Корни Родства. Раздумье

      КОРНИ РОДСТВА.

      1 часть.

      Далекая заволжская сторонка –
      Здесь отчий край: полынь, ковыль,
      Ромашек ласковых на голове коронка,
      Горячий ветер, рвущий глинистую пыль…

      Нам не писали родословной,
      Из века в век росла родня,
      Переливаясь кровью полной
      Надежды Родины храня.

      Где мой исток, корней начало?
      Веду раскопки вглубь, издалека,
      И шевелить листвою просто мало
      Неухоженному дереву родства.

      По пыльной выбитой дороге
      Обоз чумацкий медленно плывет,
      Озер соленых сатанинское снадобье
      Чувалы полные везет.

      Дорога (чтобы ей издохнуть)
      До края света скоро доведет,
      И от жары вдруг начинаешь глохнуть
      И город сказочный у озера встает.

      Танцуют девушки в причудливой одежде,
      Звенит цепями верблюдов караван….
      Протрешь глаза – лишь степь, как прежде,
      Минута – и вновь призрачного облака обман.

      И так весь день – люди устали,
      Молят: «Ну, хоть бы ветерка чуток!»
      Но, распластав концы горячей шали,
      В полнеба машет солнца огненный платок.

      И вдруг неведомая сила
      Уставших торопливо подняла:
      В прибрежном камыше речушка вилась, -
      Дорога к перекату привела.

      Куда девалась давняя усталость?
      Ее волна на запад унесла.
      А звезды падают, как под Полтавой,
      В шалость,
      И глухо бьется под корягою вода.

      «Эх, хату белую под этот тополь,
      И гулкую криничечку отрыть!»
      И долетел до родины тот вопль,
      Что хлопцам довелось открыть
      В степи безродной дивную сторонку,
      Где мягко стелется в ночи туман,
      И крупный жерех попадает в донку,
      И диких табунов несется ураган…

      И поднялись весною ранней
      Из глины мазанки в одно окно.
      И стало вечерами вдруг отрадней –
      К реке, не торопясь, бежало с берега село.

      От предка этого с Украйны милой
      Навечно в кровь мою вошло,
      С годами улеглось, тоску смирило
      Степных просторов торжество.

      Люблю ее спокойствие весеннее,
      Когда она так жадно синий воздух пьет,
      На вспаханной груди в неистовом веселье
      Рожденье жизни бережно несет.

      Когда она, босая, обнаженная,
      Натягивает робко полотно дождя.
      Когда тяжелым колосом завороженная
      До горизонта разбегается волна.

      Я песням чутким тихо подпеваю,
      Во мне звучат их глубина и грусть,
      Но лишь слова отдельные я знаю,
      И в Киеве заговорить боюсь.

      2 часть.

      И от степей днепровских, волжской широты
      Леса на севере я вижу без конца и края,
      Где в смутные года скрывались от нужды,
      От кочевых племен славянское начало сохраняя.

      Мой предок, подчиняясь Петра указам,
      Воронежские верфи поднимал,
      Валил деревья, ставил срубы базов,
      И под Азовом бочки со смолой сжигал.

      Батрацкий пот, крестьянская настырность,
      Они в размахе моих крепких плеч,
      В привычку никогда не переходит смирность,
      Чтоб спину подставлять под сечь.

      Живут во мне как бы часы магнитные,
      Что будят с детства в утренней поре
      И обреченно гонят чрез кусты ракитные,
      К остывшей за ночь мирно дремлющей воде.

      И видишь гаснущую тень увядшей ночи
      И торжество рожденья вспыхнувшей зари,
      Туман, что осторожно гладит высохшие кочки,
      И одиноко жмущиеся к хатам фонари….

      На землях этих мирно уживались
      Народов разных племена,
      Селения по речкам создавались,
      Объединенные религией родства.

      Мы веру принимали равнодушно:
      Ведь времена вражды давно прошли,
      Когда сносились с выси купола послушно,
      И кирпичи на кладку погребов несли.

      И терпеливо, философски относились
      К обычаям и праздникам, где не было плохих.
      Вот свадьбы русские удало прокатились,
      А здесь опасливо в ночи везли невест своих.


      Два кладбища соседствовали рядом,
      В одной земле, но разные кресты.
      Никто не проносил отличия свои парадно,
      И были отношения людей просты.

      А, может, идеальной дружба лишь казалась,
      И через годы видится все в розоватой мгле?
      Так, на болоте яркой травкой устилалась
      Бездонная трясина в сверкающем окне.

      И вспомнился, года спустя, мне один случай,
      Когда на Варнском теплом берегу
      Спросил болгарин, хмурясь тучей:

      «А почему в Союзе нашему не учат языку?»

      Я объясняла долго и толково:
      Особенность, многоязычность, широта…
      И он кивал согласно: «Образцово
      Все, но ведь и мы – соседняя страна».

      Где та простая золотая середина,
      Чтоб было всем пригоже и светло?
      Иль только в воображении картина?
      И можно ль ставить все на лезвий острие?

      Чуть шаг – и сразу баррикады
      Из голосов, обид, не плаченных долгов.
      Единство и родство людей - как гряды -
      Пытаются снести потоком слов.

      Корни родства. Они сплелись в систему
      Или открыто на поверхности лежат.
      Их при аварии не отключишь, как схему,
      Без них густые кроны не шумят.

      Все так непрочно в этом мире,
      И только в горе видишь, где родня.
      И снова все границы распахнулись шире,
      Когда низверглись небоскребы сентября.

      Мы – дети все земли нашей просторной,
      Корнями, памятью и судьбами в нее вошли.
      Детей растим для радости свободной,
      Чтоб долю лучшую в стране своей нашли.


      Фото автора.