Глава 1

От авторов: эту историю мы придумываем и пишем вместе с замечательным автором Татьяной Велицкой. Это первый опыт нашей совместной работы. Нам нравится. Надеемся, что и вам тоже будет интересно.

                *   *   *

    Зима опустилась на город медленно и незаметно, бесшумно укрыв хрусталем древние великаны-ели городского парка и выглядывающие из-за их пушистых шапок медные крыши пятиэтажек. Солнце стояло высоко в небе. Холодные лучи его, не достигая сугробов, растворялись в белесой туманной дымке, повисшей над спящей землёй. Ветра не было. И тихая морозная свежесть, пропитавшая воздух, бодрила и придавала сил. Мир казался бескрайним, а путь вперёд — выстлан сверкающим покрывалом. Прекрасный день для того, чтобы прожить его с удовольствием. И портила его лишь одна незначительная деталь…

    Саша вынырнул из омута мыслей.

    Огромная багровая лужа растеклась по примятому от веса тела снегу. Грузная туша с зияющей от выстрела раной в районе груди в отчаянном жесте вытянула руку вправо. Голова его бессильно откинулась в сторону. Черная лохматая шапка съехала назад, и из-под края ее вылезли сухие, словно солома, пряди светлых волос. Из полуоткрытого кармана черного же пуховика выглядывали кончики купюр. И безмятежное спокойствие читалось на синюшном лице.
    Саша сосредоточенным взглядом всмотрелся в грубые черты мужчины, пытаясь воссоздать в голове картину, описавшую бы произошедшее. Затем резко вздохнул и оглянулся в сторону Сани Коромыслова — начинающего опера. Хороший парень, а если бы ещё и мозги быстрее рук работали, то вообще цены бы не было. Тот откашлялся:
    — Жертва предположительно Вадим Самохин, сорока трёх лет. Безработный. Женат. При себе имел почтовое извещение, отправленное на его имя. Тело обнаружила свидетельница, которая и вызвала нас сюда. К слову, она же видела и возможного убийцу. Судя по всему, смерть наступила от массивного кровотечения, вызванного сквозным выстрелом в грудную клетку.
   Капитана Нестерова искренне забавляли попытки новоиспечённого напарника составлять «научные» речи. Но не радовать его старания влиться в профессию не могли.
    — Ранение сквозное, Коромыслов, ранение... Жене уже сообщили?
    — Да. — Коромыслов шмыгнул замерзшим носом, рефлекторно потирая красные кончики ушей о высоко поднятый воротник короткой дубленки. — Сегодня днём прибудет на опознание. Уже обнаружены мобильный телефон жертвы, а также пуля.
    — Где именно? — Нестеров окинул взглядом местность. Живописная. Вокруг — сугробы и лес. Впереди — небольшой обрыв, скованный льдом мелкого озерца. Солнечные блики играли на зеркальной поверхности, отчего день казался ещё яснее. И лишь мощные ели вокруг печально повесили нижние лапы.
    — Телефон — рядом с наружным левым карманом куртки, — Саня неопределенно кивнул в сторону тела убитого и снова шмыгнул носом. — Вывалился, судя по всему, во время падения.
    — Форс морозу не товарищ, — не выдержал Нестеров, снимая с себя вязаную шапку и нахлобучивая её на малого. — Чтобы больше такого не было! А то уши отвалятся, а ты не Пьер! Досадно будет.

    Около трупа, опустившись на одно колено, вооружившись марлевым тампоном, орудовал Тема Синицын — эксперт-криминалист. Между бровей его пролегла сосредоточенная складка. И пока Коромыслов, бросив благодарное «слушаюсь», отправился побеседовать с участковым, Саша ровным шагом подошёл к парню, зажав в порядком подмерзшей руке планшет для протокола.
    — Привет. Ну что скажешь?
    Выверенным жестом упаковав тампон в контейнер, Тема обернулся к нему.
    — Маршрут у убийцы был совершенно точно такой же, как и у всех нас, — он указал пальцем в сторону узкой колеи, спускавшейся по склону от окружной дороги. — Здесь ничего примечательного. По характеру рисунка протектора и ширине беговой дорожки в дальнейшем определим модель шин, а также модели автомашин, на которые эти шины устанавливаются. Обнаруженные следы ног много результата не дадут, так как тут уже все изрядно потоптали... — он недовольно сдвинул брови. — Но я все равно зафиксирую их. Были обнаружены также мобильный телефон жертвы и пуля, которые будут отправлены на экспертизы. Гильза не найдена. Возможно, предполагаемый убийца взял ее с собой. Отложения копоти и металлических частиц в районе входного отверстия свидетельствуют о близкой дистанции выстрела. Примерно тридцать сантиметров.
    — Вероятно, убийца был знаком с жертвой. — Всё это время Нестеров старательно протоколировал сведения криминалиста. Вообще, этот год ознаменовался почти полной сменой команды. «Старики» как-то разом, словно сговорившись, вышли на пенсию, оставив Сашу с молодняком. Впрочем, жаловаться было грешно. Ребят ему подобрали отличных. А опыт… опыт придёт с возрастом и делами.
    — Скорее всего... Также на куртке убитого был обнаружен короткий светлый волос. Пока все.
    — Спасибо, Тема, — Нестеров устало потёр лоб.

    Целый день (с того самого момента, когда его в выходной день вызвали в эту глушь) следователя преследовало странное чувство, стягивающее неведомые ему самому струны души. Как будто день сегодня не такой. Люди сегодня не такие. Природа сегодня на такая. Он сам сегодня не такой. Томительное ожидание чего-то сжимало сердце. И чувство это то ослабевало, то обдавало Нестерова ледяной волной. Захотелось вдруг сбежать от всего вокруг: и от осточертелого огнестрела, и от шмыгающего Коромыслова, и от снующей вокруг толпы, гул голосов которой словно создавал необходимый фон, без которого работа следователя была бы невозможной. Но он лишь снова глубоко вздохнул, покривил лицом и отошёл к своему верному товарищу, наставнику, учителю, адвокату, ходячей энциклопедии и правой руке каждого человека в убойном отделе, — одним словом, судмедэксперту. Петру Ивановичу Ершикову.

    Тот в свою очередь что-то сосредоточенно строчил в видавшей виды тетради, но, увидев Нестерова, промакнул ветхим платочком выступившую на широком лбу испарину и, хрипло кашлянув, выдал:
    — Здорово, Нестеров. Мороз и солнце… Самое то для убийства, не правда ли?
    — Не то слово. Что скажешь? — Уши, оставшиеся без вязаного укрытия, начало предательски покалывать.
    — Ну-с, голубчик свеженький. Максимум… — Он вытянул сухие губы в трубочку и шустро поиграл густыми с проседью бровями. — Не более сорока минут. Огнестрел — надеюсь, хоть это тебе очевидно. Сквозное. Не более тридцати сантиметров.

    — Да, Синицин мне уже сказал.
    Ершиков недовольно причмокнул губами.
    — Смерть — от открытого пневмоторакса.
    — М? — Саша вопросительно глянул на задумчиво почесывающего острую бородку судмеда. 
    — Что? Новое слово услышал? — Ершиков опасно сузил блестящие глазки.
    — Иваныч, некогда мне с тобой в ребусы играть. Объясняй уже.
    — Ну что ж... — начал тот, методично взмахивая сухой рукой, — значит, если есть открытое ранение грудной клетки, воздух засасывается в... плевральную полость, — он хитро глянул на помечающего что-то в протоколе Нестерова. — От этого развивается дыхательная недостаточность. Кровопотеря. Смотри, какой синий лежит.
    — Ну-ну, — Нестеров, не глядя, кивнул, продолжая что-то строчить заледенелыми пальцами. — Опять в свой стеклянный шар заглядывал?
    — Это, дорогой мой, называется не стеклянный шар. Это опыт. Экспертиза все покажет, вот увидишь.
    — Так. Не более сорока минут... Не более тридцати сантиметров... Место занимательное, конечно. Первое?
    — Несомненно. — Судмед, вскинув брови, поднял указательный палец и, понизив голос до глубокого баса, выдохнул: — Кто бы он ни был — убийца, то бишь, — занят в лучшем случае халтурой, в худшем — охранник.
    — Почему в худшем? — не понял Саша.
    Тот досадливо отмахнулся, будто не в силах объяснять Нестерову очевидные вещи, и снова уткнулся пунцовым носом в тетрадь.

    Капитан обернулся: на него во все выпученные глаза смотрел Коромыслов и задумчиво чесал затылок. Качнув головой, под скрип пушистого снега, следователь подошёл к нему и попутно потрепал по мохнатой головке пробегающего мимо Тузбубена — местного сыскного Эйнштейна. Очевидно расстроенный своей бесполезностью сегодня, пёс недовольно перебирал лапами и угрюмо повесил рыжую морду.
    — Та свидетельница?
    Саша указал в сторону небольшого холмика, украшенного парой голых кустиков, на вершине которого, грозно размахивая руками, тараторила черноволосая девица в зимнем спортивном наряде, очевидно не желавшая тратить «драгоценное время» на беседы со вторым оперативником.
    — Ага… Валентина Степанченко. Капитан Нестеров!
    — Слушаю.
    — Вы сказали — «первое».
    Саша на полушаге замер и с делано изумленным взглядом уставился на массивного опера, который из-за покрасневших щек сильно походил на пряничного человечка.
    — И что же?
    — Ну… — Видно было, что тот смутился, но отступать не хотел. — Что это значит?
    — Убийство первое, Саша, убийство. — Следователь выпустил туманное облачко и поспешил подняться на холмик.
    — Я…

    — Добрый день, следователь Нестеров. — Кожаная корочка хлопнула от лёгкого дуновения воздуха. — Мне сообщили, что Вы обнаружили труп.
    — Верно. — Скользнув уставшим взглядом по широким плечам «мента», девушка вмиг преобразилась: спинку расправила, жестикуляцию умерила и даже натянула улыбку на только что раздраженное лицо.
    Равнодушно подмечая изменения в поведении свидетельницы, Нестеров краем глаза наблюдал за Черницким — вторым оперативником, только недавно переведенным к ним в отдел (слишком много у них в последнее время «недавно»). Тот не слыл недалёким человеком, но время от времени Сашина рука все же тянулась вкатить ему «выговор», да так, чтоб век не забыл. Сейчас же он стоял смирно и, вытянув тонкую шею и сузив карие глаза, слушал следователя во все уши.
    — Расскажите, пожалуйста, все подробности сегодняшнего утра перед обнаружением трупа, — Нестеров смотрел на нее обезоруживающим взглядом, которому выучился на бесконечных допросах и который тонко намекал ей: «Мне все равно, что вы уже все сообщили кому бы то ни было».
    Брюнетка вздохнула и поджала губы, словно рассуждала, стоит ли упорствовать, но, поправив волосы, ученым тоном начала:
    — Сегодня я вышла на пробежку раньше обычного.

  «Какое совпадение… Пробежка… В такой-то день…»

    — Во сколько именно?
    — В восемь тридцать. А обычно выбегаю в девять. Каждый раз я бегаю одним и тем же маршрутом: от южных ворот, до озера и далее к центральному выходу. Сегодня — не исключение, — она поочередно посмотрела на парней так, словно вразумляла им священную истину. — Аккурат в тот момент, когда я забралась сюда, — указала пальцем на мерзлую землю, — я заприметила двух мужчин прямо тут, подо мною.
    Нестеров проследил взглядом направление. На снегу были четко видны следы шин.

   «Поразительно хорошо сохранились. Синица, несомненно, в восторге».

    — Во сколько примерно вы их... заприметили?
    — Понятия не имею. Я никогда не беру с собой телефон. Но, на мой взгляд, было примерно без пятнадцати девять.
    — Хорошо. Я верно понимаю, предполагаемый убийца был на автомобиле? По крайней мере, на нем он скрылся с места происшествия. — Нестеров сделал пометку в записях.
    — Всё так, — девушка стрельнула в майора глазками, вызывая у стоявшего рядом Черницкого непроизвольный хмык. — Черная большая машина. Почти как внедорожник. Но я не сильно в этом разбираюсь… Итак, я, в общем-то, не обратила на них внимания…

    «Мало ли чем двое взрослых мужчин на взводе могут заниматься в такую рань да ещё и в таком нетривиальном месте…»

    —… но тот, что убитый, совершенно точно размахивал руками, будто что-то объяснял тому… лысому.
    — Простите? — Саша оторвался от записей и посмотрел на девушку, явно намекая на пояснения.
   Брюнетка пронзила его взглядом темно-голубых глаз.
    — «Предполагаемый убийца», как я уже успела сообщить, — сделав акцент на последнем слове, она аккуратно поправила выбившуюся из-под ярко-красной шапки прядь, — был лысый, круглолицый, румяный, в черной куртке с мехом и, если память мне не изменяет, в джинсах. Достаточно крупный мужчина. И лицо у него такое... плоское и широкое, что ли... Неприятное. Я уже описала его какому-то специалисту.

   Саша кивнул. Жаль, что это не «специалист» по фотороботам, как она считает.
   — В каком состоянии был автомобиль? Были ли открыты двери? Багажник? Ещё что-либо?
   — Да, передняя дверь, — я так думаю, водительская, — была совершенно точно открыта… Но я не рассматривала. Потом я побежала дальше, — изящным взмахом тоненькой ручки она указала в ту сторону парка, где даже в самый ясный день царил сумрак — такие густые там ели. — Пробежала, наверное, метров сто, перед тем как услышать выстрел.
   — Слышали ещё что-то, помимо выстрела? Крики?
   — Нет, вовсе нет. — Она задумчиво покусала губу. — Хотя я могла не услышать, вероятно, — она вопросительно взглянула на Нестерова. Тот пожал плечами. — Я побежала назад... Но упала... И в итоге, когда добежала, увидела лишь зад машины — смылся, гад. На трассу выехал и умчался. Номер не разглядела бы. Да и, мне кажется, он был предварительно измазан чем-то. Ну я сразу к нему, — она кивнула в сторону трупа, — да… уж понятно все и так. Вот и скорую вызвала... И полицию потом...
   Саша недовольно поморщился. Вроде не дурная женщина, смелая, ничего не боится, а все следы из-за нее теперь «изрядно потоптали».
   — Вы уверены в том, что предполагаемый нападавший был один?
   — Ну как я могу быть уверена? — девушка медленно выдохнула и постучала подмерзающими ногами друг о друга. «Мент» уже не казался ей таким красивым, как в первое мгновенье. Въедливый он какой-то и скучный. — Возможно, кто-то сидел в машине, я не отрицаю. Но! — она подняла указательный палец и вскинула брови. — Мне кажется, что такие вещи совершаются в одиночку.
   — Почему Вы так считаете? — Изобразив неподдельный интерес, Саша опять взглянул на Черницкого: в глазах его легко читалось: «Я слышу об этом впервые».

    «И что я такого у нее спросил, что не смог бы спросить любой гражданский и что могло бы вызвать такое удивление у опера?»

   — Ну… Групповые разборки ведь у организованных гадов, верно? — Она снова взглянула на Сашу. — А это… не похоже на их работу. Это, скорее, личные счеты. — Брюнетка в задумчивости поджала тонкие губы и покачала головой, взглядом прожигая то место, где сейчас суетились Ершиков и Тема.
    — Спасибо. Ещё один вопрос, если позволите, — Саша хитро прищурился. — Кто Вы по профессии?
    — Медсестра, — девушка чуть растянула слово, наливая его едва заметным кокетством.
    — А где работаете?
    — В Окружном военном госпитале, — она удивлённо вскинула брови. Сердечко в груди радостно ёкнуло — значит, не напрасно мерзла всё-таки.
    — Мне лишь нужно внести эти данные в протокол, — Нестеров обезоруживающе улыбнулся, мысленно похвалив себя за проницательность. — На этом прошу меня простить. И ещё: Вам нужно будет проехать с нами в отделение, чтобы подписать кое-какие бумаги и составить фоторобот. — И, не дожидаясь ответной реакции, он отправился назад.

    Уже у самого подножия «холма» Саша споткнулся об очередной заледенелый сугроб — и полетел бы кубарем вниз, если бы не Коромыслов, вовремя сгребший следователя в охапку. Сконфуженный и потерявшийся, Нестеров, вдоволь нанюхавшись оперовского одеколона и умопомрачительного аромата овчинной дублёнки, отплевался, отряхнулся, передёрнул плечами, как бы невзначай пресекая непосредственную коромысловскую попытку «помочь» ему в отряхивании, и, уже сам шмыгнув носом, подобрал со снега измокшие листы протокола.
    — Эх! — опер сочувственно почесал затылок. — Придется переписывать.
    Нестеров исподлобья глянул на него и зло взмахнул листами, точно пытаясь их высушить.
    — По пути сюда я заметил камеры-треноги на дороге. Нужно срочно подать запрос в ГИББД. Готов поспорить, наш клиент, нервный и встревоженный, не сильно беспокоился о возможном штрафе.
    — Сделаем! — Коромыслов что-то пометил у себя в блокнотике и, перевернув страничку, сказал: — А я вот не думаю, что это его первое убийство…  Слишком уж наглое. Хотя, быть может, убийство и первое, но клиент наш, — он заговорщически понизил голос, — не первой свежести!..

  «Сначала Ершиков… Потом — свидетельница. Теперь — этот!..»

    — Я обязательно учту.
    Нестеров посмотрел наверх — там, далеко, над вершинами густого ельника, на недавно облагороженной трассе, освещаемый лучами приветливого январского солнца, взлохмаченный и чертыхающийся, мог каких-то полчаса назад проехать их клиент на черном «внедорожнике». Саша мечтательно вздохнул. Было бы здорово, если бы всё кончилось вот так вот просто — камеры, допрос, прямые улики… Саша снова вдохнул морозного воздуха. Что-то ему подсказывало — всё далеко не так… просто.

                *         *       *

    Холодное зимнее солнце ярко сияло в пронзительно-чистом голубом небе, лаская своими не греющими лучами вечно спешащих куда-то прохожих. Задорно свистящими стайками кружили над старыми рябинами свиристели, внезапно оседая то на одном, то на другом дереве. Снег сверкающим серебром щедро осыпался с растревоженных ветвей на головы возвращавшихся с уроков первоклашек из старой школы за углом. И дети, разинув рты, такими же яркими стайками застывали под рябинами, разглядывая хохлатых птах. Кто-то щелкал телефоном. Кто-то, высунув язык, успевал ловить сыплющийся снег. Кто-то, заразившись общей суматохой уже макал товарища лицом в сугроб и, звонко смеясь, получал сдачу. Кто-то на карманную мелочь покупал у закутанной в шаль бабульки кулёк семечек и, отойдя от нее всего на пару шагов, высыпал его себе под ноги, с восторгом глядя на сгущающееся сизое пернатое облако.
    — Дети — они такие дети! — тяжко вздохнула Лида и отошла от окна. В офисе было тепло, тихо и даже как-то уютно. Принтер, шурша и щелкая, размеренно выплевывал черно-белые копии документов. В стеклянном чайнике, подсвечивающимся голубым неоном, закипала вода. И только через крошечную щелочку микропроветривания с улицы доносились смех детей, щебет птиц и сигналы машин. — Тебе чай или кофе?

   Иволева отрицательно качнула головой, даже не взглянув на Лиду, и вернулась к изучению документов, которые пару дней назад ей прислала подруга жены Алексея Кравцова — коллеги из соседнего отдела. Дело было до отвратительности банальным и, увы, в последние годы не редким.

      Практика деловых встреч на нейтральной территории давно стала для Ники нормой, но вот выезжать на дом было для неё в новинку.

      Загородный коттеджный поселок, украшенными ажуром живых изгородей и каменных заборов, ровными квадратами раскинулся на территории бывших черничников; имел свою школу, магазины.
      — Тут до озера минут десять всего ехать. При желании можно пешком дойти. Правда, далековато, — Алексей периодически поглядывал то на навигатор, то в окно, опасаясь проехать нужную своротку. Красивые особнячки европейского типа, голубые молодые ёлочки, массивные снеговики мелькали по обеим сторонам. — Мы у ребят были прошлым летом. Здесь действительно здорово. Мы даже с Лерой подумывали продать нашу хрущевку и купить участок рядом с Маринкиным, но… — Кравцов включил поворотник и свернул с главной дороги. — Дороговато. Не потянуть. А потом подумали, что, в принципе, нам и не надо. Это у них уже семеро, а у нас с Лерой только кот, и тот старый.
      Подъехав к огороженному строительным забором участку, Лёша уверенно припарковался.
      — Приехали.

      Участок был не менее 15-17 соток, около трети которого было изрыто траншеями, уже укрепленных опалубками. Кроме тоненьких заиндевелых яблонь и несостоявшегося фундамента, позади свалки пиломатериала, покрытого шапкой снега, пыхтела дымом из трубы баня.
      У ворот, возле брошенной бесхозной бытовки, их встретил высокий худой мужчина, возраст которого угадывался лишь по лучикам-морщинкам вокруг глаз и проседи в коротко стриженной черной бороде.
      — Леонид, — коротко представился хозяин, непроизвольно чуть склонившись в поклоне, словно офицер 18-19 веков.
      — Вероника, - по-деловому спокойно ответила юрист, ничем не выдав коснувшейся души улыбки.

      Тропинка к бане-дому тянулась вдоль траншей, из которых торчала кривая ржавая арматура. Поскользнувшись на замерзшей глине, Ника резко ухватилась за плечо Лёши, идущего впереди, и, пропуская мимо ушей опоздавшее предостережение хозяина, мысленно поклялась прижать застройщика к ногтю. Она давно привыкла к тому, что святого в людях осталось мало, но... Семь детей. Семь!
      Размахивая руками, как заправский экскурсовод, Леонид повторял Веронике уже услышанную от Кравцова историю, но теперь в красках и подробностях. Как, продав деревенский родительский дом и городскую квартиру, купили они с женой участок. Как Леонид с братьями своими руками построили полубаню-полудом — эдакую времянку, пока выбирали проект жилого дома. Выбирали долго, ходили по соседям, обсуждали, рисовали, искали в интернете. Хотелось всё сделать по-человечески, так, чтобы детям было оставить нестыдно. Даже обратились в архитектурно-проектное бюро, чтобы будущий дом соответствовал всем нормам безопасности, надежности, а также соответствовал климатической зоне. В общем, подошли к этому вопросу основательно, решили не заниматься самостроем, а обратиться к профессионалам. Застройщика выбирали тщательно, читая отзывы, проверяя имеющуюся на сайте документацию, рассматривая фото и видео уже законченных ранее домов.

      — У них на главной странице было написано: «Мы не строим дешево, конкуренцию таджикам не составляем». — Марина выставила на стол корзиночку с воздушным кокосовым печеньем, пока хозяин дома что-то искал в планшете. Чаинки красиво кружились в стеклянных чашках, медленно оседая на дно. — Ну, мы подумали с Лёней и решили: бог с ним с «недешево», главное, чтобы было качественно! Заключили договор, внесли аванс — два с половиной миллиона.
      — А знаешь, с чего началось?! — не замечая, как переходит на «ты», с усмешкой перебил жену Леонид. — С того, что к нашему участку подогнали бытовку и привезли таджиков. Выгрузили всё и уехали! Парней даже к электричеству не подключили. А там как раз в начале мая заморозки были. Вот они просто сидели в бытовке, в холоде, и моргали глазами. Даже пожрать им было не на чем приготовить.
      — Лёня сам провел им свет! — Женщина заглянула через плечо мужа в экран и покачала чему-то головой. — А прораб появился только через пару дней. Нам бы еще тогда задуматься.
      — В итоге: середина ноября, мы без дома, живем с детьми в бане. А этот гад на нас в суд подал, чтобы мы ему убытки возместили! Мы! Ему! Гаду! Убытки! Он нам за 2,5 ляма яму вырыл, а мы ему убытки принесли! Не он нам, а мы — ему! — мужчина в сердцах кинул планшет на стол. — Даже сайта не осталось, чтобы показать вам.
      — А мне сайт и не нужен, — спокойная улыбка чуть тронула Никины губы, но серые глаза так и остались внимательно-серьезными. — Мне нужен ваш договор и платежные документы. Кравцову, потягивающему рядом чай вприкуску с печеньем, ничего не надо было говорить, Иволева и без его комментариев знала, что возьмется за это дело. — Первое, необходимо провести независимую экспертизу, — Ника неспешно просмотрела бумаги, после чего на обороте своей визитки написала номер телефона и имя эксперта. — Скажите, что от Иволевой. Я предупрежу её предварительно о вашей проблеме и попрошу помочь. Вы можете найти другого эксперта, но грамотных специалистов, действительно разбирающийся в строительстве, — единицы, поэтому…
   Она ещё не договорила, а Марина уже забрала визитку.
   — Позвоню ей сегодня же, — пообещала женщина.
   Мягкая улыбка тронула чуть пухловатые губы. Эти люди Нике определенно нравились.
      — Хорошо. Сегодня-завтра на бумаге подробно опишите, что где когда и как всё произошло. Чтобы не ездить в город лишний раз, вышлите фото всех документов мне на почту. Она есть в визитке. Пока не будет готова экспертиза — этого достаточно.
    По идее, делать Иволевой здесь было больше нечего, но Алексей явно не торопился, и в итоге, придвинув стул и склонившись над телефоном, они вместе рассматривали фото детей. Счастье щедро лилось с экрана планшета, озаряя собой по-деревенски уютный домик. Теплый просторный предбанник, сочетавший в себе кухню и гостиную, а также чердак, переоборудованный под спальню, верой и правдой служили своим хозяевам уже третий год.


      Вернувшись в понедельник в свой кабинет, Вероника первым делом проверила мейл и скачала уже присланные фото документов.
      — Смотри, — Кравцов склонился над Иволевой, опираясь одной рукой на спинку его стула, и ручкой подчеркнул в договоре реквизиты компании, выделив фамилию директора. — Может, я не то припоминаю, но не его ли пару лет назад пытались привлечь к ответственности за нарушение техники безопасности? Тогда на стройке двое рабочих погибло. Нелегалов. Помнишь? Дело еще твой вел, кажется…
      Ника надела очки в тонкой перламутровой оправе и взглянула на разложенные листы. Фамилия и впрямь показалась знакомой. Но не только из-за истории с погибшими таджиками. Где-то ещё она видела эту фамилию, но вот где?..
    — Да, возможно. И? — Иволева не понимала, куда клонит Алексей.
    — На основании экспертизы мы составим Марине встречное исковое, а по-о-то-о-ом заявление в прокуратору напишем, — Вероника всё еще непонимающе смотрела на Алексея. Она и без него знала, что и когда делать. — Вор должен сидеть в тюрьме! — подражая голосу Жеглова, заявил Кравцов. — Поговори со своим следаком — наверняка у него с прошлого дела на нашего «клиента» что-то интересненькое найдется. Он ведь у тебя умный. Много чего замечает, что даже к делу не относится. И ты нам поможешь.
    Ника сняла очки и внимательно посмотрела на коллегу, оценивая размеры грядущего геморроя.
    — Тебе почему спокойно не живется? Может, ты не ту профессию выбрал? Тебе бы в отдел по расследованиям экономических преступлений, если такой существует. Или по борьбе с мошенниками.
    — Зачем? — искренне удивился Кравцов. — У тебя есть Нестеров, у меня есть Нюх!
   Вообще, непосредственность Алексея ей чисто по-человечески импонировала, но вот его способность находить «писец» в простом — напрягала не мало. Будучи младше Иволевой года на четыре, Кравцов оказался единственным из всего штата, кто сумел прогрызть к Нике лазейку, уверенно заняв позицию младшего брата.
    Ника терпеть не могла смешивать работу и личную жизнь, но чутье подсказывало, что поговорить с Нестеровым все-таки придется.
    — Ладно. Перебрось мне на мейл всё, что уже нашел, и подготовь копии по этому делу. Ты как взялся за него? Официально или по-дружески?
    — По-дружески, — как само собой разумеющееся сказал Лёша уже на выходе и, просияв широкой улыбкой, добавил: — И тебя прошу, так же.
      — Неси уже, паразит мелкий! — Ника раздражённо-пренебрежительно махнула рукой, и только смешинки в серых глазах выдавали её истинное отношение к происходящему.
      Всё это время, навалившись на стенд с образцами документов, Лида с нескрываемым сожалением наблюдала за молодым перспективным, но безнадёжно женатым человеком. Все ее коллеги или женщины или женатики. И как в такой компании найти себе мужчину? Девушка бросила в чашку с кофе пару кубиков рафинада и с тоской опять уставилась в окно, за которым всё еще носились по бульвару дети.

      В кармане пальто настойчиво гудел телефон. Ника нырнула в услужливо придерживаемую Кравцовым тяжелую стеклянную дверь, чтобы та не сыграла ей по лбу, и вышела на полукруглое заснеженное крыльцо. Свежий морозный воздух ворвался в легкие, обжигая.
      — Да, папа, — Вероника махнула на прощание Алексею рукой и переключилась на глубокий мужской голос, так похожий на Санин, только небольшая хрипловатость в нем выдавала возраст. — Не переживай, конечно, мы приедем на мамин юбилей. Саня уже дни под него взял на работе. … И я тоже. … Да. Приедем пораньше. … Не берет трубку? Это нормально, ты же знаешь. Вечером перезвонит. Я напомню. — Многозначительный хмык Василия Федоровича и едва слышный комментарий «перезвонит он, ага» Антонины Петровны вызвал у Ники непроизвольную улыбку. — Не переживайте. Мы вас тоже любим. Созвонимся еще.
     Сбросив звонок, она взглянула на время и направилась на общую парковку за коваными воротами, оставляя в сверкающем снегу дорожку из маленьких частых следов "треугольник-кнопочка", параллельную размашистому шагу Алексея.
    Лёшины следы поворачивали направо, но Нике туда было не надо, поэтому, поежившись от ветра и поправив шарф, она направилась прямиком к выстроенным кривым рядком машинам.

   Колокольчик мелодично звякнул, предупреждая о новом посетителе. Влажный аромат цветов, зелени и бумаги окутал Кравцова, едва тот шагнул внутрь. Средних лет полноватая женщина, удерживая в руках незаконченный букет, перевела уставший взгляд от клиентки на Алексея и радостно улыбнулась.
   — Привезли! — коротко извинившись перед девушкой, флорист выставила на стол орхидею. Золотисто-белые цветы и нежно-зеленые бутоны трогательно выглядывали из длинных узких листьев.
   То, что надо! Широко улыбнувшись, Лёша вынул из кошелька пятитысячную купюру.
   — Молодой человек! — специально растягивая слова, желая придать им как можно больше небрежности, девушка полуобернулась к Кравцову. — Вы вообще не видите, что… Алёша?!
   Сердце внутри болезненно ухнуло. Кравцов так и замер с протянутой рукой.
   — Леся! Леся Кораблева! — Раздражение сменилось внезапной радостью, подкрашенной чисто женской обиженкой. — Не помнишь?
   Леся знакомо надула губу, и Алексею на мгновенье показалось, что он снова в старших классах, на своем первом свидании со своей первой любовью.
   — Помню, — с запозданием расплачиваясь с флористом, хрипло ответил Кравцов. — Какими судьбами?
   — У начальницы день рождения. Сегодня отмечаем в офисе. Общий букет уже подарили, а этот от себя хочу, — Леся сдержанно-раздражённо выдохнула, наблюдая за уверенно-четкими движениями немолодых рук, уже упаковавших орхидею и теперь вновь принявшихся за ее букет. Колокольчик тихо брякнул, сообщая, что Кравцов ушел. — Ой, все. Просто дайте мне вон тот букет. — Кораблёва рваным движением кинула купюры на стол и, выхватив цветы, выскочила на улицу.


   Тонкие длинные пальцы легли на приоткрывшуюся дверцу, не давая Кравцову сесть в машину. Пушистая снежная бахрома мгновенно растаяла под горячей женской ладонью. Алексея окутало теплом, ароматами цветов и чуть сладковатых духов. Как во сне он обернулся к Кораблевой. Его серые глаза смотрели на неё с недоумением и несвойственной ему растерянностью.
   — Подвези меня, Алёша! — с трудом удерживая огромный ярко-красный букет, негромко попросила Леся, чуть склонившись к его уху. — Ты на машине, а я уже так опаздываю.
   Мигнула сигнализация, тихо заурчал мотор.
   — Красивая машина, — Леся щелкнула застежкой ремня безопасности и опустила козырек с зеркальцем, картинно поправляя нерастёкшуюся подводку. — Холодно-то как, Алеша. Такая зима… Сколько же мы лет с тобой не виделись?
    — С выпускного класса, — негромко ответил Алексей, выруливая со стоянки. А Леся болтала без умолку: о погоде, о природе, о том, что свободна, о том, что скучала. Кравцов и сам не понял, как обменялся с ней телефонами.
    — Я позвоню тебе, Алёша, — Леся забрала букет с заднего сиденья и, помахав ручкой, засеменила на высоких каблуках к широкой деревянной, с золотыми вензелями на стеклах, двери ресторана, расположенного в бывшем старинном особняке, некогда принадлежавшем какому-то купцу. Кроваво-красные розы на фоне белых стен и сверкающего снега смотрелись мистически-прекрасно.
    Алексей смотрел, как Кораблева, не обернувшись, скрылась за дверью, и, окинув потерянным взглядом зеленую крышу ресторана, голые деревья, полупустую улицу, завел мотор.

    От долгого ожидания пальцы ног уже болезненно покалывало, заставляя Иволеву пританцовывать. Фонарь над парковкой часто мигал и периодически гас, погружая добрую часть улицы в темноту. От этого становилось не по себе. И, как в детстве, казалось, будто кто-то во тьме наблюдает за ним. А ветки это не ветки — а чьи-то костлявые длинные руки, тянущиеся, чтобы схватить.
      Сверкнув фарами, на парковку въехала Лада Приора непонятного в темноте цвета. Но Нике и номера знать было не надо. Машину своего парня она бы узнала издалека по характерной вмятине возле фары, полученной в какой-то нереальной погоне и оставленной Саней, потому что «шрамы украшают машину».
      Ника не возражала. Лучше шрамы на машине, чем на мужчине. С неё уже хватило двух реанимаций за почти пять лет.
      Женщина нырнула в теплый салон и захлопнул дверь, гася огонек верхнего света.
      — Привет, — она привычно коснулась губ Нестерова легким поцелуем и протянула озябшие ладони к "печке". — Чего так долго?

      — Да так... Бумажная волокита. Сегодня труп нашли. Представь себе: средь бела дня посреди городского парка — огнестрел. А свидетелей — с гулькин... Будем пробивать всех штрафников на дороге с девяти до девяти тридцати. Быть может, ещё нароем парочку.

      Перенаправив тепло на ноги, Саня задержал взгляд на любимом лице. Кто-то сказал, что невозможно быть влюбленным в одного человека много лет, если этот человек уже тебе принадлежит. Чувства меняются. Обязательно. Так вот, Нестеров мог с уверенностью заявить, что всё это — псевдофилосовская чушь. Ну или просто он выбился из шаблона. Впрочем, ему было плевать. Он накрыл широкой горячей ладонью замёрзшие пальцы Ники, чуть сжимая их, и, одной рукой удерживая руль, уверенно влил Приору в мигающий красными и желтыми огнями поток машин, боковым зрением отслеживая, как она, откинувшись на подголовник, наблюдала за ним, постепенно согреваясь и закрывая глаза. До дома было добираться минут сорок. А по пробкам и того дольше.

      Большой рыжий кот радостно терся о хозяйские ноги, жалобно мявкая, словно жалуясь. Лёша повесил пуховик на крючок и, посмеиваясь, пару раз пригладил мохнатого товарища по крупной пушистой макушке.
      — И чем она тебя обидела в этот раз, Фомка?
      — Курицей обделила, — раздался громкий комментарий с кухни. — Потому что эта рыжая морда стащила кусок огурца прямо со стола.
      Лёша перевел вопросительный взгляд на разом погрустневшего кошака и неодобрительно покачал головой. Разорвав бумагу с цимбидиума* и сунув ее в угол прихожей, он торжественно шагнул на запах жареного цыпленка. Кот, не теряя надежды, следовал по пятам.

      Белая старомодная тюль, слегка одернутая в сторону, лениво покачивалась, пока Лера ставила на подоконник горшок с орхидеей и восхищенно поглаживала плотные золотистые лепестки.
      — Спасибо! — она обернулась к Лёше, с любовью наблюдая, как тот, навалившись на мягкую спинку кровати, уткнулся в телефон, что-то читая, сверяя вновь и вновь и делая стилусом пометки на экране. Они были женаты уже два года, а Лера всё никак не могла поверить, что её школьная любовь целует ее по утрам, уходя на работу, целует ее по вечерам, возвращаясь с работы, что у них есть общий дом, общий кот. Она знает, что у него есть под ключицей родинка. Они почти не общались в школе и закончили разные вузы. И, кто знает, может, никогда бы и встретились больше, если бы Аня не притащила его на вечер встречи. Его и бутылку текилы. «Из Мексики!» Именно этот рекламный Анин выкрик и ее высоко поднятую руку Лера помнила последними. А нет. Была еще добытая в школьной столовке соль и неровно резанный лимон, заранее приготовленный к чаю. Но до чая они уже не добрались. Утро было тяжелым, и если верить многогранным переливам боли в голове, то «да ладно, это почти сок из почти лилий» был первым, но отнюдь не последним в списке Лериных вчерашних побед. Но главный ее трофей спал рядом с ней, тяжело сопя в ее голое плечо. Лера и представить не могла, что случайный секс на школьном вечере встречи вдруг выльется в марш Мендельсона. И хотя Леша говорил, что он был сражен ее божественным танцем под «Цвет настроенья синий», а не только размером груди, Лера металась с вечными вопросами: «любит-не любит» и «быть или не быть», не в силах принять решение, пока Аня не выловила ее у подъезда и не дала ей четко понять: Лёша — это Леша. У него «случайных перепихонов» не бывает. — Мне очень нравится!
    — Иди ко мне, — он отложил телефон и откинул краешек одеяла, приманивая ее, словно Фомку, который уже и так сыто-довольно тарахтел у него под боком.
    Лера нырнула к нему в объятия, запоздало вспоминая:
    — А что с Марининым договором? Ты смотрел? Можно что-то сделать?
    — Да, конечно, я Веронику попросил помочь. Она уже договорилась с независимым экспертом. Всё будет нормально, не переживай.

   Телефон тихо заурчал на тумбочке. Леша мельком глянул на сообщение и выключил звук совсем.
   — Кто? — Лера было потянулась за сотовым, но Леша вдруг крепко обнял ее и подмял под себя, целуя шею, плечи, заставляя Леру хохотать и брыкаться.
    — Спам. Это просто спам.

    Пепел осыпался в стеклянное блюдце, любезно предоставленное барменом вместо пепельницы. Так и не дождавшись ответа на свои сообщения, Кораблёва иронично хмыкнула, убирая телефон в сумочку, и, спрыгнув с высокого стула, поспешила вернуться к шумному столу, в центре которого красовался огромный букет из красных роз.