Рождественские подарки

Рождественские подарки
                «Дом – это не место.
                Дом – это чувство».
                Герберт Грёнемайер


Накануне Нового года Юрке приснился сон.

По корявой кишлачной дороге меж полями рослой пшеницы медленно, тряся головой, шествовал ослик. Он влачил за собой арбу, на которой задумчиво восседал преклонного возраста мужчина в узбекской тюбетейке и пестром чапане, бормотавший что-то по-немецки. За стариком, шумно переговариваясь, сидели дети в костюмах индейцев с перьями на голове.

Юрка, понятно, не умел разгадывать сновидения – за него там, на Украине, это делала по своим сонникам бабуля, а здесь, на чужбине, – мать, разглядевшая в предновогодней сонной фантазии сына конец хозяйничающего в городке голода.

Бесхлебица была беспощадна, она оставила свой след даже на содержимом детских подарков от Деда Мороза и Снегурочки в детсадах и школах: только несколько квадратиков печенья и сухофрукты.

Нехватку продуктов в городке с горем пополам сглаживали организованные в честь конца хлопкового сезона «праздники урожая», когда не затронутые сыпным тифом колхозы резали баранов и раздавали приготовленный плов всем приглашенным и желающим. Чтобы хоть как-то накормить горожан, власти сознательно растягивали графики аж на неделю, организуя транспорт до мест трапезы.

По этим спискам делегацию эвакуированного велозавода с карантинными пропусками на выезд-въезд решили отправить в пригородный колхоз «Новая жизнь» за крепостной стеной – как раз туда, где с недавних пор жил немец Яков Франк, механик местной мастерской.

Для Юрки это было настоящим везеньем.

По причине занятости сам секретарь заводского парткома выехать в колхоз не мог – этим и воспользовался его сын Юрий, упросивший отца включить в заводскую делегацию себя и Шамиля, своего друга по двору.

Для школьников отправиться свободно за город был и другой повод – начавшиеся зимние каникулы.

С родственной рокировкой было проще, а вот про «друга в списке» дирекцию завода пришлось долго убеждать: родившийся в этих краях, Шамиль с детства гостил на всяких пловах, много раз до войны выезжал в колхозы с отцом, знал узбекский, и, вообще, ему было легче общаться с сельчанами.

Оба друга отправились в «Новую жизнь» с большим казаном на полуторке: товарищ Юрки знал, что местный обычай позволяет, обязывает даже, после трапезы забирать остатки плова домой, – в этом не было ничего зазорного и, следовательно, можно было не стесняться.

В мужской компании, за большим продольным праздничным колхозным столом, школьники и встретили Франка. Его легко можно было узнать: опрятно одет и аккуратно подстрижен. Вел же себя немец как местный житель, и если бы не белокурые волосы и пенсне, то вполне мог бы сойти за узбека.

После плова Франк, прочтя адресованную ему записку из местного музея с просьбой познакомить ребят с картой, пригласил школьников к себе домой на полдник.

До отъезда делегации оставалось несколько часов, так что у ребят было время погостить у Франка.

Найти дом оказалось проще простого. Примыкая к хлопковому полю, он был самым крайним в кишлаке, в отличие от соседних глиняных домов, чисто выбелен, по обоим краям небольшой, выкрашенной в голубой цвет дверцы красовались редкие для этих мест сосенки.

Стол в доме был устлан непривычной для этих мест белоснежной скатертью. К приходу гостей на столе уже стояли чайник с пиалами и тарелка с гренками.

Старик терпеливо выслушал ребят, встал, подошел к комоду и вытащил оттуда карту.

Довоенная немецкая карта была большая, цветная, с множеством детально и искусно очерченных холмов, речек, каналов с названиями. Во всех подробностях были изображены областной центр, разрушенные временем средневековые городские ворота и крепостные стены. Настоящая карта в карте! Для любого знатока географии уже сама плотная бумага могла стать настоящим сокровищем, а для искателей богатств – ключом к новым кладам.

– Карты люфтваффе издавались несколько лет перед самой войной, причем немалыми тиражами, тогда они не были секретными, поэтому сегодня для букинистов Москвы или Ленинграда это не такая уж большая редкость, – начал беседу со школьниками Франк. – Но вы вряд ли сможете найти эти карты в нашей городской библиотеке или областном музее. Я дам вам на пару недель мой – ранний по времени издания – вариант; последний же вариант передан военкомату.

Франк свернул карту и вручил ее Юрию, и продолжил:
– Германия всегда отличалась удивительной педантичностью и дотошностью в картографии: только эта вот карта области, например, имеет целых 450 пояснений. Выяснение всех частностей займет у вас где-то полмесяца, так что садитесь, ребята, за словари и учите немецкий, это вам только на пользу: язык понадобится и после войны. Выпишите себе все, что надо, – разъяснял Франк, а после короткой паузы добавил: – Это все, что я могу вам сегодня рассказать. И еще: желательно сюда больше не приходить – мало ли в чем может обвинить вас участковой милиционер.

Франк откланялся и учтиво показал гостям рукой на выход. Казалось, беседа завершена, но уже перед дверью Франк неожиданно вернулся в дом, а вышел оттуда с кастрюлей плова, доставшегося в качестве праздничного подарка ему.
– Вот, пожалуйста, передайте сотрудникам музея. Знаю, что им сейчас нелегко. Передайте им и мой привет с новогодними поздравлениями.

От Франка подростки уходили со смешанным чувством.

Немец был терпеливым и внимательным собеседником. Его добрый и радушный образ абсолютно расходился с тем, что подростки видели вот уже полгода на уличных плакатах и в документальных фильмах. Странно было, что этот человек, скорее всего, дипломированный, трудился обыкновенным рабочим.

Впрочем, слова «дам на пару недель» и «желательно», а также кастрюля, которую по законам узбекского гостеприимства полагалось вернуть тоже заполненной пловом, давали шанс на новую встречу – нужен был лишь серьезный повод.

Между тем события получили иное развитие…

Уже после каникул в городской школе имени Коминтерна был пойман с поличным учитель, как выяснилось, разведчик, передавший по рации куда-то в Афганистан ценные военные сведения. Следователи подозревали, что действует разветвленная агентурная сеть. Для горожан все это казалось странным: шпионить за тысячу километров от фронта, в трех-четырех днях поездом, в далеком южном азиатском городке, где война не давала о себе знать?..

Начавшиеся вслед за разоблачением «шпиона» аресты чуть было не коснулись Франка. Никаких связей со шпионами он, разумеется, не имел. За него заступилось руководство колхоза и мастерской; правда вот, поволжские немцы в таких условиях были практически беззащитны, им стоило большого труда доказывать свою невиновность.

Напроситься на новую встречу с Франком под предлогом возврата карты удалось только через три месяца, под мусульманский праздник Навруз.

Публичное угощение пловом стало в этих краях совсем уж редкостью, и кастрюлю удалось вернуть наполненной лишь первыми весенними овощами – главным спасением от голода, накрывшего своими черными крылами городок...

(Отрывок из готовящейся к публикации историко-приключенческой повести о детях, эвакуированных в узбекскую Бухару. Яков Франк, поволжский немец, работал в годы войны в автомастерской в Бухарском районе, похоронен на кладбище рядом со средневековым некрополем Чор Бакр. Юрий Богатиков – будущий известный певец, народный артист СССР – вместе с родителями прибыл в Бухару с эвакуированным велосипедным заводом. В повести дети заняты поисками спрятанного бухарским эмиром клада).

Участвовал в Международном литературном конкурсе малой прозы «ЭтноПеро» за 2020/2021 гг. (г.Екатеринбург; с выдачей сертификата). 

------------------------------------------------
На снимке: некрополь Чор Бакр в окрестностях Бухары