Корни часть 2

                ЧАСТЬ 2

          19 мая 1963 года был солнечным, тёплым весенним днём. Цвели яблони, и аромат цветения лёгкий ветерок разносил по всей округе. У студентов Приморского Сельскохозяйственного института были практические занятия в плодовом саду. В этот день Татьяна Солоденникова в лёгком ситцевом платье с цветочками, копной не послушных кудряшек на непокрытой голове, как магнитом, притягивала взгляд Виталия.
- Тань, пойдём на сопку прогуляемся, - предложил Виталя. Они взялись за руки, поднялись на вершину сопки позади сада, забрались на огромный старый дуб. Цветущий сад внизу был похож на розоватое озеро. Ветерок играл лёгким подолом Таниного платья, а она смотрела на синее небо сквозь ветви дуба.
 Виталий неотрывно смотрел на неё:
- Танюша, я люблю тебя! - быстро проговорил Виталя и поцеловал Таню. А она, посмотрев в голубые, как небо, его глаза, вдруг расплакалась...
В середине лета Виталий повёз свою невесту в село Воскресенка Спасского района знакомить с родителями - Дмитрием Корнеевичем и Мариной Трофимовной Василенко.
               
               

              На Восток, через моря и океаны

    26 марта 1861 года Российским правительством были изданы правила поселения на Дальневосточных землях, согласно которым крестьяне и предприимчивые люди имели право поселиться за свой счёт. А 1 июня 1882 года правительство издало указ "О казённо-коштном переселении в Южно-Уссурийский край". По этому указу ежегодно за счёт казны на Дальний восток могли переселиться морским путём 250 крестьянских семей.
    В 1886 году из селения Конотоп Шапитовского уезда Черниговской  губернии   Василенко Корней Алексеевич увозил на подводе свою жену Татьяну Ивановну, ехали до Одессы. Взяли с собой, что могли взять из домашней утвари, книги да иконы, скромные сбережения и отправились в далёкий путь на неизведанные земли в поисках лучшей доли, навсегда оборвав нити, связывающие их с родной Украиной.
В Одессе они сели на корабль Добровольческого флота вместе с  другими семьями крестьян-переселенцев. Курс лежал по Средиземному морю, вокруг Африки, через Индийский океан в далёкие и богатые по слухам земли Уссурийского края…
        На этом же судне из украинского села Блистава плыли Иванищенко Трофим с женой Ксенией Варфоломеевной и дочерью Варварой.
      Именно с этого момента судьбы двух семей соединятся в одну общую, свяжутся прочными корнями родства, дав начало ветвистому раскидистому древу нового рода на Дальневосточной земле!
    Вместо шестисот пассажиров капитан взял на судно 968 переселенцев со стариками и детьми. До Владивостока плыли 48 суток. Трудно было всем переносить морскую качку, в тропическую жару в условиях переполненности кают и антисанитарии, недостаточного питания и воды, начались эпидемии среди детей и взрослых. Пятьдесят один человек на судне скончался, не сумев выдержать трудности морского похода, море приняло их тела…
     Во Владивостоке переселенцев поселили в бараки, поставили на учёт. Из Владивостока на быках, запряжённых в подводы, по Уссурийской тайге, преодолевая перевалы и речные броды, люди шли к новым землям, к новой судьбе.
     По берегам рек жили китайцы и корейцы, в то время это было основное население Уссурийского рая. Они обрабатывали землю у своих фанз, выращивали овощи и ловили рыбу. Природа незнакомого края была необычной, но богатая земля и множество дичи, встреченной по пути следования внушали переселенцам веру в будущее и надежду на счастливую жизнь.
    Наконец, обоз из 30 семей добрался до Приханкайской долины, облюбовав для жительства место на левом берегу реки Кулешовки. Здесь росла высокая трава, кустарник и деревья.
- Трава высока, знать, и земля богата! Здесь строиться будем!

На взгорке обосновались большим лагерем. Построили шалаши из веток и травы, навесы, где спали вповалку. Все трудились с рассвета до ночи, строили себе дома, сразу, на века.  Пилили лес, корчевали деревья и кусты, освобождая для хозяйства дикие участки земли. Нужно было успеть приготовиться к холодной зиме.
Тридцать первых домов уже впустили в своё лоно хозяев, задымили печи, запахло настоящим жильём – живицей, стружкой, кашей, табаком… А местная администрация всё не давала разрешения на регистрацию поселения, и некоторое время село называлось Безымянкой.
Когда люди отвоевали у природы участки земли для посева, приехавший в воскресный день чиновник наконец-то утвердил название Воскресенка (воскресла в воскресение).
  Торговых лавок в селе не было -  за керосином, солью и другими товарами ходили в Спасск за 15 километров от села. Зато земли можно было иметь много, сколько хотели и могли крестьяне обработать. Многие брали себе огромные участки и обрабатывали их по периферии, оставляя в середине целину, надеясь на подрастающих детей – будущую рабочую силу.  На селе было всего 4 лошади, долгое время спасали быки. Лишь после русско-японской войны 1905 года выбракованных лошадей стали отдавать поселенцам.
     Корней Алексеевич построил большой, добротный дом, который жив до сих пор. Род Василенко, уходящий корнями к свободным казакам Запорожской сечи, теперь прочно обосновался на Приморской земле.
    У Татьяны и Корнея в Воскресенке родилось семеро детей: Оксинья, Наталья, Феофан, Ольга, Просковья, Андрей и Дмитрий.
   Трофим и Ксения Иванищенко с маленькой дочерью построилась недалеко, позже у них родятся ещё пятеро детей: Ефим, Александра, Иосиф, Матрёна и Марина.

     Младшая Марина Иванищенко родилась 30 июля 1906 года, а 19 августа этого же года – Дима Василенко.
    Они вместе пошли в первый класс церковно-приходской школы города Спасска. С суконными сумками ходили пешком за пятнадцать километров, и в зной, и в холод. На занятиях Дима сидел позади парты Марины и часто докучал ей, дергая за чёрные, как смоль косы. А в последнем, четвёртом классе он влюбился в неё.
    После окончания четырёх классов школы он пошёл учиться ремеслу в сапожную мастерскую, где из простого ученика стал настоящим мастером своего дела. Затем научился швейному делу и держал артель. Но всё это время его детская любовь к Марине не угасала, а наоборот, крепла, набирала силу и поглощала все уголки его души…
     Замужество Марины было настоящей трагедией для Дмитрия, как гром среди ясного неба. Он никак не хотел мириться с этим, в тайне надеясь отстоять своё счастье. Муж Марины был рослым мужиком, Дмитрий же – невысокого роста, коренастый. Но Димка с завидным упорством ухаживал за Мариной, а избраннику её объявил «партизанскую войну». Подкараулит в тёмном переулке, налетит, поколотит и скроется в темноте. После таких вылазок Марина ещё больше серчала на него, а он с методическим упорством продолжал изводить своего соперника. И родители Марины не приветствовали её брак:
- Вскружил девке голову, ни работать толком, ни разговаривать не може, маты одни… вон, Димка Василенков вокруг какой год вьется рядом, и добрый, и внимательный!
 Вскоре Марина развелась с мужем, а Дмитрий тут же предложил ей руку и сердце, она дала согласие, и с благословления родителей в 1928 году они поженились. Сначала жили в родительском доме Марины, пока Дима строил свой дом, где потом родятся и вырастут все их дети…
    В 1930 году родился Пётр, затем Николай в 1933году, Валентин в 1936, Виталий (мой отец) в 1941, Александр в 1944… Дочери Раиса, Любовь и Надежда родились после войны с 1947 по 1951 годы.
Дети Борис, Виктор, Ольга и Шура умерли в раннем возрасте во время эпидемии оспы в тридцатых годах,
            

                Земля и судьбы…

     Росла и расцветала дорогая моему сердцу Воскресенка.
Рождались дети, росли, влюблялись, создавали новые семьи, строили свои дома. Весной село утопало в цвете черёмух. Цвели сады, парила земля в ожидании заботливых человеческих рук, готовая принять семя и подарить осенью богатый урожай.
     Сменилась власть, теперь она была в народных руках. Казалось бы, что нужно ещё крестьянину?  На наделах, возделанных отцами, воскресенцы трудились с утра до вечера.
     А 1930 году началась массовая коллективизация. Агитаторы ходили по селу, призывая вступать в коллективные хозяйства. Но люди не понимали, как можно отдать свою корову-кормилицу в общее стадо, как можно сдавать государству свой урожай, который кормит всю семью в холодную зиму. Как?
   Сельчане слушали на собраниях о преимуществах коллективного труда, а потом, тихо переговариваясь, расходились по своим домам, закрывая на засовы двери… Какая-то скрытая угроза чувствовалась и в пряном, горьковатом воздухе Воскресенки, и в нависших над селением тучах, и в людях в кожаных тужурках, переписывающих население…
    Никто не спешил. Люди выжидали. Первыми в колхоз вступила семья Писанко, не обременённая личным подворьем. И уже через некоторое время они с представителями власти силой принуждали вступать односельчан в колхозы, угрожая конфискацией имущества.
   Наряду с коллективизацией полным ходом шла компания по раскулачиванию зажиточных крестьянских элементов.
    В Воскресенке к тому времени было много крепких крестьянских хозяйств из переселенцев, которые своим трудом на земле добились процветания. Товарищи Писанко, состоявшие на службе в правлении, составляли списки для раскулачивания, зачастую сами участвовали в карательных операциях с вооружёнными охранниками. Упиваясь властью, они были безжалостны, составляя квартальные планы на количество раскулаченных и вступивших в колхоз.

- Будьте вы трижды прокляты!!! – слышалось со дворов, наряду с оскорбительной бранью мужиков, плачем детей, стенаниями жён и матерей.
Людей лишали всего нажитого непосильным трудом, обрекая семьи на голод в холодные зимы. Оставался лишь один выход, чтобы выжить – вступить в колхоз, где хоть за скудные трудодни можно было хоть как-то прокормить семью.
     После основания колхоза в семье Писанко родилось два сына, да только Бог обоих детей лишил разума. И поговаривали на селе, что это проклятия и боль обиженных ими людей лишили их род продолжения, светлой памяти, а сравнявшиеся с землёй могилки – ухода и заботы…

    Дмитрий ни в колхоз, ни в коммунистическую партию не вступал. Его не увлекали перспективы коллективного труда, его дом обходили стороной власти, считая, что тёмный крестьянин прозреет и сам попросится в колхоз. У Димы с Мариной рос первенец - Пётр, Марина под сердцем носила второго дитя. Они трудились, создавая и оберегая домашний очаг своей любви и будущих детей. На окнах появились резные ставни, хозяйство пополнялось животиной, у палисада набирала цвет молодая черёмуха…
   Родные сёстры Марины - Матрёна и Александра под нажимом властей вступили в колхоз, а потом за ударный труд их приняли в ряды коммунистической партии. Сёстры часто собирались у Матрёны в доме по вечерам. Через открытое окно часто был слышен смех, песни, разговоры о жизни колхоза и родного села.
    У Матрёны к тому времени на участке был чудесный сад, где росли и давали прекрасный урожай груши, яблони, абрикосы и сливы, вишня.
  Во время цветения сад наполнял Воскресенку чудесным ароматом, напоминающим старикам далёкую Украину. Сад был её воплощённой давней мечтой и гордостью села.
   В один из таких вечеров неосторожное слово о представителях власти решило судьбу обоих женщин, разрушило привычный мир и отбросило от Родины за 1000 километров.
  По доносу и под лозунгом «Чистки рядов партии» Матрёну и Александру депортировали в Амурскую область на поселение, изъяв паспорта. Ночью к дому подъехали подводы, власти разрешили взять с собой кое-что из вещей. А им, бесправным, на новом месте пришлось начинать всё сначала.
     Без хозяев дом ветшал, обвалилась кровля, рушились стены. Только сад продолжал жить своей жизнью. Разросшиеся ветви закрыли собой развалины дома, скрывая от посторонних глаз останки былого благополучия. Лишь ночами ветер раскачивал резные ставни, и они стонали, напоминая округе о покинутом доме.
    Одичавший сад плодоносил долгие годы. Односельчане долго ещё ходили сюда на сбор урожая, мысленно и вслух благодаря Матрёну за труд. Чудесные деревья, остатки былого великолепия, гибли от старости, но от паданки через два-три года всходили молодые, здоровые сеянцы, порастающие в благодатной земле. Они-то и дали начало новому дикому саду. Природа как будто напутствовала молодые деревца: «Чтобы не случилось – жизнь продолжается!» Сегодняшний пустырь со старыми развалинами, где около 100 лет назад цвели и плодоносили прекрасные плодовые деревья, люди до сих пор называют "Матрёнин сад". Это место живёт своей жизнью и люди помнят его грустную историю…
     Сын Матрёны, Григорий, талантливый инженер, так и не смог сделать карьеру, его не принимали в партию из-за асоциальных родителей. Семья Матрёны всё же смогла выстоять, построили дом, имели большое хозяйство с лучшим в районе плодовым садом. Намного позже их восстановили в гражданских правах, но в Воскресенку к родне Матрёна уже не вернулась…

   Тридцатые годы были полны горя и потрясений. Но жителям Воскресенки судьба готовила новые испытания. На селение обрушилась новая напасть – эпидемия оспы в конце тридцатых пожирала жителей, не жалея ни взрослых, ни детей.
    Смерть унесла жизни четырёх детей Марины и Димы. Они за неделю похоронили Бориса, Виктора, Ольгу и Шуру.
Марина почернела от горя, лишь старшие сыновья придавали ей сил, а ещё бесконечная любовь и поддержка мужа.

   22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, а 20 августа Марина родила сына Виталия. В этом же году она устроилась работать в воинскую часть и проработала там все военные годы, за что была награждена медалью " За доблестный труд"
     В 1942 году Дмитрия и его родного брата Феофана призвали на фронт. Волею судьбы воевать они ехали в разных эшелонах... Феофан поехал на запад, где пропал без вести в боях за Стадинград. Его жена с дочерью ещё долго ждали возвращения мужа и отца, надеясь увидеть его живым и невредимым, после войны долго разыскивали его, да только война навсегда скрыла место последнего пристанища Феофана...
    Дмитрию довелось служить в тыловых войсках в селе Занадворовка  Хасанского района, затем в  Корее и Манчжурии, где стояло около сорока дивизий советских войск, сдерживая агрессивный настрой японской армии. Он состоял в обозе, шил и ремонтировал сапоги и обмундирование днями и ночами, изредка командование отпускало его домой на побывку. После наступательной операции советских войск 8 августа 1945 года японская армия была разгромлена, он вернулся домой с медалью  "За победу над Японией".

   В 1944 году Витальке исполнилось три годика. За это время он ни разу не заговорил, не произнёс ни единого слова, лишь молча наблюдал умными голубыми, как небо, глазками за матерью и старшими братьями, на которых его оставляла Марина. Вся семья очень переживала, соседи говорили, что Виталька немой, а Марина верила, что он обязательно заговорит, хотя сердце сжималось в кулак, когда на слова: " Витя, кажи, ма-ма", - на неё молча смотрело смышлёное личико её трёхлетнего сына. Марина плакала, снова и снова молила Бога дать голос сынишке...
   Был ясный день сентября 1944 года. Старшие дети Петя, Коля и Валентин на крыльце дома лущили фасоль. Рядом играл маленький Виталя. Марина только пришла с работы и хлопотала на кухне, готовя ужин. Петро, бросив жменю фасоли в таз, сказал:
- Витя, ну кажи, кра-со-ля, кра-со-ля, - за старшим подхватили младшие, Коля и Валя.
- Кажи, красоля, кажи, красоля...
Виталик молча лущил фасоль, хмуро смотрел на братьев.
- Кажи, красоля, красоля...
Из глаз ребёнка капали крупные слёзы, и вдруг незнакомый звонкий детский голос скороговоркой произнёс:
- Да не мозу я так казать красоля! - Виталя громко плакал, старшие братья молчали. Петя спросил:
- Витя, это ты шо казав?
Виталя, всхлипывая, прокричал:
- Да! Я не мозу так казать -  кра-со-ля!
       Дети забежали в дом, и, перебивая друг друга, кричали:
- Мамо, Мамо! А Витя не може так казать красоля! - Марина выбежала на крыльцо, думала, с Виталей беда... Ребёнок сидел у тазика с фасолью и, уже смеясь, твердил:
- Не мозу так казать красоля...
Марина слушала незнакомый, но такой долгожданный голос своего сына, подняла его на руки, прижала к себе:
- Я ж говорила всем, что он просто умный, а они - немой, немой! - она глотала слёзы радости, покрывала поцелуями личико сына. Рядом старшие братья кружили в хаотичном хороводе, цепляясь за подол Марининого платья...

                ***

     Я с детства слышала эту историю и от отца, и от бабушки Марины, и от старших братьев папы, моих дядек. Бабушка рассказывала, как она переживала за судьбу моего отца, как ходила в храм и ставила свечи, как просила Бога дать голос её маленькому сыну.
 А папа всегда смеялся в ответ на мой вопрос:
- Па, а почему ты не разговаривал?
- Да не хотелось просто.
Много позже, когда моя первая дочь Даша долго не разговаривала, а я страшно переживала, папа брал её на руки и говорил:
- Отстаньте от ребёнка. Видишь, она просто не хочет говорить.  А вот как захочет, тогда и скажет чего-нибудь!

                ***

     В 1946 году мальчишки гуляли на улице у палисадника дома. По дороге шёл солдат с вещмешком. Шёл и улыбался...
- Батя! Батя с войны пришёл! - закричали Петя, Коля и Валя со всех ног бросились к отцу. Виталька же стоял в замешательстве, ведь не помнил он его совсем, но потом побежал вслед за братьями, крича : Батя! Батя!"
    Дмитрий взял всех пацанов на руки и зашёл в дом. Дети ели трофейные галеты и маленькие круглые конфеты, Марина весь вечер кружила вокруг мужа, не зная, чем накормить его. Вечером родители легли спать, а детишки всё ещё не могли сомкнуть глаз, жуя сладости и на ходу придумывая героические истории, как на войне воевал их батька...
   После войны в Воскресенке было много японских военнопленных. Они жили в гарнизоне, где работала Марина. Ходили в своей военной форме, работали по благоустройству территории. Часто приходили домой к Марине с Дмитрием, чтобы купить огурцов и помидор. Марина и бабушка Ксения набирали им овощей, денег не брали, да и детям не разрешали принимать угощения от пленных.
    В 1949 году всех японцев погрузили в грузовики и отправили на родину через порт Находка.
   Война ещё годы напоминала о себе воскресенцам отголосками взрывов снарядов. Под сопкой Сосновой в большой пещере был склад боеприпасов, который демонтировали, землю под скалой вспахали. Так, на поверхности оказался целый арсенал трассирующих патронов и снарядов. Деревенские пацаны ходили по полю и собирали их в котомки, чтобы потом взорвать. Так и Петька набрал кучу патронов и принёс всё домой.

    В этот день в дом зашёл солдат, попросил поесть, Марина жарила на кухне ему картошку, дети сидели за столом, Виталька спал у настольной лампы, а Петька в тёмном углу комнаты, как оказалось, ковырял патрон. Вдруг раздался взрыв, погас свет...
 - Мама, у меня пальцев нет, - сказал Петька, показывая Марине руку. Ему оторвало три пальца, а на руке болталась окровавленная шкурка. Петра Марина тут же отправила в госпиталь, руку зашили, но Петро так и остался без пальцев.
В это время погибло и покалечилось много детей, пока снаряды не были утилизированы.

                Семь Я

  Рая родилась в 1947 году.
Чувствуя учащение схваток, Марина сказала детям:
- К утру у вас будет братик или сестрёнка.
- А откуда они возьмутся?
- А братик или сестрёнка? – дети забросали Марину вопросами.
- А вот ложитесь спать, утром посмотрите!
 К утру Марина уже качала люльку с маленькой девочкой. Для мальчишек рождение маленькой Раи было подобно чуду.
   Марина рожала всегда дома, а Дмитрий помогал ей, лишь иногда приглашала бабку повитуху. Повиснет на дверном косяке, а муж ей подол держит, ребенка принимает. На второй день Марина уже по хозяйству хлопочет: коров доит, кушать готовит.
    Любу Марина родила в стайке, когда вечером пошла коров доить. Вернулась уже с малышкой, завёрнутой в платок…
- Вот, дети, сестрёнку вам принесла…

    Хозяйство было большое: держали коров с телятами, овец, свиней, кур, гусей, уток. Летом всей живности было вольготно на улице. Гуси сами паслись на Кулешовке и приходили к кормлению, куры ночевали на деревьях в саду и заходили в сарай нестись, свиньи гуляли по улице, принимая грязевые ванны в придорожных канавах. Огород был большой, выращивали и корма для животных и овощи для себя. Все дети помогали родителям, в семье было строгое распределение труда и обязанностей. Иногда, конечно, и ремня от бати получали за непослушание, но дети всегда знали, за что влетело и не чувствовали несправедливости...
     Родители никогда не ссорились при детях, они вообще очень редко ссорились. А ребята видели, как мать с отцом любят и заботятся друг о друге. Дмитрий всегда дарил подарки детворе и Марине на все праздники, которые отмечали всегда вместе, всей семьёй.
     Дима сам шил Марине самую красивую обувь. «Как у царицы» – говорил он. Даже отказывал родным сёстрам, сшить такую же.
- Пусть такой, как у Марины, ни у кого не будет! – а сёстры Дмитрия часто обижались на него за это.
  Уходя на работу, Марина доверяла мальчишкам младших сестёр. Оставит им пряников с кувшином молока, пряники нужно было разжевать, смочить молоком, и, завернув всё в марлю, дать малышке. Но пока дети жевали пряники, они таяли и исчезали в детских желудках, тогда находчивые мальчишки добавляли хлеб и кормили сестёр.
   Большая семья жила в доме, что построил Дмитрий. Одна комната, в центре на матице - подвесная люлька, в которой качали всех детей. В доме была русская печь с большим лежаком, к ней пристроена печь бытовая, на которой готовили кушать. В подпечнике была перегородка, где зимой жили куры. Пол в доме глинобитный, на нем летом спали все дети. Было прохладно в летнюю жару, правда, сильно кусались клопы, их было очень много. Марина обкладывала ложе паклей, которую потом поджигала, этим хоть как-то отпугивала надоедливых кровососов.
     На русской печи грела косточки бабушка Ксения Варфоломеевна, мама Марины.
    В холодные зимы дети, накатавшись на лыжах, отогревались на тёплых кирпичах. Спать на лежаке русской печи ложились по пять - семь человек, закрывались шторкой, долго шептались, пока сон не забирал своё...

   После войны Дмитрий стал подрабатывать пошивом хромовых сапог для офицеров, а потом устроился на работу в сельскохозяйственную артель «Интернациональная».
   Под сопкой Медвежья было распахано поле, где выращивали ячмень, овёс и другие кормовые культуры. Была там и большая бахча. Старшие дети подрабатывали в артели. Придут к отцу, работают на поле, а кругом, куда ни глянь, полосатые арбузы на земле. Страсть, как съесть хочется!
- Есть арбузы нельзя! Государственные! - Дмитрий категорически запрещал детям что-либо брать с поля.
   Но когда отец уезжал в управление артели, оставляя помощников на хозяйство, детские организмы не могли устоять перед таким соблазном. Арбузы поедались с космической скоростью и в огромных количествах. Сладкая мякоть сама таяла в рту! Следы преступления тут же зарывались в землю… А по возвращению на поле, Дмитрий улыбался про себя, когда видел, как его мальчишки каждые полчаса бегают в кусты, желая скрыть мочегонное действие арбузного сока…

   Семья жила по православным обычаям. Строго соблюдались все посты и детям было особенно тяжело. Всё время хотелось съесть то, чего нельзя. Но чем труднее было в пост, тем радостнее становились праздники. Дома на столе появлялось всё, что душе угодно на Рождество, Масленицу и Пасху.
   К Пасхе готовились загодя. Отец собирался на охоту, старшие дети помогали ему набивать патроны. Из девяноста штук патронов он подстреливал тридцать- тридцать пять диких уток и гусей.
 Птицу скобили на сухую, всё перо шло на изготовление перин и подушек, а тушки птицы укладывали в большую бочку и пересыпали снегом, где они хранились до Пасхи. Потом шла страстная неделя - дни особо строгого поста. В чистый четверг в доме наводился порядок, а в субботу Марина красила яйца, пекла куличи, готовила птицу, потом на всю ночь уходила в церковь на службу, а когда детвора просыпались утром, она уже ждала всех за большим накрытым столом.
   Детям особенно нравилась Троица.  9 июня вся семья с утра шла на сопку, собирали огромные букеты пионов, красодневов, цветущих злаков, пели хором песни. Двери дома украшали кленовыми ветками, на стены крепили цветы и ветви деревьев, на пол стелили рогоз и аир. Аромат стоял удивительный!  Было приятно ходить босиком по траве на полу, и сладко спалось в эту ночь! А Марина говорила детям, что в эту ночь снятся самые удивительные сны…
   На яблочный спас все собирали яблоки, а Марина относила их освящать в церковь. До этого дня яблоки есть запрещалось.
   Один из таких дней Марина и Дмитрий ушли в церковь, а Витальку, двенадцатилетнего мальчишку, оставили на хозяйстве да присматривать за младшими сёстрами. В обед с поля прибежал пастух:
- Виталька! Ваша корова там отелилась! Бегом в поле! Виталя взял телегу, прибежал на поле. С пастухом погрузили новорождённого телёнка на тележку, Виталик сам отвёз его в сарай и положил в ясли. Корова пришла следом. Он кое-как подоил корову, накормил молозевом телёнка, а когда пришли родители, с гордостью показал им сытого телёночка на чистой соломе и мамашу корову.
Так Виталий научился доить. От похвалы родителей он несколько дней ходил гордым и чувствовал себя совсем взрослым мужиком!

  К шести годам Виталя научился читать и по вечерам прочитывал свежие газеты отцу. Писать он умел только печатными буквами, поэтому особенно трудно ему пришлось в школе на первых уроках чистописания. Лучше всего давалась Витальке математика.
    Он давно дружил с соседкой Нелькой, хотя она была старше его и частенько поколачивала. Нелька просила Виталю решать ей задачи по математике, а он писал ей решения по рублю за штуку, и всегда имел карманные деньги, которые неудобно было просить у родителей.
   После школы дети гуляли до одиннадцати вечера, быстро переделав заданную родителями работу. В то время для детворы не было никаких ограничений - ни временных, ни территориальных.
 Все очень любили ходить на сопку Медвежью.
 Старожилы говорили, что назвали её так после того, как медведь задрал мужика на этой сопке, а мальчишкам казалось, что сама сопка похожа на лежащего гигантского медведя с огромными лапами - распадками.
С ранней весны её вершина была лиловой от цветения рододендронов, потом по склонам зацветал дикий абрикос, покрывая сопку розовым ароматным облаком. В мае цвели и благоухали пахучие ландыши, в июне - красодневы, пионы и зорьки. Каждые выходные дети ходили туда за несколько километров, собирали цветы и приносили букеты домой.
 На Медвежьей в то время можно было встретить много старых фанз, опустевших после депортации китайцев и корейцев. Фанзы были полуразрушены, но сады и огороды продолжали давать урожай. Там вёдрами собирали малину и землянику. Очень много росло лука, чеснока и черемши. Осенью на другой стороне собирали виноград и лимонник.
   На Кулешовку, что в трёх километрах от Воскресенки, дети бегали на рыбалку. Река была мелкой, по колено. По ней перегоняли коров на пастбище, и от копыт в илистом дне оставались ямки, где лежали караси. Мальчишки ползали на коленях, нащупывая руками рыбу, хватали её и бросали в ведро. Таким способом можно было поймать с десяток хороших карасей. Под корягами ловили раков и по ведру приносили домой. На старом русле было много бычков, Марина их потом сушила в духовке русской печи и добавляла в окрошку.
     Летом на неделю детвору отправляли к тёте Ксении, сестре Дмитрия. Во дворе у забора там росла огромная черёмуха, посаженная ещё Корнеем Алексеевичем, на которой дети и проводили все дни, поедая вяжущие сладкие плоды. Домой возвращались с синими губами и языками, счастливые и удовлетворённые.
               
  Осенью Марина посылала детей за дикими яблочками, а потом запекала в русской печи их с тыквой, толкла в повидло и пекла пирожки. Как вкусно было! А как чудесно всё пахло!
   Летом и осенью в лесу было много грибов: подосиновики и подберёзовики, белые, но их никто не собирал, думая, что они ядовитые поганки. В пищу употребляли только шампиньоны, которые в изобилии росли на поляне около дома, где собирался скот.
  Дети играли дворами в лапту и в городки, разделившись на команды на пустырях. Пустырей было много в Воскресенке, на месте брошенных домов. Бывало, спрячутся все в полынь, а бабушка Ксения зовёт, ищет. Знают, что она видит плохо, но затаятся и ждут, пока уйдёт, а сами бегут потом домой огородами, чтобы от родителей не попало...
   Ксения Варфоломеевна умерла 4 января 1951 года. Ей было 89 лет, и последние дни она лежала на печи, не вставая. На прощание она лишь сказала:
- Жаль, Марина, не успела я Любу донянчить… - Закрыла глаза и умерла. Трофим Алексеевич, её муж, умер двумя годами раньше...

 Младшие девчата росли, и дом стал тесен, и Дмитрий со старшими сыновьями построил новый дом, с тремя комнатами и деревянными полами, большой верандой. Кровлю со старого дома перенесли на новый. На месте старого осталась только русская печь, на которой потом готовили животным и пекли куличи на Пасху...

                ***
Я хорошо помню эту печь. Всегда свежевыбеленная, она красовалась у летней кухни. Бабушка готовила на ней в огромных чугунах мелкую картошку и тыкву для животных. Казалось, что эта печка всегда горячая, а запах от чугунов шёл невообразимый! Я набирала жменю соли на кухне и усаживалась рядом с чугунами. Вкуснее картошки я до сих пор не ела! А какая вкусная тыква!!!
И сейчас кажется, стоит закрыть глаза и детское счастье вернётся с чудесным ароматом!
                ***
               

     Шёл 1951 год… Он был наполнен многими судьбоносными событиями.
     Летом этого года было самое большое наводнение за всю историю Спасского района. Три дня и три ночи лил проливной дождь. Вода скатывалась с сопок, земля, напитанная влагой, отдавала её реке. Кулешовка превратилась в бурлящий поток. Вода ринулась по дорогам и балкам в разлив...
  Дмитрий возвращался с работы на велосипеде, когда бушующий поток воды размыл железнодорожную насыпь, и огромная волна, набирая силу, смывала всё на своём пути. За спиной он услышал страшный гул, оглянулся и не поверил глазам своим: за ним вдогонку нёсся, чёрный от грязи, ревущий вал воды.
- Вот тут мне и амбец! - Пробормотал Дмитрий, выжимая лошадиные силы из своего старенького велосипеда. Вал ворвался в долину и стал терять скорость и высоту. Дмитрий по колено в воде дошёл до дома, ведя велосипед. Нижние дома в Воскресенке были затоплены полностью, смыло в хозяйствах птицу и скотину, к счастью, человеческих жертв не было...
   В этом же году 24 ноября у Марины с Димой одиннадцатым ребёнком родилась дочка – Надежда. Мальчишки утром как раз собирались бежать в школу, как отец спросил:
- Ребятки, сегодня распродажа детей в больнице, вам кого купить, братика или сестрёнку?
- Сестрёнку, сестрёнку!!!
Дима остался с Мариной помогать ей при родах и вскоре принял в свои отцовские руки дочь.
Мальчишки бегом возвращались из школы, зная, что дома их ждёт маленький член семьи. А когда прибежали, мать кормила грудью маленькую девочку.
А Дмитрий уже готов был рассказать сыновьям историю загадочного появления сестрёнки:
- До больницы не дошёл, увидел девочка маленькая в речке барахтается, а холодно, думаю, замёрзнет, вот я её выловил, в телогрейку замотал и домой принёс. Нравится?
- Нравится! Нравится!

В 1953 году в возрасте 74 лет умер "вождь мирового пролетариата, отец народов", товарищ Иосиф Виссарионович Сталин. Страна оплакивала своего вождя. На должность генерального секретаря коммунистической партии назначили товарища Маленкова. Закончилось время Лаврентия Берии, началась неразбериха, а народ в деревнях жил своей жизнью и сочинял частушки:
      Вышел из доверия товарищ Берия
      А товарищ Маленков надавал ему пинков...



С приходом к власти Никиты Хрущёва государство снова взяло крестьянство в железные тиски. Одной семье полагалось иметь только одну свинью, шкуру которой необходимо было сдать государству. Крестьяне Воскресенки всячески скрывали численность поголовья своих хозяйств. Телят выгоняли весной по льду в дольние угодья у озера Ханка, подъезды к которым были залиты в лето водой, там оставляли в свободном выпасе до ледостава, забирали уже взрослых быков, которых забивали на месте и в стогах везли мясо домой. Свиней тоже держали "втихоря", не выгоняя из стайки. Резали всегда под покровом ночи, чтобы не сдавать шкуры.

 Через дорогу от семьи Василенко жила налоговый агент, зорко следившая за поголовьем скота односельчан. Марине и Дмитрию в данной ситуации было труднее всех. Они оба работали, а за скотиной смотрели дети, которые усвоили все меры безопасности и секретной конспирации при кормлении ...
   Люба, крадучись подбиралась к сараю с ведром корма, прислушиваясь к звукам на улице: вдруг пройдёт кто! Убедившись в безопасности мероприятия, она открыла дверь стайки... Огромная свинья, отбросив её и ведро в сторону, выскочила на улицу. Можно было понять бедное животное, полгода просидевшее взаперти в тёмном сарае. В поросячьем восторге свинья помчалась на пустырь в высокую траву, подбрасывая задние ноги, задорно хрюкая, её закрученный спиралью хвостик раскрутился и торчал, как струна. Поймать дорвавшееся до свободы животное – немыслимый труд.
 Люба долго пыталась выманить свинью из дурманящих запахами зарослей - всё безуспешно. Она плакала от безысходности, когда её вдруг осенило! С разбегу Люба вскочила на спину животного, крепко ухватившись за уши. Свинья в панике с неистовым визгом понеслась в единственно безопасное для неё место - родной сарай. О конспирации не было и речи. От скорости перемещения свиньи Любу охватил внезапный восторг - перед глазами мелькали верхушки щавеля, полынь, показался родной забор и ужасно быстро приближающаяся перекладина калитки в загон, находившаяся, как оказалось на уровне лба Любы... Она успела только зажмуриться, когда животное с огромной, как тогда казалось, скоростью влетело в сарай. Любу откинуло на два метра, в глазах потемнело…Она подползла к калитке, закрыла её и только тогда пощупала пострадавший лоб. На нём быстро выросла огромная лиловая шишка...

1958 год… Дмитрий был в то время директором швейной фабрики, неплохо зарабатывал. В этот год Марина оставила работу и стала домохозяйкой. Старшие сыновья разъехались на учёбу. Виталий заканчивал десятый класс, а хозяйство нужно было держать, чтобы прокормить младших и помогать старшим детям.
   В этом году из Китая началась массовая миграция медведей через границу на сторону СССР. Медведи шли огромными группами по дорогам, полям, через населённые пункты, громили магазины, столовались на помойках и свалках. Медведи не обращали внимания на людей, шли и шли, опустив понуро головы в известном только им направлении. В Воздвиженке (под г. Уссурийском) один мужик двинул проходящего мимо медведя по мягкому месту лопатой. Оскоблённый медведь встал на дыбы и лапой снял скальп с обидчика. Это была единственная человеческая жертва за весь медвежий переход…
   Виталий мечтал стать садоводом. Он решил поступать в Уссурийский Сельскохозяйственный институт. Но в первый год провалил экзамен по литературе, его сочинение по роману М. Горького "Мать" получило неудовлетворительную оценку.  Он остался работать в колхозе, чтобы на следующий год повторить попытку поступить в институт.
   Зимой колхоз занимался вывозом сена с заливных лугов, в шестнадцати километрах от Воскресенки. К трактору цепляли двое саней. С трактористом они переваливали стога на сани и везли в хранилище. Ездили за стогами все посменно - через сутки.
    12 января 1959 года Виталий первый раз признался в любви Тамарке Исаевой, а она ему отказала. Расстроенный он пришёл на базу и попросился на внеочередное дежурство, чтобы работой скрасить горечь поражения. Напарники обрадовались, всё-таки освобождались вечер и ночь. Виталий поехал за стогами с трактористом Митрофаном.
   В 12 часов ночи уже загрузили почти все стога, Виталий закреплял последний, когда Митрофан вдруг поехал. Ногу Виталия затянуло под сани, вывернуло и сломало. Митрофан, услышав страшные крики, дал задний ход, а Виталий уже по пояс был под санями. Нескончаемо долго пятился трактор, ломало и мяло кости таза и ног. Металлическая фляжка, что лежала в кармане ватных штанов, была сплющена в лепёшку. Наконец   Митрофан подошёл к нему:
- Садись в сани, я стога посмотрю.
- Да как же я сяду, простонал Виталий, - переломан весь, в больницу вези.
- Может, лучше к родителям тебя забросить? А там пусть они сами…
- В больницу, - Виталя потерял сознание…
Митрофан взвалил его за плечи, положил в стог и девять километров вёз до поселковой больницы, где медичка, взглянув на потерпевшего, сказала:
- Вези в Спасск.
Митрофан переложил Виталия в кузов грузовика и повёз в город. На холодном полу кузова в тридцатиградусный мороз Виталий стал замерзать. В Спасске Митрофан выстоял длинную очередь в регистратуре, и только тогда сказал, что у него в машине покалеченный им мальчишка. Когда Виталю достали, лицо, руки и ноги были обморожены, а сам он не подавал признаков жизни.
         Наутро Митрофан пришёл к Марине с печальным известием:
- Я тут ночью Витальку вашего раздавил. Может, тыщу вам кинуть, что бы дело не возбуждать?
Марина и Дмитрий были уверены, что их сын погиб.
Они помчались в городскую больницу. Виталя был в тяжёлом состоянии, но главное, живой! Марина дни и ночи дежурила у кровати сына, поднимала, переносила и мыла. От тяжести болела спина, низ живота, но она не замечала собственной боли, когда видела страдания своего ребёнка.
   Виталия буквально по косточкам собрал военный хирург Фёдоров Павел Кузьмич, прошедший Великую Отечественную войну.
- Эх, сынок, на войне мы сколько бойцов с того света вытаскивали!  По крупицам тела собирали. Скоро и ты встанешь на ноги и побежишь! Детей- то иметь хочешь? – спросил военврач, снимая швы на ногах.
- Да кто ж не хочет? Только вот в лепёшку у меня всё, возможно ли такое?
- В хирургии, брат, всё реально! Готовься, ещё терпеть придётся. Но потом, поверь, ещё девок в больнице успеешь помять, ты, главное, верь, сынок…
   После операции Виталий быстро пошёл на поправку и даже подумывал о том, как и на ком опробовать свой «опорно-двигательный аппарат». Он познакомился с девушкой Машей, которая научила его целоваться и всяким другим премудростям. Проблема была лишь в том, что Маша двухметрового роста, и чтобы с ней поцеловаться, Виталий усаживал подругу на скамеечку в больничном парке, а сам стоял рядом.  При выписке из больницы он был уже морально подкован и полностью готов к романтическим подвигам. 15 июня он уже работал в колхозе в паре с тем же Митрофаном и готовился к поступлению в институт.
  Дмитрия односельчане избрали председателем сельского совета, где он проработал два депутатских срока. Старшие сыновья успешно закончили учёбу, отслужили в армии и работали на производстве.
        Пётр окончил ДВПИ (политехнический институт) судостроительный факультет, после окончания работал мастером дока на 178 заводе. Затем его перевели в управление местной промышленности Приморского Крайисполкома на должность главного механика.  Пётр женился, родилась дочь Наталья.
       Валентин, после окончания Арсеньевского авиационного техникума и отслужив четыре года на подводном флоте, пошёл работать на завод «Изумруд» по рекомендации товарищей. Его пригласили возглавить новый цех, который нужно было ещё сформировать. Валентин организовал и наладил производство, подобрал кадры для нового заводского подразделения, за что был награждён Орденом Трудового Красного Знамени. У Валентина двое детей – Андрей и Лада.

   Николай ещё с мальчишеских лет дружил с Надей Панченко – дочерью Аксиньи (сестры Дмитрия) и Павла. Так случилось, собственных детей у них не было, Надюшку они удочерили, взяв её из детского дома. А Надя всегда считала Аксинью и Павла своими родными мамой и папой.
Детская дружба Николая и Надежды переросла в юношескую любовь, первую, незабываемую и страстную. Родители Нади не могли открыть дочери тайну её рождения, и запрещали встречаться с Колей, мотивируя тем, что сестра с братом не могут любить друг друга, как мужчина и женщина.  А Надя и Коля, страдая и любя друг друга, встречались, не имея надежды на будущее счастье. Николая, не закончившего училища в селе Манзовка, призвали в армию. Службу он проходил в Польше, потом в Китае. А когда вернулся домой, подарил Наде платок…
  Родители думали, что за время службы в армии чувства забудутся, всё пройдёт, а дети писали друг другу нежные письма и любовь их только крепла…
Марина, видя как страдает сын, не раз просила Аксинью отпустить детей. Пусть бы поженились, да уехали. Но Аксинья стояла на своём.
После службы Коля устроился на Спасский цементный завод монтажником-высотником.

    16 января 1961 года Марине и Дмитрию сообщили, что их сын Николай Василенко упал с высоты сорок девять метров и сейчас
 находится в больнице. Когда родители приехали, Коля был ещё жив. Марина была последней, с кем он разговаривал. Семье Марина так и не раскрыла, что сказал перед смертью сын, он умер у неё на руках.
 А Надежда после смерти Николая по настоянию родителей вышла замуж… Только потом Аксинья и Павел открылись дочери. Одному Богу известно, что чувствовала Надя, узнав тайну своего рождения.  Отчаяние? Горе? Что может чувствовать человек, похоронивший свою первую и единственную любовь? Была ли она счастлива в этом браке? Сейчас уже и не спросишь…Всю жизнь она носила с собой платок – подарок Николая, не расставаясь с ним до самой смерти…

    После похорон Николая Марину и Дмитрия начали навещать местные сектанты.
- Вступай наши ряды, сестра. Наш господь воскресит детей твоих, у нас ты обретёшь утешение в горе… - Они долго осаждали Марину, пока однажды она не сказала им:
- Ступайте с богом своим, один бог на земле, и не ваш он, и не наш. А что предначертано, то и есть, и никто изменить не в силах. С горем своим я сама справлюсь, господь поможет, ступайте и не приходите больше…

    Александр после школы год проработал пожарным, а в 1964 году поступил в Сельскохозяйственный институт в Уссурийске на факультет гидромелиорации. Женился на девушке Валентине Деткиной, у них родилось трое детей: Дмитрий, Наталья и Владимир.
Сыновья разъехались. Марина, Дмитрий с младшими девочками жили в Воскресенке.  Девчата учились в старших классах   школы, нянчили племянников, бегали украдкой на свидания и мечтали выйти замуж.
 В то время моду вошли причёски с шиньонами…
У кого-то из девчат в голове созрел гениальный план…Поздней ночью, когда родители крепко спали, Рая, Люба и Надя отправились на дело, прихватив с собой отцовские портняжные ножницы. Колхозный табун лошадей пасся недалеко. Ноги у лошадей были стреножены, поэтому девчатам ничего не стоило состричь хвосты и гривы. Они спрятали ценные трофеи в чулан, и легли спать…
- Это какой подлец колхозных лошадей оскопил?  Кто ж над моими лошадками надругался? – кричал колхозный зоотехник, - Это же что в мире творится! Зачем кому-то нужны гривы и хвосты? Понятно, если бы коня увели...
Дмитрий нашёл хвосты и гривы в чулане, дома девчатам влетело, но имена преступников так и остались тайной для колхозного зоотехника…
Старшая Рая на танцах познакомилась с Володей Панюшкиным, красивым парнем из Москвы. Вскоре сыграли весёлую деревенскую свадьбу, Рая и Володя уехали жить в столицу. Там у них родилась дочь Катя и сын Андрей. Каждые три года они приезжают в Приморье на родину, собираются все братья и сёстры с детьми и внуками, накрывается большой стол, за которым все сидят до глубокой ночи, поют любимые с детства песни.
После отъезда Раи младшая Надежда всё говорила матери:
- Мама, я замуж хочу, как Рая!
- Замуж пойдёшь только после Любы, нельзя тебе замуж вперёд старшей сестры. Вот Любу отдадим, потом твоя очередь.
   18 декабря 1970 года Марина и Дмитрий выдавали замуж своих дочерей - Любу и Надю. Люба вышла замуж за Чунихина Геннадия и уехала с ним жить в далёкую Сибирь, город Юрга. Там у них родилось два сына – Сергей и Дмитрий. Позже Люба приедет жить снова в Приморье. Сын Дима погибнет, а потом и муж Гена умрёт от продолжительной болезни. Люба живёт с сыном Сергеем, невесткой Ольгой и внуком Никиткой.
      Надежда вышла замуж за Прудникова Бориса, родила двух дочерей, Татьяну и Алёну, а позже сына Александра…

 
                Память               

    
16 марта 1976 года после трёх лет болезни Марина умерла. Дмитрий очень горевал и скучал об ушедшей жене. Всё в доме напоминало о ней, дом дышал её заботой и нежностью. Дмитрий вспоминал прожитые с ней годы, и сердце его сжималось от тоски…
В 1980 году он сломал шейку бедра, долго лежал в больнице. Дети уговаривали сделать операцию, но он наотрез отказывался. Врачи разводили руками и говорили: «Он же у вас жить не хочет!» Душа его стремилась на небеса, где он верил, ждёт его любимая жена Марина, без которой жизнь на земле теряла смысл.
     Надежда забрала отца к себе жить, но он рвался в Воскресенку, где вырос, полюбил. В родной дом, построенный своими руками, в родные стены, где они с Мариной смогли пронести любовь до старости, в дом, где родились все их дети, где всё пропитано простым человеческим счастьем. 12 марта 1981 года умер Дмитрий.

Их похоронили рядом на старом Воскресенском кладбище, рядом с могилками их детей, отцов и матерей… Густые ветви дикой жимолости ажурным пологом переплелись над холмиками, будто стерегут покой усопших. Здесь нет помпезных надгробий, лишь старые кресты и скромные памятники с табличками и фотографиями родных, здесь нет скорбной тишины – здесь по утрам поют птицы, что в густых ветвях кустарника давно свили себе гнёзда и выращивают птенцов, здесь – своя жизнь, здесь живёт ПАМЯТЬ.
А весной, когда Воскресенка утопает в белом облаке черёмух, на Родительский день со всего села сюда стекаются люди навестить родные могилки, вспомнить всех живыми, вспомнить тех, самых первых, кто бросив обжитые места, через моря и океаны пришёл сюда и пустил мощные родовые корни, тех, кто оставил после себя цветущее село… И пока жива эта ПАМЯТЬ, живы и их души. Они возвращаются сюда в этот день, чтобы лёгким, тёплым касанием весеннего ветерка обнять своих родственников. А в щебете неугомонных птиц можно различить их приглушённые голоса, стоит только прислушаться…


Наверное, Родина там, где  берёт начало твой  род, где  тебя  любили, где ты вырос. Родина – в воспоминаниях детства, особенных и неповторимых. В тепле рук родителей, бабушек и дедушек, в ощущении счастья, того детского и беззаботного. И мы, став взрослыми, понимаем, что это ощущение уже не вернуть, но как перелётные птицы, всё равно стремимся попасть туда, вдохнуть воздух Родины, увидеть её яркие звёзды на ночном небе, сделать глоток самой вкусной воды из родного, старого колодца… Мы возвращаемся, чтобы помнить! Мы всегда возвращаемся…

… Большая оцинкованная ванна. Бабушка Марина нальёт с утра колодезной воды, нагреет её на солнышке, в ванну побросает лепестки цветов, пахучие ветки смородины и мяты и приговаривает:
- А шчо, бачь, яка ванна! Царицы такой не мае!  Вырасте наша дивчина, як цветочек, красива, яко солнышко, добра!
В простыни завернёт, молоком парным напоит, спать на перину уложит…

… Дед с длинным мундштуком и самокруткой. Горький дым махорки клубится над его седой головой и тает от лёгкого ветерка…
- Деда, а расскажи, как ты воевал с японцами.
- Да как воевал.  Идут в атаку японцы, а там наши ребята. Тут японцам и амбец!


… Волшебный чердак. Там всегда стоял полумрак, пахло сушёными яблочками, кожей и чем-то ещё. Чердачное окно выходило на дорогу, мы с братом сидели у окна и, вглядываясь вдаль сквозь ветви большой яблони, ждали появления машины родителей. Справа стояла старая пыльная прялка, мы часто крутили колесо, от которого поднималось облако пыли. Солнечные лучи, падающие через чердачное окно, становились осязаемыми, наполненными миллиардами золотых звёздочек, переливались всеми цветами радуги и нам с братом казалось тогда, что мы летим в космосе среди звёзд к неизвестным мирам, и даже различали Млечный Путь и туманности других галактик…
   В другом самом тёмном углу лежала куча обуви, которую шил дед для бабушки и дочерей. Я перебирала сапожки и туфли, примеряла, цокала каблучками по полу чердака…

…  Сказочный двор. Справа у дома росли огромные кусты смородины. Под ними прятались от жары куры. И мы с Женькой залазили в эти заросли, доедали несобранную перезревшую ягоду и чувствовали себя лилипутами в густых джунглях.

 … Сеновал… Бабушка укладывала нас спать на сеновале. Положит перины, матрасы, пару одеял. Запах душистой травы, ночные звуки и шорохи быстро нагоняли сон, а утром с криком петуха мы просыпались и бежали в дом попить парного молока с хлебом.
Крыша сеновала была крыта оцинкованным железом, и когда шёл дождь, кровля как будто гудела от струй. А мы лежали,
прижавшись друг к другу, и различали звуки барабанной дроби, звона колокольчиков, журчание ручьёв… А когда сон брал своё, засыпали под эту весёлую колыбельную дождя…

… В доме летом всегда было прохладно. Склонившиеся ветви яблонь давали тень. Лишь ярко-жёлтые косые лучи солнца проникали в окна. Монотонное тиканье часов нарушало тишину дома в обеденное время.

… В бабушкиной комнате в углу иконы, обрамлённые красиво вышитым накрахмаленным рушником, горит лампадка.
Я на цыпочках подхожу к заветному уголку, посмотреть на лики в золочённых рамках…
- Кто это, баба Марина?
- Это наш Бог.
- А где он живёт?   
- Да в каждом человеке и живёт…
- А во мне живёт?
- С тобой Ангел сейчас, и ты сама – Ангелочек. Вот придёт время и в тебе будет жить. Бог – это наша совесть, когда подрастёшь поймёшь всё.
- А когда у меня будет жить Бог, Ангел уйдёт?
- Ангел всю жизнь с тобою будет…

…Бабушкины старинные книги. «Житие Христа» - большая книжка в кожаном переплёте с красивыми гравюрами. Книжка была написана на старославянском языке и, конечно, я не могла ничего прочитать. Но было интересно рассматривать причудливую вязь древних заглавных букв. Они, как кружева, плелись по странице и казались мне иногда живыми. В них можно было рассмотреть и цветы, и птиц, солнышко и даже сказочных зверей. Бабушка говорила, что у каждой буквы есть свой тайный смысл, поэтому каждое слово, которое мы говорим, доходит до Бога. А я думала тогда, что именно такими красивыми буквами и словами нужно разговаривать с Богом…

     И вот я уже сама бабушка восьми внуков, а яркие воспоминания детства всё сильнее греют душу. Они возникают внезапно, принося радость, а иногда навевая грусть и тоску. Они возникают во сне, и там я ощущаю себя маленькой девочкой, окружённой теплом и заботой…Но всякий раз я понимаю, что эти воспоминания и есть – зов Родины

На фото: Корней  Алексеевич с детьми - Феофаном, Матрёной и Дмитрием.