Новые ботинки

               

(Старая история)

    Ночной звонок  затрезвонил громко и тревожно, как и все ночные звонки.
- Алё!?
- Боря, не волнуйся. Это я.
- Фима, что случилось?
- Ничего не случилось. Я же тебе сказал «не волнуйся»,  так не волнуйся, ради Бога.
- Но так поздно…
- Раньше не было времени.  Да, ты знаешь, нам разрешили.
- Как разрешили?! А ты говоришь «ничего не случилось». А ты говоришь «не волнуйся». Знаешь, что я тебе скажу, Фима? Ты как был «мешигинеркопф» («сумашедший»), так им и остаешься, хотя  голова у тебя уже седая. И вообще, я не понимаю, как ты поедешь, и что ты там будешь делать без меня.
- Боря, дорогой, но ты же меня не бросишь и приедешь.
- Если это надо ТАК пробивать,  как тебе пришлось, через всё это проходить. Нет.
- Боря, ладно, об этом мы ещё будем много говорить потом. А пока…. Как тебе сказать…  Только ты не волнуйся.
- Ну, что ещё?
- Ты знаешь, ехать нам надо через три дня.
- Боже ты мой! Что они там себе думают? Человек с семьей уезжает на всю жизнь, в другую страну!!! А они через три дня.
- Боря, все равно вывезти можно только… ой я забыл… 60, кажется, килограмм. Я не помню. Лена всё записала. Знаешь, ты спи, а завтра приезжай, и мы всё-всё обсудим.
- Хорошее дело - «спи»!! Ладно, иди сам спать. Ты-то,  я надеюсь,  уснёшь.
- Усну, усну. Ты же меня знаешь.
- Я тебя знаю, поэтому и не засну. Всё, до завтра.

       На следующий день уже в восемь утра Боря  пришел к брату. Дверь открыла осунувшаяся Лена, в халате, с головой, повязанной шарфом.
- Боря, только ты на меня не смотри. Я всю ночь не спала, все ходила по квартире и выкладывала на стол самое-самое, чтобы не забыть.
- Да, ладно, Лен. А маленький Борька уже ушел?
- Только что. Я думала, ты его встретил. Пусть ходит в школу до последнего дня. Нечего здесь бездельничать, у меня под ногами мешаться.
- А Фимка спит?
- Конечно, спит. Ты же знаешь Фимку.
- Ничего, я его сейчас подниму.
- Давай.
  Борис подошел к кровати, сбросил одеяло и сел в ногах. Ошалевший Фима  поднял взъерошенную голову и, увидев брата, обреченно буркнул:
- Все, больше поспать не дадут.
- Не дадут. Вставай. Лена, сделай ему кофе. Покрепче. И мне тоже. И себе. Ты же ведь со вчерашнего дня ничего ни пила, ни ела, так?
    Лена кивнула и побрела на кухню.  Выпив кофе, они почему-то расслабились, и, вернувшись в комнату, некоторое время сидели, молча глядя друг на друга. Потом   Борис встал, строго посмотрел на Фиму с Леной, на разбросанные по комнате вещи и сказал тихо:
- Вот что я вам скажу. Все, что вы здесь собираете – е-рун-да! Я отдам  вам бабушкино кольцо. Помнишь, то, с бриллиантами, которое дед ей на свадьбу подарил? – обратился он к брату.
- Помню?! Да его в глаза не видел. Только разговоры иногда слышал. Я думал, это – сказки.
- Нет, Фима, не сказки.
- Но такое кольцо нам не разрешат вывезти.
- Правильно, не разрешат. Так надо придумать, как вывезти его без разрешения.
- Ой, нет. Я это не смогу. Меня обязательно поймают, и уже никогда больше не выпустят.
- Так. Тихо, без паники. И ты, Лена, не мотай головой. Я всю ночь думал, и вот что надумал. Я сошью тебе новые туфли. Человек должен начинать новую жизнь в новой обуви.  Правильно?!
Фима пожал плечами.
- Причем здесь ботинки, скажи  мне, пожалуйста?
- А притом, Фимка, что я туда спрячу кольцо.
- Куда? Вденешь вместо шнурочков или как?
- Или как, Фима.  Я их в каблук заделаю, в каблук!!
- Аааа, понимаю. В каблуке сделаешь выемочку, туда положишь кольцо, а потом прибьешь.
- Правильно.
- Нет, Боря, я  все равно не смогу.
- Что значит - не сможешь?! - взорвался Борис. Он зашагал по комнате, ногой откидывая попадавшиеся на пути вещи. –  Ты понимаешь, что я уже старый. И я один. Я уже давно собирался его тебе отдать. Впрочем, не тебе, а Лене. И не делай такие  круглые глаза, - повернулся он к Лене. -  Фимке я такое доверить не могу.
- Вот и сделай ей туфли и всади туда свое кольцо. А она уже пройдет. Я её знаю.
- Фима, хватит уже. Ты же знаешь, что я шью мужскую обувь. И у меня  заготовки есть. Так что за пару дней успею.
- Ну, не знаю.
- Ты никогда ничего не знаешь! И это очень, очень даже удобно. Но послушай меня сюда.  Ты на что собираешься там жить?  Или ты хочешь жить, как босяк? Так ты уже полжизни прожил здесь как босяк. И я не хочу, чтобы Лена  там жила как босячка и главное – Борька. Ему ещё  надо учиться. И в хорошей школе, а не в кибуце. Мне почему-то кажется, что кибуц – это как наш социализм. А чтоб вы жили как люди, нужны деньги. Продадите кольцо – и у вас будут  деньги. Я думаю, не такие уж и маленькие. Я показывал это кольцо, - Борис перешел на шёпот - одному знакомому ювелиру. Он сказал, что такое кольцо там будет стоить десятки тысяч долларов.
-  А кому это ты показывал? – озабоченно спросила Лена. – Он не заложит?
- Ну, я же ему не говорил, что мы его вывозить собираемся. И потом, я этому ювелиру сколько лет шью обувь. И вообще ... он из наших.
- Ну, будем надеяться.
- Ладно, я пойду. Значит, самолет в пять?
- В пять, - вместе ответили Фима и Лена.
- Ничего, всё устроится, - обнял их Борис. - А Борька вернется из школы, вы его ко мне пошлите.
    Три дня,  спрессованные в тугой комок суетой и сборами, промелькнули как один час.  Предотъездным  вечером  пришел Борис с пакетом  и вынул из него новенькие, блестящие  туфли.
- На,  померь, - протянул он их брату.
   Фима взял их опасливо и вопросительно посмотрел на жену.
- Борь, пойди на кухню чайник поставь, - скомандовала Лена.
- Мам, подожди, дай посмотреть.- Красивые какие!
- Успеешь еще, насмотришься.
- Пап, а потом ты мне их дашь поносить.
- Дорастешь, тогда и дам. Иди, иди уже на кухню.
   Проводив сына глазами, он зашептал:
- Ну, где оно? В правом или в левом?
- В правом.
- Наше дело правое, - пробормотала Лена.
- Померь все-таки, - профессионально разглядывая ботинки, сказал Борис.
   Фима одел туфли и прошелся по комнате, не сводя глаз с обновки. – Хорошо.

   На другой день в аэропорту Фима шел, всё также завороженно глядя на ботинки. 
- Фим, - яростно зашептала Лена, толкая мужа в бок, -   перестань глазеть на ботинки. Не привлекай внимания.
- Да-да, - пробормотал Фима. – Ладно, надо прощаться. Боря, дорогой...- кинулся он к брату. – Боря, - зашептал он, - прости меня, но я не смогу пройти.  Я выдам себя, я умру. Я не могу, не могу, - заплакал он как в детстве.
   Лена с Борисом переглянулись. Маленький Борька вопросительно-недоуменно  оглядывал их.
- Не могу, не могу, - уже в голос запричитал Фима, опускаясь на стул.
- Хорошо, не можешь – так не можешь. Снимай. - Лена присела  на корточки перед мужем. - Борис, поменяйся с ним ботинками.
   Борис, молча сел на соседний стул и, сняв ботинки, поставил их перед Фимой. Тот сунул в них ноги и сразу успокоился.
- Ну, вот. Совсем другое дело. Новые  сначала немножко жмут, - сказал он, глядя на брата и улыбаясь ему  трогательно и благодарно, как всегда, когда Борис приходил на подмогу.
- Ой, Господи, какой же ты мешигенеркопф! – закачал головой Борис, прижимая к груди новые ботинки.
- Борис, - Лена ласково погладила его по щеке. - Все устроится. Мы обойдемся. Так и мне спокойнее, по правде говоря. И обувайся. Не  стой с ними в обнимку как с девушкой.
- Ладно, видно, это не для нас, – пробормотал Борис, старательно надевая новую обувь. – Может, ещё что-нибудь  придумаю. Не знаю.
- Боря, прости меня, прости меня! За всё прости! И спасибо тебе за всё, - снова зарыдал Фима, обнимая брата.
- Всё-всё, уже посадку объявили, - дернула его за рукав Лена.
- Хватит, Фима, - пряча глаза, прошептал Борис. - Идите, я подожду здесь, пока самолет не улетит.
   Став тесным кружком, они обнялись и заплакали.
- Ну, всё,- решительно сказала Лена. - Пошли. Фима, Борька берите чемоданы. Сумки понесу я.
        Она подтолкнула мужа и сына к проходу, и  оглянулась на Бориса. 
– Не волнуйся. Мы как прилетим, сразу тебе позвоним. И вообще будем звонить. Обязательно.
   Борис, молча, кивал, слезы струйкой текли по небритым щекам, и он стоял такой маленький, худенький и странно враз постаревший, что Лена бросила сумки и кинулась к нему.
- Боренька, родной, ты к нам приедешь. Вот посмотришь. Я тебе обещаю! Ты ещё на Борькиной  свадьбе будешь гулять.
   - Женщина,  не задерживайте очередь. Берите свои сумки и проходите.
   Смахнув слезы, Лена подхватила сумки и догнала сына. Фима уже стоял у низенького железного стола  перед строгим и равнодушно-усталым  таможенником.
- Открывайте чемоданы, -  слегка дернул  он подбородком.
   Лена  кинулась вперед:
- Сейчас, сейчас я открою.
- Стойте, где стоите, - резко скомандовал  таможенник.
- Он и сам откроет.
- Да-да, конечно, - засуетился Фима. - Вот, смотрите.
   Таможенник одной рукой брезгливо приподнял стопку вещей.
- А это что у вас там?
- Это...?!, -  Фима оглянулся на Лену. – Да, я не знаю. Жена укладывала.
- Там несколько банок икры.
- Не положено. Вынимайте.
   Фима  стал доставать банки из чемодана. Одна из них покатилась по полу. Маленький Борька  кинулся за ней.
- Стой. Куда ты побежал? Развели тут канитель какую-то! Идите, пакуйте  все обратно, - кивнул он Лене. А ты отойди в сторону, обратился он к Борьке.
 - Вот сюда. Таможенник ощупывающим взглядом осмотрел его с ног до головы так, что Борька съежился.
- Пройди вперед. И вы женщина тоже. А вы... – он  недвижно уставился на Фиму, - что у вас на ногах?
- На ногах? – потерянно глянул вниз Фима. – Туфли на ногах.
- Покажите.
   Фима  обошел железный столик и встал перед таможенником.
- Ну, вот, - показал он на туфли, пожимая плечами.
- Снимайте.
- Как  «снимайте»?
- Вам что обувь тоже жена снимает?
- Нет, почему? Сейчас, - оглянулся он.
- Чего вы ищите?
- Да, хоть на какой стул  присесть. Так же неудобно.
- Неудобно, - проворчал таможенник. -  Фирсов, иди-ка, подмени меня.
- Следуйте за мной.
   Таможенник направился в угол к застекленной будочке. Фима тревожно оглянулся на жену. Она махнула ему рукой:
- Иди, иди.
   В закутке Фима снял один ботинок и осторожно протянул его таможеннику. Тот с     непроходящей брезгливостью взял его в руки, зачем-то постучал каблуком по стойке, глядя на Фиму. А потом молниеносным движением  достал откуда-то щипцы и мгновенно отодрал каблук. Оглядел его, подошву. Бросил на пол и скомандовал:
- Второй!
   Фима  снял второй ботинок и обреченно протянул его таможеннику. Тот так же быстро  отодрал второй каблук и, осмотрев, бросил на пол.
- Одевайте, - разочарованно буркнул он.
- А..., - вопросительно протянул Фима, - как же я без каблуков?
- Ничего, как-нибудь долетите.
  Фима, ковыляя, вышел из закутка.
- Что с тобой? Что случилось? – кинулась к нему перепуганная Лена.
– Тебя там не били?
- Глупостей не говорите, - обернулся к ней таможенник.
- Да с вас станет, - огрызнулась Лена. – Почему он хромает?
- Да, ничего. Просто вот, - Фима протянул  жене оторванные каблуки.
- Ну, и как он теперь поедет? – кинулась Лена наперерез таможеннику.
- Ну, прибейте как-нибудь, - зямялся он.
- Я что,  именно сейчас буду здесь каблуки прибивать? Чем?!
   Таможенник угрюмо стоял перед ней.
-  Нет. Так он ехать не может. И вообще, как он из самолета выходить будет? Как посмешище! – Лена оглянулась.
– Вот что. Там его брат стоит. У них одинаковая нога. Пусть муж его ботинки возьмет.
   Таможенник посмотрел  в сторону мающейся очереди.
- Ладно.
   Лена кинулась, было, на выход, но таможенник перегородил ей дорогу.
- Куда вы? Вам туда  уже нельзя. Пусть брат подойдет.
- Борис, Борис, - закричала Лена. - Пропустите его, - скомандовала она очереди.
– Фима, быстро давай сюда свои ботинки. И каблуки, каблуки тоже.
-  Боренька, не волнуйся. Просто при досмотре, - она заговорщически оглянулась на таможенника, - немного повредили Фимину обувь. Дай ему свои,  а ты уж как-нибудь и в этих доберешься.
- Конечно, конечно, - нагнулся Борис. – Вот, держи.
- И ты держи. Там внутри каблуки не вырони, – передавая ботинки, она легко коснулась его руки и улыбнулась.-  Ты меня понял, Боря?
- Понял, Леночка, понял.
- Ну, все, проходите, - махнул ей рукой таможенник. И так  я с  вами  сколько времени потерял. Следующий!!!