3. Продвижение и публикация

   Рабочие на время простоя осели в прокуренной каптёрке. Им можно было и домой уйти, да за простой в те времена деньги платили, хоть и небольшие. А потом, вместе-то оно веселее. Разбегутся все по домам и будут гадать как день прожить, на диване перед телевизором сидючи.
   В состоявшейся бригаде все проблемы решаемы. Мужики самолёты в воздух поднимают, неужто какие-то там бытовые неувязки придутся им не по зубам?
   Не в наших правилах чесать языками весь день напролёт, конторские сплетни перемалывать. Нам, работягам, действие нужно: где достать, что спрятать. Выпить в запретном месте – самое приключение для нас.
   Витька проносит спиртное через проходную. У него в охране земляк служит, друга не проверяет. Да Витька в долг не даст. А денег нет ни у кого. Заначки поскончались, жёны же выделяют только рупь на обед. Вот такие проблемы. Неразрешимые. Только не для нас.
   Тут Мишка Пришвин вылез с предложением, опытом своим делится, чушь всякую несёт нерациональную…   

   -Ты, Игорёха, задолбал всех своими фантазиями. Мелешь что ни попадя, а мы читать должны твою галиматью. Какой Мишка? Какой Пришвин? Он жил-то когда? И никогда не якшался он с работягами, по заводам не шастал. Книжки свои сочинял, по лесам бродил. С охотниками.
   -Ничего я не сочиняю. Пошутил чуток. Это чтоб до вас дошло лучше. Не хотите, не слушайте. Сами все свои проблемы решайте.
   -Да рассказывай уже раз начал. Фантазёр!

  Давно это было. До революции ещё. Михаил Михайлович колесил по России на паровозе, с людьми новыми знакомился, искал сюжеты для будущих повестей и рассказов. В дороге всегда друзья отыщутся. Вот и в эту поездку вокруг притягательного публициста собралась весёлая компашка. Вместе дорога не такой скучной окажется.
   Сошли на станции в городке провинциальном. Прошлись по вокзалу шумной братией, себя показали – столичники приехали. Подались прямиком в кабак, стосковавшись в дороге по еде цивильной, застольной. И тут только открылась эта непредвиденная каверза: поиздержались все в пути, ни у кого в карманах денег не нашлось.
   Пришвин, недолго думая, пристроился за угловым столиком и в полчаса записал случившиеся в пути приключения. В редакции местной газетёнки писателя знали, приняли со всеми подобающими почестями и оплатили каждую буковку, записанную им на помятом листе из кабака.

   Невероятная по сегодняшним дням история приключилась с русским писателем. Рассказать её молодым ценителям слова печатного – не поверят. Фантастика, да и только. А ведь даже при моей жизни такое было возможно, и получал я гонорар за единственную свою публикацию.
   В армии ещё, собрали наше отделение на политинформацию и приказали написать сочинение о недавно прошедших учениях. Я рассказал о механике со своего танка. Танк был комбатовским, и механиков на него отбирали лучших. Мою заметку в газете Дальневосточного Военного Округа ладошкой можно было прикрыть, но за те деньги, что получил я от редакции, наше отделение неделю обкуривалось моими сигаретами. Сказки моих однополчан в газету не прошли, среди нас я оказался единственным удачным сочинителем.

   Писать фантастику я умею, нафантазировал с публикациями, как то заметил, наверное, мой дорогой читатель. Такого по сегодняшним дням провернуть не удастся. Плати за славу и печатай хоть надписи с забора. Свобода слова, понимаешь. Только вряд ли всё это будет прочтено, а все риски за провальное издание редакции перекладывают на главного виновника – несостоявшегося писателя.
   Читатель не станет ворошить горы книг в поиске чтива, способного закрепить в нём человеческие достоинства. Читателю надо подсказывать, что многочасовое знакомство с рекомендуемым автором не встанет для него временем потерянным. Обмана читатель не стерпит. Проще забросить всю эту печатную лабуду и перестать читать вовсе, учиться жизни с действительности. Потому и читают в наше время всё меньше. Не модным это стало – книжка на скамеечке. Пивная бутылка в руке выглядит круче.

   Читают больше с интернета. Сам Президент признался, что в редкие минуты досуга открывает планшет в поиске сочинений полюбившихся авторов. А кто может служить лучшим примером, как не Президент? Да и публиковаться в интернете проще простого. Редко кто из самочинных авторов чувствует здесь ответственность за высказанное слово. «Попробуем», - главный стимул, толкающий к известности. О читателе редко кто думает, и продвижению на сайте способствует автомат. Плати и властвуй над душами. 
   Вот так и ваш покорный автор решил «попробовать», увлёкся магией сплетения слов и мыслей. Похвастаю, есть у меня читатель. Не массовый, единичный. Нашлись единомышленники, согласившиеся с моими приобретёнными принципами и видением жизни.
   Как-то зашёл ко мне автор-фантаст: «Мне понравилась Ваша фантастика. Сегодня так никто не пишет». Я понял, с кем он меня хочет сравнить – с авторами фэнтези, в которое я не верю и на дух не переношу этот современный жанр. Не привнесёт ничего хорошего «война миров» и киборги, убивающие человечество. Мои герои – люди простые, настоящие. Мирный космос – мой девиз. Сотрудничество и дух исследования потворствуют космическим романтикам, а никак не жажда победы над внеземными цивилизациями. Цивилизации, не справившиеся с жаждой массовых убийств, в Космос не допускаются.   
    Меж нами завязалась переписка, и у меня не нашлось причин сомневаться в искренности моего нового друга из интернета. Он пригласил меня на сайт, где можно не только заявить о себе, но и заработать. Автор выбрал за меня понравившееся ему произведение. Свои детища все любимы, и выбирать из них выдающиеся непросто.
   Я зарегистрировался и стал ждать… За полгода на моей страничке не объявился ни один читатель. Затерялся я средь армии молодых авторов, передвигающих в виртуальном пространстве «покемонов» и динозавриков. Не проявил я активности, а за каждое прочтение и знакомство там принято платить. Платить за навязанною вещь меня никто не заставит. Так я и остался «обнулённым», чем теперь могу гордиться. С новым другом больше не общаюсь. У него и без меня хватает забот в поиске новых авторов.

   Как бы там ни было, а интернет хорошее подспорье в становлении начинающих авторов. Здесь можно найти хороших учителей, если рядом с тобой удача ходит и не заражён ты чрезмерно раздутым самомнением. Интернет способствует заявке на писательское звание, но состоявшийся писатель тот, чьё имя осело на устах читателя, чьи книги по рукам ходят.
   Книга – святое. Ей тысячу лет, и предрекать ей скорое забытье я считаю делом кощунственным.
   Авторская книга для меня мечта несбыточная. Да и не соглашусь я публиковаться без профессионального редактирования. Каким буду выглядеть я, неучёный, в глазах продвинутых внуков? Без должного анализа своих работ и одобрения я на заведомое осмеяние не решусь.
   Никто по сегодняшним дням не возьмётся корректировать меня бесплатно. Сколько набралось нас, писак самозванных! За всеми не уследишь. Прошли времена, когда приветствовали каждого нового автора и указывали ему верную дорогу к признанию и известности.
   А ведь мы имеем право на высокое писательское звание, как имел его Чехов, считающий себя врачом. Книги геолога Ефремова стояли в одном ряду с профессионалами пера – А. Толстым и А. Беляевым. И из «Прозаровцев», взявшихся за перо на склоне лет, вполне можно выделить авторов талантливых, достойных к всенародной известности.
 
   Неправильно, когда власть над искусством берут деньги. Деньги – зло. Как только наши прославленные деятели искусств встали на извилистый путь лёгкой наживы и популизма, культура в России резко деградировала. Это не я сказал, о низком уровне российской культуры всех уровней говорят отовсюду.
   А российский книжный рынок в то время заполонили книжонки сомнительных авторов, способных проплатить свои издания. Читает читатель свидетельства о том, как русские русских убивают, как полиция советуется по понятиям с ворами в законе, и добрые фашисты спасают от расстрела обворожительную партизанку.
   Самое страшное – учат родители своих чад по книжкам привилегированных авторов. Элитная детская писательница училась мастерству на одних одобрениях, словно та зазнайка-принцесса. И детишки с восхищением читают её гениальные сказки о приключениях бедной кокашки. Ту сказку ей няня рассказывала, пока папа с мамой по заграницам деньгу сшибали. Такое дети примут без каприз. Притяжение к плохому сильнее, чем к хорошему.
   В походах с внуком я учил его туристическим песням: «Пусть дорога вдаль бежит», «Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались», «Штормовать далёко море»… Запомнилась проказнику одна – «сидели мы у речки, у вонючки». Мы с ним друзья, и внук обещался не петь плохих песен маме.
   
   Грязь липнет к нам без особых усилий, оттого и пользуются тем качеством недалёкие популисты. А мы ещё сомневаемся, что произошли от обезьяны. Привить человеку человеческое трудно, и труд настоящего писателя, несущего в своих творениях доброе и вечное, достоин нашего восхищения.
   Вообще-то, в наше время бытовало разделение на трудящихся и служащих. Так вот, писательский труд – это служение. Служение людям, стране, всему человечеству.

   Перекошено как-то стало в России с делом писательским. Был же у нас опыт издательский, и неплохой, с дореволюционных времён родом. Так почему же мы свернули с пути проторенного, отмели всё хорошее, наработанное? Повелись на заграничные соблазны, переняли у них всё самое худшее.
   Если мы хотим строить великую Россию, придётся нам возрождать русскую культуру, отказываться от алчных редакторов и продюсеров. Всякий труд должен быть оплачен, как нас учили в стране другой, справедливой. А писательский труд не из лёгких. Отчего же он не достоин сегодня даже простого одобрения и поддержки?
   Где нам только настоящих профессиональных редакторов и критиков сыскать, могущих оценить душевные порывы автора и подсказать ему о допущенных ошибках? Как нам читателя возвратить - массового, увлечённого, умеющего найти между строк что-нибудь для себя – Человека? Как возвратить настоящую Книгу?

    Перепуталось у нас всё с приходом пустой тяги за прибылью. Куда ни глянь – недостатки, безрезультатное шуршание купюр. Недостатки – это те, что исправляются. Когда они врастают в систему, жизнь в стране покрывается неизлечимыми язвами.
   Впрочем, это уже политика. А высокое искусство вне политики, как мне говорили. Или всё же имеет место быть политизированная литература? Поговорим о том в следующей главе.