ИВАН

 
Я хочу рассказать, на мой взгляд, о достаточно интересной истории, происходившей с одним моим знакомым, теперь уже из далёкого прошлого. Звали его хорошо известным, русским именем Иван.
Мы с другом ехали в командировку в Смоленск. Перед этим я предлагал ему пройти курс обучения по ремонту бухгалтерских машин в нём. И он попросил меня познакомить с городом, хотя, как признался, больше просто хотелось немного отвлечься от работы: давно никуда не ездил. Организовать командировку Толе, так звали моего друга, для меня проблем не составляло. С директором комбината мы были в дружеских отношениях, он мне доверял. Раз надо – так надо. Вопросов не возникало. В Смоленске на заводе «Искра» у меня уже был хороший знакомый начальник отдела наладки и ремонта вычислительной техники, в его ведении находилось и бюро по обучению. Мы быстро договорились и друг попал без очереди в следующий поток. А мне помог приобрести кое-что из электронных компонентов. Не буду описывать наше знакомство со Смоленском: речь сейчас не об этом. На обратном пути мы задерживаемся на время в Москве: необходимо было договориться и приобрести ряд микросхем для калькуляторов во Фрязино и Зеленограде. Поскольку централизованно потребкооперация не обеспечивала нас многими деталями для ремонта, поэтому выкручиваться приходилось самим. Детали на заводах, за исключением неликвидов, отпускались только по лимитам, которые родное управление нам не предоставляло. Поэтому необходимо было подключать знакомых из своей системы в соответствующей области и через них заводить знакомства на этих заводах. Поскольку им приходилось заниматься теми же вопросами, а внутри своей области связи наладить было, как правило, проще. Таким образом эти участки помогали друг другу обходить лимиты. Поначалу мы прибыли к своим в Московский Ремонтно-монтажный комбинат. Начальник участка по ремонту вычислительной техники мне уже был знаком. Но меня приятно удивило, что Игорь уже занимал должность директора комбината. Командовал же на участке другой начальник, но тот  уехал в командировку и поэтому я пошёл к прежнему, да и так было проще. Он уже не единожды помогал мне с московскими заморочками. Часто москвичи, особенно в снабжении, уже тогда отличались амбициозным характером, привыкшие, чтобы захолустье их одаривало подарками, поило, кормило. Но через своих всё решалось гораздо проще, да и люди к которым нас направляли оказывались тоже проще. Игорь позвонил на участок и попросил, чтобы к нему зашёл Иван. Не прошло и минуты, как тот появился на пороге. Это был сухощавый, жилистый, явно накачанный мужчина, чуть выше среднего роста, черноватый с ярким выразительным, приятным лицом, примерно нашего возраста. Мы познакомились. Игорь попросил его нам помочь и в общих чертах  обрисовал наши проблемы. «Решим ваши вопросы!» – утвердительно ответил Иван. «Только мужика без особой надобности не грузите: у него своих проблем хватает.  От меня ещё что-то нужно?» – спросил Игорь. Я попросил помочь с гостиницей: в Москве в то время это сделать самостоятельно было не просто, иногда приходилось помотаться по ней и не всегда удачно. «Не вопрос», – ответил он. Но Иван категорически запротестовал: «Никаких гостиниц! Я живу один в трехкомнатной квартире – вы мне не помешаете, да и проще будет найти время пообщаться». Игорь выделил нам свою «Волгу» и на ней мы направились к Ивану домой. Тот приглашал Игоря, но он отказался, сославшись на занятость. Все произошло очень быстро и настолько для Москвы неожиданно. Всё-таки привычка много значит. Внутри меня уже крепко сидел другой образ москвича: привык видеть их совершенно другими. С нами поехал ещё друг Ивана Виктор. Наш помощник жил на третьем этаже, все разделись и прошли в зал. На диване мы с Толей переглянулись и поняли друг друга без слов, поскольку у обоих возникло одинаковое чувство неудобства, что мы облажались: с собой у нас на такой случай ничего не было. Иван это заметил. Но когда они удалились на кухню, мы стали потихоньку обсуждать – как выйти из этого дурацкого положения. Необходимо было попасть в магазин, но как об этом сообщить, потому что во время поездки нам стало понятно – Иван будет против. Когда мы заговорили о магазине, под каким-то соусом, хозяин, явно, всё понял, но на удивление ответил, что нас отведёт и покажет хороший магазинчик, сами мы его не найдём. Хотя такое в наши планы не входило, но деваться было некуда. В магазине я взял две бутылки коньяка, бутылку «Старки» и бутылку шампанского, колбасы, буженины, каких-то консервов, торт и две шоколадки. Но когда стал доставать кошелёк, Иван меня оттолкнул и добавил к моему заказу ещё яблок. Я пытался протестовать и отодвинуть его, но это не удавалось. Он спокойно произнёс: «Не суетись: со мной это не пройдёт. Вы у меня в гостях и я угощаю». Стало понятно – почему он с нами пошёл. С привычными москвичами происходило всё шиворот-навыворот. Спорить было бесполезно: он явно был меня сильнее. Такой поворот оказался полной неожиданностью для нас. А когда мы вышли из магазина, Иван пояснил: «Я понимаю, что вас приучили к другому: коренных москвичей осталось мало, все это пришлые, с которыми вы сталкиваетесь. Я сам их недолюбливаю. Москва стала совсем другой». Мы еще не успели перешагнуть порог квартиры, как в нос ударил вкусно пахнущий запах жареной картошечки с мясом, а в придачу их любимое блюдо – макароны по-флотски. Виктор, как оказалось, в кулинарии был мастер. Больше поэтому его и прихватил с собой Иван, как потом признался. У него было приготовлено еще и два салата. Ребята оказались приятные, добродушные и простые, нам очень понравились. С такими, как говорят, можно идти и в разведку. Заботы отпали и мы расслабились. Наше присутствие им, видимо, тоже пришлись по душе. С поезда перекусить ещё не удалось и под ложечкой что-то урчало недовольством. Мы выпили за знакомство и за едой завязалась дружеская беседа. Поначалу как обычно кто, где, зачем, почему и что-то в этом роде. А когда разговоры ни о чём и знакомство в самых общих чертах закончилось, начали копать глубже. И Толя спросил у Ивана о его проблемах. Лицо у того сразу как поникло. Он какое-то время колебался – стоит ли. Но решился  рассказать, видимо, это не давало ему покоя и надо было выговориться. Ситуация оказалась действительно не простая.
И он рассказал нам о том, что произошло с его сыном, который проживал с женой, но иногда ночевал, а то и какое-то время жил у него. Парень вырос самостоятельный: умел готовить и кормил отца, ему это доставляло удовольствие, стирал, гладил и даже штопал одежду, мог прибить, прикрутить и многое другое исполнить. Иван в своё время серьёзно увлекался спортом и у него были друзья среди футболистов московского Динамо. Нынче ко дню рождения один из них привёз ему из Италии шикарную спортивную сумку, а он решил передарить её сыну. Парень рослый, атлетического телосложения, заканчивал десятый класс и серьёзно увлекался футболом и боксом. По боксу он был кандидат в мастера спорта. Иван показал нам его фотографии. После одной из тренировок они с другом возвращались домой, навстречу им шли двое молодых парней, явно старше их возрастом. Как потом выяснилось студенты заканчивающие университет. Один из них под два метра ростом. И оба явно накачанные. Они были пьяны, громко разговаривали и ржали, как лошади, не обращая внимания на прохожих. Поравнявшись с ребятами высокий ухватился за сумку и рванул на себя, но парню удалось удержать её. Второй же пытался пинком сбить с ног, но и это не вышло. Тогда первый замахнулся, но его удар был отклонён, а сам он получил взамен кулаком между глаз и удачно приземлился на асфальт. От удара у него одно глазное яблоко выпало из глазницы и болталось на сосудах, он не знал, что с ним делать и визжал, как недорезанный поросёнок. Друг тоже вмазал второму в ухо, тот отлетел, но удержался на ногах и бросился наутёк. Кто-то позвонил в «скорую» и милицию, которые не замедлили появиться. Ребят забрала милиция, а задиру увезла «скорая». Как оказалось – высокий был сынком высокопоставленного чинуши. И тот обещал запрятать сына Ивана в колонию и обещание своё сдержал. Несмотря на то, что Иван нанял хорошего адвоката, сыну присудили пять лет лишения свободы. Пришлось подавать на пересуд. Но чиновник предупредил, что если это произойдёт, то сын получит ещё больше.  Ивана вывели на адвоката, который может разрешить данную проблему, но тот затребовал неподъёмную сумму. Хотя и в данном случае гарантия – только слова. И сейчас нужно срочно или продавать квартиру, хотя это не гарантирует сто процентное освобождение или, что надёжнее, искать связи в верхах, как более гарантированный выход. Что он и пытается делать, перебирая всех родных, друзей, одноклассников, сослуживцев и знакомых, пытаясь их отыскать, поскольку со многими за бывшие годы связь была утеряна. «Ситуация повторяется, как и со мной в молодости», – закончил он. Все сидели молча, каждый думал об этом по своему. Иван разлил остатки второй бутылки коньяка, предложил выпить и на этом со спиртным завязать. Мы согласились. Я задал хозяину вопрос:
– Что произошло в молодости, почему ты сказал, как с тобой?
– О…о! Это длинная история, ребята. Вам, наверное, отдыхать нужно?
Виктор засобирался домой и все пошли его проводить. Когда оделся, мы пожали на прощание друг другу руки и он удалился.
– Преданный, надёжный товарищ! – сказал Иван. – Мы с ним вместе служили. Он мне очень помог в своё время и сейчас поддерживает. Однажды даже и от смерти спас. Да и я ему отвечаю взаимностью.
– Мы это заметили. Вы как братья близнецы, хотя и разные, – я повторил свой вопрос и добавил, – Спать ещё не хочется и если тебе не напряжно, мы тебя слушаем. Толя ты согласен?
Тот поддакнул в ответ.
– Хорошо, давайте нальём чайку и я продолжу.
Он разлил чай, который уже был предварительно заварен. Но про него забыли. Заварка оказалась индийская крепкая, наваристая. Аромат чая приятно защекотал ноздри. Все оказались любителями крепкого чая. Хозяин порезал торт и положил кусочки каждому на блюдечко. И начал свой рассказ:
– Я женился ещё до армии. Знакомы мы были не долго, втрескался тогда по самые уши. И сейчас её люблю, потому и не могу подобрать себе пару. Какой-то неразумный однолюб. Наверное, глупо это? Она была очень красивой, но не избалованной девушкой. К тому же душевной, очень мягкой и заботливой. Мне с ней всегда было комфортно. Родители её держали в строгости, хотя очень любили. Да и она меня тогда сильно любила, думаю, и сейчас любит, но не может себе простить произошедшего. Хотя не так всё просто.
Её глаза смотрели на нас с фотографии, которая стояла на полочке над столом. Но не столько даже привлекали правильные и выразительные черты лица, сколько идущее от этого взгляда нечто, смешанное с добротой, как бы из глубины фотографии. 
– Почему вы расстались, как это произошло? – вклинился я.
– Не торопи события – давайте всё по порядку. Забеременела она сразу после свадьбы. Мы ждали сына и надеялись, что увижу его до армии. Но не получилось. Попал я в морскую пехоту благодаря спорту, да ещё и в особое подразделение и отслужил четыре с лишним года без отпуска. Всё это время меня учили убивать и мне приходилось это делать, – с горечью произнёс он. – Эх ребята! Если бы вы только видели! Хотя – не дай Бог! Куда нас бросали! Сколько я потерял дорогих мне друзей! Где и когда не спрашивайте – давал подписку о не разглашении.
По его лицу волнами перекатывали мышцы, а кадык словно проглатывал накатившие события прошлого, он замолкал, преодолевая напряжения. Даже нам становилось не по себе, ощущая его состояние. Но он продолжал:
– Ни наград, ни почестей нам не полагалось, всё было засекречено. Документов об этом нет никаких, а значит не было и этих событий, и нас там. А вот о не разглашении есть. Хочется забыть весь этот кошмар, как страшный сон, поверить в то, что этого не было на самом деле. Но оно сидит занозой… вот здесь, – и он постучал кулаком по левой половине груди. – Нередко от нас подолгу не было известий родным и их письма не доходили до нас. Ни с нами, ни с нашими родными никто не считался. Можете представить – каково было жене и родителям? После этого мы проходили реабилитацию. Было такое ощущение и предпосылки перед этим, что командованию свыше нас проще оставить, а ещё лучше похоронить там… Свидетели такого им явно были не нужны. И, думаю, только благодаря своим командирам, мы остались живы. Но всё об этом! – Иван даже махнул руками.
Видно было, что это сильно разволновало его и он пытался успокоиться. Поэтому замолчал и задумался. Мы не мешали, молча, смотрели на него.
– Простите ребята, сил не хватает терпеть то, о чём рассказал и ещё не рассказывал! – продолжил он. – Куда, к чему и кто нас ведёт не понятно. Голова порой раскалывается. Не дай Бог вам этого коснуться. Ну а сейчас не менее «приятное» продолжение, – он грустно улыбнулся и продолжил. – Когда я вернулся, точнее демобилизовался, жена жила у своей матери. Тесть дослужился до генерала, но погиб в автокатастрофе за полгода до моего дембеля. Мужик был стоящий, но с головой утонул на службе. Когда его перевели в  в Москву, ему удалось выбить квартиру, но пожить вместе им пришлось не долго. Его угнали в Забайкалье, затем мотался по всему союзу и дома он появлялся не часто.
Жена похорошела, в ней проступала уже не девичья, а здоровая женская красота. Я по-новому в неё влюбился. Оба мы были безумно счастливы. Сыну исполнилось уже четыре года. У меня трепетало сердце, кода я брал его на руки, он безо всяких предосторожностей откликнулся на мои объятия. Сердце моё охватила радость, когда я ощутил его родную душу. Жена тоже с нетерпением ждала этого момента и с облегчением вздохнула, убедившись, что ей правильно удалось настроить сына. Но радость эта была не долгой. Мы часто гуляли с сыном в парке. У тещи была хорошая дача недалеко от Москвы и на выходной нам удалось съездить к ней на природу. Я уже подумывал подыскать работу. И начал интересоваться у знакомых.
Прошло около трёх недель, мы с сыном, погуляв вечером в парке, выходили из него. Навстречу нам шла группа подростков примерно пятнадцати, шестнадцати лет, человек пятнадцать. Вели они себя достаточно развязно, часть из них были явно пьяны и матерились. Я спокойно попросил их не ругаться, показывая, что со мной ребёнок. Ко мне приблизились двое, один из них произнёс:
– А ты, папашка, дай-ка лучше закурить!
– Ребята, не курю и вам не советую – ответил я. – Вы бы лучше шли домой, а то ведь наживёте себе неприятностей в таком виде.
– Это кто, ты нам наживёшь! Видали мы таких! Ха…ха…ха! На-ка вот лучше закури на халяву – угощаю! – он достал из кармана пачку сигарет и вытащил из неё одну.
– Ребята, я же вам ответил!
– Ну, тогда может твой малец покурит!? – и он попытался протянуть сыну сигарету. Я выбил её из руки.
– Вот гад! Ты что за неё деньги платил, чтобы выбрасывать!
Подростки нас окружили. Обстановка накалялась.
– Не хватало только драки, – подумал я. – Ребята давайте мирно разойдёмся.
Один из них протянул руку к сыну пугая его. Тот заплакал. Меня уже начало заводить. Я легким ударом отбил руку и щелкнул того по лбу. Но тут его сосед попытался меня ударить. Я отбил его удар, но немного перестарался, он отлетел назад и упал, ударившись головой. И тут толпа взвыла. Я боялся за сына, ребёнок уже кричал в истерике, подхватив его левой рукой, прижав к себе, а правой и ногами пытался от них отбиваться. Удары сыпались со всех сторон, мне они ущерба не причиняли, а вот за сына боялся. К толпе подоспела помощь, ребята покрупнее, пьяные. Их было семь человек, в руках у них блестели перочинные ножи. Это уже принимало угрожающий характер. Одному удалось полосонуть по руке, которая держала сына, второму воткнуть в ягодицу, третий падая раскроил ляжку, а когда четвёртому удалось пырнуть в живот, я начал звереть, хотя до этого боялся их покалечить.
– Ну сволочи держитесь, сейчас из вас буду делать отбивные!
Их это не затронуло. И я начал их крошить, но старался контролировать удары, чтобы кого-то не убить. Молодцы полетели, как щепки, ударяясь об асфальт, кто корчась от боли, кто мирно затихая. Когда их около половины лежало на асфальте, остальные разбежались. Ребёнка я не мог успокоить. Но ведь никто из видевших не пришёл на помощь. Видимо, знали эту свору и на что она способна. Подъехала милиция с мигалками, а следом «скорая».
Подробности разборок описывать не буду, не думаю, что они представляют интерес. В результате восемь сорванцов оказалось в больнице, у одного был сломан позвоночник, у другого челюсть, у третьего нога, кто-то с сотрясением мозга, у остальных переломов не было, но были травмы или серьёзные ушибы. У меня ранения были не глубокие – перенёс их без проблем. Самое не приятное, что со сломанным позвоночником оказался опять же внук высокопоставленного чиновника и он пообещал посадить меня на полную катушку. И хотя экспертиза признала удары щадящими, мне вкатили девять лет строгого режима за превышение предела самообороны. И упрятали куда Макар телят не гонял.
С зэками у меня особо натянутых отношений не было. Хотя без стычек не обошлось, но я старался разрешать их мирным путём. Пришлось лес валить и вагонетки таскать, камни дробить и многое другое претерпеть. Но не это было для меня самое неприятное, а то, что потерял любимую жену. Я её не осуждаю. Не каждая будет ждать такой срок. Хотя изменять мне она не собиралась. Её одноклассник, который давно пытался ухаживать за ней и числился у нас в друзьях, однажды, когда с матерью возникли серьёзные проблемы, сумел подсуетиться, по-дружески помогать и ему это действительно удалось. Её отец в это время был на учениях и приехать не мог. Когда всё обошлось благополучно, тот пригласил жену в ресторан. Мать тоже посодействовала, мол – сходи, развейся доченька, ты же измучилась, за ребёнка не беспокойся, я уже в состоянии за ним присмотреть. Ухажёр в ресторане её в буквальном смысле опоил, она же практически не пила вина, обычно если и делала, то не более глотка. Почему-то ей всегда было очень плохо после этого. В невменяемом состоянии привёз её домой и, можно сказать, изнасиловал. После этого случая она забеременела. Он предлагал выйти за него замуж. Жена отказала, но этот случай её сломал. От него у неё родился сын. Она долго себя терзала, не надеясь, что я её прощу. Судила себя сама. И в надежде исправить положение, вышла замуж за понравившегося ей мужчину, который давно уже пытался за ней ухаживать, хотя его не любила. Мужик действительно хороший. Я приглашал его в ресторан на разборки, но у нас получился спокойный мужской разговор, даже можно сказать – по душам. Больно было нам обоим, хотя и каждому по-своему. Мы оба это ощутили и понимали. Он сказал, что держать не будет, если она сама этого не захочет, хотя ему будет очень больно её терять. У них уже было двое детей: сын и дочь. А жена очень любила детей, собственно этим и жила. Она многому их научила, особенно чего могла делать сама.  Я уже забежал вперёд, поэтому вернусь.
Прошло чуть более семи лет моего срока, меня перевели в другой лагерь. Бывший начальник недавно сменился, а новый в звании подполковника начал знакомиться с делами заключённых. Однажды он пригласил меня на разговор и попросил поподробнее о себе рассказать. На что я ответил:
– В деле же всё есть, что вам надо.
– Да ты не ерепенься, давай по-человечески.
– Он говорил, как то дружески, совсем не начальствующим тоном, к которому мы привыкли. Это располагало. И я всё о себе рассказал. Оказывается ему тоже приходилось воевать в почти аналогичных ситуациях. Он легко меня понимал и это нас сблизило. В следующий раз начальник меня пригласил, но уже сыграть в шахматы. А во время игры обмолвился, что нередко у нас наказывают совершенно безвинных людей, он с этим уже столкнулся по предыдущему лагерю. Ему даже удалось кое-кому помочь освободиться.
– Попробую разобраться в твоей ситуации и помочь. Понятно, что тебя засадили из-за чьих-то амбиций. Не думаю, что ты меня обманываешь.
– У нас завязались приятельские отношения. Мы стали чаще играть с ним в шахматы. У него не было семьи и он страдал от одиночества. Подполковник отослал свои запросы и ходатайства о сокращении мне срока за примерное поведение. Прошло немало времени, пока пришёл ответ, в котором его просьбу удовлетворили. Оставалось немного меньше года, до истечения моего срока. Но и за это сокращение я был ему безмерно благодарен. Это был человек, который прошёл через безжалостную мясорубку времени и не потерял свою душу и соответственно человеческие качества. Он бескорыстно помогал зэкам, которых и за людей то не считали. При мне ещё на двоих пришли такие же бумаги. Прощались мы, как друзья. Я приглашал его в гости к себе в Москву и он обещал обязательно заглянуть. Но тогда ещё не в полной мере осознавал, что меня ожидает.
По прибытии мне выдали документы, но запретили московскую прописку и жить в Москве. Я приехал к родителям, но жить у них долго не мог, за нарушение режима меня могли снова посадить. А когда пытался родителей навещать, меня иногда пытались схватить. Ночевал у родных, друзей, знакомых и где попало. Я не хотел убираться из Москвы и пытался отыскать потерянные за время моего отсутствия контакты в надежде, что кто-то сможет мне помочь. Притупленная за несправедливость на зоне обида опять всплыла. Но этим я только мотал нервы себе и родителям. Меня несколько раз чуть не схватили у родительского дома, один раз это было на глазах у матери. Я понимал, чем это мне грозит, но с упорством не сдавался. Хорошо, что это были простые менты, и мне удавалось от них уходить или обводить вокруг пальца. Отец пытался отыскать каналы на верх, чтобы мне помочь, но он был простым рабочим и таких связей у него не было. Нервы сдавали и я запил на даче теперь уже у бывшей жены. Пил до белой горячки, иногда трезвел и снова ударялся в поиски. Снова пил и снова искал. Наконец мне удалось отыскать бывшего сослуживца, у которого дядька оказался генерал МВД. Хотя генералом стал совсем недавно. Это был сталинский кадр. С ним он меня и свёл. Тот подробно обо всём расспросил и негодовал от того, что есть еще такие мерзавцы у нас в столице, хотя сам признавался, что их всё больше просачивается в высшие эшелоны власти.
– Они начали прорастать повсюду, – сказал и пообещал, сделать всё, что в его силах. – Надо парень тебе помочь, иначе эти…– он промолчал. – Но я не всемогущ.
¬– Ему действительно удалось утрясти это дело, правда не так быстро, как бы хотелось.
От переживаний у матери случился инсульт и она долго не протянула, а следом за ней ушёл и отец, у него и до этого были серьёзные проблемы со здоровьем, ещё с войны после ранений. Сердце не выдержало, благо он успел дарственную оформить на меня, а то бы, ещё и здесь могли возникнуть проблемы.
Но вернусь к жене. Тогда я был, как загнанный волк, ничего предложить и обещать ей не мог. И только однажды спросил – любит ли меня. Но она промолчала. Только сказала, что любит детей, а от последнего мужа их двое, да и о других её сыновьях он заботится, как о своих. И дети тоже его очень любят. Куда я пойду с таким приданным. Да и тебе самому ещё надо определиться, обжиться. Всё было верно. Возразить мне было нечем. Я иногда встречаюсь с ней и сейчас, ведь один всё-таки у неё и мой сын. Хотя – это всего лишь предлог увидеть её. С сыном мы и так встречаемся. Муж не запрещает и даже старается уходить из дому в это время, чтобы нам не мешать. Как не будешь уважать такого человека и понятно, почему она не может его оставить. Хотя всегда ласково смотрит на меня и молчит, старается угостить чем-то вкусненьким. А однажды прижала мою голову к груди и долго молча гладила. Неужели у неё осталась только жалость ко мне?... Трагедия с сыном – для неё большой удар. Поэтому – мой долг – найти выход из этой ситуации. – Иван помолчал и добавил, – Это самые дорогие мне люди! – он вздохнул.
– С позиций уже нажитого опыта, думаю, почему я тогда связался с этими малолетками, мне проще было убежать с сыном, растолкав, раскидав эту толпу. Но такое тогда даже в голову не приходило. Бежать от шпаны...? Я ведь соображал, чем это может закончиться… подписку давал. Всю жизнь свою перевернул кверху тормашками! Эх! Вот, похоже, и всё. Он как обмяк.
            – А как Виктор тебя спас? Если об этом можно рассказать? – опередил меня Толя, задав вопрос – который я тоже хотел задать.
Иван улыбнулся и произнёс:
– Да мы оба друг друга спасали. Первая пуля досталась мне, она пробила предплечье, жизненно важных органов не задела, а три достались Виктору. Он успел меня прикрыть, как командира и друга. Выносить его пришлось мне. Вот и весь сказ.
– Но как вы оба оказались связаны с электроникой? – задал вопрос я. – Как-то не совсем вяжется ваша жизнь с этим.
– Всё просто. Мы действительно, можно сказать близнецы, нас ведь так на самом деле называют – не вы первые. Только один белый, другой чёрный. Родились в один день, вместе учились, занимались спортом, ходили в одни секции, в один радиокружок, очень увлекались этим. Руководитель его дал нам хорошие теоретические знания и практические навыки. Вместе служили, участвовали в боевых операциях и сейчас вместе работаем. Виктор закончил радиотехнический техникум. Меня перетащил к себе, когда закончился мой срок.
– Да! Вот это история! – промолвил и покачал головой Толя. – Не позавидуешь!
– Ладно ребята – заканчиваем. Уже первый час. Нам еще завтра на работу.
Утром он выдал каждому из нас по ключу от квартиры. Мы с ним отправились в комбинат, необходимо было созвониться с нужными мне людьми. Ему на работу. А Толя отправился на экскурсию по городу. Был вторник. Билеты на самолёт домой у нас были на четверг вечером. За два дня я управился, а в четверг мы могли с Толей ещё побродить по Москве.
Иван предложил нам остаться на выходные. И пообещал:
– Я вам покажу такие места, до которых вы вряд ли когда-либо доберётесь сами. Но тогда нам необходимо было переделывать билеты на вторник, чтобы как-то оправдаться с задержкой на выходные. Но это не совсем порядочно бы выглядело с нашей стороны по отношению к своему директору. Нам пришлось отказаться, сославшись на следующий раз. Хотя предложение было очень заманчивым. Мы расставались как друзья. Но следующего раза не произошло. По разным причинам мне больше так и не удалось встретиться с Иваном. Но проблему с сыном ему удалось разрешить, об этом я узнал.