Мишень

Ты ловишь подачу так же легко, как глотаешь очередной коктейль – прикрыв от удовольствия глаза, улавливая скорее движение воздуха, чем отслеживая происходящее визуально.

- Ты уверен, что хочешь продолжать?
Его голос тих и насмешлив, он точно знает, что к рассвету в комнате вас будет или трое – или один. Как карта ляжет.

Эхо за кадром смеется на разные голоса:
- Флеш рояль?
- Кир рояль.
- В кустах.
- А вот там у нас еще не стояло.
- Избавьте меня от графичных подробностей!

Прячешь глаза под отросшей челкой:
- Да, хочу.
В руки ложится кольт со стершимся клеймом – поверхность на удивление теплая. Впрочем, это закономерно: оружие сохраняет не только память о касании рук, но и энергию выпущенной пули.
- С кем это ты играл до меня?
Вопрос провисает в воздухе, подобно струне, нагревшейся в комнате после морозной улицы.
Он улыбается без неловкости, кивая на собственную тень.
- Ну и развлечения у вас!
- А у нас? - указывает на коробку с остроконечными конусами у твоих ног.

Неспешно, отточенно-привычными движениями вкладываешь пули в ложе барабана.
- Что ж, моя очередь.
Мишень в зеркале неподвижна – впрочем, как и всегда. Преломление граней делает траекторию непредсказуемой, но ты помнишь о зеркальном отображении и целишься, глядя прямо в коньячного цвета глаза.

Она ловит первую пулю губами, сглатывает, прокатывая металл по языку – и извечное, по законам жанра, молчание разбивается хриплым: «Еще два выстрела».

Становишься вплотную к стеклу, прижимаясь грудью, и выпускаешь вторую пулю – в сердце. Фигура мишени идет рябью, словно судорогой – и делает первый шаг в твою сторону.

- Еще один.
Голос сзади подрагивает от предвкушения.
- Ты совсем не боишься? - спрашиваешь скорее по привычке, и слышишь в ответ знакомое: - Какая разница, где мы вынырнем! Главное, не промазать с локацией – а то ищи вас потом по всем старым особнякам и их отражениям.

Мишень откидывает челку со лба и протягивает раскрытую ладонь. Касаешься ее – почти – и стреляешь через двойной отпечаток, так, чтобы капли крови проникли на ту сторону. Чувствуешь, как трескается лед на пальцах двойника, а кожа из холодной алебастрово-белой становится теплой, окрашиваясь в розовый, – хватаешь и втягиваешь его в комнату.

- Три выстрела, три... фигуранта. Ну, наконец.
- На чей? - голос нового персонажа сочится сарказмом.
Смеешься: - О, я скучал по этому. Сколько ночей, приличных до приторности...
- Я вернулся и не буду молчать! А то так и умрете девственниками.
- Не в этой жизни.
- Определенно не в этой!

Трое закольцовываются, слово звенья цепи, обретая единый ритм и дыхание.
Тени, разочарованно сверкая голодными глазами, бесшумно растворяются в предрассветной мгле.