В предчувствии осеннем - Есенин, Константиново

 Середина мая 2007 г. Константиново.  Государственный музей-заповедник С.А. Есенина.
    Нам необходимо уточнить, когда же приезжал сюда Николай Рубцов  - в марте 1968 года, как утверждал Валентин Сафонов в своей «Повести памяти», или же, согласно  сведениям Бориса Шишаева, годом позднее - «ранней весной 1969 года». Из воспоминаний самого Рубцова, записанных в 1970 году на магнитофонную ленту Алексеем Шиловым, известно только то,
что было это «смутной порой: - ни зима, ни весна, ни лето».

    Ясность должна была внести «книга посетителей», в которой Николай Рубцов, по его словам, сделал запись в доме-музее Есенина. Эту книгу мы нашли в музейных фондах.


Находка оказалась обескураживающей - под записью Николая Рубцова  стояла дата: 21 мая 1968 года.  Май?  А как же – «костер на снегу», зажженный, по словам рязанских друзей поэта, по просьбе Рубцова накануне вечером у стен Рязанского Кремля, после посещения могилы Полонского?

    Чуткие сотрудницы музея, уловив наше смятение, нашли дополнительный материал – статью «Николай Рубцов  на родине С.А. Есенина», напечатанную в газете «Рязанское узорочье» в октябре 1999 года, и тем самым запутали нас окончательно. Автор статьи, первый директор есенинского музея В.И. Астахов, лично принимавший столичного гостя, утверждал, что тот приехал … «в середине октября 1968 г.». Вот и выбирай, кому верить!

    Но почему – осень? Потому что, говоря словами Рубцова, - была «смутная пора …» или по названию стихотворения «Последняя осень», написанного после поездки в Константиново?  Ответ предстояло получить у автора статьи. Он уже знал о нашей находке.

- Владимир Исаевич, может быть Рубцов несколько раз бывал в Константиново?
- Нет, только один раз, причем – неожиданно. Позвонили из районной газеты: «жди  гостя»
- А почему Вы решили, что он приезжал осенью?
- Рубцов был в пальто, кстати, очень ветхом …
- Но в этом пальто он мог приехать и в июне, как это было в начале лета 1970 г. в Великом
  Устюге – по воспоминаниям Антолия Мартюкова.
- Была и еще одна примета осени - над луговою поймой за Окой стоял туман…

    В утверждении В.И. Астахова относительно времени приезда Рубцова в Константиново была своя правда –  поездка Рубцова в есенинские места отозвалась уже известной строчкой поэта
про самого себя: «Он жил тогда в предчувствии осеннем уж далеко не лучших перемен»…


Накануне вечером мы всматривались с крутого берега реки в приокские дали. Чувствовалось, что появление русского гения было предопределено здесь самой природой. «Разбуди меня завтра рано, засвети в нашей горнице свет, говорят, что я скоро стану знаменитый русский поэт …» Сам воздух в Константиново, кажется, густо заполнен пронзительной есенинской лирикой. И вдруг откуда-то с севера – дуновением ветра – прилетает протяжное: «В горнице моей светло…».   И, в перекличку,  – новый ритм, и новый мотив, может быть, - самый сокровенный мотив у поэта Есенина: «Там, где вечно дремлет тайна, есть нездешние поля. Только гость я, гость случайный, на горах твоих, земля… Не тобой я поцелован…». И снова, как бы в ответ и в продолжение,  – родственное,  созвучное – с севера: «Случайный гость, я здесь ищу жилище …»

    «В домик Есенина, - звучит рассказ  Рубцова на магнитофонной ленте, - нас сопровождала пожилая женщина. Вообще-то он был закрыт…». Эти слова поэта перекликаются  с воспоминаниями В.А. Астахова:
     «В мемориальном доме родителей С.А. Есенина никого в это время из посетителей не было. В доме хлопотала современница С.А. Есенина – Елена Васильевна Воробьева, работавшая музейным смотрителем. Ее дом стоит по соседству с есенинским домом. И она часто видела Есенина во время его приезда в Константиново… Дрова в печи догорели, и дух уюта от ее тепла с горьковатым запахом дымка растекался по всему дому … Лицо Рубцова сразу же ожило. Налет усталости, выражение грусти с него моментально сошли…

Потеплевшим взглядом он обвел русскую печь, кухонную утварь с большим ведерным самоваром, остановил его на сундучке, с которым Сергей Есенин впервые «покинул родимый дом»,

буквально впился в стол, за которым работал Сергей Есенин. Затаив дыхание, всматривался в иконы, часы, висевшие на стене, зеркало, а при виде шубы матери поэта Татьяны Федоровны его глаза повлажнели…»

О самом важном событии, происшедшем в домике, рассказывает сам Рубцов: «Нам, как почетным гостям, предложили попить из ковша, из которого, как сказали, пил Есенин. И когда я пил, кто-то сказал: «Да Есенин тоже был грубый и вообще…».  И тогда эта женщина сказала: «Да нет, он был очень нежный и скромный»…

… Бывает ли снег в мае месяце? Бывает. Был ли он 20 мая 1968 года в городе Рязани? Можно проверить по метеосводкам. Но что бы ни показали сводки, погода была «смутной». Значит, необходим был костер. «Прощальный костер». Именно это стихотворение, по словам Бориса Шишаева, и прозвучало в исполнении Николая Рубцова у стен Рязанского кремля. И вряд ли кто-либо из людей, окружавших в тот вечер Рубцова, осознавал, что тот  – «в предчувствии осеннем» - прощается в тот вечер не только с ними. Он терял одну из самых главных опор в своей неустроенной на земле жизни, человека, дружба с которым, по-настоящему, только-только начиналась…

 … Полтора месяца назад, 8 апреля 1968 года, Рубцов, шедший в тот день вместе с Егором Исаевым по Тверскому бульвару, нечаянно встретился – в последний раз в жизни – с Александром Яшиным. Тот тихо стоял у памятника Пушкину… Своему попутчику Рубцов сказал тогда: «Пришел проститься!»


Текст © М. Кошелева
Фото © А. Кошелев
Июнь 2007 г.
E-mail   Koseleva@zelnet.ru