Васька пожарник

      
Так у нас в деревне называли главного пожарника. Название – это как привязка к определённой системе координат. Попробуем отобразить – чем выражались эти координаты для данного наименования. Помощниками у главного были все жители деревни. Пожарный агрегат, который находился в его ведении, был собственностью колхоза, а по бытности – чуть ли не с петровских времён. Хотя красная краска на нём ещё местами просматривалась. На бочке тоже была красная полоса – как метка, чтобы не спутать с другой подобной. Потому, что ею пользовались, с ведома пожарника, и в других целях, когда была производственная необходимость. На большее, видимо краски не предусматривалось. Хотя бочка и так вся покраснела от ржавчины. Всё покоилось на бричке, в которую запрягалась лошадь – это для оперативных работ. Главными толкателями воды агрегата были цилиндры. Они, как два отпиленных толстых сука у тополя, торчали под углом с разных сторон от укороченного до нельзя ствола. На котором в данном случае на оси было закреплено коромысло – качалка, с деревянными ручками на обоих концах. К нему же, словно свежие тонкие веточки тянулись штоки поршней, которые и выталкивали воду из цилиндров в шланг. По своей старости при работе они громко чавкали. Двое человек, с разных сторон нажимали и отпускали ручки по очереди – были в качестве двигателя. Давление в шланге зависело от того, насколько проворно этот двигатель работал. К такому агрегату, по правилу пожарной безопасности, должен был прилагаться и пожарник. Им и был Василий. Крепкий, крупного телосложения мужчина. Вроде бы всё в самый раз. Однако мешал этой картине существенный пробел – у него под корень не было одной ноги. И поэтому оперативность в экстренных случаях тоже изрядно хромала. Но руководство колхоза смотрело на этот факт сквозь пальцы: важнее – забота о ветеране: надо было его куда-то пристроить. Да и толку от этой пожарки, как показали случаи, было, как с козла молока. Затушить с её помощью можно было только начинающее или невеликое возгорание. Деревня небольшая и пожары были редкостью, но все-таки случались. И пожарная безопасность должна была это предусматривать и быть на высоте. Но эта высота зачастую, когда доходит до дела, оказывается не досягаемой.
К тому же у Василия была ещё и вторая должность – ночного сторожа на конном дворе. Для этого ему была срублена небольшая сторожка, где по долгу обеих служб он коротал своё время. Была предусмотрена и система отопления дровами в виде буржуйки. Он сам соорудил себе топчан – для облегчения несения службы. Как кот охоч до сметаны, так и наш пожарник любил поспать. Не зря видимо приводят сравнение с пожарником, когда много спишь. За ночь Василий, за время выполнения служебных обязанностей, отлично высыпался, а поскольку днём разговаривать ему было не с кем: все были на работе, поэтому он радовался любому, заглянувшему к нему на «огонёк». Заговорить он мог кого угодно. Это был не превзойдённый рассказчик – переслушать его было невозможно. Он раскладывал всё до мелочей по полочкам и рассказывал то, что хотел поведать, до мельчайших подробностей, вплоть до того, как и откуда он начинал расстёгивать ширинку и как справлял нужду. А когда человеку, который его слушал, надоедало, и тот махал рукой – дескать, некогда, и пытался удалиться, он хватал его за рукав и предлагал дослушать до конца, так как самого интересного ещё не рассказал. И эта его навязчивость отбивала охоту у слушателей. Пацанов же его подробности не интересовали, и ему часто приходилось коротать своё время одному.
Работать человек круглые сутки и без выходных, конечно, не может, даже, вроде бы, в такой выгодной ситуации. Поэтому с пожарными делами его особо не напрягали. Да и сторожем можно сказать – он только числился, потому, что спал в сторожке. Сон у него был достаточно крепкий и разбудить его порой было не просто. Прознав это, мы пытались над ним подшучивать. Для этого поздним вечером, когда он досматривал очередной сон, стучали в дверь и окно сторожки, придумав перед этим значащий предлог, или что-то проказили сами, как, к примеру, разводили где-то поодаль костерок. И тогда уже вовсю тарабанили, чтобы его разбудить. Если это удавалось, показывали на огонёк и спрашивали: «Дядь – это не пожар?». Он начинал суетиться, прыгая на одной ноге. Приказывал кому-то из нас сбегать посмотреть, что там. Сам же начинал запрягать лошадь не без нашей помощи. В тёмные ночи эта процедура тоже имела определённые трудности: электричества не было. Но всё заканчивалось благополучно, и он снова её распрягал. Со временем Василий понял, что всё это наши проделки и, попавшего в его руки, хорошо оттягивал за уши. Так сказать – баш на баш, поэтому друг на друга мы особо то и не обижались. Но дружбы с нами не терял: мы ведь помогали ему заливать в бочку воду, да и запрягать лошадь. За это он дарил нам возможность править своей колесницей, когда отравлялись на озеро за водой.
Надо сказать, что государство о ветеране тоже проявило заботу и выделило как инвалиду трёхколёсную мотоколяску. А это ещё больше закрепило нашу дружбу. Всё бы ничего, но эта зверь-машина часто ломалась и плохо заводилась. Поэтому её нередко приходилось заводить с толкача. Так как безногому ветерану это было не по плечу, для этого опять же годились пацаны, то есть – мы. За это он с удовольствием нас катал, выжимая из неё всё, показывая нам какая у него прыткая техника. Таким мелочам, как попадавшие под тент этой кибитки пыль и газы от выхлопной трубы, мы значения не придавали, как и сам водила. Все были довольны. В деревне это было единственное механизированное транспортное средство. Поэтому не удивительно, что нас это привлекало и толкали мы её с удовольствием. Конечно, если смотреть с колокольни сегодняшнего дня, то можно такую заботу со стороны государства назвать издевательством над инвалидами, да и вся последующая для них техника ушла недалеко. Правда были в этом и положительные стороны: во-первых – она не давала инвалидам засидеться, так как требовала постоянного ухода и ремонта, во вторых поднимала их технический уровень, так как, особенно в сельской местности приходилось её ремонтировать самому хозяину. «Без минусов нет и плюсов», – высказывание, видимо, верное. Но в то же время – уж лучше такое, чем ничего. И нашего героя она доставляла на работу и с работы, а при необходимости и в соседнюю деревню. Все-таки это свой «конь» – никого просить не надо.
Но вот однажды случился настоящий пожар. Василий оказался в отлучке – пораньше уехал на обед домой. Можно сказать, что загоревшийся дом находился рядом со сторожкой пожарника – всего лишь через узкий переулок. Пожар заметил кто-то из ребят, и об этом быстро узнала вся деревня. Все помощники пожарника побросали работу и примчались к месту пожара с вёдрами, лопатами и тележками с бочками, в которых возили с озера воду для полива. Без ведома хозяина притащили пожарный агрегат – лошадь запрягать не стали, так было быстрее, да и надобности в ней не было. Мужики и молодые ребята бегали за водой с бочками. Из них вода переливалась в пожарную бочку, а излишки выплёскивались ведрами на пламя. Женщины носили на коромыслах. Да и мы в этом помогали. До озера было около двухсот метров и поэтому с водой все равно были перебои. Дом загорелся изнутри и когда сбежался народ, и подоспела вода, он уже вовсю пластал. Пожарки явно не хватало, а заливать из ведер вглубь дома и тем более крыши было не возможно.
Конечно, весть дошла и до главного пожарника, и он поспешил на помощь. Но как на грех, техника закуролесила и заводиться отказывалась и не зря, как предупреждала хозяина, что ему там делать нечего. Пацанов поблизости не было, они все слетелись на пожар. Поэтому, когда он заявился, крыша уже обвалилась. «Вот едрене-то… неожиданность! Недосмотрел ведь под самым носом – опоздал… раскудрит твою мать!» – вырвалось у него в сердцах, как оправдание. Но тут же переключился на свои прямые обязанности и стал кричать мужикам, которые управлялись с его агрегатом: «Что вы, как черепахи!? А ну поддай! Быстрее, быстрее!» Хотя по тем и так бежали потоки пота. Он подскакал к одному, хотел помочь, ухватился за ручку одной рукой, но его мотнуло, он выронил костыль и чуть не упал. Передумав, кинулся к держащему шланг и начал командовать, куда направлять струю воды. Он прыгал как воробей, только махал костылями вместо крыльев и всем мешал, и сбивал с толку. Его такое бестолковое командование вызывало в помощниках возмущение. Наконец, кто-то из мужиков покрыл его матом, когда тот в очередной раз путался под ногами, и тем же матом приказным тоном попросил удалиться, чтобы никому не мешал. Несмотря на все старания, огонь безжалостно пожирал человеческое жилье. Вынести ничего не смогли. И хотя пожар потушить не удалось, но отстояли соседние дома. И то, слава Богу. Хотя погорельцам от этого было не легче. А так же благодаря этому случаю воочию проявился талант пожарника. После этого – от греха подальше, руководство его оставило на одной должности.