Дорога сквозь Лес

Лес. Мрачный и пугающий на сотни миль вокруг. Нефритовое игольчатое кольцо бесстрастных деревьев. Грязная, после обильного дождя, дорога проворной змеёй петляла среди молчаливых елей. Словно жизнь давно не селилась в этих богом забытых лесах. Древние корни, как скрюченные пальцы прорывали оподзоленную плоть земли. Ветви – жуткие переплетения, словно пытались заслонить несчастные лучи дневного солнца. Бледное золото, проливавшееся из-за бастионов грузных облаков, бесследно тонуло в лесном мраке. Безнадёжно свету преодолеть эти зловещие лохматые стены…

По дороге спешно шёл человек. Иногда он переходил на бег; когда сбившееся дыхание выравнивалось и позволяло это сделать. Потрёпанный плащ чёрным крылом колыхался за его спиной. Короткий меч бился о бедро грубо выполненными ножнами. Соломенные волосы, мокрые от пота и дождя, свисали засаленными плетьми на старые кожаные наплечники. Человек внезапно остановился и прислушался. Мертвецкая тишина встретила его. Разве что тяжёлое дыхание дерзко нарушало эту неподвластную разуму тишину. Даже беспечный ветер не забавлялся с ветвями древнего леса, словно робкий незнакомец, испытывавший страх перед первым прикосновением к красивой женщине. Это не могло не вселить тревогу. Беспокойные мысли, роящиеся назойливыми червями в мозгу. Потому мужчина старался не думать и уж тем более не фантазировать. Только дорога. Исключительно мысль о ней, перебивавшая невыносимую печаль по дому, занимали разум путника, утомлённого долгим путём.

В животе заурчало. Человек, стряхивая пот с пылающего лба, давно не обращал на капризный желудок внимания. «Еда – это роскошь. Она доступная лишь богачам!» - так говорил отец, а отцу его дед. Из поколения в поколение кочевала эта поговорка
– горькая правда суровой жизни в Издоре. Путник взглянул на петляющую дорогу. Что ждёт его за следующим мохнатым углом? Ведьма, мантикора, дракон, нечисть? Старые байки о зловещей чащобе мешали здраво соображать. Но всеми силами разума, мужчина пересилил себя и с левой ноги продолжил своё движение. Отец всегда учил: «боишься или неуверен – начинай идти с левой ноги!». Гансемир так и поступал. И вот сейчас, страху нельзя давать волю, старательно убеждал он себя.

- Этот чёртов лес – кратчайший путь к дому! И кто бы, что не говорил, нет на нём никакого проклятья! – бормотал под нос Гансемир, шаг за шагом приобретая уверенность и сокращая остаток пути. – Я не боюсь этих россказней, - твердил он.
– Нет никаких леших и колдунов, нет никакой злой… - Пронзительный хруст ветки оборвал все рассуждения. Злонамеренное эхо расползлось за стволами, как спрятавшееся чудовище. Отрицания рухнули. Так падает башня, смертельно раненая в остов гладким валуном из катапульты. Гансемир переключился на бег. 

- Я прошёл войну и что же, какой-то лес меня испугает?! – гнев всегда сокрушает страх, пусть порой это и опасно. Хруст повторился. На этот раз отчётливее - совсем близко. Этот звук наполняла скрытая враждебность. Разум улавливал её колебания во всём. В воздухе, плававшем в духоте, в темноте, прячущейся за еловыми лапами, в небе, распростёртом над острыми зелёными верхушками. Что-то промелькнуло под ногами. Ноги оторвались от земли. В грудь тяжело ударила липкая от грязи земляная твердь. Пустота заполнила сознание. Падение вышибло все мысли.

- Что это было? – отплёвываясь от набившей рот грязи, сказал сам себе Гансемир. – Змея, камень, пень или корень? – Он оглянулся. Гнев улетучился под гнётом беспокойства и удивления. Сердце бешено колотилось. От бега ли, от страха?
Мужчина поднялся на ноги. Он стоял на краю большой коричневой лужи, расплывшейся на дороге, как мерзкое создание из страшных сказок. Обойти её – означало свернуть с дороги в мрачную душную чащу. Дурная перспектива. Гансемир вгляделся в темноту. Она дышала опасностью и злом.

- Надеюсь, эта грязь не пожирает путников, - усмехнулся Гансемир, отгоняя от себя идею пробираться через мертвецки недружелюбный лесной массив. Сейчас лишь надежда удерживала его от решения развернуться и бежать обратно. Без оглядки, как когда-то он бежал от кровожадных солдат Аркмунда. Правда, теперь, оскаленные краснокожие враги Исдора, выглядели не такими пугающими на фоне безмолвной дикой местности. «Чтож, надо двигаться вперёд!» - первый решительный шаг погрузился в жидкую коричневую массу. Никто на дно не утягивал – согревающее разум ободрение.

Гансемир осторожно опускал ноги в хлюпающую грязь. Под стопой чувствовалась скользкая, но всё же твёрдая поверхность. Когда половина пути была пройдена, мрачная тень внезапно нависла над миром. Гансемир испуганно перевёл глаза в небо. Ничего. Ничего, что могло бы навредить ему. Обычное облако, заслоняющее своей влажной раздутой плотью бледно-жёлтое солнце. Подобные ему пушистые серые корабли бесцельно бороздили зеленоватое небо. Дурная мысль увидеть огромную жуткую летающую тварь обратилась в прах так же быстро, как появилась. И хорошо. Впереди ещё несколько метров грязи, которые требовалось преодолеть. И Гансемир приодел их! Это было даже проще, чем бороться с дурным предчувствием или спятившей от страшных россказней фантазией. Короткая скромная улыбка тронула губы путника. Но от неё не осталось и следа, когда страшный приглушённый вопль, соединённый с кошмарным воем, раскатился откуда-то из далёкой лесной темноты. Таинственное зло издевательски пело в нём.

Сердце упало. Ноги, отяжелевшие от прилипших комьев грязи, казались, сами спешили унести своего хозяина отсюда. Лучи солнца зловеще обжигали грани облака. Тень неотступно следовала за Гансемиром.

Вскоре дорога покатилась с пригорка в низину. Бежать стало проще. И опаснее. Игольчатые еловые руки и извивающиеся червями корни начали преграждать путь. Дорога сузилась. Рваный ковёр из влажного мха выбирался на тёмно-коричневую землю. На горизонте замаячила угрожающая кавалькада чёрно-смоляных туч. У них явно не было благих намерений. Теперь время стало играть против Гансемира. Оказаться застигнутым в этой глухомани грозой – худшее, о чём можно подумать. Не щадя себя, мужчина ускорил темп.

Стопы гудели, икры сводило, пот настырно щипал глаза. Предательская усталость – единственное, что теперь сдерживало Гансемира. Мрачная стена туч, нависла над ним. «Как тогда при битве в Родэне» - подумал Гансемир, сжав зубы от боли и злости. «Тогда многие пали из-за проклятой грозы. Многим друзьям она принесла трагичную и незаслуженную смерть» - горькое сожаление теребило мысли. Плавно редеющий Исдорский лес уже не казался таким пугающим. Он по-прежнему безгласным зубчатым кольцом сжимался вокруг расширяющейся прямой дороги, уже пересекаемой давно нехожеными тропками. «Финал близко. Ещё чуть-чуть и…» - ободрение замерло в страшном грохоте грома. Будто судья выносил ужасный приговор. Когда мертвецкая тишина, дрогнувшая от незваного дерзновенного гула, вновь сошлась над зелёным зубчатом океаном, Гансемир обнаружил себя распластавшимся на дороге. Правая стопа безжизненно обмякла. «Что за чёрт?». Странный шелест беспокойно резал слух. Ужас самых скверных предчувствий отпечатался в глазах. Гансемир чувствовал, как разливается боль в области вывихнутой стопы. Нога стала непригодной для опоры. Питать надежды на неё в высшей степени глупо! Мужчина придвинулся к жуткому лесному пологу – пугающему савану самых худших опасений. Спешным взором он обнаружил некогда обломанную ветром еловую ветвь. «Неудобна, но хоть какая-то опора! Пусть и жалкая, но помощь в исполнении долгожданного терзающего устремления» - утешался Гансемир, продолжая прерванный путь. Мирясь с болезненной хромотой, согбенно, но несломлено!            

Кап-Кап. Времени оставалось совсем мало. Ледяной пронизывающий ветер беспощадно подул с севера, яростно сгибая игольчатые ветви и тонкие верхушки деревьев. Дождь постукивал по мохнатым еловым рукам. Вывернутая стопа пылала болью, тревожимая неосторожным движением, диктуемым спешкой. Лес устрашающе задвигался. Тонкий запах гари ударил в нос. «Всё это не к добру!» - с твердеющим ужасом решил Гансемир, продолжая презрительно медленно ковылять, невзирая на мученическую усталость, голод и боль.

Запах дыма становился отчётливее. Ветер неумолимо гнал его над лесом, как хищная птица гонит мышь. Ветви скрипели и колыхались. Всё зелёное море расходилось тревожной рябью. Свет безнадёжно исчезал перед ширящимся чёрным грозовым легионом. Дождь уверенно набирал силу. Зловещие алые огни с трудом пробивались уже через нищающие ряды деревьев. Беспокойство терзало сердце сильнее боли. Чем ближе становился край пути, тем шире становилась бездна волнения.

Беспощадная лесная дорога, наконец, окончилась. Она вышла на широкий тракт, возносившийся с юго-запада. К запаху дыма и гари, добавилось что-то ещё. Что-то до жути знакомое и настораживающее. Пугающее своей неотвратимостью. Тракт поднялся между долгих рядов старых клёнов и открыл не самую приятную картину. Увиденное потрясло Гансемира в шок. Силы, двигавшие им, иссякли: колени подкосились, слёзы наполнили глаза, полные раздувающегося ужаса. Этим запахом оказалось знакомое на войне зловонное дыхание смерти.