Подруга

Наталья Николаевна получила письмо, письмо обычное, от подруги Идалии Полетики.
Молодые женщины познакомились в 1831 году, после переезда Пушкиных в Петербург.
Идалия была принята в семье Пушкиных на правах родственницы.
Поломав сургучовую печать, Наталья Николаевна не сразу стала читать письмо, ей показалось, что оно пожелтело и стало пахнуть сыростью станционных комнат.
Но всё же, любопытство взяло верх и она не стала откладывать чтение.
Идалия писала о хандре, которая ей овладела и приглашала Наталью Николаевну в гости в свою квартиру, назначила и точную дату, время.
Наталья Николаевна не могла даже представить, на что толкает её коварная «подруга».
И вот подошла назначенная дата, Пушкина приготовилась к встрече, ведь Идалия  была модницей, и не хотелось предстать перед ней в заветренном костюме.
Но всё же Наталия Николаевна не решилась надевать платье последней моды, было строгое чёрное платье, которое вне времени.
Пушкина приехала вовремя, дверь открыла дочь хозяйки дома.
Но что это!!! Выяснилось, что мадам N по настоянию Геккерна (Жоржа) пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому.
Пушкина ужаснулась, перед ней стоял Геккерн (Дантес), он вынул пистолет и грозил застрелиться; если она не отдаст ему себя. Наталья Николаевна не знала куда ей деваться, ноги и руки не слушались её, ужас сковывал всё её тело.  Она начала ломать себе руки и перешла на крик, по счастью прибежала дочь хозяйки дома и Пушкина бросилась к ней. 
Наталья Николаевна не знала, как быть, кому довериться, она уже утаила разговор с Геккерном (отцом), когда тот просил навестить больного Жоржа (Дантеса), теперь, после такого оскорбления, молчать было нельзя. Пушкин узнал о свидании на другой же день из анонимного письма.
Ужасный механизм клеветы и ненависти был запущен, Наталья Николаевна всё рассказала мужу,  Александр поверил ей безусловно и начал действовать.

Мы часто обсуждали эту историю с Машенькой и никогда не осуждали Пушкину, хотя всё складывалось против Натальи Николаевны, некоторые даже обвиняли её в смерти Александра.
«О времена, о нравы», написаны тысячи текстов про хитросплетения двора, подняты всевозможные архивы, «но никто не может, не должен упрекать Наталью Николаевну в легкомыслие и неверности».
Это слова моей Машеньки, «Никто не может обвинять», Маша и на свой филологический пошла, потому что любила Пушкина, она всегда была сторонницей более глубокого изучения в школе творчества поэта, его жизни.
«Сейчас, в эпоху карантина», так хочется на Мойку 12, пройтись по комнатам грусти и печали.
Я думаю, такая возможность у меня будет  и Маша будет рядом.

И как писал Гоголь: «Как странно! Боже, как странно: Россия без Пушкина. Я приеду в Петербург, и Пушкина нет. Я увижу вас (Маша) – и Пушкина нет…»


 19.02.21