Аскарида. Из цикла рассказов про Ваську

 
 
    В седьмом «В» в начале октября вдруг сменилась математичка, она же, классная руководительница. Прежняя – Валентина Петровна – простая и милая женщина, полноватая и неторопливая, переехала куда-то в другой город. Муж её, военный, был переведён.
Дети любили её за спокойствие, незлобивость, умение разговаривать с учениками на равных, поэтому известие о её отъезде восприняли с некоторым сожалением. Пару дней уроков математики не было и это как-то сглаживало печаль утраты Валентины Петровны. На третий день, когда Васька уже собирался смыться из школы, потому что математика была последним уроком, со звонком в класс вошла завуч Наталья Андреевна и малознакомая училка, которая попадалась Ваське на глаза в школьных коридорах, но имени – отчества её он не знал. Ходили слухи, что предмет будет вести Андрей Павлович, он считался лучшим школьным математиком города и был строгим, но хорошим педагогом. Но.
   - Дети, познакомьтесь, - представила завуч, - это ваша новая учительница математики и классная руководитель Фарида Рафионовна. Надеюсь, вы подружитесь.
С этими словами завуч ушла, оставив новую училку наедине с классом.
Внешне новая математичка впечатление на Ваську произвела неприятное. Лицо розовое, будто владелица его только что из бани. Толстые щёчки, маленькие глазки, крючковатый носик и тонкие губы. Лоб высокий и неожиданно изрезанный горизонтальными морщинами не гармонировал с гладким лицом. Конечно, Васька не анализировал её внешность. Не понравилась и всё.
  - Здравствуйте, дети, меня зовут Фарида Рафионовна, - представилась учительница,      -   С вами я сейчас познакомлюсь по журналу.
Голос у неё был высокий и даже визгливый, и общего впечатления не улучшил.
  - Как её зовут? – прикинулся дурачком сосед по парте Вовка Грачёв, в просторечии, естественно, Грач, - Аскарида?
  - Ага, Скорпионовна, - ответил невозмутимо Васька, после чего оба шалопая негромко заржали.
  - Что за смех! – фальцетом спросила учительница. – Ну ка оба встаньте. В чём дело? Как ваши фамилии?
  - Грачёв.
  - Седловский.
  - Над кем вы смеялись?
  - Ни над кем, - за двоих ответил Грач, - мы просто так.
  - Хорошо, садитесь. Я вас возьму на заметку. -  Учительница передёрнула плечами, поправляя длинный шарф в поперечную чёрно-сине-жёлто- красную полоску, лежавший у неё на плечах.
    Почему-то тогда у учительниц всего города была мода - носить такие попугайские шарфы. Мальчишки воспринимали эту деталь одежды как опознавательный знак. На улице при появлении на горизонте такого шарфа они прекращали безобразия или ретировались куда-нибудь от греха подальше.
Новая учительница начала знакомство с классом по журналу, перевирая фамилии, зачастую делая неправильные ударения и класс то и дело прыскал от смеха. Обычное дело. Любой учитель, знакомясь с новым классом по журналу, допускает ошибки в произношении фамилий. Это всегда вызывает смех. Но учитель поправляется, иногда сам смеётся, порой даже извиняется.
    Фарида же Рафионовна на каждый смешок реагировала нервно, бросая на веселящийся класс злые взгляды.
После урока и ухода учительницы Грач и Васька сообщили классу причину своего ржания. Для многих одноклассников с этого момента заочное имя новой учительницы стало Аскарида Скорпионовна. Короче – Аскарида. Естественно, в классе тут же нашлась добрая душа, нашептавшая учительнице, как переиначили её имя-отчество Седловский с Грачёвым, что тепла в отношения не добавило.
Между тем жизнь школьная шла своим чередом. Уроки, классные часы, самодеятельность, спорт.
Математику Аскарида знала плохо. Объясняя теорему, порою сбивалась, заглядывала в учебник. Явно не Софья Ковалевская. Но к Грачёву и Седловскому стала придираться с первых же уроков. Грач, весёлый шалопай со средними школьными успехами, быстро понял свою промашку, стал заискивать перед учительницей, подхалимничать и вскоре был прощён.
Васька перед Аскаридой не лебезил, испытывал к ней лёгкую неприязнь, а скрывать свои чувства совершенно не умел, что у него было на душе, то и на лице, и учительница это видела.
Математика, впрочем, как и другие предметы, давалась Ваське легко. Новую тему на уроке он всегда слушал с интересом, быстро схватывал и легко запоминал. Задачи и примеры решал внимательно и быстро. Но письменные домашние задания делать не любил и зачастую их не делал, предпочитая проводить время или на улице в спортивных играх и баловстве, или дома с хорошей книжкой.
    Аскарида сначала часто вызывала Ваську к доске, но была вынуждена ставить ему пятёрки. Контрольные работы Васька делал безукоризненно. Потом математичка поняла, на чём Ваську можно прихватить, стала чаще проверять его домашние задания и ставить в тетради, а порой и в журнале торжествующие двойки.
Иных отметок в журнале не было, только пятёрки и двойки. Каких цифр за четверть набегало больше, от этого зависела и итоговая среднеарифметическая – четыре или три.
    С явным удовольствием Аскарида ставила «неуды» в Васькин дневник и писала различные замечания о его нехорошем поведении: опоздал, разговаривал или смеялся на уроке, подрался и тому подобное. Она заранее считала Ваську виноватым в любом происшествии.
    Ваське было обидно, но он старался не подавать виду. Аскарида цеплялась за любую ошибку, снижала оценки за всякую чепуху, даже за то, что цифры вылезли за линию полей, как будто это была не алгебра, а чистописание. Объявляя о сниженной оценке, Аскарида с любопытством поглядывала на Ваську, ожидая увидеть на его лице огорчение, обиду, злость. Но Васька научился выглядеть равнодушным. При этом он успокаивал себя тем, что тему он знает хорошо, а это главное.
Васькин брат Вовка был на два года старше и учился в девятом классе. Его классная руководительница Августа Васильевна преподавала историю и Ваське. Васька историю любил, дома читал книги из серии «ЖЗЛ», часто при ответах использовал внешкольные знания и получал пятёрки. Но бывало, к уроку и не готовился, следовательно, если тему и знал, то хронологию мог не помнить, что влекло снижение оценки.
Мать в школу ходила довольно часто - три сына, три ученика. А поскольку учительская в школе одна, то порой мать получала информацию сразу обо всех своих чадах. Так вот, Августа Васильевна говорила ей.
   - У дивительно, два родных брата (младшего, Антошку, она ещё не знала), а какие разные. Вове поставишь пятёрку – видишь, что он рад, поставишь плохую отметку – видишь, огорчился. А Васе поставь хоть шесть, хоть кол – всё воспринимает с каменным выражением лица. И не поймёшь, рад он или огорчён.
   - А что, прыгать от радости за пятёрку? Я сам знаю, что ответил на пять, - говорил дома Васька.
   - А если двойка? – не унималась мать.
   - Ну и что? Плакать, радовать Аскариду? Если я буду ей показывать, что расстроен, она же в душе песни будет петь.
   - Не знаю, за что ты её ненавидишь. Ну противная немножко. Но не могут же быть все красавицами.
   - Да это она меня ненавидит. Она любит подлиз, чтобы её просили. А я к ней подлизываться не буду.
   - Ну, смотри сам. Из-за математики станешь троечником, потом в институт не поступишь. А ведь можешь учиться на одни пятёрки. После десятого класса получить медаль.
   - Ага. Орден. Папа сколько раз говорил, что евреям медали не дают. Да и на фиг она не нужна, эта медаль. Я вообще после восьмого класса работать пойду, а учиться буду в вечерней.
   - Рабо-отник - Протянула мать. – Ты седьмой сначала закончи, там видно будет.
Межу тем несколько мальчишек из класса, в том числе и Васька, начали курить. Это происходило не регулярно, от случая к случаю. Курево никто из мальчишек сам не покупал: и лишних денег не было, и продавали табак только взрослым. Но случалась оказия, вдруг у кого-то из пацанов появлялась пачка «Прибоя» или даже «Севера», такие папиросы были тогда в ходу, и пацаны на большой перемене, или когда случалось «окно», ходили курить. Это запрещённое мероприятие в тёплую погоду проводилось в дальнем закутке школьного двора за углом здания, где находился всегда закрытый запасной выход. Зимой мальчишки поднимались по лестнице выше последнего пятого этажа к чердачному помещению и там на площадке вдыхали едкий папиросный дым, ведя взрослые беседы. На площадке четвёртого этажа выставлялся сигнальщик, который наблюдал одновременно и за нижними лестничными маршами и за коридором четвёртого этажа. В случае приближения по одному из направлений директора – Авдея Ивановича, стоящий «на стрёме» приглушённо кричал: «дерек!», и злоумышленники мгновенно ретировались либо в коридор четвёртого этажа, либо вниз по лестнице так, чтобы не пересечься с директором. На пятом этаже был спортзал, через него убежать было невозможно. Да он всегда был или закрытым, или в нём занимались физкультурой. Физруки Владислав Иванович и Маис Исмаилович для курильщиков были не опасны. Учителя на мальчишек грозно кричали, выгоняли их с
площадки, но классным руководителям, завучу, директору пацанов не сдавали. Правда потом на уроке физкультуры, укоряя в недостаточно высоких физических кондициях, добавляли: «Надо не курить, а спортом побольше заниматься».
    В конце января среди уроков оказалось окно – заболела физичка. В начале урока заглянула Аскарида, сообщила об этом, потребовала вести себя тихо, готовиться самостоятельно к контрольной по алгебре, которая будет в следующем часу. Многие так и сделали, хотя, естественно, тихо без учителя всё равно не получалось. Но Толька Городошкин подошёл к парте Васьки и Грача и шепнул:
  - Пошли, пофаим.
Откуда пришло это слово, неизвестно, но у мальчишек «фаить» означало – курить.
  - У тебя есть?
  - Не было бы, - не звал.
Ребята вышли из класса, прошли по широкому
светлому коридору, стараясь ступать поближе к окнам, поскольку рассохшийся паркет по центру коридора сильно скрипел и на этот звук могла открыться любая классная дверь, являя завуча, директора или Аскариду. Коридор миновали благополучно. Поднялись к чердаку. Городошкин достал из кармана почти полную коробку дорогих папирос «Курортные». Пацаны на вкус папиросы не отличали – все были одинаково противными и процесс курения удовольствия не доставлял, но добавлял мальчишкам самоуважения как элемент взрослой жизни. Чаще всего ребятам доводилось курить папиросы «Байкал» за 8 копеек пачка, «Прибой» за 12 или «Север» за 14. «Беломор» по 22 копейки уже казался роскошью. А уж «Курортные»по 35 копеек, продававшиеся не в бумажных пачках, а в картонной коробке с откидывающейся крышкой и укрытые тонкой папиросной бумагой, были уделом не просто взрослых, а людей состоятельных: руководителей и крупных работников торговли. Эти папиросы курильщики рангом пониже почтительно называли «директорские».
  - Ого! Где взял? – удивлённо спросил Грач, - у бати, что ли, свистнул?
  - Ну да. Вчера у нас были гости – с отцом вместе работают, два подполковника и один полковник, батя вчера «подполковника» обмывал. Когда поддали, все повытаскивали свои папиросы, у всех «директорские». Потом, когда уходили, один забыл папиросы. Ну я их и замылил.
Пацаны взяли по папиросе, по-взрослому дважды примяли бумажные мундштуки , достали из выемки между батареей и подоконником «коммунальный» коробок спичек, закурили, изображая блаженство.
  - Да, есть разница между этими и гвоздиками («гвоздиками» пацаны называли тонкие дешёвые папироски «Байкал»), - с видом знатока сказал Грач.
Все утвердительно хохотнули.
  - А на «атас» кто пойдёт? Попадёмся, - сказал Васька.
  - Да ладно, ещё только середина урока, - успокоил Грач, - Никого нет. Счас спокойно пофаим и пойдём в класс.
  - Всё, пацаны, - Васька наслюнявленным пальцем осторожно затушил свою папиросу и спрятал её в карман, - Я пошёл. Мне ещё надо алгебру повторить, следующий урок – контрольная. Вы ж знаете, Аскарида ко мне за любую помарку придерётся.
  - Иди, мы сейчас курнём и тоже прийдём.
    Васька вернулся в класс, стал решать примеры, заданные на дом, но не сделанные. К его удивлению, приятели появились лишь после звонка на перемену. Оба напоминали побитых собак.
  - Завуч застукала, - сообщил Грач, только ты ушёл, мы услышали шаги. Подумали, что ты возвращаешься. Глядь, а это Тумба. (Так мальчишки окрестили завуча за её малый рост и приличную толщину). Потащила нас в учительскую, забрала папиросы и полчаса читала нотации. Толька сказал, что папиросы ты дал.
  - Ты чё, о..ел! – заорал на Тольку (Пижона) Васька. – Сам у отца с...ил, нас позвал, а на меня спёр! В морду захотел?
  - Седло, ну извини. У меня как-то само вырвалось про тебя. Ты же знаешь, какой у меня батя, убьёт. В глазах у Городошкина стояли слёзы и лицо выражало крайнюю степень виновности и раскаяния. Ваське, секунду назад, готового размазать предателя по стенке, бить его стало жалко.
  - А меня батя по голове погладит! – возмущённо, но уже не так яростно бросил  Васька, - меня вообще не было, мог сказать, вон на Грача.
  - Ну извини, я же говорю, само вырвалось. Ну хочешь, ударь меня, - каялся Пижон.
  - Да пошёл ты...
Прозвенел звонок, в класс вошла Аскарида, по её виду было ясно, что она в курсе. Учительница написала на доске два варианта задания, потребовала от класса внимательности и класс приступил к работе.
Васька закончил решение вторым. Первой сдала работу отличница Лена Кашина, вытащила из парты портфель, шапочку и шарфик и вышла из класса – урок был последним, можно было уходить домой.
  - Можно сдать? – Васька закрыл тетрадку.
  - Нет, проверь, чтобы не было ошибок.
  - Да я уже проверил.
  - Проверь ещё раз. Всё равно ты останешься после
урока.
    Ну гад Пижон, ругнулся про себя Васька.
После урока, когда все разошлись, Фарида
Рафионовна приступила к допросу.
  - Где ты взял папиросы?
  - Какие папиросы? – удивился Васька.
  - Не прикидывайся овечкой. Те самые, «Курортные», что ты дал Городошкину.
  - Ничего я ему не давал. Он врёт.
  - Врёт не он, врёшь ты – добавила металла в голос
учительница. – Городошкин послушный мальчик, почти отличник. Он врать не станет. Он вообще говорит что не курит. Это ты его уговорил попробовать дорогие папиросы. Говори, где взял.
  - Никаких папирос я не знаю, ничего я Городошкину не давал. Я вообще не курю.
  - Ты не куришь? Да от тебя и сейчас воняет табачищем!
    Васька вспомнил про недокуренную папиросу , неосмотрительно спрятанную в карман тужурки. Лишь бы карманы не проверила, мелькнуло в голове.
  - Не отпирайся. Скажи правду, тебе же лучше будет.
  - Мне и так хорошо.
  - Передай отцу, чтобы завтра пришёл в школу в четырнадцать часов.
  - Отец не придёт, он в командировке, - соврал Васька.
  - Значит, мать.
    Вызов был продублирован в дневнике. Васька вышел из школы, перешёл через дорогу и оказался в своём дворе. Дома он ничего матери не сказал – зачем лишние неприятности, разборки и ругань. Будет испорчен весь остаток дня и вечер, и весь завтрашний день, когда мать вернётся. Лучше сказать завтра утром, быстренько объяснить и убежать в школу. Тогда будет испорчен только один день. А ещё лучше ничего не говорить. Может Аскарида закрутится, забудет и всё обойдётся. Совсем, конечно, не забудет и припомнит это, когда вызовет мать по другому факту Васькиного плохого поведения. Но тогда мать отругает его один раз за два проступка. Вот такое уравнение возникло в голове парня. И ещё Аскарида смеет утверждать, что он плохо знает математику!
На вопрос матери о делах в школе, Васька ответил немногословно.
  - Нормально.
  - Что новенького в дневнике?
  - Аскарида забрала дневники на проверку –
невозмутимо соврал Васька, за пять минут до этого спрятавший дневник в тайник на чердаке.
  - Почему ты её всё время обзываешь Аскаридой, ты хоть знаешь, что это слово значит?
  - Знаю, конечно. И аскарид, и остриц, и всяких цепней. Вот она и есть такой глист.
  - Не любишь ты её.
  - Она меня больно любит. Всегда ко мне придирается.
  - Потому что ты ей дерзишь, отпускаешь всякие шуточки и, вообще, плохо себя ведёшь на её уроках.
  - Да она свою математику знает хуже меня, её и слушать не интересно. Был бы у нас Андрей Павлович, я бы и рта не открыл на уроке.
  - Ну что я могу сделать. Андрей Павлович преподаёт в «А» и «Б», где учат английский. А ты учишь немецкий. Как тебя перевести в его классы. Вы ж уже три года учите иностранный.
  - Надо было перевести меня ещё в пятом, когда начинали учить иностранный. Я же хотел английский учить.
  - Ну теперь поздно говорить об этом. Ешь давай.
    Васька с аппетитом съел всё, что мать поставила перед ним, компота попросил добавки. Потом ушёл до вечера на улицу.
Утром, ничего матери не сказав, ушёл в школу. Фарида Рафионовна не забыла о вызове.
  - Матери сказал?
  - Сказал.
  - Придёт?
  - Не знаю, должна.
    Выходя из школы после уроков, Васька столкнулся с матерью у дверей.
  - Твоя классная звонила. Что натворил?
  - Не знаю. Она тебе скажет.
  - Ну, смотри, Васька, получишь. Пошли со мной.
  - Меня Аскарида не вызывала, чего я пойду.
  - И то правда. Ну смотри...
    Мать вернулась из школы менее мрачной, чем ожидал Васька, но всё же недовольной.
  - Курил?
  - Нет.
  - Где взял деньги на папиросы? Да ещё какие!Курортные! У меня в кармане?
  - Денег не брал, папиросы не покупал. Мама, Пижон врёт. Сам у отца стырил папиросы, вернее у его гостей, сам принёс, сам курил, сам попался, а на меня свалил, гад.
    Городошкины жили в одном с Седловскими подъезде, соседи между собой общались, поэтому о позавчерашней вечеринке матери было известно и она Ваське поверила.
  - Но ведь курил, засранец? – с уверенностью, но не очень сердито спросила мать.
  - Ну, попробовал, сделал пару затяжек и ушёл. Меня с ними даже не было, когда их Тумба застукала.
  - Рано курить начинаешь, маловат ещё. А на уроках опять себя плохо ведёшь, классная жаловалась.
Остаток учебного года прошёл у Васьки в боях местного значения с превосходящими силами Аскариды Скорпионовны.
    В начале следующего учебного года все учителя на своих первых уроках подчеркнули, что восьмой класс с экзаменами, решающий, а для многих и выпускной. В то время было обязательно восьмилетнее, то есть неполное среднее образование. Школьникам объяснили, что в девятый класс переведут только хорошистов и отличников с примерным поведением. Остальные пойдут в профтехучилища или прямо на работу и в вечернюю школу. Можно поступить в техникум, но нужно хорошо сдать вступительные экзамены.Напоминали об этом учителя весь учебный год.
Учитывая прошлогодний опыт, когда Ваську исключили за 1 день до окончания смены, родители в пионерлагерь летом его не отправили. Лето в городе имело и минусы и плюсы. Плохо, что почти все друзья разъехались по лагерям, без них было скучновато. Но зато можно было ходить на пляж каждый день и купаться в Иртыше до посинения.
    За лето Васька прочитал много книг, в том числе и учебники почти по всем предметам предстоящего восьмого класса, полученные в школьной библиотеке в начале лета. Васька знания любил, всё новое его живо интересовало, память имел хорошую, поэтому почти всю школьную программу прошёл за лето. Конечно, не всю. Ту же математику читать летом и малоинтересно, и не запомнишь, пока не поупражняешься на задачах и примерах. Даже прочитав, не выучишь иностранный язык.
Химию тоже, прочитав, не выучишь. Но Пижон, с которым Васька, в конце концов, помирился, увлёкся химией, соорудил в подвальной кладовке своей квартиры лабораторию, накупив в магазине учебно-наглядных пособий (был такой), пробирок, штативов, колб, реторт, спиртовок и различных реактивов. Кое-что было в тихую утащено из школьного кабинета химии, не без того. Увлекшись сам, Городошкин приобщил к химии и Ваську, они даже походили в школьный химический кружок. Но главные опыты производили в своей лаборатории.
    Нравилась Ваське и физика. Дома была книжка «Занимательная физика» Я. Перельмана. Васька и старший брат Вовка её не раз читали и загадывали друг другу и на улице загадки из этой книжки. Учебник Васька за лето проштудировал.
Летнее изучение программы плохо сказывалось в школе. Трудно было целый урок внимательно слушать то, что тебе уже хорошо известно. Пока учитель объяснял новую для многих в классе тему, Васька украдкой читал Дюма, Рида, Верна, Купера или что-то подобное - интересное и захватывающее. Или разговаривал с соседями. Порой задавал учителям вопросы, ответы на которые требовали знаний больших, чем в учебнике, многих ставил в тупик, и это мало кого из учителей радовало.
Шёл урок физики. Нина Сергеевна никогда не кричала на детей, относилась к проказам снисходительно. Могла успокоить нарушителя одной ироничной фразой. Да и внешне была высокой миловидной девушкой с длинной косой, всегда аккуратно одетой. Ваське она нравилась.Нина Сергеевна объясняла принцип цепной ядерной реакции. Васька эту тему изучил летом очень прилично – его интересовало устройство атомной бомбы. Был разгар холодной войны, если может быть разгар мороза, льда и снега; про атомные бомбы говорили по радио и писали в газетах. О её устройстве Васька читал и статьи в журналах «Знание – сила» и «Техника молодёжи». Васька хотел удивить Нину Сергеевну глубиной своего знания вопроса. Но выскочкой не был. На учительский вопрос «Кто ответит?» руку поднимал самым последним, если никто не знал ответа на вопрос. Раньше он тянул руку вместе с другими, но постепенно учителя привыкли, что Седловский всегда знает правильный ответ, и старались спрашивать тех, кто поднимает руку редко. Постепенно Васька стал считать, что проситься отвечать – ниже его достоинства, зазнался. Но в этот раз ответить хотелось, поэтому он стал привлекать внимание Нины Сергеевны своим способом: вертелся, заговаривал с соседями.
  - Седловский, слушай, тема сложная, - заметила физичка.
Васька успокоился, но не надолго.
  - Седловский, если тебе не интересно, не слушай, но другим не мешай, - через время повторилось замечание.
Васька продолжал бузить.
  - Так. Тему продолжит Седловский, он не слушает, видно хорошо знает. Вася, выходи к доске. Васька скрывая ликование под маской спокойного равнодушия вышел к висящему на доске наглядному пособию и продолжил рассказ о цепной реакции, критической массе урана и прочих тонкостях устройства адского оружия. Класс затих.
  - Все поняли? – спросила Нина Сергеевна, когда Васька закончил.
  - Все..., - раздался нестройный хор.
  - Садись, Седловский, пять, - довольно произнесла
учительница и добавила, - хитрец.
    Учителя других дисциплин не так спокойно
реагировали на шумные выходки ученика и частенько делали ему замечания, порой выгоняли из класса, но отметки ставили за знания, то есть большей частью отличные. Хотя бывали и двойки, когда Васька не выполнял домашнего задания.
Стычки с Аскаридой продолжались – ничего серьёзного, но постоянное напряжение...
Однажды Васька опоздал на урок немецкого языка, чего преподаватель Иван Иванович Фукс очень не любил. Тем более урок был последним в году! Опоздавших он в класс не пускал, в журнал сразу ставил двойку. Поэтому Васька в класс не зашёл, присел на подоконник в коридоре в ожидании звонка на перемену. Или скрипнул паркет под ногами, или Фукс что-то почувствовал, но дверь класса распахнулась и учитель церемонно, с поклоном пригласил Ваську.
  - Почему не пошёл на урок, герр Седловский, - издевательски вежливо спросил препод, - не интересно? Всё знаешь?
  - Опоздал. Вы же всё равно выгоняете опоздавших. Да ещё ставите пару.
  - Ах, ты пары испугался. Ну тогда подойди, посмотри, - учитель сел за стол, придвинул к себе классный журнал и заполнил маленькими аккуратными двоечками все свободные клетки напротив Васькиной фамилии.
  - Таковы твои успехи в немецком языке.
Васька не мог понять, что кроется за издевательским тоном учителя – смех или бешенство.Вообще-то Фукс был учителем хорошим. Предмет знал как носитель немецкого языка, преподавал хорошо, часто шутил. Васька успевал по немецкому вполне прилично, имел больше пятёрок, чем четвёрок. Что случилось с преподавателем он не понял. Понял только, что у него, у Васьки, одной проблемой стало больше.
Аскарида, узнав об этом, торжествовала, заявив перед всем классом, что Седловский по немецкому останется на второй год, а скорее всего ему выдадут вместо аттестата о восьмилетнем образовании справку, что он учился в восьмом классе. И всё.
Между тем жизнь шла своим чередом. Наступила пора экзаменов. Начались консультации. После одной из консультаций Ваську в коридоре подкараулил Фукс.
  - Седловский! Ты собираешься исправлять оценку по немецкому или с двойкой останешься?
  - А как я могу её исправить? Экзамена по немецкому нет. Вы мои знания уже оценили. – с вызовом спросил Васька.
  - Ладно, Василий, не заводись. Четвёрки тебе хватит?
  - Вы знаете, что я знаю на пятёрку.
  - Ну, на пятёрку приходи сдавай устные тексты, а четвёрку я тебе и так поставлю.
  - Ставьте что хотите, Иван Иванович, а сдавать я не буду. Мне уже завтра экзамен сдавать.
  - Ладно, исправишь на пять в девятом классе.
    Если пустят в девятый, подумал Васька. Между тем приближалась пора экзаменов.
Тот, кто придумал сдавать экзамены летом, был
настоящим садистом и педофобом. Разве нельзя было все экзамены перенести на зиму. Предположим, в январе человек сдаёт экзамены за среднюю школу, в феврале, марте сдаёт вступительные экзамены в институт, учится апрель, май на первом курсе, летом каникулы, осенью продолжение первого семестра, экзаменационная сессия в ноябре-декабре и так деле. То есть летние жаркие месяцы шли бы без экзаменов и учёбы.
Так нет же. Именно когда начинается хорошая погода – майское тепло и июньская жара, молодые люди вынуждены сидеть дома и напряженно готовиться к экзаменам, а потом их и сдавать. Кошмар!
    Васька сдал русский язык письменно (изложение) на пять. По литературе тоже получил пятёрку. К математике готовился вместе с Толькой
Городошкиным большей частью на пляже, но готовился. Учил правила, формулы, теоремы. Решал на песке и в тетрадке задачки. Жара стояла тридцатиградусная, поэтому занятие перемежались купанием. Усвоенный материал проверяли, задавая друг другу вопросы. Васька знал, что Аскарида будет придираться и подготовился хорошо.
    На экзамене класс разделили на два варианта, задание по алгебре Аскарида и ещё одна математичка написали на доске, разделив её на две части.
Зрение у Васьки было плоховатое, со сложным астигматизмом, очков он не носил. Сидя в пятом ряду, он плохо видел задание на доске, поэтому, начав его переписывать, попросился подойти к доске и переписать свой второй вариант. Сделав это, вернулся за парту, быстро справился с заданием, проверил решение и первым сдал тетрадь. Вышел из класса, быстренько покурил в туалете, вернулся к дверям и стал дожидаться одноклассников.
    Вышла Нина Кащеева, круглая отличница. - Нинка, у тебя какой вариант был?
  - Первый.
  - Какой ответ в примере?
  - 9,2.
  - Понятно. А у меня второй вариант. Ответ 14,57.
    Появился Женька Зыкин, неплохой ученик. Васька знал, что тот решал второй вариант.
  - Какой ответ? - 3,5.
  - Ты, чё, одурел? Ответ должен быть 14,57! - Не знаю, я всё вроде правильно решил.
  - И я правильно. У тебя же вариант второй? - Ну да.
  - Значит, у тебя ошибка. – Васька ни минуты не сомневался , что сам решил всё правильно. Он всегда правильно решал.
    Вышли ещё двое. Семёнова решала по первому варианту, а Панова по второму.
  - Панова, какой ответ?
  - 3,5.
  - Вы чё, с Зыкиным друг у друга списывали? Оба по двойке получите. Правильный ответ 14,57.
  - Правда? – перепугалась Панова, - всё, мне конец! Однако следом выходившие одноклассники поколебали уверенность Васьки. У всех кто мало- мальски знал математику и решал второй вариант, ответ был 3,5. Васька не мог понять, где и какую он совершил ошибку. Он знал только, что математику завалил.
Придя домой, сказал матери об этом. Та огорчилась, но ругаться не стала.
  - Ладно, видно будет. Когда оценки скажут?
  - Завтра.
  - Садись ешь.
    На следующий день Фарида Рафионовна
объявляла оценки. Когда до него дошла очередь, Васька услышал – Седловский – три, математичка пояснила, - он решил всё правильно, но невнимательно переписал с доски задание: половину переписал второго варианта, а вторую половину первого. Вот у него и получилось другое решение и другой ответ.
  - Но если я решил правильно, почему мне тройка? – в голосе Васьки звучала обида.      – Я же не видел издалека, подходил к доске.
  - Надо быть более внимательным.
  - Вот гадина! Действительно Аскарида! – всплеснула руками мать, когда Васька дома рассказал свою историю, - ведь знает, что ты плохо видишь, вообще должна была посадить за первую парту!
  - На экзамене проверяют знания, - возмутился и отец, - решил всё правильно, точно, ни у кого не списал, за это пятёрку нужно ставить.
  - Я пойду сейчас к ней, пусть исправляет оценку, - мать стала собираться в школу.
    Через час она вернулась.
  - Фарида сказала, что можешь пересдать экзамен с двоечниками. Но дело не в этом. Дело в том, что она тебе по поведению поставила тройку и написала плохую характеристику. Припомнила двойки по немецкому, хотя в табеле четвёрка. Сказала, что в девятый класс тебя не возьмут.
  - Ну и фиг с ней. Я и сам хочу пойти работать.
  - И кем ты будешь работать? Учеником директора машзавода?
  - Серёга Дроздов говорил, что пойдёт учеником электрика в быткомбинат, ремонтировать утюги и плитки. Я с ним пойду, может и меня возьмут.
  - Ох, не знаю, что с тобой делать. – Вздохнула мать.
Вечером отец сказал.
  - Поступай в строительный техникум. Станешь прорабом. Строители всегда нужны.
    Через несколько недель Васька поступил в техникум, сдав все экзамены на пятёрки.
    Вскоре на улице Васька повстречал классную.
  - Здравствуй, Седловский! – Её розовое
послебанное лицо выражало притворное добродушие, - как твои дела, ты чем решил заниматься дальше?
  - Поступил в строительный техникум, - хмуро ответил Васька.
  - А как сдал алгебру и геометрию?
  - И алгебру, и геометрию, и русский, и литературу, всё сдал на пятёрки!
  - А я и не сомневалась, - расплылась в фальшивой улыбке Фарида Рафионовна, - молодец! - Что ж ты не захотел дальше в школе учиться?
  - А вы меня брали в девятый? – От такой наглости Васька даже слегка задохнулся. В голове мелькнуло: «вот сволочь».
  - Да взяли бы. Я тебя просто пугала в педагогических целях, хотела чтобы ты лучше себя вёл. Ведь ты же хороший ученик.
Васька прошёл мимо своей бывшей классной, плюнул на землю и негромко бросил
  - Аскарида!