Час Х

Танец назывался копоэйра.
Удивительный танец, дарующий рабам свободу.
Увидев его однажды, уже невозможно было забыть ни ритм, ни плавность, ни безжалостность парящих движений.
Полгода назад, сидя на траве напротив импровизированной летней сцены, Саша не смотрела, с жадностью впитывала театрализованное шоу.
Две амазонки чуть старше её порхали в июльском плавающем мареве. Больше всего на свете в тот миг Саше хотелось стать одной из них. Такой же сильной, уверенной, раскрепощённой.

Тот же ритм жалящих прикосновений Саша улавливала и сейчас.
Раз-два, заныли сбитые костяшки пальцев, прикрывающие голову.
Три-четыре, смягчённая курткой боль ожгла между лопаток.
Пять-шесть, вздрогнула оголённая поясница.
Звуки зажигающей сальсы электризовали воздух. Бразильская вечеринка в самом разгаре. Любопытные скошенные взгляды, тусня у полуподвального входа. Окурки и плевки, незамысловатый макияж зимних проталин. Рефлекторная спасительная поза эмбриона, ватная вязкость обмякшего тела и губы, искусанные до полного бесчувствия.
Потому что кричать нельзя. Потому что вокруг люди. Потому что стыдно.
Копоэйра – танец рабов.
Нет, хозяев жизни.

- Нужно было орать, орать! – бесновалась Натка.
Не в силах отвести взгляд от пришибленной фигуры младшей сестры, она кричала, чтобы не разреветься самой. - Я бы всех на уши поставила, всех!
- Тише, доченька, помолчи пока, - Екатерина Владимировна влажной губкой промокала опухшее, в садинах лицо Саши.
Та морщилась от боли, но молчала.
Когда она во втором часу ночи ввалилась в квартиру, мама с Наткой чуть не упали от неожиданности.
Саша, их тихоня и гордость, не может быть!
Засыпали вопросами. Саша лишь беспомощно открывала рот, но сказать ничего не получалось.
Получалось только плакать. Лежать, смотреть в потолок и плакать.
Натка нарезала круги по комнате, жестикулируя и гневно бормоча, пока её не  осенило:
- Ну, мы тупим. Нужно папке звонить. У него связи, деньги. Мам, ты слышишь?

Бывший глава семейства был странно трезв и потому немногословен.
- А я тут каким боком? – удивился он. – Вам нужна полиция или скорая помощь. Кстати, на вашем месте я бы посетил травмпункт. Девчонкам привет. Пока.
Екатерина Владимировна слушала гудки отбоя, не в силах поверить в происходящее.
- Что сказал папка? – прыгала рядом Натка. – Когда приедет?
- Вам привет.
- Что?
- Он передал вам привет.
- И всё?!
- Всё.
- Вот козёл! Мам, ты куда?
- Собирайся. Едем в травмпункт.

Кажется, целую вечность они сидели в зябком тусклом коридоре перед запертой дверью.
Саша лежала на стульях, её голова покоилась на материнских коленях.
Не в силах вынести бездействия, Натка куда-то убежала. Вернулась, ведя за собой охранника. Тот вытаращил глаза:
- Ну, вы даёте! Стучите, там они.
Натка подскочила к двери и начала долбить её ногой.
Наконец с той стороны послышались шаги, щёлкнул замок, дверь открылась.
Едва уловимый запах перегара, хирург с помятым лицом, растрёпанная медсестра, поправляющая перед зеркалом вздыбленную причёску.
- И чего было ломиться, - фыркнула она, - глухих нет.
- Мы стучали, - сказала Екатерина Владимировна.
- Нужно было ещё раз постучать. Ладно, кто пострадавший?
Во время осмотра Саша послушно выполняла все требования доктора.
- Легко отделались, - подытожил врач. – Подростки, они ж такие… безбашенные. Границ не знают. Ушибы есть, переломов не нахожу. Руки, ноги, рёбра целы. Сотрясение мозга. По-хорошему рентген надо сделать. Но у нас аппарат сломан. Советую отвезти девочку в больницу. На всякий случай. Не повредит.

Из больницы Саша звонила каждые полчаса. Плакала, просилась домой.
Екатерина Владимировна не выдержала, сорвалась, поехала.
- А вы что хотели? – развела руками дежурный врач. – Январские праздники  самая страда у нас, в травматологии. Палаты переполнены, в коридоре люди лежат. А ваш случай не смертельный. Рядовой случай. Но, несмотря на это, мы нашли место для вашей девочки. Пусть полежит, таблеточки попьёт. Таблетки, говорите, можно и дома пить? Я вас, мамочка, не пойму. То на госпитализации настаиваете, то претензии какие-то предъявляете. Вы сами определитесь, чего хотите. Нет, безусловно, таблетки можно и дома пить. Дома даже лучше. Только вот отказ подпишите. Да, тут. И тут. Поправляйтесь.

- Не выйду, - кричала Натка. – Это моя сестра. Имею право всё знать!
- Доченька, доченька, - суетилась Екатерина Владимировна. – Выйди, не положено.
Хозяйка кабинета капитан Молодцева закончила перекладывать бумаги на столе и отчеканила всего три слова:
- Вышла вон. Быстро.
Что удивительно, Натка не стала спорить, а понурив голову, покинула кабинет.
- Ловко у вас получается, - покачала головой Екатерина Владимировна. – Вам бы укротительницей работать.
Молодцева усмехнулась:
- Привыкла за двадцать три года работы с несовершеннолетними правонарушителями. А потом, кто сказал, что с тиграми легче работать? Давайте к делу. Что у вас случилось?
Саша помолчала несколько мгновений, глубоко вздохнула и начала говорить.

…О бразильской новогодней вечеринке Саша начала мечтать с ноября.
- Никаких вечеринок! – строжилась Екатерина Владимировна. – Одна! На целую ночь. Как домой добираться будешь?
- Мам, ты прям как маленькая. Идёт половина класса. Я буду постоянно на связи. Ну, и добираться буду не одна, а с Викой Сазоновой. Ты же помнишь Вику, она живёт в доме напротив. Что с нами может случиться?
Разрешение, в конце концов, было получено.

На вечеринку действительно явилась половина родного десятого класса.
Пришла даже тихушница Оля Мамонтова. Девочка неглупая, но словно вечно чем-то испуганная. Шептались, что отец у неё пьёт и гоняет их с матерью.
Саша была на седьмом небе от счастья. Ощущение взрослости и праздника будоражило и чуть кружило голову.
Настроение немного портил Борька Краснов. Перебрав коктейлей, он поочерёдно подкатывал к девчонкам из класса. Подошёл и к Саше.
Та кивнула:
- Отвали!
Борька послушно отвалил.
Однако вскоре он, пошатываясь, остановился перед Олей Мамонтовой. Слов никто не слышал из-за громкой музыки, но вот Борькины хватания за разные части Олиного тела видели все.
Девочка не сопротивлялась, стояла, обхватив себя за плечи, и лишь качала головой как китайский болванчик.
И столько было покорной обречённости во всей Олиной позе, что Саша сама не поняла, как очутилась напротив Краснова. Ею владело только одно желание – стереть ухмылку с его наглой пьяной физиономии. И размахнувшись, она залепила Борьке пощёчину.
Испуганно ойкнула Оля.
- Зря ты так, - констатировала Вика Сазонова. – Он здесь с сестрой. Сейчас как обычно ей нажалуется. Козлина.

Саша глубоко вздохнула, теперь и она понимала, что поспешила с расправой. Меньше всего ей хотелось иметь дело с Борькиной сестрицей.
Та училась в их же школе в одиннадцатом классе. Рослая и грубая, она больше походила на парня, чем на девушку, и души не чаяла в младшем брате. Чем Борька беззастенчиво пользовался.
Скрывая тревогу, Саша пожала плечами:
- Ерунда.
Оказалось, совсем не ерунда. В своей ошибке она убедилась довольно скоро, когда к ней подошла незнакомая девица и предложила выйти подышать воздухом.
- Не ходи! – пискнула Оля.
У Саши в животе что-то оборвалось, и на ватных ногах она последовала за девицей на выход…

Дома теперь только и разговоров было, что об этом происшествии.
- Не надо было его трогать, – разорялась Натка. – И выходить на улицу не надо было.
Саша усмехнулась:
- Ты просто не видела его рожу. И потом, не могла же я прятаться от них вечно.
- Ничего, ничего, скоро их всех посадят. Да, мам? – кивнула Натка матери.
- Не знаю. Капитан Молодцева сказала, что привлечь их будет трудно, они же несовершеннолетние. А ещё звонила Лариса Вадимовна…
- Наша директриса? – удивилась Саша.
- Просила, чтобы мы забрали заявление из полиции. Начнутся проверки, допросы ребят, школу на уши поставят, позор на весь район. Обещала, что разберутся сами и накажут виновных.
- Мам, ты же не согласилась? – встревожилась Натка.
-  Пока не согласилась.
- И что ты думаешь делать?
- Хочу в нашу церковь сходить, с отцом Сергием посоветоваться.
- Что может сказать поп? Конечно же, всех нужно прощать.
- У отца Сергия был непростой путь к Богу. Он же бывший кадровый военный. В Афганистане воевал. Люди его очень хвалят. Схожу.

Деликатно пощипывал щёки морозец. Не по-зимнему пригревало солнце. На кустах весело шумели воробьи.
Екатерина Владимировна с отцом Сергием стояли в двух шагах от храма  возле занесённой снегом клумбы.
- Вот я и не знаю теперь, что нам делать, - закончив рассказ, вздохнула женщина.
- Саша в школу ходит?
- Нет, перевели на домашнее обучение.
- А сама она как, хочет дать делу ход?
- Знаете, я боюсь с ней на эту тему даже и заговаривать. Сразу плакать начинает. Огорчает ещё и то, что никто из её одноклассников ни звонит, ни навещает, словом, не поддерживает в это трудное время. Даже та девочка, за которую вступилась Саша, ни разу не объявилась.
Отец Сергий пожал плечами:
- Ну, это-то как раз и объяснимо. Все хотят поскорее забыть происшедшее. А вы должны понимать, если даёте ход делу, дочери придётся не раз встречаться  и с одноклассниками, и с обидчицами. Допросы, очные ставки. Вряд ли эти встречи пойдут на пользу Саше. А то, что избившие вашу дочь выйдут сухими из воды, даже не сомневаюсь. Во-первых, несовершеннолетние, во-вторых, травмы нетяжелые.
- Отец Сергий, и что вы посоветуете?
- Я бы не стал раскручивать это дело. Шума будет много, а на выходе ноль. До конца года поучитесь дома. Дальше летние каникулы. За эти полгода всё позабудется, вернётся на круги своя. Но решать, конечно, вам. Знаете, много разного я в жизни повидал. Есть люди, которых не остановить ни прощающим словом, ни хорошим примером, ни спасительной укоризной. Они понимают только силу, только силой их можно отвернуть от недобрых поступков. И девочки, избившие Сашу, относятся именно к таким. В другой своей жизни я жил по принципу: относись к людям так, как они относятся к тебе. Но считайте, я вам этого не говорил. Такие речи не подобают моему нынешнему сану.

Натка влетела в кухню.
- Сашка у себя?
- У себя, - Екатерина Владимировна выключила воду. – Что-то случилось? Ты вся какая-то взъерошенная.
Дочь закрыла кухонную дверь и только потом ответила:
- Случилось.
- Не пугай меня. Что ещё?
- Жаль, что дело об избиении закрыли.
- Ната, не тяни, что произошло?
- А произошло то, что эти крысы, что Сашку избили, весь  процесс засняли на телефон, и выложили видео в соцсети! И подписали, что так будет с каждым, кто перейдёт им дорогу.
Екатерина Владимировна всплеснула руками:
- Господи, и что же теперь делать?
- Что делать, что делать, - повторила Натка, нарезая круги по тесной кухне. – Уже сделано. Мы с девчонками забили стрелку этим гадинам сегодня.
- Какую стрелку?! Во сколько?
- Неважно во сколько. Скажем, час икс.
- Доченька, ты же понимаешь, это не выход! Нельзя становиться подобными им. 
- А людей отлавливать поодиночке и избивать можно? – топнула ногой Натка. – Как ты не поймёшь, если их не остановить сейчас, скольких они ещё покалечат? Они же гордятся своей подлостью!
Екатерина Владимировна встала перед дочерью и дрожащим голосом произнесла:
- Я позвоню капитану Молодцевой. Давай послушаем, что она скажет.
- Звони кому хочешь. А я всё уже решила. Мам, мне пора, девчонки ждут.
- Запрещаю! – успела крикнуть Екатерина Владимировна. – Слышишь, запрещаю!

В прихожей глухо стукнула дверь.