Impression

«Жизнь едва ли больше, чем доли секунды, так мало времени, чтобы подготовить себя к вечности!»
Поль Гоген

— What do you like to drink?
— Double whiskey . — ответил Николай на вопрос стюардессы.
Он немного устал. Пересадка в Цюрихе, всего пятьдесят минут, с неспешными, деловитыми швейцарками на паспортном контроле, заставила окунуться в ненавистную суету. Его путь лежал в Ниццу, а точнее в Монако, в казино Монте-Карло.
Самолет прилетел поздним вечером, и Николай решил остановиться первую ночь в Ницце, заранее забронировав недорогую гостиницу, Hotel Villa Rivoli. Хорошо выспаться, позавтракать на Английской набережной, посетить русский собор и русское кладбище в Ницце (он с детства любил церкви и кладбища), и отправиться на поезде в Монако — таков был план Коли Веселовзорова, молодого человека, тридцати пяти лет, с недавних пор выплатившего главную мечту человечества — жить без необходимости работать.

День первый. Ницца

Проснувшись около восьми утра, он принял душ, навел утренний марафет и отправился завтракать в ближайшее кафе. Сегодня ограничился кофе и круассаном, хотя обычно в путешествии позволял себе выпить утром бокал шампанского.

Путь до Собора Святого Николая по гуглкартам занимал пятнадцать минут. Коля шел не спеша. Он любил этот город, хотя был здесь впервые. Полюбил он Ниццу, посмотрев семь или восемь коротеньких фильмов из серии «Русские зимы в Ницце. Потерянный рай». И теперь, он шел и разглядывал улицы, погружаясь в историю. Дома, многие из которых были построены именно русскими.

Сделала популярным этот небольшой, прибрежный городок, императрица Александра Федоровна, жена императора Николая Первого и мать императора Александра Второго. Начиная с девятнадцатого века в Ниццу регулярно съезжались царские особы, аристократы, богатые русские промышленники и купцы, писатели, художники. Некоторые улицы названы в честь наших соотечественников: Бульвар Цесаревич, улица Марии Башкирцевой, Авеню Николая II.

Вот и Бульвар Цесаревича, названный в честь скончавшегося в Ницце цесаревича Николая, старшего сына Александра II. Рядом возвышается красавец собор Святителя Николая Чудотворца, построенный в память о погибшем цесаревиче Николаем II.
Николай перекрестился, и вошел в собор. Был будний день, служба, если и была, то уже закончилась. Людей в храме было не много. Тишина и красота. Николай встал перед алтарем, поклонился и тихонько прочитал молитву «Отче Наш». Постоял немного, наслаждаясь всем великолепием, затем приложился к иконам. Повернул голову, справа, на небольшой лавочке, окруженный иконами, сидел пожилой старец. Старец перевел взгляд на Николая. Николай немного смутился, но решился подойти, просить благословение.

— Благословите, старче — робко спросил Николай, сложив ладони.

— Бог благословит — произнес старец, осенив Николая крёстным знамением.

— Как звать тебя, вьюнош?

— Николай. А Вас?

— Илия — спокойно ответил старец. И посмотрев в глаза Николаю, вдруг сказал — мы с тобой Сергий, видимся в первый, но далеко не в последний раз.

— Простите, я Николай — еще больше смутился Коля.

— А, это ничего, на все воля Божья. Ты вот, что, сынок, когда закончишь свой бонвояж, приезжай ко мне в пустынь, в Оптину. А теперь мне пора, видишь, сопроводители уже ожидают — сказал старец, поднимаясь со скамьи и взглядом указывая на мужчину и женщину, стоявших неподалеку.

— До свидания — вымолвил, ошеломленный Николай.

— Вот, вот. Храни тебя Господь.

Выйдя из церкви, Коля решил сразу отправиться на русское кладбище Кокад. Идти пешком было далековато и жарко. Было около часа дня. Он взял такси, и через десять минут стоял у ворот кладбища. Войдя внутрь, он стал разглядывать могилы, но не видел ни одного русского имени. Он пошел по дорожке дальше, но результат был тот же. Блуждая по дорожкам между могил, Коля никак не находил русских захоронений. Кресты на могилах, стояли католические. Он решил вернуться, и увидел на центральной аллее группу людей с детьми, видимо туристов, что то оживленно выясняя у служащего кладбища. До Коли долетело слово женераль, он подошел и спросил:

 - простите, здесь кто-нибудь говорит по-русски.

Вся компания (два молодых человека, две женщины — видимо жены и четверо детей разного возраста) дружно рассмеялась.

— Практически все — ответил молодой человек.

— Очень приятно. Не могу найти русские захоронения.

— Да, мы вот тоже ищем могилу генерала Юденича, но служащий нас отказывается понимать.

Слева, по центральной аллее, к компании приближались две не молодые, но очень аккуратные особы. Видимо француженки. Они то и просветили Николая и группу русских энтузиастов, что русское кладбище находится выше, на самом верху небольшого холма.

Пока женщины и дети стояли в нерешительности, обсуждая предстоящий подъем на полуденной жаре, Коля вежливо попрощался и отправился в путь.
Русское кладбище, действительно оказалось на самом верху. Подъем занял минут пять семь. Было жарко. Николай немного отдышался и зашел на кладбище. Здесь не было широких дорожек, или аллей, а только маленькие проходы между могил. Кладбище, совсем не большое, располагается под уклоном на холме. В центре, часовня, освященная во имя святителя Николая, небесного покровителя погибшего цесаревича. Николай осмотрел часовню и решил подняться на самый верх. Вот справа, он обратил внимание, на небольшую часовенку похороненной здесь княгини Юрьевской (урожденной Долгорукой), второй жены императора Александра II. Поднимаясь все выше, Николай, проходил мимо могил министров, князей, членов государственной думы, белых офицеров, художников, поэтов — все они — цвет русской нации — нашли свое последние пристанище, здесь, на холме в Ницце. Добравшись до самого верха, Николай наткнулся на могилу русского генерала Юденича. А рядом, могила офицеров, видимо однополчан. Фамилии у всех разные, умерли друг за другом в течении нескольких лет — три полковника и поручик. Рядом могила княгини. Русское кладбище всех уровняло. Отсюда открывался великолепный вид на лазурный берег. Да, воистину русские умеют выбирать места, даже для кладбищ. Николай смотрел в лазурную даль, и душа его уносилась ввысь.

В реальность его вернула уже знакомая компания. Двое мальчишек, поднимались наверх, видимо в поиске могилы Юденича. У одного в руках были цветы. И опять Николай с улыбкой, подметил про себя — русские умеют помнить свою историю. Чуть ниже шли их родители.
Коля окликнул мальчишек — я нашел вам могилу Юденича, идите сюда.
Вернувшись в гостиницу, Николай забрал на ресепшене свои вещи и отправился на вокзал. Бокал шампанского в ожидании поезда. Впереди долгожданная встреча — Монако, казино Монте-Карло!

Вечер. Казино Монте-Карло.

Он сидел за игральным столом рулетки уже битый час, но ничего не мог поделать с магией чисел. То удача улыбалась ему, и он попадал в число, порой двумя фишками, то не мог угадать ни одного числа три крутка подряд. Играл он по меркам казино Монте-Карло более чем скромно. Пятиевровыми фишками. В результате, усталость подступала, и внутренний голос требовал более активных действий. Все это было знакомо опытному Коле. В казино он играл с восемнадцати лет.

В очередной раз, расставив фишки, и услышав дежурную фразу крупье — ставки сделаны, ставок больше нет, он отвернулся от колеса. Николай увидел женщину, которая медленно шла, будто двигаясь по воздуху, в направлении стола за которым он играл. Это была стройная, примерно его возраста, девушка. Она была одета в брючный костюм белого цвета. Темные волосы спадали на плечи. За столом было не много игроков, но все стулья были заняты. Коля мгновенно поднялся и уступил даме место.

— Добрый вечер — приветствовала его прекрасная незнакомка.

— Только у русских осталось воспитание — с легкой иронией в голосе, бросила она.

Отодвинув стул, она стала рядом с Николаем — я предпочитаю играть стоя.

Увлекшись красотой, коля не заметил, что выпало его любимое 36, и он не плохо выиграл.

— Вы угадали, кажется.

— Мария — представилась девушка.

— Николай.

— Я вас раньше не видела здесь.

— Да. Я в первый раз, в Монте-Карло. А вы что всех здесь знаете? — попытался съязвить Николай.

— Нет. Думаю не всех, но многих. — спокойно ответила она, бросая пятьсот евро крупье для размена.

Мария взяла десять фишек номиналом пятьдесят евро, дождалась, когда крупье запустил рулетку, и быстрыми движениями расставила все фишки на числа. Выпало тридцать три, Мария не угадала.

— Не мой день, — сказала она и собралась уходить.

— Хотите, играйте — Николай придвинул все свои фишки в сторону незнакомки.

— О! Ваша любезность без границ! Нет спасибо, на сегодня достаточно. Я буду ждать вас в Caf; de Paris, напротив входа в казино. Не торопитесь, играйте еще пол часа. Как только я отойду от стола, сделайте ставку, ну скажем в пятьдесят евро на одиннадцать.

— До скорой встречи! — произнесла она на последок, и направилась к выходу.
Николай смотрел ей вслед, как завороженный, и только голос крупье, призывавший снова делать ставки, вывел его из ступора. В голове пронесся уже знакомый голос Марии — одиннадцать. Шарик скакал по крутящемуся рулеточному колесу, крупье громко провозгласил — «ставок больше нет!» и в последнюю секунду Николай бросил фишку в пятьдесят евро на стол и крикнул — одиннадцать! Крупье принял ставку. Еще мгновение, шарик прыгал между ячейками тринадцать и тридцать шесть, и в последний момент приземлялся аккуратно в одиннадцать! Николай почувствовал, как мистический восторг охватил его, но взял себя в руки и успокоился. По старой традиции, он удвоил ставку на одиннадцать — дань фортуне. Одиннадцать выпало снова, все за столом посмотрели на Николая. Он больше никуда не ставил. На третий раз выпало четыре. Николай забрал свой выигрыш и отправился в бар, освежиться. Затем вышел из казино и не спеша направился в названное ему кафе. В кармане был выигрыш — пять тысяч евро. Выигрыш волновал его гораздо меньше, чем неожиданное знакомство. Тем не менее, он шел спокойно, чувствуя благодарность дарованных ему впечатлений. Путь занял не более пяти минут, и он очнулся от голоса портье — вы один?

— Нет, меня ожидают — не глядя на привратника бросил он.

Кафе было заполнено людьми, но он без труда увидел ее. Она сидела за столиком одна, на открытой террасе. Как же она красива — думал он, приближаясь к столику.

— Bonsoir la baronne!  — улыбаясь, произнес он.

— Bonsoir mon ami!  — ответила она, поправляя волосы.

— Могу я отдать вам вашу часть выигрыша?

— Мою часть?

— Я сделал все, как Вы сказали, и одиннадцать вошло с повтором. А поскольку я никогда не забираю фишки с выигравшего числа, и более того иногда удваиваю ставку, то наш выигрыш — пять тысяч евро.

— Mon cheri, Вы все правильно сделали, но я правда хотела, чтобы Вы выиграли, так что мне не нужно отдавать часть. Лучше присаживайтесь.

Нарисовался официант. Николай заказал шампанского и клубнику.

— За знакомство! — сказала Мария, и первой подняла бокал.
Их бокалы столкнулись, и две заблудшие души столкнулись в шумной монакской ночи.

— Какие у тебя планы на ближайшие дни — небрежно перешла она на ты.

— Утром собирался сесть на поезд и отправится в сторону Сан-Тропе, там есть прибрежная тропа…

— Слышала, — перебила его Мария. — Возьмешь с собой в компанию?

Николай немного опешил, — конечно, с радостью — не мог сдержаться он.

Мария достала из сумочки телефон и некоторое время говорила с кем то на французском.

— Мне пора идти.

Мария давала ему четкие, как разведчику инструкции, а он слушал ее как во сне. Смотрел в ее зеленые, словно изумруды глаза и слушал.

Она сказала, что у ее хорошего знакомого вила, недалеко от Сан-Рафаэля, он живет там только летом, и сейчас вилла свободна, и знакомый с радостью предоставит свой скромный домик у моря в их распоряжение.

— Поезжай завтра утром. Вот адрес. Тебя встретит управляющий и отдаст ключи. Я приеду послезавтра. — Да, кстати, рядом есть неплохой, уютный ресторанчик L’ile D’or . Хозяйку зовут Патриция, передай от меня привет.

После ее ухода Николай подождал счет, расплатился и отправился в гостиницу. На выходе из кафе его догнал молодой человек. Крепко сложенный, загорелый, в белой майке с крупной надписью «Валентино». Человек просил помочь ему, и откровенно признался, что сильно проигрался. Коля вынул из портмоне сто евро, протянул просителю и прошел дальше, не обращая внимания на благодарности, звучавшие в след. Как говорится воздал должное фортуне за сегодняшний вечер.

День второй. Ля Драмон

Утром он проснулся, позавтракал, выпив на этот раз бокал шампанского. Затем отправился пешком на вокзал. Отель с кричащим названием Монте Кристо, в котором он остановился, находился напротив вокзала Монте Карло. Поезд отправлялся в 9:30 и прибывал в Сен-Рафаэль, точнее на станцию Ля Драмон (пригород Сен-Рафаэля) через два часа.

Вилла располагалась в километре от станции Ля Драмон, на улице Корниш. Путь занял у Николая 15 минут. Вокруг все было в средиземноморских соснах, он шел и наслаждался ароматом согретых солнцем деревьев. Около полудня Николай подошел к воротам виллы, на которых красовалась табличка «Fata Morgana» и позвонил. Прошло минут десять, но на звонок реакции не последовало. Он позвонил еще раз — тишина. Испытав легкое волнение, Николай решил отправится, искать ближайшее кафе или ресторан, пообедать и спокойно решить что делать дальше.

Коля перешел дорогу, и зашел в булочную, чтобы спросить, где можно поблизости перекусить. Женщина, продававшая хлеб на языке жестов объяснила, что ближайший ресторан совсем не далеко, рядом с пляжем.

Ресторан утопал в соснах и имел роскошную открытую террасу, выходившую прямо на море.
Николай сел за один из столиков и стал ждать официанта. К нему вышла женщина. Седые волосы, аккуратное светлое платье.

— Месье Николя?

— Oui  — удивился Николай.

— Патрисия, — протянула руку женщина, — управляющая ресторана, зовите меня Пат.

Жак, управляющий виллой «Fata Morgana», просил передать вам свои извинения и проводить на виллу, ему нужно было срочно ехать в Сан-Тропе, а вашего телефона у него, к сожалению не было.

— Enchante madame!

- Мария рассказывала о вас и просила передать вам привет. Но как вы поняли, что я, тот, кто вам нужен?

— Это совсем не сложно, — заулыбалась Пат, — мало кто заходит к нам с дорожным чемоданом и рюкзаком. Выпьете что-нибудь?

— Рюмку водки и холодного розе.

— Замечательно.

Через мгновение появилась миловидная девушка с подносом, на котором стояли две запотевшие рюмки водки, бутылка розе и хлеб. Девушка поставила на стол водку и хлеб, а бутылку розе заботливо опустила в ведерко со льдом. Пат вернулась, присела за стол.

— Очень люблю выпить рюмку водки. Но делаю это только с русскими. Не могу упустить свой шанс, если позволите?

— С превеликим удовольствием.

— Выпьем за впечатление. Импресьен. Впечатление это жизнь! Или я кажусь вам старомодной?

— Человек, живущий впечатлением — обретает свободу. Вы совсем не старомодны. Вы влюбляете в себя с первого взгляда — улыбнулся Николай и поднял рюмку.

Обед был прекрасен. Легкий салат, мидии в соусе по провански, сыр и холодное розе. Платить ничего не пришлось. Пат сказала, что возможность выпить рюмку водки с русским молодым и симпатичным, стоит не одного обеда и отправила миловидную девушку, которую звали Ноеми, с корзинкой закусок и вина, проводить месье и разместить на вилле.

Путь до виллы занял не более пяти минут, но все это время Николай, любовался Ноеми. Это была молодая девушка, не старше двадцати лет. Стройная как лань, среднего роста, но с длинными загорелыми ногами, которые демонстрировали коротенькие шорты. Коричневые волосы, подстриженные под каре.
Вилла превзошла всякие ожидания. Это был классический, небольшой, средиземноморский дом. Два этажа. На первом большая гостиная с высоким потолком, спальня и кухня. Прямая лестница вела на второй этаж, где располагались еще три спальни.

Ноеми провела Николая в его спальню, располагавшуюся на втором этаже. Старый шкаф, большая двуспальная кровать, тумбочки по обе стороны, пара стульев и выход на балкон с видом на море.

Николай посмотрел на Ноеми. Красивая, молодая, загорелая девушка. Выпитая бутылка розе, море солнце, легкая усталость. Он подошел ближе, и глядя как вздымается ее грудь, взял и поцеловал ее руку.

— Merci mademoiselle,

— s’il vous pla;t monsieur,  — не много смутившись, ответила она.

Разместившись на новом месте, Николай решил искупаться. Бассейна на вилле не было, но был свой, прямой выход к морю. Вилла стояла на небольшом утесе, и открыв заднюю калитку Николай оказался на той самой прибрежной тропе, ради которой и затеял свою поездку. По тропе он спустился вниз, к небольшому галечному пляжу. Море! Как он любил море! Вода была прозрачна, как слеза. Каждый камушек, как на ладони. Он не спеша, аккуратно ступая по камушкам зашел в море. Был конец сентября, но погода стояла довольно жаркая, и море сполна одарило его своей прохладой, а солнце и теплые камни на берегу вновь согрели его. Он почувствовал невероятное единение с природой и с благодарностью принял дары Создателя.
Вернувшись на виллу, он прилег отдохнуть, и проспал часа два.

Когда он проснулся, было около шести часов вечера. Выпив чашку кофе, Николай отправился пешком по тропе в Сан Рафаель. До Сан-Рафаэля по карте примерно шесть километров. Жара спала, солнце начинало клонится к закату. Николай взглянул на бескрайнее море, над которым появилось, еще пока бледное очертание луны. Он шел не спеша, наслаждаясь каждым мгновением. Спуски сменялись подъемами, в некоторых местах, где тропа прилегала к заборам вил, тропа становилась цивилизованной, местами попадались поручни. На пути постоянно встречались бетонные кубики, стоявшие на возвышении и отмечавшие тропу. Местами росли гигантские кактусы, которые сменялись ветвистыми соснами. На спусках у воды попадались огромные останки деревьев, вынесенных морем. Иногда тропа проходила через крохотные уютные пляжи. Он шел и вспоминал о своем неожиданном знакомстве, вспоминал о Марии. Нет он не чувствовал себя одиноко, он давно привык быть один — это было состоянием его души. Но он, почему то ждал ее появления, ждал с нетерпением.

Наконец, он достиг Сан-Рафаэля. Было около девяти вечера. Он прошел мимо порта, любуясь спящими корабликами. Далее начиналась набережная. Все вокруг светилось огнями, туристы праздно разгуливали вдоль моря, рестораны и кафе были заполнены. После продолжительного пути, он изрядно проголодался. Его внимание привлек небольшой рыбный ресторанчик. Дюжина устриц и бутылка розе — замечательный ужин.
Стемнело. Луна полноправной хозяйкой вышла на небосклон.

Вот неоновая вывеска — Найт клаб …, но нет в этот вечер не для меня, придумаю что нибудь спокойное. Коля знал, что практически в каждом городе на лазурном берегу есть казино, и Сан-Рафаэль не был исключением, но играть ему совсем не хотелось. На набережной светилось колесо обозрения — вот туда и отправлюсь, — решил он. Как прекрасен был берег с высоты птичьего полета. Маяк, стоящий на ночном дежурстве, указывающий путь загулявшим яхтам. Маленькие человечки, суетящиеся на набережной. И море, темное, бескрайнее, зовущее море. Он снова вспомнил Марию. Его охватило знакомое всем чувство влюбленности. Приятное, беззаботное, ни к чему не обязывающее чувство. Он вспомнил ее зеленые глаза, ее приятный спокойный голос. Ему вдруг ужасно захотелось, чтобы она была сейчас рядом с ним, чтобы они вместе разделяли красоту лазурной ночи. Пора спать. Он взял такси и отправился на виллу.

День третий. Маша

— А ты оказывается любитель поспать мон шери! — услышал Николай сквозь сон.

Он открыл глаза и увидел Марию. Она стояла в дверях его спальни. На ней был какой то пестрый балахон, одетый поверх купальника, волосы были убраны назад.

— О! Я снова вижу Вас! Иль это сон? — заулыбавшись, проговорил Николай.

Она вдруг громко рассмеялась. — Мне нравится твое жизнелюбие. Вставай скорее, Наоми принесла кофе и круассаны. Я буду ждать тебя внизу, на пляже. Наплаваемся вдоволь и погреемся на солнышке. К вечеру обещают дождь и шторм. На кухне фрукты и холодное шампанское, захвати, пригодится.

Спустившись на пляж, Николай увидел лежащее на камнях полотенце. Мария отплыла достаточно далеко от берега и увидев его замахала рукой. Николай поставил ведерко с шампанским и фрукты, бросил свое полотенце и пошел в воду. Он хорошо плавал, но никогда не чувствовал себя рыбой в воде, и не любил заплывать далеко. Сейчас он плыл словно шел, не чувствуя обычной настороженности. Они плавали довольно долго. Море было спокойным.

— Ну что Ник, плывем к берегу, догоняй — Мария грациозно нырнула и легкими движениями стала удаляться от него. Ник опомнившись, бросился в погоню. Метрах в двадцати от берега они поравнялись, и стали не спеша выходить на берег. Она шла чуть впереди, и вдруг неожиданно повернулась, взяла его за руку, притянула к себе и поцеловала в губы. Они стояли по пояс в море, и целовались, влюбленные в жизнь.
Вечером подул холодный ветер, небо затянули чернильные облака, и грянул ливень. Море разволновалось. Волны, одна за другой обрушивались на берег. В доме было уютно. Влюбленные, наконец, обретали друг друга. Маша нежно обнимала его, он целовал каждую клеточку ее тела. Они любили друг друга до глубокой ночи.
Николай разжег камин и налил бренди в бокалы. Они сидели в креслах, укрывшись пледами, и смотрели на огонь. Огонь и море, на них можно смотреть целую вечность.

— Николай, — прервала молчание, Маша, — ты знаешь, в Ницце есть Николаевский русский собор, построенный в честь цесаревича Николая.

— Да. Его невесту, кстати, звали Мария. Она впоследствии стала русской императрицей.

— Неужели? Я как то упустила эту историю. Расскажи мне поподробнее Ник.

— Они познакомились в Дании. Мария Догмар, так звали будущую императрицу, а тогда она была датской принцессой. Россия была великой державой и преследуя свои интересы в Европе, русский царь Александр решил поддержать маленькую Данию, притесняемую Пруссией и Англией, устроив этот брак. Но политика политикой, а любовь любовью. Николай, его в семье называли Никс. Так вот Никс и Мария полюбили друг друга самой искренней любовью. Они были помолвлены в день его рождения. Ему исполнился двадцать один год. Никс продолжал свое путешествие по Европе, и неожиданно заболел. Это было в Италии. Из Италии он приехал в Ниццу. Его состояние стремительно ухудшалось. Туберкулезный менингит. Тогда вылечить было не возможно. Говорят последствия старой травмы. У Николая был младший брат Александр, будущий император Александр Третий. Они были очень дружны. Брат Александр и Мария не отходили от любимого Никса. И умирающий Никс взял за руку своего брата и свою невесту и соединил их руки. В апреле 1965 года он умер. После траура, который продолжался год, Александр и Мария поженились. После принятия православия Мария стала Марией Федоровной женой будущего императора Александра Третьего. Это была образцовая семья.

— Ты женат Ник?

— Нет. Был женат. Развелся.

— Дети есть?

— Нет, детей нет.

— А почему вы разошлись?

— Молодые были, после института, сразу поженились и быстро надоели друг другу.

— А я представь себе за мужем, двое детей. Дочке семнадцать, сыну пятнадцать. Оба учатся в колледже в Швейцарии. Муж швейцарец, богатый. Очень любит парусный спорт. Сейчас ушел на яхте в море. Я совсем не чувствую себя семейным человеком. В нашей семье у каждого свои интересы. Но, ты знаешь, при этом я совсем не чувствую себя одинокой. Наоборот, я чувствую себя абсолютно свободной.

— Одиночество, неотъемлемое свойство человеческой души. Каждый человек, по своему одинок, не важно, семейный он или нет. Как только человек родился на свет, покинул материнский уют, он становится одинок. Вопрос, наверное, в восприятии этого самого одиночества. Насколько оно тягостно, а может быть радостно. И чем больше человек боится одиночества, чем больше бежит от него, тем больше страдает, теряя личную свободу.

— Знаешь, я очень хорошо чувствую людей. Унаследовала от прабабки. Я когда тебя увидела, там, в казино, сразу подумала, что мы очень похожи. Как две ниточки, которые тянутся двумя параллелями над пропастью.

День четвертый. Тропа

Влюбленные проснулись поздно. Шторм стих, но небо было по прежнему затянуто облаками. Было, уже около одиннадцати утра, а они только сели завтракать.

— Отличная погода для прогулки по тропе, неправда ли Ник?

— Да, моя королева!

— Ну, раз в Сан-Рафаэль ты уже ходил, отправимся в другую сторону.

Они не спеша брели по тропе, в сторону небольшого порта dAgay и болтали о всякой всячине. Деля друг другом, прожитые годы, порой философствуя, порой смеясь. Маше нравилось подшучивать над Николаем. Тот наоборот был серьезен, и когда понимал, что Маша опять провела его, они дружно смеялись, обнимались, целовались, влюблялись…

Чуть впереди они увидели небольшую, смотровую площадку и на ней человека с мольбертом. При ближайшем рассмотрении, картина показалась более чем странной. Море было изображено красным, а небо и вовсе черным. К такому же черному берегу, красные волны прибивали разбитый штормом корабль. Сам живописец, выглядел очень истощенным, взъерошенным. Выражение лица, словно он сошел с картины Мунка — «Крик».

Художник оказался сербом, и неплохо говорил по-русски. Он, сначала неохотно, начал разговор. Но услышав русскую речь, вдруг неожиданно обрадовался, словно за ним явились ангелы с небес, и поведал свою историю.

Бывший, довольно состоятельный финансист из Белграда. Несколько лет назад, начал рисовать. Встретил русскую девушку. Влюбился, бросил все, увез ее жить на лазурный берег. Финансы его больше не интересовали. Он был весь вдохновение. Рисовал, творил, любил! Но пришло время, накопления таяли. Галина, так звали возлюбленную нашего героя, встретила богатого француза и укатила с ним в Париж. Уже почти год он живет практически бомжем и рисует одну и ту же картину. Любое пристрастие в жизни — яд!

Ребята отдали ему всю имеющуюся у них в карманах наличность, около двухсот евро.
— Чувственность губит, доброта оживляет! Меня зовут Сава — представился растроганный серб.

— Мария, Николай.

— Не могу же я таких красивых, молодых людей одарить этим ужасным твореньем — кивнул Сава на свою картину.

— Дайте мне пятнадцать минут, побудьте еще со мной, друзья.

Сава извлек из сумки небольшой хост. Через пятнадцать минут, на холсте появился очень симпатичный портрет Марии.

— Ваша красота возвращает к жизни!

Друзья обняли Саву на прощание и отправились дальше. Они бродили по прибрежной тропе до самого заката.

День пятый.

Верхние Альпы, Эгин, байдарки
Было около пяти утра. Первые лучи солнца ласково заглядывали в спальню. Сегодня Маша решила отвезти Николая в горы. Вердонский заповедник. Путь предстоял не близкий. Навигатор показывал полтора-два часа. Чтобы избежать прибрежного трафика, решили выехать как можно раньше.
Раздался звонок в дверь.

— Кто это, в такую рань? — спросил Николай, любующийся утренним морем.

— Это Наоми, я просила ее разбудить нас и принести что-нибудь, перекусить. Не будем терять время, позавтракаем на природе.

Они сели в машину. У Маши был темно вишневый мерседес, кабриолет Е-класса. Через час, миновали Драгиньян, проехали еще километров десять, свернули с трассы на проселочную грунтовку и остановились прямо в поле, рядом с небольшой посадкой. Николай вышел из машины и огляделся. В округ ни души. Легкий ветерок трепал макушки деревьев, щебетали неизвестные птицы. Красота предгорий Прованса.

— Симпатичное местечко. Куда мы держим путь, — спросил Николай.
— Мы едем в самое красивое место во Франции — Вердонское ущелье.
Дорога петляла серпантинами, то уходя круто в гору, открывая потрясающие виды на возвышении, то вновь спускалась вниз. Обочин практически не было, ограждения со стороны обрыва отсутствовали. Смотреть вниз было жутко, но не смотреть на эти красоты было невозможно. От таких перепадов у Ника с непривычки захватывало дух, Маша же наоборот чувствовала себя вполне комфортно и уверенно вела свой мерседес. Вдруг она остановилась на небольшой площадки, с которой открывался потрясающий вид.

— Смотри, Ник, не скошенное лавандовое поле! Это любимый мной пейзаж.

Впереди, все было залито фиолетовым цветом. Ровные ряды лаванды, словно гигантские фиолетовые, игольчатые змеи, тянулись за горизонт. Зрелище невероятное!

Они проехали небольшой городок с симпатичным названием Эгин, где собирались остановиться на ночлег и спустились к станции проката лодок на озере.
Выбрав себе каноэ желтого цвета, они отправились в путь. Проплыв под небольшим автомобильным мостом они вошли в само ущелье. Вода кругом была изумрудного цвета. Берега охраняли скалы исполины, песочного цвета. Уберегая путников от ветров и жаркого солнца, они тянулись прямо к небесам. Мария оказалась очень спортивной, и Николаю сначала приходилось не легко. Он постоянно сбивался с ритма и тормозил ход каноэ.

— Спокойнее Ник, не торопись, расслабься — отправляла команды Маша, как заправская капитанша.

Наступил вечер. Остановились в меленьком отеле под названием Vieux Chateau, неподалеку от центральной площади.

— Пойдем гулять Ник, я заметила, на площади собирались жарить каштаны.

На площади стоял внушительных размеров мангал. Вокруг стояли четверо мужчин. Все в шляпах с большими полями. У каждого в руках была огромная чаша с длинной ручкой, больше напоминающая великанскую ложку. Чаши, в которых помещались каштаны, они держали над пылающими углями, время от времени убирая с огня, чтобы перемешать. При этом мужчины ловко подбрасывали каштаны над чашей, но ни один каштан не выпадал на землю.

День шестой. Вериньйон, Туртур Возвращение. Ужин с Пат и Франсуа.

Николай вышел из душа и увидел Марию. Она сидела к нему спиной, на небольшой зеленой банкетке, совершенно обнаженная, и расчесывала волосы. Яркий солнечный луч, пробив все преграды касался ее прекрасного тела. Николай подошел и поцеловал Машу. Как прекрасно было встречать новый день на крохотном балкончике с видом на озеро и пить холодное перно.

— Сегодня, покажу тебе, еще один мною любимый французский городок. — сообщила Маша, пока они подходили к машине. — Проведем там день, а к вечеру нужно вернуться. Пат и Франсуа пригласили нас на ужин в свой ресторан.

— Так, что же это за таинственный город, куда мы отправляемся?

— Туртур. Маленький городок, находится примерно посередине, между побережьем и вердонским заповедником. В нем живет, чуть больше пятисот жителей. Город старый, средневековый. Виды потрясающие. Короче говоря скоро все сам увидишь!

Прошло чуть больше получаса, и они увидели дорожную табличку «Tourtour» прямо, но Маша почему то свернула круто направо.

— Туртур же прямо? — удивился Николай.
— Не спеши, сначала заедем в гроты Виллекроз. Дома-пещеры прямо в скале. Там жили монахи-отшельники, их еще называли троглодитами.

Прибыв в деревню под названием Виллекроз, оставили машину и отправились пешком к величественной скале, через симпатичный парк. В скале действительно виднелись останки домов. Окна, с еще оставшимися в них рамами. Ограды и перила. Дома были построены из каменных блоков, видимо песчаника, и встроены прямо в скалу, которая являлась одновременно крышей. Всю конструкцию венчали огромные деревья, растущие на самом верху. Особенно сильное впечатление производил водопад слева от монашеских жилищ. С высоты более двадцати метров, летел вниз поток. Шум водопада, словно оживлял это место, унося к тем временам, когда здесь жили монахи.

— После нескольких обвалов, гроты закрыли для посещения, так что насладимся живописным видом — с некоторой грустью в голосе сказала Мария.

Немного прогулявшись по Виллекроз, они отправились в Туртур. В Туртуре они просто гуляли, любуясь видами Прованса, бродили по средневековым улицам. Внизу, вдалеке виднелось море, манящее, ласковое море. Где то там, у самого берега затерялся домик, приютивший на время два любящих жизнь сердца.

Затем они пообедали в ресторане Restaurant La Farigoulette. Уютно устроились на открытой террасе с видом на лазурный берег. Традиционно заказали бутылку холодного розе. Погода была замечательная. Дул легкий ветерок, срывая с деревьев первые желтые листочки. По небу проносились отдельные облака. Николай и Мария наслаждались твореньем создателя, чувствуя, что им хорошо рядом без слов.
Ровно в семь тридцать вечера, как и было условлено, Наоми проводила гостей за столик на террасе уже полюбившегося Николаю L’ile D’or.
Пат подошла к столу в сопровождении седого мужчины, одетого в безупречно сидящий на нем светлый костюм.

— Добрый вечер Франсуа — радостно приветствовала Мария, обняв и расцеловав его.

— Знакомьтесь Николя — мой муж Франсуа, тоже любитель русской водки и русской литературы, это единственное в чем мы похожи — рассмеялась Пат.

Франсуа видимо было уже за шестьдесят, но он был строен как аполлон, загорелое, морщинистое лицо, седые волосы и добротная, под стать морским джентльменам, борода. Он внимательно принялся разглядывать Николая, чем даже слегка смутил его.

— Bien alors, s’il vous pla;t, ; table!  — скомандовал Франсуа!

В качестве аперитива на столе появился небольшой, запотевший графинчик водки, хлеб, тапенада и маленькие маринованные огурчики.

— Не могу отказать себе в удовольствии, мои милые русские друзья! Выпьем водки! — торжественно произнесла с небольшим акцентом Пат, собственноручно наполняя рюмки.

— Водка! Водка! Fantazi d’amour!  — откликнулся Франсуа.

Маша с Николаем переглянулись и засмеялись в голос. Все четверо ударили в рюмки.

— Как вы себя ощущаете друзья? — поинтересовалась Пат.

— Замечательно, — отозвалась Мария, — провели пару дней в горах. Помнишь Пат, как ты устроила мне экскурсию по горным городкам. Вот и я теперь в роли экскурсовода.

— Да, Мари. Очень я рада тебе всегда.

— Ну а Вам Николя, как здесь все нравится?

— Все очень красиво, а у вас в L’ile D’or, я чувствую себя как дома. Вы любите водку, говорите по-русски. Спасибо Вам за эту атмосферу.

— О, да я люблю Россию.

— Где Вы изучали русский Патриция?

— О, кокетливо рассмеялась Пат, — Я училась немного в Санкт-Петербурге. Тогда он назывался Ленинград. Филфак ЛГУ. Это было прекрасное время. Санкт-Петербург, или как у вас любят говорить — Питер, мой любимый город. Мы с Франсуа почти каждый год ездим в Питер.

— А Вы Николя не из Санкт-Петербурга случайно?

— Нет. Я из Москвы.

— В конце концов, это все равно. Русская культура — великая цивилизация. Раньше как все было переплетено. Россия — Франция. Ведь весь ваш высший свет прекрасно говорил на французском языке. Помню, бабушка мне рассказывала про Парижское такси после революции в России. Все, практически водители, были из белоэмигрантов. Это были образованные, воспитанные люди, которые могли составить компанию в беседе с любым человеком. Сейчас мы переживаем нашествие арабов. Тогда эти русские был подарок. А сейчас — врагу не пожелаешь.

— Слушай Пат, вмешалась Мария, — но во Франции всегда было много темнокожих, может ты немного драматизируешь?
Мы уже давно привыкли к нашим неграм, и они приросли к нашей Франции, стали частью ее. Но арабы это совсем другое. Арабы хотят сделать Францию очередным эмиратом. Они никогда не станут частью французской культуры.

— Не будем о грустном — скомандовал Франсуа. Как говорил ваш великий Достоевский

— Читайте книги серьезные, жизнь сделает остальное. Вы любите Достоевского, Николя?

— Разве можно его не любить? Достоевский всегда рядом.

— А не кажется ли Вам, милый Николя, что Достоевского можно считать импрессионистом души? — спросила Пат.

— Как сказал Ваш Камю:…Без Достоевского французская литература не была бы той, какой она является в действительности» — поддержал Николай.

— О! Камю! Это мой любимый писатель! В его романе «Посторонний» — я очень люблю!!! есть, мне кажется, пересечения с Достоевским. Николя, как здорово, что Вы зашли, так приятно поговорить с русским интеллигентным молодым человеком — Вы раскрасили наш вечер. S`est un impression agreable!
Подошел гарсон и поставил на стол большую супницу.

— Попробуйте ка наш буйабес, — обратился Франсуа к Николаю — ели когда-нибудь такое блюдо?

— Нет, с удовольствием попробую, — улыбнулся Ник.

— У вас в России это называется уха, — вмешалась Пат, открывая крышку, — это блюдо у нас в ресторане всегда готовит сам Франсуа!

После буйабеса, был подан доб — провансальское рагу, затем сыры, все сопровождалось местным розе с небольшими вкраплениями водки.

— Маша, пойдемте со мной завтра утром на рыбалку, без этого впечатление у Николя будет не полным.

— Опять вставать в такую рань? Но мы неутомимы, правда Ник?

— Всегда готов вставать в такую рань, даже если засмотрелся на звезды и не заметил, как расцвело — весело подметил Ник.

— Браво! Выпьем же за это твоей любимой водки! — произнес тост Франсуа, — За наш поход!

День седьмой. Рыбалка. Прощание

— Кто слышит утром о пути, тот может вечером и умереть спокойно — философски заявил Франсуа, отчаливая от берега.

У него была не большая, но с каютой лодка, с резвым мотором. Погода была солнечная, легкий морской бриз пас морских барашек и катер летя по волнам уносился от берега.
У Франсуа на лодке имелся полный арсенал. Разнообразные спиннинги, сети, снасти и прочая рыбацкая утварь.
Ловили дораду, макрель, Маша вытащила тунца килограмм на пять-шесть и визжала от радости.
Вдруг впереди над водой что то заблестело, блики появлялись и исчезали, приближаясь все ближе.

— Смотрите, — закричала Маша — дельфины! Любимые мои, а я уже заждалась вас!

— Всегда когда Мария выходит со мной, нас приветствуют дельфины! — на ломаном русском пояснил Франсуа. — Я уже засомневался, Мари, где же твои любимцы? Неужели не придут? Такого никогда еще не было! И вот они тут как тут, красавцы.
Вокруг лодки, выныривая над водой, и ныряя обратно, кружилась стая дельфинов, штук семь. Маша протягивала руку с мелкой рыбешкой и умудрялась кормить дельфинов. Дельфины поочередно выныривали у Машиной руки, застывая на мгновение, благодарно прикасались к руке и забирали положенное лакомство.

Вернувшись после рыбалки, они сразу завалились спать. Силы покинули путешественников, а полуденный зной буквально усыпил их. Их сны были сладки, нежны, и полны приятных моментов, и уже было не понять где это сон, а где явь.
Солнце стало прощаться, и Маша позвала Николая искупаться перед ужином.

На ужин была пойманная ими рыба, которую принесла Наоми и конечно холодное, розовое вино из местечка под названием Вар.
Поужинав, они взяли с собой еще бутылку вина и спустились к морю. Альбатросы кружили у берега, шурша крыльями пролетая на головой и кричали как дети.

— Крики чаек в меру веселят и печалят, не терзая душу — смотря в синюю даль сказал Николай.

— Помнишь слова Савы, — «всякое пристрастие — яд» — проронила Маша, прижимаясь к Николаю.

— Мы прощаемся?

— Вечность, Ник, нельзя потрогать. Вечность не материальна. Путь к вечности лежит через краткий миг. Все остальные тропинки зарастут тернием.

Луна, вдруг вынырнула из  за тучи и освятила море.

— Смотри Маша, лунная дорожка! Представляю, как мы с тобой бежим по лунной дорожке на встречу с облаками.

— Люблю быть с тобой, Ник. Мы с тобой одной крови — звонко рассмеялась Маша и не дав Нику опомниться, поцеловала его.

Было раннее утро. Его разбудил луч солнца, пробившийся сквозь задернутые шторы. Он повернулся и хотел обнять Марию, но увидел на подушке только белый конверт. Николай открыл конверт, и достал сложенный лист. Это было прощальное письмо Маши.

«Дорогой Ник! Меня уже нет рядом, но я рядом всегда. Ты можешь остаться на вилле как минимум неделю. Когда соберёшься покинуть этот райский уголок, оставь ключи в ресторане у наших друзей. Мой портрет, написанный нашим другом Савой, пусть останется с тобой.
Mon amour! Mon eternite!

Маша.
p. s. До встречи на лунной дорожке.»

Ник рассматривал письмо еще пару минут, повернув голову, увидел портрет. Всегда рядом…
Нет, он не испытывал печали, он принимал все как должное, с благодарностью. Встав с кровати, он не спеша спустился к морю, зашел в воду и проплавал минут двадцать. Принял душ. Выпил чашку кофе. Собрал вещи, забронировал билет на вечерний рейс из Ниццы в Москву и отправился в L’ile D’or. Франсуа и Патриции еще не было. Его приветливо встретила Наоми. Николай выпил стакан свежего грейпфрутового сока и отправился попрощаться с морем.

Спустившись к воде, он присел на небольшой валун. Он смотрел на лазурную гладь, вспоминал последние семь дней, проведенных вместе с Машей. Вспоминал их невероятное знакомство. Вспоминал радость каждого дня. Пытаясь представить свою жизнь вместе с Марией, он ясно понимал, что это все иллюзия. Их наполненный впечатлениями полет, полет двух свободных душ, полет направленный к солнцу, он не мог поместить ни в какие рамки. Это было мгновение, смотрящее в вечность! Он мысленно благодарил Создателя за все, что произошло с ним в жизни, особенно в эти последние дни. При этом мысленно задавался вопросом, для чего все это с ним происходит? Для чего так любим он Создателем? И почему Он, Создатель так ярко представляет ему, Николаю свои творения? Да, конечно он привык наслаждаться этим калейдоскопом впечатлений, но в чем же был замысел? Для чего он здесь? Он вспомнил повстречавшегося ему в соборе, в Ницце старца Илию. Вспомнил приглашение погостить в монастыре. И вдруг он понял! За всеми этими впечатлениями и был Сам Создатель, и путь к Нему, с этого самого мгновения был открыт для Николая.