Просто хорошее кино - восемьдесят

                Безупречной Дите фон Тиз
     Воспринимая ноли и единицы именно тем, чем они и являются, нолями и единицами информации, я вовсе не юродствую, ставя знак равенства между Познером и Богартом, действительно, это всего лишь самодвижущиеся картины со звуком или без, если выключить ( мьют ) оформление шумами или поставить уже на своем плеере предпочтительную мне музыку, различно лишь послевкусие, оставленное нолями и единицами, остаточность осадков, так сказать. Но еще большее значение для меня как творческого мудака имеет тот малопонимаемый мною триггер фантазии, что как - то сам собой самозапускается в голове, фантазируешь, мечтаешь и всякое такое, потом ложишься на пузо к ноутбуку и херачишь чистейшим потоком сознания, умышленно не контролируя себя, без цели, без плана или разбивки на абзацы, отринув литературные изыски фабулы и развязки, зачина и сюжета ; иногда, проверяя себя на ошибки уже после опубликования на почвенном сайте Проза ру, сам поражаешься и не веришь, что это мог написать ты, полудохлый ремиссионный нарк, неунывающий боец со смертельными болячками, добровольно ведущий почти отшельническую жизнь, развлекающий себя и виртуальный мир блеском своих игр разума, взяв за основу безумного математика Неша, искавшего сигналы советским шпионам в газетных вырезках, педофильного тоже математика Кэрролла, чья безудержная фантазия, по - моему, не имеет себе равных, а также отдельное от других его же книжек произведение писателя Сорокина, впервые поименованного мною правильно, трешевое и непонятное, вроде, связно скомпонованное в некое подобие целого, но не имеющего никаких логических связок внутри, " Сердца четырех", конечно, уверен, написанное В.Г. в кайф. Он просто пёрся, когда придумывал невероятные приключения Штаубе, Реброва, Оли и Сережи, сам ведь, убежден, не знал заранее, куда выведет героев сюрреалистическая стремянка в небеса. Я, конечно, ни разу не писатель, но процесс придумывания, идущий сам по себе и сам собой, без какого бы то ни было напряга с моей стороны, гладит нервы, тащусь я, вылавливая схожие ощущения мини - прихода или мини - тяги, сам не знаю, как описать выброс гормонов счастья железами в кровь, короче, ништяк и вуматину, чувствуешь себя живым.
     - Убик, джентельмены.
     Полубезумный Филипп Киндред откинул прядь волос, закрывавшую его стеклянно блестевшие за очками глаза, и протянул издателю и голливудскому режиссеру пригоршню каких - то перьев, кучкой лежавших на его ладони.
     - Жрать не надо, - предупредил он изготовившегося хапнуть перьев алчного кинематографиста, - брызгать из баллончика тоже не надо, - прикрикнул Дик на издателя, засуетившегося в поисках деодоранта, - вообще ни хрена не надо, - устало прошептал писатель, стекая аморфной массой облупошенного амфетаминами тела в кресло, - просто смотришь на перья и понимаешь суть вещей Тита Лукреция Кара.
     - И как это экранизировать ? - беспомощно пожал плечами режиссер, за свою карьеру воплощавший принцесс Марса в картонных декорациях студии  " Парамаунт", лошадиных ковбоев, палящих из нескончаемых барабанов шестизарядных  " Кольтов " в орды коренных, не желающих пахать за птюху черняшки на рабских плантациях благородных завоевателей, он даже антураж Великой войны под Верденом сумел преподнести безыскусному зрителю, соорудив траншеи и блиндажи Ремарка под Виннипегом, Манхаттан, Аляска, сэр. - Это же невозможно не то, что вербализировать, вообразить трудно. 
     - Да очень просто, - засмеялся пан Мошка, издатель. - Берешь бровастого Колина Фаррелла и заменяешь им мордастого Шварца, чоткого Терминатора, хоть и сыграл мужик сто и три роли, наверчиваешь чепухи, не имеющей никакого отношения к его книжкам, впуливаешь в кинотеатры кошачью мордочку Бекинсейл и огребаешь прибыля.
    - А если зритель останется недовольным ? - не унимался режиссер, слушая храп Дика, закипевшего в кресле, одним ухом. - Если прибыля утычкнутся в невозможность внедрения российских коррупционных схем лояльности в наш мир буржуйской наживы и чистогана, сорок тысяч лет назад поставившего всю человеческую цивилизации на неправильные совершенно рельсы потогонной системы товара и деньги ?
     - А вот тогда он, - кивнул на писателя пан Мошка, издатель, вставая, - придумает новый цикл говнокина или еще как. Ты пойми, - внушал он режиссеру, бодро шагая к выходу из особняка Филиппа Дика, видящего во сне безоблачную и всегда солнечную июльского полдня Кэрролла Австралию, - что важно именно послевкусие, что от его слов, собранных во фразы, что от моих книжек, изданных гамузом в надежде, что лишь одна из тысячи выстрелит и окупит затраты, что от твоих фильмов.
     Пан Мошка вгляделся в лицо режиссера, выпятившего по подобию дуче массивную челюсть.
     - Ладно, Квентин, - вздохнул издатель, немного завидуя более серьезно звучащему художнику Альфонсу, - ты, главное, осознай, что твое  " Криминальное чтиво" признано вуматным и, знаешь, - зашептал пан Мошка, залезая в культурный кабриолет пани Моники, - лучше бы тебе после танцующих Умы и Траволты ничего не снимать.
     Тарантино стоял у своего кредитного  " Форда - Фокус" марки  " Порш ", отчего - то думая о Даше Касаткиной, рекламирующей женские затычки, хотя можно же пить вино и ездить на рыбалку, но результат - он и есть результат, а это важно, что хорошо понимает маленький пионер Сурков, соорудивший странное мафиозное образование на теле планеты, впервые в истории человечества приведя к власти организованную преступность приватизационных комсомолят, изгнанных советскими бобрами шпионажа из обители Железного Феликса вороватых и ничтожных борцунов с диссидентами, с примкнутыми в обеспечение социальности шоблами холуев и жополизов, существующее более двадцати лет и - без каких - то угроз даже со стороны неистовых кальмаров, не предлагающих ничего интересного, кроме лакировки грабительского режима благополучия для тех, что почище - с. А народ, еще не доросший до осознания прав и свобод жалкого подобия демократии, втюхиваемого говенными Штатами или фуфловым Евросоюзом, прекрасно понимает, что ему, народу, то есть, впервые за тысячу лет дали просто дышать, не влезая в личное и подарив возможность ехать в любую сторону или оставаться у себя, пытаясь личным выбором построить то, что можно оставить детям, если они, конечно, имеются. Но самое смешное в другом. Ладно мы, русские, люди - медведи и Бальзаминовы, неграмотные и глупые, не достойные Бжезинского или Бабченки с Лениным, а вот как с косоглазыми - то ? Это ж надо, втюхивать пятитысячелетней цивилизации говно Франклина или Рузвельта, назначая не менее древних персов виноватыми во всем и сразу. Сраные пираты варварских драккаров англов и саксов, подмявшие под себя планету, навязывающие херню из гастарбайтеров Фаррелла, хотя Шварц ратовал за воздух для всех, а Филипп Киндред Дик вообще не предусматривал такой байды, написав коротенький рассказ о попытке вживить в память работяги неизгладимые фальшивостью впечатления о проведенном на пляжах Флориды отпуске мужественного человека Пехтина, как - то подзабытого с кальмарами, вирусами и прочей херотой ежедневно меняющихся калейдоскопически новостишек.
     Тарантино завел свою машину и подумал : " Эх, бля, жаль, что я не Сержио Леоне ".