Гримасы судьбы. Часть 31

       Платона Петровича уже перевели из реанимации в палату на двоих и разрешили посещения родственников. Екатерина Дмитриевна вошла первая. Платон Петрович сидел на кровати, свесив ноги. Глаза его стали мутными. Но когда жена посмотрела в них, то содрогнулась: они были мутными, но бездонными и будто затягивали её внутрь всё глубже и глубже.
       -Платоша, милый, что тебе ещё принести?
       -Ничего, голубушка, есть я не хочу, но мне уже лучше.
Потом заходила Люба. Вадима отец видеть не захотел.

       Когда посетители ушли, Платон Петрович постеснялся попросить "утку" и решил дойти до туалета самостоятельно. По дороге туда с ним случился второй- обширный инфаркт и Платона Петровича не стало.

       Хоронили его с помпой: оркестр, речи:
       -Талантливый, гениальный и прочее.
Диссонансом к оркестру карканье огромной стаи ворон, расположившейся на ближайших остовах деревьев. Наступившая зима не радовала снегом: промозглые дожди, ветер.

       За пол года две смерти: отца Любы и отца Вадима.
       Люба силой привела упирающуюся свекровь в свою квартиру:
       -Для кого же вторая спальня? Для Вас и готовили!
А со временем, незаметно, за общим плачем и разговорами, сумерничая, Люба приваливалась на вторую половину кровати и засыпала. Утром извинялась. Но постепенно вторая спальня стала общей для Любы и мамаши. Екатерина Дмитриевна рассказывала Любе о сыне:
       -Всё детство музыка- пианино. Друзей завести не удалось. Отец был очень строг, видимо сказывалась профессия руководителя оркестра. Признавал единственно верным мнением только своё. И к сыну относился не по родственному, а как подчинённому в оркестре. А времени свободного у Вадима не было совсем: две школы простая и музыкальная, а остальное время ребёнок проводил за пианино. Никто не считался с его желанием. Я говорю никто, потому что не имела права заступаться за сына. Единственный раз Вадим восстал, когда сбежал в военное училище. Но хрен оказался не слаще редьки. Там кроме муштры не было ничего. Пенсия в тридцать восемь лет, ранняя седина после Афгана, а душой- неразвитый мальчик- доверчивый и чистый. Не понимал как отличить падшую женщину от порядочной, вот и захомутала его первая жена Татьяна. Со временем то разобрался он что к чему, умом ненавидит её, а плотью тянется. А сейчас кружок его шахматный и не кружок вовсе- ходит он по злачным местам и проституткам и всегда разным, развратником стал.
         -Да, я давно, мамаша поняла, что к женщине он ходит, оказалось, к разным.
         - Надо нам с тобой Любаша адреса разузнать, да к ведунье сходить, узнать, что за приворот на него первая жена сделала. Он ведь мельком с ней столкнулся, когда вы в Ташкенте были. Вадим сказал мне, что если ты хочешь, то он согласен на развод. Но я очень не советую это делать. Перемелется всё!
         - Может ты, Любаша, думаешь, что всё ладно у твоих свёкров было?
         -Да, откуда мне знать, мамаша!
         -А вот когда моему благоверному исполнилось пятьдесят лет, у него начался роман с юной пианисткой его оркестра. Я делала вид, что ничего не понимаю, ведь мы прожили в браке уже больше двадцати пяти лет. И муж никогда не заводил романов. Страдала, терпела. Это тянулось два года. За это время, давая ей частные бесплатные уроки, он из посредственности сделал заметную личность. А через два года она внезапно укатила в Америку с пианистом, приезжавшим на гастроли- молодым и богатым. Когда муж понял, что его просто использовали, долго извинялся и винился, хотя по началу собирался со мной развестись. -Девочка моя дорогая- супружество это тяжёлый труд. Надо потерпеть, подождать.