Париж Альбера Марке

А помнишь наш крошечный, неотапливаемый номер, практически состоящий из одной огромной кровати, в отеле на улочке, выходящей на бульвар Осман? Утешаться ночью приходилось теплом друг друга, стол и шкаф буквально вжимались в стены от холода.
Зато негритянка, пахнущая какао и солнцем, подававшая завтрак в уютном ресторанчике на первом этаже, согревала одним своим видом ещё до первого обжигающего глотка кофе.
Однажды в обед мы вышли из отеля и побрели в поисках булочек, сыра и вина по улице Дантон. Купили апельсиновый сок с круассанами и, увидев сквер перед незнакомой церковью, сели там на скамейку, чтобы подкрепиться. В то время мы были так заняты собой, что не всегда хотелось уточнять названия музея, памятника или площади. Было просто хорошо.
С тех пор прошло сто лет ... ну... почти. В  Эрмитаже в сувенирном отделе, просматривая репродукции известных картин, я вдруг увидела небольшой круглый сквер и храм. Это было то самое место, написанное Альбером Марке, действительно сто лет назад – "Церковь Святой Троицы в Париже".
Теперь копия работы висит в моей комнате. Марке обожал рисовать Париж. Чаще всего он это делал в своей студии на пятом этаже или даже на  крышах домов. Поэтому столь желанный ракурс – как бы с высоты птичьего полёта – с высоты человека, очарованного своим городом, влюблённого в  единственную женщину  – Марсель, с которой познакомился в Алжире.
"Дождливый день в Париже. Нотр-Дам", "Мост Сен-Мишель", окрестности Лувра, набережная Сены, написанная из разных точек, в разное время дня и года. Всё это так узнаваемо и в то же время схематично. Известно, что Марке страдал болезнью глаз, и это сказалось на технике его работ. Но, с другой стороны, только влюблённый видит основное и, чаше всего, самое лучшее в объекте. Только влюблённый улавливает в содержании сущность, озаряющую его собственный внутренний мир, преобразующую реальность, устремляя её к идеальному в понимании художника-Творца.
Мысленно я возвращаюсь назад в 2008 год и вижу желтоватую воду Сены, вижу Монмартр в монохромных красках раннего утра, вижу издалека размытый в серо-голубой дымке собор Нотр-Дам. Вижу две кукольные фигурки, спешащие вдоль Лувра через сад Тюильри за покупками в Лафайет – маленькие черные запятые на его картине, и я узнаю нас!