Выбор

 
ДИСКЛЕЙМЕР:
1) Любое совпадение с реальными людьми или событиями является случайностью.
2) В повести имеются сцены сексуального характера, в связи с чем она не рекомендуется к прочтению лицам, не достигшим совершеннолетия.
3) Размещенные в повести стихи имеют прямые ссылки на имена их авторов и источники заимствования, что свидетельствует об отсутствии умысла у автора произведения присвоить чужую интеллектуальную собственность.

Глава 1

Пока мы живы, можно оглянуться,
Увидеть путь, с которого сошли.
От страшных снов очнувшись, оттолкнуться
От пропасти, к которой подошли.(1)

(Эдуард Асадов)


Когда ты неумолимо приближаешься к финишной ленточке своего жизненного пути, возникает потребность оглянуться в прошлое, посмотреть, как оно там было на старте, как складывался забег, участником которого ты стал по воле неведомых сил. И раз за разом испытать удивление от того, что эта, казалось бы, такая длинная дистанция с её извилинами, поворотами и препятствиями была пройдена тобой столь стремительно и свидание с Землей оказалось столь скоротечным.
У каждого жизнь складывается по-своему. У каждого своя судьба. Свой путь. От того, какая из дорог выбрана, зависит, с каким грузом ошибок, проступков, а то и преступлений человек подойдет к роковой черте. Много ли тех, кто пытается честно осмыслить этот выбор, кто может беспристрастно просканировать свою прошедшую жизнь? Увы, повседневная круговерть не позволяет порой заглянуть внутрь себя, совершить суд над собой. И только ощущение надвигающейся темноты понуждает человека исповедоваться перед самим собой.

2019

Губы Вадима Сергеевича прошептали строчки недавно услышанного стихотворения:

«А время текло… Менялось
С роддома и до погоста –
Рождение, юность, старость…
И вечный покой… Всё просто» (2)

Н-да, все просто. Вадим Сергеевич тяжело вздохнул, обвел взглядом стены больничной палаты и вновь погрузился в воспоминания. Медленно перелистывая страницы своей жизни, он пытался понять, всегда ли выбор был правильным, на каком повороте он свернул не туда, где оступился, когда и почему принял неверное решение.

1949

Пароход, стоящий у причала, показался маленькому Вадику сказочным исполином. В его чреве что-то гулко ухало, труба извергала черный дым, а маленькие человечки, что суетливо бегали по палубе, были похожи на трудолюбивых муравьев. Крепко вцепившись в мамину руку, Вадик шагнул на трап. Трап качался и скрипел. Вадику было страшно. Он пристально всматривался в лицо матроса, который с доброй улыбкой помогал пассажирам сойти с трапа на палубу судна, и судорожно торопил момент, когда крепкие мужские руки снимут его с этого шаткого настила.
Вступив на палубу, Вадик явственно ощутил мелкую дрожь под ногами. Пароходу словно живому существу не терпелось поскорее отправиться в плавание. Наконец швартовые были отданы, пароход медленно и плавно отчалил от берега и устремился к выходу из Авачинской бухты. Люди сгрудились на палубе и любовались панорамой уплывающего берега, на котором мелькали белые платки провожающих. Вадик наблюдал за всем этим безучастно, он знал, что его никто не провожает и что сюда он больше никогда не вернется.

***

- Больно! Пусти, гад!
- Что сучонок, попался! Я ж тебе говорил, не трепись, не суй свой нос, куда не надо.
Женька, известный в детдоме хулиган по кличке Жекан, удерживая Вадика одной рукой, кулаком второй больно бил по лицу. Слезы вместе с кровью из носа и рассеченной брови обильно капали на землю.
Все маленькие обитатели  детского дома боялись Жекана и старались лишний раз не попадаться тому на глаза. Наглый, властный и жестокий он мог без всякой причины задеть, обматерить или ударить любого, подчеркивая тем самым свое верховенство в детском коллективе. Ну а если уж появлялся хоть малейший повод, то пощады можно не ждать. Повод, да еще какой, Вадик ему только что предоставил.

Воспитательница Вера Алексеевна в который уже раз перетряхивала свою сумку в надежде найти там сегодняшнюю зарплату. Денег не было. Обливаясь слезами, она пыталась вспомнить, в какой момент и где сумка осталась без присмотра. Постепенно память восстановила картину дня. Получив деньги в кассе, она уложила их на самое дно сумки, дважды перепроверила, что они там покоятся, и повесила сумку в своем шкафчике в комнате для персонала. После ужина она уложила детвору спать и вернулась в воспитательскую, чтобы тоже перекусить и немножко вздремнуть перед ночным дежурством. Её разбудил истошный крик «Пожар!». Горел деревянный ящик с неубранным мусором в конце коридора. Вера Алексеевна схватила ведро, быстро наполнила его водой и бросилась к очагу пожара. Одного ведра оказалось мало. Пока она металась от горящего ящика к кухне и обратно, прошло минут десять. В конце коридора собралась детвора, разбуженная этим происшествием, и громко обсуждала случившееся. После того, как пожар был потушен, Вера Алексеевна успокоила детишек и отправила их досматривать сны. Вернувшись в воспитательскую, она решила поправить растрепавшуюся прическу. Гребешок был в сумке. Гребешок был, а вот денег не было.

Вадик после отбоя направился к столику дежурной, на котором воспитательницы обычно оставляли какие-то журналы с картинками и книжки. Сегодня дежурила его любимая Вера Алексеевна, и он знал, что она не станет прогонять его спать, даст посмотреть картинки, а может быть даже почитает какую-нибудь сказку. Веры Алексеевны не было, она еще, как видно, находилась в комнате для персонала.
Услышав крик о пожаре, Вадик рванулся было к другому концу коридора, но замер, увидев, как чья-то тень притаилась у дверей воспитательской, явно дожидаясь, когда оттуда выбежит Вера Алексеевна. Воспитательница не заставила себя долго ждать. После чего тень прошмыгнула в комнату. Вадик осторожно заглянул в дверной проем и громко ойкнул, увидев, как Жекан роется в сумке у шкафчика Веры Алексеевны. Воришка повесил сумку на крючок, закрыл шкафчик и направился к Вадику.
- Слушай сюда, малявка! Настучишь, голову снесу. Вякать не станешь, живи себе спокойно. Понял!
- П-понял, промямлил Вадик. Но это же…
- Молчи, сосунок! Советую тебе засунуть свой язык себе же в задницу. В общем,  я тебе всё сказал, а ты думай.

Вадик думал весь остаток ночи. На рассвете выбор был сделан. Он понимал, что этот выбор обрекает его на постоянные унижения и физические страдания. Но иначе поступить  он не мог.

Веру Алексеевну любили все. Она никогда не повышала голос, умела спокойно и терпеливо объяснить свои требования, по справедливости рассудить спорящих, приласкать и успокоить обиженных или просто загрустивших. Многие знали, что незадолго до войны она вышла замуж и вскоре же получила похоронку. Не успев завести своих детей, она из детского дома привела в свой дом девчушку и мальца. Каково ей было их подымать, сколько житейской изворотливости требовалось, чтобы их прокормить и одеть, можно было только догадываться. И почти каждый из детишек мечтал о том, чтобы двери дома Веры Алексеевны когда-нибудь открылись и для него.
Втайне мечтал об этом и Вадимка. При взгляде на Веру Алексеевну губы непроизвольно шептали «мама». Он старался как бы невзначай прикоснуться к её руке, поймать её взгляд, заговорить с ней и услышать её ласковый голос, ответить улыбкой на её улыбку.
Ну разве мог он из-за угроз какого-то там Жекана предать свою любовь? Да пусть ворюга хоть убьет его, но мама Вера должна узнать всё.

Сор из избы директор детского дома решил не выносить. Не настаивала на этом и Вера Алексеевна. Всё в детдоме осталось по-прежнему, резко изменилась только лишь жизнь Вадимки. Жекан свое слово держал. Каждая его встреча с Вадимкой заканчивалась зуботычиной и оскорблениями. Но настоящую боль он испытывал от того, что запуганные Жеканом детдомовцы всячески сторонились его, не звали в свои игры, старались не заговаривать с ним и отворачивались, когда он пытался заговорить сам. Даже Пашка, его лучший друг и сосед по койке, прятал глаза, смущенно улыбался, но не переходил границу, которую Жекан очертил вокруг Вадимки. Вадик молча страдал от несправедливости и обиды. Синяки и ссадины он тщательно скрывал от взрослых, стараясь как можно реже попадаться им на глаза. Так продолжалось полгода. Но однажды произошло событие, которое перевернуло всю Вадимкину жизнь.

Нина и Сергей были женаты уже три года, однако детский смех так и не зазвучал в их доме. Сергею был нужен сын. Он все чаще и чаще говорил об этом Нине. Она чуть ли не каждую ночь увлажняла слезами свою подушку, тайно молилась, перезнакомилась со всеми знахарками в округе, но радость зачатия всё не приходила.
Сергей был мужик видный. Высокий, статный, широкоплечий, он притягивал к себе женские взгляды, от которых Нине становилось тревожно. Рядом с Сергеем она выглядела не столь эффектно. Невысокого роста, с пухленькой фигурой, Нина выделялась разве что большими серыми глазами и милой, очень доброй улыбкой. Бабья интуиция подсказывала ей, что удержать мужика от соблазна приударить за какой-нибудь красоткой, голодной до мужских ласк, можно разве что ребеночком. Отчаявшись завести собственного, она однажды предложила мужу взять малыша из детского дома. Сергей отверг с порога эту, как ему показалось, совершенно бредовую идею. Но известно, что вода камень точит. Нина терпеливо внушала мужу, что это нужно не только им. Этот благородный поступок поможет маленькому существу вырасти не каким-нибудь бандитом, а достойным человеком, быть может даже продолжателем его военной династии. Удивительно, но именно этот аргумент убедил Сергея согласиться с женой.

Их появление в детском доме произвел настоящий фурор. С окончания войны сюда не заглядывал никто из посторонних, тем более с целью взять на воспитание кого-то из малышей. А то, что эта пара пришла в детдом, имея такие планы, стало понятно сразу. Женщина ласково улыбалась и шарила глазами по детским лицам. Мужчина в военной форме о чем-то деловито беседовал с директором детдома. Потом они втроем уединились в директорском кабинете и не выходили оттуда очень долго.
Девчонки разбежались по своим комнатам, чтобы прихорошиться. Мальчишки сбивались в стайки и шумно обсуждали перспективы. Сошлись на том, что взять должны самого крепкого и сильного. Дохляк кому нужен? Самым крепким и сильным был, безусловно, Жекан. Так считал и сам Жекан. Он победно окидывал взглядом собравшуюся малышню, отпуская язвительные замечания по поводу их  физических достоинств.
Наконец двери директорского кабинета отворились и трое собеседников оказались перед толпой детворы.  Дети молча смотрели на взрослых, в их глазах читался немой вопрос.
Директор смешался, что-то пробормотал себе под нос и охрипшим от неожиданного волнения голосом произнес:
- Вот, ребята, значит так. Вот это Сергей Васильевич и Нина Андреевна. Они хотят взять к себе одного из воспитанников нашего детдома. Они хотят взять мальчика.
У девчонок мгновенно навернулись слезы на глаза, а Жекан громко хмыкнул. Директор покосился на него и продолжил:
- Им нужно осмотреться, поговорить с вами, и потом они скажут, кого они хотят приютить у себя.
Вперед шагнула Нина:
- Ребятки, милые, простить нас. Вы все такие славные, но взять к себе мы можем только одного. Простите.
Нина смахнула слезу и виновато взглянула на Сергея. Тот зычным голосом произнес:
- В общем так, малышня, сопли не распускать! Родина о вас заботится, а вы растите и готовьте себя к труду и обороне.
Директор крякнул и велел всем расходиться по местам.

Жекан ходил довольный. Он неожиданно подобрел, никого не задирал и даже не отвесил оплеуху подвернувшемуся Вадику.
- Ну что, хиляк, скоро расстанемся. Но ты не расслабляйся, я никогда и ничего не забываю.

На следующее утро Нина пришла в детдом с большим кульком разноцветных конфет-подушечек. Первым, кого она встретила, был Жекан.
- Здравствуйте, Нина Андреевна! - Широкая улыбка не сходила с его лица.
- Здравствуй! А как тебя зовут? - Нина протянула Жекану кулек с конфетами.- Бери, угощайся.
- Спасибочки, но вы конфетки лучше мелким отдайте, они сладкое любят. А меня Женей зовут. Мне скоро будет одиннадцать лет, и я здесь самый сильный!
- Молодец! А что ты умеешь делать? Что любишь?
- Да я всё-всё умею. И гвозди забивать, и пилить, и огород вскопать смогу. А люблю играть в ножички. Я у всех выигрываю! И еще я отжиматься от пола могу. Аж восемь раз! Другие пацаны только по одному или два раза могут, ну кто-то может три, вот Петька может. А все остальные слабаки.
К беседующим стали подходить другие ребята. Жекан исподтишка показал им кулак, и они отошли. Но Нина этот жест заметила.
- А ты, наверное, здесь среди ребят самый главный?
- Ну, вообще-то да. Меня все уважают и слушаются.
- Ну ладно, Женя, иди играй. Я здесь еще немного побуду.
Нина приобняла Жекана, потрепала его волосы и легонько подтолкнула в спину.
Жекан с неохотой отошел. Не успел он рассказать обо всех своих достоинствах. Эх!
Тут же Нину обступила стайка девчушек.
- А почему вы девочку не хотите взять? Она бы вам помогала всегда. И полы помыть и посуду, и прибраться, и обед даже приготовить, картошку там почистить. И вообще. А от мальчишек какой толк, они только и знают, что хулиганить и разбить что-нибудь могут.
- Девочки, миленькие, дядя Сережа хочет, чтобы у него был сын и чтобы потом он стал военным, как и он сам.
- Да, конечно, - разочарованно протянула одна из девочек, - мальчишкам всегда везет. А может кто-то из ваших знакомых хочет девочку. Вы спросите, по-жа-луй-ста!
- Я обязательно спрошу, - пообещала Нина, не особо, однако, надеясь, что удастся помочь кому-то из обитательниц детдома. Послевоенная жизнь была нелегкой, и прокормить лишний рот могли далеко не все.

Нина приходила в детдом еще три раза и обязательно с большим кульком сладких подушечек. Она сумела пообщаться со всеми мальчишками. Как-то так получилось, что её собеседником чаще всего становился Женя. Но про него Нина уже всё поняла. Как бы Женя не старался представить себя с самой лучшей стороны, свое истинное нутро от внимательной и чуткой Нины скрыть ему не удалось.
Нина всё чаще приглядывалась к щупленькому мальчишке, на лице которого она заметила синяки и ссадины.
- Скажи, тебя кто-то бил? Кто-то обижал?
- Нет, что вы. У нас здесь всё хорошо, кормят хорошо, сказки читают. И никто никого не обижает.
- Вадик, тебя ведь так кажется зовут, - Вадик кивнул, - а почему ты не хочешь сказать мне правду? Вот откуда у тебя этот синяк под глазом?
- Да я просто упал. Шел, споткнулся и упал. Что тут такого?
- Ну ладно, упал так упал. А сколько тебе лет? Ты давно здесь?
- Мне уже пять. А здесь я всегда. В общем, я не знаю. Вы лучше у Веры Алексеевны спросите, она знает, наверное.
- Вера Алексеевна это ваша воспитательница?
- Да. Она очень хорошая!
Нина смотрела в серые и такие грустные глаза мальчишки, и теплота наполняла её сердце. Ей хотелось побольше побыть с этим малышом, поговорить, потискать его в своих объятиях. Что-то неведомое подсказывало ей: это твой сын.

Возле дверей директорского кабинета было шумно. Все ждали, когда оттуда выйдут директор, Сергей Васильевич и Нина Андреевна. Впереди всех и прямо напротив дверей стоял Жекан. В этот раз он был серьезен и сосредоточен. Решалась его судьба, и он обдумывал, какие первые слова он скажет своим новым родителям.
- Дорогие ребята, - голос Нины дрожал, - попрощайтесь с Вадиком, мы его забираем.
- Гадство! Почему так? - Жекан не мог поверить услышанному, - почему этот сопляк? А я? А меня?
Он грубо оттолкнул стоящих рядом и ринулся к Вадику.
- Ты! Ты! Я  убью тебя! Гаденыш, гавнюк поганый, я.. я…
Директор и Сергей едва успели  оттащить разъяренного Жекана от испуганного и ничего не понимающего Вадика.
Жекана отвели в директорский кабинет, а детвора стала обступать Вадика. Прощались молча, кто-то обнимал, кто-то просто жал руку, завистливо заглядывая в Вадимкины глаза. Девчонки всхлипывали, они до последнего надеялись, что решение будет изменено в пользу одной из них.
Подошел Пашка. Друзья обнялись.
- Ты, Пашка, держись.
- Удачи тебе, Вадик.
Из кабинета в сопровождении Сергея Васильевича вышел насупившийся Жекан. Зыркнул глазами в сторону Вадика, показал ему кулак.
- Мы еще встретимся! Я тебе не прощу, гаденыш!

***

Вновь встретиться им было суждено только через сорок два года. И встреча эта поставила Вадима еще перед одним, но гораздо более жестоким выбором.

       (1) Э.А.Асадов «Пока мы живы» (полный текст: http://asadove.ru/poka-my-zhivy)
       (2) Ирина Самарина-Лабиринт «Всё просто…» (полный текст: https://www.stihi.ru/2016/04/14/728).


Глава 2

1966

Свое свидетельство о рождении Вадим впервые увидел, когда пришла пора получать паспорт гражданина СССР. Он обратил внимание на странную запись в верхнем правом углу: «Повторное». Расспросы родителей ничего не прояснили. Отец молча от него отмахнулся, а мама пыталась что-то объяснить, но как-то очень невразумительно, чем укрепила его в своих сомнениях.
С недавних пор он стал задумываться о своем происхождении. Внешнего сходства не было у него ни с отцом, ни с матерью. Не было и той особой близости и теплоты, какую он наблюдал в отношениях между родителями и детьми, бывая в домах у своих друзей.  Отец держал себя с ним холодно, редко снисходил до разговоров, никогда не расспрашивал о его делах и даже не интересовался результатами учебы в школе. Сильно удивился, когда узнал, что сын стал призером юношеского чемпионата Белоруссии по легкой атлетике. Вадим ощущал дистанцию между ними, пытался несколько раз как-то преодолеть её, но потом смирился. Мама была гораздо ближе. С ней он мог поделиться радостью и печалью, мог услышать от неё совет, как поступить в той или иной ситуации. Но вот так, чтобы замереть от ласкового поглаживания по головке, ощутить тепло её рук на своих щеках, услышать шепоток признания в любви, так было, наверное, только в далеком детстве. А тут еще эта непонятная запись в свидетельстве о рождении…

Тайна его появления в этой семье открылась только после того, как мама тяжело заболела. В это время он заканчивал учебу в военном училище, оставалось всего пара месяцев до выпуска. Оформив краткосрочный отпуск, он примчался домой и нашел маму на больничной койке в полной неподвижности и с потерей речи. Врач сказал, что это необратимо, лечение невозможно и надо её забирать из больницы. Забирать куда? Отец уже как год жил в новой семье, вести маму в пустые стены дома, где не было ни ухода за ней, ни присмотра, было нельзя. Упросив врача оставить маму в больнице еще на несколько дней, он вернулся в училище и написал рапорт об увольнении с военной службы. В тот же день рапорт дошел до начальника училища, и Вадим был вызван на беседу. Генерал Низовцев внимательно выслушал печальный рассказ, задал Вадиму несколько уточняющих вопросов и после недолгого молчания сказал:
- Значит так, курсант Старков, рапорт ваш я не подписываю. Вы обязаны окончить учебу, получить офицерские погоны и продолжить службу в Вооруженных Силах страны. Что касается ваших семейных обстоятельств, то поступим так. После окончания училища я направлю вас служить в часть, где вы смогли бы в кратчайшие сроки получить квартиру. Маму вы заберете к себе. Постарайтесь обеспечить ей нормальный уход, но так, чтобы это не сказывалось на службе. Ясно?
- Товарищ генерал, так ведь пройдет еще ни один месяц, а маму надо забирать из больницы уже сейчас.
- Относительно этого не беспокойтесь, мы примем меры. Идите и готовьтесь к выпускным экзаменам.

Меры были приняты. Горком партии получил письмо за подписью начальника училища, где были изложены обстоятельства дела.  Отец был вызван на ковер и ему было
предложено решить проблему, в противном случае его ждало расставание с партбилетом и с руководящей должностью на одном из предприятий города.
Мама была отправлена отцом к своей сестре на Урал. Когда Вадим прилетел туда, чтобы забрать её, он услышал от своей тети, что так подло поступать с отцом было нельзя:
- Он ведь воспитал тебя, кормил, поил, одевал, а ты побежал жаловаться на него в горком. За мать, видишь ли, заступился. А если хочешь знать она тебе вовсе и не мать. Тебя в детском доме взяли, когда тебе только-только пять лет исполнилось. Ты что, разве этого не помнишь?
Вадим не помнил. Первые детские воспоминания Вадика были связаны с плаванием на пароходе. Море штормило, судно бросало по волнам как щепку. Вадика окружали серые от страха и морской болезни лица взрослых и детей. Среди них было и измученное лицо мамы, иногда рядом появлялся человек, которого он называл папой. Он успокаивал маму, подмигивал Вадику, и говорил, что скоро всё закончиться, еще немного и корабль пристанет к берегу.

***

Квартиру в части, куда Вадим прибыл для прохождения дальнейшей службы, ему выделили без всякой очереди. Весть о беде молодого офицера мгновенно облетела военный городок. Ему сочувствовали, старались всячески поддержать, помочь. Особенно тронуло Вадима предложение молодых женщин, вызвавшихся помыть маму в ванне. Он был рад этому, вид голого женского тела его очень смущал. Вадим старательно отводил глаза от маминой груди и паха, когда приходилось совершать водные процедуры. Женщины приходили раз в неделю, меняя друг друга. Только Катя приходила каждый раз. Вадиму нравилась эта женщина. Она была умна, начитана, легко поддерживала разговор на любую тему и к тому же была красива. Вадим всегда любовался её великолепной фигурой, богатой копной рыжих волос на голове, большими карими глазами. Он не очень удивился, когда узнал, что Катя играет на сцене областного драматического театра. Кому ж еще блистать перед зрителями, если не Екатерине!

В тот раз Катерина пришла одна, без напарницы. Вадим помог ей раздеть маму и погрузить в ванну.  В ванной комнате было жарко. Смахнув в очередной раз пот со лба, Катя сказала:
- Вадик, ты меня извини, конечно, но я уже вся сопрела. Я, пожалуй, разденусь.
Вадим ничего не успел ответить, как Катя оказалась в одних трусиках и полупрозрачном бюстгальтере. Сглотнув слюну и позабыв обо всем, Вадим бесстыдно уставился на девичью грудь.
Катя усмехнулась, - Вот что, ты давай-ка шагай отсюда, я сама управляясь, а когда закончу, я тебя позову.

Уложив маму в постель, Катя сказала:
- Я пойду, душ приму. Ты не хочешь?
Вадим отрицательно мотнул головой. Катя пожала плечами и отправилась в ванную.
Вадим стоял у дверей ванной комнаты, слышал, как Катя плескалась, фыркала под струями душа, напевала какую-то песню и явно не торопилась выйти из ванной. Вадим знал, стоило ему войти туда и ЭТО произойдет. Не случайно же дверь в ванную осталась не запертой, не просто же так Катя спросила его: «Ты не хочешь?».

Потом они сидели в кухне, пили чай, и Катя увлеченно рассказывала о предстоящей премьере в театре. Неожиданно она замолчала и, чуть покраснев,  смущенно произнесла:
- Вадик, я вообще-то могла бы не приходить сюда каждый раз, а остаться здесь. Остаться навсегда. С твоей мамой мы поладим, она, кажется, ко мне неплохо относится и мне вовсе не в тягость ухаживать за ней. А тебя, дурака, я люблю. Вот.
Вадим обомлел. Больше всего ему  хотелось  сейчас заключить Катюшку в свои объятия, зацеловать, шептать ей слова любви. Признаться, что она снится ему по ночам, что об иной жене он и не мечтал.  Но…  Мог ли он разрушить чужую семью? Как ему потом смотреть в глаза своему другу-однополчанину? Нет, поступить так он не имеет право, не должен. Совершить такое было бы подло, бесчестно.
Выбор был сделан. С Катериной они больше не встречались.

***

Жизнь шла своим чередом. Полеты, дежурства, учения, стрельбы, тренировки. Повседневные армейские будни. А дома больная мама, которая требовала постоянного ухода и внимания. Времени на личную жизнь не оставалось абсолютно. Выбраться в город, как это делали его молодые друзья, Вадим не мог. А те дразнили его своими рассказами о знакомствах с прекрасными девушками, о романтических свиданиях и любовных приключениях. Разбушевавшиеся гормоны не давали покоя молодому здоровому организму. Все чаще взгляд Вадима подолгу задерживался на юных женах своих однополчан. Но опомнившись, он одергивал себя, строгое табу нарушить было нельзя. Время от времени ему приходилось слышать совет, жениться, мол, тебе надо. Вдвоем всё ведь полегче будет. А так совсем изведешь себя.
Вадим призадумался, а может действительно жениться? Вот только на ком? По-настоящему влюбиться он еще не успел. Катя не в счет. Знакомые девушки у него, конечно, были. Но отношения с любой из них нельзя было назвать серьезными, так, несколько волнительных вечеров под луной, несколько поцелуев, потом не слишком активная переписка, вот и всё. Поразмыслив немного, Вадим решил написать письма трем девушкам, знакомство с которыми давало, как ему казалось, перспективу на продолжение. Текст писем был примерно одинаков: «Я долго думал о наших взаимоотношениях и понял, что наша дружба могла бы перерасти в нечто более серьезное. Если ты, конечно, не против. В общем, предлагаю тебе стать моей женой. Есть, правда, одно обстоятельство, о котором я обязан тебе сообщить и которое может повлиять на твое решение. Со мной живет тяжелобольная мать. Это конечно придаст определенные неудобства и трудности для нашей совместной жизни. Я хотел бы предложить тебе приехать, на месте оценить ситуацию и после этого принять решение. Ставить тебя перед неожиданным фактом мне не хотелось бы».

2019

Вадим Сергеевич тихо выругался, ну и дураком же я был. А приехали бы все трое разом? Веселый номер получился бы. Да, молодость, молодость. Тогда казалось, что всё происходящее – это что-то вроде черновика. Потом, со временем, всё перепишется на чистовик, исправятся все ошибки, подчистятся все помарки.
В палату вошла медсестра, принесла горсть таблеток и фонендоскоп. Измерила давление.
- Вадим Сергеевич, у вас давление подскочило. Вас что-то встревожило? Я сейчас врача позову.
- Не беспокойтесь, Леночка, всё хорошо, и врача звать не надо. Таблеточку сейчас приму, подремлю немножко, и всё нормализуется.

1966

Приехала только Галина.  Двое других на письма не ответили.


Глава 3

1990

Самолет плавно коснулся бетона взлетно-посадочной полосы и в конце пробега замер напротив здания аэропорта Хабаровск.
Итак, резюмировал Вадим Сергеевич, что же мне удалось узнать в Петропавловске-Камчатском? Удалось, прежде всего, выкроить время от служебных дел и посетить родильный дом в Сероглазке, детский дом, отдел ЗАГСа и несколько архивов.

Разговор с администрацией роддома и руководством детдома результат не принес. Каких-то свидетельств о Вадиме Старкове там не обнаружилось.
В ЗАГСе к его необычной просьбе отнеслись внимательно, да и трудно было отказать симпатичному моложавому полковнику. Его провели в комнату, где хранился архив,  и предложили самому покопаться в папках. Вадим Сергеевич растерялся, папок было много, они стояли и лежали на стеллажах, столах и даже на подоконниках. Как найти в этой груде бумаг одну-единственную запись, он себе не представлял.
Видя его отчаяние, к его поискам подключилась молодая сотрудница ЗАГСа. Дело пошло быстрее.  Наконец в одном из журналов обнаружилась запись о регистрации Старкова Вадима Сергеевича. Там же была приписка: «Свидетельство выдано повторно. См. запись в журнале №127 стр. 64». Нашли и этот журнал. Там была записано, что Фурсов Вадим Владимирович родился тогда-то (дата совпадала с записью о рождении Вадима Старкова). Мать Вадима – Фурсова Александра Петровна, отец – в этой графе стоял прочерк. Была еще отсылка на запись в другом журнале о выдаче свидетельства на имя Старкова Вадима Сергеевича. На вопрос Вадима Сергеевича, что всё это значит, последовало объяснение, что запись о Старкове Вадиме – это регистрация факта усыновления Вадима новыми родителями: Старковым Сергеем Васильевичем и Шевченко Ниной Андреевной. Что касается кровных родителей, то об отце сведений нет, а судьба матери неизвестна. Нужно искать в различных архивах.
- Мы попытаемся что-то найти у себя, в случае удачи вам сообщим. А вам надо поездить по ведомственным архивам. И советуем начать с архивов морских пароходств, много женщин в годы войны работали именно там.

Архив рыболовецкого флота и архив каботажного флота удачи не принес. Повезло в архиве морского торгового пароходства. Заведующая архивом Андронова Татьяна Михайловна со знанием дела стала перебирать архивные папки, и вскоре был обнаружен документ о гибели в марте 1945 года торгового судна «Чапаев». В списках погибшего экипажа значилась фамилия Фурсовой Александры Петровны. Это была мама Вадима. Но кто отец?
- Знаете, Вадим Сергеевич, - высказала свое предположение Татьяна Михайловна, - длительные плавания нередко способствовали сближению мужчин и женщин и вероятность того, что отцом Вадима мог стать кто-либо из моряков этого судна исключать не следует. А искать надо прежде всего среди Владимиров, не случайно же Вадиму в первом свидетельстве записали отчество Владимирович.
В разговор вступила еще одна сотрудница архива:
- В морских коллективах есть свои нюансы взаимоотношений. Издавна повелось так, что если на корабле оказывалась женщина, то, вы уж простите меня, «право первой ночи», а возможно и всех последующих ночей принадлежало капитану корабля. Давайте посмотрим, как звали капитана «Чапаева».
Архивный документ свидетельствовал, что экипаж трагически погибшего судна возглавлял Константин Косых. Но при этом выяснилось, что Косых был первым помощником капитана. Капитан же остался в тот раз на берегу из-за какого-то серьезного заболевания. И звали капитана Владимир Серов.
Теперь следовало установить, был ли экипаж постоянным или в каждое плавание набирался новый состав. Да, незначительные расхождения в списочном составе имелись, но капитаном был все тот же Владимир Васильевич Серов, а членом экипажа числилась Александра Петровна Фурсова. Разумеется, это ничего не доказывало, но давало слабую надежду на установление тайны рождения Вадима.
Если Владимир Серов был отцом Вадима, то почему графа «Отец» в свидетельстве о рождении была не заполнена?  Ответ на этот вопрос напрашивался один: сын у Александры появился вне брака. Почему? У Владимира в это время была другая семья? Или они с Александрой просто не успели зарегистрировать свои отношения? Или были какие-то другие причины?
Разъяснить ситуацию мог только сам Владимир Серов. И только в том случае, если он действительно был отцом Вадима и если согласится подтвердить этот факт.
По архивным справкам удалось выяснить, что после трагической гибели своего экипажа Владимира Серов списался на берег и уехал во Владивосток.
Поиски надо было продолжать во Владивостоке.


Глава 4

1967

Галина приехала всего на один день. Деловито осмотрела квартиру. Подошла к маме, что-то ей сказала. Мама в ответ кивнула головой. Сделать то, что обычно делала Катерина, Галина как-то не догадалась.
У неё был билет на утренний поезд, и вечером Вадим поехал провожать её в город. Решили переночевать в гостинице «Волга». Там часто останавливались офицеры авиагарнизона. Их здесь знали и привечали. Вели офицеры себя прилично, были вежливы и одаривали сотрудниц гостиницы маленькими презентами. Отдельный номер Вадим получил без проблем, хотя в регистратуре народу толпилось немало.
Устроившись с ночлегом, парочка спустилась в ресторан. Метрдотель приветливо поздоровался с Вадимом и тут же нашел столик для двоих в переполненном зале. Офицерам и здесь всегда были рады. Не раз и не два они помогали утихомирить разбушевавшихся посетителей, никогда не скупились на чаевые.
Выпили, хорошо закусили, потанцевали и вернулись в номер. Галина быстро разделась и нырнула в койку. Вадим последовал за ней. Девушка тут же прильнула к нему горячим телом. Вадим впервые оказался в одной постели с обнаженной девушкой, и то ли от  волнение, то ли от излишней дозы алкоголя его суетливая возня закончилась тем, что на Галинины бедра исторглась изрядная порция горячей липкой жидкости.
- Ой, ты кончил, что ли? Вот дурак!
Галя еще что-то злобно прошипела и убежала в ванную. Когда она вернулась, Вадим уже спал. Девушка еще долго ворочалась, не в силах подавить досаду.

К поезду они едва успели.
- Ну, так ты как, приедешь?  - спросил Вадим.
- Не знаю, видно будет. Я тебе напишу.
Через месяц пришло письмо. В нем Вадим извещался, что к свадьбе всё готово. Подавать заявление в ЗАГС Галина ходила вместе с отцом. Работницу ЗАГСа они сумели убедить, что жених находится в загранкомандировке и сможет приехать максимум на один-два дня, чтобы расписаться и сыграть свадьбу. Свадьба должна состояться сразу после первомайских праздников.
Вадим подал рапорт с просьбой предоставить краткосрочный отпуск и третьего мая был уже там, где должен был решиться важнейший вопрос его жизни.

Перед поездкой в ЗАГС все собрались на квартире Галининых родителей. Здесь же должна была состояться и свадьба. Гостей было немного, родители Гали, её младшая сестра и несколько Галиных подруг. Вадим смог пригласить только бывшего командира взвода лейтенанта Башмакова и своего лучшего друга Петра Смирнова.
Во время сборов в ЗАГС произошел эпизод, который впоследствии вспоминался Вадиму неоднократно. По какому-то незначительному поводу Галина закатила истерику. Наблюдая за скандалом,  Вадим сказал:
- Что же это я делаю, Петя? Зачем мне всё это? Может мне уйти?
Друг только крепко сжал его локоть и ничего не ответил.

Брачная ночь не удалась. Как Галина не ластилась к Вадиму, страсть у того так и не возникла.
- Так ты у меня, муженек, импотент, что ли? -  зло выговаривала утром Галина. - Там в гостинице мимо кассы и здесь продрыхал всю ночь. Мне что, пальчик себе разрезать, чтобы все убедились в моей невинности и в твоих способностях? Вот же я дура!

2019

Воспоминания прервала медсестра. Она вновь измерила давление, покачала головой и молча вышла. Вадим Сергеевич прикрыл глаза.  Когда он открыл их вновь, то удивился окружающей его темноте. Тугим обручем сдавливало грудь.  Где-то совсем рядом слышались глухие голоса.  Он хотел спросить, что с ним и где он, но язык не слушался, а из горла издался сиплый хрип.
- Лежите спокойно, сейчас вам будет лучше.
Светать стало быстрее, голоса звучали все более отчетливо.
- Ну, вы, Вадим Сергеевич, нас и напугали. Чего это вы удумали, а?
Вадим в ответ широко улыбнулся и громко пошутил. Врачи увидели, как кривая гримаса исказила его лицо и услышали невнятный шепот.

Через пару суток Вадим Сергеевич наконец-то пришел в себя. Рядом сидела жена Марина, пальцы её рук сжимали его ладонь.
- Доктор, он очнулся!
В палату вбежал заведующий кардиологическим отделением.
- Марина, вы выйдите, пожалуйста. Мы тут поколдуем немножко, а потом вас позовем.

- Вадик, что случилось? Врачи мне говорили, что ты идешь на поправку и тут вдруг…  Из-за чего ты расстроился? Знаешь, я заберу у тебя планшет и смартфон. Врачи же говорили мне, что тебе нужен полный покой и никакой информации извне, а я вот не послушалась, уступила тебе. А ты, наверное, опять этих политических шоу насмотрелся. Так от них и здоровый человек  может скопытиться. Лучше я тебе книжки читать буду, веселенькие. Вот я Задорнова принесла. Правда юмор у него такой, что иногда даже плакать хочется.
- Ладно, ладно, чего ты раскипятилась? Все нормально. Ты расскажи лучше, что там у вас новенького? Как внучки? Знаешь, я очень скучаю без них, ты бы привела их как-нибудь.
- Хорошо, приведу. Они все время спрашивают о тебе и тоже скучают.
Поговорили еще с полчаса. Потом в палату вошла сестра, сделала больному укол и попросила Марину особо не задерживаться, так как Вадиму Сергеевичу нужно обязательно поспать.

Сон не шел. В памяти всплыла первая встреча с сестрой Татьяной.


Глава 5

1991

Дверь отворила миловидная женщина лет сорока-сорока пяти.
- Вы к кому?
- Здравствуйте! Мне нужен Серов Владимир Васильевич.
- Это мой папа. Но его нет. Он умер. Умер два года тому назад. А что вы хотели?
- Простите, я не знал.  Понимаете, - Вадим смутился, - есть основания полагать, что Владимир Васильевич мой отец.
- Что? Ваш отец? То есть вы хотите сказать, что я ваша сестра? Ну, вы даете! У меня никогда не было и нет никакого брата. Вы что-то напутали. До свидания!
Женщина попыталась закрыть дверь, но Вадим дверь придержал.
- Извините, вас как зовут?
- Татьяна.
- Татьяна. Татьяна Владимировна, значит?
- Да, Татьяна Владимировна.
- А меня зовут Вадим Сергеевич. Если бы вы, Татьяна Владимировна, пожелали выслушать меня, то возможно не были бы столь категоричны. Знаете, в жизни ведь всякое случается.
Татьяна немного подумала.
- Хорошо, входите.
Татьяна слушала Вадима не перебивая, внимательно вглядываясь в его лицо. Когда Вадим закончил свой рассказ она долго молчала.
- Знаете, Вадим Сергеевич, всё это конечно очень интересно, но фактов-то нет.
- Да, вы правы, фактов нет. Именно поэтому я и хотел встретиться и поговорить с Владимиром Васильевичем. Но вот опоздал, к сожалению. Может мама что-то знает?
- Мама тоже умерла, еще до папы. А вы знаете, у меня муж родом с Камчатки и у него там хорошие связи. Я его попрошу, может быть что-то и удастся узнать. Вы оставьте свой номер телефона, в случае удачи я вам позвоню.
Удивительно, но Татьяна как-то сразу прониклась доверием к офицеру, и по мере его рассказа чувство симпатии становилось всё сильнее. В его лице угадывались папины знакомые черты. Характерный жест, каким он поправлял волосы, манера говорить, тембр голоса, - всё напоминало ей отца.
Попрощались тепло, пожелав друг другу удачи. Таня подошла к окну и смотрела, как Вадим удаляется от дома. Она невольно вскрикнула, в его походке явственно виделся отец.  Последние сомнения развеялись, да, это был её брат.
В свое время Татьяна окончила училище изобразительных искусств, продолжала писать картины, особенно ей удавались портреты людей. Она достала ватман, карандаши и тут же стала по памяти набрасывать портрет Вадима. Когда работа была закончена, она сняла с полки семейный альбом и стала его листать. Сходство рисунка с фотографиями отца было поразительным.
Да, подумала Татьяна, порой жизнь преподносит такие сюрпризы, на которые не способен ни один самый фантастический роман.

В коридоре раздались шаги мужа.
- Танюх, а что это за мужик к тебе наведывался? Мне уже всё доложили, так что ты сказки не придумывай, выкладывай всё как есть. Если надо спросить, где живет Иванов, Петров, Сидоров, то торчать в квартире битый час не обязательно.
- Жень, ну ты, как всегда, наедешь вначале, а только потом начинаешь разбираться, что да как.
- Ну, так давай вместе разбираться.  Что вояке тут нужно было? Про меня что-то разнюхивал или под тебя клинья подбивал? Иных причин я что-то придумать не могу.
- Так и не придумывай. Сядь, поешь, а я тебе всё и расскажу.
Евгений слушал внимательно, хмыкал, иногда что-то бормотал себе под нос, пытливо вглядываясь в лицо Татьяны.
- Так он значит с Камчатки? А сейчас, где обитает? Звать как? Ага, Старков Вадим Сергеевич, полковник, офицер штаба округа. Понятненько. Справки о нем я, конечно, наведу. Но ты ему пока не звони. Что? Ты дала ему наш телефон? Это ты зря, я ведь просил тебя незнакомым людям ни телефон, ни адрес наш не сообщать. Говоришь, что это брат твой? Ну, так это еще вилами по воде писано. Ладно, разберемся.


Глава 6

1956

- Адольф смотри, вон, вон щука! Бей её!
Трезубец вонзился в рыбину и друзья с трудом втащили её в лодку.
- Вад, я сколько раз просил тебя не называть меня Адольфом. Я Вольф. Адольф плохое имя.
- Ладно, ладно, не обижайся, - хохотнул Вадик, - у вас в Германии сейчас все Адольфы стали вдруг Вольфами.
Друзья были дети прошедшей войны, в которой их отцы яростно сражались друг против друга. Адольф своего отца не дождался, а отец Вадима служил теперь в одной из частей советских войск возле маленького поселения на севере Германии. Часть была небольшой, офицерских детей было всего двое, Вадим и сын командира части, который был старше Вадика на целых четыре года и потому считал для себя зазорным водиться с такой мелочью. Стремление к общению со своими сверстниками привело однажды Вадима в соседний поселок, где он и познакомился с Адольфом. Они подружились, многими часами вместе шатались по соседним поселкам, плавали на лодке по местному озеру, попутно добывая там рыбу. Поразительно было то, что почти не зная языков они прекрасно понимали друг друга. Так бывает, наверное, только с близкими по духу людьми.

Через несколько месяцев Сергей Васильевич Старков получил предписание убыть к новому месту службы на юг России.
Друзья долго стояли обнявшись.
- Прощай, Вад. Больше мы с тобой никогда не увидимся.
- Да ладно тебе, Вольф, увидимся, обязательно увидимся. Это тебе я говорю.

Следующая встреча друзей произошла спустя много лет.


Глава 7

1967

На другой день после свадьбы Вадим уехал в часть. Галина не приезжала еще три месяца. Как-то так оказалось, что не сразу её могут рассчитать на работе, потом неожиданно заболела мама, потом надо было помочь сестре подготовиться к выпускным экзаменам в школе. В каждом письме излагались все новые причины, которые препятствовали долгожданной встрече с  любимым мужем.
Вадим мрачнел с каждым днем. Стало не легче, а гораздо сложнее. Женщины, помогавшие ему раньше, прознав о его женитьбе посчитали нескромным приходить в дом к семейному мужчине. При этом они высказывали удивление по поводу того, что молодая жена не очень-то стремится поскорее согреть и обустроить свой семейный очаг, проявить должную заботу о больной свекрови.
Лето подходило к концу, когда Галина, наконец, появилась в гарнизоне. И вот только спустя несколько месяцев после свадьбы случилось то, что должно было произойти еще в первую брачную ночь. Вспоминая жаркие рассказы своих друзей о чуде совокупления, Вадим не мог понять, то ли они врут, то ли с ним что-то не так. Галина была холодна, безучастна и даже испытав оргазм, никак не выражала своих чувств.
Спустя четыре месяца Галина объявила о своей беременности. Еще через некоторое время она заявила, что для здоровья будущего ребенка будет лучше, если вынашивать его она станет в привычной для неё обстановке и под наблюдением мамы. Не забыла упомянуть, что зарплату надо будет высылать ей полностью.
- Ты ведь бесплатно питаешься в офицерской столовой, государство тебя бесплатно одевает и обувает, матери в её положении много не надо, так что зачем тебе деньги? А мне нужно много фруктов и соков, ты же не хочешь, чтобы ребенок родился каким-нибудь рахитом? А сколько всего понадобиться после его рождения? И заметь, всё это ляжет на мои плечи. Тебя же рядом не будет. Ты тут Родину, видишь ли, защищаешь, да матушку свою обихаживаешь, а мне всё самой, да самой.

1968

Иринка родилась в срок, крепкой и вполне себе здоровой.
- Вот видишь, - говорила впоследствии Галина, - права я была. Неизвестно, как бы оно вышло, если бы я осталась там в твоих болотах.
Встретить молодую маму и дочурку на выходе из роддома Вадим не смог, был в командировке. Галина ему выговаривала потом:
- Знаешь, какого позора я натерпелась?! Ребенка принимает не муж, а мой отец!  И не понятно было всем, то ли это муж такой старик, то ли это я, брошенная мужем, и встречает нас Иришкин дедушка.
Само собой подразумевалось, что хотя бы первые месяцы своей жизни ребенок должен расти в климате, привычном теперь уже для них обеих. Да и разве не понятно было, что не может Галина ухаживать сразу и за дочкой и за свекровью. А тут ей мама всегда поможет.   

1969

Прошел почти год. Мама стала чувствовать себя значительно лучше, с трудом, но уже передвигалась самостоятельно, можно было разобрать и некоторые её слова. Когда Вадиму был наконец-то предоставлен долгожданный отпуск, соседка Валя не стала противиться просьбе Вадима присмотреть за его мамой.
Он очень соскучился по жене и дочке. Сгорая от нетерпения, Вадим взял билет на ближайший поезд, забыв дать телеграмму о своем приезде.  Ну да ладно, подумал он, сюрприз будет.
Его приезд действительно оказался сюрпризом и, как вскоре убедился Вадим, не совсем для Галины приятным.
После охов и ахов он был послан в магазин, чтобы купить все необходимое для праздничного стола и заодно молочную смесь для Иринки.  Оказалось, что смесь бывает разных видов. Вадим решил позвонить и уточнить, что именно необходимо купить. Трубку взяла Галина и сразу затараторила:
- Коля ты? Слушай, тут такое дело, муж приперся неожиданно. Так что встречаться мы пока не сможем. Но мы ведь так давно не виделись. Давай сегодня на нашем месте.
- Где?
- Где, где, ты что, забыл? В сквере за кинотеатром. В общем, в шесть, сможешь?
- Да.
- Ну и отлично, Целую! Пока.
Придя домой, Вадим изо всех сил старался не подавать виду. В пять часов Галина объявила, что ей надо съездить к портнихе на очередную примерку.
- Тебя проводить? - предложил Вадим.
- Зачем? Я там буду занята с портнихой, а ты будешь скучать. Побудь лучше дома, отдохни после дороги. А я постараюсь быстро вернуться.

Галина сидела на лавочке и нетерпеливо поглядывала по сторонам. Вадим подошел незаметно.
- Что, опаздывает Колян?
- Ты? Откуда? Зачем? Что ты тут делаешь? Какой еще Колян? Ты что несешь?
- Галя, я всё знаю, так что не следует ломать комедию. Ты думала, что разговариваешь по телефону со своим Колей, а это я позвонил из магазина, это ты мне назначила свидание здесь в сквере в шесть часов. В общем так, ЗАГС здесь недалеко и нам надо туда пройти, чтобы оформить развод.
- Какой еще развод? Ты разве забыл, что у нас ребенок? Я тебе развода не дам, не мечтай.
- Я не мечтаю, я уверен, что нам надо расстаться. Ты практически со мной не живешь, всё время под различными предлогами пропадаешь здесь. Завела себе мужика. Я думаю, что если не ЗАГС, то суд учтет всё это.
- Вадик, ну ты что? Ты что, всерьез подумал, что я тебе изменяю? Вот дурачок. Я же люблю тебя. Пойдем домой, там поговорим. Ну, я прошу тебя. Ради нашей дочери. Ну, пойдем.

Дома атака на Вадима была предпринята с утроенной силой.  К Галине подключились теща и тесть. В ход были пущены всевозможные доводы. И то, что она год одна без мужа растит ребенка. И что Вадим безобидный флирт принял за измену, а неизвестно, чем он сам там занимался, небось развлекался вовсю. И как он может бросить жену с годовалым ребенком? А ребенка ему что, совсем не жалко?
Ребенка было конечно жалко. И это был основной аргумент, который поколебал решимость Вадима.
- В общем так, дорогие родственники, я готов закрыть глаза на все, что здесь произошло. С одним условием, завтра мы уезжаем втроем. И жить Галина с Иринкой будут у меня. Приезжать сюда мы тоже будем только вместе.

Мама очень обрадовалась неожиданно быстрому возвращению Вадима. Она умилялась, глядя на Иринку, всячески старалась не досаждать Галине и была счастлива оттого, что у сына наконец-то сложилась семья.
Счастье, однако, было не долгим.

Прошло немного времени и Вадим стал замечать, что между Галиной и мамой происходит что-то неладное. Приходя со службы, он видел мрачную озлобленную Галину и заплаканные глаза мамы. На свои вопросы ответ он не получал. Но однажды он все же настоял на том, чтобы Галина объяснила происходящее.
- Знаешь что, Вадим, я устала. Твоя мама постоянно капризничает, то ей это не так, то она тем недовольна. Мне приходится ей уделять больше времени, чем нашей доченьке. Я так больше не могу. В общем надо что-то делать.
- И что же надо делать? Галя, ты же видишь, она больна и она не может за собой ухаживать самостоятельно, ей нужно помогать. Я с утра и до позднего вечера на службе и у меня надежда только на тебя. Я понимаю, что тебе нелегко. Но, в конце концов, я же тебя обо всем предупреждал и ты знала на что идешь.
-  Да, но я не думала, что будет так трудно.
- Галя, милая, ну так ты же сама поспешила со свадьбой. Могла бы пожить с нами не один день, а месяц, два, полгода. Я ведь ни на чем не настаивал. Как бы ты сама решила, так оно и было бы. Ну, а ты вот решила срочненько стать женой офицера, несмотря ни на что.
-Ага, мне перед соседями было стыдно. Они же видели, что ты ко мне приходил, а потом вдруг исчез. Думаешь приятно чувствовать себя брошенной. Некоторые так вообще говорили, вот, обрюхатил девку и смылся.
- Что за чушь? Ну да ладно, что уж теперь. Я и сам виноват. Не надо было писать это дурацкое письмо. Свои проблемы решать надо было самому. Но получилось так, как получилось. Мы теперь одна семья: я, ты, Иришка и мама. И надо вместе жить и вместе преодолевать трудности. Помнишь, как в ЗАГСе нам говорили: «И в радости и в беде быть неразлучными».
- Нет, Вадим, я не смогу. Надо что-то делать.
- Что? Что мы сможем сделать в этой ситуации?
- Вадим, в общем так. Или мы с Иришей уезжаем к моим родителям, или… Или твою маму надо передать в дом инвалидов. В общем, выбирай. Или ты остаешься здесь со своей мамой, или здесь останемся только мы втроем. Короче, или я и Ириша, или твоя мать. Выбирай.
Вадим не верил своим ушам.


Глава 8

1969

Генерала Красноперова ожидал приятный вечер с молодой и красивой Ингой, поэтому беседу с лейтенантом Старковым по поводу его намерения сдать свою матушку в дом инвалидов он постарался не затягивать. Ну, если хочет, значит так тому и быть. Командование окажет ему содействие.
Вадим же в душе надеялся, что старший и значительно более опытный товарищ сможет подсказать ему какие-то варианты решения его проблемы, найдет слова, с помощью которых он сможет переубедить и Галину. Но генералу было недосуг, да и не особо интересно вникать в жизненные перипетии молодого офицера.
 Через несколько дней к ним домой приехала женщина, представляющая какие-то социальные службы. Она ознакомилась с условиями жизни семьи, составила протокол и попросила Вадима и Галину подписать его. Чувствовалось, что она хочет что-то сказать Вадиму, но лишь пристально посмотрела ему в глаза, вздохнула и сухо попрощалась.
Еще через пару дней пришло извещение о том, что Нине Андреевне предоставлено место в доме инвалидов небольшого районного города.
Командование части выделило машину, и Вадим с мамой тронулись в путь.
Все то время, что происходила эта суета, Нина Андреевна молчала и только как-то виновато и тоскливо поглядывала на сына. Сердце у Вадима разрывалось. Он понимал, что совершает преступление. В то же время знал, что Галина не отступит от своего решения, а это значит, что он навсегда потеряет и её и любимую дочурку. Выбор был тяжелый, страшный, но ему его пришлось сделать.


Глава 9

2019

Воспоминания опять железным обручем сдавили грудь, дышать стало трудно, в глазах потемнело, и Вадим Сергеевич слабеющей рукой нажал на кнопку вызова.
В этот раз он пролежал в реанимационной палате дольше обычного. Все это время у дверей палаты дежурила Марина. Её настойчиво отправляли домой, уверяли, что непременно позвонят, если произойдут какие-то изменения. Но Марина была непреклонна.

1995

Марина в растерянности стояла посреди зала театральной кофейни на Невском, пытаясь найти свободное место. Обеденный зал был полностью заполнен участниками Дней пушкинской поэзии. В самом углу зала она заприметила столик, за которым в одиночестве сидел седовласый мужчина.
- У Вас свободно?
Мужчина утвердительно кивнул.
- Приятного аппетита!
Мужчина кивнул еще раз, взглянул на бейджик, прикрепленный к зеленому платью Марины, и иронично усмехнулся.
Марина перехватила его взгляд и поняла причину усмешки.
- Да, Марина Ларина, а вовсе не Татьяна. И если Вы думаете, что мои родители не были знакомы с творчеством Пушкина, то глубоко ошибаетесь, - запальчиво произнесла Марина. - Просто они были противниками банального копирования. Вот.
- Да вы не волнуйтесь так. Мне совершенно безразлично, как вас зовут, и что думали ваши родители при рождении девочки со столь знаменитой фамилией. Приятного аппетита!
- Спасибо! – зло ответила Марина. И посмотрела по сторонам, не появилась ли возможность избавиться от неприятного соседства.
Ели молча, украдкой поглядывая друг на друга. Первым заговорил Вадим:
- Вы, Марина, извините меня. Я, кажется, невзначай обидел вас. Меня зовут Вадим, Вадим Старков. И мне бы очень хотелось загладить свою вину.
- Да, ладно, чего уж там, не вы первый и не вы последний. Я уже привыкла к этим глупым вопросам по поводу моего имени и фамилии, и иногда жалею о том, что меня действительно не назвали Татьяной. А вы тоже участвуете в Днях и почему же скрываете свои «позывные»?
Вадим вынул бейджик из кармана пиджака.
- Да я вот подумал, что вряд ли буду кому-то интересен в обществе знаменитостей, которые собрались здесь. Друг помог мне достать билет, зная мою любовь к поэзии. Так что я здесь просто в качестве внимательного зрителя и благодарного слушателя. А Вы, очевидно, одна из тех молодых поэтесс, которые готовы порадовать нас сегодня своим творчеством?
- Что вы, смутилась Марина, - моя подруга является одним из организаторов этого мероприятия и благодаря ей я здесь.
- Ну вот, не зря говорят: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей».
- Точно, - улыбнулась Марина, - но не обязательно иметь сто, достаточно одного-двух, но надежных и верных.
Прозвенел звонок, и народ неспешно потянулся в сторону зрительного зала. Вадим проследил за Мариной, её кресло было боковым в одном из первых рядов.

Вечер поэзии превзошел все ожидания Вадима. Известные артисты читали стихи Пушкина, мэтры современной поэзии и талантливая молодежь знакомили слушателей со своим творчеством. Особенно тронули Вадима стихи Златенции Золотовой:

"Не каждый, кто наказан – виноват,
Не каждый, кто оправдан – невиновен.
Не каждый, кто назвался братом – брат,
Единство душ бывает не по крови.
Не каждый – друг, кто за руку держал,
Не каждый враг взаправду ненавидит.
Не так опасен поднятый кинжал,
Как жажда мести в самом скрытом виде.
Не каждый обнимающий – влюблен,
А в стороне стоящий – равнодушен.
Не каждый светлым чувством окрылен,
Кто лестью обволакивает уши.
Не каждый попадает под шаблон,
Но каждый сотворил его однажды.
И не подозревает то, что он —
Такой же для кого-нибудь «не каждый»"(1)

Каждая строчка стихотворения перекликалась с его судьбой, с тем, что им было пережито и прочувствовано. Да, в его армейской жизни случалось, когда наказывали невинных и награждали непричастных. Приходилось горько обманываться в людях, испытывать боль от предательства близких друзей. Не всегда под маской добропорядочного человека удавалось разглядеть звериное мурло. А в том человеке, кто на первый взгляд не представлял никакого интереса, увидеть свою судьбу.
Вадим вздрогнул. А вот сегодняшняя мимолетная встреча с Мариной Лариной, это просто проходной эпизод его жизни, или…
Он сел в машину, медленно тронулся и вдруг увидел на трамвайной остановке знакомую фигуру в зеленом платье. Июньский теплый ветерок развивал её волосы. Марина нетерпеливо вглядывалась в трамвайные пути, чувствовалось, что она спешит. Вадим подкатил на своем Вольво, вышел из машины.
- Марина, добрый вечер! Давайте я вас подвезу. Мне спешить некуда, а вы, я вижу, нервничаете в ожидании трамвая.
- Нет, что вы, я прекрасно доберусь до дома на общественном транспорте. Что ж я вас буду напрягать.
- Марина, ну о чем вы говорите? Вы же помните, я сказал в кафе, что мне хотелось бы загладить свою вину. И вот такой случай неожиданно представился. Так что не спорьте и прошу в машину.
- Ладно. Но, во-первых, никакой вашей вины нет, так что не выдумывайте, а во-вторых, да, я действительно очень спешу.
- Муж не накормлен? - попытался пошутить Вадим.
Марина сердито взглянула на него, - сын дома один, а он у меня такой шустрик, что я не знаю, какой сюрприз ждет меня сегодня.
В дороге оживленно обсуждали события поэтического вечера, делились впечатлениями о выступлениях артистов и поэтов. Путь оказался неблизким, и это позволило выяснить, что их поэтические вкусы во многом совпадают. Но когда подъехали к дому, обоим стало понятно, что далеко не всё удалось обговорить. Вадим предложил встретиться еще раз. Марина, чуть подумав, согласно кивнула. Обменялись телефонами и вежливо распрощались.

Вадим как обычно домой не спешил. Там его в очередной раз ждало пристрастное выяснение, с какой бабой он сегодня  любезничал и как далеко зашли их отношения.  До памятной поездки в Крым он не давал никаких поводов для таких скандалов. Оттого выслушивать беспочвенные обвинения было обидно, но доказывать из раза в раз свою невиновность становилось всё труднее и всё противнее. И вот чуть ли не на двадцатом году совместной с Галиной жизни он сорвался.

(1) Златенция Золотова «Не каждый, кто наказан – виноват»
[Автор должен повиниться перед читателем и особенно перед Златенцией Золотовой. Учитывая юный возраст Златенции, эти стихи, конечно же, не могли прозвучать в Ленинграде в 1995 году. Оправдать автора может лишь то обстоятельство, что написанное им не является документальным повествованием, а художественным произведением, в котором обычно допускается вымысел. Надеюсь, что некоторой компенсацией за мои хронологические вольности сможет послужить то, что читатель, ранее не знакомый с творчеством Златенции, теперь захочет поближе познакомиться с этой талантливой поэтессой, с её замечательными, мудрыми стихами].


Глава 10

1985

В Евпаторийский военный санаторий в этот раз он ехал один. Галина незадолго до этого сумела по одинарной путевке побывать на лечении в Пятигорском санатории и совершить еще одну поездку на отдых за счет Минобороны ей уже не полагалось.

Ольгу он заприметил сразу, еще в санаторной столовой. Потом они пару раз пересеклись в очередях на какие-то процедуры. Заговорить с ней он не решался, такой красивой девушки видеть ему еще не приходилось. Точеная фигура с тонкой талией и высокой грудью, большие серые глаза на немного округлом лице, русые волосы, - весь её облик напоминал былинных русских красавиц. Промучившись две ночи и понимая, что время убегает, он в один из танцевальных вечеров все-таки преодолел свою робость и пригласил её на медленный танец. Ольга кажется понимала его состояние и вела себя непринужденно и весьма доброжелательно. Когда вскоре объявили белый танец, она выбрала Вадима. Весь последующий вечер они танцевали вместе.
Вадим едва дождался утра и встретил Ольгу у дверей её номера с букетом цветов.
Они были неразлучны, вместе купались в море, загорали, лазили по горам, ездили на экскурсии, особенно впечатлило их посещения Красной пещеры и Воронцовского дворца.
Однажды их остановила пожилая супружеская пара:
- Извините нас, мы давно наблюдаем за вами и должны сказать: вы оба такие красивые и очень подходите друг другу. Будьте всегда вместе и будьте счастливы!
Вадим с Олей переглянулись и дружно ответили, - спасибо!
На следующей день они отправились в круиз на теплоходе по Черному морю. Почти все время просидели в ресторане за бутылкой крымского вина. Здесь Вадим признался Ольге в любви и предложил ей выйти за него замуж.
- Вадик, ты понимаешь, что ты сейчас сказал? Я замужем, у меня маленькая дочь, да и ты не свободен. Как ты себе все это представляешь? Знаешь, ты мне тоже нравишься, мне с тобой очень хорошо, но… Нет, это не возможно. Прости, Вадик, это не возможно!

У Ольги путевка заканчивалась раньше, чем у Вадима. До её отъезда оставалось два дня.

Дверь в комнату Вадима резко отворилась и в номер стремительно вошла Ольга.
- Иди в душ.
Вадим недоуменно взглянул на Ольгу, но спорить не стал. Под струями воды он понял, чт; сейчас должно произойти. Когда он вышел из душа, Ольга обнаженная лежала на его постели лицом вниз. Вадим прилег рядом и нежно поцеловал её в шею. Потом не спеша стал покрывать поцелуями её спину, ягодицы, бедра. Оля громко задышала. Он аккуратно перевернул её на спину и стал целовать её лицо, шею, грудь, осторожно покусывая её набухшие соски. Опускался все ниже, пока не достиг заветного места. Лизнул языком, впился губами и запустил свой язык в горячее жерло. Ольга дернулась и застонала. Она дышала все громче и прерывистее, стонала, повизгивала и, наконец, вскрикнула и затихла. Вадим бросил свое тело вперед и вонзил свой дрожащий от нетерпения кинжал в то место, где только что был его язык. Оля охнула и ответила ему энергичным встречным движением. Ольга отдавалась Вадиму страстно, самозабвенно, она прижимала свои ладони к его ягодицам, впивалась ногтями в его спину, требовала увеличить темп. Наконец она издала гортанный крик, который слился с громким протяжным стоном Вадима.
Лежали молча, глубоко дыша и закрыв глаза. Через некоторое время обнаженные тела опять потянулись друг к другу. Теперь Ольга оказалась сверху. Она руководила процессом, выбирала нужный ей темп, ловила наиболее приятные ощущения, в результате оргазм наступил быстрее. Но Вадим и не думал униматься. Когда всё закончилось в очередной раз, Ольга со смехом спросила:
- Ты меня решил затерзать окончательно?
- Да! Да! Да!
Оля засмеялась, - вот безумец! Но учти, я моложе тебя на целых пятнадцать лет и поэтому в этой постели первым умрешь ты. И легонько щелкнула его по носу.
Вадим впился губами в торчащий сосочек и согласно замычал.
За окном темнело. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Ольгина ладонь покоилась в руке Вадима. Вдруг она крепко сжала его пальцы и прошептала, - зачем?
Вадим с недоумением покосился на Ольгу, - что зачем?
- Зачем я повстречала тебя? Теперь моя жизнь будет сплошная мука. Я не смогу забыть тебя и всего того, что с нами было. И в то же время я не в силах что-то изменить.
- Оленька, милая моя, ну почему? Мы любим друг друга, что нам мешает остаться вместе навсегда?
- Вадик, ну как ты не понимаешь? Я же говорила тебе, у меня муж, маленькая дочурка. Муж любит меня, я знаю. Он всё готов сделать для меня. Нет, правда, он хороший, он добрый, заботливый, внимательный. Он ни разу меня не обидел ничем и не огорчил. Знаешь, мои подруги мне иногда говорят, что ты там делаешь со своим муженьком. Наши вон еле ноги переставляют, идя домой, а твой летит к тебе, аж подпрыгивает. А дочь нашу он вообще обожает безумно. Ну как я могу их предать? Вадик, ну что ты натворил? Ну как мне теперь быть?
Вадим молчал. Он понимал её состояние и в то же время сознавал, что если он не настоит на своем, то потеряет любимую навсегда.
- Оля, я знаю, что сделать такой крутой поворот в жизни, это очень тяжело и очень болезненно. Но сделать его надо, если мы хотим остаться вместе. Не знаю, как там оно было у тебя, но вот я смог познать, что такое любовь, настоящая любовь, только здесь, с тобой. Правда. Ничего подобного у меня никогда не было. И я не хочу потерять тебя. Не хочу! Пойми, Оленька, это говорит во мне не эгоизм, просто я знаю, что нам обоим будет лучше.  Я буду сам счастлив и сумею тебя сделать счастливой, ты не будешь знать никаких проблем. А твоя дочурка…Я буду очень стараться, чтобы она поскорее увидела во мне не чужого дядьку, а родного человека. Поверь, у меня это получится.
Теперь надолго замолчала Ольга.
- Вадик, я пойду, поздно уже.
- Почему ты не хочешь остаться?
- Нет, мне надо побыть одной. Прости, пожалуйста.
Она медленно оделась, подошла к двери, обернулась, - а ты дверь не запирай, может я еще утречком загляну.
И с лукавой улыбкой вышла в коридор.

Ночью оба спали тревожно, урывками. Едва стало светать, как Вадим услышал осторожные шаги в своем номере. Быстро обнажившись, Ольга нырнула в постель. Теперь она решила отблагодарить ту часть мужского тела, которая доставила ей особое наслаждение. Вадим был растерян и обескуражен, такое с ним еще не вытворяли. Но было приятно. Он гладил русые волосы и хрипел, испытывая необычные ощущения. Насладившись конфеткой, Ольга оседлала Вадима и пустилась вскачь. Завершив забег, она обессилено рухнула на грудь Вадима.
- Вадик, как же мне хорошо с тобой! Когда мы вместе, я забываю обо всем. О том, что я чья-то жена, что я мать. Грешно это, но сделать с собой я ничего не могу.
Вадим целовал её повлажневшие глаза, шептал ласковые слова и всё крепче прижимал к себе.
- Ты что-то решила?
- Нет, Вадик, ничего я не решила. Когда я с тобой, я хочу быть только с тобой. Но я знаю, что когда я приеду домой, посмотрю в глаза мужа, обниму дочурку, мне захочется обо всём забыть. Я буду казнить себя, я буду ненавидеть себя. Я не знаю, сумею ли я скрыть от мужа, всё, что здесь со мной произошло. Веришь, он был первым и единственным до встречи с тобой. Мне кажется он сможет почувствовать во мне какие-то изменения. И мне становится страшно.
- Чего ты боишься? Он может поднять на тебя руку?
- Нет, не думаю. Да это и не самое страшное. Страшно то, что разрушится наш дом, умрут те отношения, те чувства, которые связывали нас. Мы или расстанемся, или превратимся в некое подобие семьи, в которой у мужа будет обязанность принести деньги домой, заколотить гвоздь в стенку и механически выполнить супружеский долг в постели. А у жены, то есть у меня, накормить, постирать и тоже фальшиво изобразить какую-то страсть. Вот такой жизни я не хочу.

Вадим решил прервать свое пребывание в санатории и вернуться в Москву вместе с Ольгой. Он съездил на вокзал и обменял свой билет и билет Ольги на двухместное купе в вагоне СВ.
Ночь была бессонной. Ольга была по-особенному нежна с Вадимом и в то же время печальна и задумчива. На вопросы Вадима отвечала односложно и порой невпопад. Она понимала, что эта ночь с Вадимом - последняя, что им уже никогда не суждено будет встретиться, что она больше никогда не испытает таких чувств.
На перроне Казанского вокзала они долго стояли обнявшись, нашептывая друг другу ласковые слова, соприкасаясь губами друг к другу. Проводница попросила отъезжающий войти в вагоны. Вадим подошел к окну, за которым стояла Ольга. Она положила свою ладонь на оконное стекло, и Вадим ответил таким же жестом. Теперь их отделяла друг от друга холодная мертвая материя, а через несколько секунд разъединит безжалостное расстояние.
Вадим долго смотрел вслед убегающим огонькам последнего вагона. Вот и всё! Вот так вот, вспыхнула счастливая звезда и тут же погасла. Как теперь ему жить без Ольги?

- Ну, что, кобелина, нашоркался в своем санатории? Скольких баб ублажил? - этими словами Галина встретила мужа.
Вадим долгим взглядом посмотрел на Галину. Та очевидно почувствовала опасность и примолкла.
- Ладно, помойся с дороги и садись обедать.
Из соседней комнаты выбежала Иришка.
- Здравствуй, папуля! Я скучала!
Вадим обнял дочурку, поцеловал, закружил.
- Как твои дела? Как в школе?
- Да всё нормально, папуль. А ты мне что-нибудь привез?
Вадим расстегнул свой баул и стал выкладывать крымские сувениры. И тут он заметил листок бумаги. Быстро скомкал его и сунул в карман.
- Ну, ладненько. Спасибо за обед. Дойду до штаба, надо доложить о своем прибытии.
Выйдя на улицу, развернул скомканный лист. На нем большими буквами было написано «Я тебя люблю!!!»

Письма «До востребования» надо было получать в городском почтовом отделении. Для этого и Вадиму и Ольге приходилось ездить из своих военных гарнизонов в близлежащие города. Письма приходили часто. Галина, так же как и Ольгин муж, вскоре обратили внимание на бесконечные отлучки своих половин.
- Что это ты зачастил в город? Бабу там завел, что ли? - выговаривала Галина.
- Ага, две. Ну, мало ли какие служебные дела у меня могут быть в городе? Я что, отчитываться должен? Если там кто-то и появился бы, как тебе мерещится, то не сомневайся, донесли бы тебе тут же.
Ольге же приходилось жаловаться мужу на плохую работу гарнизонного магазина, в который детские вещи практически не завозят, а дочка-то растет, и обновлять её гардероб приходится все чаще.
Письма от любимого человека скрашивали жизнь, наполняли её смыслом. Удивительное дело, будучи рядом друг с другом они, кажется, меньше говорили ласковых слов, реже делились своими чувствами и впечатлениям, нежели в своих письмах. К сожалению, письма приходилось тут же уничтожать.

Совсем неожиданно Вадиму выпала небывалая удача. Его на целый месяц направили на переподготовку в учебный центр, где жила Ольга.
Оля пришла в офицерскую гостиницу с большим пакетом домашних пирожков. Они уединились в номере и долго терзали друг друга расспросами. Потом вдруг замолкали и не могли расцепить свои объятия.
- Боже мой, Вадик, как я рада! Я ведь была уверена, что мы уже никогда не увидимся.
- Оль, ты так и не решилась? Ну, сколько же можно мучить друг друга? Ну, глупо же и не справедливо, когда два любящих человека не могут жить вместе!
- Вадик, родной, не надо! У меня и так сердце разрывается. Ну не могу я уйти, не могу! - Оля замолчала, вздохнула глубоко и продолжила, - Я тебе не говорила, ты извини меня, пожалуйста, но… я жду от него ребенка.
Вадим был ошарашен. Придя в себя, он спросил, - точно от него, не от меня?
Ольга горько усмехнулась, - точно, точно, уж я-то знаю, поверь.
И тут только Вадим заметил небольшую характерную округлость.
- Оля, ну а что это меняет? В конце концов, мы же можем сказать, что это мой, то есть наш ребенок?
- Вадик, ну ты сам, как ребенок. Не всё так просто. К тому же и муж, и вся родня, и знакомые уже всё знают. И тут я вдруг объявляю, что ребенок от какого-то другого дяди и я к этому дяде уезжаю жить. Ты хоть представляешь, что будет? Да меня мои же родители проклянут.
- Да, дела.
- Ладно, допустим… Нет, чисто теоретически предположим, что я приняла решение. У тебя-то как дела обстоят? Ты же ничего не говоришь о своей семье и об отношениях с женой. А то ведь я приеду со своей малышней к тебе, а там баррикады. И что, мне возвращаться назад с поклонами и покаяниями?
- Оля, да у меня всё гораздо проще. Развестись я могу хотя завтра. Меня с женой ничего не связывает, кроме дочери, конечно. Любви нет, да и не было никогда. Так, некая общность житейских интересов, привычка друг к другу, ну и сексуальное партнерство, не наполненное никакими эмоциями. Да и у неё, я знаю, чувств никаких нет ко мне. Потребительский интерес есть, а любви нет. Тем не менее, поскандалить и волну поднять она сумеет. Тут и политотдел и партком ей в помощь. Они, конечно, возбудятся по такому случаю, попинают меня за аморалку, у нас это любят, пригрозят закатом карьеры. Ну так что? Это разве может стать преградой моему желанию быть с тобой? Я счастлив с тобой и хочу чувствовать себя счастливым человеком и дальше. А это возможно, только если ты будешь рядом.

Дни командировки летели быстро. Вадим с Ольгой тайно встречались почти каждый день. Кажется обо всём уже переговорили, но неведомые силы тянули их друг к другу. В один из вечеров Ольга пригласила Вадима к себе домой. Муж её уехал в командировку, и Оля решила показать Вадиму свою дочь. Какие-то дела задержали Вадима, и он пришел немного позже, чем планировалось. Олина дочь уже спала. Вадим постоял возле её кроватки, полюбовался милым личиком, умилился белыми кудряшками на голове.
Ольга расстаралась. Стол ломился от разнообразных закусок, здесь же присутствовали её фирменные пирожки. Вадим достал бутылку шампанского, наполнил бокалы и, немного волнуясь, сказал:
- Оленька, спасибо тебе за всё. Спасибо за то, что ты есть. Жизнь моя до того момента, когда я встретил тебя была серой, скучной, неинтересной, да и не жизнь это была вовсе. Теперь ты есть у меня. Нет, не так. Тебя, конечно, нет рядом со мной физически, но ты всегда со мной, всегда во мне. Оля, я очень тебя люблю! И я хочу следующую бутылку шампанского открыть уже в моем доме и распить её вместе с тобой.
У Ольги навернулись слезы на глазах. Она молча подошла к Вадиму и крепко поцеловала в губы.

1989

Встретились они вновь только через три года. Вадима к этому времени перевели служить на Дальний Восток, в Хабаровск. С квартирой вышла заминка, и семья оставалась пока на прежнем месте. Переписка с Ольгой становилась все менее активной. Изменилась и тональность Олиных писем, они стали более сдержанными, суховатыми и значительно более короткими. Вадим недоумевал и очень тревожился
Когда ему предоставили отпуск, он сообщил Ольге, что собирается лететь с пересадкой в Горьком (1). Там он хотел бы задержаться, если, конечно, Оля сможет приехать. Ольга ответила, что обязательно встретит Вадима и уточнила номер рейса.
В зале прилета Ольги не было. Вадим растерянно оглядывался и когда понял, что у Ольги что-то не получилось, вышел из здания аэропорта. Сзади на него кто-то накинулся, крепко обхватив шею. Освободившись от объятий, он увидел смеющееся лицо Ольги.
- Ну ты Ольга даешь! Я уже хотел брать билет на ближайший рейс. А вот если бы не вышел на воздух? Так бы и разошлись наши дорожки, а? Хотя… - Вадим вздохнул, - они и так всё никак не сойдутся.
- Ну, на эту тему мы с тобой еще поговорим. А пока, здравствуй! О, так ты уже полковник, поздравляю! А вот развелся бы тогда с женой, так в прежнем звании и застрял бы.
- Да ладно тебе, разве в этом счастье. Куда идем?
- Ну, надо, наверное, попытаться устроиться в гостиницу, а там видно будет.
Ни в первой, ни во второй, ни в третьей гостинице отдельный номер им предоставить отказались, штампа ЗАГСа в паспортах о том, что их скрепляют брачные узы, не было. Советское государство строго следило за моральным обликом своих граждан.
- Едем к моей подруге. Мужа своего она недавно выгнала, так что переночевать будет где.
Алла с радостным визгом обняла Ольгу и с подозрением уставилась на Вадима.
- А это кто?
- Это, Аллочка, мой друг, мой хороший друг, нет, мой любимый друг. И зовут его Вадим. В общем, я тебе потом все расскажу. Ты на ночлег-то нас пустишь?
- Какой разговор! Проходите, располагайтесь, а я сейчас на стол что-нибудь соберу.
Вадим вытащил из сумки увесистую семгу и бутылку коньяка, - это на стол.
Достал вторую рыбину, - а это вам за гостеприимство.
- Девчонки, я бы душ принял, в самолете такая духота была. Можно?
Алла замялась, - так у нас горячую воду отключили. Ну, ничего, я сейчас пару тазиков накипячу.
Оля помогала Вадиму управиться с водными процедурами. Внимательно рассматривала его тело, как будто пыталась что-то вспомнить, или найти какие-то изменения. Нежно терла мочалкой и норовила рукой провести по интимным местам. Вадим отбрыкивался, чем еще больше раззадоривал Ольгу.
После ужина Алла провела их в спальню.
- Вот, располагайтесь. Только кровать мне не сломайте.
Ольга хихикнула.
Ложась в постель, Ольга не стала обнажаться полностью, чем несколько озадачила Вадима. Он тут же подвинулся к ней, но Ольга его остановила.
- Подожди, Вадим. Мне нужно кое-что сказать тебе.
Она замолчала. Вадим терпеливо ждал.
Смахнув навернувшуюся слезу, Ольга дрогнувшим голосом произнесла:
- Знаешь, Вадим. Я никогда бы не подумала, что ты такой трус. Трус и обманщик.
Приподнявшись на локте, Вадим с недоумением уставился в мокрое от слез лицо Ольги.
- Я что-то не понял.
- Трус, трус и все-то ты понял, прикидываться не надо.
- Нет, ты все-таки объясни.
- Не я, а ты мне должен объяснить. Ты все время убеждал меня, что мы должны быть вместе. Ты говорил, что твой развод – это не проблема, так?
- Так. Нет, я не пойму, ты к чему клонишь? Да, я это говорил раньше, повторяю сейчас и буду говорить до тех пор, пока ты не переедешь ко мне.
- Ну, ты и фрукт, Вадим Сергеевич!
- Да в чем дело, в конце концов! - взревел Вадим.
- Ты что, в самом деле не понимаешь?
- Нет, не понимаю, - уже как-то обреченно произнес Вадим.
- Вадим, год тому назад, еще до твоего отъезда в Хабаровск, я написала тебе письмо, в котором сообщила, что готова принять твое предложение. Ты на него не ответил. Ты, Вадим, на него не ответил! Когда я все же согласилась приехать к тебе, ты, Вадим, струсил! Не знаю, чего ты больше испугался, порвать со своей женой или подпортить свою карьеру, но все твои заверения и клятвы оказались ложью. Когда от тебя потребовалось принять решение не на словах, а на деле, ты струсил. После этого я не писала тебе довольно долго, а ты засыпал меня своими письмами, но ни в одном из них так и не объяснил, почему ты не откликнулся на мое согласие, почему изменил своё решение.
Вадим ошарашено слушал и ничего не понимал.
- Оля, я клянусь тебе, я не получал этого письма. Если бы я его получил, я бы в тот же день примчался к тебе.
- Не верю! - Ольга отвернулась к стене.

Вадим невидящим взглядом уставился в потолок, пытаясь восстановить в памяти события той осени. Его тогда только что перевели в штаб армии, семья до получения им квартиры оставалась на Кольском полуострове. Ему предоставили место в служебной квартире рядом со штабом. В одной комнате жил он, две другие занимал его непосредственный начальник полковник Полобуев, который тоже ожидал переезда в собственное жилье. Почтовое отделение располагалось довольно далеко, и Вадим ради экономии времени сообщил Ольге адрес своего временного обитания. Оля прислала ему письмо, поздравила с новым назначением. Потом пришло еще несколько писем. И вдруг всё резко оборвалось. Вадима это удивило и очень встревожило. Он писал ей письмо за письмом, пытался дозвониться, всё было напрасным. И вот теперь ситуация кажется прояснялась.
Полобуев. Ходили слухи, что этот подонок еще будучи мелким начальником занимался перлюстрацией солдатских писем, дабы знать подлинную обстановку в казарме и предотвращать различные нарушения. Показатели уровня воинской дисциплины у него были неизменно выше, чем у других, что способствовало его быстрому служебному росту. Как видно эту свою привычку он не оставил и на уже более солидных должностях.
Полобуев, гад! Убью! Сломал, сволочь, мою жизнь! Перечеркнул в тот момент, когда все то, о чем страстно мечтал, чего безумно желал, могло случиться.

Расставание с Ольгой получилось сдержанным и сухим. Вадим в очередной раз попытался ей всё объяснить, Ольга слушала, но кажется так ему и не поверила. Вадиму показалось, что на эту встречу она согласилась лишь для того, чтобы всё ему высказать, расставить, так сказать, точки над i.

***

Вадим Старков решительным шагом вошел в кабинет Полобуева.
- А Старков, входи, входи. Ну как дела на новом месте?
Вадим молча приблизился к своему бывшему начальнику и что есть силы всадил кулак в его челюсть.

(1) Горький - до 7 октября 1932 г. и после 22 октября 1990 г. - город Нижний Новгород


Глава 11

1991

Вадима проводили в богато украшенный зал, посреди которого громоздился огромный стол, уставленный всевозможными яствами и напитками. Навстречу ему шла улыбающаяся Татьяна под руку с незнакомым мужчиной.
- Знакомьтесь, господа.
Слух Вадима резануло это необычное и неприятное ему слово.
- Мой муж, Евгений. Евгений Николаевич Кротов.
Евгений вежливо склонил голову.
- А это мой брат, Старков Вадим Сергеевич.
Мужчины крепко пожали друг другу руки.
- Прошу к столу.
Официанты быстро наполнили бокалы игристым шампанским.
- Вадим Сергеевич, я предлагаю без лишнего церемониала перейти сразу на «ты». Мы ведь как-никак родственники, верно? – вступил в разговор Евгений.
Вадим согласно кивнул, - не возражаю.
- Мы пригласили вас, фу, черт, тебя в наш загородный дом, чтобы исправить чудовищную ошибку. Я только недавно узнал, что вы с моей Татьяной, брат и сестра. Удивительная история, скажу я вам. Это ж надо, через столько лет найти друг друга. Молодцы! Вернее, это ты, Вадим, молодец. Докопался-таки до своих истоков. Ты ведь родом с Камчатки?
- Да, но если честно, я свою жизнь на Камчатке не помню. Родители, я имею в виду тех родителей, что взяли меня на воспитание, так вот они вывезли меня на Большую землю в пятилетнем, кажется, возрасте. И кроме парохода, на котором мы плыли, я ничего не помню. Так что Камчатка для меня – это тайна за семью печатями.
Наступило молчание.
- Знаешь, Вадим, а я ведь по просьбе Танюхи принял некоторое участие в раскрытии этой самой тайны. Мне это сделать было не сложно, так как я сам родом с Камчатки и у меня там осталось много друзей, имеющих определенный вес в обществе. Скажу тебе сейчас вещи, о которых ты вероятно не знаешь. Так вот, ты меня не помнишь, а я помню тебя вот таким крохой.  - Евгений показал двумя пальцами руки, каким Вадим был когда-то.
Вадим с удивлением таращился на Евгения.
- Да, Вадик, мы росли с тобой в одном детском доме и я хорошо запомнил тебя, были для того некоторые причины. Я помню, как пришли в наш детдом твои родители, Нина Андреевна и Сергей Васильевич, так ведь их звали? - И увели тебя от нас. А я тогда очень надеялся, что на твоем месте окажусь я, - повысил голос Евгений.
Таня с тревогой взглянула на мужа.
- Ну, а что же вы не едите ничего? Давайте, давайте, разговоры разговорами, а старания хозяйки вы же должны оценить, а?
- Да, да, конечно, - пробормотал Вадим. - Танюша, всё прекрасно, честное слово, спасибо тебе!
Разговор за столом продолжался до позднего вечера. Воспоминания, рассказы о далеком и не очень далеком прошлом, анекдоты, смех, музыка, танцы. Всё было великолепно и очень задушевно. Вадиму понравился дом, проникся он симпатией и к его хозяину. Но как Вадим не пытался, он никак не мог понять, чем же тот занимается по жизни. Евгений ловко уклонялся от прямых ответов, сведя все расспросы к непонятному слову «бизнес».
Встав из-за стола, Евгений сказал:
- Танюш, мы с твоего позволения уединимся в моем кабинете, нам есть еще о чем поговорить.
Таня пожала плечами, - да, пожалуйста!
Прошли в кабинет, обставленный богатой дубовой мебелью. Собеседники уселись в красные кожаные кресла друг против друга.
- Вадим, тут такое дело. Я хочу, чисто по-родственному, предложить тебе поучаствовать в одной интересной комбинации, которая в материальном плане может оказаться весьма привлекательной и для тебя, ну и для меня, конечно.
Вадим насторожился.
- Мой бизнес, продолжил Евгений, - состоит частично в том, что я различную продукцию, которой богат наш Дальний Восток, продаю по ту сторону Урала. Туда же, в основном в Москву, мы вывозим товары, которые мы закупаем в Японии, в Штатах, в Южной Корее и в Китае. Реализация приносит неплохую прибыль, ну ты видишь, - Евгений широко развел руками. - Что плохо, возить приходится по железной дороге, а это очень долго, деньги в это время перестают работать.  Как учил великий Маркс, формула "Товар – Деньги – Товар" тогда наиболее эффективна, когда составляющие этой формулы оборачиваются максимально быстро.
- Ты мне политэкономией голову не забивай, скажи, в чем суть твоего предложения и какова должна быть моя роль, - произнес Вадим.
- Вот, правильно мыслишь, молодец! Итак, ближе к делу. Чтобы ускорить оборот товара и денег необходимо использовать авиацию. Фрахт самолетов в Аэрофлоте безумно дорог, а у вас под Хабаровском стоит полк транспортной авиации. Сечешь?
- Не совсем, я-то тут причем?
- Вадим, не придуривайся. Мне известно, что ты в округе курируешь военно-транспортную авиацию и кому, как не тебе, решить этот вопрос. Самолеты летают в Москву порожняком, так? Так почему бы им не взять на борт полезный груз?
- Евгений, ты в своем уме? Как ты себе это представляешь? На любой груза, который попадает в самолет надо выписывать особое разрешение. Машина, которая въезжает в гарнизон и на военный аэродром, должна иметь специальный пропуск. Экипаж самолета должен знать, что конкретно он перевозит. Да там масса нюансов и различных условностей. Какие нахрен американские или японские товары? А потом, Евгений, я офицер, я присягу давал, а ты хочешь впутать меня в какую-то криминальную авантюру. Нет, нет и нет!
- Подожди, не спеши. Проблемы есть, конечно, согласен. Но все они решаемы. Всеми этими вопросами ведают люди, человеки, к каждому из них можно найти подход, в конце концов у каждого есть свои слабые места, и ты наверняка знаешь, на какой струне можно сыграть в том или ином случае.
Вадим усмехнулся, - а что, ты и про мои струны что-то знаешь? Знаешь, где мои слабые места? Ну, раз завел этот разговор со мной. Ты ж к нему, наверное, готовился? И предполагал, какой ответ получишь, да?
- Да, Вадим, ты прав. И ответ твой предвидел и места слабые знаю.
- Ну и?
- Да тут все просто, Вадик. Дочь свою ты любишь?
Вадим напрягся.
- Любишь, я знаю. А я вот знаю, что учится она в Ленинградском политехе, живет в общежитие на улице Гостелло, комната номер 58. Да ты сам посмотри, - и Евгений бросил на стол кипу фотографий.
Вадим стал перебирать фотоснимки. Ирина возле входа в общежитие, Ирина у здания института, Ирина в каком-то кафе с неизвестным мужчиной.
- А это еще кто такой?
- Это, Вадик, твой лучший друг, Паша.
- Какой еще друг? Я впервые его вижу. И среди моих друзей нет ни одного Павла.
- Есть, Вадим, есть. Вы в детдоме были не разлей вода. А теперь Павел Николаевич Егоров весьма уважаемый в Питере человек и весьма недурно упакованный. У него и шикарные апартаменты на Невском, и дом на берегу Финского залива, ну ты сам дальше на фото увидишь, и дворец на юге Франции, и океанская яхта и много-много всего прочего. Башковитый оказался малый и со звериной хваткой. Он даже меня переплюнул. Вторую столицу Союза почти всю под себя подмял, а я всё тут торчу. Да ты дальше смотри.
Вадим продолжил перебирать фотографии. Ирина в дорогом автомобиле иностранного производства, Ирина возле громадного дома причудливой архитектуры, за которым видна водная гладь залива, Ирина за обеденным столом, заставленным множеством различных блюд и красивыми бутылками. Так, а тут что? У Вадима заиграли желваки. Ирина в одном нижнем белье возлежала на широченной кровати в слегка затемненной роскошной спальне.
- Ну, другие фотографии я показывать тебе не буду, - произнес Евгений, - дабы не травмировать мозг любящего отца.
- Что всё это значит? - хриплым голосом спросил Вадим.
- А это значит, что между твоей Ириной и Павлом Николаевичем установились теплые, близкие, я бы даже сказал, очень близкие отношения. Павлуше нравится общение с молодой и красивой девушкой, которую, кстати, мы ему порекомендовали. Ну а Ирина, насколько мне известно, строит далеко идущие планы о брачных узах с владельцем заводов, газет и пароходов.
- Ты рехнулся? Он же ей в отцы годится!
- А кого это сейчас останавливает? У современных девушек, да будет тебе известно, считается высшим пилотажем стать женой богатенького Буратино. Это, как сейчас говорят, модный тренд. И возраст партнера здесь никакой роли не играет.
Вадим вскочил и заходил по кабинету. Остановился напротив кресла, где сидел Евгений.
- Что ты хочешь от меня?
- А у тебя, Вадик, выбор невелик. Либо ты соглашаешься с нашим предложением и тогда ты и сам будешь обеспечен на всю оставшуюся жизнь, и твоя Ириша будет как сыр в масле кататься, и карьера твоя пойдет резко в гору.
- От вас это вряд ли зависит, - прервал его Вадим. Эти вопросы в Москве решаются.
- Ты плохо знаешь наши возможности, Вадим. Что мы скажем, то там, в Москве и решат.
Он бросил на стол газету, - полюбуйся.
На первой странице центральной газеты была помещена фотография, на которой  Президент России Ельцин и канцлер Германии Коль сидя за длинным столом подписывают какие-то документы. За ними толпилась группа людей, среди которых Вадим разглядел Евгения Николаевича Кротова.
Вадим с удивлением уставился на Евгения.
- Да, да, я был в составе правительственной делегации и представлял интересы деловых кругов Дальнего Востока. Так что поверь, у меня не только здесь всё схвачено, но и в Москве связи имеются на весьма серьезном уровне. Дружить тебе надо со мной, Вадик, а не взбрыкивать.
- Ты говорил о каком-то выборе. И что же будет, если я не соглашусь?
- Вадим, мне бы очень не хотелось об этом говорить. Но если ты настаиваешь… Короче, в твоей машине найдут наркоту, и ты не только из армии вылетишь без пенсии, но и загремишь на нары на весьма приличный срок. Я знаю, что судьба твоей Галины тебя не особо волнует, но и у неё появится масса неприятностей. Но главное, это Ирина. Тебе привезут пакет с её головой, - жестко закончил Жекан. - И поверь, я не шучу.
Вадим сжал кулаки и бросился на Жекана и тут же получил встречный удар, который опрокинул его на пол. Очнувшись, он увидел возле себя двух дюжих качков с битами в руках.
Сквозь шум в ушах Вадим услышал глухой голос Жекана:
- Хотите продолжить, Вадим Сергеевич?
Вадим медленно поднялся, вытер ладонью кровь с лица.
- Сколько у меня времени? Когда я должен дать ответ?
- Сегодня, сейчас, - стальным голосом произнес Евгений.
Вадим сел, обхватил голову руками и застонал.


Глава 12

2019

Вадим застонал, и Марина бросилась к его кровати.
- Что Вадик, что? Тебе больно? Сейчас, сейчас, я врача позову, - Марина нажала на кнопку вызова.

1995

Марина задумчиво смотрела в окно и перебирала в памяти события вчерашнего дня.
Вечер поэзии ей очень понравился. Знаменитые актеры под музыкальное сопровождение вдохновенно читали стихи Александра Сергеевича. Мастера современной поэзии удивляли философской глубиной своих произведений. Но особенно поразили Марину молодые поэты. Она не ожидала услышать от юных дарований такие проникновенные и такие мудрые стихи. Ей приятно было находиться среди знаменитостей, которые в антрактах свободно прогуливались в фойе, заходили в буфет, доброжелательно отвечали на приветствия и не уклонялись от общения.
И еще вот это неожиданное знакомство с Вадимом. Как же обманчиво бывает первое впечатление. Да, её неприятно задели ироничный взгляд и усмешка мужчины. Его демонстративное безразличие к молодой симпатичной женщине. Одним словом, мужлан. Но потом, как же он элегантно исправил ситуацию. И беседа в машине была не пустой болтовней, с Вадимом было говорить интересно. Оказывается, он неплохо разбирается в поэзии, продекламировал даже несколько стихотворений современных поэтов, которых Марине слышать ранее не доводилось. Понравилось, что он не стал навязываться на чашечку кофе, а скромно и даже как-то застенчиво предложил встретиться еще. И ей, что уж себя обманывать, понравился его облик. Симпатичное моложавое лицо, аккуратная седовласая прическа, стройная подтянутая фигура, - все это мешало Марине заснуть, и она проворочалась в постели почти до самого утра.
Звонка Вадима Марина ждала, но всё равно он прозвучал как-то неожиданно, и она не сразу поняла, кто её спрашивает.
- Да, да, это я, Марина. Здравствуйте, Вадим! Встретиться? Да, пожалуй, могу. Где и когда? В ресторане? Хм, может как-то поскромнее? Ну, хорошо, уговорили. Вы за мной заедете? Хорошо, я буду ждать Вас у подъезда. До свидания!
Вадим выбрал элитный ресторан в центре города. Посетителей было немного, приятная музыка звучала так, что можно было разговаривать, не повышая голоса.
Вино было превосходным. Марина никогда не увлекалась алкоголем, но вкус этого вина был настолько притягательным, что она не заметила, как захмелела. Во время одного из танцев она совершенно случайно на мгновение прижалась бедрами к Вадиму и поняла, что мужчина к ней не равнодушен, он её хочет.
Домой они возвращались на такси. Вадим оставил свою машину на стоянке возле ресторана, чтобы никакая дикая случайность не помешала испортить этот замечательный вечер. Марина не стала возражать, когда Вадим предложил проводить её до дверей квартиры. На лестничной площадке было сыро и холодно, ветер сквозил сквозь открытую фрамугу. Они продолжали какой-то разговор, начатый еще в ресторане, вдруг оба разом замолчали и потянулись губами друг к другу. Марина отворила входную дверь и втащила Вадима в прихожую.  Срывая на ходу одежды, они бросились в спальню.
Утром Марина смущенно призналась, что соскучилась по мужским ласкам и поэтому вела себя так несдержанно. Прошел год, как они расстались с мужем. Она не смогла простить ему предательства. Удар был настолько ощутимым и болезненным, что она возненавидела всех мужиков и старалась не замечать их существования. И вот только Вадим и только сейчас сумел вновь разбудить в ней женщину.


Глава 13

Спустя два месяца Вадим переехал к Марине. Галина бесилась, истерила, скандалила, грозилась не дать развода.  Вадим стойко терпел ругань и оскорбления, зная, что скоро всё это наконец-то закончится.
Никаких чувств, кроме чувства неприязни, он к Галине уже давно не испытывал. Еще в самом начале совместной жизни Вадим как-то попытался поделиться с Галиной своими переживаниями по поводу какой-то несправедливости, проявленной по отношению к нему со стороны старших командиров. В тот момент он нуждался в словах сочувствия, надеялся, что понимание и сострадание близкого ему человека поможет заглушить обиду.  В ответ на свой рассказ он услышал: «А так тебе и надо!». Он долго смотрел на Галину, сознавая, что душевная гармония между ними вряд ли возможна, что рядом поселился отнюдь не друг. Пропасть между ними углублялась. Они уже не обсуждали вместе житейские проблемы, перестали делиться впечатлениями о прочитанных книгах и просмотренных кинофильмах, да и просто разговор друг с другом нормальным тоном случался все реже. Слушать её визгливые тирады о том, какой он никчемный муж и отец, Вадим устал. Отвечать на постоянные упреки по любому поводу, ему осточертело. Тяжелая атмосфера злобы и вражды повисла в доме. Находиться в нем становилось все нестерпимее.  Вадим старался пораньше уйти на службу и задерживался там допоздна. В выходные дни подолгу гулял на улице с дочкой, а если это не получалось, находил любой повод, чтобы уйти из дома. Он охотно соглашался на любые командировки. Под различными предлогами старался брать отпуск отдельно от жены. Видеть жену, быть рядом с ней с каждым днем становилось всё тяжелее.
Вадим понимал, что в разладе есть и его вина. После того, как не сложилось с Ольгой, он не стал отказывать себе в удовольствии близкого общения с красивыми женщинами, и не всегда ему это удавалось скрыть. Но мог бы он такое позволить себе, если бы на месте Галины была Ольга? Однозначно, нет. Предать любимого человека, такого Вадиму никогда бы не пришло в голову. Отсутствие любви к Галине ослабляли нравственные путы, и Вадим со временем перестал ощущать угрызения совести.

То, что брак с Галиной был чудовищной ошибкой, он понял окончательно, когда потерял маму.
 После того, как Вадим перевез маму в дом инвалидов, отношение к нему в гарнизоне резко изменялось. С ним перестали здороваться, избегали любого контакта и общения. Вадиму была ясна причина таких перемен. По отношению к маме, которая вырастила и воспитала его, он поступил низко, подло, мерзко. Да, он сохранил тем самым свою семью, но какой ценой? Выбор, который он сделал, был бесчеловечным. Разумеется, никто из окружающих не понял и не одобрил этот выбор. Осуждение его поступка было справедливым, и Вадим это осознавал.

Вскоре Вадима перевели служить в один из северных гарнизонов. Гале совсем не хотелось ехать в тайгу, в снега, и она всячески стремилась задержаться на прежнем месте. Зимой он получил телеграмму о том, что мама умерла. Заехав по пути домой, Вадим попросил Галину поехать с ним вместе, чтобы она побыла рядом в эту тяжелую минуту. Галина отказалась наотрез, ссылаясь на то, что она не может оставить дочь с чужим человеком на целый день.

После прощания с мамой он поинтересовался у заведующей домом инвалидов,  какова была причина её смерти. Та внимательно посмотрела на него и с грустью в голосе сказала, что мама его умерла не от болезни, а от тоски. Она отказалась принимать пищу и не отходила от окна, ждала приезда сына.  Большего стыда и позора Вадим не испытывал никогда в жизни.

Вадим зашел в привокзальный буфет, купил бутылку водки, и стакан за стаканом опорожнил её. Не помогло. Сердце по-прежнему сжимала чья-то железная рука, в голове стоял звон, мышцы одеревенели. Он окончательно понял, что этот груз безмерной вины предстоит нести ему до конца. И что нет ему оправданий. И что грех этот ему не отмолить никогда.


Глава 14

1991

Настроение у Кузьмы Егорыча было хуже некуда. Служебный уазик мчал его в штаб округа, где командиру полка военно-транспортной авиации полковнику Цареву предстояла встреча с командующим. Любой вызов в вышестоящий штаб не сулил ничего хорошего. Пряники там обычно не раздавали. А уж суровый нрав командующего был хорошо известен всем. Кузьме Егорычу была понятна причина вызова на ковер. Недавно закончилась итоговая проверка боевой подготовки полка. Неудовлетворительной оценки удалось избежать с большим трудом и, разумеется, такой результат не мог устроить вышестоящее командование. Комполка понимал, что оценка, полученная полком, была, строго говоря, вполне справедлива, и все же злость на полковника Старкова, руководившего проверкой, не проходила. С Вадимом они были старыми друзьями, съели вместе не один пуд соли, не раз и не два в различных передрягах подставляли плечо друг другу.

Накануне, напарившись от всей души в полковой баньке, Вадим за «рюмкой чая» выговаривал Кузьме,
- Ты, Кузьма, пойми, всякие там мелочи я, конечно, могу снивелировать, или вообще не включить в отчет. Но, ты уж прости, каким образом мне скрыть нижайший уровень тактической подготовки офицерского состава? А стрельбы из личного оружия, это ж позор! А физподготовка? Половина личного состава не выполнила нормативы. И что же, мне взять в руки карандаш и переправить оценки, которые поставили проверяющие?
- Вадим, а ты как будто не понимаешь? Сейчас, когда в стране всеобщий развал, а в армии – бардак, отношение к службе почти у всех резко изменилось. Никто теперь особо не напрягается, ибо неизвестно, что ждет каждого из нас завтра-послезавтра. Престиж военной службы упал ниже плинтуса. В городе в военной  форме одежды лучше не появляться. Знаешь, у нас тут недавно одного офицера из рейсового автобуса выбросили. Мы, говорят, от себя кусок хлеба отрываем, чтобы вас дармоедов содержать, а у вас иностранные самолеты прямо возле Кремля приземляются. Хороши защитнички! Так ты думаешь, он, этот офицер, и ему подобные теперь задницу рвать будут, чтобы отличную оценку заработать? И, подскажи, как нам побороть эту всеобщую апатию. Ведь все видят, какое говно всплывает сейчас на поверхность, жополизы и бездари стали большие звезды получать и должности высокие занимать, а тех, кто служит не за страх, а за совесть держат в черном теле.
- Да я всё понимаю, Кузьма. Мне самому больно всё это видеть. Представляешь, прислали тут нам из Москвы заместителем начальника политуправления одного перца. Знаешь, какое прозвище он в войсках получил? «Пылесос». Приезжает в часть якобы с проверкой и уезжает с набитыми баулами. У вас еще не был? Готовьтесь! И таких становится все больше. Я уж и сам начинаю задумываться, а не послать ли всё к черту. Что я на гражданке на кусок хлеба не заработаю?
Чокнулись, молча выпили.
- Ну, ладно. Ты все-таки к разговору с командующим подготовься. Разговор будет жесткий, ты нашего батьку знаешь. Сам в бутылку не лезь. И не вздумай ему говорить то, что сейчас мне наговорил. А меня, прости, Кузьма, другой оценки я поставить просто не мог.

Уазик резко затормозил и остановился. Их обогнал черный Ленд Крузер и перегородил дорогу. Сзади подкатил и заблокировал отход Паджеро. Из машин выскочили молодые ребята в кожаных куртках.
- Кузьма Егорыч?
- Да. А вы кто такие? Что это вы тут вытворяете?
- Добрый день, Кузьма Егорыч! Вам придется проехать с нами.
- Куда это с вами? У меня несколько другие планы.
- Ваши планы, Кузьма Егорыч, нам известны. Командующий назначил вам на 16-00, сейчас только половина третьего. Вы обязательно успеете. Тем более что от нас до штаба округа буквально три шага. И разговор, я думаю, не будет длинным.
- С кем разговор?
- Кузьма Егорыч, вы не волнуйтесь. Давайте пересядем в нашу машину. Разговор у вас будет с одним уважаемым человеком, который совершенно не заинтересован нанести вам какой-нибудь вред.
Чертыхаясь, Кузьма Егорыч направился к Ленд Крузеру. Что ж, против лома нет приема, подумал Кузьма.

В огромном кабинете царил полумрак. Кузьма Егорыч смог различить лица людей, сидящих за столом, только когда приблизился к нему вплотную. Широкоплечего мужчину с орлиным носом и большой залысиной он где-то видел, но сразу припомнить не смог. Второго…, второго он знал отлично. Но что он здесь делает? Кузьма Егорыч с нескрываемым удивлением уставился на полковника Старкова.
- Вадим? Что происходит? Какого черта меня сюда притащили и почему ты здесь?
- Кузьма, не волнуйся, все нормально. Познакомься, это Кротов Евгений Николаевич, крупный бизнесмен, один из самых уважаемых людей в деловых кругах Дальнего Востока.
Да, теперь Царев вспомнил. Он несколько раз видел Кротова в свите губернатора Приморского края на различных торжественных мероприятиях. Вспомнились и разговоры о неоднозначном прошлом этого человека и о его нынешних не очень благовидных делах. Но что Старкова может с ним связывать? Почему они здесь вместе? И что им понадобилось от него?
- Кузьма Егорыч, - вступил в разговор Кротов, - мне понятно ваше удивление, постараюсь всё разъяснить самым доходчивым образом. Но прежде прошу принять мои извинения за столь неординарный способ нашего с вами знакомства. Надеюсь, мои ребята не причинили вам каких-то неудобств?
Кузьма Егорыч неопределенно пожал плечами, - ну, если это не приведет к моему опозданию на доклад к командующему, то что ж, я готов вас выслушать.
- Не переживайте. Мы знаем, что Вадим Сергеевич тоже должен присутствовать при вашем докладе командующему, и мы вовсе не заинтересованы, чтобы на вас обоих обрушился его гнев. Давайте тогда сразу к делу. Вы, Кузьма Егорыч, командуете полком военно-транспортной авиации?
- Ну да, - кивнул головой Царев.
- Мы хотим предложить Вам такую комбинацию, - продолжил Кротов. - Ваши самолеты доставляют наши грузы в Москву, а вы с этого получаете процент, величину которого мы  обсудим попозже.
Царев взглянул на Старкова,
- Вадим, это что за херня? Какие, ****ь, проценты? Какие, твою душу мать, грузы? И ты сидишь, спокойно слушаешь этот бред? Или ты что, подписался уже на всё это?
- Да, Кузьма, я в курсе этого. И поверь, моя реакция на это предложение была точно такой же. Но сейчас я здесь, а это значит, что я дал свое согласие. Думаю, и тебе придется согласиться.
- Ну уж дудки! Не знаю, чем они тебя там взяли. Тяги к деньгам я за тобой раньше не замечал. Или что, поступило такое предложение, от которого даже ты не смог отказаться?
- Ты, Кузьма, прав, за деньги меня купить сложно. Но в таких делах существует две стороны медали. Либо ты соглашаешься и получаешь какие-то блага. Либо отказываешься и сталкиваешься с серьезными неприятности. Так вот, я был вынужден согласиться не потому, что меня купили задорого, а потому, что мой отказ грозил мне большими бедами. Мне кажется у Евгения Николаевича и для тебя найдутся аргументы, которые смогут поколебать твою непримиримую позицию.
- Ты хочешь сказать, что меня могут чем-то шантажировать? Но чем? Я простой советский, тьфу ты, теперь уже российский полковник, делал по совести всё то, что мне приказывали. Что мне могут предъявить?
Жекан с усмешкой наблюдал за перепалкой двух друзей.
- Вы, уважаемый Кузьма Егорыч, - вступил в разговор Кротов, - прислушайтесь к тому, что говорит вам ваш боевой товарищ. У нас действительно имеются некоторые факты, разглашение которых могут существенно отразиться на вашей судьбе.
- Какие еще факты? Что вы несете?
Кротов молча бросил на стол кипу фотографий. На них был изображен красивый двухэтажный особняк на берегу реки. Снимки были сделаны перед самым заселением дома, о чем свидетельствовали многочисленные фигурки солдат, тащившие в дом различную мебель, скребущие и метущие дорожки и территорию вокруг особняка.
- И что это?
- Это, Кузьма Егорыч, ваш дом на берегу Амура, который задарма был построен силами подчиненных вам военнослужащих. Которых вы в своих корыстных целях оторвали от повседневной боевой учебы, что негативно сказалось на уровне боевой подготовки полка. О чем, кстати, буквально через час вам предстоит докладывать своему руководству. Но вы же об истинных причинах низких оценок, показанных в ходе проверки, предпочтете умолчать. Так ведь? Ну что ж, за вас это придется сделать нам. Способ продемонстрировать  командованию округа эти факты у нас имеется, можете не сомневаться. Ну и, разумеется, местная общественность узнает о моральном облике полковника Царева. Она и так разогрета журналистскими расследованиями о генеральских дачах. Но СМИ рассказывают в основном о том, что происходит в нашей столице, а тут неожиданно выяснится, что есть у нас и свои собственные «герои».
- Да, но вы докажите, что это сооружение принадлежит именно мне. Я подобных фотографий предъявлю вам сотню. Как понять, что это именно мой дом?
Кротов улыбнулся, - вы правы, Кузьма Егорыч, одних этих фотографий для доказательства вашей причастности к подрыву боевой готовности полка будет маловато.
Он положил на стол и включил диктофон: «Нет, я вам так скажу, Кузьму Егорыча в полку уважают, командир он хороший, да и человек замечательный. Но как-то  неправильно всё это! Вот давеча писали в газете о московских генеральских дачах. Ну не позорно ли используя свое служебное положение наживаться на труде своих подчиненных? Оно конечно, как там говорится, что положено Юпитеру, не положено быку. Вот мы, как быки, и вкалываем на наших Юпитеров задарма. Солдатикам оно все едино, день прошел и дембель ближе. А я вот, к примеру, за свою работу от денежки не отказался бы. Семью-то кормить надо, а зарплата у прапорщика не ахти какая. Вы спрашиваете, где командир берет стройматериалы? Да знать это нам без надобности. Стройматериалы возят откуда-то из наших мест. А вот таких отделочных материалов у нас нигде не продают, это я точно знаю. Похоже, что командиру их из Москвы доставляют. Ну а что, самолеты-то в его распоряжении. Что-то в Москву, а что-то из Москвы. Такие вот дела».
Лицо Царева побагровело.
- Как думаете, Кузьма Егорыч, какова будет реакция командующего, когда он получит эту запись и фотографии? Нет, вы на Старкова не смотрите, эту «почетную» миссию мы ему поручать не будем, да он, я знаю, и не согласится. Есть у нас другие, так сказать, нейтральные каналы для выхода на вашего военачальника.
Царев молчал. Через некоторое время он произнес:
- Но вы разве не понимаете, что об этой афере рано или поздно станет известно? И тогда увольнением из армии без пенсиона уже не отделаешься.
- Правильно. Знать обо всем этом должны только два человека: Вадим Сергеевич и вы. Или вы считаете, что кто-то еще сможет быть в курсе дел?
- Может кто-то что-то и узнает, но стучать на меня вряд ли станет. Прапорщик верно сказал, зла я никому не делал, так что и мне, надеюсь, зла никто не пожелает. Но вот наш особист, капитан Евласов…Он свои чекистские обязанности выполняет вполне добросовестно. Постоянно что-то вынюхивает и наверх докладывает. Собственно, для того он в полку и поставлен. Ну и вот еще мой зам по политчасти, подполковник Лыхов. Отношения между нами, мягко говоря, не очень. Так что если что-то узнает, то непременно захочет выслужиться, а меня потопить.
- Ясненько, - задумчиво произнес Кротов. – Я думаю, мы сумеем найти подходы к ним.
Старков взглянул на часы и встал, - нам пора ехать.
- Кузьма Егорыч, - обратился к Цареву Кротов, - я рад, что мы поняли друг друга. Все детали будут тщательно нами продуманы. В наших общих интересах, чтобы эта тема жила долго. О вашем вознаграждении мы поговорим в следующий раз. Надеюсь, что вы не разочаруетесь.
Царев досадливо махнул рукой и направился к выходу.


Глава 15

Первый рейс прошел благополучно. Старков подготовил все необходимые документы на якобы воинский груз и согласовал транзит в различных инстанциях. Царев обеспечил проезд гражданского автотранспорта на аэродром и погрузку ящиков в самолет. Было принято решение, что сопровождать товар в Москву будет Старков.
 
Через несколько часов Ан-12 приземлился на военном аэродроме в Подмосковье. Там самолет уже ждала колонна автомобилей, возле которой прохаживался коренастый полковник. Когда Старков сошел со стремянки, тот подошел, отдал честь и представился, -  полковник Смирнов.
Старков пристально вглядывался в лицо полковника, в котором едва угадывались какие-то знакомые черты.
- Вадим, - улыбнулся полковник, - а ты меня, кажется, не узнаешь?
Старков остолбенел, - не может быть? Петро! Ты что ли, чертяка?
Курсантские друзья крепко обнялись.
- Значит так, Вадим, здесь твои цацки без нас погрузят и отвезут куда надо.
Старков протестующее замахал руками, - нет, нет! Я, Петро, отвечаю за этот груз головой и сам должен передать его по назначению.
- Вадик, не переживай. Считай, что ты груз уже передал, а я у тебя его принял. Все бумаги мы сейчас подпишем и поедем ко мне домой. Я познакомлю тебя со своей женой, Сабиной, и, конечно, мы с тобой обо всём поговорим. Как-никак почти четверть века не виделись.

Друзья приступили ко второй бутылке коньяка, когда их трапезу нарушил требовательный звонок телефона. Петр Борисович взял трубку, и благодушное выражение его лица стало меняться, становясь все более мрачным и суровым.
- Так точно, товарищ генерал. Документы в полном порядке. Груз на месте. Завтра всё развезут по точкам. Да, я сам прослежу за этим. Никак нет, у Старкова, как я понял, нет намерений задерживаться в Москве. Слушаюсь. До свидания, товарищ генерал.
Вадим вопросительно посмотрел на Петра, - руководство тревожится?
Петр зло выругался:
- Да пошли бы они все к грёбаной матери. Когда уже насытятся, твари? Всё им мало, мало, мало! Всё гребут и гребут. Нет, Вадим, давай откровенно. Ведь ты же знаешь, что за груз ты приволок сюда этим самолетом? Ну и скажи мне теперь, друг сердечный, какого лешего ты вписался в это дело? Что заставило тебя изменить своим принципам? Я же помню, каким ты был. Что ж тебя перекорежило так? Но ведь не на бабки же ты позарился? Или к старости решил мошну себе набить?
- А ты? Ты-то сам, что здесь делаешь? Какого хрена ты меня стыдишь? Или не ты у меня этот груз принимал? – взвился Старков. - Ладно, наливай.
Выпили и оба молча уставились в пустые фужеры. Первым заговорил Смирнов:
- Да, Вадим, тебя, как видно, приперли к стенке нешуточными аргументами. Меня, впрочем, тоже. Но ты же понимаешь, что в этой игре я, как и ты, простой винтик. Всё вершат там, - Петр показал пальцем на потолок, - и нам не дано с тобой понять всех деталей этих долбанных операций и узнать, кто эти кукловоды, которые дергают за ниточки участников этих афер.
- А тот генерал, что звонил тебе, не из числа этих кукловодов?
- Я думаю, что он тоже марионетка, но более приближенная к истинным хозяевам. Тебя ведь сюда тоже послал не сам топтыгин, а кто-то из его верных псов, верно?
- Может быть. Но что характерно, когда всё это раскроется, а всплывет это обязательно, камни полетят не в них, а в нас. Не им, а нам придется париться на нарах.
- Ну, это мы еще посмотрим, - с какой-то загадочной усмешкой ответил Петр.

В гостиную вошла Сабина.
- Мальчики, а не пора ли вам бай-бай? Второй час ночи, все-таки. Вадим, я вам здесь постелю, хорошо?
- Да нет, что вы, я в гостиницу сейчас поеду. Извините, что засиделся.
- Ты, Вадик, не выдумывай. Нечего в ночь по городу шарахаться. Места у нас достаточно, так что оставайся. А ты, Сабиночка, дай нам еще минут десять, ладно?
Сабина развела руками и направилась к выходу. Вадим невольно залюбовался её стройной, женственной фигурой. Когда дверь за Сабиной закрылась, он спросил Петра:
- Давно вы с ней?
- В следующем году серебряную годовщину отмечать будем. Тебя, кстати, заранее приглашаю. С женой, естественно.
- Ну и как ты, счастлив? Извини за нескромный вопрос.
- Да всё нормально, не извиняйся. Знаешь, мы с ней уже очень давно научились понимать друг друга с полуслова и с полу взгляда. А, как говорят, счастье – это когда тебя понимают.
- Ну, Петро, это только часть фразы. Старик Конфуций говорил так: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты». И вот я гляжу на вас и вижу, что счастливы вы оба. И по настоящему счастливы и по большому счету тоже. Я искренне рад за вас.
- Спасибо! Да, это точно, в доме у нас атмосфера полного понимания и любви. А у тебя-то как? Что с Галиной?
- С Галиной всё нормально. А вот взаимопонимания у нас нет уже давно, да и любви взаимной тоже. Ты же помнишь нашу свадьбу? Помнишь, что я уже тогда хотел сбежать от неё? И не сбежал. И оттого вся жизнь как-то наперекосяк.
- Знаешь, Вадим, мне Галина твоя сразу не понравилась. Но сказать об этом я тебе тогда не решился. Я же не знал, какие чувства ты к ней испытывал. Может и вправду был влюблен, а сомнения мои могли тебя только оскорбить. Вот и промолчал тогда. Но сейчас-то, если никакой душевной связи с ней нет, что тебя останавливает? Дочь вроде вполне взрослая. Что тебя держит рядом с ней?
- Понимаешь, Петро, - Вадим задумался, подбирая слова, - вот представь, есть дорога и хотя вся она в ямах и колдобинах, но знакома тебе, понятна и предсказуема. А ну как резко свернуть в сторону? Что тебя там ожидает? Неизвестность, знаешь ли, пугает. Вот и трясешься по накатанной колее, набивая себе шишки и получая новые ссадины. И привыкаешь к этому, как привыкает к неволе старый рецидивист.
- Интересная у тебя философия, Вадим, но вот верная ли? Жизнь без поворотов не обходится. И если ты не совсем безбашенный, то перед крутым поворотом обязан притормозить и прикинуть, а нужно ли туда сворачивать. В случае с Галиной ты, конечно, этого не сделал, вот и вляпался. Но сейчас-то ума разве не прибавилось? Какой смысл издеваться над самим собой? Почему сейчас тебе не сделать поворот?
- Ну, это тоже самое, как бросится в стремительную реку, не зная, куда она тебя вынесет. Впрочем, - Вадим встал и заходил по комнате, - впрочем, тихое зловонное болото вряд ли лучше. В этом ты, Петр, безусловно, прав. Знаешь, я уже давно понял, что жизненный путь каждого из нас во многом зависит от того, с кем ты по этому пути идешь, кого выбрал себе в спутники. Подумать ведь только, в мире огромное море людей, и наверняка у каждого человека есть где-то своя половинка. Великое и чрезвычайно редкое счастье в том и заключается, что они, эти половинки, чудесным образом оказываются вместе в одном пространстве и в одном промежутке времени. И что они не проходят мимо друг друга. У вас с Сабиной так скорее всего и получилось. А вот у меня со спутницей не сложилось и потому полного удовлетворения от жизни нет.
Вадим подошел к окну, посмотрел на мелькание огней на московском проспекте, и после недолгого молчания продолжил:
- Есть еще одно обстоятельство, которое во многом определяет жизненный путь каждого из нас. Выбор профессии. Согласен? Но вот и с профессией у меня вышло не совсем так, как мне мечталось. Я ведь не собирался посвятить себя военному делу. После окончания школы хотел поступать в МИФИ. Но у бати моего была идея фикс, чтобы наследник стал продолжателем военной династии. Человек он был суровый и бескомпромиссный, спорить с ним - себе дороже, вот и оказался я в военном училище не по своему выбору, а по воле отца. И потому вся последующая жизнь сложилась так, как сложилась, а могла бы быть, наверное, совсем иной. Лучше или хуже, не знаю, но точно иной.
Вадим остановился, задумчиво посмотрел на Петра, - ну, ладно, давай выпьем по крайней и спать. Завтра день предстоит такой же суетной.

1992

Очередная сходка дальневосточных авторитетов проходила на парусной яхте Жекана, которая курсировала близ Владивостока. Всеми участниками было отмечено, что схема, налаженная Гвоздем и Жеканом, работает вполне успешно, доходы неуклонно растут, общак стал значительно жирнее. Но, как известно, аппетит приходит во время еды. Все эти доходы могут вырасти многократно, если умело использовать тот бардак, который царит сейчас в армии. Дух коммерции проник и туда. Решать вопросы с помощью денежных купюр стало проще, люди охотнее и безбоязненнее стали откликаться на этот аргумент.
Недавно Москва предложила обратить внимание на оружейные склады. На многих из них творилась вакханалия с учетом и отчетностью. Моральные изъяны некоторых из тех, кто обеспечивал хранение оружия и контролировал его движение, позволяли использовать этих служивых в интересах воровского сообщества. В то же время спрос на оружие резко вырос как внутри страны, так и за её пределами, особенно с учетом событий в Закавказье и на Ближнем Востоке. Грех было этим не воспользоваться. Тем более что канал доставки грузов в Москву был апробирован и работает без сбоев. Было понятно, что определенную опасность в раскрытии этого канала представлял особист транспортного авиаполк капитан Евласов. Но компромата на него накопилось за это время вполне достаточно. Как бы совершенно случайно произошло его знакомство с симпатичной  флористкой, у которой он регулярно покупал цветы для своей жены. И вскоре образовалась обширная фототека, где капитан красовался в обществе прекрасной Нелли в гостиничном номере, в сауне, в спальне девушки. Другому неудобному персонажу подполковнику Лыхову было оказано содействие в лечении тяжело больной дочери в одной из лучших клиник Германии. Инвестором совершенно неожиданно оказался командир полка Царев и теперь Лыхов обязан был ему до гроба.


Глава 16

1993

Склонившись над столом, Адольф Шнейдер пристально рассматривал листки бумаги, лежащие перед ним. Это были донесения агентов Интерпола о контрабандном проникновении крупных партий оружия на территорию некоторых стран Ближнего Востока. Совсем недавно Адольф был назначен заместителем руководителя Европейского бюро Интерпола. И он сразу же с энтузиазмом приступил к решению одной из сложнейших задач, связанной с выявлением нелегальных каналов проникновения оружия в горячие точки. Из анализа многочисленных донесений следовало, что большое количество криминального оружия имеет советское происхождение. Требовалось установить, откуда и каким образом оно поступало на нелегальный рынок.
Адольф нажал на кнопку селекторной связи и попросил секретаршу пригласить к нему оберкомиссара (1) Вайса.
- Генрих, что удалось выяснить о фактах появления советских образцов оружия на Ближнем Востоке?
- Господин полицайрат (2), большое количество военной техники и вооружения стало исчезать с воинских складов, расположенных у нас в Восточной Германии, а также в Польше, Венгрии и Чехословакии, начиная с прошлого года, когда активизировался процесс вывода российских войск из этих стран. Мы зафиксировали факты несанкционированной продажи различным заказчикам боевой техники, которая предварительно списывалась в утиль и металлом, но фактически была совершенно новой. Но сравнительно недавно нами был обнаружен еще один канал контрабандной поставки оружия. Он по физическим объемам значительно меньше, чем те поставки, о которых я только что доложил, но, тем не менее, обращает на себя внимание прежде всего потому, что источник находится в Москве.
- Вот как? Интересно! А откуда это оружие попадает в Москву, узнали?
- Мы сейчас над этим работаем. По предварительным оценкам основная масса вооружения поступает с Дальнего Востока России. Но откуда конкретно и каким образом доставляется в Москву, мы еще не знаем. Считаю, что для выяснения этих деталей было бы полезным откомандировать кого-либо из нашего отдела в Россию.
- Хорошая мысль, Генрих. Готовьтесь сами вылететь в Москву. Вы ведь русским, как я знаю, владеете в совершенстве?
- Да, господин полицайрат. Благодарю вас за доверие. Когда вылетать?
- Завтра. Свяжитесь с Московским бюро, пусть они закажут вам гостиницу и встретят в аэропорту. После того как устроитесь, позвоните мне.

Адольф еще раз взглянул на часы и удивленно пожал плечами. Звонка от Вайса не было, хотя по всем расчетам он должен был прибыть на место еще три часа назад. Шнейдеру нравился этот офицер, прежде всего своей пунктуальностью и дисциплинированностью. Тем удивительнее было его молчание. Адольф набрал телефонный номер своего коллеги из Московского бюро Интерпола:
- Привет, Михаил! Как дела? Как там твоя Лариса? Я знаю, что она была на гастролях в Берлине, но дела, к сожалению, не позволили мне сходить на её спектакль. Ты уж, пожалуйста, передай ей мои извинения. Пусть простит старика.
- Адольф, дружище, рад тебя слышать. Да, Лариса была удивлена и не скрою, немного обижена на тебя. Очень хотела повидаться с тобой. Она даже московский гостинец тебе приготовила. А ты, стервец, скрылся куда-то. Ох, попадешься ты ей, мало не покажется.
- Ну, ладно, ладно, совсем застращал. И кем? Ларисой, добрейшей души человеком! Я конечно же найду способ исправить эту мою оплошность. Возможно в самое ближайшее время. Ты мне вот что скажи, Михаил. Я направил в Москву своего сотрудника, Генриха Вайса, ну да ты его знаешь. Рассчитывал на то, что твои ребята встретят его в Шереметьево и устроят в гостиницу. А от него нет никаких известий. На Вайса это совсем не похоже. Не пойму, что могло произойти?
- А я только что сам собирался звонить тебе. Вы там ничего не напутали? Мои ребята встречали этот рейс, но Вайс в зоне прилета так и не появился.
- Как так?
- Вот так, Адольф. Ты мне скажи, его прилет как-то связан с оружейными делами?
- Да, Миша. Я завтра буду в Москве, мы должны встретиться. Что-то мне совсем не нравится эта ситуация. Исчезновение Вайса наводят на очень мрачные мысли. До завтра, Михаил! Да, вот еще что, встречать меня не надо, я сам доберусь.
- Хорошо, Адольф, жду тебя. Aufwiedersehen! (3)

(1). Оберкомиссар – звание в уголовной полиции ФРГ, приравнивается к званию подполковник в   полиции России.
(2). Полицайрат - звание в уголовной полиции ФРГ, приравнивается к званию генерал-майор в полиции России
(3). Aufwiedersehen! (нем.) – до свидания!


Глава 17

В сводках о происшествиях за прошедшие сутки было всё как обычно. Пьяный Мишка Грач опять с топором в руках гонял свою жену по деревне. Задержан с формулировкой покушение на убийство. На одной из свадеб произошла массовая драка. Трое доставлены в больницу, двое из них с колото-резанными ранами. Известная кляузница Пантюшкина, заколебавшая своими жалобами на автомобилистов, которые парковали своих железных коней под её окнами, на этот раз решила действовать самостоятельно и вылила ведро помоев на шикарное авто. Владелец обратился с заявлением о наказании виновника и компенсации ущерба. На нерегулируемом перекрестке в очередной раз сбит велосипедист. Доставлен в больницу с ушибами средней тяжести. Ага, задержан во время передачи одному из горожан порошкообразного вещества белого цвета ранее судимый за наркопреступления Коля Кутинцев. Вот неймется же паршивцу. Так, так, а это что? Грибниками в лесу на границе Московской и Тверской областей найден труп молодого мужчины. Опергруппой установлено, что смерть наступила не более двух суток назад от остановки сердца. Обнаружены следы удушения. На грибника мужчина явно не похож, так как одет был в костюм европейского покроя и обут в туфли из высококачественной кожи. Документов, денег и сотового телефона при нем не оказалось. Грибники рассказали, что увидели холм из веток,  а так как собирают грибы здесь уже много лет и знают буквально каждый кустик,  то это  новообразование  их  заинтересовало и они решили его проверить.  Увидев мертвеца,  всё побросали  и  поспешили  доложить  куда следует.  Оперативники сделали предварительный вывод, что мужчина скорее всего был убит где-то в другом месте. Обычно жертву заставляют  самого  копать  себе  могилу,  убийцам  же  это  делать  было не по рангу,  вот и решили  они  просто  закидать труп  ветками.  Несколько  озадачило  то,  что свое последнее пристанище жертва нашла в полукилометре от дороги. Не лень же было тащить труп по лесу так далеко. Ну и, разумеется, никаких свидетелей, кто бы видел машину, стоящую на обочине дороги возле леса, и её пассажиров, не оказалось. Впрочем, в грибную пору таких автомобилей было великое множество и какой из них принадлежал преступникам, установить было крайне затруднительно.
Майор милиции Василий Скопинцев тяжело вздохнул. По всему выходило, что намечается еще один «висяк», за который начальство по головке не погладит.

В тот же день информация о таинственном убийстве дошла до МВД. Из Москвы прибыл следователь по особо важным делам подполковник Костромин Лев Борисович. Опытный следак еще раз опросил грибников и местных оперативников. Ничего нового к тому, что уже было известно, они не добавили. Правда кто-то из милиционеров вспомнил, что при опросе водителей и пассажиров автомобилей, припаркованных рядом с лесом, один из них сказал, что пару дней тому назад он обратил внимание на красивый автомобиль иностранного производства. Заинтересовал он его тем, что таких машин в здешних местах он еще никогда не встречал. Да и не ездят на таких дорогих авто за грибами. Марку и номер автомобиля грибник не запомнил.

Костромин выехал на место происшествия. Следы протекторов за эти дни были затерты другими машинами. В лесу также не обнаружилось ничего такого, за что можно было бы зацепиться. В морге подполковник осмотрел труп, поговорил с патологоанатомом. Тот подтвердил, что характерные следы на шее мужчины свидетельствуют о том, что его душили тонким, но очень прочным шнуром, накинув его сзади. Понятно стало, что если это произошло в автомобиле, то жертва скорее всего сидела на переднем пассажирском сидение. В таком случае преступников было как минимум двое. В отделении милиции Льву Борисовичу выложили всё, во что был одет погибший, а также вещи, которые обнаружили у него. Костюм был от известной французской фирмы, туфли итальянские, галстук и нижнее белье немецкие. Всё это, конечно, можно было приобрести и в России, но либо купить в довольно дорогих бутиках, либо обмануться подделками из Китая. Лев Борисович подделку от «фирмы;» отличить умел. И это наталкивало на мысль, а не являлся ли убиенный иностранным гражданином? Но что тогда привело его на окраину Московской области? Не везли же труп из Москвы в лес за сотню с лишним километров? Впрочем, и такую вероятность исключать было нельзя.
Костромин поручил местным операм проверить, нет ли заявлений или иной информации о пропаже людей на севере Подмосковья и юге Тверской области, в первую очередь из числа состоятельных представителей бизнеса, чиновников и воровских авторитетов.  Сам же решил заняться Москвой. Прежде всего он тщательно изучил милицейские сводки о происшествиях в Москве и области за последние трое судок. В огромном ворохе сообщений внимательный взгляд Льва Борисовича выделил донесение об угоне со стоянки крупного торгового центра в Москве автомобиля Порше Кайен и об ДТП с участием автомобиля такой же марки, но, правда, с другим госномером в районе города Дмитрова. По факту хищения автомобиля сразу же был объявлен план «Перехват», который не принес положительного результата. Владелица автомобиля, известная представительница шоу-бизнеса, закатила истерику, громко ругалась матом, грозилась всех уволить и требовала немедленно достать её автомобиль хоть из-под земли. Костромин, прибыв на место происшествия и взглянув на чудом сохранившийся VINномер, убедился, что  разбросанный по земле металлом принадлежит эстрадной диве. А регистрационный номер машины, найденный возле искореженного заднего бампера, был профессионально выполненной подделкой. Возле обуглевшего остова автомобиля лежали обезображенные человеческие останки. Эксперты, копошившиеся на месте трагедии, пояснили Костромину, что автомобиль, следовавший из области в сторону Москвы, на огромной скорости слетел с трассы и врезался в гущу деревьев. Личности погибших установить пока не удалось, так как никаких документов при них не оказалось. Результаты дактилоскопии должны быть получены только к вечеру.

Утром следующего дня Костромину было уже известно, что в машине находились два ранее судимых боевика Солнцевской ОПГ. Отпечатки пальцев жертв аварии оказались идентичными с отпечатками пальцев, находящиеся в картотеке МВД. По заключению технической экспертизы причиной катастрофы мог быть надрезанный кем-то тормозной шланг автомобиля.
Но как все это могло быть связано с найденным в лесу трупом? Был ли он доставлен туда тем красивым автомобилем, о котором говорил грибник? Надо бы найти этого свидетеля, показать фотографии различных иномарок, возможно это поможет ему определиться с маркой автомобиля.

В голове Костромина занозой сидела мысль, которая посетила его еще при осмотре вещей погибшего. Не был ли тот представителем иностранного государства? Чтобы избавиться от этого наваждения он направил своих помощников в аэропорты Москвы, принимающие международные авиарейсы, а также на Ленинградский, Киевский и Минский железнодорожные вокзалы. Чем черт не шутит, вдруг что-то удастся узнать. И вот от капитана Фролова поступила весьма интересная информация. Им были проверены записи камер видеонаблюдения в международном аэропорту Шереметьево. На одной из них был зафиксирован автомобиль Порше, подъехавший к трапу самолета, прибывшего из Франкфурта-на-Майне. Из него вышли двое мужчин, которые коротко переговорили с одним из пассажиров, потом все трое запрыгнули в машину и Порше стремительно удалился. Так, так, значит и здесь Порше. Очень интересно. Совпадение? Ну, в случайности и совпадения важняк Костромин не верил уже давно. Каким образом этот автомобиль оказался в рабочей зоне аэродрома и кто дал разрешение на въезд туда постороннему автотранспорту? Кто были эти люди, кого они встречали? На все эти вопросы необходимо было найти ответы в самое кратчайшее время. Лев Борисович затребовал список пассажиров, прибывших из Франкфурта этим рейсом. По официальному запросу в рамках уголовного дела удалось заполучить данные пограничного паспортного контроля аэропорта Шереметьево. Сравнение этих данных со списками пассажиров международных рейсов, прибывших в этот день в аэропорт Шереметьево, позволило установить, что  государственную границу России нелегально пересек некто Генрих Вайс.


Глава 18

Адольф Шнейдер вышел из здания аэропорта Пулково и направился к машине с красными дипломатическими номерами, которая ожидала его на автостоянке. Адольф не стал откладывать на завтра свой отлет в Россию, но решил изменить маршрут и полетел не в Москву, а в Санкт-Петербург. Его серьезно насторожило внезапное исчезновение Вайса. Тот факт, что Генрих не появился в зоне прилета аэропорта свидетельствовал лишь о том, что он был кем-то перехвачен на выходе из самолета. И те, кто это сделал, явно не были заинтересованы в том, чтобы Вайс вышел на связь со своим руководством.

Солнце только еще вставало из-за горизонта, когда консульский автомобиль подкатил к особняку заместителя руководителя российского отделения Интерпола Михаилу Гольдману. Адольф представился заспанному охраннику и попросил его доложить хозяину о прибытии гостя. Через пять минут появился встревоженный Михаил.
- Что случилось, Адольф? Почему в такую рань? Ты что прилетел ночным рейсом? Ну, ты проходи, проходи. Крепко обняв Адольфа, он повел его в дом.
- Знаешь, Миша, планы неожиданно изменились. Так что ты извини меня за столь ранний визит. Я буквально на пару слов.
- Да о чем ты говоришь? Располагайся и рассказывай.
Коллеги уселись в уютные кресла друг перед другом.
- Дело, в общем, вот в чем. Генрих Вайс пропал. В аэропорту ваши ребята его не встретили и на связь он не выходит. Ситуация чрезвычайная. Он плотно занимался расследованием нелегальных поставок российского оружия в различные горячие точки. Накопил много интересной информации. Оставалось уточнить только некоторые детали, для чего и был направлен сюда. О его поездке в Россию знали у нас только двое, я и он. Я подозреваю, что утечка информации произошла здесь, то есть в твоем ведомстве. И нам надо найти эту крысу.
- Это очень серьезное обвинение, Адольф. Но я обязательно приму его к сведению и проведу внутреннее расследование. Да, о его результатах я, разумеется, тебя непременно проинформирую. Ты останешься отдохнуть?
- Нет, нет, спасибо! Меня машина ждет. И остановиться у меня есть где.
- В гостинице? Скажи в какой, я пришлю за тобой авто. Нам, наверное, удобнее будет встретиться где-то после обеда?
- Не стоит беспокоиться, Миша. Я позвоню тебе, и мы уточним время. А доберусь к тебе на службу я сам. Так что до встречи.
- Ну, хорошо, буду ждать тебя. Если что, звони.

Когда Шнейдер отъехал от дома, Гольдман поспешно схватил телефонную трубку.
- Юрий Германович, ради Бога извините за ранний звонок. Шнейдер только что был у меня дома. Да, он должен был прилететь позже. Нет, мои ребятки не могли его проворонить. Я не знаю. Этот Шнейдер такая хитрая лиса. Согласен. Нет, Юрий Германович, с Вайсом всё было сделано, как вы велели. И увезли за сотый километр, и в лесу припрятали не у самой дороги. Да, мой человек за всем проследил, все документы изъял и свидетелей не оставил. Нет, что вы, он очень надежный, я за него ручаюсь, как за самого себя. И все же, как-то тревожно. Не зря Шнейдер появился так неожиданно и так таинственно. Да я не паникую, но делать что-то надо. Хорошо, через два часа буду у вас.

В это время Адольф подъезжал к немецкому посольству. У него была запланирована встреча с послом и с атташе посольства по вопросам обороны.
- Господин посол, дело мне представляется весьма серьезным. Шутка ли, пропал гражданин нашей страны, к тому же официальный сотрудник Интерпола. Генрих Вайс был откомандирован в Россию с целью расследования криминальных афер в оружейном бизнесе. У меня есть веские основания подозревать, что в истории с исчезновением Вайса замешано российское бюро Интерпола. Дело в том, что кроме меня о прилете Генриха в Москву знали только люди из этого ведомства. По этой причине я не могу в своем расследовании доверять коллегам из российского бюро. Мне придется прибегнуть к помощи Министерства безопасности России. Я был бы вам благодарен, если бы вы оказали мне содействие в налаживании контактов с этой службой.
- Да Адольф, я свяжусь с Министерством иностранных дел России и попрошу организовать ваш визит в Министерство безопасности. Будьте, однако, готовы к тому, что  возможно придется раскрыть ваши наработки по расследованию контрабанды оружия.
- Я это предвижу. Но я полагаю, что ликвидация каналов нелегального распространения оружия и боевой техники является нашей общей задачей.
- Известно ли о каких видах оружия идет речь? - вступил в разговор военный атташе. - И откуда идет основной поток?
- В горячие точки отправляется преимущественно стрелковое вооружение и боеприпасы. По нашей предварительной информации доставка осуществляется прежде всего с российского Дальнего Востока, всё это концентрируется в Москве и Подмосковье и далее переправляется в некоторые страны Ближнего Востока и Африки. Я планирую в ближайшее время вылететь в Хабаровск и Владивосток, чтобы попытаться на месте разобраться в этой ситуации. Думаю, однако, что организаторы этого криминального бизнеса находятся здесь в Москве и очевидно занимают высокие посты в некоторых государственных структурах.
Посол прошелся по кабинету и, остановившись перед Адольфом, с тревогой в голосе произнес:
- Я должен сказать вам, господин Шнейдер, что вы вступили на весьма опасную тропу. Нелегальный оружейный бизнес – это громадные деньги. Те, кто его курирует, не остановятся ни перед чем. Вам следует быть весьма осторожным. Мне трудно сказать, на кого бы вы могли опереться в вашем благородном деле, кому могли бы довериться в этой стране, не подвергая себя большому риску. Попробуйте в Министерстве безопасности попасть на прием к генералу Максиму Говорову. У него репутация честного и неподкупного служаки. Думаю, что его вы можете посвятить в свои расследования и планы. Я постараюсь помочь вам в организации этой встречи. Да и в целом, можете полагаться на мою поддержку. Звоните мне в любое время и держите в курсе событий. Желаю вам успехов!

Генерал-лейтенанту Говорову Максиму Викторовичу было доложено о предстоящей встрече с представителем Интерпола Адольфом Шнейдером. Генерал приказал навести справки о собеседнике, и когда Адольф вошел в кабинет Максим Викторович встретил его с широкой улыбкой. Обменялись крепкими рукопожатиями.
- Располагайтесь, господин Шнейдер. Чай, кофе?
- Благодарю вас господин генерал. Утром предпочитаю кофе.
Говоров отдал по селектору распоряжение и присел не за свой стол, а напротив Адольфа, что служило сигналом к тому, что он готов к откровенному и неформальному разговору.
Разговор длился долго. Генерал слушал Адольфа внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы, что-то помечал в своем блокноте. Лицо его не выдавало никаких эмоций, но он чуть-чуть встрепенулся, когда Адольф поведал историю, произошедшую с Генрихом Вайсом.
- Скажите, у вас имеется фотография Вайса?
- Да, конечно. - Адольф передал генералу фотопортрет Генриха.
- Каким рейсом Вайс прилетел в Москву?
Шнейдер ответил.
- Всё, что вы мне рассказали, господин Шнейдер, весьма интересно. Но я не буду от вас скрывать, что мы уже довольно продолжительное время ведем разработку в этом направлении. И ваши данные во многом совпадают с информацией, полученной нашими оперативными работниками. Скажу больше, в цепочку поставки оружия с Дальнего Востока в Москву внедрен наш человек. И нам доподлинно известно, откуда и каким образом поставляется оружие в Москву. Известны склады, где это оружие начинают свой криминальный оборот. Известны также люди, которые занимаются этим на Дальнем Востоке и в Москве. Еще не все, конечно, и мы продолжаем аккуратно раскрывать эту сеть. У нас есть основания предполагать, что в этом криминальном бизнесе участвуют лидеры воровских сообществ Дальнего Востока и Москвы, которые тесным образом связаны с рядом руководящих работников Министерства обороны, российского бюро Интерпола и структур, приближенных к высшему руководству страны. Важнейшая задача, которая стоит перед нами, это выйти на тех, кто всем этим руководит. Именно поэтому мы решили не торопить события. Боюсь, что прилет в Москву вашего Вайса и ваш визит насторожил главных фигурантов этого дела. Исчезновение Вайса  свидетельствует о том, что они почувствовали опасность и теперь будут предпринимать меры, чтобы поглубже спрятать концы в воду. Это может затруднить нашу работу. Впрочем, если они начнут нервничать, то следует ожидать от них каких-то промашек, которыми мы можем воспользоваться.
Вы сказали, что собираетесь лететь в Хабаровск и во Владивосток. Что ж, может быть это и правильно. Вы опытный оперативник, к тому же превосходно владеете русским языком, возможно, что вам и удастся добыть дополнительную информацию, представляющую интерес для всех нас. Вы полетите туда с нашими сотрудниками. Не возражайте. Они никоим образом не выдадут себя, но постараются уберечь вас от всяких неприятностей. Да, вот еще что, я порекомендовал бы вам начать свои разыскания со знакомства с полковником Старковым Вадимом Сергеевичем. Он контролирует трансферт оружия из Хабаровска в Москву, часто сам сопровождает этот груз, знает многих участников этого незаконного бизнеса из числа дальневосточников. Должен заметить, что мы досконально изучили всё, что связано с жизнью и службой этого офицера и пришли к выводу, что по своим человеческим качеством он вряд ли мог стать добровольным участником этой аферы. Всё, чем ему приходится сейчас заниматься противоречит его жизненным принципам, отчего он испытывает, как мы полагаем, определенные душевные страдания. Очевидно, ему в свое время пришлось сделать тяжелый выбор. Придет час и мы узнаем, что заставило Старкова свернуть на эту дорогу.
Пожелаю Вам удачи!
Генералы тепло распрощались, и Шнейдер направился в немецкое посольство, откуда он собирался продолжить свой путь в Хабаровск.

На следующий день на Лубянку были приглашены начальник службы безопасности аэропорта Шереметьево и подполковник МВД Костромин.
- Мне нужно задать вам два вопроса, - обратился к безопаснику генерал Говоров, - от кого вы получили команду пропустить в рабочую зону аэродрома посторонний автомобиль и что вам известно о людях, которые в нем находились?
- Товарищ генерал, мне позвонил из российского бюро Интерпола Гольдман и сказал, что его службой проводится спецоперация по задержанию опасного международного преступника. Чтобы не подвергать опасности пассажиров в здании аэропорта задержание необходимо провести непосредственно у трапа самолета. Для этого к самолету следует пропустить автомобиль с сотрудниками Интерпола. Я в точности выполнил все указания заместителя руководителя Интерпола России. Скажите, я не должен был этого делать?
Говоров махнул рукой, - продолжайте. Марка и номер автомобиля вам известны? Фамилии людей?
- Да, конечно. Мне же нужно было знать, какой именно автомобиль пропустить через спец.КПП и зафиксировать данные его пассажиров.
Говоров подал листок чистой бумаги, - запишите.
- Товарищ генерал, я полагаю, что если меня вызвали к вам, то очевидно в моих действиях усматривается нечто противозаконное. Могу я узнать, что конкретно мне инкриминируется?
- Мы вас ни в чем не обвиняем, работайте спокойно. Но о своем визите на Лубянку вам лучше не распространяться.

Через два часа в кабинете Говорова появился подполковник Костромин.
- Проходите, Лев Борисович, присаживайтесь. Нам известно, Лев Борисович, что вы ведете расследование убийства гражданина, труп которого был найдет в лесу в северном Подмосковье. Не могли бы вы поделиться со мной деталями своего расследования? Поясню причину своего интереса к этому делу. Мы предполагаем, что вы расследуете насильственную смерть иностранного гражданина, а именно гражданина Германии. В Россию он прибыл по заданию Интерпола для проведения определенных мероприятий, которые пересекаются с деятельностью нашего ведомства. Документы этого немца обнаружены не были и таким образом вам не известна личность убитого. Все правильно?
 - Так точно, товарищ генерал. Мужчина был задушен, в лесу тело закидали ветками деревьев. Грибники нашли и сообщили в милицию. Судя по одежде, это мог быть либо состоятельный гражданин России, либо иностранный подданный. Местными оперработниками не были установлены факты исчезновения жителей окрестных населенных пунктов. Возникло предположение, что труп мог быть привезен из Москвы. Мне было поручено возглавить расследование этого дела.
Генерал положил перед Костроминым фотографию Вайса.
- Это он?
- Да, это он.
- Это офицер Интерпола Генрих Вайс.
- Генрих Вайс? Но именно он был захвачен у трапа самолета, прилетевшего из Германии. Мы в аэропорту Шереметьево сличили списки пассажиров международных рейсов и данные пограничного контроля. Выяснилось, что пограничникам не был предъявлен паспорт именно Вайса. А запись камеры видеонаблюдения показала, что один из пассажиров рейса Франкфурт – Москва был сопровожден двумя мужчинами в автомобиль, подъехавшему прямо к трапу. Очевидно Вайса в машине умертвили, а тело отвезли подальше от Москвы.
- Удалось ли вам выяснить что-либо об его убийцах?
- Предположительно это боевики Солнцевской ОПГ.
- На основании чего сделаны такие выводы?
- Марка автомобиля, в котором был увезен Вайс, совпала с маркой машины, которая была в хлам разбита на трассе Дмитров – Москва. Похожую машину видели и возле леса в день убийства. Мы думаем, что это один и тот же Порше Кайен, похищенный накануне возле торгового центра в Москве. По данным дактилоскопии были установлены личности погибших. Оба они отсидели срок за убийства. Есть основания полагать, что это и есть те злодеи, которые лишили жизни нашего немца.
- Лев Борисович, вы хорошо поработали. Но все материалы вам придется передать нам.
- Почему так? Ведь мне было поручено раскрыть убийство и я почти уже закончил расследование. Выходит все мои труды коту под хвост? Как-то это не правильно, товарищ генерал.
- Ну, про кота это вы напрасно. Все ваши наработки очень помогут в дальнейшем расследовании этого и не только этого дела. И труды ваши будут по достоинству оценены, это я вам обещаю. А забираем мы у вас это дело вот по каким причинам. Первое, зафиксирован факт нелегального пересечения границы иностранным гражданином. Надо установить, кто это организовал. А это уже сфера деятельности нашего ведомства, согласитесь. Далее, этот иностранный гражданин был убит. Безусловно, это уголовное дело, которое должно было бы расследоваться МВД, если бы не то обстоятельство, что убитый оказался сотрудник Интерпола. И самое главное, этот сотрудник Интерпола был направлен в Россию для расследования фактов контрабандной поставки оружия в горячие точки Ближнего Востока и Африки. Расследованием таких фактов занимается, как известно, и наша контора тоже. Нет сомнений, что совместная работа Интерпола и нашего ведомства поможет перекрыть этот смертоносный криминальный поток. Я от имени Министерства безопасности России выношу вам, Лев Борисович, благодарность за отлично проделанную работу и хочу пожелать дальнейших успехов.
- Служу России!

В это же самое время совсем рядом в уютном кабинете Юрия Германовича, расположенном в здании на Старой площади, стоял навытяжку и то и дело вытирал со лба пот Михаил Гольдман.
- Ты, Миша, как я погляжу, совсем мышей перестал ловить. Я для чего тебя на эту должность выдвинул? А у тебя что ни день, то прокол. Что, нельзя было этого Вайса как-то поаккуратнее убрать? Обязательно было вламываться туда, где всё просматривается? Кому ты команду давал на проезд автомобиля? Уверен, что он тебя завтра не сдаст? И почему, скажи-ка мне любезный, труп немца нашли уже на второй день, когда он должен был исчезнуть бесследно и навсегда? А теперь Миша по твоей милости здесь уже будет орудовать Шнейдер. А это не Вайс, это калач тертый. И убрать его нельзя, шум поднимется на весь мир. А что от него ждать, ты знаешь? Вот то-то. Значит так, Мишаня, либо ты работаешь, а значит твой заграничный счет продолжает пухнуть и дальше, либо…, в общем, ты меня понял.

Михаил Гольдман все понял. Но он не мог предположить, что всё закончится так стремительно. На следующий день центральные газеты сообщили о безвременной кончине заместителя руководителя российского бюро Интерпола.


Глава 19

Восьмичасовой перелет из Москвы в Хабаровск не показался Адольфу утомительным. Мило поболтали с соседкой, известной актрисой московского театра, летевшей на сольные гастроли по городам Дальнего Востока. Подремал. Несколько раз перекусил вполне сносными закусками, любезно предлагаемыми симпатичными стюардессами пассажирам бизнес-класса.
Город встретил его вечерней прохладой и Адольф пожалел, что отказался от теплого свитера, который ему настойчиво советовала взять жена Марта. По рекомендации Говорова он и его спутники устроились в небольшой, но прекрасно оборудованной ведомственной гостинице. На следующий день Адольф планировал встретиться с Вадимом Старковым. Четкого плана у него не было. Знакомство должно было состояться как бы случайно и не вызвать никаких подозрений у полковника.

У входа в ресторан «Саппоро» двое подвыпивших парней что-то пытались выяснить у седовласого мужчины. Видимо их не удовлетворяли полученные объяснения, и они стали повышать голос, а потом и вовсе пустили в ход руки. От удара в лицо мужчина пошатнулся и едва не упал. Адольф решил вмешаться.
- Что это вы ребята вдвоем на одного? Не хорошо.
- А ты кто такой? Тебе что надо? Или тоже хочешь в репу получить?
- Нет, не хочу. Вы бы успокоились и шли бы потихоньку своей дорогой. Зачем на рожон лезете?
- Да пошел ты! Парень размахнулся, но тут же взвыл от боли. Второй бросился к нему на помощь, но моментально оказался на тротуаре.
- Я же вам говорил, идите с миром. А чтобы не попадать в такие ситуации надо не водку пить, а молочко.
Мужчина протянул руку для рукопожатия,
- Спасибо! Ловко вы с ними справились. Меня Вадимом зовут.
Шнейдер ответил крепким рукопожатием,
- Адольф. Да всё нормально. Мальчики видать перебрали немного, еле на ногах стоят.
- Адольф? Вы что, немец?
- Да. Гражданин Германии Адольф Шнейдер.
- А говорите вообще без акцента. В России, наверное, уже давно живете? Вы, кстати, не из Хабаровска?
- Нет, я живу в городе Висбадене, что недалеко от Франкфурта-на-Майне. А русский начал учить еще в детстве и совершенствовал его всю жизнь. И очень этим доволен. Меня,  когда я еще пацаном был, начал обучать этому языку русский мальчик, мой ровесник. Кстати, его тоже Вадимом звали, а я его Вадом называл.
Старков насторожился.
- Так, а где это было?
- Да это маленький поселочек на севере Германии, Вам его название ничего не скажет.
- И все-таки.
Адольф с удивлением посмотрел на Вадима.
- Что это вы вдруг заинтересовались? Поселок назывался Альтфризак. Рядом стояла русская воинская часть. Вад был сыном русского офицера, мы с ним много времени проводили вместе.
Вадим крепко сжал руку Адольфа, - этого не может быть! Скажи, а ты ведь в то время страшно бесился, когда тебя звали Адольфом и просил называть тебя Вольфом? Так? И вы вместе с Вадом часто рыбачили на местном озере? Так?
- Да, всё так. А вам откуда известны такие подробности? Неужели… Так ты что, тот самый Вад? Майн гот!(1). Так это ж чудо настоящее, что мы так вот встретились и Бог знает через  сколько времени!
- Слушай, Вольф, ну это правда фантастика! А помнишь, когда мы с тобой прощались, я тебе тогда сказал, что мы обязательно встретимся? Помнишь?
- Да, ты так говорил. Но я, если честно, не верил в это. И встретились то где, на краю земли, за тысячи километров от Альтфризака.
- Нет, а что мы здесь стоим? Разве это событие не стоит отметить?! Айда в «Саппоро».
Друзья просидели до самого закрытия ресторана. Вспоминали детские годы, делились событиями, которые произошли у каждого из них за это время. Вадим попытался пригласить Адольфа к себе домой, но тот категорически отказался, сославшись на поздний час. Договорились встретиться завтра ближе к вечеру.
- Я, Вадим, здесь в командировке, поэтому свободным временем особо не располагаю, но как только освобожусь, сразу же дам тебе знать. И давай выберем для встречи место поспокойнее, а то ресторанный шум заставляет напрягать голосовые связки. А нам, я думаю, о многом еще надо поговорить.
- Так может все-таки у меня? И с женой познакомишься, да и посмотришь, как живут русские офицеры.
- Не знаю, удобно ли это. Ну, хорошо, давай адрес.
- Вот и славненько. Записывай.

Адольф прибыл в точно условленное время. В тесной прихожей его встречали Вадим и разрумянившаяся Галина. Обменялись любезностями. Адольф вручил Галине букет роз, Вадиму сунул в руки пакет с дорогим коньком. Прошли к столу. Галина расстаралась, очень уж ей не хотелось ударить в грязь лицом перед иностранным гостем. За столом она активно расспрашивала Адольфа о жизни в Германии, что носят, что едят, где и как отдыхают. Адольф терпеливо и подробно обо всем рассказывал. После чая Вадим, извинившись перед Галиной, пригласил Адольфа в кабинет. Друзья уселись напротив друг друга и некоторое время молчали, не зная, как продолжить разговор. Первым нарушил молчание Адольф:
- Вадим, ты весьма тактично не стал расспрашивать меня о цели моего визита в Хабаровск и даже не поинтересовался где и кем я работаю.
- У меня, Вольф, принцип, если человек сам не находит нужным рассказывать что-то о себе, я не лезу к нему в душу.
- Это хорошее качество. Но я не буду ходить вокруг, да около. Я должен сказать тебе нечто очень важное. И это касается лично тебя.
Вадим с удивлением уставился на Адольфа.
- Лично меня? И это что-то, относящееся ко мне, должен сказать мне ты? Гражданин другого государства? Ты, с кем я не виделся почти сорок лет? Что ты можешь знать обо мне, Адольф?
- Вад, я знаю о тебе достаточно много. И прилетел я в Хабаровск для того именно, чтобы встретиться с полковником Старковым Вадимом Сергеевичем.
Вадим вытаращил глаза.
- Во как! Так ты все же кто таков? И какого ляда мною заинтересовалась Германия? Я оттуда в 59 году уехал еще пацаном и больше ни разу там не появлялся. Какие у Дойчланда (1) ко мне могут быть претензии?
- Я, Вадим, сотрудник Интерпола. Здесь я не потому, что у тебя имеются какие-то проблемы в отношениях с моей страной. Их нет, можешь успокоиться. Но у тебя весьма серьезные проблемы иного рода. Совместно с Министерством безопасности России мы ведем разработку контрабандной поставки оружия из России в те места, где зреют вооруженные конфликты или уже полыхает война. Нами установлены лица, которые задействованы в этих поставках. Среди них, к сожалению, значится и твоя фамилия.
Пальцы рук Вадима, которыми он обхватил спинки кресла, побелели. Он впился глазами в лицо Адольфа и шумно задышал.
- Вадим, я, конечно, не должен был тебе все это говорить. Но что-то мне подсказывает, что ты остался таким же честным и порядочным, каким я тебя знал в детстве. И, кстати, такое же мнение сложилось о тебе и у генерала Говорова, который ведет это дело в Министерстве безопасности. Он считает, что какие-то весьма серьезные обстоятельства заставили тебя пойти на сделку со своей совестью. Ты можешь мне сказать, что побудило тебя отступить от собственных убеждений?
Вадим молчал. Наконец, собравшись с духом, он заговорил:
-  Ты знаешь, Вольф, я рад, что всё наконец открылось. Я чертовски устал носить этот камень на сердце. Да, ты прав. Изменить самому себе я был вынужден под грузом чудовищных обстоятельств. Меня поставили перед выбором, либо жизнь моей дочери, либо я вписываюсь в это чертово дело. И поверь, люди, которые мне это сказали, слов на ветер не бросают. Да и начиналось-то все с переброски в Москву импортной электроники, бытовой техники и прочей хрени. Довольно долгое время я даже не знал, что содержимое ящиков было постепенно заменено на смертоносный груз. А когда узнал… Когда я узнал про всё это, мне передали кассету с записью разговора ленинградского воровского авторитета Паши Егорова и моей Иришки. Из него следовало, что если она не уговорит папашу дружить с Пашиными коллегами из Приморья и Хабаровска, то обломятся не только её планы на счастливое замужество, но и просто на продолжение её дальнейшей жизни. И что такая же участь ожидает и её родителей. Я помню её ночной звонок. Она кричала, плакала, умоляла согласиться на все их требования. И я, Вольф, не устоял. Я не мог рисковать жизнью своей дочери, не мог.
- Да, Вад, я понимаю. У меня у самого трое детей. Это ведь огромное счастье, но в то же время, учитывая нашу работу, мощный крючок, за который нас в любой момент могут подцепить. Давай подумаем, как с меньшими потерями выйти из этой ситуации.

По Приморью и Хабаровскому краю прокатилась волна арестов. Была обезглавлена верхушка воровского сообщества. В числе тех, кто поменял комфортное жилье на нары в СИЗО, оказался и Евгений Кротов. Татьяна тяжело переживала арест мужа. Полагая, что Старков мог что-то знать о причинах задержания Евгения, она названивала брату чуть ли не каждый день и, в конце концов, приехала к нему в Хабаровск. Вадим успокаивал её как мог, но в результате не выдержал и рассказал ей всю правду, решив, что в суде она все равно всё узнает. Таня была ошеломлена, подавлена, она не могла поверить, что её Женечка, который занимался таким чистым и прозрачным бизнесом, мог участвовать в каких-то незаконных сделках с оружием.
- Вадим, а ты знал? Знал же! Почему не уберег? Ты тоже в этом участвовал? Тогда почему ты на воле, а Женя сидит?
Пришлось Вадиму признаться о своей причастности к этому делу. И о том, кто и каким образов вовлек его в эту авантюру.
- Таня, мною занимается сейчас военная прокуратура. Вполне возможно, что мне придется разделить участь Евгения. Во всяком случае готовится, как я знаю, приказ о моем увольнении из армии, а за этим должен последовать суд. Почему меня до сих пор не арестовали, я, если честно, не знаю. Но подписку о невыезде с меня взяли. Таня, мы с Евгением, дров, конечно, наломали. Не знаю, как он, а я свою вину признаю полностью. Но жизнь на этом не кончается. Думать надо, как очистить свою совесть и постараться, в конце концов, восстановить свое доброе имя.

О готовящемся аресте Старков успел предупредить своего друга, командира транспортного авиаполка Кузьму Царева. Следователи, вошедшие в кабинет полковника Царева, обнаружили его безжизненное тело и табельный пистолет Макарова, валявшийся возле командирского кресла.

     (1) Майн гот (нем.) - Боже мой!
     (2) Дойчланд (нем.) – Германия


Глава 20

2019

Теплым осенним вечером на берегу озера в глубоких шезлонгах сидели двое. Тишину нарушали всплески воды от резвящихся рыбок и спокойная мелодия, льющаяся из маленького приемника, который держала в своих руках женщина.
- Марин, сейчас время новостей, давай послушаем, что там в мире происходит.
- Вадим, ну тебе же врачи строго-настрого запретили слушать всякие новости и смотреть эти дурацкие политические шоу. Тебе нужен покой. Сиди вот и наслаждайся природой, тишиной и хорошей музыкой.
- Ну, Мариночка, что ж ты меня в овощ превращаешь. Давай хоть парочку минут послушаем.
- Ладно, что с тобой поделаешь.
Радио вещало: «В Париже продолжаются стычки «желтых жилетов» с полицией. Арестовано еще восемь протестантов. На Америку надвигается мощный тайфун. Тысячи жителей Флориды эвакуированы в безопасные места. Несмотря на объявленное прекращение огня, новому обстрелу подверглись Горловка и Донецк. Убито двое мирных жителей, шестеро ранено. Верховный суд Франция принял-таки решение об экстрадиции в Россию известного петербургского предпринимателя Павла Егорова, приговоренного заочно к тюремному заключению за хищение шести миллиардов рублей. Во Владивостоке открылся Восточный экономический форум. В первый день с яркой речью на нем выступил известный представитель крупного российского бизнеса Евгений Николаевич Кротов. Новые кадровые перемещения произошли в правоохранительных органах России. Указом Президента освобожден от должности и уволен из ФСБ генерал-полковник Говоров. Высокое назначение в Правительстве России получил бывший высокопоставленный работник Администрации Президента Юрий Германович…». Марина выключила приемник. Она увидела, как у Вадима заиграли желваки на лице, как он сжал кулаки и тихо замычал.
- Ну вот, я же говорила… Все, больше меня не проси об этом. Не хватало еще опять «Скорую» вызывать. Давай я тебе лучше стихи почитаю.

«Два ангела — безгрешие и грех.
Два мира, две дороги, два финала.
Кому-то процветание, успех…
Кому-то грабли, шишки, да фингалы.
Один из них белее чистоты,
Другой чернее самой черной ночи.
А ты один на жизненном пути,
И выбор ТВОЙ — идешь, куда захочешь.
Со светлым ангелом, тернистый, знаешь, путь
И не всегда есть силы не сломиться.
А с темным, ты, о совести забудь,
И сделав зло, ты будешь улыбаться.
Два ангела — а выбор только твой.
А жизнь одна, никто ведь не подскажет.

И выбор твой окажется судьбой…
И тропкой пред тобою тихо ляжет…» (1).

- И выбор твой окажется судьбой, - повторил задумчиво Вадим. – Как ты думаешь, Марина, наша с тобой встреча - это случайность?
- Нет, Вадик, это судьба, промысел Божий. И ты, да и я тоже немало настрадались в этой жизни. И то, что мы разглядели в массе людей друг друга и сделали свой выбор, - это награда за то, что мы выстояли, не сломались. Светлый ангел соединил наши пути, подарил нам счастье быть вместе, вместе радоваться жизни и вместе преодолевать трудности. Это, Вадик, судьба, счастливая для нас судьба, которая предопределена твоим и моим выбором.
Вадим потянулся к Марине и крепко поцеловал.
- Мариш, я вот что подумал, теплые деньки убегают, а мы так давно не встречались с нашими друзьями. Давай пригласим к нам за город Вольфа с Мартой и Петра с Сабиной.
- Ну конечно Вадим. Пусть приезжают, я всё приготовлю, как обычно. Посидим у костра, поговорим, песни попоём. С выбором друзей нам тоже очень повезло, они такие замечательные, искренние, открытые, надежные. Общаясь с ними, отдыхаешь душой и в то же время обогащаешься новыми знаниями, новыми впечатлениями. Ты когда хочешь?
- Да давай в следующие выходные. Я сейчас позвоню Адольфу, он у нас человек занятой, так что надо разузнать о его планах. А Петро с Сабиной подскочат в любое время, ты ж знаешь, Петр только что уволился и теперь свободен, аки птица в небесах.

Солнце медленно опускалось за горизонт. Наблюдая за его движением, Вадим подумал, вот и жизнь, завершая круг, также катится к последней черте, за которой темнота. Как она прожита? Была ли хоть какая-то польза от твоего пребывания здесь на этой земле?
На его плечо опустилась чья-то рука.
- О чем задумался, дружище?
- Знаешь, Вольф, хочу понять, в чем был смысл моей жизни? Ну вот, прокоптил я небо семьдесят с лишним лет, и что? Кому от этого какой толк? Кто, кроме Марины, Иришки и близких друзей вспомнит обо мне? Я, как и все мы, такие песчинки в этом мире и не дано нам понять, каково же наше предназначение? Для чего мы сюда пришли? Какова наша миссия? По нашей ли воле жизнь сложилась так, а не как-то иначе? Мы сами выбирали путь в той или иной ситуации, или кто-то руководил нашим выбором?
- Ого, какие, однако, мысли тебя посетили после таких веселых посиделок с друзьями. Это что же, наше общение навело тебя на эти размышления? Так мы вроде в философские дебри не погружались.
- Да нет, Вольф, вы тут ни при чём. Просто я вот посмотрел, как солнце падает за горизонт, и невольно сравнил его орбиту с круговоротом нашей жизни. И если солнце снова взойдет и будет так же светить, то мы уйдем в небытие навсегда. Что останется после нас? Сумели ли мы подарить этому миру хоть малую частицу света, или прошли по жизни с погасшей свечой? Оставили добрый след, или банально наследили?
- Ты ждешь от меня ответа? Знаешь, Вадим, миллионы людей, из тех, конечно, кто способен думать, задавали себе те же вопросы. Но я не знаю ни одного мудреца, который дал бы на них простой и понятный ответ. Хотя в литературе можно найти множество высказываний на эту тему, тысячи вариантов. Мне, например, нравятся слова Ошо: «Смыслом жизни является любовь». А почему нет? Разве не Марина, не взаимная ваша любовь вернула тебя к жизни после всего того, что с тобой стряслось?  А посмотри на Петра с Сабиной? Любовь так и светиться в их глазах, когда они смотрят друг на друга. И у меня, Вадим, смысл всей моей жизни в моей Марте, в моих детях и внуках. Вот ради чего надо жить!
К ним подошли другие участники вечеринки.
- О чем беседуем? – спросила Сабина, - с нами не поделитесь?
- Да вот говорим о том, для чего человек живет и что ему нужно в этой жизни.
- Ну и что же надо человеку?
- А я вот отвечу словами вашего замечательного поэта Наума Коржавина. И Адольф продекламировал:

«В наши трудные времена
Человеку нужна жена,
Нерушимый уютный дом,
Чтоб от грязи укрыться в нем.
Прочный труд и зеленый сад,
И детей доверчивый взгляд,
Вера робкая в их пути
И душа, чтоб в нее уйти.

В наши подлые времена
Человеку совесть нужна,
Мысли те, что в делах ни к чему,
Друг, чтоб их доверять ему.
Чтоб в неделю хоть час один
Быть свободным и молодым.
Солнце, воздух, вода, еда -
Все, что нужно всем и всегда.

И тогда уже может он
Дожидаться иных времен» (2)

- Да, - вздохнула Марина, - без солнца, воздуха, воды и еды не прожить, это точно. Но вот без совести - жизнь грешна, а без любимого человека, без детей и друзей – пуста и никчемна. Разве не так? Ладно, пойдемте в дом. Я камин растопила, посидим еще, чайку попьем.

По дороге Вадим взял под локоть Петра.
- Ты об отставке Говорова знаешь?
- Ну, конечно, я же служил под его началом.  Сегодня я уже могу сказать тебе, что наша с тобой встреча там, на Подмосковном аэродроме, была не случайна. Всё это было предусмотрено планом операции, которую разработал Максим Викторович. Высококлассным он был профессионалом. И мужиком отличным, честным, принципиальным, справедливым.  Я  когда узнал об интригах вокруг него,  сразу понял, что добром это не кончится. Посоветовался с ним и подал рапорт на увольнение. Как там у Коржавина: «В наши подлые времена человеку совесть нужна». Но сейчас…, - Петр горько вздохнул, - ну ты понимаешь. Ни Говоров, ни такие, как он, сегодня не ко двору. Сейчас в цене личная преданность, умение предугадать желание руководства и бездумно выполнять его волю.
- Генерала ты хоть успел получить?
- Получил. Незадолго перед тем, как подал рапорт.
- Ну вот, а мы это событие и не отмечали ещё. Пошли, восполним этот пробел.

В доме вновь вспыхнула дискуссия о смысле жизни. Но её умело погасила Мария, в памяти которой был целый кладезь стихов на любой случай. На этот раз она вдохновенно прочитала стихотворение Вячеслава Зайцева, в котором спорящие услышали ответ на интересующий всех вопрос:

«Чем больше думаю о смысле жизни я,
Тем дальше в дебри эта тайна улетает.
Кому - богатство, власть, кому - любовь, семья,
Кто пьёт, кто верит - смыслы разные бывают.
И каждый прав. Виновных незачем искать,
Ведь каждый век свой, как умеет, проживает.
И только тот о смысле жизни может знать,
Кто эти жизни нам даёт и забирает…» (3)

Вадим тихо повторил:
«И только тот о смысле жизни может знать,
Кто эти жизни нам даёт и забирает…».



(1). Людмила Щерблюк. «Два ангела – безгрешие и грех» (https://www.inpearls.ru/584484)
(2). Наум Коржавин. «В наши трудные времена» (https://rupoem.ru/korzhavin/v-nashi-trudnye.aspx)
(3). Вячеслав Зайцев. «Чем больше думаю о смысле жизни я»