К Лазурной полосе 6

Взгляд со стороны: резиденция клана Рефф, бывший Остэрбург.

Реффинг злился. Не сказать, что это было для него чем-то необычным, нет. Скорее, состояние перманентной злобы давно стало естественным для высшего вампира, чем-то вроде постоянной, иссушающей Жажды, отступающей лишь на краткие мгновенья после опустошения очередного сосуда.  А как было не злиться, когда приходящие вести одна другой хуже? Борьба за лидерство в вампирском сообществе, до этого шедшая с переменным успехом, сейчас вошла в новую фазу, и чаша весов стала всё заметнее склоняться в сторону соперника. Нет, порой случались и успехи, но их было до обидного мало. Например, за прошедшую луну всадникам клана Рефф удалось полностью выжечь две людские деревни и опустошить очередной лес остроухих, тем самым заметно уменьшив кормовую базу конкурента. Успех? Несомненный! Но ведь и противник не сидел сложа руки: собрав все силы в один кулак, он полностью – полностью! – уничтожил целый город мяса, сжёг дома, постройки и, главное, жителей. Полторы тысячи двуногих сосудов с драгоценной кровью оказались уничтожены, не успев принести пользу клану.
Но этот ублюдок Моффат, поглоти его демоны, не ограничился тем, что с лихвой поквитался за сожжённые деревни, нет! Он приказал своим последователям отныне утолять Жажду только на землях клана Рефф, приберегая свои сосуды про запас. Реффинг выходил из себя от злобы, когда каждую ночь получал вести о двух, трёх и даже пяти нападениях моффовцев на принадлежащие клану поселения мяса. Его драконы выбивались из сил, а всадники не покидали сёдел ночи напролёт, отбивая один набег за другим. В жарких стычках доставалось всем: и нападающим, и обороняющимся. Небольшая передышка наступила только тогда, когда Моффат счёл понесённые его кланом потери неприемлемо высокими и вновь приказал воинам пользоваться лишь собственным кормом.
Набеги прекратились, а проблемы нет. Утоляя Жажду, моффовцы не заботились умерщвлением отпитых сосудов, отчего в подвергнувшихся нападению селениях один за другим стали подниматься новообращённые. Новая беда оказалась едва ли не страшнее предыдущей: тупые твари не чувствовали ничего, кроме Жажды и звериной злобы. Они набрасывались на соседей, выпивали одного, другого и тут же бросались на третьего, плодя всё новых и новых упырей. Людские и эльфийские поселения охватывались заразой вампиризма со скоростью лесного пожара, раздуваемого свежим ветром среди летнего сухостоя. Хутора, деревни и посёлки с поражающей воображение стремительностью превращались из мест проживания безопасного корма в логова лютых конкурентов. А соперников следовало давить в зародыше. И вновь взлетали в небо драконы, вновь вступали в схватки воины клана Рефф.
Однажды Реффингу пришла в голову мысль – поделиться с Моффатом своими проблемами. Как следует покрутив её во все стороны, высший отдал команду исполнителям. По задумке главы, при уничтожении очередного гнезда новообращённых один из драконов должен подхватывать острыми когтями самую шуструю тварь, открывать портал в каком-нибудь удалённом месте на территории клана Мофф, и там сбрасывать обезумевшее от страха и боли чудовище. Скидывать упыря на отшибе следовало для того, чтобы тварь не сразу выходила к жилищам мяса, и его появление нельзя было напрямую связать с отвлекающей атакой простых всадников. На необходимость организовывать отвлекающую атаку воинам было указано особо, ведь открытие одиночного портала можно легко отследить по всплеску магического поля, а когда их распахивается сразу десяток или дюжина – поди пойми, кто и зачем из тех порталов вывалился. Пожалуй, это была одна из самых удачных идей, пришедших в голову высшего вампира: его соперник настолько озаботился вычищением собственных владений от плодящихся новообращённых, что не только прекратил вылазки на территорию клана Рефф, но и запросил перемирия.
На встрече глав кланов Моффат предложил прекратить на некоторое время вражду, объединить силы и очистить земли анклава от диких. Крепко подумав, Реффинг согласился. Ведь у каждого клана в отдельности не хватало сил, чтобы частым гребнем пройти по анклаву, а при ловле разрозненными отрядами всегда оставалась вероятность того, что одна-две особи просочатся через редкую цепь охотников. Уничтожать же диких следовало подчистую: даже одну тварь упустишь и очень быстро получишь новую толпу вечно голодную низших. Не сразу, поначалу с трудом и обидными неудачами, но очистка всё-таки пошла, особенно когда появился некоторый опыт.
Моффатовцы предложили ловить на живца, используя мясо для привлечения внимания новообращённых. Это работало: почуяв живую кровь, тупые твари выскакивали из укрытий и бросались на мясо как одержимые. Вампирам оставалось лишь стойко держать оборону и разить нападавших, не подпуская их к двуногому сосуду. Хороший метод, но к полному успеху он не приводил: недавно насосавшиеся твари на приманку бросались далеко не всегда, а некоторые голодные её просто не чувствовали, если забивались в какую-нибудь глубокую щель. Чтобы полностью зачистить местность и не пропустить спрятавшегося упыря, приходилось тщательно осматривать каждый угол, проверяя каждый закуток, заглядывая в каждую щелку. А это время, и не малое, которого отчаянно не хватало, ведь пока одно место очищается от трёх низших, в другом их десяток прибавляется. К тому же опустевшие хутора и деревеньки как магнитом притягивали к себе новых низших, ищущих укрытие от злобного дневного светила. Казалось бы, только вчера охотники перебили в посёлении всех низших, глядь, а сегодня их вновь полным полно. Что делать, держать возле каждого посёлка по отряду, чтобы тот раз в день проводил очистку? Это не выход, да и не набралось бы столько воинов в кланах. А ведь случались ещё и потери. Сами новообращённые первыми на вампиров не бросались, не видя в них добычу, но за своё существование бились жёстко, с поистине звериной яростью. И, что удивительно, нанесённые клинком обширные раны на вампирах регенерировали в разы быстрее, нежели скромные по размеру укусы низших упырей. Те заживали очень неохотно, надолго выводя охотника из строя и, тем самым, сокращая количество воинов в отряде. Тогда Реффинг приказал сменить тактику и уничтожать всех и вся.
Обладающие сверхъестественным чутьём на вампиров драконы выводили всадников точно к очередному гнезду тварей, чуть в стороне опускались на землю, высаживая трёх-четырёх наездников и оставались ждать сигнала. Когда логово низших оказывалось взятым в плотное кольцо, драконы поднимались в небо и закручивали над укрытием упырей огненную карусель, выжигая все наземные постройки. Если кто из тварей пытался сбежать из огня, его встречали клинки воинов, остальные гибли в пламени пожаров. Когда огонь догорал, охотникам оставалось лишь проверить погреба и подземные хранилища, где могли укрываться недобитки. Зачистив одно гнездо, наездники взбирались на драконов и устремлялись к следующему логову низших.
Во время таких рейдов объединённый отряд кланов Рефф и Мофф в глухом лесу обнаружил развалины большого дома, видимо чьей-то загородной виллы, где кто-то уже провёл зачистку. Все подсобные постройки сожжены, а перекрытия погребов сорваны, дабы никто не мог найти в них укрытия от дневного светила. Сожжены были и верхние этажи главного здания, а вот подвал, по существу ещё один подземный этаж, зачищен но как-то странно. Весь пол оказался усеян пятнами праха сгоревших упырей вперемешку с тонким слоем пыли от давно сгнившей древесины, хотя все деревянные части помещений – двери, косяки, лари и ящики – оставались не тронуты тлением. Но самая большая странность заключалась в эманациях дневного светила, буквально впитавшихся в каждый камень стен и потолка. Неудивительно, что коленные и поясные вампиры вылетели из подвала быстрее выпущенной из лука стрелы, а обследовать подземелье смог только высокий, который уже обрёл способность покидать укрытие в любое время суток. Но и он ничего не понял. Как, каким образом солнечный свет мог проникнуть в глухое, обширное помещение с узким входом, разбитое перегородками на множество отдельных каморок? Загадка, так и оставшаяся неразрешённой.
Однажды во время охоты отряд всадников Реффинга наткнулся на очередное гнездо. Удивительно, но эти низшие действовали согласованно, а не каждый за себя, как прочие. И сражались они довольно грамотно, применяя тактические уловки в виде ложных отступлений и раздёргивания строя нападающих, в результате чего смогли нанести охотникам болезненные потери. Такое поведение было совсем не характерно для диких новообращённых, и Реффинг заинтересовался этим случаем. Он лично прибыл на место схватки и смог допросить одного увечного, который худо-бедно затянул раны, но до конца регенерировать не смог. Ради глотка свежей крови калека – причём не новообращённый, а поясной!* – охотно выложил всё что знал. Оказалось, охотникам посчастливилось наткнуться на остатки клана Сафф, перебравшиеся в эту глухомань из разорённого Хунфилда после таинственного исчезновения главы клана.
"Вот и нашлись ответы на терзавшие меня вопросы!" – ликовал Реффинг. "Значит, возвысился Саффост, а не Тиггит. Что же, это радует. Огорчает только то, что пройдохе Саффосту, этой ловкой бестии, опять удалось исчезнуть. И где он объявится вновь, ведомо лишь демонам Хаоса".
Впрочем, ликовал он недолго: в ночь после окончания срока перемирия Моффат нанёс неожиданный удар. Сразу четыре десятка драконов из ночной тьмы обрушились на спящее село, превратив его груду пылающих головёшек. Правда, этот удар пришёлся впустую: всех жителей села и окрестных деревень ещё третьего дня отправили на работы по расчистке завалов бывшего Остэрбурга, но сам факт пугал. Откуда у Моффата столько драконов? Ведь по всем расчётам, их должно быть вполовину меньше, если не втрое.
Реффинг терялся в догадках потому, что не знал порядков, заведённых в клане Мофф относительно Лесного народа. В его клане остроухие считались лишь пищей, да и то не самого высшего сорта. А Моффат не был таким расистом, как Реффинг, и среди им обращённых встречались разные двуногие, в том числе эльфы. Вот они-то и поведали своему главе о возможностях эльфийской магии Жизни. Пусть для вампиров она была бесполезна, но для раненных в схватках драконов подходила как нельзя лучше. Сами ушастые вампиры после обращения теряли способности магичить, но принудить и проконтролировать своих бывших соплеменников могли вполне. Словом, если в клане Рефф покалеченные драконы выбрасывались умирать, то моффовцы своих лечили. И благодаря такому подходу они сейчас могли выставить вдвое больше всадников, нежели противник.   
Пожалуй, время перемирия было самым спокойным периодом для Реффинга. Он как-то целую седмицу не пускал в ход Гнев высшего, чем немало удивил рядовых членов своего клана. Они во все глаза смотрели на своего главу и не узнавали: внешне тот же самый, но аура другая, без багрянца гневных сполохов. Но после завершения мирной паузы всё вернулось на круги своя, и в настроении высшего вампира вновь стало преобладать раздражение. А как было не злиться, когда внезапно усилившийся противник давит по всем направлениям, беря не столько умением, сколько численностью. Что ему можно противопоставить, свои три десятка всадников? Но сорок всегда сомнут тридцать – закон чисел. Да и те три десятка, разбросанные по резиденциям клана, следует вначале собрать, а уж потом выставлять их в нужном месте. Ладно, собрать не сложно, но как определить это самое "нужное" место? Как узнать, где именно нанесут удар моффовцы и где их подлавливать? Ставить вдоль границы наблюдателей? А толку с тех дозорных, когда драконы прыгают через порталы, открывая их прямо над целью нападения? Нет, тут нужно было придумать что-то иное. Например, постараться привлечь к наблюдению Зрящего.
Казалось бы, здравое решение, но оно едва не провалилось в самом начале: глядя на гротескную пародию, Реффинг с трудом удержался, чтобы не прибить своё творение на месте. А всё из-за непроходимой тупости карлика! Уродливое, с громадной относительно тела головой страшилище воспринимало только самые простые команды и оказалось напрочь не способным к какой-либо самостоятельной умственной деятельности. Словно дракон в ошейнике подчинения. Конечно, высший вампир и не надеялся увидеть гиганта мысли, но к подобному уровню тупизны оказался не готов. Впрочем, чего можно было ожидать от Зрящего, унаследовавшего ум от пятилетнего ребёнка? "И как только родители терпят подобную глупость своих отпрысков?" В далёком прошлом, ещё будучи человеком, Реффинг собственных детей не имел, но знал о противоестественной с его точки зрения родительской привязанности. "Стоп, а эту мысль нужно попробовать!" Он велел привести к нему обращённую женского пола, желательно имевшую в прошлой жизни детей. Если, конечно, таковая сыщется. Не прошло и часа, как в дверь его покоев поскреблись, и на пороге появилась женская фигура, склонившаяся в позе покорности. Отдав Геллесе все необходимые распоряжения, Реффинг приготовился ждать результатов.
И они появились! Вампирша сумела достучаться до скудного разума Зрящего и заставить его выполнять волю высшего. Карлик легко засекал появление чужих Негасимых Искр над территорией клана и через ментал сообщал драконам о месте открытия порталов врагом. Десять, двадцать, а то и тридцать всадников – в зависимости от численности противника – прыгали порталами к месту атаки и сходу вступали в бой. В первых схватках, когда противник ещё не был готов к молниеносному отпору, им повезло убить трёх и сломать крылья ещё четырём драконам. Тем самым несколько уровнять численность своих и чужих ящеров. Теперь борьба вновь пошла на равных, и Реффинг вздохнул с облегчением.
Однако, его продолжала терзать мысль о пропавшем Саффосте, навещавшая разум с завидным постоянством. Откуда вынырнет бывший соратник по отряду Хоса, и с какими силами он обрушится на головы увязших в междоусобице Реффинга и Моффата? Да, клана его лишили, перебив всех последователей, но чадным пламенем отошли лишь низшие вампиры, рядовые члены клана. Долго ли Саффосту обратить новых? А ведь был ещё Валлас, ушедший вместе с Саффостом. Где они, чем занимаются, какую пакость готовят? Почувствовав, что неизвестность начинает сводить его с ума, Реффинг вызвал Геллесу и велел ей узнать у Зрящего, нет ли чего-то необычного в перемещениях и поведении Негасимых Искр. Оказалось, есть: одна Искра, расположенная неимоверно далеко, не сияла ровным блеском, как остальные, а мерцала. Загоралась на несколько минут и гасла.
Решив, что это Саффост по неопытности просто не может создать стабильную Искру, Реффинг велел двум всадникам отправиться к месту мерцания Искры и уничтожить соперника, пока тот из гипотетической угрозы не превратился в реальную. "Сожгите там всё!" – громовым раскатом пронеслось по подземельям его напутствие. 

___________

В клане Рефф делили вампиров по ступеням возвышения.
Первая ступень: новообращённый. Тупая тварь с разумом хищного животного.
Вторая: коленный, т.е. «стоящий на четвереньках» тот же новообращённый, но уже с проснувшимся разумом. Рядовой воин, со посредственными способностями
Третья: поясной, «достигший пояса». Средняя ступень развития между низшим и высшим. Элитный воин с зачаточными способностями к вампирской магии.
Четвёртая: высокий. Командиры отрядов и первые помощники главы клана. При отсутствии высшего, могут образовать свой клан. Владеют большими возможностями к магии, в том числе к ментальной. Способны к трансформации и полёту, отращивая крылья летучей мыши.
Пятая: высший. Вершина развития вампира.
В клане Мофф деление на ступени развития было схожим, но названия отличались. Забавно, но эта мелочь была объявлена как Casus belli для начала меж клановой войны. Но для простоты изложения и избежания путаницы, в тексте ступени возвышения будут называться так, как принято в клане Рефф.
___________


Взгляд со стороны: Загорское баронство.

То ли из-за несовершенства компаса, то ли из-за неумения Вовкой правильно взять поправку к курсу, но Сова и в это раз промахнулась, улетев вместо Западной усадьбы прямиком к мосту над пограничной рекой между Западным и Загорским баронствами. Увидав в том знак свыше, Володя не стал спорить с провидением, а повернул на юг, в Загорье. Ему вдруг отчаянно захотелось увидать Леяну, похвастаться ей своими железными богатствами и попутно спросить совета о кузнеце, более умелом, нежели проживающий в Западном мизантроп. К удивлению Володи, драконы повернули следом, хотя до их уютной пещеры под Западной усадьбой было рукой подать. Похоже, Вжика решила продлить своему воспитаннику экскурсию по людским землям.
В Загорье обновлённая Сова произвела настоящий фурор: привыкшие видеть грузовоз в серых цветах холстины и потемневших досок жители усадьбы не сводили глаз с нового, янтарно-жёлтого оперенья рукотворной птицы. Все дела мгновенно оказались отложены "на потом", ведь пропустить такое зрелище было никак нельзя. Но когда над усадьбой появились два страшных дракона, всех зевак, высыпавших из-за стен поглазеть на прибытие барина, словно ветром сдуло.
Люди бросились во двор усадьбы и, в поисках укрытия, попрятались кто куда. Кто на кухню, кто в подвал; какой-то умник решил спрятаться на сеновале, словно сухое сено могло послужить ему защитой от драконьего пламени. Но большая часть челяди и воинов, вооружившись баграми и вёдрами, собралась возле колодца посреди просторного двора, приготовившись тушить возможные пожары. Один смельчак вскарабкался на окружавшую усадьбу стену и оттуда наблюдал за крылатыми визитёрами.
– Эй, Гумба, чаво там? Чегось тама деиться? – не выдержал пытки неизвестностью кособородый мужичок.
– Дык, сам не пойму. Оне зачем-то снег роют под самой стеною.
– А зачем?
– А хто их знат, страшилищ энтих. Но роют усердно, снег лежалый ажно пластами отлетает. Эх, нам бы энтих землекопов да о прошлый год, када яму под новый погреб рыли... Так, погодь, а энто чегось?.. А, оне снег поначалу взрыхлили, а таперича его хвостами в стороны размётывают!
– Накой?
– А ты у их сам поспрошай, могёт быть и ответят, коли не сожрут. Но хвосты у них, я табе скажу, силищи неимоверной! Под таковой угодишь и враз с белым светом распростишься...
Во дворе воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь взволнованным дыханием собравшихся. Люди то переглядывались между собой, то устремляли взоры на оседлавшего стену смельчака. Вдруг над стеной поднялось целое облако снежной пыли.
– Гумба, чаво тама видать?
– А нихрена не видать! Злыдни крылами забили и такую пургу подняли, что ни зги не видно.
Вдруг к снежной пыли добавился пар, по белому полотну искрящегося облака пробежали огненные сполохи, а до слуха людей донёсся рёв пламени. Толпа заволновалась, зашушукалась.
– Гумба, не томи, сказывай!
– Оне огнём на землю дышат! Прожаривают так, что пар столбом валит! Чисто как в баньке, када водицы на каменку плеснёшь.
– Я понял! – истерично взвыл кособородый мужик. – Оне чичаз землю оттают и подкоп под стеною рыть зачнут! А как из подкопа выпрыгнут, так тут нам всем и конец настанет!
– Охолонись, кликуша! – осадил его седоусый воин. –Дабы через стену перебраться, им подкоп не нужен, у их на то крылья имеются.
– А накой они тады роють? – не унимался кособородый.
– К винному погребу подбираются. – заржал младший конюх. Шебутной парнишка хохотал так заразительно, что все вокруг невольно разулыбались. – Дороются и почнут бочки опустошать. Ей-ей, всю брагу выпьют! Я так смекаю, эт оне нарочно затеяли, дабы оставить тебя, борода, без хмельного!
К безмерному удивлению людей, страшные звери не стали сходу чинить разор. Да, копошаться чего-то снаружи стены, но в усадьбу не лезут, и вообще ведут себя мирно. Народ стал понемногу успокаиваться. Плюс, вовремя вброшенная шутка несколько разрядила обстановку, отчего на смену тревоге тут же вновь вернулось любопытство.
– Дык, эта, Гумба, почто замолк? Обскажи народу толком, чаво там страхолюдины творят.
– А ничё не творят. Свернулись в клубок на голой земле и лежат себе, в ус не дуют.
– Ночи дожидаются, злыдни! – вновь заскулил обладатель растущей вбок бородёнки. – Вот помяните моё слово: токмо люд честной уснёт, оне тут же вспорхнут и пожгут нас спящих!
– Да уймись уже! Тоже мне, вещун нашёлся. – дав лёгкий подзатыльник мужичку, седоусый повернулся к народу боком и задумчиво произнёс в пустоту: – Но зачем они здесь? Не ночевать же прилетели...
– Именно что ночевать! – Раздался голос от привратной калитки. – Или ты, воин, хочешь отказать гостям в ночлеге?
– Барин! Барин! – пронёсся шелест шепотков.
Испуг от внезапного появления драконов напрочь отшиб народу память о факте прибытия хозяина. Осознав свою промашку, селяне переменились в лице. С голов в тот же миг послетали шапки, а спины согнулись в поясном поклоне. Только ратник стукнул себя кулаком в грудь и слегка склонил голову, ограничившись воинским приветствием.
Но Вовка всего этого уже не видел. Рассеянно кивнув в ответ, он, едва удерживаясь от бега, устремился навстречу Леяне, только сейчас появившейся на дворе. Девушка заметила Сову давно, ещё в воздухе, но не могла же она появиться перед своим мужчиной в повседневном платье? А одевание у женщин... это даже не процесс, это состояние, пребывать в котором они могут очень долго. Вот и подзадержалась чуть-чуть.
Володя же сейчас видел только лицо своей ненаглядной и ничего более. Он схватил её в охапку и сжал до хруста в суставах, словно старался силой подчеркнуть степень тяготы перенесённой ими разлуки. "Барин, отпусти, люди увидят!" – едва слышно попискивала стиснутая Лея. Наивная, она бы ещё у вампира попросила пощады! Подобно голодному кровососу, Вовка даже не думал отпускать добычу, глубоко и с чувством наплевав на возможные людские пересуды. Пусть думают что хотят, лишь бы не судачили и не отравляли жизнь Лее, иначе он быстро найдёт способ укоротить излишне длинные языки.
Когда трепыхания приобрели настойчивость и целеустремлённость, Володя разжал объятия, но отпускать девушку на волю не спешил. Крепко держа за руку, он вывел её за ворота, подвёл к Сове и с гордостью продемонстрировал забитый железным богатством грузовой отсек крылана. Зря он это сделал, зря. При виде ценного металла у Леи сразу включился режим рачительной хозяйки, и на поцелуи она стала отвечать менее активно. Девушка ушла в себя, уже оценивая в уме загрузку окрестных кузниц и прикидывая квалификацию местных мастеров. Вовка даже слегка обиделся.
– Нужно охрану выставить у твоей птицы, а то мало ли. – Леяна заговорила деловым тоном, без капли романтики в голосе. –  Татей окрест мы повывели, но перед таким соблазном не каждый устоит.
– Какой соблазн, ты что? Это же обыкновенная сталь! Кому она нужна, кроме кузнецов?
– Ты, господин мой, просто не ведаешь, сколь высоко ценится железо, даже киричное.
– Что, дорого?
– Очень. Мало кто умеет руды плавить, да и связываться с рудой не так много охотников. Она ведь под ногами не валяется, её сыскать нужно. Сыскать, добыть, вывезти, потом нажечь угля, сложить печь, выплавить железо. Словом, трудов на золотой, а прибытку на медяшку.
Мысли Володи получили новое направление: он вдруг задумался о развитии металлургии в этих краях. А что, собственный железоделательный заводик ему всяко не помешает! А уж он постарается устроить производство с применением самых передовых технологий магмира. Ведь смог он снизить долю ручного труда в своей каменоломне со ста процентов до тридцати? Смог! В его карьере рабочие уже забыли, как таскать на пупе тяжёлые глыбы или как вручную распиливать валуны на ровные блоки. Теперь за них работают природа и магия: амулеты левитации поднимают камень, облегчая его транспортировку, а пилит и шлифует блоки вода, вращая колесо в стремительном потоке. Ровных каменных кирпичей наделали уже столько, что впору организовывать строительные артели. А там и за переселением жителей баронств из деревянных клетушек в каменные палаты дело не встанет.
Если так же организовать добычу железа, то покрыты окажутся не только все потребности его людей, но и на продажу что выставить найдётся. Это реально? Вполне! Нору для Вжики Вовка выдолбил? Да! А чем? Амулетом Воздушного кулака. Значит, им можно и шахты бить, а так же дробить руду для вывоза. Транспортировать руду к печам и лес для пережога в уголь можно амулетами левитации, а для обеспечения поддува в домне применить амулет вихря. Слов нет, какие-то сложности найдутся обязательно, но непреодолимых преград Володя пока не видел. И он обязательно займётся этим делом сразу, как только покончит с угрозой вторжения кровососов.
Войдя во двор усадьбы, Леяна приказала начальнику охраны выставить караул возле птицы Его Милости, но тот заартачился.
– Помилуйте, госпожа, как можно, там же драконы! Оне ж воинов ежели не сожрут, то покалечат!
– Какие драконы, ты о чём?         
Оказалось, Лея настолько глубоко погрузилась в лихорадочное наведение красоты, что пропустила не только появление драконов, но и панику, им вызванную. Вовка указал ей на глубокую яму в снегу, из которой выглядывали краешки чешуйчатых спин, костяные гребни и кожистые крылья. Увидав, Лея ахнула, прикрыла ладошкой рот, округлила глаза и... засуетилась.
Что делает хозяйка, когда к ней в дом нагрянут гости? Усаживает их за стол. Вот и Леяна озаботилась непременно накормить драконов. Напрасно Вовка убеждал, что ящеры сыты. Слопав позавчера по бычку, крылатые ещё неделю не будут нуждаться в пище, и давать им сейчас по барану означает обрекать зверьков на муки переедания. Лея долго пыталась настоять на своём, потому как долг хозяйки требовал, но потом всё же уступила, согласившись заменить баранов ягнятами. Но кто доставит подношение? Вовке не по чину, Леяне тоже, а трусливый местный люд всячески отбрехивается от высокой чести. Положение спал Элвер. Бросив взгляд на извертевшегося мальчонку, Володя улыбнулся:
– Ладно, иди, угости своего приятеля.
Обрадованный юнец с ягнятами на буксире рванул по целине, только снег в стороны брызнул. Лея проводила его взглядом и спросила:
– А почему ты сказал "приятеля"? Они что, друзья?
– Да вот, два сорванца спелись, а я покоя лишился.
– Почему?
Вздохнув, Володя поведал о сложившейся ситуации и о своих страхах, ею вызванных. Упомянул так же о встрече с караваном торговцев, что едва не обернулась трагедией. Выслушав Владимира, Леяна сходу заявила, что он не прав. Мол, ему следовало не запрещать начинающуюся дружбу, а сделать так, чтобы шалости сорванцов не имели неисправимых последствий. Захотят мальцы устроить совместный полёт? Пускай! Но пусть сначала наденут средства спасения, причём оба, а с ними даже сломанное по неосторожности крыло не приведёт к гибели дракона. Лея горячо убеждала Вову не исполнять роль Цербера, а стать для юнцов старшим товарищем, наставником, а то и зачинателем игр. Ведь если забавы будут проходить по сценарию Володи, то в них изначально не найдётся места для ненужного и опасного озорства. Зато искренняя дружба человека и дракона может в будущем принести немало пользы для обеих рас. В словах Леи слышалась такая горячая убеждённость, что Володя засомневался в собственной правоте. Он связался с Вжикой и рассказал о возникших у него сомнениях.
"Рада, что ты наконец-то это понял".

Весь остаток дня после прилёта драконов, в казарме, конюшне, на кухне, в людской все разговоры вертелись исключительно вокруг жутких, но удивительно мирных хищников, обосновавшихся по соседству. Припомнили рассказы воинов из Западной усадьбы, что гостили тут прошлым летом и помогали отбиваться от разбойного люда. Тогда байкам о живущей под баронской усадьбой драконе не особо поверили, сочтя их выдумками и краснобайством, а сейчас убедились в их правдивости. Повспоминав и посетовав на собственную недоверчивость, люди переключились на  ящеров. Обсудили всё: длину, окраску, размах крыльев, размер клыков, степень жара выдыхаемого пламени. В процессе обсуждения то один, то другой любопытствующий бросал своё занятие и бежал на стену, чтобы самому лишний раз убедиться в справедливости услышанных сведений и подмеченных особенностей. Неудивительно, что в привычную неторопливую колею жизнь челяди вернулась только к сумеркам, когда разглядеть что либо со стены стало невозможно.
На господской половине тоже не отмалчивались, но беседы там велись на заумные и не интересные Элу темы, вроде видов на урожай и количестве арендаторов, решивших перейти под руку Его Милости. Даже приглашение в трапезную не смогло развеять мальчишеского сплина, хотя умять что-то вкусненькое он был всегда не прочь. Ужинали втроём – Володя, Леяна и Элвер. Слушая застольные разговоры старших, наевшийся мальчишка вконец заскучал и маялся бездельем. Наконец Вовка сжалился над полирующим задницей скамью мальцом:
– Ладно, беги в людскую, похвастайся своими подвигами. Только чур, сильно не завираться!
Обрадованный Эл с комичной степенностью произнёс "благодарствуйте", поднялся и скрылся за дверью. С его уходом в трапезной воцарилась тишина. Но не тягостная, а... предвкушающая, что ли. Начиналась игра, давняя как мир игра мужчины и женщины. Они не раз уже были близки и новую близость ожидали с вожделением, уже без той робкой опаски, которая присуща первому сближению. Но заговорить первым, предложить, не торопился никто. Ведь сделавший первый шаг невольно ставит себя в положение просящего, отдавая партёру право согласиться или отказать. Конечно, ни о каком отказе речи не шло, но давать повод  чуть-чуть покапризничать, потомить неопределённостью, поиграть на собственных нервах Володя не хотел. А Леяна, напустив на себя вид записной скромницы, лукаво следила за своим мужчиной через вуаль полуопущенных ресниц и явно была не прочь немного пощекотать его нервы. Кто уступит в этой игре, кто не выдержит и спросит первым?
Оказалось, никто. Володя встал, обошел стол, молча подхватил Лею на руки и понёс в спальню. Лёгкая, едва заметная улыбка промелькнула на губах девушки. В ней отразилась многое: тень досады от неудавшейся игры и нетерпеливое ожидание; некоторая настороженность от непривычного начала и полное доверие к своему мужчине. Обвив руками шею Володи, Лея не удержалась от желания прижаться щекой к его груди и вообще приникнуть всем телом как можно ближе. Сейчас в её голове не находилось мыслей, она жила лишь ощущениями, отдав всю инициативу любимому и желая только одного – чтобы он не останавливался. А он и не думал! Внеся свою добычу в спальню, Володя опустил девушку на ложе и стал раздевать. Медленно, бережно, нежно, словно та была куклой из тончайшего, невероятно хрупкого фарфора. Всё дальнейшее происходило под тем же знаком нежности, бережности и неторопливости. Лею просто затопила волна чувств, исходящая от её мужчины, и на этой волне она плавно поднималась всё выше и выше, возносясь к самому пику. Но даже достигнув его, она не сразу смогла вернуться из наваждения к яви – партнёр не допускал. Его руки и губы оказывались везде, вновь и вновь пробуждая, не давая потухнуть реакции тела, а нежный шепот продолжал туманить разум.
Ничто не вечно под луной, постепенно сошла на нет и эта пытка наслаждением. Потерянная, расслабленная Леяна растеклась по постели, уже не чувствуя, где кончается она и где начинается всё остальное. Казалось, она вот-вот подобно облаку воспарит над землёй и растворится среди звёзд в мировом просторе, где нет понятий верх, низ, право или лево. И только жар тела Володи рядом действовал подобно магниту, удерживая и не давая ей потерять связь с реальностью. Вздохнув, Лея попыталась поудобнее устроить голову на мужском плече.
– Моя госпожа довольна? Ей понравилось?
– Мой господин желает продолжения? Если да, то ему придётся чуть-чуть подождать, пока его покорная слуга соберётся с силами.
– Тогда, может, лучше поспим? До утра не так много осталось...
Мирно уснуть им не позволили гул набата и истошные вопли "пожар" дозорного. Чертыхнувшись, Володя накинул на голое тело шубу, вбил ноги в сапоги и вылетел вон. Поднявшись на стену, он сразу понял причину переполоха и закричал дозорному:
– Уймись! Чего переполох зря поднял, людям спать не даёшь?! Разуй глаза, какой ещё пожар? Не видишь, драконы подмёрзли, ложе себе греют?!
Набат утих, и ночную тишь нарушали лишь гул высыпавшей на двор встревоженной челяди да негромкое ворчание дозорного, сетовавшего на собственную ошибку и костерившего неугомонных ящеров.

Первую половину следующего дня Вовка с Леяной провели в постоянных перелётах из одного селения в другое. К немалому веселью Володи, сцены посещения посёлков проходили по одному и тому же сценарию, словно под копирку.
Сначала появлялась Сова, делала над крышами круг, выбирая место для посадки и вальяжно опускалась возле местной кузни. Привлечённые посвистом чугунков, из домов высыпали жители и подтягивались к рукотворной птахе. Пока зеваки глазели на жёлтые крылья, Леяна вызывала к себе кузнеца и вступала с ним в переговоры. Когда круг задач был определён, а сумма оплаты оговорена, на сцену выходил Вовка. С помощью амулетов левитации он легко и небрежно вытаскивал из чрева Совы внушительную охапку железа и на глазах собравшейся толпы спокойно сваливал её к ногам мастерового. Зрители безмерно удивлялись, глядя как дюжий кузнец с подмастерьем, кряхтя и надрываясь, пытается отволочь в кузню металл. И конечно же, Его Милость не отказывалась помочь донести ношу до положенного места. Володя забирал вязанку, включал амулет и без какой либо натуги нёс куда укажут. Ротозеи пребывали в шоке, тут же приписывая барину славу невиданного силача.
А тем временем прилетали драконы, отчего зеваки тут же откатывались под прикрытие заборов и плетней. Это был четвёртый номер цирковой программы, пятым выступал Элвер в роли укротителя. Он на глазах оробевшей толпы бесстрашно подходил к Хуссвегу и, пока барин таскал железо, затевал с ним весёлую возню. Пожалуй, только затеи двух сорванцов отличали посещение одного села от другого. В первом Эл и ящер изображали пятнашки, в которые им не дали доиграть позавчера. Дракон аккуратно старался сбить Эла с ног, а тот норовил прихлопнуть пролетающий под ним хвост. Разыгравшись, чёрный начал жульничать, пуская хвост не над землёй, а поднимая его на уровень пояса, чтобы мальчишка не сумел перепрыгнуть. Вовке это не понравилось и в следующем селе Эл появился в летучей сбруе под одеждой. Запущенные на малый ход амулеты резко увеличили прыгучесть мальца и вызвали неподдельное удивление на морде Хуссвега. Дракон не мог понять, с чего малец так распрыгался, попытался поймать его в прыжке, но промахнулся, снеся ненароком угол сарая. Там только брёвна брызнули, изрядно впечатлив зевак мощью удара. В третьем селе Хуссвег чуть изменил тактику. Он уже не размахивал бездумно хвостом в надежде на случайное попадание, а старался подловить мальца в верхней точке прыжка. Однажды это ему удалось, и получилась игра в большой теннис, где ракеткой был хвост, а мячом Эл. От меткой подачи мальчишка пулей пролетел над пустырём и вошёл головой точнёхонько в сугроб, как дротик в мишень дартса.

Рутинный, монотонный труд делает дни удивительно похожими один на другой, а жизнь в обособленной и замкнутой общине такое однообразие усугубляет многократно. В результате календарь оказывается затейливой и не особо нужной выдумкой, не имеющей никакого отношения к повседневности. Спросите у селян о дате того или иного события, и вы не услышите от них: "это было...сятого числа ...надцатого месяца". Нет, вам скажут что-нибудь вроде: "это случилось по той весне, когда у Моната бурёнка однорогая в яму угодила, да ногу переднюю сломала. Пришлось прирезать. А жаль, добрая была коровёнка". На что другой селянин тут же возразит: "да куда там, добрая! Она, почитай, и не доилась вовсе! Монатова жёнка вечно к нам на двор шастала, наше молоко на яйца выменивала. Вот куры у Моната, те да, знатные были, зря хаять не стану". И потянется такая словесная канитель, с такими извивами и поворотами, уводящая разговор в такую даль далёкую, что уже на второй минуте беседы вы почувствуете себя отупевшим, и голова ваша не просто кругом пошла, а уже третий оборот завершает. Минимум третий. А всё потому, что у вас и собеседников разные точки отсчёта. Вы отталкиваетесь от календарной сетки, чётко разграфлённой на годы, месяцы и дни, а селяне от ярких событий, резко выбивающихся из их повседневной рутины.
И можно быть уверенным, что после вояжа Володи и драконов по Загорскому баронству, у жителей тех мест в хрониках появится новая, ослепительно сияющая точка отсчёта.