Родня

         
База А.П.Л. Павловск,Тихий океан.



         К-23 уже второй месяц ждала возле пирса перегрузки аккумуляторной батареи. Часть экипажа обжилась и расслабилась, несмотря на каждодневное проворачивание оружия и технических средств. Вахта, остававшаяся на корабле после убытия экипажа на берег в лице турбинистов, попивала бражку! Эту информацию доложили старшему помощнику командира корабля, и он  дал приказание вахтенным офицерам выяснить источники спиртного. По прошествии некоторого времени  праздник, по случаю стояния у пирса не закончился. И старшим помощником было принято решение самому заступить в качестве вахтенного офицера на дежурство по кораблю,что бы покончить с нелегальным употреблением спиртного.       
         Подводникам выделялись виноградные вина, шоколад, соки и многое другое по норме, но тут речь шла о бражке! Обладая незаурядным опытом подводной службы, старший помощник в эту же вахту вычислил виновника подпольного производства. Бражка ставилась в бачках под аварийный запас пищи. Они были изготовлены из нержавейки и вместительны.Находились бачки на самом видном месте и не привлекали внимания!
        Посадить виновника на "губу" оказалось делом непростым. Десяти литров спирта ректификата, для его посадки, не хватило! Мест не хватало на гауптвахте! И вот уже с двадцатью литрами спирта, офицер из команды турбинистов увозил моряка на «губу», с десятью сутками ареста! На этот раз всё получилось, а экипаж вышел в море на ракетные стрельбы. После их успешного завершения  лодка  зашла в завод Чажма, для загрузки экспериментальной ракеты. В море экипаж находился более двадцати дней. Пока стояли на рейде,в ожидании загрузки ракеты, вахтенный на рубке  доложил о приближении шлюпки. А так как на лодке было ядерное оружие, то приближение любого плавающего средства  было запрещено. Экипаж находился на палубной надстройке.День был солнечный,а солнца подводникам не хватало больше всего!Напряженные взгляды а сторону шлюпки взорвались радостными возгласами. В приближающемся челноке узнали нашего  турбиниста! Приём был душевный и тёплый. Все, включая старшего помощника командира, приветствовали его рукопожатием. В суматохе забыли про него, и он, уже получивший еще десять суток за "примерное" поведение на гауптвахте, со слезами вплавь  устремился в родной экипаж. Да, взросление моряков проходило по разному,  турбинист был родом из такой глухой деревни, что от одного его говора хватались за животы. А песни старинные в его исполнении завораживали откровенностью и простотой. Обросший, с ссадинами на лице, но наш, родной!