Желание Будущего

ЖЕЛАНИЕ БУДУЩЕГО


   «Культурная пятиминутка» затянулась на два часа.
   «Пятиминутка» не утомила Спиридона, хотя он скептически относился к попыткам окультурить себя. Но одна из обсуждавшихся тем задела его и оживила тяжёлые воспоминания о размолвке с сестрой, которая длилась уже годы.
   Диоген, по обыкновению, на «пятиминутке» не был, и Спиридон решил заглянуть к нему и отвлечься разговором о чём-нибудь абстрактном, чем всегда заканчивались беседы с Диогеном.

   Как всегда, Диоген был готов к встрече нежданного гостя.
   «Наверное, скучно, если в жизни не происходит ничего неожиданного» - мелькнуло у Спиридона.

   Запивая лёгкий ужин крепким чаем, Спиридон, в уме, перебирал возможные темы беседы, а мысли, всё равно, крутились вокруг давней размолвки, камнем лежавшей на душе.
   - Телефон – с тобой? – неожиданно спросил Диоген.
    Спиридон, молча, вынул мобильник и положил на стол.
    - Сейчас тебе позвонит сестра – сказал Диоген.
   У Спиридона не успели от удивления округлиться глаза, как мобильник зазвонил. Спиридон схватил трубку и, впервые за два года, услышал голос сестры.
   - Здравствуй, Спира – сказал из трубки голос Ангелины. – Не прошу прощения за последнюю встречу: я и сейчас не добрая, но прежней досады уже нет. Поэтому и звоню. Напротив меня сидит Ирина. Так она уже второй день донимает меня: позвони да позвони…
   - А без неё бы не позвонила? – не удержался Спиридон.
   - Наверное, позвонила бы – ответила Ангелина. – Серьёзное дело решить надо.
   - Тогда, давай решать – немедленно отозвался Спиридон.
   - Таню Панину помнишь? – начала Ангелина.
   - Конечно – тут же отозвался Спиридон. – Я никого не забыл. А её помню особенно.
   - Заболела она – продолжила Ангелина. – Операцию сделать надо. Платную. Два года ты присылал мне деньги. Я их не трогала: для меня они – твои, не мои. А теперь – половины этих денег хватит на операцию. Столько в деревне больше ни у кого нет. Разрешаешь заплатить?
   Спиридон побагровел, побледнел, но заговорил спокойно.
   - Ангелина, все деньги – твои. По-другому – и не думай. Таню спасай немедленно. А денег я сейчас вышлю ещё.
   - Спасибо, Спира – голос сестры зазвучал спокойнее. – Денег не присылай: их, всё равно, много останется. Теперь всё будет хорошо.
   - Конечно, будет хорошо – подхватил Спиридон. – А ты, хотя бы, не выключай больше телефон. Я буду звонить.
   - Не выключу – коротко сказала Ангелина.
   Разговор закончился.
   Спиридон почувствовал, что сидит с блаженной улыбкой на лице. Наступал мир с сестрой.

   Наконец, Спиридон поднял взгляд на Диогена.
   Диоген, как всегда, прямо сидел на своём стуле, бесстрастно смотрел куда-то в иные пространства, показывая, что разговор прошёл мимо него.
   - Ну, Диоген – сказал Спиридон, - поясни, что и как в этой истории, и как ты в ней оказался.
   - Тут и объяснять нечего – как всегда, ровным голосом сказал Диоген. – Меня телепатически задело чьё-то сильное желание сделать доброе дело. Я почувствовал, что ты имеешь к этому отношение, и пригласил тебя поговорить с сестрой. И видишь, как хорошо всё получилось.
   - И до тебя доходят все добрые желания людей? – иронично спросил Спиридон – Миллиарды добрых желаний?
   - Ну, если бы добрые желания шли миллиардами – сказал Диоген, - давно было бы счастье на Земле. Но, я-то, и так умом не твёрдый, давно лишился бы его окончательно. Просто, при попутном ветре, я, иногда, улавливаю добрые мысли, касающиеся людей, которых знаю.
   - Ну-ка, ну-ка – оживился Спиридон, - расскажи про «попутный ветер». Даётся мне, что в нём-то всё и дело.
   - Тебе сестра про Ирину что-нибудь говорила? – спросил Диоген.
   - Да, только что – ответил Спиридон. – Сказала, что это Ирина уговорила её позвонить мне.
   - А что ты про Ирину можешь сказать? – спросил Диоген.
   - Ведь точно! – воскликнул Спиридон – Ирина у нас - человек примечательный. Она – и целительница, и провидица, и ведунья, и, временами – ведьма. В общем – одного с тобой поля ягода.
   - Ну, вот ты всё и понял – сказал Диоген. – Таких-то людей я, иногда, и воспринимаю во внепространственном диапазоне.
   Зашла Ирина к твоей сестре, и они начали разговор о тебе, о больной Татьяне, о давней размолвке между тобой и сестрой, которая мешает сделать доброе дело. Когда упомянули тебя, я и воспринял разговор. По ходу дела, я злоупотребил телепатическими возможностями и внушил Ирине желание уговорить Ангелину связаться с тобой. А дальше вы всё решили сами.
   - А ты не внушал Ангелине мириться со мной – с подозрением поинтересовался Спиридон.
   - Ангелина – не Ирина – сказал Диоген. - На неё я не могу влиять. Да и если бы мог – не стал. У меня  - свои ограничения. Так что мир у вас с сестрой наступает вполне по-людски, без посторонних внушений.

   - В каком же удивительном мире ты живёшь – задумчиво произнёс Спиридон. – Интересный ты человек…
   - Видишь ли – сказал Диоген, - я прожил разнообразную жизнь, но сам я – человек неинтересный: не может быть интересным человек, которому ничего не надо в жизни.
   - Так-таки – и ничего? – с иронией спросил Спиридон. – Ни пить, ни есть, ни радоваться жизни?
   - Конечно, я ем и пью – ответил Диоген. – Потому что так положено законами вида. Но никогда не было у меня социальных желаний: добиться славы, богатства, положения в обществе. Понятно, что это – большой социальный недостаток. Но ты знаешь – я живу в потоке избыточной информации и ощущаю стихийные силы, которые крутят людьми, в том числе - и в потоке социальной жизни. Поэтому эту жизнь я воспринимаю, как сумасшедший дом без врачей и санитаров. Зачем же, тогда, стремиться стать заметным сумасшедшим? Вот я и минимизировал свои социальные запросы. Впрочем, материальные – тоже.
   Спиридон смотрел в худое неулыбчивое лицо Диогена и думал, что не может представить себе мир, в его сознании. И как же жить в этом мире?
   - Конечно, не просто – сказал Диоген, как всегда, услышавший мысли. – Но не просто - только потому, что у меня меньше способностей, чем у нормального человека. На каждого из нас из «внешнего мира» всё время обрушивается поток информации, превышающий наши способности его осмыслить. Нормальный человек это «лишнее» просто не замечает. Это –  защитная реакция его сознания. А у меня эта защитная реакция ослаблена: бывает же у людей ослаблен иммунитет к болезням. Вот в моё сознание и врывается, что надо и что не надо.
   Когда Ягаида немного научила меня раскладывать всё по полочкам, моя шизоидность даже стала помогать в жизни: раньше организм диктовал мне, теперь я диктую организму. У организма может болеть голова, печень, желудок. Но не у меня: я всегда чувствую себя отлично.
   - Без желаний живут растения, спят минеральные миры –  задумчиво сказал Спиридон, - но ты же, вроде бы - не валун, не покрылся мхом и не порос лишайником?
   - Да – согласился Диоген, - я остаюсь, хоть недостаточным, но, всё-таки, человеком. На мир смотрю с интересом и пытаюсь превратить доступные информационные потоки в своё мировоззрение. Конечно, жизни на это не хватит, значит – есть, чем заниматься. А ещё - стараюсь помочь осуществлению чужих положительных желаний. За недостаточностью своих.
Только что и ты помог мне в этом.
   - А как насчёт чужих отрицательных желаний? – осторожно спросил Спиридон.   
   - Чем лучше я понимаю действительность – сказал Диоген, - тем «правильнее» вынужден себя вести.
   Если кому-то становится плохо от моих слов или поступков, мне становится ещё хуже, чем ему. Поэтому мне не нужно объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Из чувства самосохранения, я сам стараюсь не делать плохо.
   Чем яснее мы понимаем мир вокруг себя, тем меньше у нас желания совершать зло.
   Прав был Сократ, говоря, что люди совершают зло по неведению.
   Отрицательные желания я, просто, не воспринимаю и не участвую в их осуществлениях.
   - Ну, Диоген, успокоил – сказал Спиридон. – Всё-таки, есть у тебя желания – людям помогать. Просто фантазии не хватает – вот и пользуешься чужими задумками.
   - Пожалуй, ты прав – согласился Диоген. -  Но при всех своих странностях, я - человек очень заурядный, можно даже сказать совсем обидное слово – средний.
   - Ну, уж средним тебя трудно назвать – не согласился Спиридон. – Одних твоих особенностей довольно, чтобы средним не быть.
   - Не достаточно – возразил Диоген. - Люди, обычно, считают средним человека без заметных способностей. А средний человек – куда более фундаментальное явление
   Средний человек – это, вовсе, не посредственный человек. Мир человеческий, в котором мы живём, создан средним человеком. В том числе – и все чудеса этого мира. Этот человек может быть очень способным и даже талантливым в своих делах. А по человеческим качествам – оставаться очень средним. Соглашаться со всяким малым добром и большим злом, вершащимися вокруг него. И даже не задумываться о том, что его мир мог бы быть куда более человечным, чем есть. Ему достаточно среднего.
   А связано это с тем, что большинство людей действительно живёт чужими желаниями, не отдавая себе в этом отчёт. Свои человеческие желания у них очень слабы, и люди не «слышат» их.
   Желания доминирующих групп превращаются в социальные требования, люди принимают их за свои желания и подчиняются им.

   - Ну вот – сказал Спиридон, - и здесь мы выходим на то, что можно назвать политикой.
   - Спиридон – сказал Диоген, - ты немедленно ухватился за своё любимое слово  - «политика». Оно - слишком нейтрально, чтобы понять, о чём идёт речь. Я бы определил желания доминирующих групп, как социальное проявление личного человеческого эгоизма. Если бы доминирующие группы не состояли из таких же эгоистичных средних людей со слабо выраженными человеческими желаниями, общество быстрее становилось бы человечнее.
   - Уточни-ка – сказал Спиридон, - что же ты называешь человеческими желаниями?
   - По жизни человек движется осуществлением желаний, в которых переплелись его прошлое, настоящее и будущее – сказал Диоген. - В прошлом - изгнание из Эдема, в настоящем – мечта о возвращении в него, в будущем – обретение своего человеческого образа и своего нового места в Мироздании – потому что Эдема больше нет.
   - Надеюсь, это ты – фигурально? –  неодобрительно уточнил Спиридон.
   - Конечно. Эпически, широкими мазками – ответил Диоген. – Человек – существо незавершённое, становящееся. Чем больше в его желаниях Будущего, тем больше  его желания – человеческие: стремящиеся шире понимать Мироздание, добрее и сочувственнее относиться к ближним и дальним своим, и просто - приблизиться к пониманию человеком себя и своего места в мире…
   - Уж очень широкие мазки – пробурчал Спиридон. – Далеко надо отбежать от такой картины, чтобы увидеть, что же нарисовано…
   - Так я же – не мастер – сказал Диоген. – Художник-любитель. Сам чувствую недостаточность своих человеческих желаний. Как бОльшая часть человечества, по обыкновению, требующая «хлеба и зрелищ».
   Вот и индустрия развлечений развита гипертрофированно: человек нуждается в развлечениях, значит, у него нет реального желания понять и почувствовать удивительный мир, в котором он живёт и о котором так мало знает. Он уже устал на пути в Будущее. Ему надо отвлечься. Будущее подождёт. Но может и не дождаться.
   Сегодня, человеческая развитость – всё ещё редкий дар. Она проявляется во множестве качеств. Почувствовать её можно, если всем становится хорошо рядом с человеком, наделённым этим даром…

   С минуту стояла светлая тишина. Собеседники словно пытались ощутить степень своей человеческой развитости.
   - Ладно – сказал Спиридон, вставая. – Спасибо, что помог снять камень с души. Пойду, с лёгким сердцем, настраивать свои желания на Будущее.
   Диоген, прощаясь, поднял руку.
   Спиридон вышел.

   «Опять Диоген прикинулся простым, как дверь – подумал Спиридон. – А эта дверь, по обыкновению, открылась в другой мир».