Ночной гость. Глава 11 повести Срок для адвоката

                (ОСНОВАНО НА РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЯХ)

               

                Рубин-рубщик-Мопассан
      
       Практически каждый в зоне имел кличку. Марк тоже получил свою. Так вышло, что вся его бригада, все 40 человек, не отличались ростом. Поэтому когда бригадир впервые обратился к нему:
        - Эй, Малыш, завтра твоя очередь убирать хату, - эта кличка тут же прилипла на весь срок в зоне. Не самый плохой вариант.
        Заканчивался второй месяц, как он ишачил грузчиком на гильотине. Спина к этому времени сделалась гранитной. Сквозняки и морозы не брали – даже не чихнул ни разу. Кожа на ладонях превратилась в жесть, так что можно было работать без перчаток. Хотя каторжная суть работы, конечно,  никуда не исчезла.      
       Вскоре  Марк узнал, что его непосредственный начальник - рубщик гильотины – освобождается досрочно. Заработал УДО. И уже на следующий день Марка  вызвал начальник производства зоны Бекетов, тот, который в первый день пребывания в зоне хотел распределить  его нарядчиком.
       -  Ну, что, Рубин, не надоело грузчиком пахать.
       -  Надоело, Семён Игнатович. Так надоело – слов нет.
       - Тогда у меня для тебя хорошая новость. Завтра на твоё место грузчиками придут два новичка с этапа. А ты неделю попрактикуйся у мастера-рубщика. Когда он освободится, займёшь его место. Рубин – рубщик. Вот и фамилию свою оправдаешь, ха-ха-ха.
       Именно в тюрьме и в зоне Марк на своей шкуре ощутил: какое же огромное значение могут иметь, казалось бы, самые пустяковые на свободе вещи и какой радостный взрыв чувств они могут вызывать у человека, попавшего в джунгли: спать - на верхней койке или на нижней, ближе к углу или дальше. Поесть хоть иногда не баланду, а пищу из того прошлого мира, которого уже может быть и не существует. Получить письмо. Почистить зубы вкусной зубной пастой, а не допотопным зубным порошком. Помыться туалетным мылом, а не обмылком хозяйственного. Укрыть шею шарфиком, а не противным леденящим ветром. Получить работу чуть легче, чем та которая была.
        Марк без крыльев летел на свою гильотину, и в этот день ранее неподъемные груды железных заготовок показались пухом. Смена пролетела как миг.  В мыслях о новой работе.
          И хоть с самого детства любая техника и Марк были на космическом расстоянии  друг от друга, но в этот раз желание овладеть новой профессией было столь велико, что мастерство рубщика на гильотине вошло в него, как нож - в масло.    
         Уже после двух дней практики он с изумлением понял, что шестым чувством ощущает, какой размер надо выставить на этой раздолбанной старой гильотине, чтобы получить заготовку заданной ширины с точностью до миллиметра. Его наставник был им настолько доволен, что доверил работать самостоятельно, пропадая где-то с корешами и улаживая последние дела перед освобождением.
        Назвать эту работу «сахаром» было бы неверно. Физически она была не намного легче работы грузчика. Приходилось самому стаскивать с кипы железных листов, опущенных подъемным краном, верхний огромный и тяжеленный лист, весь в грязном масле, и тащить его по рельсам к ножу гильотины. Затем, выравнивая края, устанавливать лист точно параллельно этому ножу. Делать замер, пробную полосу и только потом, включив автомат, пару-тройку минут отдыхать, пока он нарезает заготовки.  Снова упираясь изо всех сил, тащить следующий лист с кипы. И так восемь часов подряд.
       Но зато отпала нужда часами гнуться до земли, сгребая заготовки на тележку, тащить её неподъемную к ячейкам, разбрасывать железные полосы по ним и снова бежать под гильотину. Сказать, что Марк был доволен новой работой – ничего не сказать. Он был просто счастлив, и будущее уже не казалось ему таким беспросветным.
      
       Прошёл месяц. Однажды Солдат подарил Марку совершенно чистую объемистую общую тетрадь с рыжей обложкой. Для писем домой.
       И, несмотря на тяготы тюремного быта, молодость брала своё даже здесь, в замкнутости мужского сообщества. Так, неожиданно длинными вечерами после работы, а также в выходные дни Марк вдруг с головой нырнул в сочинение романа. Эротического романа, претенциозно назвав его «Звезда появляется в полночь».
      Роман о захватывающих приключениях девушки Ланы с редкой  харизмой и необыкновенным сексуальным талантом. Приключениях в Украине,  Европе и Америке.  Сюжеты рождались один за одним. Легко и быстро.
        Уже через пару недель добрая половина тетради была исписана его мелким почерком сочными сценами разнообразных и необычных сексуальных «подвигов» героини с различными партнёрами: от солдат до миллионеров. Со всеми эротическими и натуралистическими подробностями («Камасутра» – отдыхает).
        Прочел несколько глав Солдату, и еще не закончив чтения вдруг испугался, что тот его высмеет. Вышло наоборот:
      -  Марк, да ты же Мопассан полтавский! – восхищенно обрушился Солдат, - всё путём!  Надо, чтоб ты почитал моим, когда придут с работы.
      -  Ну, не знаю. Ты – мой земляк, тебе я доверяю. А чужим? Ведь пишу я просто так, чтобы мозги не засохли.
      - Не прибедняйся. Я сам не меньше твоего книжек прочитал. Вон глянь сюда: полный тумбарь забит. Смотри, вот Мопассан.  Приходи вечером, семье почитаешь. Чифирчику  попьем... Или что, западло с «пацанами» посидеть? – брови солдата нарисовались в букву V.
      И хоть Марк не любил Турка и его боксёров, но спорить не стал. Вечером его ждал не меньший успех у плосконосых слушателей, плюс угощение колбаской, луком и чаем с печеньем от семьи Солдата.
      Весть о книжке мгновенно разлетелась по всей зоне. Уже на другой вечер контролёр, подкупленный «пацанами», тайком вывел Марка за пределы шестого отряда в расположение первого отряда, где он сразу был раздавлен радостными медвежьими объятиями Луки и Кабана.
      Зайдя в их бригаду, Марк удивился обилию парней в черных милюстиновых костюмах – так много «путёвых» вместе пришлось видеть впервые.
     Кабан, хоть и бандит, но довольно неглупый парень, представил Марка «высокому сообществу», и тот начал читать. По абсолютной тишине, загоревшимся глазам и дружным смешкам понял, что сюжет захватил «элиту» зоны. И когда Марк закончил, вместо аплодисментов (не принято) получил одобрительный гул и приглашение разделить «вольную хавку» с «пацанами» первого отряда.
     Марк видел, что его чтения, как космический корабль, уносили зэков в абсолютно иной мир. Мир их мечты. Они вносили разнообразие и хоть на время разгоняли  скуку. Скуку, кротом выедающую душу независимо от масти – «пацанов», «козлов» иль «мужиков».
       Возвращаясь в свой отряд вместе с тем же контролёром, они неожиданно прямо у выхода наткнулись на офицера, начальника первого отряда.
      -  Почему посторонний на отряде?  Я тебя спрашиваю! – громогласно обрушился  тот на контролёра, - А у тебя это что там такое? – протянул он руку к рыжей тетрадке, которая оттопыривалась внутри ватника Марка.
      Сердце рвануло вверх и забилось в висках зайцем, попавшим в силки. Не менее «бравый» вид был  и у сопровождавшего его сержанта. Молча подал тетрадь. Офицер раскрыл её и углубился в чтение.
    «Ну, всё. Штрафного изолятора не миновать:  посещение без разрешения чужого отряда,  хранение эротической литературы... А значит и УДО накрылось.» - обречённо вертелось в голове.
      Наконец, офицер, оторвавшись от тетради, внимательно посмотрел на Марка:
       - Кто писал?
       - Я.
       - Значит так. Тетрадь я забираю, - Марк похолодел, - но завтра верну, через него, - показал капитан на сержанта, - Только с условием: допишешь до конца, дашь мне дочитать.
        Сердце замерло: «Неужели отпустит?» - Отпустил.
       «Да, - подумал Марк, успокоившись и возвращаясь в свой отряд, - все мужики одинаковы. И на той и на этой стороне джунглей. Основной инстинкт... его никто не отменял.»
         И действительно, уже на следующий день к вечеру он  держал свою драгоценную тетрадку, получив комплименты и пачку чая в придачу от сержанта-контролёра, который тоже не удержался прочесть.
        Авторские чтения продолжались и на других отрядах, так что в течение двух недель Марк существенно повысил не только свой вес в зоне, но и свой собственный вес.   Обильные угощения стали традицией.
        Как-то однажды, вернувшись в отряд после очередного «выступления» и отдыхая   на своей койке перед отбоем, Марку вспомнился эпизод его школьной юности.  Свой первый литературный успех. Первое ощущение СЛАВЫ.
         
               
                Первое признание
    
     Марк очень любил свой  свой родной городок .
     Город, вдоль и поперек прошитый тенистыми скверами, в которых густо растущие каштаны почти смыкались кронами, образовывая летом живой тоннель. В них в любую жару сохранялась прохлада, и можно было с удовольствием отдохнуть на скамейках. В центре города – огромный старый парк с деревьями в два обхвата, темными аллеями, летним театром, каруселями и стрелковым тиром.
     « Мой город»- так называлось первое стихотворение, которое Марк сочинил в 14 лет, вернее это было домашнее сочинение, заданное в начале года учителем литературы.
    
 «Солнце светит, улыбаясь,
 Над прекрасною страной,
 И в лучах его купаясь
 Зеленеет город мой.
      
 Поднятый рукой могучей
 С пепла и руин войны
 Был отстроен еще лучше
 Город мой родной – Дубны.
               
Голубые змейки речек-
Их приятна бирюза.
Купола церквей , как свечи,
Улетают в небеса...» - и еще несколько куплетов.

       Сочинение вызвало фурор в учительской – среди седьмых классов это было первое в школе сочинение в стихах. Поставив «пятерку», учительница посоветовала послать стих в местную газету, что Марк и сделал. Конечно, в то время для семиклассника, увидеть свои стихи в газете, которую читает весь город было несбыточной мечтой. Так что, подписывая на конверте адрес  редакции, он  и не рассчитывал на ответ.
     И, вдруг, буквально через несколько дней получает короткое письмо:
     « Уважаемый Марк!  Ваше  стихотворение «Мой город» одобрено к печати и будет опубликовано к  Дню города .» 
    -  Ура! Ура! Ура !
    А спустя еще несколько дней, он  держал в руках газету со своим стишком и его именем на первой странице. Сердце трепетало.
              Восторг !    Вот она - СЛАВА ! 
       С тех пор иногда домашние сочинения Марк стал писать в стихотворной форме.  «Пятерка» была обеспечена. Более того, в  следующем, 8-м классе удалось выиграть  сначала городскую, а потом и областную олимпиаду   сочинений на заданную тему.
     На областной олимпиаде давались три темы. Из них Марк выбрал: « Героизм в Великой Отечественной войне». Написал стихотворение о поединке человека с танком.
     И через некоторое время поехал в столицу Украины город Киев уже на очную республиканскую Олимпиаду сочинений.
        Ощущение провинциального восьмиклассника, впервые всего на день попавшего в  столицу республики: страшно, неуютно, неудобно. Все огромно - улицы, площади, памятники, здания. Теряешься в пространстве.
        Писали в аудитории Института учителей.  Двадцать пять участников, по одному из каждой области Украины. Казалось, все кроме Марка выглядят так шикарно и все такие гордые и умные – куда уж ему до них.
       На доске предложено опять три темы на выбор. Когда  увидел, что одной из них была « Подвиги отцов - пример для нас»,  сразу понял, что нужно делать.
      «Подвиги отцов» у него уже были – « Человек и танк» - сочинение, с которым он выиграл областную Олимпиаду.  Четырнадцать куплетов.  Оставалось добавить «пример для нас».
       Стоял прекрасный солнечный день, и такое же солнечное настроение. Строчки ложились легко, едва успевая за мыслями. И вот что в итоге получилось:
               
               « Полдень.  Клейкий пот прилип к рубашке,
                Задремал пшеницы океан.
                Синеглазый, с грудью на распашку
                По тропе шагает мальчуган.
         
                Зной сильней, но мальчик с новой силой
                Ускоряет шаг, почти бежит,
                Видя стройный тополь над могилой,
                Что средь поля островком стоит.
               
                Вот и тополь. Часовым бессменным,
                Вытянувшись в струнку, он застыл.
                Мальчик подошел, встал на колено
                И букет ромашек положил.
          
                А потом задумался немного:
                Как-то в День Победы в первый раз
                У могилы той от часового
                Вот какой услышал он рассказ:
               
                « Шла война. Зимою горстка наших
                Залегла в овраге пред холмом.
                Семь атак они отбили вражьих
                Много немцев не вернется в дом.
      
                Отдых на минуту, ведь наверно
                Фрицы и в восьмой пойдут опять.
                «Сколько их осталось – неизвестно,
                Да и разве стоит их считать?
               
                Жаль, что передать мы не успеем:
                «Враг задержан!» - каждый думал так.
                Вдруг, из-за холма железным зверем
                Показался гитлеровский танк.
      
                «Эх, совсем боеприпасов мало-
                На отряд лишь несколько гранат.
                Задержать, во что бы то ни стало!»-
                Как присягу повторял солдат.
               
                Паренек чернявый с Украины
                Был всегда приветлив он и тих,
                Но в бою с врагом страны любимой
                Вдохновлял бесстрашием других.
          
                Его доблесть командир заметил
                И спросил, как друг, как старший брат:
                «Сможешь ?» - он, не думая, ответил:
                «Да. Смогу, товарищ лейтенант.»
               
                Разложил на связки он гранаты,
                Улыбнулся и...  уполз в пургу,
                В взятом в разведгруппе маскхалате
                Скоро незаметен стал в снегу.
             
                Приближался танк.  За ним шагали
                Группы автоматчиков.  И там
                В страшном, смертном бое повстречались
                В миг последний человек и танк.
               
                «Дом родной, любимую Маришу,
                Солнце, голубые города –
                Неужели больше не увижу?
                Не смогу увидеть никогда ?»-
               
                Черный танк. Он парню показался
                Весь в крови невинных, их слезах,
                Ненавистью в сердце отозвался:
                Красный танк стоял в его глазах.
               
                Воин полз. Последний метр. Вдруг, страшный
                Взрыв немую тишину потряс !!!
                С  Украины паренек отважный
                Глубоко вздохнул. В последний раз...
               
                Ураганом. Смерчем налетела
                И одной атакой смяв врагов,
                Высоту взяла ударом смелым
                Горсточка советских храбрецов.
               
                Тот порыв горячий и единый,
                Поднявший бойцов в неравный бой,
                Ненавистью парня с Украины
                Вел вперед, к победе, за собой.
               
                И теперь на поле,  у могилы
                Тополь встал: зеленый, свеж, лучист,
                Стройный и красивый, сердцу милый,
                Он стоит, как славы обелиск.» -
                Зной уж спал. И ветерок игривый
                В прятки с колосками заиграл.
                Чуть заметный, вдруг, над спелой нивой
                Мальчик дым какой-то увидал.
               
                «Хлеб... Огонь...»- мелькнули мысли. Пулей
                Полетел и вдруг на миг застыл:
                Бледное пятно огня, окурок,
                Человек, что вдаль уж уходил.
               
                Но растерянность была не долгой,
                Увеличив силу во сто крат,
                Чтоб остановить огня прополку,
                Бросился он рвать, топтать, сбивать.
               
                Языком, как бритва, злым, горячим
                Ноги паренька огонь лизал,
                Извиваясь в диком танце скачут
                Всадники из дыма в рот, глаза.
               
                Вспыхнула одежда, задыхался,
                Но, как в битве раненый орлан
                на врага - так на огонь бросался,
                Боль забыв, бесстрашный мальчуган.
               
                И огонь не выдержал, поддался,
                За собой оставив черный круг,
                Он в агонии уж извивался,
                Но не видел этого наш друг.
               
                Потеряв  сознанье,  обожженный,
                Он лежал на поле золотом.
                Тот же ветерок неугомонный,
                То же солнце в небе голубом...
               
                МИР, ПОБЕДЫ ДЕНЬ ПРИБЛИЗИЛ ВОИН.
                ОТ ОГНЯ СПАС МАЛЬЧИК ТРУД ЛЮДСКОЙ.
                ВИДИМ МЫ, ЧТО СЫН ОТЦА ДОСТОИН –
                К ЦЕЛИ ШЕЛ ОН ВЕРНОЮ ТРОПОЙ.
               
                ВОТ ТАКИМ БЫ ЖИТЬ, ТВОРИТЬ И СТРОИТЬ,
                ПОБЕЖДАТЬ НЕПРАВДУ, ГОРЕ, СТРАХ.
                В ЖИЗНИ - ТИХИЕ, В БОЮ – ГЕРОИ
                БУДУТ ВЕЧНО В  ЧЕСТНЫХ  ЖИТЬ СЕРДЦАХ !»
      
        Перед началом работы в аудиторию зашли два преподавателя и предупредили: как бы хорошо не было написано сочинение, наличие в нем грамматических ошибок автоматом сводит до нуля вероятность занять призовое место. И, если они заметят, что кто-то подглядывает в словарь или разговаривает, тут же немедленно удалят. 
       Русский язык Марк знал неплохо, в основном благодаря множеству прочитанных книг, но блестящими знаниями похвастать не мог. Часто  с головой  уходя в содержание, спешил и делал ошибки. Так было и на сей раз. Обрадовавшись, что такая классная тема и что так легко приходят строчки, он совсем забыл о грамматике. Одна из наблюдающих преподавателей проходила по рядам, поглядывая в тетрадки пишущих. Подойдя к Марку и увидя, что он пишет стихами, она остановилась и вместе с ним нырнула в сюжет, появляющийся на листах его тетради.
    -  Ты что, собираешься все сочинение писать стихом?» - прошептала она с удивлением.
    -  Да. Я и на предыдущих олимпиадах делал так же» - ответил  тоже шепотом.             
И тогда она, взяв его ручку, и, начиная с первой страницы,  исправила все имеющиеся на тот момент и незамеченные им ошибки. В основном - запятые. Вот это была удача! И потом  еще несколько раз она подходила к нему,  кое-что поправляя в написанном.      
      Где-то через  месяц после этого Марк был вызван в учительскую комнату в школе и директор официально и торжественно вручил ему приз: часы- будильник «Слава» и Диплом за занятое Первое место в Республиканской олимпиаде сочинений.
               
               
               
                Информация к неприятностям
      
        Неприятности грянули откуда их и не ждал. Как-то на гильотину, где Марк работал, в перерыве привалили трое из его бригады: бригадир Толян, киргиз Омурбек и семьянин Омурбека, здоровенный мужик по кличке Гвоздь. Двое последних с первых дней почему-то невзлюбили Марка, и отношения с ними были напряженными, на грани конфликта. В отличие от бригадира, с которым Марк ладил нормально.
        Работы было много и поэтому он, кивнув пришедшим, продолжал своё дело. И вдруг - противно-визгливый, перекрывающий шум гильотины, голос Омурбека:
        -  Мужики, да всех этих юристов: ментов, следователей, прокуроров, – «мочить» надо!
        Сердце застучало громче ударов ножа гильотины, ритмично с лязгом опускавшегося на толстый лист железа. Марк сразу понял, что это выпад в его сторону. Но откуда они могли узнать? Три месяца все было тихо.
       -  А тех юристов, кто попадает в зону, «петушить» надо! Всей бригадой, день и ночь. Не слезая, - не унимался Омурбек, сжигая Марка полным ненависти взглядом.
       Собрав в кулак всю свою выдержку,  Марк заставил себя не поворачивать голову в их сторону,  продолжая усердно рубить металл. Он понимал, Омурбек не называя его имени, ждёт, пока Марк отнесёт это обвинение к себе и ввяжется в конфликт. Выдаст себя. А киргиз всё продолжал и продолжал свои проклятия и угрозы. Пять минут. Десять. Терпение на пределе. Обеими руками Марк старался  держать себя, не сорваться. И вдруг  слышит:
       -  Приходят тут, непонятно кто, падлы. Земляками - «пацанами» прикрываются... Это еще «пацаны» про юриста не знают. А узнают, сами «опустят» мента.  Без базара! – И Омурбек, не прекращая монолога, почти вплотную подступил к Марку,   продолжавшему свою работу.  Смуглое и перекошенное злобой лицо уже в метре от лица Марка. На шею падают брызги его слюны.
       В руку сама собой ныряет длинная и острая полоса железа из-под гильотины.  Ещё миг – и Марк бы раскромсал эту ненавистную круглую рожу.  Но  тут Толян, как почувствовав это, дернул Омурбека за руку:
       - Завязывай, Омурбек. Перерыв закончился. На работу пора. Вечером добазарим.
       Троица убралась. Марк никак не мог успокоиться, понимая - это только начало.
       «Так, похоже на этот раз я вляпался по самые уши. И откуда он мог узнать? Неужели от начальника оперчасти?  Но Омурбек в сексотах «кума», как будто бы, не замечен. Хотя, кто его знает? А не по заказу ли Пасюка, прокурора области этот наезд? Столько времени тихо было. И, главное, ни к Солдату, ни к Луке с Кабаном не обратишься. Никто за «юриста» не впишется... -  мысли рубили до боли в висках –
мент, прокурор, судья, очевидно и адвокат, как объяснял Николай-«наседка», для них одинаковы. Это все юристы и по неписанному закону однозначно должны быть опущены».      
       Вернувшись в барак, не успел раздеться, как его подозвал Толян.
       - Смотри, Малыш, тут такое дело, - полушепотом начал бригадир, - Омурбек случайно услышал разговор нашего отрядного с  «кумом» (значит всё-таки - «кум»!), о том, что ты был юристом. Ментом или прокурором, он не понял. Как для меня, ты хлопец правильный, но я на всю бригаду давить не смогу. Скажи мне, в натуре, ты – мент, прокурор?
       -  Нет.
       -  И что мы будем делать? – задумался бригадир.
       «Эх, пан или пропал» - мелькнуло в голове.
       -  Я знаю, что. Зови сюда Омурбека да заодно и тех, кто еще так думает, - решился Марк.
       Через пять минут его, сидящего на нижней бригадирской койке вместе с Толяном, окружили и расселись вокруг пятеро мужиков во главе с Омурбеком. Глаза их сверкали, как у голодных волков, окруживших одинокую овцу.
       - Омурбек, - негромко начал Марк, - ты сегодня на гильотине что там «чирикал» (завуалированное оскорбление: чирикают птицы, «петухи» - тоже птицы) про ментов, прокуроров и судей? Было?
      -   Ну..., - недоуменно промычал Омурбек.
      -  А к чему ты это чирикал? Уж не предъяву ли ты сделать хочешь? А если предъяву, то кому, Омурбек? Может мне? Так делай сейчас. При всех. Только ты же закон знаешь. Сделаешь предъяву, я  у тебя спрошу: « А ты, Омурбек, за базар ОТВЕЧАЕШЬ? А если отвечаешь, то чем: головой или задницей своей?» - И услышав твой ответ, каким бы он ни был, я тебе скажу: «Нет, Омурбек, я не мент. Я не прокурор. И я не судья. И я за базар ОТВЕЧАЮ. Отвечаю головой. Своей головой Омурбек. А затем мне пришлют с воли мой приговор, где указано, кем я был по свободе, и который станет ПРИГОВОРОМ ТЕБЕ. Только если я по этому приговору ответил свободой, то ты, урод, ответишь своей поганой ЗАДНИЦЕЙ или своей ЖИЗНЬЮ! Ну так что, Омурбек, ты мне ДЕЛАЕШЬ предъяву? – поднимаясь с койки и нависая над Омурбеком, прорычал Марк.
        В этот монолог он вложил всю силу и весь огонь отчаяния, которые смог отыскать в себе,  понимая, что речь сейчас реально идёт о его жизни и смерти.
        Смуглое лицо Омурбека, на которого  обрушился Марк и который совершенно не ожидал такого нападения, сделалось белее мела. Губы его задрожали...  Видно, представил себе картину расправы в случае, если правым окажется Марк.
      - Да, Омурбек, и прежде чем ты мне сделаешь предъяву, я схожу позову сюда Солдата и его семью. Чтоб было кому спросить с тебя, когда ты проотвечаешься. Лично у меня на твою задницу... не встанет...», - и резко развернувшись, Марк направился к двери, чтобы позвать Солдата.
     -  Стой, Малыш! – остановил его за руку Толян, - что молчишь, Омурбек? Ты будешь предъяву делать?
    Длинная пауза. Омурбек затравленно оглянулся, будто надеялся найти поддержку еще от кого-то.
    -    Рожай, Омурбек!!! – уже со злостью нажал бригадир.
    -    Н...нет, не буду...- наконец выдавил из себя киргиз.
    - Значит, базаря про ментов и прокуроров ты НЕ МЕНЯ имел ввиду? – повернулся к нему Марк, - говори.
    -   Нет.
    -   А зачем базарил?
    -   Ну, я так в общем...
    -  Ну а если в общем, то за сегодняшний твой базар, Омурбек, с тебя дачка.  Ты понял? Свою следующую передачу занесешь нам. На всех, кто сейчас слышал наш базар. А мы её схаваем. Чтоб в следующий раз сначала думал, а потом пасть открывал.  Всё правильно? – обратился Марк к окружающим.
    -  По делу, Малыш.
    -  Всё правильно... 
    -  Всё  путём... -   обрадовались возможности поживиться за чужой счёт мужики.
    -  Ну и лады. По расходу.
     Понимая, что на каждый роток не накинуть платок, Марк решил на следующий вечер встретиться с Лукой и Кабаном. И это ему удалось. Очень осторожно, слово за слово, Марк рассказал им, что он не учитель истории, как представлялся в тюрьме, а адвокат. Рассказал им пару дел, по которым защищал николаевских ребят, о которых потом слышал, что в зоне они были в авторитете.
      Кабан почесал голову, подумал и изрёк:
      - Не боись, Малыш. Это раньше по понятиям любой юрист считался ментом. Сейчас времена пошли другие. Да и зона – другая. Здесь беспредела больше, чем понятий. И ты ведь реально не мент, ни прокурор и не судья! Если что, мы тебя отмажем. Да и Солдат в стороне не останется. Ты братве ничего плохого не сделал. Так Лука?
      - Всё правильно, Кабан. МаркО с нами в семье был. С нами тюремную пайку хавал. Косяков за ним не было. «Мопассан» к тому же, как говорит Солдат, ха-га-га... Всё путем, Малыш.
     На том и расстались. Только дело на этом не закончилось. И продуктовую передачу Омурбека с сушёным инжиром попробовать им так и не обломилось.

                Ночной гость
      
       На следующий вечер Солдат пригласил Марка в свою бригаду почифирить. Горький чай из крепчайшей заварки – чифирь – никогда не нравился Марку и кроме усиленного сердцебиения ничего не вызывал. Но отклонить приглашение было и невежливо, и не дипломатично: не каждого «мужика» «путняки» позовут.
      Турка, к его радости, не было, и за разговорами Марк  не заметил, как выпил с Солдатом несколько чашек чифиря, закончив перед самым отбоем.
      Улёгшись в свою постель и укрывшись одеялом, он слушал гулкий колокол своего сердца, будто только что пробежал стометровку, и отчётливо понимал: сна – ни в одном глазу. Сон испарился вместе с выпитым чифирем.
      «Ничего, - подумал он, - полежу, поворочаюсь и засну.» 
       Прошёл час, другой, третий. Вокруг все спали. Бессоница стала доставать (с раннего утра на работу), а храп спящего на нижней койке Толяна ещё более усиливал  раздражение от невозможности заснуть.
       Обычно Марк проваливался в сон, не успев коснуться головой подушки, а просыпался утром от толчка бригадира: «Подъем, Малыш!». Поэтому в течение ночи он как бы улетал из барака.
       Сейчас же он впервые бодрствовал и впервые «наслаждался» запахами немытых тел, грязной одежды, постоянным скрипом железных  сетчатых матрасов, когда кто-то переворачивался во сне, и скребущим душу храпом с разных концов комнаты.
       Мягко льющийся свет полной луны и раскидистая ветка берёзы, зловеще покачивающая листьями на фоне окна, создавали в комнате впечатление кинозала, с  картинкой  чёрно-белого кино на экране. Прошёл еще час. Чтобы не слышать «симфонию»  храпа, Марк, лёжа на правом боку, вынул из под головы подушку, и накрыл ею левое ухо, придерживая подушку рукой.
       И в это время раздался громкий и резкий скрип железной сетки и шлепок об пол босых ног с противоположного угла барака. Кто-то встал. Сквозь полутьму, царившую в комнате, Марк  увидел невысокую коренастую темную фигуру с большой круглой головой,  которая на цыпочках, крадучись, неслышными кошачьими шагами направлялась в его сторону. Ближе и ближе. Вот она пересеклась с полоской света луны из окна, и в опущенной руке блеснул металл.  Этот блеск больно полоснул по сердцу, хоть сам клинок был еще в нескольких метрах от Марка.
        В мозгу взорвалась сирена и ярким светом вспыхнула мигалка: «Омурбек. Неужели ко мне?»
       То, что произошло дальше, не контролировалось умом. Еще миг и Омурбек, осторожно поставив одну босую ногу на край койки Толяна, а другую - на край койки напротив, пружинисто взмыл над  Марком и занёс руку с ножом, проткнуть сверху.
Но  на мгновенье раньше, оторвав подушку от уха, Марк двумя руками толкнул её вперёд, погасив удар и отклонив руку бьющего в сторону, а левой ногой, всё так же лёжа, но подобравшись, изо всей силы пнул вверх, в открытую круглую рожу. Клацнули зубы. Всхлип - и киргиз рухнул в проход между койками, не выпуская ножа из рук. При этом  он нечаянно вспорол им кисть руки спящего внизу бригадира. Тот, коротко вскрикнув, вскочил с койки одновременно с Омурбеком, поднимающимся с пола.
      Чувствуя острую боль и видя кровь, стекающую из разрезанной руки, а прямо перед собой киргиза с ножом и решив, что тот напал на него, Толян, не раздумывая, впечатал свой лоб в круглое лицо Омурбека, сломав ему нос, из которого фонтаном брызнула кровь. А Марк, соскочив на пол, пнул незадачливого убийцу ногой под рёбра так, что тот,  пролетев несколько метров и выронив нож, растянулся на полу.
         Проснулись все. И вместе с Марком наблюдали, как бригадир и его семья ногами превращают тело Омурбека в кровавое месиво. Никто не вмешивался. Ни Гвоздь, ни два других семьянина Омурбека (?).  Пришлось вмешаться самому, иначе они забили бы того до смерти.
         Наутро Омурбека увезли в больницу. В шестой отряд он уже не вернулся.
А когда вышел из больницы и попал на первый отряд, Кабан с Лукой, к тому времени в деталях осведомленные о происшедшем, быстренько нашли предлог и «опустили» человека, пытавшегося тайком отнять жизнь у Марка, их семьянина по тюрьме.
         А быть «петухом», неприкасаемым – реально хуже смерти. Лучше повеситься сразу. Сожаления Марк не испытал.  В отличие от стресса. Оходил от  него еще несколько дней.