Башня Кукушки

Летний зной припекает уже прямо с утра.
Бабушка гладит меня по голове и советует поспать - ехать долго, три часа.
Я закрываю глаза.

Открываю глаза, бабушки нет. Моргаю растерянно. Старенький автобус притулился под соснами, двери открыты нараспашку и салон заполняет пряный запах разогретой солнцем хвои.

Чуть вдали виднеется деревянная башня, возле которой - экскурсия. В лесу звонко кукует кукушка, стучит дятел, переговариваются какие то незнакомые мне птицы.

Бегу по проходу, выскакиваю из автобуса. Сандалики утопают в рыжих сосновых иглах, и стоять на них мягче, чем на ковре.

Догнала группу, нашла бабушку. Странно, она почему то выглядит моложе и стройнее. Улыбается, даёт руку. Смело протягиваю ей свою.

- Это Башня Кукушки, уникальное строение 17 века. Ид;мте дальше, - группа тянется за экскурсоводом, смешным пожилым дядькой в толстых очках, - сейчас прямо мы увидим монастырь 16-го века, долгое время здесь был монашеский скит, но теперь он открыт для посетителей.

Бабушка повязывает себе серый платок, а мне - голубую косынку, в цвет моему платью. Смотрю на неё, и недоумеваю - она оказывается такая красивая, и совсем юная,  а уж стройная то - чисто молодое деревце. Бабушка снова улыбается, треплет меня за щечку привычным жестом.

Здание монастыря высокое - мне, четырехлетней, приходится задирать голову, что бы разглядеть маковки и кресты, а бел;ные стены поражают моё воображение своей толщиной.

Нас ведут в трапезную и  молодой послушник с забавной куцой бородкой шустро расставляет деревянные миски и деревянные ложки.

- Уклад здесь почти не менялся с самого основания монастыря, даже посуду делают по  старинной технологии,  - вещает экскурсовод.

А меня приводят в неописуемый восторг необычная утварь и ароматный ноздреватый хлеб, нарезанный большими ломтями и горой на подносе водруженный посреди стола. Нет, у деда конечно было две расписные деревянные ложки, но есть ими не разрешалось.

Экскурсовод вещает что то ещё, я уже не обращаю внимания - на тарелке каша, и я прижимаюсь к теплому бабушкиному боку - несмотря на летнюю жару под сводчатыми стенами монастыря довольно прохладно.

За стенами монастыря теплое лето. Порхают бабочки, я иду за бабушкой по лесной тропинке, обирая по дороге спелые красные ягоды земляники.

Выходим из леса, впереди на берегу речушки раскинулась деревенька, словно сошедшая с картинки - ряды аккуратных домиков под цветными крышами, небольшое стадо лошадей, пасущееся у околицы.

На улице никого, только какая-то тетка в цветном халате копается в полисаднике.

- Вот тут, между этими двумя домами, домишко был на два окошка. Там твоя мать родилась. Мы потом его соседке продали, и в город уехали. Пойдем, зайд;м к ней, может жива ещё, - бабушка тянет меня за руку в сторону дома с голубыми воротами. Стучит в окно. - Анна Степановна! Анна Степановна! Вы дома?
- Кто? - ворота открываются, выпуская древнюю бабульку в белом накрахмаленном платке, - Ой, Валентина, ты? И не изменилась совсем. Ой, Валька-егоза!

Женщины обнимаются, мы заходим в огромный деревенский дом. В доме темно и прохладно, несмотря на уличную жару Анна Степановна топит русскую печь. Над лавками висят пучки трав, и я почему-то думаю, что хозяйка дома - ведьма, как в сказке.

Бабушка о чем то весело с ней болтает, а я засыпаю, пригревшись у теплого бабушкиного бока. Последнее, что я вижу - как хозяйка дома ставит чугунок в печку.

- Вот щи сготовятся, и вечерничать будем, ты то, поди, из котелка щей не ела? - Анна Степановна подмигивает мне и я закрываю глаза.

Меня подкидывает на сидении и я просыпаюсь.

- Автобус дальше не идёт, просьба покинуть салон!
- Бабушка, где мы? - удивленно оглядываюсь.
- Не доехали маленько, придется пешком идти. Дождь будет, хорошо, что я куртки взяла.

Бабушка надевает серый плащ, накидывает мне на плечи красную куртку. Мы выходим из салона. Старенький автобус застрял колесом в колее и боком почти завалился на пригорок. Приходится прыгать.

На улице прохладно и как-то серо.
Небо заволокло тяжелыми тучами.
Мы идём долго, через большое село, на улице начинает накрапывать дождь.

Бабушка смотрит на часы и хмурится, отчего лоб пересекают морщины.

На улице никого, только какая-то тетка в цветном халате и серой фуфайке копается в полисаднике.

- Вот тут, между этими двумя домами, домишко был на два окошка. Там твоя мать родилась. Мы потом его соседке продали, и в город уехали. Пойдем, зайд;м к ней, может жива ещё, - бабушка тянет меня за руку в сторону дома с голубыми воротами. Стучит в окно. - Анна Степановна! Анна Степановна! Вы дома?
-Кто? - ворота открываются, выпуская древнюю бабульку в белом накрахмаленном платке, - Ой, Валентина, ты? И не изменилась совсем. Ой, Валька-егоза!
- Здравствуйте. Это внучка моя. Мы что то в дороге задержались, долго очень ехали, и дождь вот. Можно, мы к Вам зайдем?
- Проходи, проходи милая.

Женщины обнимаются, мы заходим в огромный деревенский дом. В доме темно и прохладно, но Анна Степановна топит русскую печь. Над лавками висят пучки трав, и я почему-то думаю, что хозяйка дома - ведьма, как в сказке.

- Ничему не удивляйся, - шепчет мне бабушка.

Женщины разговаривают, бабушка жалуется на здоровье и цены, а хозяйка дома вспоминает прошлые годы. Я снова начинаю засыпать, притулившись у бабушкиного бока.

- А башню Кукушки мы пойдём смотреть? - бормочу я сонно.
- Какую башню?
- Кукушки.
- Тут нет такой, ты чего? - удивляется бабушка.
- Была, да сплыла  лет сто назад. Откуда узнала? - Анна Степановна с интересом смотрит на меня.
- Видела, - я умолкаю, насупившись.

Женщины ведут свои разговоры. Тикают большие часы с гирьками, показывая обеими стрелками на шесть. Абсолютно черный кот смотрит с печи желтыми глазами. Я засыпаю.
 Последнее, что я вижу, как хозяйка дома достает чугунок из печки.

- Вот щи сготовила, вечерничать будем, ты то, поди, из котелка щей не ела? Я как вас ждала - поставила, - Анна Степановна подмигивает мне и я закрываю глаза.