Костюм для усопшего

Костюм для усопшего

Кто помнит, что такое потребительская кооперация, тот знает какая это была богатая организация. Она, правда, работала на внутреннее потребление своих деятелей, но кое -что перепадало из дефицита и крестьянам.
Во времена Хрущева – Брежнева дефицитом было буквально все, и если тебе перепадала пара резиновых сапог – событие, отмечавшееся ни одной бутылкой водки или самогонки.
Порядки в потребкооперации были строгие. Только при наличии полного денежного пая, ты мог рассчитывать на благосклонность распределяющего. Пай был небольшой для нас, живущих в деревне Барышево, что под Новосибирском, поскольку работали в исследовательском институте, где зарплату выдавали регулярно. Правда она была мизерной, но по сравнению с колхозниками мы считались зажиточными. У них расчет в конце года по числу палочек за трудодни, у нас твердо инженеру платили 110 руб. в месяц, старшему научному сотруднику – 98 и т.д.
К моменту описываемых событий мы с женой имели полный пай и претендовали быть среди избранных на продукты и товары. Сколько не вспоминаю, не припомню, чтобы хоть раз нам досталось что-нибудь стоящее кроме нескольких эмалированных тазов и одноствольного охотничьего ружья. Оно потом несколько лет стояло на вооружении сторожей нашего опытного завода, поскольку для охоты после десятка выстрелов не годилось. И вдруг дикая удача! Вечером, когда я пришел с работы, жена вручила мне шикарный костюм светло коричневого цвета. А примерка показала полное совпадение моей фигуры с покроем изделия.
В ту пору я донашивал китайский костюм черного цвета. Ничего плохого я про него сказать не могу. Он мне служил исправно несколько лет, но в последнее время стал в определенных местах лосниться, и никакие проделки утюгом не избавляли от впечатления ветхости. Заплат, правда, пока не было, но ткань на заднице настолько утончилась, что могла в любую минуту лопнуть. Иными словами – появляться в нем в присутственных местах было небезопасно. А тут такая удача и цена в половину моей месячной зарплаты.
Мы с женой решили, что я его буду надевать, когда иду на совещания или выступаю на Ученом Совете. И конечно в нем буду защищать уже почти готовую кандидатскую. А в лабораторию можно походить в старом костюме, чередуя его со спецурой – комбинезоном из х/б., который нам выдали для полевых работ.
Вскоре представился случай покрасоваться в шикарном костюме – пригласили в Облисполком на очередное словоблудие по поводу предстоящей уборки хлебов, а мы имели некоторые мысли, как ускорить столь важный процесс.
Суть заключалась в следующем: какой то ретивый идиот от науки предложил с жаток снимать мотовило и на скорости 12-15 км/час валить хлеб в валки. Сумасшедшая производительность, сокращение сроков уборки, меньше машин и пошло и поехало… Не менее ретивые идиоты из нашего коллектива (среди их был и я) поверили, но решили все же проверить.
И вот я в новеньком костюме, с мелом в руке у малюсенькой доски в кабинете зама, рисую радужные картины рекордов на нивах области. Высокий начальник дает добро на выездной семинар с показом местной публике достижений науки, и я довольный успехом покидаю массивное здание в центре Новосибирска.
Выйдя из здания Облисполкома, я поспешил на электричку. Пройти нужно было всего метров двести, перейдя через Красный проспект мимо Обкома – вот и весь путь. День был пасмурный, и нередко свинцовые тучи проливали на город запасы влаги. Вот и на меня вылилось немного, пока добежал до навеса на остановке.
Подошла электричка, и я уселся на лавку, по привычке стал поддергивать вверх штанины, и вдруг они обе лопнули на коленях. Глаза на лоб полезли от этой картины. Пока соображал что делать, благо народу в вагоне почти не было, лопнул на спине пиджак. Я сидел ни живой, ни мертвый и думал только о том, как бы скорей доехать до моей станции Издревой. Домой можно было пройти лесом, и вероятность кого бы то встретить была не велика. Выйдя из электрички, снял развалившийся пиджак и осторожно ступая, двинулся по тропке к своему дому. Встретился мне только сосед. Но он и не заметил, что брюки превратились в шорты, поскольку он находился за забором.
Жена, увидев меня, присела на стул и у нее отвалилась челюсть. Через минуту она пришла в себя и разразилась проклятьями в адрес сельПО, договорившись до того, что засудит их непременно.
– Ты лучше узнай у других, кто тоже купил это дерьмо, может только брак нам попался, – парировал я.
Жена убежала к коллегам, но ничего путного не выяснила, никто еще не приступал к носке этих изделий, ждали праздника в ноябре.
Она опять собралась в путь, прихватив пиджак с этикеткой на немецком языке, и помчалась к нашей сельской врачихе – чистокровной немке, знавшей родной язык.
Вскоре она опять пришла и мышкой шмыгнула в кухню. Я ее застал, когда она пыталась отхохотаться втихаря. Дождавшись окончания приступа идиотского смеха, спрашиваю.
– Что Елена Борисовна сказала?
– Ты поспешил, – начиная опять хохотать, заявила супруга,– рано слишком одел его. Этот костюм предназначен для усопших!
Тут и меня охватил истерический хохот. Нахохотавшись до слез, налил пол стакана водки, осушил его, и как только приятное тепло поползло по организму, завалился спать.
Утром не оказалось времени отчитать свою половину за халатное отношение к покупкам, а к обеду весь институт потешался моей историей, которую я сам и растрепал.
И вот прошло почти половина века, и вспомнилась мне эта история, вызванная печальным событием – кончиной нашего бывшего директора и моего научного руководителя. Просмотрев прейскурант современных цен на похоронные принадлежности, еще раз убедился, как наше любимое государство позволяет на горе людей делать прибыльный бизнес. За свой костюм я уплатил половину месячной зарплаты инженера, а сегодня родственники шефа выложили эквивалент трех моих профессорских зарплат.
Такие вот пироги, господа демократы!
21.05.06г, 15-я городская больница, палата 454, г.Москва.