просто жизнь

Просто жизнь



 

 


               Стояла летняя пора Южного Урала. Без наличия жары грядущего июля.
Моя тётушка, вместе со своей дочерью, получается моей двоюродной сестрой, укатили на юга. Отдохнуть, погреться на южном солнышке, побарахтаться в морской водичке. Полакомиться первой черешней и клубничкой. Меня же попросили присмотреть за домом, точнее квартирой, находившейся в старинном доме пригородного рабочего посёлка. Мне вводилось в обязанности поливать комнатные цветы, кормить и ухаживать за кошкой, особой весьма своенравного характера, и изредка ночевать, чтобы не соблазнять всевозможных жуликов, пусть знают, что квартира под присмотром. Дом стоит на краю посёлка, дальнейшее расширение которого в определённое время прекратилось. Дальше простирался унылый пустырь очень похожий на степь, поросшую дикими травами вплоть до самого горизонта.
         Вечер был чудесный, нежный ласкающий воздух, ни ветерка, и я решила прогуляться        перед сном. Прихватив двух "мелких" девчонок из соседнего подъезда, я вместе с ними вышла с крайней улицы, где стоял наш дом, в открытую степь. Ночь подступала, над горизонтом явилась луна, необычно огромная, сияющая, как начищенное латунное блюдо. На высоком небосводе играли редкие звёзды. Сказочная, волшебная, иллюзорная атмосфера довершалась абсолютной тишиной и заставляла ликовать и замирать сердце. Неожиданно на восточной стороне горизонта, в направлении нашего движения, обнаружилось странное полусферическое свечение, исходившее от невидимого объекта. Странность свечения заключалась в том, что светящаяся полусфера не рассеивалась в тёмном небе, как допустим, свет прожектора, а имела очень чёткие границы. Мои девчонки глядели, разинув рты, а мне стало не по себе и, беспричинно поежившись, несмотря на тёплый вечер, я поторопила своих спутниц в сторону дома, где и сдала на руки их родителям, сама же отправилась к себе. 
        Послонялась по квартире, насыпала корм кошке. Эта домашняя животина только   притворялась домашней, поскольку сохранила все замашки хищника. Она обожала трапезничать по ночам, хрустя своими сухариками, а лучше куриным крылышком и развлекалась прогулкой по верхам мебели или по настенным коврам, и вообще была дамой весьма независимой, не признавала в обращении со своей особой ни панибратства, ни любых вольностей и в своём поведении руководствовалась чисто собственными желаниями. Других занятий для меня на сегодня не было и, погасив свет, я завалилась спать.
        Одуряющая луна глядела прямо в распахнутую значительных размеров форточку и заливала всю комнату нереально голубым светом. Я, отвернувшись лицом к стене, приготовилась засыпать. Вдруг меня насторожил посторонний звук от мягкого падения на пол со стола или подоконника. А этаж-то первый, хоть и достаточно высокий. Открыв глаза, я убедилась - кошка спит, устроившись клубочком у меня в ногах. И тут услыхала тихий монотонный говорок, похожий на речитатив, явно мужского тембра. "Померещилось"- мелькнуло в голове, и, закрывая глаза, произнесла "хочу спать". Но кошка, резко вскочив, дико зашипела, я глянула на неё. Всегда длинная, шелковистая шерсть стоит дыбом, хвост ёлочкой, глаза сверкают! И… вихрем вылетела в дверь! Сонливость пропала окончательно. «Фу! Запнулся!» - ясно услыхала я и по полу загремели мои комнатные босоножки на каблучках. Комната залита лунным светом. Светло словно днём. Повернувшись, легла на спину. Между моей кроватью и круглым столом, стоявшим ближе к окну, колыхалось нечто бестелесное, светящееся в лунном освещении. Очень высокая, узкая, явно мужская фигура. Плоть - студенистообразная, сквозь которую просматривались кости скелета! Сказать, что меня охватил страх - это ничего не сказать. Ужас сковал не только моё тело, но, кажется, и мозги тоже, в которых где-то на самом донышке стучало "ЭТО СМЕРТЬ! СМЕРТЬ!". Смерти я никогда не боялась, то есть смерти, как ухода из жизни в другое измерение. Но вот так! Воочию, натурально! Встретиться с ней в реальной жизни я была абсолютно не готова! Страшно! Страшно! Я не боялась смерти, но всю свою жизнь страшилась физической боли, а сейчас ощущала нечто вроде мышечного паралича, только сердце трепыхалось где-то в горле и холод добрался до костей, и всё во мне кричало смерти «НЕТ!».  Глубоко, то ли в сознании, то ли в подсознании я понимала, что не только физической боли не хочу, но и не желаю физической смерти! Мысленно взмолилась «Господи! Помоги!».

                Почти бестелесная особь, что-то продолжая бормотать достаточно доброжелательно,
усыпляющее, ласково, всё ближе продвигалась к моей постели.
           - Я присяду? - услыхала я и существо опустилось на край кровати.
           Старинная кровать с панцирной сеткой чуть прогнулась под казалось бы невесомым телом. "Не такое уж бестелесное" - мелькнуло в моей голове.  Он сидел ко мне лицом, если этот череп в кисельной ткани можно назвать лицом, и, занеся руку на другой край кровати, всё ниже и ниже наклонялся ко мне, продолжая что-то говорить.
           Моя паника выплеснулась в чтение молитвы. Немеющими губами, почти теряя сознание от ужаса, я шептала "Отче наш", а правой рукой пыталась наложить крест и поднесла щепоть ко лбу. Левой судорожно искала выключатель настенного бра. 
           Присутствующему существу мои манипуляции явно не понравились, и оно молниеносно оказалось за столом у окна.
           - Жаль. Ты ничего не поняла, - как-то грустно, еле слышно, но я услыхала. Затем – ПЫРРХ - звук всполошенных крыльев... И всё пропало. Бра осветило угол комнаты, и кровать. Меня сотрясала крупная дрожь страха. Она выбросила меня из постели и, мгновенно включив верхний свет, я посмотрела в окно. Луна сказочно прекрасная, огромная, равнодушно вписывалась точно в форточку, которую, подскочив к окну, я захлопнула - отгородилась от всего мира, нет, не от мира, а от этого явления.
            Что это?! Что это такое... Что это было?! Кто это или что? Я соображала чётко, что это никакой не сон. Я никогда в жизни не страдала галлюцинациями, а это что - одновременно слуховые и зрительные галлюцинации? Кровь стучала, долбила прямо по мозгам.
            Зажигая свет по всей квартире, я добралась до прихожей и, бессмысленно глянув в зеркало, шарахнулась от него, сердце опять скакнуло от увиденной женской фигуры, с выпученными глазами на меловом лице и шваброй на голове. Я дёрнула подол сорочки и когда женщина в зеркале повторила мой жест, поняла кто в отражении.
             Сознание медленно возвращалось в свой мир, но ужас и паника не отпускали. Меня продолжало трясти с головы до ног, сердце старалось выпрыгнуть из грудной клетки, сдерживающей его и ускакать от этого непонятного, нереального, неясного куда угодно, только подальше от этого кошмара.
              В кухонном шкафу нашарила тётушкины сердечные препараты и, не капая, налила в рюмочку приличную дозу, запила водой из-под крана и устроилась в кухне же на диванчике. В спальню идти не могла в полном смысле, под страхом смерти.
Во мне всё больше крепло убеждение, что это именно Смерть и являлась за мной, но я
сумела её отпугнуть своими молитвами. Только смущал мужской облик, но какая в сущности разница - он или она, но это ОНО и было!
            Так я и сидела в уголке на кухне до рассвета. Лекарство подействовало, сознание включилось в работу, вернулась способность думать. Слава тебе Господи, что я не спятила!  Тишина, только тикали часы, да капала вода из крана, видать, я плохо его закрутила. Но встать, чтобы закрутить - это значило оторвать спину от стены, оставить её без защиты и опустить ноги на пол - нет!
             Я продолжала сидеть и ждать рассвета, благо в эту пору ночи очень коротки и скоро взойдёт солнышко, прогонит лунное колдовство. Уже светало. Свернувшись калачиком в уголке диванчик, я позволила себе задремать, ожидая первых рейсов автобуса, чтобы удрать в город. После перенесённого мной кошмара не только ночевать, но даже в дневное время я входила в эту квартиру насторожено, давала корм кошке, поливала цветы и пулей вылетала оттуда. Память о пережитой панике не отпускала меня.
            Вернулись мои родственницы - оживлённые, золотистые, ещё наполненные теплом южного солнца и запахом моря, ещё не остывшие от курортной вольницы, полные радостных впечатлений и корзин с подарками.  Запинаясь, смущаясь, с пятого на десятое я поведала тётушке о своём приключении, но, озвученное, оно потеряло яркую реалистичность, эмоциональный окрас и звучало теперь, при дневном освещении, очень нелепо, если не сказать смешно. Вердикт был однозначен - это домовой, потому что главных хозяев не было дома, но я точно знала - никакой не домовой! А вот что это...
Или кто это? Ответа нет.
            Спятить я не могла, трезвомыслящее сознание не позволяло. Но кому я могу рассказать, что произошло, что я пережила? Кто меня выслушает, поверит правдивости моего повествования и сможет мне объяснить? С научной, фантазийной, мистической, с самой нереальной точки зрения разъяснение мне было просто необходимо, но такое, чтобы я ему поверила.
            По возвращению домой, в город, я принялась искать ответ на мучивший меня вопрос.  Действия мои были очень осторожны, так как я опасалась прослыть неадекватным элементом. Прекрасно помню реакцию кошки, обнаружившей инородное явление, да и сама я ведь не в бессозналке была! Так что же это такое было? Что это или кто это?
            Кроме этого со мной стали происходить невероятные вещи. Однажды я оказалась свидетелем ДТП. У нашего двора проходящий автомобиль зацепил играющих детей. Дело происходило ранней весной, и дорога представляла снежное месиво. Водителем оказалась перепуганная женщина. Вызванная скорая помощь прибыла мгновенно.
  Пострадавшая девочка лет 12 -ти сидела в снегу и, когда приехавшие сотрудники скорой
  пытались поднять ребёнка на ноги, я закричала:
             - Не трогать! У неё сильнейшее сотрясение мозга и перелом бедра!
             - Вы медик?
             - Нет, но я вижу- вырвалось у меня, откуда и сама не знала, но была абсолютно уверена.
             - Чей ребёнок?
             - НЕ знаю точно, но живёт с бабушкой в соседнем дворе.
             - Поедете сопровождать?
             - Да, конечно.
            Девочка лежала на носилках, а я, сидя рядом с ней, пыталась отвлечь её от болевых
ощущений, расспрашивала, где и с кем живёт, домашний адрес, телефон, где её родители.
Зрачки её глаз были расширены от страха и боли. Подъехали к городской травматологии.
Врачи, обманувшись состоянием ребёнка, предложили ей самостоятельно войти в
приёмный покой.
             - Носилки! - тут я просто заорала. - Явный перелом!
             Мне пришлось дождаться результатов осмотра и рентгеноскопии. Медработники с любопытством косились на меня, но вопросов не задавали. Девочку госпитализировали, а я, позвонив её бабушке, объяснила, что произошло и где можно навестить внучку.
             Так начались в моей жизни неприятности и неожиданности. Не имея медицинского
образования и владея знаниями анатомии человека в размере школьного учебника,
я «видела» внутренним зрением патологические проблемы окружающих и их было
так много, что видения эти действовали на меня угнетающе. Особенно чётко мне
виделись травмы костного скелета, хуже мышечных тканей или внутренних органов.
Мало этого - я всегда «слышала», что говорится за моей спиной и, если не слово в
слово, но смысловое значение сказанного могла повторить, чем вводила людей
в замешательство.
            Всё, что я видела и слышала, меня очень напрягало и угнетало.
Я не прекращала поисков ответа на мой главный вопрос, не потускневший со
временем в моих воспоминаниях. Посещения различных курсов медитации и
биоэнергетики, в конце века растущих, как грибы, ответа мне не давали, но
подтверждалось у меня наличие экстрасенсорных способностей, ранее ничего
подобного не замечалось. Ума не приложу, что теперь со всем этим делать!
            По работе мне предстояла длительная командировка в сибирский город и,
отправив сына в летний лагерь для школьников, я отбыла к месту назначения то ли
курировать, то ли «сторонне наблюдать» строительство объекта местного значения.
Наш маленький коллектив из трёх «наблюдателей», прибывших в пригород крупного
сибирского города, разместили в «частном секторе», поскольку гостиниц рядом не
наблюдалось. Моей хозяйкой оказалась молодая одинокая женщина, точнее
безмужняя, но имеющая двух мальчишек школьного возраста. Дарья, как звали
женщину, встретила нас на крылечке своего довольно добротного дома с мансардой.
            В Дарье всего было много, крупная, статная, с широкой белозубой улыбкой она
гостеприимно пригласила нас входить, и, когда повернулась спиной, я удивилась
большущему узлу волос на затылке, который даже на взгляд казался тяжёлым.
     Мальчишки были где-то заняты своими мужскими делами, лётали невесть
     где, радуясь каникулярной вольнице.
                Мы с Дарьей быстро сдружились, обе за свой характер по жизни платили 
     одиночеством, тоской, но держались стойко и гордо.
  Особой занятости на производстве у меня не было, поскольку от меня немного
  зависело, дела на стройке двигались согласно плану, и я частенько заканчивала свой день
  на Дашкином крылечке, где мы с ней посиживали после ужина, прихватив по кружке чая, и   
  вели неторопливые беседы на житейские темы или просто молчали.
             Крылечко было любимым местечком для посиделок, поскольку в сибирских домах
  старой постройки лёгких веранд и террас не предусматривалось – в этих местах
  жители берегли тепло. В наших судьбах было много схожего, и мы, как близкие
  подруги, делились сокровенным.
            Стоял тихий, теплый вечер, погода безветренная после прошедшего дождя,
  даже комары не донимали. С угасающей зарёй подкрадывалась ночь, накрыв
  тонким покрывалом дома, неподвижные деревья, затихшие улицы, не слышно
  собачьего лая, только где-то блеял козлёнок, видать, мамку потерял или дорогу домой.
.           Я загрустила. Как там мой сыночек, скучает ли обо мне, остро захотелось
  его увидеть, обнять. Дашкины сыновья летней порой ночевали в мансарде и она
  загнала их наверх, хотя они долго препирались, выпрашивая ещё время для прогулки.
          Мы тоже отправились на боковую. Наши спальные места находились внизу.
.           Луна светила в распахнутые окна и своим дыханием шевелила на них
 лёгкие занавески, её таинственный свет напомнил мне давнее, прошлое,
 незабытый ужас заставил поёжиться.  Дарья, сидя в постели, на ночь чесала
 свои роскошные волосы и в них резвились лунные искры. Нота доверительного
 откровения ещё не отзвучала, и мне захотелось её продлить.
         - Хочу рассказать тебе одну историю, – осторожно начала я – только на ночь….
         - Любовную? – игриво откликнулась Дарья
         - Да нет, -  я помолчала – не знаю, как назвать и с чего начать…
         - А! Пляши от печки! – засмеялась Дашка, заплетая волосы в косу.
Её смешливость мне не понравилась, и я засомневалась, стоит ли ворошить
давние воспоминания рассказом, вызывая те жуткие воспоминания. Но луна…
Ох, уж эта луна…
        - Случилось это давно. Мне и тридцати не было
        - Ну…!  Сто лет прошло!  Вспомнила бабка…
        - Ты слушать будешь? Это серьёзно. Хватит хихикать, и не сто, а всего лишь 15 лет.               
Я задумалась. Сейчас вроде того страха нет и мой мир, мой собственный, надёжно
защищает меня, но память оставалась очень острой, болезненной и при озвучивании
ярко оживала. Дарья сидела в своей кровати и плела косу. Луна-волшебница
прокралась сквозь шторы и играла ими вместе с лёгким ветерком, выкладывая на
полу калейдоскоп из света и теней.
Тихонько, боясь спугнуть это волшебство, я начала свой рассказ.
В определённом эпизоде Дашка пискнула и нырнула под одеяло, а я наоборот
вынырнула из прошлого и, оглядевшись кругом, осознала себя в действительности.
         - Даша! Ау! Спишь, что ли?
         - Уснёшь тут с тобой, – она открыла одеяло и села в постели, но ног на пол не опустила. -
Ну и что? Всё так и было, как ты говоришь?
          - Вот видишь! Поэтому я не рассказываю всего и далеко не всем. Особенно в те времена,
до перестройки - да меня бы быстренько в дурку упекли, а теперь времена несколько
другие, перемен много, но на крутой волне много появилось разных колдунов, гадалок,
ясновидящих, экстрасенсов, где я только не была, никто мне ничего вразумительного
не сказал, – помолчала и, старательно подбирая слова, продолжила. – Да, знаешь
Даша, из меня тоже какие-то непонятные способности лезут, прямо не знаю, что мне
со всем этим делать, – упавшим голосом призналась я. - Вот ты сейчас сидишь
и думаешь: «Ночь на дворе и скорую не вызвать…» - и мысленно у виска крутишь.
       - Что ты…Что ты!  Успокойся! Всё хорошо будет.
       - Что хорошо?! Где хорошо?! - я разозлилась. – У кого хорошо?! А хочешь, я тебе скажу,
что ты лет пять назад ломала левую ногу, кстати, левая сторона - это посыл от бабы,
пожелание тебе от мужниной любовницы – так вот, нога-то срослась плохо и беспокоит
тебя, поэтому ты к бабке собралась, да и погадать за одним, и ещё тебя позвоночник
беспокоит на уровне лопаток, отложение солей, грыжи нет, но лечить надо, – выпалив это
всё, выдохлась.
Конечно, я завелась, а в таком состоянии вижу всё ярче, острее.
Вижу, как у Дашки мысли мелькают в голове, вижу её нерешительность, сомнения.
       - Да говори… чего уж там…- подтолкнула я её, – в чём сомнения?
       - Всю правду ты сказала, - скороговоркой произнесла Дарья – и без карт!
       - Карты! – фыркнула я – Да я в них ни черта не понимаю!
       - Правда всё! – взахлёб затараторила Даша – только я не знала, что Лёшкина шлюшка
мне удружила с ногой-то. И, правда твоя, собираюсь я навестить дальнюю родню,
мои-то все её побаиваются, говорят – колдунья. А давай вместе поедем, вдруг да
наша бабка ответит на твои вопросы. Только продумать надо, – Дарья уже
озаботилась предстоящей поездкой, мысленно строила план.
       - Далеко? - спрашиваю я.
       - Да… как сказать…Километров 50 что ли…Дело в том, что на моей таратайке
рискованно, тайга, не дай бог, станем посереди леса, хоть лесника аукай, да медведя
нааукаем, – Дашка состроила страшные глаза и тут же рассмеялась.
Лёгкий характер у моей подруги, несмотря на строгий вид. Посерьезнела.
      - Искать нужно водителя.
      - А кого просить, знаешь?
      - Дело в том, что баба Маня в наших краях фигура известная, да и не только в наших.
Наши-то бабы многие к ней втихаря катаются, всё мужиков привораживают, –
Дашка скривилась презрительно, – может, и Лёшкина шалава там побывала, кто знает.
Так что нам нужен водитель не болтливый и далёкий от наших женских проблем.
Ну да что-нибудь придумается, - Даша откинула свою косищу за спину и ноги опустила
на пол.
Она уже в реальности. Ужас, навеянный моим рассказом, отступил.
       - Пойдём что ли чайку попьем…. Хоть и ночь на дворе, но от твоих сказок сон совсем
пропал.
        Мы, как были, в ночнушках, выползли в кухню. Электрочайник, очень удивившись,
что не ко времени его потревожили, старательно завёл свою песенку. Даша достала
из шкафчика вазочку с мёдом.
       - Может, мяты заварим? – глянула на меня вопросительно. – А то до утра не уснём.
       - Давай мяту.
Дашка, как была в ночнушке, выскочила в сени. Здесь так называется тамбур между
первой входной дверью и основной, непосредственно в жилое помещение. Чего только
не хранится в сенях: сундуки с ветошью, лари с хлебными припасами, какие-то кадушки,
вёдра, тазы и пучки трав сушатся на верёвках.
        Даша вернулась быстро, передёрнула плечами, коса толстым канатом шевельнулась по её спине. 
        - Зябко ночью-то. Как бы дожди не нагрянули, а то и не проедем до бабы Маши, у них
там к деревне такие дороги, что… Ух ты! – насыпала мяты в керамический чайник,
залила кипятком, прикрыла полотенчиком. - Сейчас, сейчас, чуток настоится. Долго ждать некогда. Спать пора.
        У Дарьи всё получалось как-то быстро, ловко и точно. Достала кружки, тоже
керамические, как и заварник, какую-то корзиночку с домашней выпечкой.
По кухне поплыл успокаивающий мятный дух, захотелось спать. Даша разлила по
кружкам ароматный настой, медку добавила. Я заглянула в свою кружку – изумруд.
А какой аромат! Куда там восточным пряностям, то ли дело сибирские травы!
      - Мне нужно на работе подгадать пересмену, – Дашка говорила так, будто продолжала
наш разговор. – Ехать нужно в воскресенье. Хоть баба Маша в воскресенье не берётся
за дела, но после обеда может, и уговорим, зато приезжих клиентов не будет, всё
меньше глаз да языков, – не умолкая, Дашка ополоснула кружки под рукомойником
и опрокинула их на полотенце. – Ну да, ладно, пошли спать, как говорится, утро
вечера мудренее.
         И вот наступил подходящий для поездки день. Сегодня суббота, а завтра с утреца
собрались выехать. На мой вопрос о водителе Дарья махнула рукой.
       - А! ты всё равно не знаешь. Наш, поселковый, пенсионер со стажем. Я малая была,
помню как тётка Валя, его жена, с какой–нибудь  гулянки на себе его тащила, – смеясь
вспоминала  Даша. – Она, вишь, мужа-то в два раза выше да толще была, – вздохнула
грустно, – а вот жизнь прожили душа в душу и детей подняли. Завтра сама поглядишь.
         Утром к нашему двору подкатила древняя «копеечка». Мы стояли у ворот наготове.
Я толкнула Дашку в бок.
       - И на этой поедем?!  Она не рассыплется по дороге, вместе с нами?!
       - Не боись, подруга! Машина также надёжна, как и её хозяин.
      Сухонький дедок, с совершенно лысой головой, степенно вышел из машины, кстати,
сверкающей чистотой, уважительно за руку поздоровался с Дарьей. Рядом с ней он казался
подростком. Мне кивнул, сверкнув ясными глазами из-под седых, как у Деда Мороза, бровей.
«Да. Забавный дедок» про себя отметила я.
      - Ну, чо, девки, грузись и по коням!
      - Дядя Вася, это моя подруга, издалека приехала. Зовут Натальей.
      - С моей дочкой тёзка, значит. А мне всё одно откудова. Хоть из-за границы, – дядя Вася
старательно протирал лобовые стёкла, особенно тщательно под дворниками. - Моя то Натаха как-то махнула за границу, в Турцию, за товаром. Она в городе тряпками торгует,- уточнил он, – да еле ноги унесла. У них там, в Турции этой, у одной девахи сумочку вырвали, прямо на улице,
а в ней всё было – и деньги, и документы, и билеты в обратный путь, – дед махнул рукой, с зажатой в ней тряпкой, – я и сказал своей, чтобы ни-ни! Вон поезжай хоть в Москву, хоть в Новосибирск. Барахла того сами иностранцы к нам везут. Бери – не хочу! Всё! По коням!
        Мы с Дарьей устроились на заднем сидении. Проходя в салон, я отметила его идеальную чистоту и на водительской приборной доске все сверкало, видать, дед большой аккуратист,  холит свою старенькую «лошадку» и ухаживает за ней, как жених за невестой.
     - НУ, с Богом! - Дед занял водительское место. – Значит на Винзили?
     - Не…Винзилей не доезжая, за Боровским…
      - До Боровского дорога хороша, а там поглядим, однако дожди прошли – может и развезло, а вы девки никак к Марье намылились?
Мы с Дарьей переглянулись – вот дед! Не утаишь!
      - Дядя Вася, она ж родня мне.
      - Вона как! Проведать значит бабку. Надо, надо. Ей ведь, поди, годков за 90 перевалило?
      - Ой, вот честно не знаю! Где-то так. Она, конечно, не одна живёт, кто-то с отцовской родни с ней.
А с  нашей, как мама померла, так никто и не ездит, – Дарья вздохнула и хмуро уставилась в окно.
     – Да отец  и подженился  вскоре….  Ты  же всё знаешь, дядя Вася.
      - Наслышан, как не знать. Ну да Бог им судья, одному-то мужику тоже не сладко.
В салоне наступило молчание, только двигатель звучал легко и ровно. Покружив по узким улочкам - земли что ли в России мало? - выехали на трассу.
Желая отвлечь Дарью от грустных мыслей и сменить тему, я осторожно сказала:
         - Хороший ход у машины.
         - Ещё бы! – тут же с удовольствием откликнулся дед. – Моя ласточка, можно сказать – эксклюзив! Не смотрите, что «копейка»! Она из тех 200-от штук, что первыми сошли с конвейера в Тольятти, как линию-то открыли.
        И я с изумлением вижу, как дед чмокнул руль машины.
        – Я свою девочку ни на какие «Таёты» не поменяю. Сейчас-то что? Не машины, – дед беззвучно пошевелил губами, – банки картонные – ткни хорошо пальцем и будет дырка.  А у моей днище бронированное, – внушительно, с гордостью проговорил дед, словно речь шла о награде за доблесть и сердито глянул на меня в зеркало заднего вида, будто я с ним спорила или сомневалась в достоинствах его «девочки».
        Машина шла ровно спокойно, она понимала своего хозяина, они составляли одно целое, единое, и она, словно живое существо, откликалась на его ласку, понимала его и старалась изо всех своих механических сил оправдать, не подвести, услужить, радовать и радоваться вместе с ним. Всё это я слышала, чувствовала и радовалась вместе с ними.
           Трасса, для наших российских дорог, находилась в нормальном состоянии, даже можно сказать в хорошем. Много встречных машин, стремящихся к областному центру, а в нашем направлении - значительно меньше, и мы, меньше чем за час, добрались до Боровских. Дорога петлёй огибала озеро и теперь шла на Винзили, а нам, не доезжая, нужно уйти вправо. Тут-то и начались проблемы – не дорога, а настоящие ухабы. Вокруг тайга, не просто хвойный лес, а тайга, настоящая, всамделешная, мрачная, за стену столетних елей не проникает солнце, а молоденькие ёлки выбегают к дороге. Перед самой деревней, куда мы, наконец, добрались, тайга нехотя отступила, зато грязь стояла непролазная.
         - Ох, и времечко вы выбрали для поездки, – ворчит дядя Вася, – вокурат в дожди.
Мы помалкиваем, но невольно чувствуем себя виноватыми. Деревня в низине, ближе к реке, несколько старых изб с небольшими, видать из-за тайги, огородами. Дядя Вася добрался до первых домов, а дальше дороги не было никакой, вместо неё стояла земляная жижа.
         - Ну, девки, дальше пёхом! Моя ласточка всё же не летун и не вездеход, а здесь похоже только трактор и ходил.  Мы обе в кроссовках, да в светлых кроссовках, ведь знали же, что в деревне без резиновых сапог никуда! Так нет! Вырядились две дуры!
           Делать нечего. Краем, цепляясь за заборы да изгороди, потихоньку полезли, ладно дом бабы Маши не на другом краю деревни. Кое-как добрались.
           Смотрю. Высокий глухой забор, узкая калитка, рядом ворота – всё под козырьком. На калитке запор, как в сказке «дёрни за верёвочку…»  Дёрнули, калитка распахнулась, открылся большой двор, застланный доской, в щелях трава пробивается, обычный сибирский двор. Дом небольшой, скорее изба, когда-то видать добротная, но больно древняя, крыльцо из трёх высоких ступеней без перил. Машин не видать - значит, Дарья правильно рассчитала, приезжих гостей нет.
         Открылась дверь в сени, показалась высокая, худая старуха, если бы не подвязанный фартук, то прямо вешалка, белый платок повязан на затылок, на ногах - обрезанные пимы.
        - Смотрю кого Бог послал или чёрт принёс, – голос негромкий, но говорит чётко ясно. – Ба! Никак Дарья! Сподобилась поглядеть, – легко улыбнулась, сверкнули удивившие меня зубы. – Входите, гости дорогие, только обувку скиньте, не тащите в избу грязь. Что, решила навестить старуху? Гляжу… Аль по делу? Делов не будет – сегодня воскресный день.
        Разувшись на крылечке, вошли за бабкой в сени, гляжу - стоит огромный ларь, рядом - кадка, прикрытая домотканым половиком, всюду развешаны веники пихтовые, но и берёза есть, пучки разных трав. Разглядывать неловко, хоть и любопытно. Толстенная и тяжёлая дверь в дом открыта, проход задёрнут тюлевым лоскутом, видать, от насекомых, на двери болтается здоровенный, кованый крючок.
      - Под ноги глядите, порог высокий.
И точно, гляжу с удивлением - порог верно из цельного бревна. Сразу кухня, чисто, но темновато, одно окно небольшое во двор. Половину помещения занимает свежебелёная  русская печь, прямо из сказки про Емелю.
          Печь являла собой основу жилья, не просто жилья человеческого, а жизни человека. Я увидала степенное достоинство этого сооружения. Печь была чуточку спесива от своей власти над человеческим миром, горда своей исключительностью, незаменимостью и снисходительно принимала уважение человека, в виде обыкновенной кормёжки дровами и регулярного макияжа. Я ощутила тёплое и доброе отношение и чуть кивнула ей, как давно забытому другу.
        - Помощницы моей сегодня нет, до родни подалась на тот край деревни, – бабуля нажала кнопку электрочайника. – Самовара не ждите и давайте самообслуживаться, правда, стряпня имеется.
        - Да мы кое-чего к чаю привезли, – Дарья схватилась за наши пакеты, - тортик свеженький, конфетки…. А это Вам от нас подарок, – и, к моему удивлению, Даша достала большой узорчатый платок с кистями мягкой шерсти или кашемира. И когда только она его добыла и где?!- носите на крепкое здоровье, – и накинула бабке на плечи, а у той насмешливо засмеялись глаза.
       - Знатный плат! Никак замуж меня собираешь или подлизываешься? Сама-то давненько не была, сколь годов, чай десять, аль более? Ты тогда сама замуж шла, а я тебе говорила,- и бабка, вытянув сухой палец, погрозила им, – твоему мужику нужна крепкая рука, а ты у нас мягонькая, податливая, как и вся ваша родня, – Бабка сняла с плеч платок, бережно свернула.
- Пущай полежит пока. А вам спасибо от меня. Давайте-ка чай пить.
          Даша быстро и ловко накрыла на стол. Я просто удивляюсь, ведь чужой дом, а она всё знает, где что взять, да куда поставить. За чаепитием Даша поведала бабе Маше свои проблемы, жалобы на больную спину, ногу, да мужнину любовницу.
        - Никакого приворота не жди, не нужон Лешка тебе. А спину полечу.
          После приборки стола бабуля занялась Дарьей. Она уложила её на топчанчик у кухонной стенки лицом вниз. Запалила церковную свечу и стала ею водить вдоль Дашкиной спины от затылка до попы, то ведёт ровненько, то круги свечой выписывает и вроде что-то нашептывает, а я сижу меж столом и рукомойником и наблюдаю ..продолжение следует