Знакомство с Прибалтикой

       Как-то раз мы с супругой решили прокатиться на машине из Москвы в Прибалтику, захотев встретить там Новый год и Рождество. Это была наша первая поездка в те края. Хотелось взглянуть на государства, бывшие когда-то частью страны, в которой мы родились. Прошло уже более четверти века, как распался Советский Союз. Теперь для Балтийских стран бывшего СССР гораздо актуальнее другой союз – Европейский.
       Наши представления о Прибалтике являлись буднично-обывательскими - и строились на рассказах старших поколений, побывавших там во времена СССР, на репортажах СМИ и на интернет-обзорах путешественников.
       Несмотря на век цифровых технологий, любой турист скажет, что лучше один раз самому увидеть и попробовать, чем посмотреть сто передач и прочитать тысячу отчётов в сети. Вдобавок, граничащие страны всегда имеют сопредельную историю, что изначально накладывает отпечаток спорных вопросов между их народами, добавляя политическую гамму в палитру впечатлений от посещения. К примеру, во время отдыха в Таиланде, Доминиканской республике или ЮАР, мыслей об исторических взаимоотношениях русских с народами этих стран почти не возникает.
       Но вернёмся к нашему путешествию. Мы задумали встретить новый год в литовском Каунасе, затем доехать до латышской Риги, после чего перебазироваться в литовский Вильнюс. С точки зрения геометрии, выбранный нами маршрут был нелогичен, но для нас такой путь был наиболее удобен в силу ряда личных причин.
       Дорога на машине из Москвы до Каунаса – не самая близкая: есть время для неспешной беседы. Говорили обо всём – и ни о чём. Не обошли стороной и росийско-прибалтийские взаимоотношения. Как часто бывает, итогом политической дискуссии явилась весьма пёстрая картина, в которой фигурировали далеко не только чёрные и белые оттенки.
       С одной стороны – Прибалтийские государства лидировали в российских СМИ по числу репортажей о притеснении русскоязычного населения на территории бывших союзных республик: то не давали полноценного гражданства этническим русским, ограничиваясь выдачей паспорта негражданина (что имело место в Латвии и Эстонии), то устраивали марши ветеранов национальных формирований СС, то сносили памятники советским солдатам. Глупо отрицать все эти факты. Однако, не стоит забывать, что из Прибалтики русские не убегали, бросая жильё и имущество, как это имело место в Средней Азии. Несмотря на негатив - ни в Риге, ни в Вильнюсе, ни в Таллине не было событий, сопоставимых с Душанбе-1990 или Баку-1991. Если сравнить перепись союзного населения 1989 года с нынешними цифрами - то окажется, что отток русских из Прибалтики, в процентном соотношении, существенно меньше, чем из других неславянских республик бывшего СССР.
       Вырисовывается интересная картина: с одной стороны – права русских в Прибалтике угнетаются – и российские СМИ создают правдивые репортажи; с другой стороны - этнические русские этих стран не сильно-то и стремятся покинуть недружественную среду - и вернуться в Россию. Более того: им дают протестовать и митинговать. В то же время не приходилось слышать о митингах русских в защиту своих прав в Душанбе, Самарканде, Бишкеке, Ашхабаде, Астане, Тбилиси, Ереване, Баку. И это отнюдь не потому, что у русских в Средней Азии или в Закавказье нет проблем: дело в менталитете коренного населения. Русским указали на дверь ещё в конце 80-х – начале 90-х (где-то это было грубее, где-то – мягче; но это было везде – и было недвусмысленно). Оставшиеся русские очень чётко уяснили, что либо они принимают правила игры, либо уходят восвояси. Отсюда и возник вопрос: а не передёргивают ли российские СМИ, отводя Прибалтийским государствам роль флагмана по ущемлению русских на постсоветском пространстве?
       В контексте беседы затронули полярность взглядов на Вторую Мировую войну. Даже во времена СССР - она не расценивалась прибалтами как Великая Отечественная; а с развалом Союза исчезли ограничения для антисоветской риторики. Понятно, что такой подход воспринимается болезненно существенной частью населения России. Но ведь прибалтийские государства отнюдь не одиноки в своей оценке советских времён. Да: музеи оккупации есть и в латвийской Риге, и в эстонском Таллине, и в литовском Вильнюсе. В них представлены экспозиции по оккупации как Советским Союзом, так и Третьим Рейхом. Но ведь в грузинском Тбилиси, украинском Киеве, молдавском Кишинёве есть музеи именно советской оккупации. А в армянском Ереване установлен памятник Гарегину Нжде – одному из руководителей армянских коллаборационистов в период Второй Мировой войны, осуществлявших вербовку в армянский легион СС. Если «копать» глубже Второй Мировой, то в среднеазиатских республиках, басмачей, боровшихся с Советской властью, считают национальными героями и борцами за независимость. Да и чего греха таить: и на территории России периодически возникают мемориальные таблички и памятники коллаборационистам, сражавшимся вместе с вермахтом против СССР.
      В итоге, пришли к следующему: русских в Прибалтике не особо любят, но и не гонят. Однако и русские из Прибалтики не сильно стремятся обратно в Россию. С такими мыслями и подъехали к белорусско-литовской границе.
      Очередь на таможне была приличная, потому что литовские пограничники работали неспешно. И пройдя контроль у белорусов (которые были оперативны и вполне доброжелательны) водители упирались в затор на въезд в Литву. Прохождение заняло 3,5 часа. Был канун Нового года: аншлаг. Большинство машин – с российскими или белорусскими номерами. Наблюдали литовских контрабандистов (бензин, сигареты), встававших в «красный коридор» на белорусской таможне (для жителей Евросоюза) – в то время как основная очередь была на «зелёный» (жители Беларуси и РФ); а на литовской таможне всё было ровно наоборот: основная масса стояла в красном коридоре (въезд по визам), в то время как они ехали по «зелёному». Наиболее ретивые контрабандисты успели проехать мимо нас по 3 раза в сторону Литвы.
      В Каунас приехали глубокой ночью. Заселились в гостиницу. Парень-администратор на ресепшене был искренне доброжелателен и немного говорил по-русски (что среди современной молодёжи Каунаса не часто можно встретить). Ближе к обеду вышли гулять по городу. В глаза бросалось обилие памятников и мемориальных табличек. Сходили в военный музей Каунаса. Наименования экспонатов на литовском и английском. Когда уходили - стали свидетелями следующей ситуации: мужчина, пришедший в музей с сыном, спросил аудиогид на русском. На что получил ответ от администратора: «у нас нет ничего на русском!» Интонация ответа была соответствующая. Вообще, за время пребывания в Каунасе, мы несколько раз столкнулись с тем, что местные жители делали вид, будто не понимают русский язык, хотя, судя по их возрасту, школу они оканчивали ещё в СССР. Если говорить о литовской молодёжи - то понятно, что абсолютному большинству русский язык незнаком. Мы воспринимали это абсолютно спокойно: они – у себя дома – и сами выбирают: на каком языке общаться. Да и насильно мил не будешь… Поэтому я не стал ввязываться в дискуссию в музее, говоря, что аудиогиды на русском языке есть как в музеях Западной Европы – так и в музеях Азии.
      Прогулялись по центральной улице от церкви Михаила Архангела до Ратушной площади, поднялись на фуникулёре на смотровую площадку – и насладились панорамой реки Неман и Старого города. Да: исторические объекты в хорошем состоянии. Это и понятно: туристов было немало (как русских, так и европейцев). Но если отойти от туристических маршрутов – взору предстаёт обычный восточноевропейский городок: трещины асфальта, грязные фасады обшарпанных домов - иногда у меня складывалось впечатление, что ремонт здесь не производился со времён развала СССР. К слову говоря, после обзора Каунаса со смотровой площадки, с нами произошёл забавный случай: супруга предложила пройтись вверх за смотровую площадку, а не сразу спускаться обратно вниз к мосту через Неман. Пройдя чуть дальше вверх - мы увидели колоритнейший двор из двухэтажек, где бельё сушится на улице, а часть домов – а-ля «строили пленные немцы». Одеты мы были интеллигентно, но явно не на местный манер. В процессе лицезрения окрестностей, я зацепил периферическим зрением пару юношей лет двадцати маргинального вида, идущих в противоположном направлении, косящихся на нас и о чём-то перешёптывающихся. Изначально я не придал этому значения, подумав, что не так часто сюда забредают туристы. Однако, спустя полминуты, я услышал шорох за спиной – и резко обернулся: в трёх метрах от меня стояли два этих самых юноши; у одного из них в правой руке была пустая пивная бутылка, которую он держал за горлышко. Далее последовала «немая сцена из Ревизора», длившаяся несколько мгновений, после чего я, с русскими матами, сорвался в их сторону. Они убежали. Мы погуляли ещё немного по дворам а-ля «return to USSR» - и вернулись в старый город.
      В новогоднюю ночь местные жители и гости Каунаса гуляют также как и в России: собираются в центре (как правило – на площади возле ратуши), слушают выступления самодеятельности, общаются. Не могу сказать, что пьют здесь меньше, чем на Родине.
      За непродолжительное время пребывания в Каунасе, мы были свидетелями разных картин: с одной стороны - хорошо одетые местные жители, приезжающие отдохнуть в ресторане Hunters' Inn, расположенном на ратушной площади; с другой стороны - женщина, с виду - прилично одетая, но допивавшая шампанское из бутылок, оставленных на набережной неизвестно кем. Помню местного жителя в супермаркете, клянчившего у меня 20 евроцентов, которых ему не хватало на покупку полторашки пива.
     Встретив Новый год в Каунасе и пробыв там ещё пару дней – мы выехали в Ригу. Уезжали с противоречивыми впечатлениями. С одной стороны – есть красивый исторический центр; с другой стороны – в остальных частях города дела с тротуарным покрытием и состоянием жилого фонда обстоят не столь радужно. Стоит отметить, что качество продуктов питания показалось лучше. Но и цены на них – выше, чем в России. На память приходит спор в московской городской бане, где мужики с уважением отзывались о размере пенсий в Прибалтике. А я предложил сопоставить прибалтийские пенсии с местными ценами на продукты, стоимостью коммуналки и прочими необходимостями. Как нам показалось, уровень жизни в Каунасе сопоставим с уровнем жизни в областных центрах Европейской части России.
     Понять, что пересёк границу Литвы и Латвии можно лишь по стендам возле дороги. Нет не только таможни (что логично), но даже полицейских постов.
     В Риге мы остановились возле Старого города – и пошли гулять. По сравнению с Каунасом здесь был явный языковой контраст. Если там русская речь звучала не очень часто - то здесь всё было диаметрально противоположно: отовсюду только и слышалась русские слова. В какие-то моменты даже терялось ощущение, что мы находимся за границей. Более того: в музее, гостинице, супермаркете - везде надписи на латышском/английском/русском языках. Понимаю, что наше мнение субъективно, но взглянув на Ригу после Каунаса - и вспомнив сюжеты российских ТВ-каналов, где Рига выставляется форпостом угнетения русских в Прибалтике – мы едва ли могли сдержать усмешку.
     В числе прочих культурных объектов, мы посетили музей Оккупации Латвии. Изначально, я был готов к тому, что увижу - но экспозиция меня разозлила. Несмотря на позиционирование выставки как немецко-советская оккупация, 80% экспозиции повествовали о плохой советской власти – и бедном латышском народе, подвергшимся гонениям оккупантами. Нет, в этом музее не было лжи: глупо отрицать , что всё, демонстрируемое в экспозиции, имело место быть. Только акцент ставился лишь на «одну сторону медали». Мне доводилось работать в архивах. Поэтому прекрасно знаю значение термина: «передёргивать факты». Можно ведь ничего не врать и не извращать, но в зависимости от «политического момента» - рассказывать об одном и том же либо только хорошее, создавая исключительно положительное впечатление, либо только плохое, создавая – наоборот – массу негативных эмоций. Самое интересное, что в обоих случаях будут излагаться настоящие, имевшие место быть, задокументированные факты. Но ведь для полноценного восприятия личности или события, необходимо располагать всей палитрой данных, а не только чёрным или белым сегментом.
     Выйдя из музея Оккупации – и услышав от жены вопрос: «получается, что русские действительно угнетали латышей?» - я понял, что экспозиция выполняет своё предназначение.
     «Я бы не стал так говорить! Они передёргивают!» - ответил я супруге.
     «Получается, в музее фальшивые факты?» - не сдавалась жена.
     «Нет, факты настоящие!» – сказал я.
     «Тебе не кажется, что твои ответы противоречат сами себе?» - продолжала атаковать жена.
     «Я понимаю тебя. Но в двух словах на твои вопросы ответить не удастся. Давай закончим прогулку – и вечером – гостинице – я постараюсь тебе развёрнуто ответить. Годится?»
     «Годится!» - ответила жена.
     Мы продолжили прогулку, но настроение было уже не то. Эмоции внутри не давали расслабиться на променаде. Гуляя по старому городу – мы наткнулись на антикварный магазин, куда и решили заглянуть. Продавец – пожилой латыш интеллигентного вида, встретил нас мимолётным взглядом – и продолжил чтение газеты. Супруга попросила альбомы с открытками, а я спросил: нет ли у него первой публикации о Соловках Созерко Мальсагова, вышедшей в Риге, в 1925 году. Альбомы с открытками супруге он дал, газеты не оказалось. Постепенно, у нас завязался разговор об истории, который привёл к тому, что супруга упомянула о посещении музея Оккупации. На что антиквар ответил: «это хорошо, что вы стремитесь знать историю!» Для меня это стало последней каплей…
     «Вы действительно хотите поговорить об этом?» - спросил я антиквара?
     «А о чём тут говорить?» - ответил он.
     «Ну хорошо. Поехали… Начнём с заговора послов или же дела Локкарта. В октябре 1917 (по старому стилю) большевики свергли Временное правительство, 6 января они же разогнали Учредительное собрание, а 3 марта 1918 (уже по новому стилю) – подписали Брест-Литовский мирный договор с Германской империей. Такими действиями они настроили против себя как общественность внутри страны – так и вчерашних союзников. И вот: послы европейских держав решили устроить антибольшевистский заговор; а для свержения большевиков привлечь латышских стрелков. Но латышские стрелки не захотели свергать советскую власть, а – наоборот – участвовали в её спасении и раскрытии заговора. Да: к слову говоря, один из активных латышских участников тех событий – Эдуард Берзин – впоследствии оказался первым директором треста «Дальстрой» - более известного как Колымские лагеря. Но к данному вопросу мы ещё вернёмся.
     Теперь перейдём к попыткам свергнуть власть большевиков извне. Понятно, что ни Польше, ни Финляндии, ни Прибалтийским странам, коммунисты в своём доме были не нужны. Вы повоевали с большевиками в 1918-1921 годах, изгнав их со своих территорий. Но… Белой армии Юденича молодая Латвия тоже не стремилась помогать. Да и зачем?! Ведь Колчак не шёл на признание независимости новообразованных государств… А возвращаться к статусу Курляндской и Лифляндской губерний в составе Российской Империи – это как карета вновь превращается в тыкву в сказке про Золушку. Понимаю: вначале немцы, потом Речь Посполитая, затем шведы, потом русские. В 1918 наступил звёздный час. Независимость. Большевиков, повторюсь, вы, конечно, выбили. Но и белые вам – ни к чему. Какой там Бермондт-Авалов со своими идеями о восстановлении великой, единой и неделимой Российской империи?! Дальше надо было строить свою жизнь в своей молодой стране. А что там в России – пусть русские сами у себя разбираются!
     Я, конечно, извиняюсь – но только среди пассажиров пломбированных поездов, приехавших из-за границы – и организовавших вторую – т.е. пролетарскую революцию – я русских фамилий особо не вижу. Латышей в тех вагонах также почти не было.
     Зато вижу много латышских фамилий в ВЧК-ОГПУ-НКВД. Вы знаете, я изучал гражданскую войну в Архангельской области. Охрана ревизии Кедрова, прибывшей в Архангельск в июле 1918, состояла из латышей; в первом составе руководства Архангельской ГубЧК из 6 человек было 3 латыша: Линдеман, Педо, Валюшис. Чего они все забыли в тех краях?! И бились за большевиков латыши по-настоящему: в гражданскую войну латышские подразделения считались большевиками наиболее стойкими. А потом – после окончания войны – латыши – в составе ВЧК-ОГПУ – участвовали в уничтожении инакомыслящих на территории России. Взять хотя бы латыша Эйдука, который, опять же, в Архангельской губернии помогал Михаилу Кедрову создавать Холмогорский, Пертоминский и Соловецкий лагеря особого назначения в 1920-1921 годах. До официального создания ГУЛАГа было ещё 8 лет!»
     Жена дёрнула меня за рукав пальто. Я обернулся. Сзади стояли другие посетители магазина, появления которых я не заметил. Было не совсем понятно: смотрят ли они экспонаты – или слушают мой монолог. Однако, владелец магазина не обращал внимания на окружающую обстановку: он смотрел на меня прямым ровным взглядом. Я понял, что меня занесло – и хотел замолчать. Антиквар будто прочитав по лицу мои намерения, сказав мне: «я слушаю Вас; хотелось бы услышать этот спич до конца!»
     «Хорошо», - ответил я – «продолжим. Я знаю, что латыши считают лесных братьев – борцами за независимость, а карательные рейды НКВД против них – террором. А как тогда мне расценивать действия латышей в составе ВЧК по подавлению русских крестьянских восстаний? В России чаще всего говорят о Тамбовском мятеже под предводительством Антонова. Но вооружённых выступлений крестьян против советской власти было гораздо больше: почти в каждой губернии. Просто не везде масштаб требовал привлечения красной армии: можно было и чекистами обойтись. К примеру, в той же Архангельской губернии, с 15 марта по 21 апреля 1921 года, было восстание крестьян Вельского уезда. Примеров более чем достаточно.
     Кстати, о ГУЛАГе. Кто первый руководитель? Латыш Эйхманс. Про первого руководителя Колымских лагерей – Берзина – уже говорили. Кто вообще звал в Россию Петерса, Лациса, Штубиса, а также всех вышеперечисленных – и им подобных? Здесь бы: в Риге - свою ЧК и открыли!»
    Антиквар молчал. Я повернулся к жене: «вот тебе пример передёргивания фактов: берём – и создаём в России музей карательной политики латышей в отношении русского народа в составе ВЧК-ОГПУ-НКВД в 1917-1940 годах; вешаем портреты этих «товарищей», а также документальные подтверждения их задействования в системе революционного террора, подавления восстаний – и создания ГУЛАГа. Их участие во всех этих действах – правда? Да! Документальные подтверждения имеются? Да! Так за чем же дело стало?!
     Но я рад, что никто не шьёт из этих фактов полотно музея геноцида латышами русских в 1917-1940 годах! Ибо не верю, что историческая ненависть может служить крепким фундаментом народной спайки – или двигателем будущего прогресса и развития!»
     Я вновь повернулся к владельцу магазина: «понимаю, что после посещения музея возникает ассоциативный ряд, в котором большая Россия угнетает маленькую Латвию, где, конечно, Россия отождествляется с русскими, а Латвия, соответственно – с латышами. Сталин, Берия, Каганович и т.д. – они, конечно, очень русскими были… Про национальный состав Совета Народных Комиссаров в 1918 я лучше умолчу; хотя, думаю, Вы и сами всё знаете! Конечно, русские там тоже были.
     Только в «социалистический рай» моих соплеменников помогали загонять Ваши соплеменники. И когда с основными «классово и социально чуждыми» было покончено – молох революции добрался и до своих детей, в числе которых были латыши. А потом – в 1940 – социализм пришёл и в ваши дома. Вам, конечно, это не понравилось: лесные братья, интеллигенция в изгнании… У нас тоже всё это было в 1920-1930-е…
   Ну и не стоит забывать, что латышей, в частности, арестовывали по доносам, которые на них писали их соседи/друзья/родственники – латыши. И в войсках НКВД Латвии этнических латышей также было предостаточно. Если не ошибаюсь – красноречивее всех об этом высказался Раймонд Паулс.
     Я понимаю, что историю нельзя забывать. Только ваш музей служит не столько сохранению истории – сколько формированию мнения, удобного для нынешней властной номенклатуры.
     Засим позвольте закончить».
     Антиквар продолжал молчать, глядя мне прямо в глаза. В этот момент я понял, то, что не сразу успел разглядеть в запале своего спича: передо мной стоял немолодой, умудрённый жизненным опытом мужчина, который, судя по его виду, работе и главное - поведению, отнюдь не являлся узколобым догматиком. Не спеша с ответом, он показывал себя самодостаточной личностью: человеком, имеющим свои устоявшиеся убеждения – и как будто взвешивал в голове: озвучивать их незнакомцу – или нет? Наконец, он заговорил:
     «Да: сказанное Вами – правда. Это тоже глупо отрицать. Но, согласитесь – ваши СМИ – также, отнюдь не способствуют созданию позитивного образа Латвии в глазах населения России. Если смотреть репортажи российских телеканалов – мы являемся локомотивом по угнетению русских на постсоветском пространстве. Но я и мои соотечественники не считаем, что это так!»
     Мы с женой переглянулись. «Да!» - сказал я – «Вы совершенно правы; мы обсуждали с супругой этот вопрос по пути из России в Прибалтику – и пришли к выводу, что положение живущих здесь русских значительно лучше, чем в тех же бывших советских республиках Средней Азии или Закавказья. Это подтверждается сопоставлением убыли русского населения после развала СССР в Латвии - по сравнению с другими неславянскими союзными республиками. Да и звёзды российского шоу-бизнеса прочно облюбовали Юрмалу. Зачем бы им здесь закрепляться – если тут всё столь враждебно – как показывают в новостях?!»
     «Я рад встретить здравомыслящего человека!» - сказал антиквар – «но отнюдь не все туристы из России придерживаются столь взвешенной позиции. У многих до сих пор имперские или советские амбиции. Они воспринимают Латвию как отделившуюся провинцию. Думаете, я редко слышал фразу: «наши МИГи сядут в Риге» - от проходящих мимо туристов?! Где гарантия, что именно такие люди не окажутся у власти в России – и не попытаются взять реванш?»
     «А не ваши ли националисты желают территорий Псковской области? Ну да: понимаю – спорные земли…» - парировал я – «а у вас много спорного получается: есть жители-граждане, а есть – жители-неграждане. В музее Оккупации Латвии есть экспозиции как про оккупацию со стороны СССР, так и про оккупацию Третьим Рейхом; но шествия проводят лишь в память о 15-й и 19-й латышских дивизиях СС в составе Рейха, в то время как о шествиях ветеранов 43 гвардейской и 308 стрелковой советских латышских дивизий я не слышал. Не пытаетесь ли вы вычеркнуть кусок советской истории Латвии? Это будто жить, используя лишь правую руку; пытаясь внушить себе, что левой никогда не существовало? Конечно, на преследование ветеранов НКВД на территории Латвии нужно не так уж и много мужества. А на то, чтобы открыть картотеку латышских сексотов КГБ в 1991 – мужества не хватило? А сейчас можно уже и не пытаться: от той картотеки образца 1991 года остались рожки да ножки. Теперь бывшие стукачи, пребывающие у власти, могут не беспокоиться за свою репутацию. Даже более того: позиционировать себя борцами с оккупационным советским режимом!»
     «Будто у вас всё иначе!?» - раздражённо ответил антиквар – «Власть с другой планеты прилетела? Партбилетов у неё не было!? Или стучали лишь активисты в Латвии? Память о Второй Мировой, говорите?! Про РОА и русские формирования в вермахте и СС забыли?!! Да, мы разделили жителей на граждан – и неграждан. В этом нет ничего хорошего. Но мы боялись раствориться как нация. Зато Латвия до сих пор даёт гражданство латышам, желающим жить у нас. А вы как бросили русских, оказавшихся за рубежом после развала СССР – так и сейчас им особо не помогаете!»
     «Здесь Вы правы» - сказал я – «весь наш политический истеблишмент 1990-х был либо партийным, либо комсомольским. И никто из них не верил в ту партию, которой присягали. Впрочем, как и ваши. Только литовские политики пытаются забыть о своём членстве в КПСС – как о страшном сне - уверив себя и окружающих, что этого вообще не было; а российский политический истэблишмент увидел новое дыхание в старой системе – и сделал победу во Второй Мировой цементирующим фундаментом, забыв про многовековую историю и множество других побед. А про коллаборационистов в России лучше не вспоминать: может «выйти боком». Вот и зреет раскол в обществе от нежелания разобраться в прошлом. И что даст это раскол в будущем – одному Богу известно.
     А вообще – всё логично: бытиё определяет сознание – равно как и наоборот. Поэтому в Латвии тренд на музей Оккупации, марши легионеров СС и недружественные заявления в адрес России. Ну а у нас – наоборот: попытки осмысления раскола русского общества в двадцатом веке приравниваются к «раскачиванию лодки»; у нас всё снова возвращается к хождению строем. Оттуда и репортажи про притеснения русских в Латвии. А иные республики бывшего СССР могут голосить о приверженности ценностям победы Союза в ВОВ, при этом – относиться к нетитульному населению существенно хуже! И об этом не будут говорить СМИ РФ.
     А после всех пропагандистских мероприятий – в Риге начинают считать, что Россия «спит и видит» оккупировать Латвию, а в Москве кажется, что Латвия состоит из лесных братьев в форме СС.
     Мы замолчали.
     «В любом случае, хочу сказать, что я не имею ничего против русского народа. Особенно, если его представители будут вести себя как Вы!» - заговорил антиквар – «мне действительно было приятно побеседовать с Вами. С такими русскими у России есть будущее!»
     «Спасибо на добром слове!» - ответил я – «мне тоже было интересно наше общение; и то, что несмотря на озвученные противоречия, мы заканчиваем её в доброжелательном ключе – лишь дополнительное свидетельство вменяемости обоих оппонентов. И моё впечатление о латышах, благодаря Вам, осталось благоприятным».
     Далее произошла церемония обмена вежливости: антиквар хотел подарить жене выбранные ей открытки, а я хотел заплатить за них; сошлись на середине.
     В хорошем настроении вышли из магазина – и продолжили прогулку по вечерней Риге. Насладились ночным видом Даугавы (Западной Двины) – и вернулись в отель.
     Как это ни парадоксально, наш дальнейший путь лежал снова в Литву – а точнее – её столицу: Вильнюс. Хорошо путешествовать на машине: можно позволить себе совершенно хаотичные маршруты.
     Вильнюс наиболее запомнился архитектурой: гуляя по старым улицам можно увидеть строения времён княжества Литовского и Речи Посполитой, Российской империи и Литвы 20-30-х годов 20-го века. Богатое архитектурное наследие оставили представители различных религиозных конфессий – и, в первую очередь, христианской: от западноевропейских монашеских орденов – до старообрядцев.
     Вечером зашли на ярмарку народных ремёсел на Кафедральной площади. Много туристов, много достопримечательностей: дворец правителей, собор святых Станислава и Владислава, башня Гедимина, Верхний замок…
     Из России все три Прибалтийских государства кажутся очень сходными. Однако, если мы заглянем в прошлое – история тех же Литвы и Латвии весьма различна. В период своего расцвета – в XV веке – княжество Литовское по своим размерам превосходило любое славянское княжество и включало в себя такие города как Курск, Брянск, Вязьма, Смоленск, Витебск, Могилёв, Минск, Киев, Полтава, Луцк, Владимир-Волынский и т.д. В то же время, существенная часть современной Латвии (включая Ригу) – являлась территорией Ливонского ордена; а Московское княжество соседствовало с Тверским и Рязанским княжествами и из крупных городов того времени, в частности, включало в себя Москву, Владимир-на-Клязьме, Нижний Новгород, Муром, Суздаль, Тарусу, Кострому, Углич, Вологду.
     Как свидетельствует история, литовцы – не те люди, которых можно быстро сбить с панталыка: христианство приняли одними из последних в Европе; в период Второй Мировой войны - не очень охотно шли как в немецкую – так и в советскую армию. Зато движение «Лесных братьев» обрело столь широкий размах именно в Литве, а отнюдь не в Латвии или Эстонии. Неудивительно, что антисоветская риторика Литвы схожа с латышской – и даже обгоняет её. Но и у Литвы есть свои «скелеты в шкафу». К примеру, забавно слушать антисоветские заявления президента Литвы: Дали Грибаускайте – в прошлом – члена КПСС и преподавателя Вильнюсской высшей партийной школы Литовской ССР. Можно вспомнить и про скандал с личным делом её отца, в котором указано, что Поликарпас Грибаускас служил милиционером в Вильнюсе в конце 1940-х (а милиция тогда входила в НКВД); серьёзных исследований, подтверждающих, либо опровергающих эту информацию – нет. Но сильно сомневаюсь, что Даля Грибаускайте стала бы инструктором Высшей партийной школы, если бы её отец был пламенным борцом за независимую Литву в составе «Лесных братьев».
     В любом случае, нельзя свободно идти в будущее, увязнув в прошлом. Никто не говорит, что о прошлом надо забывать. Но мыслями в духе: «если в кране нет воды – виноваты москали; если в кране есть вода – … и далее по тексту (с вариацией про москалей)!» вряд ли удастся возродить Великое княжество Литовское. Впрочем, отток населения и проправительственные акции: «Останься в Литве!» и «Выбери Литву» - лишнее свидетельство, что образом врага сыт не будешь. Созидать на ненависти непросто… Но убыль населения за счёт эмиграции – это, в любом случае, не столь печально как демографический «Русский крест» в России. И литовские политики массово не перевозят свою родню в другие страны, строя «плацдарм за рубежом» на старость. Т.е. они подразумевают, что их дети, внуки – и т.д. будут жить в своей стране. А это уже исключает абсолютно наплевательское отношение к Родине - как принято у чиновников в России.
     Справедливости ради, гуляя по Вильнюсу, в очередной раз отметил для себя два полярных типа туристов из России. Одни – вели себя довольно громко и нарочито агрессивно: как будто пытались показать окружающим, что они – у себя дома. Сразу вспомнилась армия: с курсантских лет нам вбивали правила поведения при нахождении по форме в общественных местах, т.к. по нашему поведению будут судить обо всей армии. С годами пришло понимание абсолютной правильности такого подхода: надел форму – не позорь армию! Понимаю, что людей не заставишь вести себя за рубежом согласно предписанным нормам, но лицезря пьяных и агрессивных индивидуумов, всячески подчёркивающих свою принадлежность к России – я представлял впечатление окружающих… Однако есть и другая крайность: люди, стесняющиеся своей принадлежности к России. Они стараются не говорить по-русски при окружающих (или молчат, или пытаются говорить на английском (даже при наличии чудовищного акцента)). Я не знаю причин такого поведения, но могу предположить, что – частично – это от стыда за соотечественников-антиподов, а частично – от того, что хотят быть своими среди образованных (с их точки зрения) европейцев, считая, что к русским, по большей части, в Европе относятся не лучшим образом.
     Мне всегда казалось, что отношение к человеку, в немалой степени, зависит от него самого. Глупо как выпячивать свою национальность – так и стеснятся своего народа, языка и культуры. Веди себя достойно – и в других странах о тебе останутся воспоминания как о нормальном человеке.   
     Впечатления от Прибалтики, в целом, остались положительными. В очередной раз мы убедились, что на месте всё видится не так, как издалека.
     Пробыв несколько дней в Вильнюсе – мы отправились домой через Беларусь, предварительно отстояв пятичасовую очередь на таможне в пункте: «Лоша» и душевно пообщавшись с белорусами из Ошмян.
     Переночевали в Минске. Днём погуляли по центру города, прокатились в метро. Конечно, в Беларуси много достопримечательностей. Но главной жемчужиной, как мне кажется, являются местные жители. Я бы назвал Беларусь - страной доброжелательных и открытых людей. Конечно, это мнение не от одной поездки. Надеюсь, что даже по прошествии лет, смене политического строя или экономической модели общества, духовные черты белорусов останутся неизменными. После прогулки отведали вкуснейших драников – и поехали домой. Как говорится: «в гостях хорошо – а дома лучше!»
     Не обратном пути вновь неспешно общались, делясь свежими впечатлениями и осмысливая увиденное. Как мы и предполагали, жизнь в Прибалтике отлична от наиболее распространённых в России клише. С одной стороны – уровень жизни населения ближе к российскому, чем к западноевропейскому. С другой стороны – никто не собирается устраивать геноцид русских, депортируя их со своей территории. Однако, больше нас занимали проблемы в родном Отечестве, традиционно «не имеющим пророка». Ведь после путешествия всё видно более отчётливо. Конечно, можно сказать, что мы – просто песчинки в этом мире – и ничего не решаем. А всё определяет большая политика: внутренняя и внешняя, где простого человека вряд ли услышат. Наверное, это так. Но то, каким увидят окружающий мир наши дети: что они будут любить, а что считать недостойным – зависит, в немалой степени, от каждого из нас. Да: обычный человек не в состоянии что-то глобально изменить. Но он может сделать мир добрее для своих родных и близких; а может и просто незнакомых людей, придя на выручку даже в мелочах. И путешествуя понимаешь: что в каждой стране есть люди, которые стараются нести добро, а есть люди, которые живут в своих догмах и клише. Так устроен мир.