художник. Вас ждут в гости.
Мне было сказано: Ир, это же профессионал! Приглашай! Встретим!
Как у Вас получится. Но я Вас жду!

...В 1978-ом году после первого курса университета наша группа была на фольклорной практике в Островском районе Псковской области. Я тогда в Островской районной газете даже статью умудрилась опубликовать. Не помню, правда, о чем. Еще пришлось несколько раз побыть в роли конферансье на концертах, с которыми мы выступали в селах - это была инициатива нашей руководительницы на практике и прекрасного преподавателя Майсы Эсеновны Мурадовой. В один из выходных мои сокурсники из Острова поехали в Ленинград. А я осталась в общаге, целый день провалялась почему-то в расстроенных чувствах, уткнувшись носом в полосатый матрац. Мой сокурсник Мишка Юнгер меня чуть ли не отдирал от этого матраца: Ир, поехали. Это же Ленинград! Когда еще будет такая возможность?
А я отвечала тогда: подумаешь, да когда угодно! Соберусь и поеду, когда вздумается. И не на полдня, а на сколько захочу.
Так до сих пор и хочу. Только не вздумалось и не получилось до сих пор. Надо было Мишку слушаться.

5 октября

Ирина:
Здравствуйте, Виктор! Спала этой ночью без сновидений и обычных для меня пробуждений. А когда проснулась, показалось, что душа моя ночью побывала на Тибете и возвратилась оттуда - не больше и не меньше - Далай-ламой.
Интересно: чистил ли когда-нибудь Далай-лама ковры? Если нет, то сегодня ему предстоит именно этим заняться.

2009 год