Буря

А когда буря пронеслась, осталось выжженное поле. Стихия утихла, а оно еще где-то полыхало, где-то тлело, где-то казалось нетронутым, но лишь казалось. После бури не могло оно остаться нетронутым. Каждый цветок, каждая травинка стали иными – обгоревшими или сломанными, чуть задетыми, смятыми или превращенными в пепел, в прах.
 
Не было прежним поле, да и не могло теперь быть. Буря пронеслась – неистовая, безжалостная, все сметающая и все меняющая. Выжгла до последней былинки прошлое, худое и хорошее. Не остановить, не спастись от нее, ревущей, разрушающей, опустошающей. Промчалась, сокрушила, сломала.

А потом наступила тишина, и в этой тишине больше не было жизни. Пустая обожженная земля застыла, замерла. Не та уже, что раньше. Неузнаваемая и страшная.
 
Пепелищем стало цветущее поле. Многие месяцы пустовало оно, безжизненное, и нечего было надеяться, что зарастут его раны, что залечит их свежая молодая зелень.

Нет новой травы. Неоткуда взяться ей. 

А затем пришла зима и укутала израненное поле снегом. И была все та же тишина, долгая-долгая тишина. Тишина мертвой земли, лелеющей воспоминания о мягких травах и полевых цветах, видящей сны о них. Но знающей, что тех, прежних, уже не будет. А время новых не пришло. Нет сил, не готова почва. Вокруг лишь холод, пустота и снег… И под снегом тем больше, кажется, нет ничего живого.

Но все так же вставало каждое утро над полем солнце, все так же загорались ночами звезды, все так же веяли ветра и пролетали птицы. Не было жизни лишь в нем, а вокруг – была. И продолжалась по своим извечным законам, несмотря ни на что. Мертвое поле тоже было частью ее.

И по законам тем придет время, когда после долгой студеной зимы наступит новая весна.  Накопит поле сил под теплым снеговым одеялом, исцелится покоем и тишиной. Затянутся раны. А потом невесть откуда в мерзлой земле проклюнется неожиданно первый хрупкий росток.
 
Прежние цветы не зацветут на поле том – зацветут новые. Пусть минуют их бури.