точильненские дневники... часть третья...

год двадцатый…

2 марта. Фёдор Тирон.

лёгкий мороз, -7, облака разбежались;
сиренево-розовый лес; снег – наст, плотный, льдистый, хрусткий, ломкий, кристаллинками-брызгами сверкает, зернисто-шершавый…
с крыш снег свалился; голубоватая дымка в лугах усиливает ощущение
широты и просторности;
весна – это ты, что ли?
снег у домика, к калитке, у новой баньки;
печку затопил, Лёху пошёл проведать; у Лёхи - чистота и порядок;
Лёха ведёт здоровый образ жизни;
разговор с Лёхой обыденный и душевный…

радость мне – снег кидать;
он, снег, садовый,  – молочный, словно мороженое – вкусный, сахаристый…
дорожку к дровнику расчистил, здесь его немного;
а у новой бани – по самую крышу;
стал я баню откапывать, накидался всласть;
начал от ели; снег приходится далеко кидать, за кусты крыжовника, а то  крыжовник поломает;
сначала наст совковой малой лопатой срезаю, а ниже - снег рассыпчатый, лёгкий; эту рассыпчатость большой совковой лопатой выкидываю;
чем больше продвигаюсь, тем быстрее хочется до угла дойти, но я себя умеряю: успею, да и силу надо разумно распределить, чтобы по окончанию работы мордой в снег не падать;
одну сторону расчистил; снега – большая гора, даже нашей избушки не видно; а у бани теперь – ходи свободно, правда только с одной стороны;
на ель полюбовался, на снег, на свою работу и дальше  - с торцов откидать и сторону, что на улицу;
люблю я такую работу: видно, сколько сделал, не зря время провёл;
вокруг бани теперь можно хороводы водить;
чистое да звонкое надо мной и вкруг меня…

10 марта. Тарасий-кумошник. Тарас бессонный.
Кто спит под вечер на Тараса, тот наспит кумоху (лихорадку).

серо-дымчатая нежность, лёгкая, голубоватая;
туман-изморось;
дерева в бахромах, кружевах, узорах; всякие завивочки, цепочки, колечки,
петельки-россыпи, мохнатушки-пуховинки, звёздочки игольчатые –
тронешь –летит…
солнышко к полудню – и вся летучая узорчатость посыпалась;
было и нет…

17 марта. Герасим-грачевник.
Герасим-грачевник грачей пригнал.
Гераим-грачевник грача на Русь ведёт.
Увидел грача – весну встречай. Грач зиму расклевал.
Коли грачи на гнёзда летят – будет дружная весна.
Если грачи сели в гнёзда, то через три недели можно будет выходить на посев.
На Герасима кикимору выживают.

лохматый пушистый снежок, -2;
сад в одеяньях тончайших;
солнышко, ветерок – полетели, полетели…
наст на свету – лимонный, в тени – сине-голубой;
солнце в полную силу – блещет,
ветки берёзок – тонкие – ещё больше истончает,
пропадают они в голубом и незнаемом…
может и ничего не делать –
уж такое весеннее надо мной так и  льёт живительную влагу… пить…
копец от снега расчистил; дрова переложил в дровник;
Лёху проведал, чай с баранками пили;
старую баньку от снежного плена освободил; от дровника снег откинул;
больше всего океан небесный меня манил-завораживал, очаровывал;
словно и в первый раз, словно и никогда не видел,
словно Чудо Первого Сотворения – плещет-блещет…

20 марта. Василий-капЕльник.
С Василия весна идёт.
Василий-капельник: с крыш капает, а за нос цапает.
Василий-капельник капли даёт – к доброму году.

утро – снежность-изморозь, ветерок ленивый, +2, +3;
синички повытаскивали паклю из пазов, растеребили – конопатил;
дорожки расчистил;
с Лёхой  раздумывали-обсуждали, какой будет весна;
пригревает, а на ветвях держатся хороводы-дорожки снежинок – колкие-игольчатые, друг на друга не похожие…

для снега по прошествии достаточного времени, по мере необходимости,
для всякого снежного покрова набралось с пяток лопат да ещё топор для рубки льда, а в Миньяре у нас была одна «зимняя» совковая лопата и её вполне хватало;
в Точильном: совковая лопата по типу советской, но делают её из такой стали, что она, если снег сильно льдистый, начинает гнуться, приходится применять топор; лёд образуется, если снег с крыши не слетел, я его не сбросил, он начинает таять, потом мороз – и пожалуйте на ледовые работы;
обычно приходится этим заниматься у новой бани с южной стороны – не успеваю до мороза убрать;
есть лопата совковая широкая, как бы раньше сказали – стахановская;
хорошая, удобная, но крепкий снег ей не возьмёшь;
Лёха лет уже больше десяти назад сделал лопату из листа сталисто-алюминиевого, крепкую, такой же крепкий черенок приладил; эта лопата больше совковой стахановской; ей хорошо большие глыбы слежавшегося снега кидать;
завёл я себе и две лопаты пластмассовые – снег в крыши сбрасывать, там железом по профнастилу не пройдёшь; лопаты – никудышные, ими только пух собирать: чуть больше взял – ломаются, крошатся; ещё две приобрёл, но толку от них – чуть-чуть;

снег с крыш сбросил, но за один раз не получается; начинаю с избушки, потом со старой бани, потом с новой, а с дровников и кладовок – пусть ждут; на крышах лопатой пластмассовой орудую; от домика и бань, и построек откидываю или стахановской или той, что Лёха сделал;
дорожки – совковыми;
дорогу по улице грейдер расчистит, по краям валы – с метр высотой, здесь уже только малой совковой орудовать;
получается, что все лопаты – в ходу;
и всё же: в Миньяре  на всё и вся одной лопаты хватало;

24 марта.

вторник; с утра хмуро -1, +1; день серый; тает-клёкнет;
рыхлость, водянистость, ноздреватость;
к Лёхе заглянул; у него снега со стороны огорода – по самые окна:
надо откидать, а Лёха мне весьма резонно отвечает, что снег сам растает, чего его откидывать; кто его набросал, тот пусть и убирает;
Лёхе работы хватает: во дворе у него расчищено, да ещё у зятя всю дворовую территорию и перед двором чистит,  да ещё дом протопить, баню, кур накормить; да ещё кто-нибудь из Точильного Лёху позовёт:
-помоги откопаться;
Лёха – помогает;
а я так привык: дорожки до «дна», до камешков расчистил;
а когда расчистил, то всё ходил по дорожкам и свободностью наслаждался:
идёшь, ноги не проваливаются, нет чувства, как по насту, -
вот-вот и ухнешь по пояс;
двор малость подтаял;
шкурил жерди и чурбачки ольховые для будущих творческих дел;
потеплело, +3, снег осевший, упавший, в самом низу – водяная каша;
где дорожек нет, только в болотниках;
грейдер прошёл, Виктор, зять Лёхин, дорогу расчистил, широко взял,
а раз широко взял, то и валы нагрёб дай боже;
я только перед калиткой снег раскидал, широченный, как для машины, проход сделал, - и опять за работу, за совковую лопату – вал раскидывать;
как бабушка Нюра говаривала:
-Бог труды любит…

27 марта.

Людмила в домике мыла, топила печку;
Лёху угостили пряниками овсяными, вкусными , и сами пряники ели, чай пили;
тает-течёт, снег-вода расползается; уже и кусты можно развязывать;
«картинную галерею» на фронтоне бани открыл;
расставил скульптуру у старой баньки; мыл, скоблил в предбаннике, в бане скоблил; полы остались нескоблёные – в следующий раз ;
+10; небо голубое, солнечное, насквозь продутое, бездонное;
на снежном талом лугу встать лицом к солнце,  голову вверх и впитывать-пить эту прозрачную холодную бескрайность…

28 апреля. Пуд.
На святого Пуда доставай пчёл из-под спуда.

с утра хмуро и угрюмо в небесах; небосвод – тяжкий;
весомые тучи уползли, солнечная мельница закрутилась-завертелась –
засветилось, завеселело;
лес – дымчатый, блеклых оттенков: голубоватых, бледно-зелёных, розовых;
навозную грядку под огурцы делал:
прошлогодний хлам-травы-сорняки накидал, разровнял, утоптал;
стал навоз возить, раскладывать, топтать; главное, чтобы стенки на разваливались, топтанье сильное делал;
грядка небольшая, а возни много: натоптал, стенки выровнял, ещё по ним для плотности походил, земли насыпал, дуги поставил, ивовые ветки-продолинки подвязал;
воды нагрели, землю полили; укрывным материалом накрыл:
-грядка, готовься!
Людмила в кустах прогребала, прошлогодние травы да листья вытаскивала;
время от времени от работы отодвигались,
на облака любовались…

30 апреля. Зосима-пчельник.
Без Бога ни до порога, а без Зосимы-Савватия – ни до улья.
Пчела – божья угодница.
На Зосиму расставляй улья на пчельнике.

+10, +18; тепло-то тепло, да одна  обманчивость в этом тепле: дуновения – холодные;
ещё, чтоб теплее, накрыл плёнкой огурцы и арбузно-дынные грядки;
Людмила продолжает эпопею с кустами – принялась за обрезку;
воды много: и в саду, и в лугах, и в реке;
день матово-серый, покойный, почти бесшумный, так, случайные призвуки;
тишину – вкушали; как будто время можно остановить…

4 мая. Прокл. Януарий.
На Януария белая (зима) прошла, а зелёная (весна) ещё впереди.
На Прокла нечистую силу проклинают.

на остановке впустую прождал маршрутку – не было;
рюкзак – вровень со мной, да и настроился я на Точильный, хотел уже начинать там «жить», а день терять совершенно мне ник чему;
позвонил Юре – довёз;
надо избушку приготовить под «жильё»:
Людмила в прошлый приезд в  домике прибрала, вычистила, уложила
предметы и вещи в надлежащем виде;
печь основательно протопил, достал из хозяйственных сумок, сундука постельные принадлежности, проветрил-высушил;
кровать-лежаночку оборудовал; по углам постучал:
мышки-полёвочки, кыш отсюда!
ну и как начало житийного сезона – баню истопил;

небо пустынное и одинокое, как и мой сегодняшний день ;
утром холодно, +2;
после обеда растеплило, небо задымилось по краю чаши, а верх купола – голубой-бледный, и в самом центре – синее-глубокое…
вода большая, столько в ней неуёмной силы и бешеной стихийности;
смотреть, как она несётся – голова кружится, а так движение заманивает, что и уходить не хочется;
растаскивал пеньки дубовые;
Великое Пугало обрядил: царствуй-хозяйствуй!
топил баньку;
вечер: край золотистый и оранжевый, малые заплатки-облачка – прицветочки
лилово-красных оттенков;
нерушимое безмолвие; луна, почти полная, над рекой и тополями тоже -немая;

и всё это дышит, волнуется, переливается, ведёт диалог – без слов; наверно и я так же недвижим, как луна, тополь, дерева в саду, вода в пруду – внимаю…

5 мая. Лука. Фёдор.

Людмила приехала;
утром холодно, днём жарко, ни облака, +5 в тени, +30 на солнце;
«отдыхали»: развели большой костёр;
веток, сучьев набралось много, куча большая, глаза мозолит;
разжигали, веточки малые подкладывали, ждали, когда разгорится;
в дыму «обдымливались»: любим, чтобы от одежды лесной костром пахло;
и хотя не мёрзли, а у костра грелись:
от костра тепло всегда такое доброе, душевное;
костёр горит: языки пламени, огоньки бегучие, зола-пепел, ветви сырые шумят – сохнут, а которые подсохли, но в них ещё есть частички воды, - трещат в огне, раскалываются;
ветер огнём играет, по саду дым стелется «калиновый» - много ветвей калины накидали - горьковато-пряный, с кислинкой, так бы и ел его;
ветви сгорают – груды пепла в самых разных формах, малейшее дуновение и уже – иное…

лес заново народился, обновился; зелёно-молочный туман по нему…
барашки-ключики цветут, медуница…
сколько народных названий: медуница, белостойка, лесное копыто, синенький корешок, лёгочница, медуника, медвежья трава, подорешник, попел, припарная трава, снитка, суконце, червлёный лист, щемелица…
хотя и пишут, что медуница не очень привлекательное растение: цветочки маленькие, листья шершавые, но у нас в саду она очень даже привлекательная; уже сколько лет под дубом растёт и всё распространяется – понемногу – и всё краше цветёт;
листья широкие, шершавые, морщинистые, а цветочки на стебле кисточкой – разноцветные: розовые, голубые, синие, фиолетовые;
медонос; пчёлки на цвет летят, только садятся на розовые или красные – там нектар, а в голубых, синих, фиолетовых нектара нет;
лекарственное, целебное от лёгочных заболеваний;
мы каждую весну говорим:
-надо немного медуницы заготовить, да срывать такую красоту жалко и не так уж у нас её и много – пусть растёт на здоровье да любование;
а звучит как ласково, по-доброму и мелодично:
медуница…

6 мая. Георгий Победоносец. Егорьев день.

под елью сижу за столиком, почти и около нирваны:
солнце свежее, весеннее над молоденьким, обновившемся лесом;
от солнечного тепла, а воздух ещё не прогретый, холодный,  яблони, спиреи, калины, груши-сливы, камни, травы, грядки, пруды и луга, и лужайки млеют,
ластятся, вальяжничают, томность на себя наводят;
река буйствует, клокочет, бурлит-летит, есть в ней весеннее безумие;
птицы во всю силу поют, перекликаются;
небеса голубое плещут;
всё пропитано холодной влажной дымкой, еле заметной, тонкой,
потому так и чарующей…
с утра возил дёрн на клумбу около пруда; во «дворе» шкурил жерди;
дубы перетаскивал, прибрал в мастерской;
купался; солнце жжёт, а вода - ледяная;
в воду ушёл – малое помрачение сознания, а потом – оживаешь…
на берегу выкопал около  ивы медуницу – три штуки, посадил с южной стороны около забора;
пересадил смородину; жила-была она не у места;
под вечер по саду такое тепло пошло, настоящее, живительное;
слышу, как наша посадочки в рост пошли;

ночью вышел в сад; конечно, какой же тут сон – полнолуние;
луна в полнеба, чего она такая большая наросла?
лунный невещественный свет, лунные бегучие дорожки-мерцания, лунные блёстки на листьях, лунные призвуки…

7 мая. Евсей – овсы отсей. Савва.
В землю не положишь – и с земли не возьмёшь.
До поры до времени не сеют семени.
Сейки в ненастье, а сбирки в вёдро.
Днём раньше посеешь, неделей раньше уберёшь.

зной-горячесть;  на солнце +30, безоблачно;
на яблонях  листочки распустились; барвинок расцвёл, цветёт медуница;
вода в садовых низинах уходит очень медленно,  а где повыше –земля сохнет моментом;
сажал картошку на ранний урожай, копал осторожно, чтобы лишнего не топтаться, удобрял, рыхлил; будет ли толк?...
было время, от укропа не знали, как избавиться,
а теперь уже сколько годов развести его не можем;
расти-то он растёт, но как-то без энтузиазма…
поливал укроп;
в бане печку подмазал, подбелил; чистил бак, тазы, ковшик;
в бак наносил воды;
день у меня сегодня был «уборочно-приборочный»:
в сенях в шкафу перебрал инструмент, в мастерской;
в домике сделал генеральную приборку;
ещё одну ёлочку пересадил, чтобы ей никто не мешал, и она никому не мешала;
горы так прихорошились: только и купаться в зелёно-дымчатом, пушистом-мягком…

11 мая. Максим. Иасон. Евсей. Мамантий.

сухо, прохладно, +10;
у нас сегодня праздник – Юра самовар привёз;
два года назад я в пылу и в жару на солнцепёке поставил самовар, а воды забыл налить; и что? труба-дымоход  оплавилась и отлетела;
я пошёл в народ – никто запаять трубу не брался;
самовар разобрал, что разбирается, в мешок сложил и в сенях положил до лучших времён; про Юру я сразу подумал, что он сможет, но мне не хотелось его озадачивать, он и так как белка в колесе крутится;
случайно про самовары заговорили, Юра взялся запаять;
я его старался убедить, что мне не к спеху, что когда-нибудь потом;
через два дня Юра звонит: самовар готов, когда и куда привезти?
в Точильный!
самовар на своём месте – будем настоящий чай пить…
но пока его в сторону поставил, надо его прокипятить хорошо, и вообще торопиться с таким чаепитием не надо;
под елью чаёвничали из простого чайника, размышляли о замутнённости сознания и жизни, майя она и есть майя, да мы и сами - майя…
копаю под картошку землю небольшими участками, сразу сажаю;
«поля» картофельные заполняются;
ненастные, серо-свинцовые тучи пришли, капели посыпались,
дождь зашелестел, зашептал, а я заслушался, да на ключики-барашки засмотрелся: они в этом году такие большие, можно сказать – могучие;
предстали на фоне звёздного неба, будто ключики к звёздному мерцанию;
что-то в них есть небесное, гроздья-звёзды…

12 мая. Девять святых мучеников в Кизике.
Тёплая звёздная ночь – к урожаю,
а ясный восход солнца – на ведренное лето.
Девять святых мучеников от девяти недугов, девять напастей исцеляют.

промозглое утро и неуютное, негостеприимное;
меньше +10; облачно-пасмурно, мутно-синее, бледно-свинцовое;
как бы погода проверяла, каков наш настрой?
да настрой хороший, уже всякие погоды-непогоды мы перевидали;
да и надежда в нас всегда есть: сейчас угрюмая тоска, будем надеяться и верить – будет и вёдро;

к вечеру теплом тихим потянуло, ласковым;
сажали лук, размахнулись аж на пять грядок,  в разных местах, где повыше, где пониже, где земля хуже, где лучше; ежели всё уродится, куда урожай девать будем?
самовар прокипятили; Людмила его отдраила, можно и самоварничать;
поливали огурцы, дыни арбузы, помидоры,  а воду для поливки грели на летней печке; вода в прудах холодная, для поливки не пойдёт;
зелёное, нежное, мягкое, в переливах – родное, сердечное;
в окружье – зелёные волны размытых очертаний – нечто явное и неуловимое,
нечитаемое, неоформленное;

13 мая. Яков.
Ясный восход солнца – вёдрое лето.

облачно-солнечно, ветерок  сад ворошит, тёплым-холодным гладит;
вдоль главной дорожки полол под яблонями и перекапывал;
Юра приехал; по основам дзэн-буддизма прошлись, конечно, на наш, деревенский, менталитет, но созерцательность, как основу, столп экзистенции – осваиваем, опять же на свой, дремучий, деревенско-крестьянский лад;
холодно-солнечно-пасмурно;
вечер –медленный; тени густеют лениво, словно и ход времён приостановился;
посмотрел, что сделал; на завтра работу прикинул; по саду долго ходил:
хождение-созерцание;
каждый листок, ветку, травинку, лепесток цветка примечаю – цвет, тон, наклон, форму, очертания, изгиб, рост – примечаю, на природном языке беседую, только я его не понимаю – словами выразить не могу; а каждая частичка привлекает: вот травинка наклонилась, к иной прильнула – живая; калина отросток дала – толстый, сильный, листья крепкие; муравьи тлю разведут – выживет ли; мята сплошь ковром пошла – пахучая; шиповник подмёрз, Людмила его обрезала, подлечила, сейчас поправляется; а за садом – луг, травянистый, уже и косить можно; а за лугом лес, а над лесом, над садом – всполохи палевые, а меж ними птицы-растрёпыши сизые, фиолетовые, карминные, опаловые…

14 мая. Еремей-запрягальник, запашник, яремник.
Коли на Еремея пригоже, то и уборка хлеба пригожа.
Всяк Еремей про себя разумей, когда сеять, когда жать, когда в скирды кидать.

холодно-прохладно-облачно-пасмурно;
облагораживал: полол, рыхлил около большой яблони до обеда;
картошку сажаю по чуть-чуть; очень сыро, но и смотреть, как грядки зарастают, нет сил; а как перекопал, посадил – приглядно;
вечер белесый, скучный, мглистый; в застенях –сырость;

20 мая.

с утра моросит дождь и в саду – промозглость;
приехали вдвоём;
Людмила высадила помидоры, а я для них сделал маленькую тепличку;
дуги поставил, прожилинки подвязал, накрыли теплицу;
пока с помидорами возились – вымокли, но на дождь внимания не обращали;
несколько штук низкорослых помидор Людмила высадила в парник;
к обеду и нам добро: тучи ушли, облака растаяли, и глянуло на нас небо необыкновенной чистоты и прозрачности и поразило нас своей глубинной глубиной – и засмотрелись мы…
-давай будем жить вечно; ну не вечно, а пара-другая тысяч лет ох как бы по сердцу пришлись…

купавки цветут, папины…
купавки: купальница европейская, из семейства лютиковых; авдотка, болдомолка, бубенчики, букли, буквица, жёлтые головки, жёлтая роза, запонки, колобочки, калужница европейская, коровья трава, кугольник, купальница, болотные шапки, шишки, щепетуха;
садовых сортов много, они очень декоративны, цвет от лимонно-жёлтого до тёмно-оранжевого и белого, есть махровые сорта; а нам всего пригляднее простые – луговые;  благо, что они ещё в наших лугах есть и никто на них внимания не обращает;
аромат тонкий, почти неслышимый – мандариновый…
пересадку хорошо переносят, если аккуратно, корней не тревожа, и потом несколько дней поливать…
я их постоянно рассаживаю, цветут недолго, но такие  - само изящество и утончённость…то, что вселенское, всегда такое нежное, ажурное, как весеннее дуновение…
яблоневый цвет – дымчато-прозрачный, тает-исчезает…

21 мая. Иоанн Богослов. Иванов день. Иван долгий.
Иванов день. Паши пашню под пшеницу.

опять одна холодность и неуютность;
косил перед домиком на улице до обеда;
в домике прибирался, печь топил, половики выбил, протёр пол;
пересаживал со Склона спирею, пионы, аконит – большие комья-корни из земли добывал – возил на тачке;
перекопал – завтра Людмила однолетники посадит, а по краю – тыквы;
небесный свод навис, сильно давит своей непроглядной унылостью;
но вдруг разойдутся тучи, солнце брызнет, засверкает в каплях листьев, на камнях дорожки, луг за садом озолотит:  кто там, Небесный и Добрый, улыбнётся, тронет ласково – не горюй, не унывай: будет солнышко, будет…

25 мая. Епифан.
Красное утро на Епифана – к жаркому лету.

привёз из города всякий разный инструмент, раскладывал по полочкам;
в два чайника чая накипятил, чтобы на весь день;
копал, досаживал картошку на Дальнем;
сажал и сомневался: лишнего сажаю или мало?
всегда получается, что лишнего сажаю, хотя и стараюсь площади подсократить; по осени думаем, ну всё, картошки меньше надо сажать;
а весной посадил, вроде мало, надо ещё немного;
погода, как и мир людской, много-немного не в себе: то припечёт, разденусь, загораю во всю полную силу, то ледяной ветер насквозь пронзает, до косточек – пошёл что-нибудь на себя накинуть;

белая сирень только ещё сил набирается,
а сиреневая – цветёт…
чего она такая заманчивая и привлекательная?
душистый и очень лирический цвет – настраивает на душевность, на созерцательность…сирень- свирель…древние в мифах это обосновали: Пан дудку сделал из ветки сирени, печалуется о прекрасной нимфе Сиринге;
хотя, общеизвестный миф рассказывает о том, что Пан изготовил свирель из тростника…может быть…но всё же как звучит:
сирень – Сиринга – свирель…
много цвета, обильное цветение – густой тяжёлый запах, даже приторный, пропитывает воздух – пчёлы летят нектар собирать;
а Людмила ищет пятилепестковый цветок на счастье,  на удачу…
-нашла?
-нашла!
-желание загадала?
-загадала!
-съела?
-съела!
-ну всё, можно руцецки за головоцку, на травоцку повалицца и в небушко глядецца: вот-вот и прольётся и удача, и благополучие, и всё, что захочешь…
сирень относится к семейству масленичных, но масло из цвета не извлекают,
а запах – на весь сад; есть, есть в нём пронзительная, щемящая грусть…всё проходит…
цветёт сирень, белая сирень цвет набирает…
к вечеру: кто-то дрова колет, петухи кукарекуют, козы потерялись, заблеяли, замемекали; а в верхушках тополей ветер гуляет, ветви раскачивает, а листья у него -  крылышки - бабочки собрались, вот-вот улетят…

26 мая. Лукерья-комарница.
Лукерья-оторви перья.
Комара много – завтра дождь будет.
Ино от комара да в обе руки не отмашешься.
Мошка – крошка, а человеческую кровь пьёт.

ходил за берёстой; набрал немного; со старых берёз кору не возьмёшь, а с молоденьких уже снята; надо другие места искать-осваивать;
берёсты у нас запасы есть; но надо ещё припасать, чтобы не жаться и не экономить; но и алчность-жадность в себе пробуждать не надо: сколько набрал, столько набрал, даст Бог, будет время – ещё схожу;

грусть-восхищение, радость-печаль, молитва-созерцание,
память о былом и сегодняшнем – ирисы зацветают, наши, миньярские…
чудаки появились – жуки-бронзовики: летят-гудят как чудища громадные,
красивейшие страшилища и совсем не вредные; уткнутся в цвет и дремлют, ароматом одурманились;
такой летающий цветок или расплавленная пластинка с зелёно-золотым отливом – бронзовик, бронзовка золотая…

горицвет: адонис, заячий мак, стародубка, божье дерево;
с самого начала он в нашем саду – мама с нами поделилась;
ландыш, горицвет, купавки – ароматы схожи, но разнятся; и разнятся совсем и немного, но из-за того и такое своеобразие и неповторимость…
чуть-чуть…
у горицвета аромат изысканный, утончённый; в нашем деревенском саду да такой аристократизм…

27 мая. Сидор-огуречник.
Если весь день ясный, будет хороший урожай огурцов.
Ветер с юга – к хорошим огурцам.

солнечный день; накаляет, когда солнце, а ветер –пробирает стылостью;
докосил до старой баньки; полол-косил, копал под лиственницами; начал полоть траву от домика до баньки;
цветы, цветы…
тюльпаны, горицвет, ирисы, купавки;
тюльпаны у нас « дикие; мы сначала ими занимались, рассаживали, выкапывали, под осень снова рассаживали, а потом это дело забросили – времени и рук на всё на хватает; они у нас теперь вполне самостоятельные;
белые тюльпаны похожи на розы, когда цветут, то мы намечаем, что их надо будет потом выкопать, осенью посадить; намечаем, а потом благополучно забываем…
к вечеру ветер помягчел, потеплел…
белая сирень цветёт;
у Людмилы белая сирень – любимая, аромат…

среди всяких обыденностей столько живительных впечатлений-восхищений,
непосредственных, неподготовленных, необязательных;
мы настолько с садом сжились, сроднилисись, то всякие чудности как бы и не чудности и обычности; но ведь в городе такого нет, даже цветы в городе – они всё-таки – внешнее – красиво и всё;
в саду – сопричастность, нераздельность с вселенной, с её малой частичкой;
а в лесу? в лесу тоже есть чувство сопричастности и  единения-растворения в лесном-небесном, но там ты – всё-таки странник, путник; в саду – высшая гармония, единение; может быть и лесной уголок быть таким гармоничным, может быть ты с ним, а он с тобой согласным;
неподгодотвленность, непосредственность переживания:
мы в сад выходим работать, нет никакой у нас задумки: вот сейчас пойдём и будем восторгаться;
само собой, обыденно и просто:
-перекур, бросай рыхлитель, на скамейке посидим – ветерок теплом повеял;
-слышишь, какой аромат сиреневый;
-а горицвет какой душистый;
-пробовал, в пруду вода тёплая…
-никогда ни себе, но кому другому не объяснишь, что же так смотришь и не насмотришься, всего-то – облака пуховые да голубой чистый…
-надо всё же почаще на скамеечки присаживаться да оглядываться;
-день, другой – отцветает…
-посидим-подышим, поленимся…
-ветер листком играет – бабочка крылышками…

28 мая. Пахомий тёплый. Пахом-юокогрей.
Пришёл Пахом – запахло теплом.
На Пахома тепло – всё лето тёплое.

серость, мутность, монотонность; тучи низкие, за горы зацепились, остановились; ветром их немного расшевелило; заворочались, поползли дальше, солнышку дорогу открыли;
заросла тропинка к реке – выкосил, прошёлся – хорошо;
 на иву «китайскую» любовался – ствол в два обхвата, развилка и пошли дальше вверх изгибы-верчения, загогулины-выросты, кривули да наклонности; небосвод на ветвях держит, а с небосвода листья-капели – высветленные светло-зелёные летят; грусть-печаль в ней вселенская и мудрости великое множество: во многая мудрости много печали…
полол от домика к баньке, всю канаву начисто прошёл, сорнякам укорот сделал, а садовым растениям – простор;
Ахат привёз ольховые чурбаки на дрова;
я их сразу располовинил, накидал гору – пусть сохнут;
парус на очень одинокий  корабль прикрепил – пусть по саду плывёт;
поливал свёклу и морковь;
вечером соловушку слушал, вопрошал:
-ты о чём поёшь, соловушка?
скромный: коричневато-буро-сероватая птичка с рыжинками-пятнышками;
поет в лесной дремучести, в ольховнике, но чаще всего – рядом, а то и в саду, если вести себя соответственно;
сумерки, тени, сырость по ногам поползла, небосвод высокий, далёкий, и там, в самой-самой дали звезда замерцала в палево-голубом;
травы нахолодились, у забора глухие тени возросли, а верхушка горы, как маковка церквушки золотом сверкает –
ты о чем поёшь, соловушка…

1 июня. Иван долгий.
Если первые два дня июня льёт дождь – весь месяц сухой.

расцвела калина бульдонеж, а Людмила не верила, что будет цвести,
а во мне была вера;
сколько? года три-четыре мы её обихаживали:
-давай, старайся, давай, дружить будем, родниться;
приноровиться друг к другу да и жить-поживать;
расцвела калина бульдонеж у пруда весеннего, получается, что в центре сада;
теперь все к ней со вниманием – такая красавица;
есть в ней ещё остатки снобизма, высокомерности;
ничего, это всё выветрится, опростеет, поумнеет, придёт со всем нашим в соразмерность…

2 июня. Фалалей-огуречник. Фали.
Фали тёплые – лето холодное.
Пришёл Фалей – досевай огурцы скорей.

молочно-облачно и не греет, меньше +15;
парнички не открывал; до обеда точил-правил инструмент, даже и ножницы наточил, а то всё недосуг было;
на Склоне, за забором  выросли ивы, растут они быстро, года четыре они росли и вымахали, и стали дубу мешать, застилать от него свет; началась у них война не на жизнь, а на смерть;
ивы – на соседнем огороде; там ничего не сажают, а Ахат под осень корову с тёлкой держат; пошёл, спросил:
-можно пилить?
-пили;
ивы вроде тонкие, а подобрался у к ним – как их ножовкой пилить?
где топором потюкал, а потом всё же взялся за ножовку и потихоньку начал стволы пилить; спилил, дубу теперь света – сколько хочешь;
спустился на землю, ветки опиливать, брёвнышки к себе в огород перекидвать – на что-нибудь сгодятся;
ветки с соседнего огорода, хотя он весь заброшенный-запущенный, через забор перекидал на лужайку – пусть сохнут;
посветлело на Склоне, а главное, дубу теперь есть куда расти;
брёвнышки, жерди ошкурил, но таскать не стал во двор, сложил их горкой, чтобы сохли, чтобы ветер их продувал; а сейчас их таскать, так они неподъёмные;
через две недели все заготовки утащил во двор, поставил их на попа в к дровнику и стал думать, куда их приспосабливать;
за лето все они по саду разошлись; большую часть использовал, когда пруд весенний оборудовал;
ветки-сучки за забором высохли, и уже в сентябре я их обратно в сад, на костёр, от ивы зола – самая для удобрения полезная, да и много её выходит;
получается ивовая эпопея: росли ивы, часть на жерди использовал, ещё росли, стали дуб заслонять, не давать ему расти; спилил, ветви на сушку, а осенью в костёр, а золу на грядку; брёвнышки, жердинки-рогульки ошкурил и в дело;

6 июня.

ночь, полная луна; когда уж тут спать;
вышел в сад; вышел на улицу; лунный свет на всём, а уж дорога и тропинки на обычные и совсем не похожи – лунные, словно водяные потоки льются;
звёзды сумрачные-глухие, небосвод тёмный,
а луна – лунища, яркая, блещущая, только иной раз по её лику тени пробегают и опять – сияние…
совсем другая жизнь, не то, что днём;
более всего удивляет преображение обыденного, дневного в ночное-лунное:
ничего общего нет: предметы и явления личину простецкую скинут, являют свою таинственную, иномирную суть – здесь больше жизни, больше мысли, больше чувства; оглушающий дневной шум ушёл, настоящее, истинное  - явственней; эту тайну-явь я чувствую, но объяснить не могу, да и надо ли объяснять: лунную ночь проживаю…
этому необъяснимому лунному свету, молочному, бледно-лимонному, с привкусом голубого, этому загадочному свечению, преобразившему, или,
точнее, выявляющему то глубинное, что обычно скрыто, высвечивающему и строение листа, прихотливость травы, мрачную бездну цветов, пробуждающему от дрёмы-сна непроницаемые чёрно-фиолетовые тени,
этому свету иномирья вторит плеск-шум реки, такой же непостижимый и странный;
и здесь я, сейчас я, как сторонний наблюдатель, внешний зритель, я не могу слиться с ночью, с лунным светом, я могу вопрошать их:
кто ты?...
а звёзды, даже сейчас, когда луна поглотила их, когда они глухие, закрытые,
даже сейчас, в фантастическом свете, они – ближе; я вижу, я чувствую, от них в сад тянутся невидимые тончайшие золотистые нити, а дуновение касается их, и они – звучат, и мелодия их дивная…
может быть это всё – ерунда, литературные мечтания-фантазии;
может быть…
но если выйти в  сад, пронизанный лунным светом…

8 июня. Карп.

с утра хочется одеться потеплее, а днём на солнце под +40,
в тени + 27, небесный океан пустынен и безмолвен;
папоротники «цветут», раскинули ваи – не пройдёшь мимо –
уж так заманивают, так чаруют -  внутрь заглядишься – всё забудешь…

9 июня. Федоры.

барашки небольшим стадом в голубом поле пасутся;
печёт, +30, к вечеру – душно;
Людмила рыхлила лук, посеяла горох, пересадила помидоры;
я окучивал картошку;
пили чай с жимолостью – дождались, вкушали ягоды;
грядки с земляникой хотели оставить на авось, не накрывать от дроздов - никак от идиллических настроений не избавиться, но жизнь диктует свои законы: дрозды – навсегда;
колышки не ставил; поставил жердинки посередине грядок, на сетку сделал обрешётку и накрыл, края камешками придавили:
-расти, спей, ягода-ягодиночка! а вам, разбойникам-дроздам – облизнуться и от недоступности ягод в нервную горячку впасть;
а ещё зацвели около весеннего пруда ирисы «шоколадные», у них даже и аромат, еле уловимый, - какао-шоколад;
воды везде много;
в весеннем пруду, в котором раннее вода начинает убывать, вода почти и не спадает, зато хорошо прогревается – самая для поливки;

редиски теперь сколько хочешь и травы съедобные  есть;
мокрица-звездчатка, сурепка, ключики-барашки, крапива, сныть, Иван-чай,
манжетка, клевер, спорыш, щавель…
самый весенний суп – с крапивой…
Людмила салаты делает на обед;
салаты хороши, только после салатов аппетит несусветный…
Людмилу проводил, ветер слушал, как он с листьями шелестел,
утишал, располагал к созерцанию…

10 июня. Никита-гусятник. Евтихий.
На Евтихия день тихий – к урожаю.

с утра за +30, к вечеру облака солнечный пыл убавили, +20;
в сад вышел в 4 утра;
тучи от края до края, слоистые-мглистые, серые, сине-голубые; на лугах – туман…
взялся за поливку и поливал всё утро;
поправил Великий Путь, чучело-мяучело ещё одно поставил: курточка расползлась, брюки по швам разошлись, рубашка серенкькая вот-вот рассыпется – выбрасывать жалко, да и Главному Пугалу не так одиноко будет, а будет ему даже и веселее; дубовый столбушок вкопал, руки из сучков дубовых соорудил, голова – кастрюля, ещё та, советская, зелёная, эмалированная, на пять литров; улыбочки – во всю ширь и во все шестьдесят четыре зуба, глаза – ультрамарин, одёжку, обувку – дыши да радуйся;
вот теперь они, два пугала, друг с другом перемигиваются, зубы друг на друга скалят, но и уважение оказывают и полную самодостаточность;
вертушки-радужные солнышки прикрепил на плот, на корабль и на пугало –
больше жизни в саду и неуёмности…

чай на летней печке вскипятил, на огонь смотрел;
купался, сколько душе угодно;
марьин корень царствует: куст год от года всё больше, и цветы, кажется, ещё крупнее, запах противный, но сами цветы, вишнёво-красные – ровно князья на пиру…
кукуют кукушки; то одна, то две, то три враз;
есть поверье, что в наказание, за то, что погубила мужа, женщина была обращена в птицу, которой не суждено иметь своей семьи; с тех пор горько плачет она, а её слёзы превращаются в траву – кукушкины слёзки;
но плач кукушки на самом деле – весенняя песнь самца;
прожорливость и всеядность ( в том смысле, что ест волосатых и ядовитых гусениц, которых другие птицы не едят) – для нас, человеков, для сада, для леса – очень полезные и нужные качества;
ещё с детских лет слышу я кукушкино кукованье, оно навсегда у меня связано с весной, лесом, весенними работами и ощущением огромной всепобеждающей живительности вокруг;
нет, не надоедает слушать кукушку, особенно хорошо под вечер, когда гулкое кукованье переходит в глуховатое, промежутки больше – заканчивается беседа;
иногда или от ошалелости, или безбоязненно, кукушки залетают в сад, особенно любят почему-то на сосне усаживаться; но долго не рассиживаются, чуть попоют и опять в родной лес: ку-ку, ку-ку, ку-ку…

11 июня. Федосья-колосяница.

духотень  облака к травам клонит; ни дуновенья;
сходил за вениками через луга на брошенный покос; он за последние года стал быстро зарастать; были здесь когда-то целые поляны душицы и зверобоя; а теперь одни дикари, много берёзовой поросли;
набрал дубовых веников, набрал березовых, в мешок натолкал, натоптал,
на плечо – и домой; с горы спустился ладненько, а по лугу продирался – осока да ежа – выше моего роста; шёл за вениками – тропинку протоптал,
возвращаюсь – нет тропинки, трава поднялась, такая в ней большая устойчивость…
Садового Волка из ольхи вырубаю, собираю; медленно движется работа;
с деревом доверительные разговоры веду, сам на небо поглядываю:
тучи грозовые иссиня-чёрные заходили, заворочались, кажется, дождь начинается…

15 июня. Никифор-дубодёр.

+5, ветер торопливо облака-тучи гонит, как солнышко выглянет – припекает;
как скроется, хочется одеться потеплее…
разбойник дрозд попался в сетку:
-ну чего, поблаженствовал на дармовщинку, а сколько раз тебе говорили: еда с неба сама по себе не свалится; трудится надо, дармоед ты пёстрый, дармоед ты растрёпанный, дармоед ты некультурный, к труженикам неуважительный;  ты видишь – накрыто, чего лезешь.
самый умный? ещё раз увижу, башку вместе с лапами оторву, ни стыда у тебя ни совести…

16 июня. Лукьян-ветреник.

Лёха интуитивно понял и осознал, что хочется нам грибов, принёс вёшенок;
грибки – хоть на выставку: свежайше молоденькие, чистенькие, уж такие на подбор, на выставку красавцы; Людмила им сразу определила, где быть:
- на заморозку;
раз на заморозку, значит, на заморозку;
по дикостям-дремучестям бродить, ноги ломать – так-то грибочки собирать: угостили  Лёху, чем Бог послал и шкалик за труды «подарили»;
Садового Волка доделал, заморил его в рыжий цвет, шлифовал, лакировал; ничего, дождём тебя вымочит, ветром обдует, солнце высушит – будешь ты чище чистого, простой и настоящий…
река к вечеру тишает, умеряет свою бегучесть; вечер гаснет, и река в такт умедляет своё течение;

17 июня. Митрофан.

около +20, днём облачно-прохладно, а солнце – горячее;
обычные дела: полол, косил, земли немного привёз, камней в реке набрал;
водрузил на место Садового Волка – и в глаза не бросается, и мимо не пройдёшь;
много внимания уделил вечеру; дни проходят быстро, а лето ещё быстрее;
уговорил себя замедлиться и заняться ничегонеделанием:
вечер встречал;
за дружеской беседой вдумчиво всматривались друг в друга:
многоцветный, смутных, неопределённых оттенков, разбельно-пепельных…
вечер…
купол неба, близкий – рукой подать…

остатки костра – кучу хвороста сжёг, а теперь догорает,
вздохнёт малость, пыхнет, огоньки по затухающим углям пробегутся, -
больше праха-золы, которая от малейшего движения воздуху всколыхнётся,
плавно приподымется и осядет, и рассыпается в пыль;
и опять угольки, дуновение-движение…

сад – в глубоких холодных тенях, а с западной стороны, над горой, над лесом
- быстро угасающие полосы и полоски алого и густо-оранжевого…
костёр, вечер и я…

18 июня. Дорофей.
На Дорофея утро вечера мудренее.
Если погода тёплая и ясная – зерно будет крупным.
Начинаются самые короткие – воробьиные  - ночи.

солнце греет, да ветер леденит;
вначале точильненской эпопеи - как давно это было - прокопал от домика мимо баньки к пруду канаву, каждый год её обновляю; за банькой земля очень рыхлая, края канавы сползают, снова надо расчишать;
дошли руки: подобрал брёвнышки, колья дубовые заколотил, брёвнышки заложил – стенки у канавы сделал, теперь сползать не будут, полоть можно, чистить; и канава теперь приобрела природно-человеческий вид и настроение;
стенки поставил, стал мостик переделывать;
он уже давнишний, в землю врос, кое-что подгнило;
напилил дубочков, что в заготовках были, на настил;
на ограждение, чтобы никто не свалился, дубы-колышки заготовил;
поперечины поменял, сверху брёвнышки настелил, «перила» сделал – получилось, как и всё в нашем саду, дикое, может быть и примитивное, но выразительное и душевное;
сделал, а потом по мостику всё расхаживал и большой подъём чувств испытывал;
грейдер по улице прошёл, дёрн навыворачивал, дорогу только испохабил;
дёрн собирал, возил, поднимал около ирисов;

22 июня. Кирилл. Марфа-рассадница.

тепло тёплое, ты где? +9, +10; пасмурно-хмуро, в сад выхожу –
словно оцепенело всё, холодное безветрие;
поливал; а так как холодно, грел воду для поливки;
огурцы поливал, арбузы, дыни;  огурцы надо,
а арбузы, дыни – так, забава, игрушки; чего с ними возиться?
отбил косу;
выкосил на улице и луг, и за баней;
зацветает бело-розовый шиповник…

23 июня. Тимофей.

Людмила привезла хороший день, хорошую погоду, солнечную, тёплую;
выпололи, выкосили всё, но это всё – примерно на неделю, а потом опять по кругу;
когда  сад приводим в божески-человеческий вид, то до чего приятно всю садовую живность обозревать, на скамеечке каждой посидеть, ягоды пощипать, цветы разглядывать; а пока таким лицезрением занимаемся, то вновь и вновь видим: вот здесь ещё надо дополоть, вот здесь ещё надо прибрать, и такое движение продолжается до самой глубокой осени;
а пока по мелочи убираем, вновь надо грядки рыхлить, вновь надо косить…
бело-розовый шиповник…
розовых бутонов всё больше, кусты к земле потянулись, запах приторный, но до чего хороши наши садовые «розы»…

24 июня.

+16, +18; погода менялась на дню:
хмуро, солнечно, тучи, дождь (малый), солнце, тучи, град (малый);
к вечеру погода-непогодушка пришла в себя, утихомирилась:
облака – в лохмотьях, разгуляй-небо, хоть пляши;
над горой приглушённо-зелёного тона – белые кучевые облака, по низу – серые, синие со свинцовым отливом;
чтобы в работах не путаться, установил «компас» «Где она, работа?»;
а «компас указывает на все на четыре сторонушки;
где она, работа?
да везде: направо, налево, сзади и прямо;

25 июня. Пётр Афонский-поворот, капустник, солнцеворот.

тачка – разваливается, делали её или китайцы, или наша криворучки;
я её сильно не нагружаю, берегу, а она готова вот-вот рассыпаться;
все дела приостановил, за тачку взялся:
кузов подправил, «вечным» сделал, колесо поменял;
-за работу, товарищ, хорош прохлаждаться!
Юра приезжал; с работы матушку навестит и в Абдулку точить и точить разные деревянные поделки;
привёз черепашку; а как шейку и лапы выточил? я не мог сообразить;
точил кольцо, пилил на части – лапы, шея – ну мастер, ну голова;
Людмиле черепашка очень по нраву пришлась; ладная, убористая, в ней можно драгоценности хранить; вот только как сразу соберёмся, накупим того сего, серебра-золота, сапфиров-изумрудов …
-Юра, у нас уже образуется минимузей твоих оригинальных поделок: конфетница, хлебница, черепашка…
самовар поставил; Юра чай никакой другой не признаёт, только копорский (
Иван-чай), с собой осьмушечку возит; вот и сейчас привёз, заварили копорского…
мы кипрей в саду развели, но места ему не нашлось, - вывели почти весь, а в лугах его нет; копорский делать – время надо; мы попроще:
листьев-цветов нарвём да и завариваем, долго настаивать надо;
пусть и не копорский, но – иван-чай, нам и так ладно;

26 июня. Акулина-гречишница.

леших уже порядочно набралось, решил навести на них лакировочный глянец – слишком уж быстро на вольном воздухе они стареют;
да если и дома – пусть всякие будут: и простецкие мужики, и снобы;
-живите, ребята, дружно…
дела немного в сторону отодвинули;
топили большую баню основательно и мылись сколько душе угодно;
заваривали веники и травы, кто в реке, кто просто ледяной водой обливался, по траве босиком ходили, опять парились, чаи пили, мылись, купались,
на сад наш глядели, наглядеться не могли…

29 июня. Тихон.

около +10, вечером +12, облака кучево-дождевые, снизу серо-синие, темнеющие, сверху – белые;
то солнце, то дождь – две-три капли;
добавил к баньке «музейности» - повесил железные скобы, пилы, стремена, колокольчики, пару шпигрей, кольца, подковы…
сделал полку в предбаннике, поставил зелёное стекло – бутылки;
штоф и шкалик нужен для полной картины;
сходил в лес, принёс три жерди-прожилины липовые;
делал огородку у шиповника;
пруд «тёплый», пруд «весенний начал обихаживать;
весь он поехал, стал расползаться вкривь-вкось, а поправлять нечем было;
достал из запасников железо, рельс и профиль, забил в углы;
собрал из сороковки осины «сруб», опустил в колодец, а потом стал вниз углубляться, чистить; повозился, вымазался, выгрязнился как чёрт, но сделал;
вернее, положил начало преобразованию пруда в нечто более цивильное;
фанатизм своё притормозил – вечер у ворот… оглядеться надо,
звёзды посчитать, сколько их сегодня…

30 июня. Мануил.
Солнце застаивается (засиживается).

срезки (хвоя) привезли; ходил вокруг да около, оглядывал, есть ли что выбрать для деловых нужд;
может быть что-нибудь и наберу; с каждым годом такого делового сырья всё меньше, а хлама больше и с каждым годом он всё дорожает;
но – вольному – воля: не хочешь, не бери…
топор в руках, но сегодня разбирать не буду,
завтра начну…
Людмила занялась побелкой;
побелила печки в банях и в домике:
просто, хорошо уютно;
зацвели колокольчики; они в хорошем месте прижились: и в застени и  солнышка им  достаточно, влаги – хватает; цветут изо всех сил;

1 июля. Федул.

на солнце пёкся-поджаривался;
топор подправил и за срезки:
что толковое выбираю и к забору приставляю: на прожилины, на доски, горбыль на поделки;
остальное – на дрова; уговариваю себя на торопиться;
но как только в работу включился, так уже и смотрю, сколько всего сделал, сколько ещё осталось;
срезки лиходеи-лесопильщики набрасывают хитро, неровно, горбыль, рейка,
дощечка друг с другом не вплотную, а больше крест накрест, поперёк, вдоль, наискосок, в общем, как Бог на душу положит; накидают – целый «камаз», гора, а начнешь разбирать, так и не очень много; за что деньги плачены?
или по пословице: на рынке два дурака: один дёшево продаёт, другой дорого покупает;
солнце накаляет тело до самой глубины, а срезки начинают подсыхать, особенно которые тонкие;
надо поторапливаться; иначе -  высохнут, не очень их топором возьмёшь. намаешься;
а всё же хороша работа; пусть и злобная мухота одолевает, солнце без всякого милосердия палит; приноровился: рейку, брусок, горбыль, доску неделовую -  на чурбак, топором – раз – следующий; ещё – раз – следующий; ещё раз – следующий…
нарубил, накидал горку приличную, надо и передохнуть;
пот с меня ручьём и в руках дрожь; пошёл к Лёхе, воды холодной накачал, с клюквой размешал, под елью сел, пью – блаженствую;
а окончательное блаженство – к реке добрёл и – в воду:
будь благословенна Вода!
будь благословенно Небо!
слава Вам, Срезки!
вы, конечно, не очень-то подходяще, ну да ладно, выберу что-нибудь, не привыкать из ничего кое-что делать;
воскрес, обновился, дальше можно рубочную работу продолжать;
в этом и есть радость проживания: делать что-то до изнеможения, до последних сил, а потом что-то себе в награду – в речке окунуться, квасу испить, на пеньке посидеть созерцательно…

2 июля. Зосима.

срезки раскладываю, прикладываю, примеряю, откладываю, а что и вовсе никуда – под топор: растёт гора, растёт, сохнут дровишки;
дни жаркие стоят, очень для покоса подходящие;
надо для копца лужок скосить;
пока ветерок, мошка не очень в глаза лезет, смахнул лужок – трава в этом году мелкая, да ещё коровы и козы её перевертели; придётся ещё потом подкашивать; благо дело – начало есть;

4 июля. Ульян. За Мефодием-перепелятником Ульян Ульяну кличет.

срезки разобрал, нужное отложил;
весь забор у меня в приставочках: доски, рейки, горбыль, обрезь, листы тонкие, доски кривые, сучки, дупла; пахнет хвоей, очень завлекательно:
вот такая у меня деревенская инсталляция – любуйся бесплатно всякой хвойной причудливостью;
я любовался, радовался, а складывать-убирать не тороплюсь: пусть ещё сохнут;
душно, +30; к вечеру дуновения по саду прошлись – просторней стало;
дождик немного накрапывал, ну больше от нечего делать, по-настоящему так и не собрался, не решился;
много набралось дощечек в сантиметр и меньше толщиной;
что с ними делать? дощечки широкие, приглядистые;
осенило: стал их пилить-сверлить и сов мастерить;
собрал сов и на забор их – оживает, затрепетал забор,  появляется в нём своеобразие;
сходил на гору, там дуб обломился;
я два небольших брёвнышка притащил, заодно и в реке выкупался;
вечером продолжаю читать и осмысливать Шопенгауэра «Мир как воля и представление;
сочетание лучше и не придумать: сено в рядах, срезки, заготовки, топоры, коса, к вечеру и ноги уже не идут;
вымылся, поужинал, по саду походил, скрип бёрёзы послушал и самое время Шопенгауэра читать: мир есть воля и представление…
тени в сад – сырость и холод, а небеса в светлоте и призрачной дымке, еле-еле звёздочки мелкие проглядывают;
вечерний ветер листвой играется, берёза скрипит;
мир как воля и представление…

6 июля. Аграфена Купальница. Аграфена – лютые коренья.
Ивановская Богородица.
Репу сей на Аграфену – хороша репа будет.

облака солнечный свет крадут, а духоту нагнетают, под +30;
взялся за уборку срезок;
главное, так прибрать, чтобы двор не загромождать, удобно доставать было, чтобы сохли срезки и под дождём не мокли;
гости зачастили, приятно конечно; с другой стороны, думаю, может просто вид делают, что интересно, может быть внутренне и усмехаются: это настолько не похоже, что кругом и дальше делают;
неужели можно достучаться? навряд ли,
нашёл о чём заморачиваться; от меня не убудет;
кому интересно – на здоровье…

7 июля. Иван Купала. Иван цветной. Иванов день.
Иван Купала делит год пополам.
На Иванову ночь звёздно – будет много грибов.
Ивановские дожди лучше золотой горы.
Иванов день пришёл – травы собирать пошёл.

будем, обязательно будем и Ивана Купалу праздновать, а пока недосуг;
печёт, парит-марит, под и за +30;
Людмила с восторгом огурцы собирает, в доме генеральную уборку сделала, а то мне как-то всю неделю недосуг было;
срезки – убрал, мусор убрал, подмёл, что надо -  накрыл, что необходимо – приставил, что завтра-послезавтра в дело пойдёт – поближе расположил;
сено для копца убрал; копна получилась, но маленькая; надо будет ещё косить;

липа цветёт…
липа…живёт 300-400 лет, а то и больше, диаметр ствола более метра, а в высоту достигает тридцати метров; хотелось, чтобы наша липы ещё долго росли и радовали себя и всех вокруг; «цветёт липа-медонос, в разгаре сенокос»;
золотистые цветы как золотое ювелирное украшение; и мёд такой же ароматный и золотистый; более всего мы липовый мёд уважаем;
цветы собираем, сушить их надо в тени; высушим – на заварку приятную и лечебную;
молодые весенние липовые листочки можно использовать в салаты;
в них нет никакой горечи;
опавшие листья – одно из самых лучших удобрений;
древесина – белая с розоватым оттенком, мягкая, хорошо режется;
игрушки, бытовые поделки – лучше липы и нет;
но более всего – липа цветёт, медовый аромат…

8 июля. Петр и Феврония.

горючая духота, парит-марит;
полчища оводов и слепней;
дрова ольховые перекладывал;
вырезал «Лики Ночи»;
а липовый аромат – на весь сад…

9 июля. Тихвинская. Ягодница. Давид-земляничник.

раскалённый купол над головой;
только речка и спасает;

а как от речки идти и без камней:
камни по реке собирал, пару тачек про запас привёз;
Людмила квас поставила, дошёл, теперь у меня полное квасное производство:
готовый квас в трёхлитровую банку и в холод; засыпаю снова квас, сахар, заливаю воду и да завтрашнего утра; а готовый за день выпиваю;
кисленького испьёшь – до чего жизнь мила и прекрасна;
«Лики Ночи» не отпускают; сделаю – дальше что-то мерекается: надо ещё сделать;
безоблачность вольность;
вечером: чайник на летнюю печку, воду грею, моюсь на вольном воздухе, дымок по саду, в самом далёком, в самом верху – маленький светлячок-звёздочка;
за дымком – горьковатым – липовый медовый аромат…

13 июля. Полупетра.

облака-тучи исчезли, пропали; белесый прокалённый купол, +32, +34;
аппетит приходит во время еды:
заказал ещё срезки, берёзовые;
в субботу привезли;
хотел с ними при помощи топора расправиться, но они уже подсохли и рубить – мука;
разобрал, сложил стопочкой, пошёл за Лёхой;
Лёха после обеда их перепилил;
а мне что? – складывать; но сил уже никаких не было;
да уже и вечерело; а пока прибирался, мылся, чаёвничал, уже и 11;
не спится в такую теплынь и умиротворение:
небо высокое, в светах, в саду тихая шумота, и в каждой частичке большой и малой  созерцательная сосредоточенность…

14 июля. Кузьма-Демьян. Летние Кузьминки;

зной потоками с неба изливается, +35;
Людмила собирала смородину;  в прошлом году её и почти не было, а в нынешнем – урожай, есть из чего «пятиминутку» варить;
всяких овощей набирала домой;
срезки убрал;
вечером перистые, пламенеющие, раскидистые цветы-облака  над садом цвели…

15 июля. Ризы.

на солнце +50, в тени +34, +35;
прибирал материал – срезки; доски накрыл шифером;
надо ещё поленицы накрыть от дождя;
в реке вода живительная;
после обеда взялся за стамески, с ольхой замысловатой мудрил-разбирался;
по календарю – середина лета, а повседневным работам конца-краю нет;
всё мечтается:  основное сделаю и с недельку только резьбой и займусь – не получается;
«Лики Ночи» по прежнему от себя не отпускают, чего так привязались?
какая она, ночь? что в ней? не физика, чувство: ощущение преображения мира, иная грань, иная сторона, вообще иномирье…
словно там, с той стороны кто-то тоже старается заглянуть сюда, достучаться сказать…
лики ночи…

16 июля.

жемчуг дымчатый – небеса;
кузнечики стрекочут, зной чуть спал;
вечером не столько сырость, сколько ласковость…
ели – громадные, до самого неба, а были – махонькие…

20 июля.

духота, +30; лишь под вечер можно отдышаться;
много набралось вилок и ложек, всё я соображал, куда их?
среди срезок нашёл дощечку, похожую на рыбу;
кое-где обрезал, подчеркнул – рыба она и есть рыба; куда её?
ложки-вилки – плавники; куда же плыть?
пошёл по саду место выбирать; а чего его выбирать, есть Великий Путь, Великая Река;
на Великой Реке столбушок сучкастый, на него рыбу вилко-ложечную – вот теперь правильно, указует путь; куда ж нам плыть? – просто и понятно…
вот только как вода по реке потечёт, так и поплывём…

пелена облачная слоисто-мглистая,
самое раздолье для мошки;
бросается тучей прямо в самые глаза, не успеваю открыть,  а кровопийцы уже присоседились;
земля уже не столько прогрета, сколько перегрета;
поливал усиленно цветы, но в жару им это мало помогает;
растения подсыхают, с берёзы и липы листья полетели;
вот пришли погоды: холод, зной, дождь, сушь, стылость, жар, град, опять палит, опять ветр леденит; никакой  постепенности и постоянства;
полянка на улице перед забором; раза три-четыре выкашивал в этот сезон, а теперь выгорело всё начисто; косить – не надо, но вид уж у неё такой чахлый,
от зноя жгучего заморённый…
цикорию – в самый раз – цветёт;
я его по краюшку дороги оставил, он теперь на лихом коне;
цикорий: батожки, попутник, подорожник, придорожная трава, пуговник, солнцева трава, рыло  свиное, цветок синий…
корень мощный, стебель прямой, цветы голубовато-синие;
зацветут вдоль дороги – волшебство,  сказка;
запах –какао – чуть слышимый;
с утра, днём раскрылись, а после обеда – нет цветов, исчезли, закрылись;
одни стебли торчат и никакого в них изящества;

21 июля. Летняя Казанская. Летние Прокопы.

облачно и жарко, +30;
Людмила собирает урожай,  ирисы на Дальнем прополола;
топим баню, гром гремит, дождя нет;
ягоды отошли, сетку с земляники убрал;
ходил к мосту, нашёл, выкатил три камня-плиточки; на тачку по одному – привёз;
выставка-любование:
Людмила набрала домой всякой всячины и разложила на столе и около под елью; вот и получилась выставка-любование:
смородина, огурцы, салат, шпинат, фенхель, укроп, листья свёклы, капуста – листья, огурцы, картошка, лук, чеснок, лук-батун, базилик, календула, душица, мята – труды наши, богачество…
Людмила полет, я перекапываю: сорнякам места нет…

22 июля. Панкратий и Кирилл.

тёплое ненастье, моросит – косить хорошо;
выкосил на Дальнем, убрал до копны;
ещё кусок остался среди кустов;
после обеда чешуечки на рыбке выделывал, ещё одна рыбка «поплыла» неведома куда;
все ложки и вилки в дело ушли;
часть – разной формы – вывесил как раритет в предбаннике,
там тоже что-то вроде филиала музея образуется;

дождь во весь день моросящий;
молочно-туманные луга, лес еле различимый;
и сам лес, в нём и над ним – туман-дым;
только и писать «горы-воды»: формы расплывчатые, тающие-исчезающие,
туманные видения, в которых ничего нет и всё есть;
эти туманные лики-намёки, почему они мне так по сердцу?
в них много чувства-размышления;
в неясности форм, в замедленности превращений
есть нечто основательное, глубокое, беспредельное и вечное;
размытость превращений, их текучесть как вечное движение…

за старой банькой ещё ямка-пруд, мосток;
рядышком мосток – обновил; а этот хотел на следующий год оставить;
прошёлся – доски через одну менять надо;
значит и мост надо обновлять;
из горбыля напилил доски «вековечные», поперечены поменял – есть у меня в запасе дубовые столбушки; настелил, закрепил – прошёлся, только скользкие очень – в дождь надо ходить осторожно;
вода в ямке чёрная, это от перегноя, он тут десятилетиями скапливался;
стенки всё время ползут, каждое лето надо править;
надо ямку-пруд оборудовать, поставить что-то вроде сруба;
но это оставляю на потом, - материала мало; дуба ещё надо раздобыть;

23 июля.

дождь продолжается;
шелестящий, моросящий шум по всему саду;
а я продолжаю косить и полоть;
в домике «подсушился», после обеда – в мастерскую «Лики» вырезать»;
дверка настежь, тепло; Юра меня подговаривает печечку тут сообразить;
да, наверное, надо; не столько для тепла, сколько для уютности;
но пока и так хорошо;
завтра Людмила приедет, надо «отчитаться» чего такого я тут понаделал;
по саду пройдёмся, погоду или похвалим, или на неё поворчим…
а пока в мастерской с ольховыми удивительностями разговоры веду;
дождь слушаю; туманное и изморосное не только в лесах-горах, не только улица, но и наш сад…
как день пройдёт? может быть так:
с ольховой заготовочкой побеседую, баню подтоплю, в избушке приберусь, печку натоплю, намоюсь,
на ужин у меня есть кое-какие вкусности, чай буду пить, умную книжку читать…
иногда меня гости-посетители спрашивают:
-и как без телевизора, без интернета  - по вечерам что делать?
да нет нужды здесь во всех этих штучках,
я и телефон включаю только позвонить домой;
в саду связи нет, надо на дорогу выходить;
даже и радио здесь совеем ни к чему;
это уж в городе – телевизор… а здесь – иное…

27 июля.

пасмурно, тучи понемногу раздвигаются, а духота крепнет;
кладовочку-дровничок завершаю; убираю туда заготовки;
из ольхи «Музыканта» вырезал;
вишня в этом году у нас уродилась;
тридцать лет назад привезли мы с папой пару кустиков вишни, они прижились, но не плодоносили; росли на авось;
вроде бы толку никакого;
толк есть - памятка о жизни на Толстого, о Дубовой горке;
росли и росли, старились, отжившее убирал, выпиливал, за молоденькими росточками ухаживал, цвели, ягодки по три-четыре бывало;
а в этом году,  хотя лето какое-то совсем несообразное, цвет сильный;
ягоды завязались, спеют, да и самое удивительное – дрозды не трогают, не клюют; наверное, не видали такой ягоды никогда, соображают, что они ядовитые;
-Людмила, что с урожаем делать будем: варенье, компот, в заморозку?
-да так поедим, на пироги земляники хватит, а к варенью мы уже давно равнодушны, тем более к компотам;
хорошая ягода – много не съешь, зато как замечательно с куста её пробовать:
наша ягода, своерощенная, дождались;
всего-то ничего, тридцать лет, как один день…
ветку наклонишь: какая покрупней, повкусней, какая послаще…
дочки наша далеко, внучки далеко, родителей нет, а как бы славно угостились – терпкая, куст усыпан…

река за лето во всяких обликах себя показала;
то махонькая, по колено, холодная, прозрачная,
то – после дождей – мутная и большая;
сегодня и воды не наберёшь – глина течёт, муть…

28 июля. Владимир Красно Солнышко. Кирики-мокродырики.

пробуждаются основы природной жизни;
дочка приехала:
-папа, научи косить;
как это мне по сердцу,
хотя я сильно сомневался, что-нибудь получится;
косу отбил, навострил-наточил, пошли пробовать:
-пятку прижимай, носок чуть вверх, не силой – сноровкой;
будешь пробовать – научишься, но не сразу;
толковая ученица, суть сразу ухватила,
даже очень удивился –
получается – для первого опыта – очень даже неплохо;
мечта: молодёжи – коса в руки, а я – консультантом по общим вопросам;
а для радости чувств пару-тройку рядов пройти…

лук сажали на разных землях – удобренных и не очень;
где не удобрял – лук можно сказать никакой – средний;
а Людмила говорит, что правильный – такой лук, не крупный, лёжкий, не портится;
в этом году, чтобы меньше полоть и перекапывать, накрыли междурядья
чёрным укрывным материалом – трава под ним не растёт;
пришла пора его убирать;
собрали с междурядий, выполоскали в реке, высушили, убрали –
большая помощь была против зарастания междурядий;
день был блинно-картофельный;
Людмила с дочкой пекли блины, понаделали салатов,
вкушали «на природе» - под калиной, у летней печки:
дымок-ветерок, солнышко, облака белее снега летучие, зелёное всяческих оттенков и садовых растений многоцветье;
женская половина блины с салатами, а я себе приправу отдельно приготовил, по-папиному:
чеснок, лук, перец с солью раздавил, воды и подсолнечного масла добавил –
сама для меня приправа;
ещё день был -  Большой Банный;
больше для дочки старались:
дрова ольховые,  баня жаркая, выстоянная, травы, веники, вода речная горная -свежайшая, натуральная, без отдушек и ароматизаторов;
на за какие деньги ни в каком Городе такую воду не купишь…
проводил вечером, загрустил, запечалился…
тёмные крыши, сине-фиолетовые тени, лес в холодно-зелёном,
небосвод блеклый, зелёное с голубым и палевым…

29 июля. Афиноген. Финоген-володка.

туман столбами-лывами по-над лугом, +20;
белёсый небосвод, после обеда дождь разошёлся;
вчера привезли гравий; уж сколько я его по дорожкам и около пруда развёз-рассыпал, а всё мало; вот ещё заказал;
тачку, лопату и – поехали;
Людмила всегда увещевает:
-не торопись, не спеши, делай понемногу;
я сначала тоже так думаю, а как начнёшь что-то делать,
так и останавливаться нет никакой возможности;
гравий возил, дорожки подновлял;
такой задор и воодушевление, да дождь-собака подпортил – залил гравий, надо ждать, когда его обдует;
после обеда ушёл в мастерскую, чтобы сильно на погодную водность  не обижаться, взялся для сада «Трещинку» вырезать; у меня чурбак без дела в углу стоял, трещины-извивы у него очень выразительные, а я не знал, что с ним сотворить;
вот – время пришло…
сумерки, дождь сильный, забор – такое чувство – насквозь промочил;
затихло; сад глухой, только слышно, как капели, тяжёлые, с громким стуком на крышу падают…

30 июля.

дочка завтра-послезавтра в Город уезжает,
приехала вечером, чтобы в саду ночевать – к истокам возвращаться;
какой уж там сон;
веток-сучков, чурбаков, комлей, остатков всяких наготовили, костёр развели,
картошку пекли и почти всю ночь проговорили…
звёзды над нами мерцали, кузнечики стрекотали,
а мы о звезде Бетельгейзе, Большом взрыве, теории струн, черных дырах, многомерности основ, мультивселенной и о многом-многом другом…

3 августа.

пасмурно-душно, +25;
гравий весь развёз;
а день был – грибной: маслята выглянули около кедра;
ну такие масляные, ну такие сливочные, ну такие хорошие, такие чудные создания…
может звери-улитки не съедят – завтра вместе с Людмилой будем любоваться…

4 августа. Мария Магдалина.
Громовый день.
Мария Магдалина – ягодница, попелуйница, сладостница.

лук с Людмилой убираем, Людмила обрезает, а я грядки сразу перекапываю, чтобы вид природно-человеческий был;
приволок пенёк трухлявый, он хоть и трухлявый, а на что-нибудь сгодится;

тёплый да ласковый день,
такой весь прогретый, что даже которым и в воду речную горную  лезть нельзя – купались…

10 августа. Прохоры и Пармены.

опять дождь заморосил, небо мглистое-слоистое,
но нам уже и ладно: лук убрали окончательно;
весь я его на баню, на чердак забросил – пусть сохнет;
лук, чеснок убрали – лето кончилось…
лес -  дымчато-малахитовый и островками – изумрудный, но не блещущий, а матовый…

11 августа; Калинник. Калинов день.
Пронеси, господи, Калинника мороком (туманом), а не морозом.
Калина сама себя хвалила, что она с мёдом хороша.
Не видывал ягоды сорок два года, а хоть бы и век, так и нужды нет.

серость да хмурость, без дождя, +18,+20;
стекляшки у меня есть – «изумруды», «сапфиры», рубины»;
я наиболее подходящие выбрал, липовую чурочку под резец,
вытесал, вырезал «Богачество» - уж такой он у меня довольный, а в лапах – стекляшки – «богачество»;

12 августа. Сила и Силуян. Силин день.

солнышко выглянуло, по солнечному свету туман-изморось, вновь солнышко и в его лучах облака-тучи купаются;
освободившиеся грядки перекапываю, яблони и калину обрезаю;
«Ночной Лик-перевёртыш» закончил;
из горбыля сделал сову садовую и место ей определил;
небо серо-голубое, безмолвное, невесомое;
и в саду – умиротворённость и покой…

13 августа. Евдокимово заговенье.

кучевые облака в рост пошли, до самого голубого достигают, и дальше.
белизны необычайной – кипенной, +20;
за дубовыми колодами сходил, два дуба с горы приволок;
пора начинать и колышки для подвязки заготавливать;
пошёл за луга, в ольховник-черемушник;
стоечки-колышки ровненькие выбирал, по дебрям-дремучестям их вытаскивал;
а во всем – в лугах, лесах, горах, речке, небесах – созерцательности с каждым днём всё больше и больше;
и сам я весь – созерцательный;
что-то делаю – остановлюсь, словно кто-то шепнёт: замри и слушай…
замираю, затаиваюсь, слушаю, созерцаю…
в обыденности, в повседневности, в повторяемости на первый взгляд довольно скучных дел, наверное, и самое великое скрыто, сама суть, сам весь Великий Смысли и Великий Замысел…

17 августа. Семь отроков. Авдотья-огуречница.

на кабачки смотрел всегда высокомерно: это не еда, а одна видимость;
всё это женские штучки;
Людмила: ах, кабачки, ох, кабачки…
признал, ни с того ни с сего – признал;
приволок кабачок в избушку, помыл, поблистил его, разрелал на тонкие кружочки, сковородку на плиту, туда подсолнечного масла чуть, туда же кабачки – жарятся-парятся; перевернул, ещё немного поджарил и  - в тарелку: до чего вкусные, вот уж никогда бы не подумал;
и с чего это они такие?...
даже пирожки с картошкой с меньшим удовольствием уплетал, чем кабачки…
Людмила смеётся:
-ну что, осознал?...
с ольховым пеньком беседу начал; Юра заехал: Лев Гумилёв, теория пассионарности…
жаль, лето заканчивается, один маленький хвостик остался;
времени всего 9 часов вечера,
а за окном дождь и темень…

18 августа. Евстигней-житник.
Каков Евтигней, таков и декабрь.
Одно дел делай, другое ведай.

Людмила набирает овощей на заморозку;
теперь у неё дома ещё забота: резать-крошить да в морозилку заталкивать;
какой-нибудь морозильный шкаф приобресть, да ставить некуда;
и вообще надо свою алчность принижать, не давать ей разрастаться;
скромность – она хороша, приятно смотрится…
от нашей «большой» «первой» яблони отломилась большая ветвь, по сути – ствол; что яблок с десяток бадей а то и больше на компостную кучу  – не жалко, жаль саму яблоню;
пилил на части, Людмила на костёр носила; ствол опилил, варом замазал;
ещё два ствола – оглядел, мощные, кое-какие ветви убрал, яблоню потрясли крепенько, яблок нападало – яблоне нашей, такой хорошей – полегче будет…

тучи повисли над ольховником чёрные, доски забора чёрные, ночь чёрная…
в сенках и избушке – аромат яблок…

19 августа. Второй Спас, яблочный. Спас на горе. Спасов день. Преображение Господне.

«Оратора» извлекал на свет божий; мой «Оратор» - не чета нынешним,
в нём страсть – природная, и вообще он – за естественность и гуманизм;
отлакировал, оглядел – что-то уж очень у меня разошёлся – неистовствует,
переживает сильно, душа болит…а людям – смешно…
за колышками ходил, в небеса вглядывался:
от туч холодом веет, кучево-дождевые, а чувство – вот-вот и снег повалит:
снизу сине-свинцовые, почти фиолетовые, а к вершине – белые-лилейные
да золотые отсветы…

20 августа. Марины-Пимены.

сад промокший, продрогший; даже и ходить не хочется, мокнуть;
взялся за «Весёлого коряжника»;
пенёк у меня под ногами путался ивовый, дуплистый и во всяких хитросплетениях; присмотрелся я к нему, насверлил в нём отверстий всякого диаметра, вставил ему рук и ног ветвистых-сучковатых неимоверное количество; вышел такой весельчак-балагур, весь как на шарнирах –
веселись, лесная братия!...
Леха опять яички принёс, норовит втихаря, пока меня в близлежащей местности нет; принесёт и удаляется; а ведь у самого-то никаких излишеств; спасибо, в долгу не останемся…

24 августа. Евпл. Василий  осенний.
Святой Василий овцам шерсть даёт.

облака туманные, пуховые-разветвистые, очень самобытные, +22, +25;
духота давит;
хочешь-не хочешь, пришлось за колышками идти, колышков надо – много…

калины в этом году богатый урожай будет;
уже сейчас ветви к земле клонит; ягоды – горят, на свету алым просвечивают,
соком налитые, а попробуешь – горечь несусветная;
на яблоки всегда урожай, а в этом году умопомрачительный;
приходится постоянно яблоньки трясти, хоть как-то им полегче, и так сколько веток уже обломились от тяжести…

дубовых загогулин немного с горы принёс;
не потому что лень, а потому что дуба нет походящего; всё, что свалилось, что под силу – прибрал…
настурция как всегда – царская, а бархатцы – поскромнее, но тоже хороши…
астильбе наливается золотом, у капусты листья вполне от дождя укроют;

на горе, по склону – пятна золотого и медного – осень близко…
вода в реке в заводях – зелёно-желтоватая, в самой глуби – синяя с зеленым оттенком;
мост через речку –наискосок, но пройти можно, дождями промыт, на солнце пропечён, ветрами обдут – пепельно-серебристый;
идёшь – покачивается, поскрипывает…
а Остров, который всё разрастается и ширится уже и вовсе – осенний…

25 августа.

о сливах –молчали, только кивали друг другу, когда их обходили,
и вот – спеют, пробуем, наши, дождались…
картошку начали копать…
опаловый, оранжевый, пастельных тонов – заря вечерняя…

26 августа.

жаркие дни пришли, +25, +28;
облака-одиночки и вразброс; но такие – чернильные, нависшие;
на печке летней чайник и самовар поставил;
гости приезжали; очень им захотелось по грибы;
мало себе представляли, что значит по нашим дебрям ходить;
но пробрались, вышли на Алёшино поле, там у леса, под берёзовой порослью – подберёзовики; большая часть – переросшие,  но если повнимательнее, то и молоденьких можно очень даже насобирать;
Людмила в наш грибной поход не верила, да и я энтузиазма большого не испытывал, а грибов – набрали…
гостей проводил, картошку копал не спеша-тщательно;
картошка уродилась, вся крупная, даже на семена нечего набирать,
а мелочи и совсем нет; такой вот год…

ночью – тепло и в избушке, и в саду;
вышел на лужайку, на звёздное небо смотрел…

28 августа. Успение. Большая Пречистая. Дожинки.

пятница, Большой Банный день; встал затемно, надо было баню хорошо протопить;
картошку докапывали, помидоры – ботву убрали;
думали, что помидоров не будет, а теперь они  нас и дома, и в предбанниках, и в избушке; ешь – не хочу;
на западной стороне – фиолетовая туманная в серо-голубом туча, а за ней – лимонно-алое…

31 августа. Флор и Лавр – лошадники. Конский праздник.

день – Великая Сушь и Великая Жара;
камешки навыбирал, ольху интересную нашел, составил-вырезал «Дерево и камень»;
яблоки с яблонь летят, сливы сыплются, груши спеют – урожай так урожай;
листва не повсеместно, а вспышками: медная, бордовая, оранжевая…
рудбекия как солнышки…

1 сентября. Андрей Стратилат-тепляк. Фёкла-свекольница.
Тепляк держится – ушедшему лету вослед кланяется.
На Фёклу дёргай свёклу.

летне-осенний день, +30;
купались в речке; небо – белесое, а лес всё больше теплеет, солнышка набирается, и всё более – тихнет, замирает;
время флоксов;
отава – пух-бархат, только босиком;

к чёрно-плодной рябине очень прохладно относились, а в этом году так и озадачились: Людмила всю её собрала;
и на боярышник – урожай; собирать – жалко, уж очень выразительно смотрится ярко-красные шарики среди зелёной листвы;
а под берёзками теперь волнушки волнами разошлись, Людмила их в заморозку;
земляника вновь спеет, всегда есть с чем чай пить;
и огурцов полно, и помидоров…
Людмила урожаи собирает, я грядки перекапываю…
такой день, вот бы и не кончался – чудный, благой;
берёзы, ели, лиственницы, кустарнички, яблони, груши, ивы –
солнышком напоены; зелёно-жёлтое разноцветье;
дорожки-тропинки медно-бронзовые, а перед калиткой – ворох бабочек жёлто-лимонных; ветер тронет – вот-вот взлетят…
так бы и навсегда в сердце положить, тоска припадёт – вынуть, вдохнуть…

2 сентября. Самойлин день.
Свят Самойлин день Бога о мужике просит.

северный ветер подул, стылости нагнал; цветы лапки поджали, продрогли;
в мастерской дощечки шлифовал, для живописи готовил;
в реке вода прозрачнейшая;
у самого краешка воду руками перебирал, меж пальцев она, не удержишь, сыплются-льются хрусталинки…

3 сентября. Фаддей. Васса.

на клумбу землю возил, сливы маленькие пересаживал,
декоративную травку выкосил – буйно разрослась;
лужок наш теперь прибранный, но пустынный, от того и осеннее…

8 сентября. Натальи-овсяницы. Адриан.

в Точильный собираемся с вечера;
примерно прикинем, что с собой взять;
ночью сон беспокойный; хотя с чего ба и волноваться: даже если проспим, на следующий день поедем;
но всё же волнительно и беспокойно, и сна мало;
встаём рано, как бабушка говаривала, «до пяти часов»;
позавтракали, того сего в рюкзаки положили;
улицы – никого; по Казарменному гребню туман одеялом наползает,
через хребёт перевалил и – вниз;
в маршрутке – один-два человека; светает;
на остановке вышли, ноги сами собой вперёд несут, скорей через мост – держится, дружок, - по улице, вот и калитка;
листвой берёзовой камни засыпало и травы не видать;
калитку открыли, рюкзаки на стол под елью – сад обойти, посмотреть что и как; сыро, неуютно; верим – день хороший будет;
сад наш уже и осенний: листвы на всём слоями, яблок нападало, сливы надо срочно собрать; а ещё груши, можно сказать, первые в нашем саду, и потому такие сладкие…

цветы – увяли, надо убирать; полоть, перекапывать, ладно хоть не косить;
а вот баню топить – обязательно;
облака ветер растолкал, вывел их за гору;
чаша над нами – голубая, сентябрьская, солнечным светом насыщается;
вместе убираем клумбы, Людмила вырезает отжившее, я на кучу отношу;
веточная гора у нас растёт и растёт:
разожгли костёр, сколько прогорел – картошку напекли;
самая вкусная еда – печёная костровая картошка, да под небом голубым, да среди налитого тяжёлого, блещущего золота;

на гору сходил, всё воскресенье волновался, там такая дубовая пластина лежит; зудело-нудело из леса её притащить;
притащил, сердцем обмяк – не пропадёт, не сгниёт запросто,
хотя в лесу и без меня ничего не пропадает;
хрен копали; через дорогу, наискосок, заброшенный огород; хрен там десятками лет разрастается, но и крапивы, репейника много;
а хрен – богатырь; вот я его и добываю;
а Людмила фасолью занялась, обычную она не больно уважает, а вот спаржевую – очень; куда её? – в заморозку;
в баню воды от реки носили, на иву любовались;
в реку зайдёшь воды набрать – обязательно постоишь – как она играет-светится, переливается;
воды много наносили: и в бане в баках, и в саду – в вёдрах;
мыться будем до изнеможения, париться до беспамятства, а окачиваться сколько душе угодно;
а кто парится, ещё и обязательно в речке окунётся…

в мастерской часть пола выбросил, гравием засыпал – стружки проще собирать и удобнее; может, правда, печку соорудить?
голубой небосвод, хоть на кусочки его разрезай и ешь без всякой приправы…
кто-то ещё костёр развёл, потянулись дымы: картошка печёная, хлеб подгорелый, горьковатая сласть картофельной ботвы, помидорных плетей;
потянулись дымы по-над садом…
мылись…чай пили…саду внимали…
в бане вымыли, банникам да банницам воды оставили, горячей на каменку плеснули:
-мойтесь-партесь, на нас не обижайтесь…
в домике порядок, домик на замок; по саду прошли – нам бы ещё денёчков,
золотых-осенних;
на скамеечку присели, на сад поглядели, рюкзаки за спину, калитку на запор: пока, пока…

9 сентября. Пимен и Анфиса.

грядки под зиму обихаживал;
ещё дощечки под живопись шлифовал;
пруд весенний до ума довёл, закончил, вычистил, вокруг гравием засыпал, всю дикость разогнал; такой ухоженный пруд, вовсю примерный…
ещё одну дубовую пластину с горы притащил;
занялся лесною чудью: «Душевного» из липы наметил, надо его оттуда извлечь;
жгут костры по огородам…

14 сентября. Симеон Столпник. Семён-день. Марфа. Осенины засидки.
Если на Семён-день тёплая погода, то вся зима будет тёплая.
На Семён день ясно – осень ведренная.
На Семёновы осенины много тенётника – осень долгая да ясная.
Семён лето провожает, бабье лето наводит.
Бабье лето ненастно – осень сухая.

хмурость, серость, дымчатость – дождь моросит, +10;
лес расцветает;
где мост – гамма:  бледно-зелёный –зелёный травяной  – жёлтый –жёлтый насыщенный – оранжевый – глухой  коричневый – бордовый – бордово-карминный – фиолетово-малиновый…
увал – в золотистых россыпях…
морковь убрали;
со всех сторон лес; тёмный, медно-коричневый, а где солнечно-жёлтым вспыхнет…
домой собираемся, рюкзаки – тяжелые и неподъёмные;
но – наш урожай, донесём;

16 сентября. Василиса. Домна.
На Домну прибирают бабы всякую рухлядь в доме.

небо в дождях, лес в дождях, сад в дождях, и я весь вымок,
но подвязывать надо;
печку усиленно топил, баньку подтопил -  на «улице» мыться не воодушевляет…
лес в дымчатых бледных разводах: бледные, глухие тона…
тело – мокреть, а душе – успокоение…

17 сентября. Богородица Неопалимая Купина. Громница. Луков день.

народ с ума сходит по грибам; большего задора нет, но надо сходить, посмотреть;
каждую осень опята места «меняют», где были прошлую осень, в эту осень их там не будет;
уже бодановские некоторые ходили: есть опята на горе за мостом;
рюкзак, ножичек в карман, пошёл гору проведать;
с приходу уже под чистую прошлись, пошёл дальше:
листва под ногами, бурелом, ветви вповалку, вязы, вывороченные с корнем;
кое-где ещё папоротники зеленеют; а вот и опята – осенние, хорошенькие, толстые, упитанные, потихоньку набрал с ведра полтора, и чтобы алчность не пробуждать, медленно стал поворачивать обратно;
а под ноги, а навстречу – пеньки замшелые в полтора-два обхвата, колоды дубовые и берёзовые, вязы трухлявые, вверх голову – сквозь ветви и листву -
серое; и кругом дикость-дремучесть…
лес осенний…

21 сентября. Рождество Богородицы. Малая Пречистая. Осенины. Оспожинки.
Осенины – вторая встреча осени.
Встречают матушку-осенину.

вывезли урожай: картошка, лук, свёкла, капуста, яблоки, кабачки, тыква, репа, редька, калина;
картошку – в подвал, остальное домой и на балкон;
-ну что, Людмила, по бокалу хорошего вина за урожай, за труды наши,
да и споём: куда, куда вы удалились младые дни весны моей?…

26 сентября. Корнилий.
С Корнилия корень в земле не растёт, а зябнет.
Корнильев день на дворе, всяк корешок в своей поре.
Корнилий святой – из земли корневище долой.

посадили чеснок – начинаем следующий сезон;
садили в хорошую погоду, а с утра температура была нулевая;
днём +15;
берёзки в золотом и в голубом;
воды в реке добавилось;
горы – самоцветные, жёлтые, коричневые, оранжевые, красноватые;
утром на лугах иней серебряный, листья в канавах, на тропинках – целые вороха;
день - голубое, жёлтое насыщенное;
серебристое – забор;
день чудный…

29 сентября. Людмилы.

осень – золотая;
Людмила большую стирку устроила и полосканье в натуральной воде,
пахнет бельё снежностью…
жгли костёр, пекли картошку;
срезки в дровник складывал, подвязывал, копал, за колышками сходил;
золотисто-оранжевая тишина и умиротворённость…

6 октября.

утром заморозки, днём солнечно;
посеяли батун; листья сгребали;
баню топили,
костёр жгли, картошку пекли – очень к печёной картошке пристрастились;
купался – вода в реке жгуче-ледяная, выскочишь на берег, тело горит – жарко;
орган отзвучал, лес потемнел;

21 октября. Трифон и Пелагея. Яков-древопилец.
Яков, брат божий, крупицу (град, крупу снежную) пошлёт.

главное теперь у нас дело – баня;
темень, в баню с фонарём,
дрова положил, берёсту, спичку – огонь побежал;
смотрю, как разгорается;
дым сначала по самому полу, - не продохнуть, потом вверх потянулся, огонь ярче, больше, в бане отсветы;
теперь только приглядывать, присматривать;
воду с реки носить, воды много носить, чтобы не экономить, чтобы не жаться;
в бане воздух прогрелся, дым через каменку под самый потолок, вода в бачке шумит, скоро закипать начнёт;
чтобы такого не было, в другой бачок веник берёзовый, мяту, чистотел, смородиновые ветки-веник, горячей воды по самый край; бачок крышкой накрыл и на полок – пусть настаивается; а в «главный бак» - ещё воды холодной…
Людмила кусты малины вырезает,
а я за баней присматриваю да кое-что в саду делаю;
прогорели дрова, вода шумит, продух закрыл, дверку прикрыл – в бане жар набирается; жару столько, что полок – обжигает;
скоблил-мыл; дверку закрыл, баня выстаивается;
листву по саду сгребаю да в общую кучу её;
баню проведываю: как там? – выходить не хочется…
а как баня выстоялась, так уж и мыться…
напариться до невозможности да и в речку…
чай с калиной пили, кружка за кружкой…
дремлет сад, а в нас лёгкость – легчайшая…

Черныш-Цыган;

Лёхе котёнка подарили, чёрный, игривый;
вырос в целого Кота Котовича;
шкурка – блестящая, весь лоснится, под шкуркой упругость и узловатость – мышцы перекатываются, сухожилья – стальные;
охотник – полёвок гоняет, а недавно кого-то побольше задрал и не нам показал, а Лёхе несёт, смотри, мол, заслужил хорошее отношение и питание;
так и с полёвками: придушит и Лёхе их тащит;
ласковый, мы его немного подкармливаем; он нас ждёт;
приедем, и он приходит: Людмила ему молочка, мяса кусочек или сыру;
он поест и на обед ещё оставляет;
ведёт он и войну за свою территорию:
где-то рядом бродит одичавший кот, мохнатое чудище такое, зарос, седина пошла по хребту; вот он с Цыганом периодически выясняет отношения:
визг, вой, уханье-аханье, пластанье до крови;
пока ничья; котище мохнатый здоровый, но и Цыган себя в обиду не даёт…
мы подходим к калитке. Цыган нас встречает;
уезжаем – провожает…


1 декабря. Платон и Роман.
Платон да Роман кажут зиму нам.
Месяц в кругу – к морозу.
Ворона ходит по дороге – к теплу.

лунный свет, луна голубая, потом жёлтая, ореол мутный;
голубое-розовое-жёлтое –лимонное;
в избушке печку затопить;
Лёху проведать, гостинцы занести…
снега ещё и совсем мало; дорожки разгрёб, снег с крыш скинул;
яблоньки обложил еловыми лапками;
день солнечный, снежно-голубой, прозрачный…

*на фото - работа автора